Текст книги "Шестой сон"

Мать представлялась Жаку воительницей и защитницей. Ему в голову пришла мысль, что, пока она будет рядом (и пока он будет держаться подальше от бассейнов и океанов, где плавают акулы), ему ничто не будет угрожать.

12

Бывают дни, когда лучше бы не вставать с постели…

На календаре была пятница, тринадцатое число, Жаку было тринадцать лет, и он еще не был суеверен. Тем не менее он предпочел бы, чтобы этот день никогда не наступил. Будь его воля, он бы вычеркнул его из ежедневников, как американцы «вычеркивают» тринадцатый этаж из лифтов.

Все началось в шесть часов утра. В квартире раздался телефонный звонок. Он услышал, как мать сняла трубку. Прервав свой сон на середине, Жак встал с постели и пошел к комнате родителей, чтобы узнать, что происходит.

– ВЫ УВЕРЕНЫ? Когда? Где? Где это произошло?

Он подошел еще ближе.

– Жак, я знаю, что ты там. Можешь войти, ты имеешь право знать, – вдруг услышал он.

Мальчик вошел, слегка стыдясь, что его обнаружили. Каролина, одетая в пеньюар, сидела на кровати и дрожащей рукой сжимала телефонную трубку.

– Что-то с папой? – спросил Жак.

Скривившись, Каролина тяжело вздохнула. Затем откинула назад светлые волосы, чтобы вернуть самообладание.

– Что случилось?

– Ты ведь знаешь, что семнадцать дней назад папа отправился на своем паруснике «Последний вызов»… он хотел побить рекорд в одиночном кругосветном плавании…

Жак кивнул, обеспокоенный плохо сдерживаемым волнением в голосе мамы.

– След его GPS-навигатора потерян…

Чтобы занять руки, Каролина быстро достала из пачки сигариллу и зажгла ее.

– Возможно, с папой произошел несчастный случай… Мы скоро узнаем об этом. А пока, сохраняя спокойствие, просто будем ждать. Не беспокойся, Жак, сейчас на дворе не Средневековье, так что даже в открытом море всегда удается отыскать людей. Должно быть, все дело в неисправности корабельных систем…

Усевшись плечом к плечу перед телефоном в гостиной, они ждали. В пепельнице росла гора окурков.

Телефон звонил без конца, но все это были не те звонки.

Позже Каролина включила телевизор. По новостному каналу непрерывно сообщалось об исчезновении известного мореплавателя Франсиса Кляйна.

Его мать пила кофе и нервно разговаривала по телефону с какими-то людьми.

В 8 часов 12 минут утра пришла срочная новость. Беспилотный летательный аппарат военно-морского флота Франции только что обнаружил опрокинувшееся судно.

В 8 часов 30 минут военный корабль прибыл на место, моряки начали обыскивать зону с помощью радиолокатора и тепловых детекторов.

В конце концов они обнаружили вздувшееся от воды и местами обглоданное акулами тело Франсиса Кляйна…

Последующее расследование внесло ясность. Черный ящик парусника записал всю информацию, которая позволила воссоздать события с точностью до секунды. «Последний вызов» натолкнулся на айсберг, в корпусе образовалась пробоина.

В момент катастрофы Франсис Кляйн спал.

Когда он проснулся, у него уже не осталось времени, чтобы спастись.

Каролина Кляйн была в слезах. Соленая жидкость ручейками стекала по ее щекам.

В тот день Жак получил новый урок: неумение управлять своим сном может обернуться смертью.

13

Мокро.

Плохо пахнет.

А главное, крайне досадно.

Трагедия, происшедшая с отцом, спровоцировала у тринадцатилетнего Жака приступы энуреза, а проще – он стал писать в постель.

Вода убила его отца.

Вода текла из глаз его матери.

Теперь вода вытекала из тела сына.

Каролина Кляйн положила влажную пижаму Жака в корзину для грязного белья. Она гладила его темные волосы, стараясь успокоить:

– Брось, это все пустяки.

– Но я был уверен, что…

– Что это плохо? Нет, сынок, и вообще… старайся ничего не принимать на веру. Я хочу поговорить с тобой как со взрослым, поэтому выслушай меня: вера – это противоположность снов. Уверенность сковывает, а сновидения освобождают. К счастью, ночью уверенность в чем-либо разрушается сновидениями, иначе бы ты постоянно находился под властью навязанных другими людьми воззрений.

Жак не очень понял.

– А что в точности означает уверенность? – спросил он.

– Вначале уверенность – это думать, что стоит тебе слегка похныкать, как прямо у твоего рта окажется грудь, полная материнского молока.

Она ласково погладила мальчика по лицу.

– Взрослея, мы уверяем себя в том, что в этом мире все является важным. Писать в постель – это серьезная проблема, это важно! Но потом мы приходим к выводу, что это не совсем так.

Она провела пальцем по шраму на его лбу.

– Мы убеждены в том, что работа – это главное. Мы верим рекламе. Мы верим статьям, написанным журналистами. Верим обещаниям политиков. Верим, что наша страна поступает всегда правильно. Верим человеку в рясе, говорящему от имени Бога, хотя он никогда Бога не видел. Верим в деньги, хотя это всего лишь бумажки с картинками. Верим в свободу. Верим в любовь. Верим в семью. Верим своим родителям, верим в своих детей. Верим в бессмертие. И наконец, верим врачу, когда он нам говорит «вы поправитесь», хотя уже слишком поздно что-либо предпринимать… Вероятно, нас с самого начала принимают за тех, кого можно заставить поверить во что угодно…

– Но у папы не было врача, который заставлял бы его поверить, что он выкарабкается. Я даже не знаю, обращался ли он когда-нибудь к врачу.

Жак взял с полки одну из ракушек. Каролина часто заморгала.

– Папа умер, занимаясь любимым делом и без страданий, потому что спал. Он умер наилучшим образом… для него, – сказала она.

– Наилучшим образом – это быть съеденным акулами?

– Тело состоит из плоти, а плоть – это мясо. Часть твоего отца, которая была съедобной, была повторно переработана природой. Рыбы чистят море, как садовник пропалывает грядки.

Прозвучавшее слово «мясо» по отношению к отцу удивило Жака, но вместе с тем расслабило его. Он провел пальцем по колкому изгибу раковины, в которой когда-то жил моллюск Strombus gigas.

– Убеждения приводят нас к расхождению с реальностью, – продолжила Каролина. – Я уже говорила тебе, что именно сновидения, которые мы видим в стадии парадоксального сна, позволяют нам осознать истинное положение дел. Сновидение – словно подарок, который будет помогать нам во всем. Послания в снах приходят к нам в виде символов, аллегорий, причудливых образов. Так с нами общается наше бессознательное, которое понимает больше, чем разум. Доверяй ему и доверяй своим снам – больше никому, даже мне.

У мальчика был озадаченный вид.

– По-твоему, что такое реальность? – спросила Каролина.

– Реальность? То, что я вижу и слышу. К чему прикасаюсь. Информация, полученная от моих органов чувств, да?

– Да, но это твоя реальность, и она не является объективной реальностью. Мы воспринимаем лишь небольшую часть светового спектра. В отличие от многих животных, мы не можем воспринимать инфракрасные и ультрафиолетовые лучи. То же самое касается низких и высоких звуков, которые улавливают кошки, собаки и дельфины. Мы видим и слышим лишь мизерную часть того, что существует в действительности.

– Если реальность – это убежденность в чем-то, то что такое сновидение?

– Сновидение – это как раз освобождение от всякого рода убеждений.

Жак внимательно посмотрел на мать.

– Клиенты в больнице платят тебе, чтобы лучше спать?

– Клиенты называются пациентами, и они платят мне, чтобы лучше спать, потому что сон причиняет им страдания. Бессонница, кошмары, апноэ – внезапная остановка дыхания во сне, сомнамбулизм, бруксизм – скрежет зубами, нарколепсия… Отдых превращается для них в пытку.

– Ты их спасаешь, и за это они тебе платят?

– Да, я помогаю им, но я также занимаюсь наукой в чистом виде. У меня есть большой личный проект, который однажды совершит переворот в мире познаний о сне.

Она снова провела рукой по его волосам.

– Хочешь, я помогу тебе перестать писать в постель?

– Мне стыдно, что я не могу сам себя контролировать, – признался Жак.

– Давай проведем сеанс гипноза. Хочешь попробовать?

Они прошли в гостиную, и Каролина усадила сына в большое кресло, в котором прежде любил сидеть Франсис.

– Какой сон вызывает у тебя приступы энуреза?

Жак постарался описать его во всех подробностях.

– Мне снится, что мы с папой плывем на паруснике, пытаясь выиграть регату. Мы оба спим, а потом раздается треск. Мы выходим на мостик и замечаем, что судно натолкнулось на айсберг, из-за чего корпус треснул. Папа говорит мне, что нужно вычерпывать воду. Мы тут же принимаемся за работу, но уровень воды продолжает повышаться. Вода доходит до наших стоп, потом до коленей, бедер, достигает шеи и в конце концов накрывает нас с головой. Корабль погружается в воду, и мы с папой идем ко дну. Я делаю попытки спасти папу, но он слишком тяжелый. Он тянет меня в глубину. Мы держимся за руки и тонем вместе. В этот момент я писаюсь и просыпаюсь от этого.

– Очень хорошо. Сейчас ты крепко заснешь, но мы условимся, что, погруженный в сон, ты будешь общаться со мной с помощью движений глазами. Одно движение будет означать «да», два – «нет». Согласен?

– Попробую.

Каролина убавила свет в комнате:

– Сейчас просмотрим твое сновидение вместе.

Она положила пальцы ему на веки, вынуждая закрыть глаза.

– Слушай меня, отдайся во власть моих слов.

Каролина описала сцену, которую он сам только что рассказал, добавив подробности, чтобы сделать ее более реальной. Звуки… Запахи… Короткие диалоги с отцом… Она заставила его пережить катастрофу вплоть до того момента, когда вода стала все быстрее заполнять судно.

– Теперь нужно оставить папу. Ты можешь это сделать?

Два движения глазами, означающие «нет». Жак нахмурил брови, весь его пока еще незрелый ум был призван на помощь для решения дилеммы: следовать указаниям матери или сохранять верность памяти отца.

– Он хватается за тебя?

Одно движение глазами – «да».

– Представь, что это он с тобой говорит и просит, чтобы ты отпустил его.

Прошло мгновение, затем глаза едва заметно дрогнули.

– Он отпустил тебя?

Еще одно движение глаз.

– Хорошо. Ты можешь подняться на поверхность и плыть. Помнишь остров Розового песка, на которой тебя прежде сопровождал папа?

Одно движение – «да».

– Прекрасно. Вернемся на этот остров. В этом месте ты будешь в полной безопасности.

Два движения – «нет».

– Что не так?

Снова два движения.

– А, понятно! Ты все еще видишь его под водой, так?

Одно движение – «да».

– Махни ему рукой. Попрощайся с ним. Сможешь?

Два движения.

– Жак, пойми же наконец! Ты не спасешь его! Спасайся сам. Это не эгоизм. Ты не виноват. Убежденность в том, что ты мог бы его спасти, пусть во сне, это дань благородству. Попрощайся с ним и плыви к острову Розового песка.

Два движения.

– ПОСЛУШАЙ МЕНЯ! Ты должен! Плыви, Жак! Плыви!

Страх, переполнявший Жака, выразился в череде подрагиваний, перешедших в сильную дрожь.

– Акул нет! Плыви! Поверь мне, акул нет. Их нет, потому что их прогнали дельфины. Дельфины тебя защищают, понимаешь?

Внезапно показалось, что слова Каролины наконец дошли до сознания Жака, поскольку мальчик расслабился.

– Ты видишь остров Розового песка? Твой остров?

Одно движение глазами.

– Прекрасно! Выходи из воды на пляж. Ты на острове, и ты спасен. Знай, ты сделал то, что папа хотел от тебя. Ты будешь спать и видеть сны на острове Розового песка без папы. Необитаемый остров, но все-таки он твой, понимаешь? А в море тебя всегда защитят дельфины.

Каролина положила прохладную ладонь на веки Жака и заявила категоричным тоном:

– Теперь ты никогда не будешь писать в постели.

На следующее утро Жак долго не мог проснуться. За завтраком он не проронил ни слова, будучи погруженным в воспоминания.

– Почему сработал твой гипноз? – спросил он у матери.

– Посредством мира снов можно решать проблемы в реальном мире. Это двусторонний процесс.

Так Жак Кляйн узнал, что сновидения могут лечить то, что, казалось бы, не поддается лечению. И ему хотелось глубже постичь это явление.

– Мама, ты считаешь, что это должно было произойти? Ну, с папой… со мной… Ты думаешь, что события, которые произойдут в будущем, заранее описаны в не коем романе, который нам недоступен?

Она наклонилась к нему:

– Я тебе уже говорила, что не склонна верить во что-либо. Но моя мать занималась хиромантией – это искусство читать будущее по линиям руки. Так вот, моя мать объяснила мне, что на левой руке отражено будущее в чистом виде. Задатки, направления, возможные варианты… Но гадают всегда по правой руке, потому что на правой отражено то, что ты изменяешь в ходе жизни, то есть твой собственный реальный сценарий.

Он взглянул на свои руки и заметил переплетение линий разной толщины, на которые раньше не обращал внимание.

– Есть три главных линии: линия сердца – твоя личная жизнь, линия жизни – твое здоровье, и линия головы – твоя профессиональная жизнь. Смотри, вот они.

– Неужели будущее записано в линиях руки? Неужели эти переплетающиеся черточки и есть наш личный «роман»? Неужели все так просто? Но где тогда наша свобода?

Каролина взяла острый нож:

– Смотри, достаточно сделать вот так.

Она порезала руку, и линия, которую она назвала линией жизни, начала кровоточить.

– Мама, что ты делаешь?!

– Использую свободную волю, чтобы изменить мою жизнь. Если существует «роман», описывающий мою жизнь посредством линий руки, то я только что изменила один из его эпизодов.

Она не сразу остановила текшую кровь, чтобы ее сын понял важный урок: свободная воля превыше всего.

14

В знак победы он поднял вверх сжатую в кулак руку.

Семнадцатилетний Жак Кляйн только что получил аттестат о среднем образовании.

Одноклассники поздравляли его. Преподаватели тоже. Теперь он раздумывал, в каком направлении двигаться дальше. Стать инженером, адвокатом, архитектором или врачом?

– Утро вечера мудренее, – улыбнулась мать, когда он вернулся домой.

Однако ночь оказалась неспокойной.

Без двадцати пять утра Жак был разбужен неясными звуками, раздававшимися в квартире. В животе заныло, он сразу вспомнил ночь, когда его маме сообщили об исчезновении отца.

Звуки стали громче, теперь ему казалось, что это взрывы.

К ним ворвались грабители? – испугался Жак. Телефона под рукой не было, и он не стал искать его. После секундного колебания он взял в руки бейсбольную биту.

Жак вышел из комнаты, повторяя фразу, которую слышал от отца: «Между моментом, когда тебя атакуют, и моментом, когда ты получаешь удар, проходит целая вечность. Все дело лишь в осознании, а время можно замедлить усилием мысли».

Но на самом деле он боялся встретиться лицом к лицу с грабителями.

Взрывы раздавались из кухни. Он медленно открыл дверь и оторопел.

Его мать готовила сэндвичи из DVD-дисков. Она намазывала их маслом, клала сверху ветчину и сыр. Затем отправляла диски поджариваться в микроволновку. В микроволновке они взрывались. Вся кухня была в едком дыму.

Его мать совершенно не выглядела обеспокоенной. Вооружившись большим ножом, она методично нарезала мыло и выкладывала на тарелку поверх помидоров.

Он подошел к ней:

– Мама? Ты меня слышишь?

У нее был рассеянный взгляд, зрачки расширены. Она улыбнулась, но не ответила. Тогда он осторожно заставил ее отпустить нож.

Хорошо, что это не электрический нож.

Хорошо, что она не дерется со мной, как когда-то с папой.

Хорошо, что она не приняла меня за тост.

Постараюсь не разбудить ее, а только защитить от себя самой.

Жак выключил микроволновку и вынул шнур из розетки. Залил огнетушителем пламя, вырывающееся из открытой дверцы.

Затем проводил мать до кровати и убедился, что она накрылась одеялом.

Он сидел рядом и смотрел, как она спит. Во время потасовки с отцом она упоминала о внутреннем чудовище, притаившемся в глубине ее бессознательного, прогнать которого помогут ее научные изыскания… Так, кажется.

Мама, я только что увидел то, что мучает тебя. Теперь я понимаю, насколько велики твои страдания, заставившие тебя посвятить свою жизнь избавлению от них.

Глазные яблоки Каролины быстро двигались под сомкнутыми веками, заставляя дрожать ресницы. Голова была запрокинута. Она пребывала в стадии парадоксального сна.

Жак вернулся на кухню, высыпал в мусорное ведро содержимое тарелки с помидорами и мылом и бросил взгляд на микроволновку – ладно, выбросит завтра.

На следующий день он долго не решался рассказать правду матери, но все-таки рассказал. Она еще не была на кухне, и ее реакция была категоричной:

– НЕТ! Я не верю! Этого не может быть!

Тогда он показал ей сгоревшую печку и содержимое мусорного ведра.

Каролина разрыдалась:

– Значит, я взялась за старое… Такое случалось со мной прежде, но я думала, с этим покончено. Оказалось, нет… чудовище никуда не делось, оно лишь затаилось в глубине моего бессознательного. В таких слоях, до которых невозможно добраться. Куда мне бежать от самой себя?

– Мама, ничего страшного не произошло.

– Наверное, ты решил, что твоя мать – буйная сумасшедшая! Да еще и прожорливая! Это заболевание, сынок, называется «пищевой лунатизм». Люди набирают вес по непонятной для них причине. Да, я больна! Мне так стыдно. Мое собственное тело предало меня!

Она задрожала от отвращения.

– Жак, я обязана найти способ контролировать себя, либо нам придется расстаться навсегда. Я не могу подвергать тебя опасности. Мне нужно ускорить научные исследования. Благодаря им обязательно будет найдено решение.

Каролина схватила блокнот и стала быстро чертить какую-то схему, как понял Жак, связанную с научными поисками.

– Это больше не повторится. Клянусь тебе, Жак!

Юноша нахмурился, он уже жалел, что рассказал матери о том, что было ночью. Реакция Каролины оказалась слишком бурной. Мог бы соврать, что сам сжег микроволновку.

Но был и приятный результат: он нашел ответ на вопрос, касающийся дальнейшей учебы. Он запишется на медицинский факультет.

15

Жака разбудила струя кортизола, выпущенная его мозгом, которая сработала наподобие внутреннего будильника. Его веки сразу открылись.

Он заснул над конспектами; пробудившись, порывисто встал из-за стола. Затем долго тер веки, пока они не перестали зудеть.

Восемнадцатилетний Жак Кляйн стал студентом медицинского факультета. У него были длинноватые волосы, борода и густые черные брови.

Все дни он проводил за подготовкой к промежуточному экзамену для первокурсников. Он много занимался, однако возникли трудности с запоминанием большого объема информации.

Конспекты лекций были длинными, к тому же надо было читать учебники и зубрить названия сложных болезней. В конце учебного года проводился жесточайший отбор – из трех тысяч его сокурсников только триста смогут перейти на второй курс. Зная об этом, Жак впал в панику.

По вечерам, возвращаясь домой с работы, Каролина замечала, что по мере приближения экзамена сын становился все более нервным.

– Я помогу тебе, – предложила она.

– Ма, ты не сможешь подготовиться к экзамену вместо меня, – с усмешкой ответил он.

Она внимательно прочитала несколько страниц конспекта.

– Должна признать, что в мое время экзамен был не таким сложным.

– Вероятно, было меньше претендентов и больше вакансий. Конкуренция становится жестокой. Экзаменационная комиссия состоит из практикующих врачей, которые не желают иметь дело с большим количеством потенциальных конкурентов. У меня переполнена голова, а мне еще нужно выучить наизусть названия органов, костей, гормонов и прочего. Мне бы жесткий диск внедрить в мозг.

– У меня есть другое, более простое решение – сон.

– Звучит заманчиво, но я не вижу связи с моим экзаменом по медицине.

– Это еще одна из моих новых методик, – сказала Каролина.

– Наподобие метода Дали для запоминания снов с помощью кресла, тарелки и ложки?

– Нет, сынок. Скорее речь идет о том, чтобы возобновить сновидение на том месте, где его прервали. То есть ты сможешь смотреть сны не в виде «коротких» или «длинных метров», но в виде сериала, который продолжается из ночи в ночь.

– Не понимаю, разве такое возможно?

– Да, и ты продолжишь заучивать конспекты во время сна. Некоторым с помощью этой методики удается очень быстро выучить иностранные языки, так почему бы не воспользоваться ею для облегчения запоминания нужного тебе материала?

Жак был настроен скептически, но согласился попробовать.

Для сына Каролина разработала особую технику. Вначале она попросила его прочитать вслух конспекты, чтобы записать их на диктофон. Затем она ввела Жака в гипнотический сон и, когда он достиг стадии глубокого сна, предложила ему вернуться на остров Розового песка. Как только посредством движения глаз он сообщил ей о том, что прибыл на место назначения, она включила диктофон, и он стал слушать собственный голос.

Таким образом, днем Жак заучивал конспекты, как все, а по ночам продолжал свое обучение с помощью методики, предложенной мамой.

В результате он успешно сдал экзамен и даже оказался в десятке лучших студентов, поскольку сон позволил ему запомнить гораздо больше информации, чем требовалось.

Жить с матерью было легко и приятно. Отдавая много времени работе, она часто отсутствовала, а когда была дома, не упускала возможности научить сына чему-нибудь новому.

Каролина с удовольствием просвещала его, пытаясь тем самым обессмертить свои идеи, а он с удовольствием внимал.

– Существует сознательное, подсознательное и бессознательное. Сознательное – это то, чем ты живешь. Подсознательное – это место, где ты складируешь воспоминания и навыки. Когда я помогаю тебе выучивать конспекты с помощью моей методики, я направляю информацию в твое подсознательное, где она хранится в участке мозга, именуемом «височная доля». Да ты и сам это знаешь, студент.

– А бессознательное?

– Бессознательное – это то, что по определению ускользает от нашего разума. Подчас оно проявляет себя, когда мы находимся в состоянии алкогольного опьянения, или под действием наркотиков, или при использовании гипноза. Эта штука запрятана в глубине. Для меня бессознательное является источником вдохновения, прозрений, открытий. Размышляя логически, я упираюсь в тупик, но стоит мне прислушаться к голосу моего бессознательного, как я начинаю стремительно скользить по волне, пришедшей издалека.

– Бессознательное никогда не ошибается?

– Никогда. Вспомни, как правило, при знакомстве с кем-либо первое впечатление оказывается самым верным. Это подсказка бессознательного. В отличие от нас, бессознательное не поддается влиянию. Бессознательное – это свободная часть тебя самого, и этой частью никто не может манипулировать. Возьми за привычку осознанно подключаться к нему, и ты не будешь тратить лишнее время при решении проблем.

– И тем не менее именно мое бессознательное… не подпускает меня к воде.

– Да, а мое бессознательное провоцирует у меня приступы сомнамбулизма. Иногда мне кажется, что под бессознательным существует более глубокий слой – некое «чудовищное я».

Каролина сделала глубокий вдох и медленно выдохнула.

– Поэтому нельзя погружаться в глубину нашего сознания, пренебрегая мерами предосторожности! Как и в дайвинге, погружение должно происходить постепенно. Если опуститься слишком быстро и забраться слишком глубоко, можно наткнуться на чудищ.

Той ночью Жак встал с постели, чтобы посмотреть на спящую мать. Он спрашивал себя, не повторится ли вновь у нее приступ сомнамбулизма. Он сел на стул и стал внимательно ее рассматривать. Откинутая назад голова и двигавшиеся глазные яблоки свидетельствовали о том, что она находилась в стадии парадоксального сна. Ее рука сжимала подушку.

Невозможно оторвать взгляд от спящего человека, подумал он. В этот миг человек совершенно беззащитен. Мама далека сейчас от превратностей этого мира.

Каролина слегка пошевелила ногами.

Ей снится, что она идет.

Она сделала сосательное движение.

Ей снится, что она ест.

Она нахмурилась и начала что-то шептать.

– Вы… Вы мне очень нравитесь, да, вы мне нравитесь, – сказала она.

Жак подумал, что нужно бы записать, что она говорит, и снять маму на видео. Но в то же время он подумал, что она была бы против того, чтобы за ней наблюдали. Ее пугала перспектива того, что всем станут известны черты ее подлинного «я».

Он сидел и просто смотрел на мать, думая, что в действительности никогда по-настоящему не говорил с ней. Она общалась с ним как преподаватель с учеником, но никогда не открывала ему свою подлинную сущность. Темами их разговоров становились либо ее научные изыскания, либо же разговоры сводились к здоровью, погоде и моде. И в тот единственный раз, когда вскрылось ее слабое место (приступ сомнамбулизма), она тут же застыдилась и, вероятно, выработала стратегию, чтобы предотвратить возможные рецидивы.

Жак погладил ее длинные светлые волосы и прошептал на ухо:

– Спи спокойно, мама. Пусть тебе приснятся красивые сны, будь счастлива. А назавтра ты проснешься с ворохом гениальных идей для успешной реализации твоего проекта, идей, подсказанных твоим бессознательным.

Ее нахмуренные брови расправились, она улыбнулась, глаза больше не двигались под веками.

Он уже собирался выйти из комнаты, но вдруг увидел, что мать встает с постели.

Интересно, мнение о том, что лунатиков нельзя будить, – это суеверие или обоснованная рекомендация? – мелькнула мысль.

Не зная, что предпринять, он направился следом за ней. Каролина шла с открытыми глазами, вытянув руки вперед. Как и в прошлый раз, она направлялась на кухню.

О, нет! Только не это.

Она открыла холодильник и стала обшаривать полки в поисках хлеба. Жак быстро протянул ей кусок. Она положила на хлеб ломтик сушеного мяса, затем повернулась к шкафу и налила себе полный стакан оливкового масла. Жак проворно подменил масло водой.

– Приятного аппетита, мама, – прошептал он.

Каролина не ответила, продолжая методично жевать хлеб с мясом. Потом она встала, взяла еще хлеба, пошарила в холодильнике и положила на хлеб кусок сыра, затем дольку шоколада.

Жак был потрясен.

На это толкает ее бессознательное. Вот почему она полнеет, вопреки всем своим диетам. И возможно, она проделывает подобное намного чаще, чем я думаю.

Он дождался, пока она закончит есть, убрал посуду и продукты, чтобы ничего не напоминало о произошедшем, и бережно проводил мать до спальни. Из своего предыдущего опыта он вынес урок: завтра он ничего ей не скажет, ничего!

Жак Кляйн заснул, но оказался во власти кошмаров: по недосмотру его мама ела собственные пальцы, сделав из них сэндвичи. Фаланги пальцев торчали, как розовые сосиски. Каролина бездумно жевала их, а затем проглотила свою руку с тем же отрешенным видом, какой он наблюдал у нее на кухне.

16

Ножницы стригли волосы, которые скапливались в черную кучу в раковине. Новая стрижка Жака была более современной.

Потом двадцатисемилетний Жак сбрил бороду. Потом облачился в шикарный черный костюм и белую рубашку. Он обладал непринужденностью будущего врача, водил черную спортивную машину и с легкостью соблазнял женщин, отдавая предпочтение белокурым студенткам-медичкам. В силу своего обаяния он вальяжно держался и имел множество друзей. Он был страстно увлечен учебой. Прошло девять лет между первым курсом и последним экзаменом в докторантуре. Отныне у него был диплом врача, но он не желал останавливаться на достигнутом, собираясь выбрать узкую специализацию.

Он колебался.

Он советовался с матерью, поднявшейся за это время по иерархической лестнице, став заместителем заведующего отделением расстройств сна больницы Отель-Дье.

– Сегодня во второй половине дня я буду читать лекцию на медицинском факультете Версальского университета. Хочешь прийти послушать? – предложила она.

Аудитория была заполнена шумной и оживленной толпой. Не было ни одного свободно места. Студенты гроздьями свисали со ступенек. Жак Кляйн уселся на пол в первом ряду.

Когда вошла его мать, повисла тишина. Величавая женщина со светлыми волосами и искрящимися карими глазами едва заметно кивнула, проверила микрофон и начала читать свои конспекты, прекрасно выговаривая слова:

– Жизнь – это не беспрерывный поток образов. Стоит нам сомкнуть веки, как мы автоматически успокаиваемся. Проведем опыт… Закройте глаза и откройте их только тогда, когда я вам скажу.

Все присутствующие, почти тысяча человек, одновременно закрыли глаза, после чего воцарилась полнейшая тишина.

Она выждала полминуты.

– Чувствуете? Жизнь властвует над нами, но если мы закрываем глаза, мы возвращаем себе контроль над сознанием.

Все согласились с ней, удивляясь эффекту, произведенному столь простым действием.

– Нам не приходит в голову закрыть глаза, потому что мы боимся упустить что-то из круговерти нашей жизни… Тем не менее это необходимо. Ведь мы же регулярно моргаем. Это напоминает киномонтаж, необходимый для того, чтобы отделить эпизоды друг от друга. Когда вы разговариваете с одним человеком, а потом поворачиваете голову, чтобы обратиться к другому, ваш мозг снимает свое собственное кино и разделяет два эпизода посредством моргания, словно одна глава сменилась другой.

Аудитория снова зашумела, пробуя моргнуть, чтобы разделить эпизоды. Некоторые крутили головами и при этом моргали, практикуясь в быстром монтаже.

– Частое моргание можно сравнить со скоростной киносъемкой, применяемой в экшн-сценах. Когда мы моргаем, у нас есть краткий миг покоя продолжительностью в десятую долю секунды. При чихании мы зажмуриваемся на большее время – три секунды. Во сне наши глаза остаются закрытыми в течение нескольких часов, тогда… и только тогда эта пустота притягивает полноту – внутри нашей головы может быть показан целый фантастический фильм. Ведь наш мозг по-прежнему нуждается в образах, поэтому, оставаясь во время сна наедине с самим собой, он начинает производить собственное кино, перемешивая ранее запечатленные образы. Хорошенько запомните, что мозг не выносит безделья.

Каролина обвела глазами аудиторию, затем написала на доске слово «СПАТЬ».

– Кажется, что спать столь же естественно, как дышать… И тем не менее, кто из вас хорошо спит?

Из тысячи присутствующих в аудитории руки подняли около половины.

– Кто из вас уже принимал снотворные?

Несколько сотен человек ответили на вопрос утвердительно, подняв руки.

– Кто из вас регулярно принимает снотворные?

Поднялось около сотни рук.

– Кто из вас может вспомнить свои сны?

Лишь несколько десятков человек подняли руки.

– Вот экспресс-опрос, результаты которого красноречивы и характерны для нашего общества в целом. Никогда прежде мы не потребляли столько антиксиолитических и снотворных средств. Известно ли вам, что Франции принадлежит мировое лидерство по числу принимаемых снотворных? Ежегодно их продается шестьдесят миллионов упаковок! Люди хотят заснуть, поэтому хватаются за химические костыли. А ведь в состав медикаментов входит бензодиазепин – препарат, разрушающий сновидения.

Каролина Кляйн дала знак технику, чтобы тот убавил свет. На экране возникло изображение глиняной таблички, испещренной письменами. Она записала на доске: ВИДЕТЬ СНЫ.