Текст книги "Шестой сон"

– Итак, ночь, длящаяся семь с половиной часов, вмещает в себя пять погружений или пять циклов по девяносто минут каждый. Если все идет хорошо, то каждый раз ты опускаешься все глубже и глубже, вплоть до четвертой стадии. Ты становишься сильным, твоя память улучшается, ты растешь и противостоишь болезням. Теперь ты понимаешь, почему так важно дойти до четвертой стадии?

Жак Кляйн кивнул.

– Мама, что сделать, чтобы добраться до нее?

– Я надену на тебя детекторный браслет, который позволит нам завтра увидеть твою гипнограмму на смартфоне.

– Что такое гипнограмма?

– Это график, показывающий структуру твоих циклов сна. Давай-ка я помогу тебе отправиться в мир сновидений… Дыши глубоко, чтобы расслабиться, и закрой глаза, мы готовимся к погружению в море неподалеку от острова Розового песка.

Жак сделал вдох, будто готовился задержать дыхание.

Каролина провела рукой по волосам сына, а потом нежно положила ладонь на его веки:

– Представь, что ты погружаешься под воду.

Мальчик заворочался в постели, будто пытался одолеть нерешительность. И наконец позволил себе расслабиться.

Каролина начала красочно описывать ему, как он проходит первый слой – первую стадию сна. Дыхание Жака изменилось, стало спокойным. Вторая стадия, третья – и вот четвертая. Глаза задвигались под веками – знак того, что он крепко спит. Затылок напрягся, голова откинулась назад.

В дверях показался Франсис. Каролина шепотом пояснила мужу:

– Готово. Теперь Жак наслаждается сном в полной мере. Его шишковидная железа вырабатывает меланин из серотонина, наконец-то химические процессы в его организме пришли в норму. Он видит сны, и его организм восстанавливается.

Пальцы ребенка, сжимавшие подушку, начали постепенно расслабляться.

8

Недели следовали одна за другой. Луна и солнце поочередно сменяли друг друга на небесном своде. Глаза открывались с наступлением зари, моргали в течение всего дня, а с наступлением сумерек закрывались. Мышцы напрягались и расслаблялись.

В последующие месяцы качество сна Жака Кляйна неуклонно улучшалось.

Днем он активно пользовался своим телом и умом. Ночью позволял своему телу отдохнуть, а уму – совершенствоваться.

В мозге плелись нейроны, образуя кружева красных волокон и кустов. Крохотные разряды электрического тока превращали в идеи сигналы, полученные сетчаткой, тимпанами, обонятельными и осязательными рецепторами. Идеи становились мыслями, мысли – воспоминаниями, а воспоминания отправлялись на хранение в височные доли головного мозга.

Так формировалась его память.

Жак стал лучше запоминать тексты, математические формулы, новые слова и исторические факты. Он всюду усматривал коннотации и ассоциации, улавливал ритмы. Если до той поры его любимое место находилось в глубине класса у батареи, то теперь он переместился на несколько рядов вперед.

Параллельно он начал стремительно прибавлять в росте («Словно бонсай высвободили из слишком тесного для него горшка», – отметил врач) и перестал хватать инфекцию от сопливых учеников. Иммунная система укрепилась, и Жак больше не кашлял по утрам и не сморкался по вечерам. Его уши больше не были забиты серой, а веки не склеивались при пробуждении.

Учителя заметили его успехи, но связывали их с приемом гормона роста и витаминов. Жак, который долгое время числился среди отстающих, наконец наверстал упущенное и стал уверенным хорошистом.

Отец предложил ему попытаться побороть боязнь воды:

– Давай вместе сходим в аквапарк!

Мальчик с готовностью согласился, но, приблизившись к воде бирюзового цвета, невольно вздрогнул. А когда он коснулся воды пальцами ног, у него перехватило дыхание.

– Не бойся. Акулы в бассейне не водятся, – шутливо сказал отец.

– Да, но я не могу разглядеть дна. Мне обязательно нужно видеть дно и знать, что я до него достану, – ответил Жак, он был напряжен.

– Я рядом, я буду держать тебя, ты не утонешь.

Дно бассейна понижалось постепенно. Мальчик вошел в воду сначала по щиколотки, затем по колени и наконец по бедра. Его лицо скривилось, словно он погружался в кислоту.

– Будь молодцом, сынок. Увидишь, все будет хорошо. Нужно просто захотеть. И захотеть прямо сейчас. Решайся! Все равно когда-нибудь тебе придется плыть, и ты еще скажешь мне спасибо. Запомни эти простые слова: «Тот, кто не захотел, когда мог… не сможет, когда захочет».

Жак с трудом перенес прикосновение ледяной воды к плавкам, даже кулаки сжал. Дети поблизости смеялись над ним: разве это нормально – в его возрасте бояться плавать!

В голове сталкивались противоречивые мысли. Желание угодить отцу боролось с внутренним убеждением, что это жидкое вещество, вполне вероятно, несет в себе страшную опасность.

Когда вода достигла уровня груди, он заорал, привлекая внимание плававших поблизости людей:

– Я НЕ ХОЧУ ТУДА! Я НИКОГДА НЕ ЗАХОЧУ ТУДА. Я НЕ ЛЮБЛЮ ВОДУ! В ГЛУБИНЕ МОГУТ ТАИТЬСЯ АКУЛЫ!

Франсис схватил сына и, перехватив грудь, погрузил в воду.

– СПАСИТЕ! Я ТОНУ! – вырвался Жак.

К ним приблизился мужчина и окликнул Франсиса:

– Вы чересчур жестоки с ребенком, не нужно было его заставлять.

– Я его отец и знаю, что делаю. Лучше займитесь своей задницей.

– Ой, я вас узнал: вы знаменитый мореплаватель Кляйн! Вам бы стоило…

– Не лезьте не в свое дело.

Не зная, как реагировать, мужчина сделал злобное лицо. Довольный произведенным эффектом, Жак продолжил в том же духе, крича в сторону:

– НА ПОМОЩЬ! ПАПА ХОЧЕТ МЕНЯ УТОПИТЬ!

Вокруг них собралась небольшая толпа. Взрослые с неодобрением наблюдали за происходящим, будучи готовыми в случае необходимости вмешаться в ситуацию.

В конце концов Франсис Кляйн сдался и, избегая победоносного взгляда сына, повел его к раздевалке.

Уходя из бассейна, Жак подумал:

«Я хочу плавать во сне, но не в реальности».

9

Самое сложное мгновение дня – это миг пробуждения, те несколько секунд, когда ты открываешь глаза, с трудом припоминая, кто ты и в какой момент существования (своего и мира) просыпаешься.

Теперь нужно все заново подчинить себе, включить тело, в котором ты проведешь остаток дня, включить разум с его воспоминаниями, желаниями и запрограммированным на короткий срок будущим.

Чем крепче был сон, тем тяжелее даются эти секунды возвращения.

Жак сглотнул, заново привыкая к своему телу и к своему миру и припоминая список дневных дел.

Ему было одиннадцать, и он учился в колледже. Его успеваемость была неплохой, оценки выше средних. Однако спустя несколько месяцев после начала учебного года классный руководитель вызвал его родителей:

– У Жака прекрасная память, но… простите, что говорю об этом… у него полностью отсутствует творческое начало. Он лишь повторяет, как попугай, то, чему его учат. Он преуспевает в зубрежке, в чтении наизусть, в перечислении дат или названий рек, но как только ему предлагают произвольную тему, он выдает то, что тщательно записал перед этим на уроке, не привнося ничего от себя. Мне кажется, он не решается выразить что-то, исходящее лично от него, и пользуется только своими памятью и умом.

Каролина решила, что пришло время продолжить онейрологическое образование своего сына. Тем же вечером, присев на краешек кровати сына, она провела рукой по его темным волосам:

– Послушай меня, Жак. Ты помнишь, как я рассказывала тебе о циклах сна?

– Погружение в слои воображаемого моря, соответствующие стадиям засыпания? Ты сама научила меня следить за гипнограммами.

Он показал на экране смартфона гипнограмму предыдущей ночи, где были зафиксированы отчетливые снижения.

– Я сказала тебе не все. Существует пятая стадия, которая не видна на детекторе этого устройства.

– Что, есть еще более глубокий сон, чем на четвертой стадии?

– Представь, что, достигнув четвертой стадии, ты вдруг обнаруживаешь за ней пятую, которую можно описать как…

– Как слой, расположенный еще ниже?

– Нет, наоборот, как внезапный резкий скачок вверх. В этом-то и состоит ее странность: твое тело максимально расслаблено, температура понижена, ты ничего не слышишь, твое сердце бьется в замедленном темпе, но при этом твой мозг работает наиболее активно. Тебе снятся невероятные, очень красочные сны. Вот почему пятую стадию называют парадоксальным сном.

– Парадоксальный сон, – повторил мальчик, чтобы лучше запомнить полученную информацию.

– Его открыл в 1959 году французский ученый, профессор Мишель Жуве. До того момента ученые не понимали суть происходящего в эту интереснейшую стадию…

– Во время парадоксального сна мы видим что-то особое?

– Как тебе сказать… Во время четвертой стадии нам, бывает, снится, что мы обнажены в людном месте, что за нами гонятся враги или что у нас выпадают зубы…

– Да, мне часто снится такое, – удивился Жак и добавил: – Неприятное…

– Правильно, неприятное… А во время парадоксального сна нам снится, что мы летаем, занимаемся любовью, одерживаем верх над врагами.

– То есть на четвертой стадии мы проигрываем, а на пятой побеждаем?

– На четвертой стадии мы находимся в опасности, – уточнила Каролина. – А на пятой находим выход из положения. Кроме того, именно в стадии парадоксального сна наше здоровье укрепляется, а мозг сортирует информацию, полученную за день. В парадоксальном сне мы забываем все наносное, оставляя в памяти только важное. Мишель Жуве считал, что парадоксальный сон служит для того, чтобы напоминать нам о том, что мы находимся вне каких-либо внешних влияний, уловок и манипуляций. Мы возвращаемся к исходной программе, лежащей в основе нашей подлинной личности.

– Немного похоже на то, когда ты перезагружаешь компьютер и все файлы автоматически встают на место?

– Да. Пятая стадия длится десять – двадцать минут.

Жак Кляйн посмотрел на свою гипнограмму. Затем попросил мать нарисовать ему пятую стадию, раз на гипнограмме она отсутствовала.

Каролина нарисовала погружение первой стадии, затем второй, третьей, четвертой, а из глубины «моря» прочертила вершину парадоксального сна, располагающуюся на одном уровне с поверхностью, то есть с моментом пробуждения.

Жак был счастлив, что узнал то, о чем и не помышляли его одноклассники.

Каждый раз, перед тем как уснуть, он, словно задержавший дыхание пловец, мысленно готовился к тому, чтобы как можно глубже погрузиться и достигнуть уровня парадоксального сна, взобраться на его вершину.

Несколько раз ему это удавалось, или, по крайней мере, так ему показалось.

Спустя несколько дней Каролина сказала ему:

– Теперь, Жак, когда ты готов идти дальше в своих снах, я хочу дать тебе кое-что.

Она протянула ему блокнот в кожаной обложке, в который была вложена перьевая ручка.

– Это твой журнал сновидений, сынок. Проснувшись утром, ты вспомнишь, что тебе снилось в стадии парадоксального сна, и запишешь, чтобы не забыть.

– Да, но мне не удается запоминать сны. Как только я просыпаюсь, от них не остается и следа!

– Достаточно решить не забывать их, и все получится. Это как птица: пока она не упорхнула, ее нужно схватить. Нужно лишь сделать первый шаг, это сложно, но дальше будет проще.

Жак Кляйн пребывал в сомнении. Тогда Каролина попробовала применить то, что она называла методом Сальвадора Дали:

– Давай сделаем так. Ты сядешь в глубокое кресло с тарелкой и ложкой в руках. Держи ложку над тарелкой, закрой глаза и попробуй заснуть. Когда твой сон станет достаточно глубоким, пальцы разожмутся, ложка, соответственно, выскользнет и упадет на тарелку, произведя звук, который тебя разбудит. Посреди сновидения ты внезапно вернешься в реальность. Это поможет тебе не забыть твой сон.

Тем же вечером Жак несколько раз произвел этот опыт под присмотром матери, и в конце концов у него получилось: он подскочил, когда ложка ударилась о тарелку. «Птица» оказалась в его руке.

– Я держу ее! – воскликнул он. – Получилось! Я прекрасно помню сюжет. Я поймал сновидение!

– Рассказывай.

– Ну… Мне приснилась лестница в форме восьмерки без начала и конца. Когда я поднимался по ней, она работала наподобие эскалатора, только движущегося вниз, поэтому мне казалось, что я так и не смогу добраться до верха.

– Это хорошо, но нужно идти еще дальше, стараясь запомнить сновидение полностью – не последнюю сцену, а весь фильм. Мне наконец-то удалось найти приложение, способное уловить стадию парадоксального сна. Я установлю его на твой смартфон и настрою систему так, чтобы пробуждение наступало в момент вероятного конца сновидения. Полагаю, тебе будет проще запомнить историю целиком.

На следующую ночь Жак опробовал новое устройство. Проснувшись, он воскликнул:

– Готово! Мама, я смог запомнить весь сон от начала до конца!

И начал рассказывать с восторгом художника, демонстрирующего свое новое творение:

– В школе был пожар. Мой учитель английского, находившийся внутри, кричал в окна: «На помощь!» А потом появился какой-то великан ростом выше школы, который спас учителя, посадив себе на ладонь. В конце учитель сказал ему: «Ну что ж, я ставлю вам одиннадцать баллов из двадцати, но можно учиться лучше». Во сне было много красок, действия, и фоном даже звучала музыка, как в кино.

– Хм… неплохо для первого полного сновидения, – признала Каролина, подумав, что она бы предпочла, чтобы сыну почаще снились пожары, нежели вода и акулы. – Постарайся записать максимум деталей в журнал сновидений.

Жак торопливо нацарапал в блокноте сюжет сна.

– А! Вот еще что, – спохватилась Каролина. – Когда рассказываешь историю, возникает естественное желание выстроить все в логической последовательности. Но тебе этого делать не нужно. Ты должен соблюдать хаотический характер сновидения. Бывает, во сне персонажи изменяют облик или внезапно беспричинно ты попадаешь в другие места.

– Сейчас, когда ты мне сказала про это, мама, я вспомнил, что у великана вначале была голова соседа, потом собаки, а в конце – моя голова.

– Хм… Запиши это. Нужно быть честным со своими сновидениями.

– Так ты считаешь, что я не должен останавливаться на четвертой стадии, а должен добраться до пятой и оставаться там как можно дольше?

– Наш мозг выполняет то, о чем мы его просим, – улыбнулась Каролина.

После того как Жаку впервые удалось сохранить в памяти сновидение, он вошел во вкус. Теперь ему хотелось запомнить каждое из них. Он запрограммировал будильник таким образом, чтобы он звонил во время окончания парадоксального сна, после чего незамедлительно хватался за блокнот.

– Чтобы с большей пользой смотреть сны, я научу тебя еще одному трюку, – объявила ему Каролина.

Она достала из-за спины и протянула ему книгу под названием «Алиса в Стране чудес».

– Чудесная вещица! Если ты будешь читать перед сном книги с красочными визуальными мирами, тебе будут сниться еще более волшебные сны.

Жак взглянул на обложку. Там были изображены маленькая светловолосая девочка, кошка с огромными глазами, гусеница в очках, сидящая на грибе, и разгневанная Королева Червей.

Каролина процитировала по памяти:

– «Мир книг – самый большой из всех миров, который человек не получил от природы, но заимствовал из собственной головы». Так говорил один писатель по имени Герман Гессе. А я добавлю от себя: мир книг подпитывает мир снов, который намного больше мира книг.

Жак прочитал «Алису…» и увидел во сне описанные в книге пейзажи.

После других произведений Льюиса Кэрролла («Охота на Снарка», «Бармаглот», «Алиса в Зазеркалье») он открыл для себя творение Рабле, которое вдохновило его на сны об обжорах («Гаргантюа и Пантагрюэль»), затем последовали книги Джонатана Свифта («Путешествие Гулливера») и Эдгара По («Таинственные истории» в переводе Бодлера), которые добавили в сны воронов, кладбища, замки и призраки. Еще: Жюль Верн («Таинственный остров», «Путешествие к центру Земли», «20 000 лье под водой»), Айзек Азимов («Основание», «Я, робот»), Филип Киндред Дика («Убик», «Человек в высоком замке»). Он читал также поэтов: Виктора Гюго, Шарля Бодлера, Артюра Рембо, Бориса Виана, Превера, Жоржа Перека.

После романов и стихов мать посоветовала ему пополнить свои знания в области живописи, чтобы насыщать сны необыкновенными декорациями: Иероним Босх, Франсиско Гойя, Рембрандт, Питер Пауль Рубенс, Ян Вермеер, Уильям Тёрнер, Джон Мартин, Сальвадор Дали, Рене Магритт.

Затем пришел черед композиторов: Вивальди, Моцарт, Бетховен, Григ, Форе, Дебюсси.

– Романы, стихотворения, живопись и музыка – наилучшие ингредиенты для того, чтобы ты создал собственную кухню сновидений, – объяснила ему мама. – Все это свежие продукты. И напротив, я не советую тебе смотреть телевизор – это фастфуд, дающий неестественные, «пережеванные» сны, которые не позволяют развивать твои врожденные творческие способности и чувство прекрасного, так как воздействуют лишь на твои базовые эмоции. Пусть это станет общим принципом: создавай в сновидениях собственные фильмы и не воспроизводи фильмы, созданные другими.

Жак привык засыпать с романом в руке. Он читал после ужина перед сном, то есть в то время, когда его одноклассники смотрели телевизор. Он проглатывал истории, рассказанные в книгах, как «топливо для сновидений», и чем более необычными и красочными были миры, о которых он читал, тем сильнее он предвкушал удовольствия, не сомневаясь в том, что ночь будет богата удивительными зрелищами.

Его школьные отметки улучшились во всех творческих дисциплинах. Он восстанавливал организм благодаря третьей стадии сна, он развивал способность к запоминанию посредством погружения в четвертую стадию, и он использовал способность к фантазированию, порожденную пятой стадией.

Он стал лучшим учеником в классе.

Франсис Кляйн был впечатлен успехами сына, которые были связаны с тайными знаниями, переданными его женой. Признаться, он тоже оттачивал технику управления сном, готовясь к одиночному кругосветному плаванию. Это умение было необходимо ему для того, чтобы побить рекорд, который с 2008 года удерживал Франсис Жойон, совершивший кругосветное путешествие на тримаране за 57 дней 13 часов и 34 минуты.

Следуя указаниям, полученным от жены, он визуализировал идеальный путь, прокручивал все маневры, прорабатывал плохие и хорошие варианты сценариев, находил во сне точные ответы на проблемы технического порядка. Постепенно он научился сокращать время необязательного сна, чтобы идти прямиком к парадоксальному сну, который оказывал восстанавливающее действие на организм.

Как-то вечером, взглянув на спящего сына, Франсис Кляйн заметил устройство, которое чертило график сна.

– Тише! Ты можешь его разбудить, – сказала жена, заходя в комнату.

– Надо же, ты сегодня пораньше вернулась из больницы. Тебе удалось продвинуться в работе над проектом?

– Нет, Франсис, это слишком сложно! Возможно, я откажусь от него, потому что наткнулась на непреодолимую преграду.

– Уверен, у тебя все получится.

– Возможно, я слишком высоко подняла планку, – признала она.

Она взяла смартфон, лежавший на кровати сына, и принялась изучать гипнограмму.

– Он уже на пятой стадии. Сейчас ни в коем случае нельзя его будить.

– А существует ли иной способ, помимо смартфона, узнать, находится ли он в парадоксальном сне?

Каролина кивнула:

– Движения глаз убыстряются, кровь стучит в висках, голова откидывается назад. И еще… есть деталь, которая не обманет.

Она осторожно приподняла одеяло.

– Когда мужчина находится в стадии парадоксального сна… это заметно.

У одиннадцатилетнего Жака Кляйна была эрекция.

– Пятая стадия может вызывать и такое? – удивился отец.

– В этот момент тело переполняет радость от просмотра сновидений, и радость эта настолько велика, что тело воспринимает ее как… акт любви.

10

Электрический нож едва не задел лицо Франсиса.

Шум разбудил Жака, который, спросонок потирая глаза, прибежал в кухню и увидел, что его родители дерутся. Мать, облаченная в ночную рубашку, размахивала электрическим ножом. Мальчик решил, что они поссорились, но Каролина прошептала странную фразу, обращаясь к отцу, одетому в пижаму:

– Я хочу тостов. Ну же, хлебушек, не убегай, я тебя порежу на кусочки и поджарю. Я проголодалась, хочу тостов со сливочным маслом и конфитюром.

Каролина вновь замахнулась электрическим ножом, Франсис заслонил лицо рукой, и два граненых зубчатых лезвия вонзились его кожу. Потекла кровь.

– А! Наконец-то! Вот и клубничный джем! – воскликнула Каролина победным тоном.

У нее по-прежнему был отсутствующий взгляд и расширенные зрачки. Лицо выражало удовольствие голодного человека, предвкушающего обильный завтрак. Окровавленные лезвия электрического ножа продолжали угрожающе двигаться.

– Перестань, Каролина, проснись!

Несмотря на решительный тон, Франсис выглядел испуганным.

Битва не кончалась, мать размахивала электрическим ножом как саблей, отец пытался защититься, словно щитом, крышкой от кастрюли.

Наконец ему удалось обезоружить Каролину, которая все еще выражала признаки неутоленного аппетита.

– Проснись, умоляю тебя, проснись! – сказал он.

– Что… что происходит? – вдруг спросила она, встряхивая головой и часто моргая.

– У тебя опять случился припадок, ничего страшного, – ответил Франсис, скрывая от нее порез на руке и выключая электрический нож.

– Что я натворила?

Она оглядывалась вокруг, чтобы понять, что произошло.

– Ничего. Каролина, сейчас тебе нужно вернуться в постель.

Она заметила его порез, увидела электрический нож и разрыдалась:

– Это сделала я? Прости меня, Франсис!

– Ты не виновата. Это…

– Это нечто внутри меня, что не поддается моему контролю и толкает на ужасные поступки во сне.

– Ты не несешь ответственность за то, что происходит во время приступа. Ты грезишь наяву, вот и все. Такое случается со многими людьми, только они не говорят об этом.

Он крепко обнял ее. Оба плакали и дрожали.

– Со мной что-то не так. Мне нужно лечиться.

– С тобой все в порядке, дорогая, просто ты должна отдохнуть и успокоиться. Ты слишком много работаешь. Из-за психического истощения у тебя случаются приступы.

Жак не мог опомниться. Только что он видел родителей дерущимися, затем плачущими и вот целующимися. Он еще раз убедился: для понимания мира взрослых ему недостает некоторых элементов, которые пока что оставались для него недоступными.

– Я доведу мое исследование до конца, – пообещала Каролина. – Чтобы прекратить этот процесс, мне нужно опуститься еще ниже, намного ниже. Я знаю, что именно в глубине моего бессознательного я отыщу способ избавиться от проклятия. Работа в лаборатории поможет мне в этом.

– Отдохни.

– Наоборот, мне нужно работать еще больше.

– Перестань, припадков будет больше.

– Франсис, тебе прекрасно известно, на что я способна в таком состоянии. Тебе прекрасно известно, что уже произошло. И пусть правосудие признало меня невиновной, я все равно себя осудила…

– Ты слишком жестока к себе.

– Пойди расскажи это тем, кто пострадал от меня в ночное время. Пойди расскажи это призраку моего братика!

Она снова разрыдалась.

Жак потихоньку вернулся в кровать, но не смог заснуть сразу и потому лежал с открытыми глазами, всматриваясь в пятно на потолке.

Ничего не произошло. Я ничего не видел и ничего не слышал. Должно быть, мне все это приснилось. Папа и мама прекрасные люди, которые… дерутся с помощью электрического ножа посреди ночи… но они меня любят. Мама – великий ученый… она попыталась разрезать папу на ломтики, потому что приняла его за хлеб… но мама утомлена работой. Все наладится… Она говорила о «проклятии»… Ничего не случилось… она могла его убить!.. а я присутствовал при этом! Я уже все забыл… смогу ли я когда-нибудь забыть? Нужно спать. Нужно перестать думать. Я больше не думаю. Я все забываю. Я сплю. Я…

11

Последующие ночи были наполнены кошмарами. Жак метался в постели. Постельное белье мялось, стиралось, сушилось и гладилось. Продавленные подушки снова взбивались.

Затем мало-помалу все вернулось в норму.

Дни шли своим чередом.

Благодаря снам Жак оставался лучшим учеником в классе, он по-прежнему проявлял любознательность, внимание и творческие способности.

Учителя любили прилежного и спокойного ученика. Однако если учителей успехи Жака радовали, то одноклассников, видевших в нем зубрилу, они раздражали. Вдобавок ко всему Жак подвергался насмешкам при каждом посещении бассейна.

Бассейн был частью уроков физкультуры. Стоя в плавках, Жак смотрел на воду и дрожал от страха, в сотый раз слушая напутствия учителя: «Сядь на бортик и попробуй хотя бы опустить ноги в воду». Но мальчик упрямился, и если от него не отставали, то вообще впадал в ступор.

Как-то раз, когда учитель физкультуры отлучился в туалет, один из его одноклассников, Вилфрид, дал знак своим приятелям, и те быстро схватили Жака за запястья и щиколотки.

– Ты просто подлиза, Кляйн. А мы не любим подлиз. В любом случае, ты сопля. Об этом говорит твое имя. Кляйн по-немецки означает «маленький». Я это знаю, потому что я из семьи немцев. Малыш Кляйн! Малыш Кляйн! Ты боишься воды, совсем как маленькие детки. Ты всего лишь трусливый беби, Кляйн! И сейчас мы проверим, растворяешься ли ты в воде, как аспирин!

Жак попытался вырваться, но Вилфрид и его друзья были сильнее. Они подняли его и поднесли к краю бассейна, ободряемые остальными учениками, которые воспринимали это в качестве развлечения. Зубрила-отличник? Так тебе, получай!

– Мы поможем тебе преодолеть боязнь воды! Сейчас раскачаем крошку Кляйна и посмотрим, не шипучий ли он! И раз, и два, и…

Охваченный страхом Жак сумел высвободить ногу. Он со всей силы саданул мальчишку, державшего его за икры и… полетев на пол, ударился лбом о лестницу бассейна. Хлынула кровь.

Вилфрид схватил его рукой за горло и прошипел:

– Скажешь, что поскользнулся. Предупреждаю, если сболтнешь учителю или родителям о случившемся, мы тебя утопим.

Физкультурник, который наконец вернулся, велел отвести Жака в медпункт, чтобы заклеить рану.

Жаку было больно, но, напуганный словами Вилфрида, он не выдал виновных.

Когда Франсис увидел пластырь на лбу сына, он захотел узнать, что произошло.

– Ничего, – выдавил Жак, пряча глаза.

Франсису пришлось проявить настойчивость, и Жак, всхлипывая, рассказал ему об унизительном происшествии.

– Это все из-за того, что наша фамилия означает «маленький» по-немецки. Это правда?

– Правда, но Кляйн – это еще и прекрасная геометрическая фигура в виде объемной восьмерки. Бутылка Кляйна принадлежит к числу тех немногих емкостей, у которых отсутствуют внешняя и внутренняя стороны. А придумал ее один из наших предков – математик Феликс Кляйн.

Отец нарисовал сосуд, горлышко которого, проходя сквозь боковую поверхность вовнутрь, соединялось с дном.

– Разве не красиво, а?

Но Жак все еще находился в состоянии шока от пережитого и не был расположен к разговорам о геометрии.

– Этот парень, Вилфрид, он учится в твоем классе? – спросила прибывшая на помощь Каролина.

– Ничего не предпринимайте, а то они меня утопят.

– Нельзя погружаться в страх, иначе ты превратишься в жертву, и уж тогда они от тебя не отстанут.

– Но я действительно боюсь Вилфрида. К тому же остальные ученики на его стороне.

– Страх можно направить в нужное русло и погасить. Я не смогу прямо сейчас помочь тебе преодолеть боязнь воды, но я помогу противостоять этому мальчику. Закрой глаза.

Мать попросила Жака визуализировать остров Розового песка, знакомый ему с раннего детства. Затем посоветовала мысленно перенести туда Вилфрида. Жак, погруженный в гипнотический сон, начал представлять себя великаном, стоящим перед Вилфридом-гномом. «Ну что, ты все еще считаешь меня маленьким?» – спросил он. Раздавленный и униженный, его обидчик попросил пощады и извинился.

Вскоре Каролина разбудила Жака.

– Вот видишь, – сказала она ему. – Он ошибается: у тебя очень красивая фамилия, и ты вовсе не труслив. Теперь ты должен поговорить об этом случае с директором, чтобы он знал о том, что произошло.

На следующий день Жак нашел в себе смелость изложить директору школы подробности инцидента. Игрекообразный шрам на его лбу был подтверждением сказанному. Вилфрида вызвали и пригрозили исключением в случае повторения подобного.

После уроков Вилфрид пошел за Жаком по улице. Тот его заметил, но не ускорил шага. Он повторял про себя: «Только не убегать! Надо быть сильным, как на острове Розового песка».

Обидчик догнал его:

– Малыш Кляйн, да ты действительно тряпка. Обратился за помощью к папочке с мамочкой и учителям, потому что сам не можешь постоять за себя. Ты просто жалок! Ладно, ты поплатишься за то, что выдал меня! Я ведь тебя предупреждал! И на этот раз ты получишь по полной!

Он достал перочинный нож, но Жак и глазом не моргнул.

– Ты уверен, что удовольствие от того, что ты порежешь меня, стоит того, чтобы вылететь из школы? А как на это посмотрят твои родители?

Спокойный тон Жака удивил Вилфрида, и он начал колебаться. Во взгляде «малыша Кляйна» он не видел ни малейшего следа страха.

– Берегись, я порву тебя!

Но Жак лишь улыбнулся, еще больше удивив хулиганистого парня. С одной стороны, Вилфрида раздирало желание ранить Жака, а с другой – он боялся последствий, которые были неминуемы.

– Подумай о твоих родителях, о великий и ужасный Вилфрид, – насмешливо сказал Жак. – Что они скажут, когда им придется подыскивать частную школу, принимающую скотин подобных тебе? И не будет ли эта школа колонией?

Прошло несколько секунд. Рука разжала нож.

– Тебе повезло, малыш Кляйн, здорово повезло.

– Да, я знаю, – ответил Жак. – Просто я научился везению.

– Научился? Вот еще глупости! Однажды тебе перестанет везти, и уж тогда ты помучаешься.

После случившегося в бассейне Жак был официально освобожден от его посещения, и остаток учебного года прошел спокойно.

Вилфрид его упорно избегал, и Жак понял, что благодаря психологической работе, выполненной под руководством мамы, он мог частично побороть свои страхи.

Каролина, тем не менее, внесла уточнение, обучая Жака науке владеть эмоциями:

– Слабые люди мстят, сильные – прощают. Еще более сильные – игнорируют. Запомни это правило. То, что произошло, положи подальше в морозильник, а Вилфрид должен выйти из твоего ментального и эмоционального пространства, чтобы больше не загрязнять его. Этот мальчик завидует тебе, потому что ты хорошо учишься. Он знает, что ты добьешься успеха в жизни, а он – потерпит неудачу. Вот он и старается восстановить равновесие, но это его проблема, а не твоя.

– Мама, тебе бывает когда-нибудь страшно? – спросил Жак.

– Больше всего я боюсь самой себя. Мой главный враг – по утрам я вижу его в зеркале… но я не позволяю ни этому страху, ни любому другому полностью завладеть мною. В настоящее время в работе над моим научным проектом я преодолеваю такие испытания, которые ты даже вообразить не можешь. Я могу потерпеть провал и тем самым подвести людей. Каждый день на пути в лабораторию меня охватывает ужас, но в то же время мои исследования приносят мне успокоение.