Текст книги "Революция муравьев"

Если майонез не получился, ошибку можно исправить, добавляя в салатницу горчицу и перемешивая ее с еще не смешавшимися маслом и яйцом. Внимание: все это проделывается постепенно.

Кроме продукта питания, техника взбивания майонеза лежит в основе знаменитого секрета изготовления фламандской масляной краски. В XV веке братьям ван Эйкам пришло в голову использовать подобную смесь для получения красок правильной густоты. Впрочем, в живописи используется смесь не из воды, масла и яичного желтка, а из воды, масла и яичного белка.

Эдмонд Уэллс, Энциклопедия Относительного и Абсолютного Знания, том III

54. Третье посещение

Отправляясь к пирамиде в третий раз, комиссар Максимилиан Линар прихватил с собой сумку с кое-каким детекторным оборудованием. Добравшись до основания конструкции, он достал из сумки микрофонный усилитель. Приложил его к стенке пирамиды и стал слушать.

Снова пальба, смех, фортепианная сонатина, аплодисменты.

Он прислушался получше. Разговаривали какие-то люди.

– …как с помощью только шести спичек составить не четыре, не шесть, а восемь одинаковых равносторонних треугольников, не склеивая, не складывая и не ломая спички?

– Вы можете дать мне еще одну фразу-подсказку?

– Разумеется. Вы знакомы с правилами нашей игры. У вас есть право приходить к нам в течение нескольких дней подряд, и каждый раз мы будем давать вам новую подсказку. Сегодня у нас такая фраза: «Чтобы найти… хорошенько подумай».

Максимилиан узнал загадку с шестью спичками, которую предлагалось решить в телепередаче «Головоломка». Все эти звуки могли исходить только из включенного телевизора!

Тот, та или те, кто находился внутри этой пирамиды без окон и дверей, просто-напросто смотрели телевизор. Полицейский строил всевозможные догадки. Самая вероятная: какой-нибудь отшельник заточил себя в пирамиду, решив провести остаток дней перед телевизором, чтобы ему никто не мешал. В таком случае у него должен быть с собой запас еды, а может, он даже лежит там под капельницей перед включенным на полную громкость телевизором.

«В каком безумном мире мы живем!» – подумал комиссар. Конечно, телевизор играет все возрастающую роль в жизни людей: на крышах, куда ни глянь, пышным цветом расцвели антенны, но заточать себя в темницу без окон и дверей ради того, чтобы без помех посмотреть телевизор… Какой же безумец выбрал для себя подобный способ самоубийства?

Максимилиан Линар сложил ладони рупором и припал к стенке пирамиды.

– Кто бы вы ни были, – воззвал он, – у вас нет права там находиться. Пирамида построена в охраняемой зоне, а всякое строительство здесь запрещено.

Звуки тотчас стихли. Шум прекратился. Ни аплодисментов. Ни смеха. Ни пулеметной пальбы. Ни «Головоломки». И ни единого ответа.

Комиссар воззвал еще раз:

– Полиция! Откройте! Это приказ!

Он расслышал глухой шум, как будто где-то открылся маленький люк. На всякий случай он вытащил револьвер, огляделся и обошел пирамиду кругом.

Ощущение стальной рукоятки придавало ему уверенности. Но револьвер не давал ему никаких преимуществ – он даже был помехой. Притуплял бдительность. И Максимилиан не уловил жужжание у себя за спиной.

Жжж… Жжж…

Он не почувствовал и легкого укола в шею за мгновение до этого.

Он сделал еще три шага – широко раскрыл рот, но не издал ни единого звука. Глаза у него выкатились. Он рухнул на колени, выронил оружие и растянулся во весь рост головой вперед.

Перед тем как закрыть глаза, он увидел два солнца – настоящее и то, что отражалось в зеркальной стене пирамиды. Веки будто налились свинцом – и упали, точно тяжелый театральный занавес.

55. Их легионы

Саранчовое море все прибывает.

Скорее, скорее что-нибудь придумать. Муравью, чтобы выжить, всегда приходится придумывать что-нибудь необычное. Хватаясь за кончики самых высоких веток черничного куста, тринадцать муравьев сближаются и сцепляются усиками. Их коллективный разум мечется между состоянием паники и желанием убивать. Кое-кто из них уже смирился со смертью. Только не 103-й. Возможно, он нашел выход – в проворстве.

Панцири саранчи внизу сливаются в один бескрайний ковер – и поверх него можно пробежать как по подстилке, правда, если бежать довольно резво. Переправляясь как-то через реку, старый воин видел, как иные насекомые шустро бегают по водной глади, не проваливаясь под воду, а отталкиваясь от нее лапами.

Идея кажется совсем уж несуразной: ведь саранчовые спины совсем не похожи на гладь реки. Но поскольку других предложений ни у кого больше нет, а куст под натиском саранчи уже начинает сгибаться, муравьи решают рискнуть – была не была.

103-й бросается вперед первым. И мчится по спинам саранчи так проворно, что та не успевает опомниться. Во всяком случае, саранчовые особи так заняты обжорством и совокуплением, что почти не замечают, что у них по спинам что-то прыгает.

Двенадцать молодых муравьев следуют за старшим. Они выписывают зигзаги меж торчащих усиков и коленчатых суставов саранчи. В какое-то мгновение 103-й поскальзывается на ходящем ходуном панцире, но 5-й тут же подхватывает его за край переднеспинки. Белоканцы несутся вперед что есть мочи, но им еще бежать и бежать.

Вокруг, куда ни глянь, сплошные саранчовые спины. Целое озеро, нет, море, океан саранчовых спин.

Рыжие муравьи несутся по волнам этого великого моря. Кругом все шевелится. С обеих сторон валятся кусты, срезанные челюстями саранчи. Орешники и смородина сгибаются под живым всесокрушающим дождем.

Наконец муравьиный отряд различает далеко впереди спасительные очертания больших деревьев. Они громоздятся неприступными башнями – такие прожорливой саранче нипочем не одолеть. Саранчовый поток замирает перед этими властителями растительного мира. Еще чуть-чуть – и муравьи окажутся под их защитой.

Ну вот! Добрались! Разведчики кидаются к длинной низкой ветке и спешно взбираются на нее.

Спасены!

Мир в мгновение ока становится прежним. Как приятно снова ступить лапкой на твердую древесину после столь долгих блужданий по песчаным озерам и оголтелой скачки по саранчовым спинам!

Муравьи подбадривают друг дружку, делясь лаской и пищей. Они приканчивают отбившуюся от стаи кобылку и поедают ее. С помощью уловителя магнитных полей 12-й определяет их положение и место, где находится великий дуб. И муравьиный отряд вскоре отправляется в путь. Дабы не спускаться на землю, где возле корней деревьев все еще копошатся полчища саранчи, муравьи передвигаются ве́рхом, перебираясь с ветки на ветку.

Наконец перед ними вырастает громадное дерево. Если большие деревья – башни, то великий дуб – самая широкая и высокая из этих башен. Ствол его до того широк, что кажется плоским. А крона расположена так высоко, что заслоняет небо.

Тринадцать муравьев ступают по толстому бархатистому ковру из лишайников, облепивших северную сторону великого дуба.

Среди муравьев ходят слухи, будто великому дубу двенадцать тысяч лет. Это много. Но он и впрямь необыкновенный. В каждой клетке его коры, листьев, цветов и желудей таится жизнь. У его подножия белоканцы сталкиваются с разнообразной дубовой живностью. Сигаровидные долгоносики сверлят хоботками дыры в желудях и откладывают в них яйца размером в миллиметр. Шпанские мухи с отливающими металлическим блеском надкрыльями обгладывают пока еще мягкие побеги, в то время как личинки дубового усача прогрызают ходы в сердцевине коры. А гусеницы бабочек-пядениц знай себе толстеют в свернутых трубочкой листьях, куда их упаковали родители.

Чуть поодаль гусеницы дубовых листоверток раскачиваются на кончиках нитей, силясь добраться до нижних ветвей.

Муравьи перегрызают эти оттяжные тросики и без лишних церемоний поедают гусениц. Когда пища свисает с веток, нет причин от нее отказываться. Тем более что дерево, умей оно разговаривать по-муравьиному, непременно сказало бы им спасибо.

103-й утешает себя мыслью, что они, по крайней мере, берут на себя роль хищников. Они запросто приканчивают и поедают всякую дичь, что попадается им на глаза. А Пальцы хотят забыть свое место в экологическом цикле. Они не могут съесть животное, которое убивают у них на глазах. Впрочем, они охотно едят только ту пищу, которая не напоминает им родственное животное. В общем, все перекроилось, перемололось, перекрасилось и перемешалось до полной неузнаваемости. Пальцы ни в чем не желают считать себя виновными, даже в истреблении животных, которых сами же и поедают.

Но сейчас не самое лучшее время для размышлений. Перед ними ровным полукругом в несколько рядов возвышаются грибы, как бы образуя ступени лестницы вокруг ствола. Муравьи переводят дух и начинают взбираться.

103-й замечает знаки «Ришар любит Лиз», вырезанные прямо на дереве внутри сердечка, пронзенного стрелой. 103-му не под силу разобрать пальчичьи закорючки – единственное, что он понимает, так это то, что острый нож причинил дереву боль. Ненастоящее сердце, пронзенное стрелой, не изливается слезами, зато из раны на дереве вытекает оранжевая смоляная слезинка.

Муравьиный отряд обходит кругом гнездо общественных пауков. Оттуда торчат призрачные тельца без голов и лапок, оплетенные мириадами шелковистых белых нитей. Белоканцы взбираются все выше на огромную дубовую башню. Наконец на средних ярусах они натыкаются на нечто вроде круглого плода с трубовидным основанием.

Это осиное гнездо великого дуба, – подсказывает 16-й, простерев прямой, как стрела, усик в сторону бумажного плода.

103-й останавливается. Близится ночь, и муравьи решают укрыться под сучком. Они вернутся сюда завтра.

103-му не спится.

Неужели его будущий пол таится внутри того бумажного шара? Неужели его скоро ждут превращение и возвеличивание в ранг принцессы?

56. Энциклопедия

СОЦИАЛЬНЫЕ ПЕРЕМЕЩЕНИЯ. Инки верили в детерминизм и касты. У них не существовало проблемы профессиональной ориентации: профессия определялась по праву рождения. Сыновья земледельцев непременно становились земледельцами, а сыновья воинов – воинами. Во избежание малейшей ошибки принадлежность к той или иной касте с рождения отмечалась на теле ребенка. С этой целью инки обжимали голову новорожденного младенца с мягким родничком специальными деревянными обручами, меняя таким способом форму его черепа. С помощью обручей голове ребенка можно было придать любую форму – например, квадратную, если это была голова царственного потомка. Эта операция была совершенно безболезненной – во всяком случае, боли от тех самых обручей было не больше, чем от современных брекетов, служащих для выравнивания положения зубов в определенных случаях. В деревянной форме череп постепенно затвердевал. Так, даже голый подкидыш царской крови оставался царевичем, которого все признавали, потому что только на царской голове мог поместиться венец квадратной формы. Что же касается потомков воинских родов, их черепам придавали треугольную форму. У сыновей земледельцев черепа отличались заостренной формой.

Таким образом, общество инков было незыблемым. В нем не существовало никаких рисков социальных перемещений, равно как и ни малейшей угрозы личных честолюбивых устремлений: у каждого инка имелся пожизненный знак его общественного положения и принадлежности к той или иной профессии в виде черепа определенной формы.

Эдмонд Уэллс, Энциклопедия Относительного и Абсолютного Знания, том III

57. Урок истории

Ученики расселись по местам и дружно достали тетрадки с ручками. Начался урок истории.

Гонзаго Дюпейрон и двое его подпевал даже не взглянули на Жюли и Семерых Гномов, когда они прошли по узкому проходу между рядами парт и заняли места рядом друг с другом, как будто вчера вечером ничего не произошло.

На классной доске учитель истории вывел большими белыми буквами: «Великая французская революция 1789 года», затем, памятуя о том, что не следует долго стоять спиной к классу, он повернулся, обвел его цепким взглядом и достал из портфеля стопку листов бумаги.

– Я проверил ваши письменные работы.

Проходя между рядами парт, он раздавал ученикам листки с короткими замечаниями на каждом. «Больше внимания к орфографии», «Определенный прогресс», «К сожалению, Кон-Бендит, это было не в 1789-м, а в 1968 году».

Обход он начал с наивысших оценок и продолжал в нисходящем порядке. Пока что учитель дошел до 3 баллов из 20 возможных, а Жюли так и не получила свою работу.

Приговор обрушился на нее, точно нож гильотины.

– Жюли: 1 из 20. Я не вкатил вам нуль только потому, что вы развиваете довольно своеобразную теорию, имеющую касательство к Сен-Жюсту, который, по-вашему, якобы был губителем революции.

Жюли подняла голову, будто желая тем самым показать, что она полностью с ним согласна.

– Я действительно так считаю.

– Что же вы имеете против милейшего Сен-Жюста, обаятельнейшего и образованнейшего человека, который, будучи на школьной скамье, наверняка получал куда лучшие оценки, в отличие от вас?

– Сен-Жюст, – сказала Жюли, стараясь сохранять спокойствие, – полагал, что революция не сможет победить, если не будет прибегать к насилию. Он прямо так и писал: «Цель революции в том, чтобы сделать мир более совершенным, а если некоторые с этим не согласны, их необходимо уничтожать».

– Приятно отметить, что вы не такая уж невежа. По крайней мере, держите в голове кое-какие цитаты.

Девушка не смела признаться, что подобные мысли о Сен-Жюсте она почерпнула из «Энциклопедии Относительного и Абсолютного Знания».

– Однако суть дела это не меняет, – продолжал учитель. По сути дела, Сен-Жюст, конечно, был прав: революция без насилия невозможна…

Жюли возразила:

– А по-моему, если человек решается на убийство и принуждает других делать то, чего им не хочется, это говорит о том, что ему не хватает воображения и он не способен выражать свои мысли никаким иным способом. Наверняка же есть способы, как сделать революцию, не прибегая к насилию.

Задетый за живое, учитель бросил вызов юной собеседнице:

– Не-воз-можно. История не знает революций без насилия. В этом словосочетании одно фактически противоречит другому.

– В таком случае их следует придумать, – не растерявшись, обронила Жюли.

Ей на выручку пришла Зое:

– Рок-н-ролл, информационные технологии… вот вам, пожалуйста, революции без насилия, изменившие умонастроения без кровопролития.

– Все это не имеет никакого отношения к революциям! – возмутился учитель. – Рок-н-ролл и информационные технологии никоим образом не способствовали изменению политики государств. Они не помогли свергнуть диктаторов и не дали больше свободы гражданам.

– Рок куда больше изменил быт отдельных людей, чем революция 1789 года, которая в конечном счете привела только к усилению деспотизма, – подхватил Цзи-вонг.

– С помощью рока можно разрушить общество, – вторил ему Давид.

Весь класс пришел в изумление, видя, с каким упорством Жюли и Семеро Гномов отстаивают воззрения, о которых в их учебнике по истории не упоминалось ни слова.

Учитель вернулся к столу и удобно разместился в кресле, готовясь основательно защищать свои собственные убеждения.

– Прекрасно, давайте поспорим! Коль скоро наша доморощенная рок-группа намерена переоценить значение Французской революции, начнем! Давайте поговорим о революциях.

Встав и развернув на стене карту мира, он провел линейкой по разным ее секторам.

– Начиная с восстания Спартака и заканчивая Войной за независимость в Северной Америке, не говоря уже о Парижской Коммуне в XIX веке, о Будапеште 1956 года, Праге 1968 года, португальской Революции гвоздик, мексиканских революциях под водительством Сапаты и его предшественников, Великом китайском походе Мао и его сподвижников, сандинистской революции в Никарагуа, захвате Фиделем Кастро власти на Кубе, – всем тем, еще раз повторяю, ВСЕМ ТЕМ, кому хотелось изменить мир, поскольку они верили, что их идеи более справедливы, чем принципы, которыми руководствуются власти на местах, – так вот, им всем приходилось сражаться за свои идеи и насаждать их путем борьбы. Многим это стоило жизни. Иначе никак: за все приходится платить. Революции делаются на крови. Вот почему, и не случайно, в некоторых странах революционеры водружают красные флаги.

Жюли не собиралась сдаваться под натиском такого красноречия.

– Наше общество изменилось, – с жаром проговорила она. – Нужно научиться преодолевать косность без резких движений. Зое права: рок и информационные технологии – прекрасные примеры мягких революций. Хотя они прошли не под красными флагами, мы пока еще не можем оценить их в полной мере. Благодаря этим инструментам свершится и следующая революция.

Учитель покачал головой, вздохнул и отрешенным тоном обратился к классу:

– Вы слышали? Что ж, сейчас я расскажу вам короткую историю про эти ваши «мягкие революции» и современные коммуникационные сети. В 1989 году на площади Тяньаньмэнь китайские студенты надеялись совершить революцию нового типа с помощью передовых технологий. Они, совершенно естественно, думали воспользоваться факсами. И тогда французские газеты обратились к читателям с воззванием отправить заговорщикам факсимильные послания со словами поддержки. В итоге, отследив все эти связи с Францией, китайские полицейские вычислили и арестовали одного за другим всех революционеров, у которых имелись компьютеры и факсы! Этих юных китайцев бросили в застенки, пытали, и те из них, у кого, как теперь известно, отняли здоровые органы, чтобы пересадить их престарелым руководителям Китая, уж конечно, с благодарностью поминали французов, которые «поддержали» их по факсу! Вот вам наглядный пример того, как передовые технологии могут повлиять на успешный исход революций…

Ученица и учитель воззрились друг на друга.

Эта история слегка выбила Жюли из равновесия.

Спор привел в восторг и класс, и самого историка. Благодаря этому идеологическому противостоянию учитель почувствовал себя моложе. Когда-то он был коммунистом и пережил глубокое разочарование, когда его партия потребовала, чтобы он снял свою кандидатуру с местных выборов в угоду каким-то непонятным союзническим интересам. «Наверху», в Париже, их – его с товарищами – исключили из избирательных списков одним росчерком пера, чтобы сохранить депутатское место непонятно за кем и непонятно где, – во всяком случае, в известность его никто не поставил. В сердцах он бросил политику, но рассказать об этом своим ученикам не мог.

Жюли почувствовала, как ей на плечо легла чья-то рука.

– Брось, – шепнул Цзи-вонг. – Последнее слово всегда будет за ним.

Учитель взглянул на часы.

– Урок окончен. На следующей неделе я вас порадую: мы поговорим о русской революции 1917 года. Опять голод, резня, отлученные монархи – и все это, как бы там ни было, на фоне снежного пейзажа и под наигрыши балалайки. Короче говоря, все революции похожи, только обстановка и детали разные.

Он в последний раз метнул взгляд в сторону Жюли:

– Я рассчитываю на вас, мадемуазель Пенсон, и надеюсь, вы сможете выдвинуть против меня занятные доводы. Вы, Жюли, принадлежите к так называемым «безмятежным» мятежникам. А они хуже всех остальных. Они предпочитают варить раков на медленном огне, потому что им не хватает смелости бросить их сразу в кипяток. В итоге несчастная тварь страдает в сто раз сильнее и много дольше. И уж коль скоро вы такой знаток революций, Жюли, попробуйте установить, каким образом большевикам удалось «без насилия» свергнуть царя Всея Руси. Вот вам любопытная рабочая гипотеза…

Тут затрезвонил серый колокол.

58. Осиное гнездо

Оно похоже на серый колокол. Вокруг кружат дозорные бумажные осы с острыми черными жалами.

Если тараканы – предки термитов, то осы – прародители муравьев. У насекомых древние и развитые виды иногда продолжают соседствовать. Это все равно как если бы современные люди жили бок о бок с австралопитеками, от которых они произошли.

Осы – насекомые примитивные и при всем том общественные. Они роятся в картонных гнездах, хотя эти зачаточные поселения совсем не походят на огромные пчелиные сооружения из воска или муравьиные – из песка.

103-й с товарищами подбираются к гнезду. Оно кажется им довольно легким. Осы строят свои поселения из целлюлозы – тщательно пережеванных и смешанных со слюной волокон сухостойных деревьев или древесной трухи.

Заприметив карабкающихся к ним муравьев, бумажные осы-разведчицы испускают феромоны тревоги. С помощью усиков они обмениваются условными сигналами и, выставив вперед жала, готовятся дать отпор незваным гостям.

Встреча двух цивилизаций при любых обстоятельствах – дело щекотливое. Первой реакцией зачастую бывает жестокость. Но тут 14-й придумывает хитрую уловку, чтобы задобрить бумажных ос. Он срыгивает немного корма и предлагает его осам. Как тут не удивиться, когда твой враг неожиданно преподносит тебе подарок!

Осы садятся и настороженно подползают ближе. 14-й оттягивает усики назад, показывая, что не собирается сражаться. Одна из ос похлопывает его по голове кончиками усиков, проверяя, как он на это отреагирует, – 14-й никак не реагирует. Остальные белоканцы тоже оттягивают усики назад.

Бумажная оса предупреждает их на обонятельном языке, что они вторглись на осиную территорию и что им, муравьям, здесь нечего делать.

14-й объясняет, что один из них желает обратиться в половую особь и что дело это неотложное, иначе всему их сообществу грозит гибель.

Бумажные осы-разведчицы совещаются меж собой. У них совершенно особенная манера общения. Они не только испускают феромоны, но и разговаривают, размашисто двигая усиками. Удивляясь, они вскидывают их вверх, выражая недоверие – выбрасывают их вперед, а выказывая любопытство – выставляют вперед только один усик. Иногда они поглаживают кончиками мягких усиков кончики усиков своих собеседниц.

103-й тоже выступает вперед и представляется. Это он хочет обрести пол.

Осы похлопывают его по голове и зовут за собой. Его одного.

103-й забирается в бумажный плод, который на поверку оказывается самым настоящим гнездом.

Вход охраняют многочисленные стражи. Обычное дело. Другого выхода нет – враги могут проникнуть в гнездо только таким путем, к тому же это отверстие служит для того, чтобы поддерживать внутри поселения определенную температуру. Стражи проветривают его, время от времени помахивая крылышками.

Даже будучи предками муравьев, эти осы выглядят довольно развитыми. Их гнездо состоит из расположенных параллельно горизонтальных бумажных полочек с одним-единственным рядом ячеек на каждой. Как и в пчелиных ульях, эти сотовые ячейки имеют шестиугольную форму.

Полочки соединяются меж собой переплетением из тонких, тщательно пережеванных серых волокон-волосков. Многочисленные слои папье-маше и картона защищают наружные стенки гнезда от стужи и ударов. 103-й уже немного знаком с осами. В Бел-о-Кане кормилицы-воспитательницы разъяснили ему, как живут эти насекомые.

В отличие от пчелиного улья, постоянного поселения, осы строят себе гнездо только на один сезон. Весной оса-королева, вынашивающая множество яиц, отправляется на поиски места для гнезда. Найдя подходящее место, она строит ячейку из картона и откладывает там яйца. Когда из яиц вылупляются личинки, она скармливает им добычу, за которой охотится днями напролет. Через пару недель личинки превращаются в полноценных рабочих ос. После чего матка – основательница колонии снова ищет уединенное место и откладывает там яйца.

103-й видит осиный расплод. Как же яйца с личинками удерживаются в ячейках, у которых вход расположен снизу, и не вываливаются наружу? 103-й приглядывается, и ему все становится понятно. Кормилицы прилепляют яйца и личинки к потолку с помощью клейкого секрета. Осы придумали не только бумагу и картон, но и клей.

Надо сказать, что в мире животных, где нет ни гвоздей, ни шурупов, самым распространенным скрепляющим материалом служит клей. К тому же некоторые насекомые вырабатывают до того стойкий и быстросохнущий клей, что он затвердевает в мгновение ока.

103-й взбирается по центральному проходу. Каждый ярус выстлан картонным мостиком. А в середине каждого уровня имеется дыра, ведущая на другие уровни. В общем, осиное гнездо выглядит не настолько впечатляющим, как большой пчелиный улей, здесь все серо и невесомо. Черно-желтые рабочие осы с замысловатыми узорами на лбу измельчают древесину, вырабатывают целлюлозу. И следом за тем облепляют ею стены и ячейки, тщательно выверяя толщину сооружения с помощью изогнутых, как клещи, усиков.

Осиная королева кружит среди своих дочерей. Она крупнее, тяжелее и энергичнее. 103-й окликает ее, выпуская несколько феромонов. Она соблаговоляет подползти к нему, и старый рыжий муравей объясняет ей, что привело его сюда. Ему уже больше трех лет, и смерть его близка. Но только он один знает нечто очень важное, и ему необходимо сообщить это собратьям в его родном городе. Он не хочет умереть раньше, чем исполнит свой долг.

Королева бумажных ос ощупывает 103-го кончиками усиков, чтобы полнее ощутить его запахи. Она никак не может взять в толк, зачем муравью понадобилась помощь осы. В мире животных каждый сам за себя. Среди видов не существует взаимопомощи. 103-й уверяет, что без помощи чужаков ему никак не обойтись. Он, муравей, не может изготовить гормональное молочко, которое так необходимо ему, чтобы выжить.

Королева бумажных ос отвечает, что у них действительно умеют приготавливать богатое гормонами царское молочко, но она не видит причин, с чего бы ей делиться им с каким-то муравьем. Продукт этот слишком ценный, чтобы переводить его почем зря.

103-й с большим трудом испускает феромональную фразу – она срывается с кончиков его усиков и через мгновение достигает усиков осиной королевы.

– Чтобы обзавестись полом.

Осиная королева в недоумении. Зачем ему пол?

59. Энциклопедия

ПРОСТОЙ ТРЕУГОЛЬНИК. Порой труднее быть простым, чем необыкновенным. Это в полной мере относится и к треугольникам. Треугольники главным образом бывают равнобедренными (с двумя сторонами одинаковой длины), прямоугольными (с прямым углом) и равносторонними (с тремя сторонами одинаковой длины).

Существует столько обыкновенных треугольников, что начертить необыкновенный – дело трудное, иначе пришлось бы чертить треугольник с максимально неравными сторонами. А это не так просто. У простого треугольника не должно быть ни прямых, ни равных углов, ни углов больше 90°. Ученому Жаку Лубчански стоило немалых трудов сконструировать «простой треугольник». С совершенно… определенными свойствами. Чтобы построить по-настоящему «простой треугольник», необходимо соединить половину квадрата, разрезанного по диагонали, с половиной равностороннего треугольника, разрезанного по высоте. Таким образом, соединив обе половины, мы получим прекрасный образчик простого треугольника. Быть простым непросто.

Эдмонд Уэллс, Энциклопедия Относительного и Абсолютного Знания, том III

60. Проверка

Зачем ему пол?

Нет ни одной биологической причины для того, чтобы бесполый, рожденный в касте бесполых, вдруг возжелал обрести пол вопреки своей природе.

103-й понимает: осиная королева собирается устроить ему проверку. Она ищет разумный ответ, но, так и не найдя его, вспоминает только, что «наличие пола» продлевает жизнь.

Возможно, наслушавшись пустой, лишенной всякого смысла болтовни в телепередачах Пальцев, он забыл, как во время общения нужно идти прямо напролом.

Зато королева бумажных ос умеет наполнять глубоким смыслом свои феромональные фразы. Разговор начинается. Как все королевы, эта половая особь способна говорить не только о пище и безопасности. Она может рассуждать и на отвлеченные темы.

Королева бумажных ос объясняется не только с помощью феромонов, но и с помощью усиков, которыми она водит по сторонам для пущей выразительности. У муравьев это так и называется: «общение с помощью усиков». Королева предупреждает, что, как бы то ни было, муравей все равно умрет. Так зачем тратить столько сил, чтобы продлить себе жизнь, тем более ненадолго?

103-й видит, что дело принимает куда более серьезный оборот, чем он думал. Собеседница все еще не верит, что его замысел верный. Впрочем, действительно, разве долгая жизнь стоит дороже, чем жизнь короткая?

103-й уверяет, что пол ему нужен для того, чтобы обрести силу, свойственную половым особям: он хочет иметь более развитые органы чувств, что позволит ему испытывать эмоции…

Бумажная королева замечает, что это послужит ему скорее помехой, нежели подспорьем. Большинство особей с обостренным чувственным восприятием живут в постоянном страхе. Именно поэтому самцы живут недолго, а самки прозябают взаперти, под защитой от окружающего мира. Чувственность – источник непреходящей боли.

103-й ищет новые, более веские доводы. Пол нужен ему, чтобы размножаться.

На сей раз королева бумажных ос как будто заинтересовалась. Зачем ему размножаться? Он единственный в своем роде – так неужели ему плохо живется?

Вот чудак! Обычно у насекомых, особенно у общественных перепончатокрылых, таких как муравьи и осы, понятия «зачем?» не существует. Им знакомо лишь одно понятие – «как?». Они не доискиваются до причин случившегося, а всего лишь пытаются понять, как этим можно воспользоваться. Если королева спросит его «зачем?», 103-й сразу смекнет, что она тоже прошла некий духовный путь, лежащий за гранью привычного.

Старый рыжий муравей объясняет, что хочет передать свой генетический код другим живым существам.

Королева бумажных ос шевелит усиками, выражая сомнение. Понятно, такая цель оправдывает желание обзавестись полом, но, спрашивает она муравья, что особенного сокрыто у него в генетическом коде, что его необходимо кому-то передавать? В сущности, муравьиная королева породила его по меньшей мере вместе с десятью тысячами других особей-близнецов, наделенных почти такими же генетическими особенностями, как и у него. Все близнецы из одного поселения похожи как две капли воды и стоят друг друга.

103-й понимает, куда клонит королева. Она пытается донести до него, что любое существо само по себе не имеет никакого значения. Может, у него имеется другая, более весомая причина, объясняющая его желание продолжить свой род, нежели некая ценность, сокрытая в особенном сочетании его генов? Ведь именно такое умонастроение заставляет дорожить собой больше, чем другими. У муравьев, равно как и у ос, подобный образ мыслей имеет свое название – «обостренный индивидуализм».

103-й, участвовавший не в одном силовом единоборстве, впервые вынужден вести духовный поединок. А это, оказывается, куда труднее.

Эта осища еще та бестия! Ничего не поделаешь, старому вояке приходится с этим смириться. Муравей начинает свою феромональную фразу с запретного «я». Он неспешно переваривает в мозгу пахучий феромон и передает его через сегменты своих усиков.