Текст книги "Смех Циклопа"

45

1012 г. до н. э.

Империя майя. Обсерватория Чичен-Ица.

Астрологи, собравшиеся в зале предсказаний, силились заглянуть в будущее.

Одного из них, Икстатихуатля, привлекло своеобразное расположение звезд. Он справился с картами и с календарями и в волнении объявил:

– Мир погибнет через 2480 лет.

Астрологи майя бросились в свои собственные обсерватории и уставились на звезды, но не нашли ничего особенного.

– Ты болтаешь невесть что, Икстатихуатль. Ничто в небе не предрекает такой катастрофы.

Тут явился великий жрец. Посмотрев на карты, он изрек:

– Икстатихуатль прав. Мир сгинет ровно через 2480 лет, в четверг, часов в 11 утра.

Никто не посмел перечить великому жрецу. Все писцы майя записали на табличках, камнях, пергаментах, что в означенный день и час мир прекратит существование.

Все майя приготовились к страшному обратному отсчету, приближающему конец народа и цивилизации.

Напрасно Икстатихуатль уверял, что придумал все ради смеха, что просто хотел пошутить: никто не осмеливался поставить под сомнение приговор великого жреца.

Все это имело огромные последствия для цивилизации майя, потому что через 2480 лет, в 8 утра в среду, майя, следуя текстам астрологов и по побуждении тогдашнего своего правителя, решили самоуничтожиться, не дожидаясь следующего, рокового, дня.

По непонятному совпадению, то был канун появления первых конкистадоров, 1492 год по испанскому календарю.

Впоследствии много говорилось о загадочно исчезнувшей цивилизации. Никто так и не узнал, что всему виной стала дурацкая шутка астролога.

Икстатихуатль изобрел губительный юмор.

Большая история смеха. Источник GLH.

46

Мужчина настроен мирно, просто озадачен этой встречей.

– Вы сами-то что здесь делаете? – задает встречный вопрос не менее озадаченная Лукреция Немрод.

Ответ для него очевиден:

– Я буду участвовать в ПЗПП. Кажется, моя дуэль – третья этим вечером.

– Это же опасно!

Себастьян Долин безмятежно улыбается.

– У вас дар к эвфемизмам. Это смертельно!

– Умоляю, не ходите туда!

Он берет ее за руку, ведет в гримерную, закрывает дверь на ключ, чтобы им не мешали.

– У меня не осталось выбора. Либо это, либо полная нищета. Знаете, сколько получит победитель финала? Миллион евро! Миллион евро тому, кто правильно пошутит в правильный момент с правильным человеком. Для меня это непреодолимый соблазн рискнуть и пошутить. Главное, он меня обобрал, теперь он мой должник. Я всего лишь забираю старый долг.

Он посмеивается.

– Вы не боитесь умереть?

– По крайней мере это будет смерть за любимым делом, перед замершей в напряжении толпой. Что может быть лучше?

Себастьян Долин опускается в кресло и, глядя в обрамленное лампочками зеркало, начинает гримироваться. Понизив голос, он говорит:

– Вы были правы насчет Дариуса.

– То есть?

– Это убийство.

Это произнесено буднично и непринужденно.

– А убийца – вы?

– Ничего подобного. Сказано вам, на это у меня не хватило бы смелости. Но я знаю убийцу.

В зале и в гримерной звучит объявление о начале второго раунда ПЗПП.

– Все по местам! Представление продолжается. Во втором поединке ПЗПП сойдутся победитель первого раунда, Артус по прозвищу Белозубый Палач и Кати по прозвищу Серебристая Ласка. Напоминаю, Кати остается непобедимой уже несколько недель.

Под овацию зала Тадеуш продолжает:

– Победительница или победитель этого раунда сразится с многоопытным Себастьяном по прозвищу Многомудрый Себ.

Лукреция Немрод хочет задать вопрос, но он останавливает ее жестом.

– Хотела вам сказать, что…

– Тс-с! Я должен слушать, иначе не узнаю манеру победителя.

Он делает громче звук репродуктора в гримерке.

Они молча смотрят друг на друга, готовые к трансляции дуэли между Белозубым Палачом и Серебристой Лаской.

– Скажите хотя бы… – не выдерживает Лукреция.

– Тс-с!

Себастьян Долин хватает блокнот и строчит.

Репродуктор с хрипом разражается сексуальной шуткой Артуса.

– Он сразу начинает с того, что принесло удачу в прошлой дуэли, – комментирует Себастьян.

Кати парирует сюрреалистической шуткой.

Лукреция понимает, что дуэлянты, прибегая к психологии, не чужды и стратегии.

Это больше похоже на партию в шахматы, чем на диалог. Нужно не просто находить смешные шутки, но и учитывать психологические слабости противника.

Артус Белозубый Палач наносит удар анекдотом про психов. Слышно, как Серебристая Ласка хихикает, но до приступа смеха еще далеко. Публика скандирует:

– РАССМЕШИ ИЛИ УМРИ!

Лукреция Немрод вздыхает.

– Артус очень силен, настоящий мастер…

– Тихо, я слушаю! – шепчет Себ, строча в блокноте.

Кати, опомнившись, отвечает детским анекдотом про лягушек.

Результат неубедителен.

– Она выиграет, – предрекает с видом знатока Себастьян Долин.

Артус делает выпад шуткой про гомосексуалов.

Она отражает его шуткой про блондинок.

Белозубый Палач не в силах сдержаться, приступ его смеха становится неудержимым… и завершается сухим звуком выстрела.

Толпа вне себя.

– П-З-П-П! П-З-П-П! П-З-П-П!

Слышно, как по залу шмыгают Дариус-гёлз, раздавая выигрыш.

Тадеуш Возняк снова берет микрофон.

– А теперь – третий раунд ПЗПП. В нем перед вами, как и обещано, предстанут победительница, Кати Серебристая Ласка, и Себастьян по прозвищу Многомудрый Себ.

Зрители не щадят ладоней, кто-то рвет глотку:

– П-З-П-П! П-З-П-П! П-З-П-П!

Лукрецию колотит.

Себастьян встает, одергивает клетчатый пиджак, завязывает на затылке ленточки маски.

– Не ходите! – молит его Лукреция.

– Не беспокойтесь, я выиграю. Для меня у этой Серебристой Ласки туповаты зубки.

Он перечитывает шутки Кати, как полководец, изучающий воронки от вражеских снарядов, и несколько раз подчеркивает последнюю, убийственную.

– Недурно, недурно… С виду овечка, а на самом деле крепкий орешек.

Он ставит в блокноте галочки, отмечая места, где Ласку начинал разбирать смех: видимо, это ее слабые места, туда ему и надо будет бить.

– Если вы проиграете, я не узнаю имя убийцы…

– Я не могу проиграть. Дело профессиональнойчести!

Он поправляет узел галстука.

– Могу для смеха и в качестве доброго предзнаменования прямо сейчас назвать вам убийцу.

– Разумно.

– Учтите, всему вашему расследованию придет конец. Вы не будете жалеть?

– Хватит меня изводить!

Из репродуктора доносится:

– Себастьян, Многомудрый Себ, на сцену!

– СЕБ! СЕБ! СЕБ! – скандирует зал.

– Простите, мне пора. Скажу вам имя убийцы после дуэли.

Он уже берется за дверную ручку.

– Нет, говорите сейчас! – требует она, еле сдерживаясь, чтобы не броситься на него с кулаками.

– Думаете, я проиграю?

– Мало ли что! Всякое может случиться. Так что лучше выкладывайте.

Себастьян Долин меняется в лице, теперь он серьезен.

– Как я погляжу, вы не понимаете, с кем имеете дело, мадемуазель. Я профессиональный юморист. Пусть я алкоголик, пусть разорен, все равно я лучше всех. Я не боюсь единоборств с любителями, даже находчивыми и везучими. Я вернусь со щитом, тогда и назову вам имя убийцы Дариуса. Обещаю.

Он смотрит на нее с бодрой улыбкой.

– Боитесь, что ли? Что-то не пойму, за меня или что не получите информацию?

– Больше за…

– А вы красивая. Поцелуйте меня. Если мне суждено умереть, пускай я испущу дух со вкусом ваших губ на моих.

Она, помедлив, целует его, поцелуй затягивается, становится глубоким. Он все не прекращается, как ни скандирует где-то далеко толпа:

– МНО-ГО-МУД-РЫЙ СЕБ! МНО-ГО-МУД-РЫЙ СЕБ!

– Пожалуйста, Себастьян, скажите мне, кто убил Дариуса?

Так бы и врезала тебе промеж глаз, чтобы развязать язык!

Ладно, продолжим в режиме «обольщение».

Себастьян Долин гладит ее длинные волосы, и она говорит себе, что не зря посетила салон.

– Слушайте внимательно, Лукреция. С незапамятных времен враждуют два типа юмора: светлый и темный. Дариус принадлежал к лагерю «темных». «Святой Михаил сразил мечом дракона».

Она в недоумении.

– Как это понимать?

– Дариус представлял юмор тьмы, несмотря на его розовый смокинг и изысканные манеры. Настоящие жулики все как на подбор симпатяги.

– СЕБ! СЕБ! СЕБ! – заходится нетерпеливыми криками толпа.

Себастьян Долин в полном восторге, он упивается атмосферой, как будто смакует аромат вкуснейшего кушанья.

– Хотя бы ради того, чтобы услышать, как толпа выкрикивает ваше имя, стоит пойти на этот риск, вы не находите, прекрасная мадемуазель Немрод? Сегодня день моей славы, возможно, последний. Вперед, в лучи прожекторов!

Он хватает и покрывает поцелуями ее руку

– Умоляю вас, Себ, скажите! Кто убил Дариуса?

– Трист…

– Думаете, мне будет грустно[15]15
  Triste – грустный (фр.).


[Закрыть] это услышать?

– Убийцу зовут Тристан Маньяр.

Вот и все. Дело сделано. Я добилась своего, теперь я знаю имя убийцы. Кристиана Тенардье будет мной гордиться.

Но эйфория сразу проходит, и ей уже странно, что подозреваемый после стольких уверток все же произнес имя убийцы. Что-то тут не так…

– Тристан Маньяр, бывший комик?

– Он самый, моя милая.

– С чего вдруг?

– Из-за этого.

Он берет лист бумаги и пишет на нем толстым фломастером три заглавные буквы: GLH.

Сначала BQT, теперь это… Кажется, Себу нравится задавать загадки.

– Найдите Тристана Маньяра, попадите в GLH, и убийство Дариуса будет раскрыто.

– Что такое GLH?

– Тайное общество, которое…

Тут резко распахивается дверь, на пороге Тадеуш Возняк. Лукреция едва успевает схватить листок, сунуть его в карман и спрятаться за дверью.

– Что ты возишься, Себ? Не слышишь, что ли, как они разошлись? Если ты сейчас же не появишься, они начнут ломать кресла.

Тадеуш Возняк принюхивается.

– Чем это ты душишься? Тут пахнет женщиной.

– Это мой лосьон после бритья, бергамот и лилии.

Себ поправляет маску, выбегает и захлопывает за собой дверь.

Громкие фанфары свидетельствуют о продолжении турнира. Лукреция ждет, пока стихнут торопливые шаги, и крадучись возвращается на свой наблюдательный пост наверху.

Тадеуш в блестящем стиле конферанса представляет соперников в последнем раунде:

– Встречайте нашего нового бойца, опытнейшего среди нас! Аплодисменты Многомудрому Себу!

Зал взрывается, как по щелчку:

– СЕБ! СЕБ! СЕБ!

– Когда-то Себастьян был близким другом нашего Дариуса. Они даже делились идеями скетчей. Все это поросло быльем, все забыто. Тем не менее для всех юмористов Себ остается примером высочайшего качества, не так ли, Себ? Поприветствуем его!

Лукреция Немрод устраивается поудобнее и готовится фотографировать.

– Его соперница – победительница прошлых раундов, удивительная и отважная Кати Серебристая Ласка. Напоминаю, допустимы любые удары, главное, чтобы было смешно!

Себастьян Долин достает из мешка белый камешек. Начинать ему.

Его привязывают к креслу.

Он выглядит расслабленным, не то что его противница, еще не опомнившаяся после предыдущей схватки.

Сигнал начинать.

Себастьян Долин подыскивает правильный дебют, следя за Лаской, и спокойно шутит.

В зале смех.

Но сопернице не очень смешно: гальванометр показывает всего 12 из 20.

Зал в нетерпении, раздается свист, улюлюканье. Потом по рядам прокатывается волной:

– РАССМЕШИ ИЛИ УМРИ!

Кати отвечает анекдотом про собачек.

Зал смеется, Себ нет: он полностью владеет своими эмоциями. Его гальванометр замирает на цифре 11 из 20.

Предстоит упорная схватка.

Дуэлянты обмениваются шутками.

От шутки про младенцев у Кати 13 из 20.

От шутки про испанцев у Сэба 11.

От русского анекдота у Кати 14.

От анекдота про врачей у Себа 11.

Анекдот про священников: 13 у Кати.

– СЕБ! СЕБ! СЕБ! – скандирует половина зала.

– КА-ТИ! КА-ТИ! – отвечает вторая половина.

Дуэлянты полностью владеют собой, у обоих средний показатель реакции – 12. Публика недовольна, напряжение в зале растет. Цирковой номер недостаточно жесток, зрители проявляют нетерпение.

Половина зала орет:

– РАССМЕШИ!..

Другая половина подхватывает:

– ИЛИ УМРИ!

Себастьян Долин выстреливает шуткой про военных. Реакция Кати – 15 из 20.

Ее ответ – шутка про полицейских. У Себа всего 11.

Судя по всему, обоим трудно найти слабое место в психологических доспехах соперника. Обоим надо поднажать.

Шутка Себастьяна про коров. Неудача: всего 10 из 20.

Ответная шутка про кур еще неудачнее: 9.

Два мозга сталкиваются и не находят зацепок. Зал уже на грани срыва голосовых связок:

– РАССМЕШИ ИЛИ УМРИ!!!

Новое столкновение с теми же результатами. И тут Себастьян вопреки всем ожиданиям, возможно, от усталости, дает слабину: у него сокращается мышца щеки. Он корчит гримасу, хотя противница молчит.

Вот он, подлый подвох – нервный смех от напряжения. У Ласки фора в 5 очков еще до того, как она откроет рот. Уж не выпил ли он для храбрости?

Впервые шутка Кати преодолевает психологический барьер Себа. Его гальванометр не останавливается на 13, где пролегает его линия обороны, а прыгает к 15.

Шутка, как торпеда, пробивает второй защитный рубеж. 16 из 20. Вот позади и третий рубеж: 17. 18…

В зале слышно, как пролетает муха. Слышно и хриплое дыхание Себа, улавливаемое микрофоном на пистолетном дуле.

19 из 20…

Лукреция Немрод щелкает затвором со скоростью автоматной очереди, запечатлевая, как при замедленной съемке, все подробности развязки.

В нескольких метрах ниже, пробуждаемый электромагнитным импульсом, приходит в движение курок пистолета на треноге.

Удар бойка по гильзе, врыв пороха, пролет пули по стволу в огненном вихре, вылет наружу. Пуля 22-го калибра пролетает несколько сантиметров, пробивает кожный покров, кость черепа и мозговую массу, чтобы вылететь с другой стороны. С тем же перекошенным судорогой лицом Себ размякает в кресле.

Публика получила свое, она вскакивает и радостно вопит:

– П-З-П-П! П-З-П-П! П-З-П-П!

Выбежавшие на ринг полуодетые женщины отвязывают от кресла теплое еще тело, накрывают красной попоной и уносят на носилках.

Тадеуш Возняк произносит в микрофон:

– Так завершил свои дни опытнейший Многомудрый Себ.

Зал доволен, и конферансье с улыбкой продолжает:

– Как сказал уже не помню кто: «Опыт – это имя, которое каждый дает своим ошибкам»! А сегодняшняя победительница – Кати Серебристая Ласка. Она – наша чемпионка недели, ей выступать в следующем матче. Продержится ли она еще неделю? Мы узнаем это на очередном состязании ПЗПП уже… в следующий понедельник!

– ПЗПП! ПЗПП! ПЗПП! – отвечает толпа.

Тадеуш Возняк поднимает руку и закрывает тремя пальцами правый глаз. Зал дружно повторяет его жест.

Лукрецию Немрод сейчас опять вывернет наизнанку. Усилием воли она предотвращает новый приступ рвоты.

Она настраивает камеру, чтобы увеличить лица, но тут бумажка с буквами GLH, полученная от Себастьяна Долина, выпархивает из ее кармана и планирует, как мертвый листок, пока не опускается между двумя ярко освещенными креслами.

Зрители задирают голову и видят притаившуюся над ними молодую женщину с фотоаппаратом.

47

«Спорят три мыши.

Первая гордо сообщает:

– Я нашла мышеловки и стащила сыр, оставшись невредимой. Просто не надо медлить.

Вторая отвечает

– Подумаешь! Знаешь, такие розовые шарики? Крысиный яд? Я ем их на закуску.

Третья смотрит на часы и говорит равнодушно:

– Жаль, девчонки, уже пять часов, мне пора вас оставить. Пойду изнасилую кота».

Из скетча Дариуса Возняка «Друзья наши звери».

48

Стиснутые зубы, скрежет тормозов, ветер треплет выбившиеся из-под шлема длинные рыжие волосы.

Лукреция Немрод крутит рукоятку газа, ее мотоцикл с коляской лихо разгоняется, издавая нарастающий стальной рев.

В зеркальце стремительно увеличивается мотоцикл ее преследователя.

С каждым виражом расстояние между ними сокращается. Она уже может разглядеть мотоцикл, розовый «Харли-Дэвидсон», и седока – телохранителя с физиономией питбуля. На нем флуоресцирующий розовый жилет с зеленой надписью DARIUS на груди. Шлема нет, он держится в седле спокойно и уверенно, как будто знает, что сейчас ее догонит.

Ошибка мужчин – хроническая недооценка женщин. Века сменяются тысячелетиями, но предрассудки мачо неизменны. Особенно у байкеров.

Молодая журналистка пролетает на красный сигнал светофора, устраивает дерзкий слалом между машинами.

К преследователю присоединилось подкрепление – еще двое на таких же мотоциклах и в таком же наряде.

На счастье, в этот поздний час движение в столице вялое. Лукреция несется, обгоняя ветер.

Свой трехколесный мотоцикл она знает, как всадник – четвероногого скакуна, даже лучше. Она вслушивается в рык его мотора, как если бы это было дыхание галопирующего чистокровного рысака, звук покрышек для нее так же выразителен, как стук копыт, она выжимает из чуда итальянской инженерии даже больше его расчетных возможностей. Но коляска – вот помеха!

Трехколесное чудище уступает маневренностью и скоростью двухколесным байкам.

Лукреция Немрод приобрела его на свою первую получку в «Геттёр Модерн».

Ни о чем лучшем она и не помышляет. В коляске можно возить чемоданы, всевозможный хлам, пассажиров.

На всем скаку она минует неуклюжий дом на колесах, чудом не врезается в грузовик, сворачивает на улицу с односторонним движением и едет в противоток, потом заезжает на тротуар, распугивая пешеходов.

Но трое байкеров по-прежнему висят у нее на хвосте.

Мотоцикл с коляской вылетает на широкий проспект.

На спидометре 110 км/час. При постоянном риске куда-нибудь врезаться быстрее уже некуда.

Окружная. Снование между фурами. Три кляксы в ее зеркальце не растут, но и не уменьшаются в размере.

Внезапно мотоциклист с песьей головой открывает пальбу. Одна пуля свистит у нее над головой, другая раскалывает фару встречной машины, третья разбивает вдребезги драгоценность Лукреции – фотокамеру.

Ого, игра пошла всерьез! Они никак не поймут, с кем связались. Тем хуже для них. Не на ту напали!

Она мысленно перебирает экстренные меры воздействия.

И останавливается на худшей.

49

«Двое за столом. Один режет пирожное на две неравные части и берет ту, что больше. Второй возмущен:

– Тебя не учили вежливости?

– А что сделал бы на моем месте ты?

– Я бы взял меньший кусок.

– Вот и не ной, ты его и получил!»

Из скетча Дариуса Возняка «По логике вещей».

50

Нет такого замка, который не поддался бы всесильной Лукреции Немрод.

Она толкает крышку люка и, запыхавшись, вылезает на остров.

На сей раз Исидор Каценберг не плещется с дельфинами и не медитирует, а ест перед телевизором под выпуск новостей. Звук выключен, вместо голоса ведущего над водой плывут звуки классической музыки.

Это «Нептун» из симфонии Густава Холста «Пла-неты».

На экране бригады спасателей раскапывают развалины, оставленные землетрясением, сотни скрипок из стереоколонок – подходящий аккомпанемент к картинке.

Научный журналист, как околдованный, не отрывает взгляд от страшных кадров, не желая слышать комментарий. Потом на экране возникает лидер пережившей катастрофу страны в военном мундире, яростно грозящий кулаком – вероятно, вулкану. Возможно, его проклятия адресованы министру, не позаботившемуся о мерах предосторожности, возможно, соседней страны.

– Живо! – командует Лукреция Немрод.

Заслонив от Исидора телеэкран, она жестикулирует, чтобы привлечь его внимание.

Он наклоняет голову, чтобы продолжать смотреть.

– Опять вы? – бормочет он безразличным тоном. – Вот упрямая.

Он наливает себе янтарной жидкости и жестом приказывает ей подвинуться.

– Исидор! Некогда объяснять, но…

– Вон!

Она подбегает к окну и видит три фары, выстроившиеся в ряд возле ее мотоцикла.

– Скорее, Исидор, они уже здесь!

– Вот еще, стану я торопиться!

– Они гонятся за мной, потому что я все узнала.

– Мне-то что до ваших мелких личных неприятностей?

– Исидор! Меня хотят убить!

Она показывает свою уничтоженную пулей камеру. Ноль впечатления.

– Без смертей не проходит дня.

– Быстрее, надо приготовиться к обороне.

– Начнем с того, что когда приходишь, принято здороваться. Или хотя бы стучаться, звонить.

– Виновата.

– Придется придумать более замысловатый замок для этого люка.

Она никак не отдышится.

– Вы были правы насчет полночи понедельника. В это время там творятся жуткие вещи. Это опасные безумцы!

– О ком это вы?

– О Театре Дариуса. Полночь понедельника. Там убивают при помощи анекдотов и пистолетов.

Бывший научный журналист соизволит наконец обратить на нее внимание. Судя по растрепанной рыжей копне на голове и пыльному кожаному обмундированию, ей здорово досталось.

– Ничего не понимаю. Что вы несете?

– Сейчас они будут здесь. Они вооружены!

Тем временем в теленовостях начался новый сюжет. Папа римский выступает перед толпой. Судя по субтитрам, он отговаривает верующих пользоваться презервативами. Теперь музыка до смешного не соответствует теме.

– Опомнитесь, Исидор, послушайте меня!

Она выключает стереосистему. Он, не выходя из своего флегматичного состояния, включает звук телевизора.

Она хватает пульт и гасит телевизор.

– Вы что, не понимаете? За мной гнались. Они знают, что я здесь.

– Вариантов всегда три: 1) драться, 2) подавить, 3) сбежать, – перечисляет Исидор.

Черт, это от него я заразилась манией все превращать в цифры!

Раздаются шаги троицы, поднимающейся на водокачку по винтовой лестнице.

Исидор включает охранную видеокамеру. На экране трое в розовом, с оружием, приближающиеся к их убежищу.

– Похоже, вы правы.

– Как быть?

– Вариант номер три: бегство.

– Лестница-то всего одна!

– На случай непредвиденной ситуации у меня есть аварийный выход.

– Что угодно, лишь бы скорее! Они здесь!

– Прекратите истерику, вы становитесь предсказуемой. Спокойно, идите за мной.

– Но они уже…

Когда непрошеным гостям остаются последние метры, Исидор преспокойно переходит по мостику на остров и закрывает люк. Троица пытается высадить дверь, стреляет в замок, издающий колокольный звон. Железная дверь вот-вот поддастся.

– Ну и где ваш аварийный выход? Тоннель, вторая лестница, лифт, вертолет, катапульта? – тараторит, захлебываясь, Лукреция.

Исидор вытягивает из шкафа матерчатый мешок, достает и разматывает длинную веревочную лестницу и выбрасывает ее в иллюминатор.

– Вы шутите? Вы имели в виду эту ерунду?

Под оглушительные удары в дверь журналисты лезут в иллюминатор и быстро спускаются по веревочной лестнице вниз.

Вокруг них беззвучно носятся летучие мыши.

Чувствую, когда мы спустимся, он скажет мне что-то неприятное. Все мужчины одинаковые: или жалуются, или упрекают.

Вот они и на земле.

Лукреция ведет Исидора к своему мотоциклу с коляской, вынимает из-под кожуха шлем и мотоциклетные очки и сует ему.

Он садится и накрывает себе колени кожаным фартуком.

– Вы отдаете себе отчет, что я спокойно смотрел у себя дома телевизор, а вы вторглись ко мне в час ночи? Надеюсь, у вас есть убедительное оправдание, – ворчит он.

Она хочет дать ему револьвер, но он смотрит на него с омерзением. Схватив револьвер за дуло, он отшвыривает его далеко в темноту.

– С ума сошли? Это же коллекционный «Манурин» 1973 года, калибр 357 «магнум», он стоил мне целое состояние!

– Огнестрельное оружие мешает думать. Возникает ощущение, что оно решит проблемы за нас, но оно ложное.

– Они станут нас преследовать, как нам отстреливаться?

– Насилие – последний аргумент идиотов.

Это я идиотка! Я сделала глупость, приехав к нему. Всё моя гордыня: не выношу, когда меня отвергают.

Она толкает педаль газа.

– Ну, так по какой такой причине вы примчались ко мне в неподобающий час и вытащили на холод?

Мотоцикл заводится и, содрогаясь, издает оглушительный стальной скрежет.

– Вперед, к приключениям!

И они уносятся в ночь.