Текст книги "Лето: Секреты выживания растений и животных в сезон изобилия"

6. Роющие осы и загадка поведения

Я не мазохист. Пожалуй, чтобы получать удовольствие от природы – наслаждаться насекомыми, даже жалящими, – совершенно не обязательно рисковать жизнью, конечностями и нарываться на анафилактический шок. Думаю, я не меньше, чем балуясь с пятнистыми осами, расширил кругозор и, может быть, даже послужил науке летом 2006 года, когда просто сидел со своей женой Рейчел на веранде и потягивал красное вино. Был ранний августовский вечер, большие зеленые стрекозы носились туда-сюда зигзагами в пространстве между домом и запрудой. Я замечтался, вспоминая эксперименты, которые когда-то проводил с коллегой Тимоти Кейси: мы тогда фиксировали стрекоз и имитировали у них перегрев летательных мышц (стрекозы обычно испытывают его при полете), направляя им на грудной отдел греющую лампу. Мы доказали, что стрекозы могут стабилизировать температуру тела, перегоняя излишнее тепло в длинное цилиндрическое брюшко, которое в результате начинает действовать как радиатор. Я тогда наслаждался ощущениями, сопровождавшими открытие нового явления: чувством определенности, контролируемости процесса и изяществом, которое мы ему приписывали. Погруженный в эти воспоминания, я слегка размяк, впрочем, не только благодаря им. Я поднял бокал, огляделся, увидел стрекоз, а потом заметил осу, которая тащила по веранде паука.

Оса, красивое синее насекомое с темными крыльями, приволокла паука на цветочный горшок и попыталась взлететь, но вес паука явно тянул ее вниз: она пролетела совсем немного, и ей снова пришлось взбираться по ограждению, чтобы сделать еще один короткий перелет. Я задумался: были ли у нее недостаточно разогреты летательные мышцы, чтобы выработать нужную подъемную силу, или это паук был слишком тяжелый, чтобы его нести? Сложно было сразу определить вид насекомого, было только ясно, что это одиночная оса, в отличие от шершней в очередном гнезде у нас над входом, которое я вместе с обитателями недавно отнес воронам.

Я созерцал осу с пауком, а Рейчел заметила, что видела, как похожее насекомое летало вдоль стены дома, только та оса несла «длинную сухую травинку», а потом еще и затащила ее в «трещину в стене». Я знаю, что осы порой делают изумительные вещи. Но они всегда делают одно и то же и не меняют свое поведение. В общем, я просто не поверил Рейчел, а возможно, надо было – скоро объясню почему.

Спустя несколько дней при похожих обстоятельствах я снова встретил темно-синюю осу – самку (самцы ос ничего не носят) с очередным пауком. На этот раз я проследил за ней и увидел, что она затащила паука в глиняное гнездо в виде длинной вертикальной трубки на южной стене нашего дома. Рядом были еще три таких гнезда разной длины, аккуратно приделанные друг к другу, как трубы органа. По гнезду я понял, что передо мной роющая оса-тлеед (Trypoxylon politum).

Насекомые часто служат моделью, по которой люди получают представление о базовых механизмах поведения и эволюции. Птицы же, обладая эмоциями, дают человеку возможность понять самого себя. Ухаживание, пение, постройка гнезд, добыча корма, предпочтения в отношении мест обитания и родительские стратегии глубоко укоренены во врожденных паттернах поведения – и у птиц, и у насекомых. Насекомые демонстрируют, как много можно сделать, имея в качестве центральной нервной системы всего несколько нервных узлов, – настоящее волшебство! Если в такую крошечную ЦНС можно вложить столько программ, то насколько же больше возможностей дает мозг птицы, который в сотни или тысячи раз крупнее? Поскольку осы строят гнезда, тут напрашивается прямое сравнение с птицами, и, когда августовским днем я нашел осу-тлееда, которая несла паука к себе в глиняное гнездо, я задумался о различиях между птицей и осой.

80 млн лет назад, в меловом периоде, родственники птиц майазавры делали углубления в двухметровых ямах, куда откладывали яйца и где затем заботились о молодняке. Майазавры гнездились колониями, как и сейчас делают многие птицы, потому что безопасность и защищенность группы напрямую зависит от числа особей. Несомненно, история постройки гнезд у насекомых по крайней мере вдвое длиннее.

В отличие от динозавров, мелкие птицы могут строить гнезда на деревьях, да еще и прятать их, а это дело более тонкое, чем кое-как вырыть яму. Как и у насекомых, у каждого вида птиц своя конструкция гнезда, не менее характерная, чем оперение, и все это одинаково жестко зафиксировано, закодировано в ДНК. Гнездо американского чижа заклинивается в вертикальной развилке древесного ствола и строится из тонких травинок и растительного пуха. У иволги (кассика) это мешочек из волокон сухого ваточника, висящий на конце длинной тонкой ветки на раскидистом дереве. У желтошапочного лесного певуна (Dendroica pennsylvanica) гнездо спрятано у земли в густых зарослях таволги или ежевики, это хрупкое сооружение, выполненное целиком из очень тонких травяных стебельков. Гнездо древесной ласточки в моем скворечнике сделано из рыхлой сухой травы, и почти всегда гнезда этого вида выложены перьями, чаще всего белыми. Странствующие дрозды строят твердую глиняную чашу с вкраплениями листьев и мусора и выстилают ее тонкими полосками травы. Американские лесные дрозды обычно вплетают в гнездо змеиную шкуру. Кошачьи пересмешники выстилают гнезда тонкими корешками, а снаружи украшают виноградной корой. Во́роны и черношапочные гаички выстилают гнезда шерстью. Конкретные материалы у каждого вида часто как будто случайны, но гнездо – это всегда изысканно совершенная в функциональном плане, безупречная конструкция.

Многие осы делают гнезда из глины или грязи, смешанной со слюной, как городские и деревенские ласточки: грязь твердеет и, пока остается сухой, будет прочной, как бетон. Как и птичьи гнезда, осиные служат пристанищем для потомства. Однако одиночные осы помещают в гнезда не только яйца, но и еду для личинок на будущее, когда те выведутся, а потом запечатывают гнездо, чтобы туда не пробрались паразиты. У некоторых ос, например осы-горшечницы, гнездо очень похоже на узкогорлый кувшин.

Роющие осы-тлееды, или трипоксилоны, за которыми я наблюдал, тоже одиночные и строят гнезда из грязи, но совершенно иначе, чем осы-горшечницы. Тлееды делают перевернутую трубку со входом на нижнем торце. Трубка крепится на вертикальную плоскость (на скалу или на стену дома). Слепив первую маленькую секцию, самка собирает пауков (самцы у насекомых никогда не участвуют в строительстве гнезд, не носят в них пищу и никого не жалят). Оса проталкивает еще живую добычу вверх по трубке, откладывает туда же яйцо и сооружает снизу перегородку, чтобы содержимое – добыча – не выпало. Она не беспокоится, что пауки уползут, так как, поймав их, вводит им вещество, которое держит их в зомбиподобном, вялом состоянии. Поэтому паук не сопротивляется, когда его тащат, и остается живым и свежим до той поры, когда через несколько дней или недель он понадобится личинке (похожей на белого червячка или опарыша) для питания.

Гнезда роющей осы-тлееда. Слева: общий вид гнезда с рубчиками, которые получаются, поскольку оса наносит твердеющую смесь порциями. В результате вскрытия в каждом из трех соединенных гнезд видны три камеры с насекомыми на разных стадиях развития, от яйца на теле свежего паука до личинок и куколок

Конструкция в виде вертикальной трубки весьма эффективна, потому что, чтобы сделать ячейку для следующего потомка, осе нужно просто продлить трубку вниз. Она пристраивает камеру под камерой и удлиняет гнездо, которое в итоге может достигать метра в длину. Лето идет, а гнездо растет за счет новых камер снизу, и в конце лета их может оказаться несколько десятков. Оса кладет в каждую камеру только по одному яйцу. В первой (верхней) ячейке уже может образоваться куколка, когда в последнюю (нижнюю) камеру оса еще таскает пауков. Яйцо она помещает на последнего паука в ячейке, а потом сразу запечатывает ее.

Я прорезал острым ножом первое гнездо и удивился, насколько твердые у него стенки. Оно было разделено всего на две ячейки. Ни в одной из них останков пауков уже не было: осиная личинка успела съесть добычу до последней ножки. Я прорезал соседнее гнездо, и тут в самом нижнем отделении обнаружилось восемь совершенно нетронутых пауков; они были разного размера, но похожи между собой и, вероятно, принадлежали к одному виду. Когда я вытаскивал их одного за другим, они лишь слабо подергивались. Каждый ненадолго поднял передние ноги в защитном движении, затем быстро опустил их. Пока я их не трогал, они оставались неподвижными. У самого крупного паука на боку было прикреплено желтое продолговатое яйцо. В отсеке выше (отделенном от нижнего перегородкой) тоже оказалось восемь живых пауков того же вида. Только один был мертв, из его спавшегося вялого брюшка текла жидкость, значит, его поела личинка. В другом гнезде в верхнем отделении была куколка, похожая на капсулу с лекарством. В отделении под ним находилась дохлая личинка, такая же вялая, как недоеденный паук, так что я решил, что она чем-то болела и умерла.

Впрочем, следующим летом я понял, что вялая и дохлая на вид личинка, возможно, ничем и не «болела». Я взял несколько гнезд, чтобы вывести ос. Появились три осы, и, к моему величайшему удивлению, это были не тлееды. Вместо них вывелись осы-сколии. Сколии хорошо известны как паразиты личинок пластинчатоусых жуков, например тех из них, у которых личинки живут в почве; очевидно, этот вид ос паразитировал на личинках другой осы, обитающих в глиняном гнезде.

Хотя строят гнездо и обеспечивают личинок пищей только самки, тлееды – один из очень немногих видов, у которых самец остается при гнезде. Считается, что самец помогает оберегать его от потенциальных врагов, пока самка охотится за добычей для личинок (а гнездо еще не закупорено). Очевидно, у тех гнезд, что я нашел и которые стали жертвой паразитов, самцов либо не было, либо они пренебрегли защитой. В результате такой «халатности» самца их с самкой потомство погибло. Впрочем, бывают случаи, когда в гнездо залетают и откладывают яйца мухи, так что потом опарыши питаются добычей осы и отнимают пищу у ее личинки, но осиное потомство при этом не погибает. Просто насекомые из-за нехватки пищи получаются миниатюрного размера (O’Neil et al., 2007).

Мои наблюдения за природой с веранды скоро принесли новые, еще более поразительные сюрпризы. Возможно, читатель уже догадался, о чем речь: через несколько дней, когда мы опять сидели на крыльце в надвигающихся сумерках с традиционным бокалом красного вина после ужина, мне показалось, что по горизонтали пролетела, а потом зависла в воздухе светлая соломинка длиной около 15 сантиметров. Соломинка привлекла мое внимание, я присмотрелся и увидел черную осу – по форме точно такую же, как тлеед, – которая что-то несла. Я подскочил от волнения – оса испугалась и улетела. Доказательств у меня не осталось, но «добыча» насекомого упала на веранду. Я поднял ее – и точно, это была длинная сухая травинка!

Я стал ждать, думая, что оса вернется. Минут через двадцать она появилась с новой травинкой. На этот раз я держал наготове сачок для насекомых и поймал осу вместе с ее ношей. Оса оказалась длиной около 15 миллиметров, а травинка, которую она несла, – около 6 сантиметров. При беглом осмотре насекомое было очень похоже на тлееда, только его черное тело не было синеватого оттенка, а крылья были дымчатые, а не сине-черные. Это был другой вид ос – как я установил позже, Isodontia mexicana. Также позже я выяснил, что этот вид не делает «органных трубок» из глины и не наполняет их пауками, а использует естественные полости в поверхностях, выстилая их травой и наполняя парализованными сверчками и кузнечиками.

В следующем году тлееды покинули наш дом. Оставшиеся гнезда расклевали дятлы или синицы. Я заглянул в амбар соседа, и там, глубоко внутри, над конским стойлом, в потолке сеновала, нашел множество глиняных гнезд другого вида, голубой грязевой осы Chalybion californicum, приклеенных на деревянные балки. Голубая грязевая оса приделывает следующую камеру для личинки сбоку от предыдущей, а не снизу, как трипоксилон. Эти гнезда тоже были набиты парализованными пауками, но в каждой ячейке были пауки разных видов: были белые и желтые пауки-крабы, бурые кругопряды и другие виды. В западных штатах США голубая грязевая оса известна тем, что охотится на печально знаменитого паука «черную вдову».

Снятое с балки в амбаре трехкамерное гнездо голубой грязевой осы, пауки и личинка осы из одной из камер

Как оказалось, летом насекомые занимаются не только полезными делами: кто-то сумел «вскрыть» нашу отопительную систему. Когда я пошел проверить дровяную уличную топку, подающую по трубам в дом горячую воду, оказалось, что она неисправна. Вертикальная трубка водомера оставалась пустой, а не наполнялась водой при открытом вентиле, так что я не рискнул зажечь огонь. К счастью, я заметил мусор на дне трубки, и мне сразу пришли на ум пчелы-листорезы, или закройщицы. Эти одиночные пчелы устраивают гнезда в древесине, в ходах, прогрызенных личинками жука большого дровосека, и похожих полостях и выстилают их оторванными от листьев кусочками. Затем пчела заворачивает в кусочек листа яйцо и пыльцу для личинки, которую приносит перед тем, как запечатать гнездо грязью. Я отправил часть того, что сумел выудить из топочного водомера, специалисту по пчелам Кевину О’Нилу, и он подтвердил, что топку действительно испортила пчела-листорез.

Четыре осы (не в масштабе). В центре, увеличенная: голубая грязевая оса несет парализованного паука. Справа: оса, носившая травинки, и тлеед. Слева: гнездовой паразит тлееда

У этих пяти насекомых – четырех видов «домово-амбарных» ос, три из которых анатомически схожи, и пчелы-листореза – удивительно разное поведение. Вероятно, как и строение организма, оно записано в ДНК, но проявляется только в ответ на специфические сигналы. Как и большинство взрослых особей у насекомых, осы живут недолго – несколько недель. Времени на эксперименты и обучение у них мало, так что им приходится сразу делать все правильно, как только они выходят из куколки. Только что вышедшая роющая оса улетает, стоит ее крыльям отвердеть, – и находит грязь! Она «знает», как брать и носить грязь, куда с ней направиться, и – самое изумительное – как сделать из нее гнездо, причем совершенно особой формы. Из сотен тысяч вещей, которые можно найти, оса ищет специфическую добычу (или ищет такими способами, что находит именно ее). Оса реагирует на строго определенные и очень мелкие детали из всего того, что ей встречается. Точно так же, как мы, когда выбираем овощи на рынке, она каждую секунду принимает невероятное количество решений. Ее выбор предопределен генетическими инструкциями. Гибкости здесь мало. А у соседнего вида инструкции совсем другие. Если я захочу, чтобы кто-то точно воспроизвел поведение какой-то из ос, мне придется написать целую энциклопедию, и все равно исполнитель обязательно наделает бесчисленное количество ошибок. Но осы с мозгом меньше булавочной головки в совершенстве выполняют свои задачи без всякой практики, вылетев в мир, которого раньше никогда не видели. Помимо загадки о том, как осам удается делать так много такими малыми средствами, есть еще одна: как получается, что их знания безупречно передаются от одного поколения к другому?

Известны сбои «моторного» поведения (такого как шагание, полет, лазание, ходьба и преодоление ям), обучения и памяти, которые доказывают, что поведение действительно связано с генами. Но как именно мы переходим от белкового генного продукта к поведенческой программе, состоящей – в отличие от поведенческих склонностей – из сотен точных решений и действий, остается одной из великих загадок биологии. И тут я встретил ее прямо перед своим носом на нашей веранде.

7. Голубянки

Сегодня 12 мая, и я в лагере в Мэне. Мистер Уитэм, который живет один в хижине у подножия холма, говорит, что в прошлую пятницу на ближнем пруду еще стоял лед. Но сегодня я слышал с той стороны гагар, так что там, вероятно, наконец появилась открытая вода. Вдоль обочин еще лежит снег, хотя благодаря теплу в последние дни на некоторых склонах зазеленели тополя. Гусеницы-листоеды уже на деревьях, стаи мелких певчих птиц, виреонов и красногрудых дубоносовых кардиналов прилетели почти с точностью до дня, как только на ветках развернулись листья. Сегодня достаточно тепло и солнечно, чтобы рыжие муравьи семейства Formicidae, живущие в моем домике и вокруг него, тоже вели себя активно. Они забегали колонной вверх и вниз по березе рядом с домом. Пара муравьев тащила маленькую гусеницу. Я отобрал ее у них и определил как личинку одного из видов хохлаток (Notodontidae), которых в прошлые годы видел на листьях березы. Потом я вернул гусеницу на комель дерева, и через несколько секунд четыре или пять муравьев так и бросились на нее. Но больше всего из всех моих наблюдений в этот день мне запомнилась крошечная бабочка Lycaenopsis argiolus – голубянка весенняя. Этот вид нередко встречается в то время, когда распускаются тополя, и каждый раз, как я иду по тропе к домику, я вижу несколько таких особей. Весенней голубянке подходит ее название: она первой из бабочек выходит из перезимовавшей куколки (некоторые чешуекрылые, например траурница, зимуют взрослыми). Трудно устоять перед ее очарованием. Поверхности ее небесно-голубых передних крыльев поблескивают, как два зеркальца, когда она летит над сухой прошлогодней травой, выискивая первые весенние цветы, а на земле еще местами лежит снег. Если летает голубянка, значит, уже было несколько теплых дней и лето не за горами.

Похожие на слизней зеленые гусеницы голубянки весенней питаются бутонами и цветками фиалок, и за ними обычно «ухаживают» муравьи. Муравьи без колебания убивают большинство прочих гусениц, но этих не едят. Наоборот, они служат им телохранителями, отпугивая хищников и насекомых-паразитов. Секрет привлекательности гусениц голубянки для муравьев в том, что, когда муравьи щупают гусениц усиками, те выделяют капельки сладкой, богатой белком жидкости из железок, расположенных у них на спине.

В большом и очень интересном семействе голубянок (название семейства не совсем точное, поскольку далеко не все они имеют голубой цвет) у большинства бабочек из яиц выводятся мелкие гусеницы, похожие на слизней. Мало кто, кроме экспертов и страстных любителей (среди которых самым известным был писатель Владимир Набоков), тех, кто изучил голубянок достаточно хорошо, чтобы различать и называть новые виды, знает, где их искать. Но муравьи и гусеницы безошибочно находят друг друга.

Голубянки известны тем, что у многих их видов гусеницы развиваются в тесных отношениях с муравьями: в отличие от большинства других чешуекрылых, личинки одних голубянок кормят муравьев, как голубянка весенняя, другие забираются в их гнезда, где их кормят сами муравьи, а третьи, после того как муравьи их приютили, пожирают муравьиный расплод. Эти три схемы поведения, вероятно, развились одна из другой в процессе эволюции.

Весенняя голубянка и одна из ее куколок. Гусеница напоминает слизня, за ней «ухаживают» муравьи

После того как организм «нашел» или изобрел успешную стратегию, можно копировать, усиливать и модифицировать ее элементы. Великое разнообразие видов голубянок, возможно, возникло благодаря тому, что когда-то их древний предок нашел защиту в лице муравьев и таким образом получил новую, более безопасную нишу, где оказался скрыт от птиц и других хищников, а также паразитов. Маловероятно, что тысячи видов голубянок открыли для себя муравьев независимо друг от друга, но каждый взаимодействовал с ними по-своему. Самые замысловатые и интересные отношения между этими насекомыми можно встретить в тропиках, в условиях почти постоянного лета.

В процессе эволюции дальше многих других видов отошла от предковой формы бабочка Liphyra brassolis, крупная азиатская и австралийская голубянка с размахом крыльев больше 7 сантиметров. Она родственна остальным голубянкам, но окрашена в коричневый и черный цвета. Личинка этой бабочки берет от муравьев максимум: гусеницы скрываются в гнездах очень агрессивных древесных муравьев-портных Oecophylla smaragdina, да еще едят их.

В постройке гнезда у муравьев этого вида принимают участие личинки. Слюнные железы личинок выделяют шелковую нить, а взрослый муравей держит личинку челюстями и водит ею туда-сюда между двумя краями листа. Личинка выделяет липкий шелк, он прилипает к листьям, листья склеиваются и образуют убежище, оно же гнездо, которое затем также используют гусеницы голубянки. Но как гусеницы добиваются, чтобы их пустили в муравьиную цитадель? Сегодня мы видим результат долгой эволюционной гонки вооружений, противостояния, в котором, очевидно, победила голубянка, потому что ее личинки получили все преимущества, тогда как муравьи не получили ничего. Вероятно, исходно гусеницы, как и у голубянки весенней из Мэна, жили с муравьями в симбиозе или по крайней мере не вредили им.

Какой конкретно путь они прошли до нынешнего состояния, неизвестно, но по различным мелким деталям можно предположить, какие здесь возникали проблемы и как могли выглядеть решения. В настоящее время голубянки лифиры откладывают яйца на нижнюю сторону ветки, где их труднее заметить, а потом юные гусеницы заползают в листовое гнездо высоко на дереве. Несомненно, многие гусеницы миллионы лет гибли, но за это время у них развилась толстая кожистая шкура, которая в итоге стала почти непроницаемой броней, и слизнеподобные гусеницы голубянки превратились в маленький танк. Бронированные гусеницы оснащены «подошвой», которая позволяет им прикрепляться к гнездовому субстрату муравьев, в первую очередь к поверхности листа, так что муравьи не могут их перевернуть и укусить за мягкое подбрюшье или оторвать, чтобы выбросить.

Проблемы начинаются, когда гусенице пора перелинять на стадию куколки, так как свежая кожица куколки обязательно должна быть мягкой, тонкой и легко рваться. Однако гусеницы лифиры нашли решение и здесь. Полиняв, куколка остается в бронированной шкуре гусеницы, а не сбрасывает ее, как это бывает у других видов. Но от того, что куколка остается внутри «брони», могут возникнуть новые проблемы, когда придет время выйти имаго. Поэтому в шкуру гусеницы в определенных местах встроены линии слабины, благодаря которым мягкой вылупляющейся бабочке проще выломиться из «танка». При этом взрослая бабочка, выходящая из куколки внутри муравьиного гнезда, обязательно должна быть мягкой, иначе она не сможет развернуть и накачать крылья, и не исключено, что муравьи быстро с ней расправятся. Опять же, у голубянки лифиры есть особое решение и для этой проблемы: в отличие от бабочек других видов, она покрыта толстым слоем белых порошкообразных чешуек, как у моли (поэтому по-английски она и называется moth butterfly – «бабочка-моль»), и эти чешуйки забивают ротовые части муравья при любой попытке ее укусить. Чешуйки на теле насекомого не закреплены, но держатся достаточно долго, чтобы мягкая и еще уязвимая бабочка могла покинуть гнездо, за его пределами накачать крылья и дать кутикуле отвердеть. Оставшиеся защитные порошкообразные чешуйки вскоре осыпятся сами собой.

Муравьи Oecophylla (экофилы), хозяева этих гусениц, очень агрессивны и тем более полезны видам, которые смогут пробить муравьиную оборону. Активные днем, они в том числе нападают на другие виды муравьев и всегда стараются убрать их со своих деревьев (убивая их). Но есть вид муравьев, Polyrhachis queenslandica, который может жить на общих деревьях с экофилами. Им удается разминуться за счет того, что полирахисы строго ночные. Днем, когда экофилы активны и могут их убить, полирахисы сидят в своих гнездах – это пара совмещенных листьев, склеенных вместе и запечатанных вдоль краев, всего с двумя узкими трубчатыми входами на противоположных концах гнезда. Весь день муравьи-стражники находятся у входов и аккуратно затыкают их своими плоскими головами. Ни экофилы, ни гусеницы не могут миновать эти головы-затычки. Тем не менее Polyrhachis queenslandica тоже принимают у себя гусеницу голубянки – ту, которая выработала ровно противоположную стратегию по сравнению с голубянкой лифирой.

Эта бабочка откладывает яйца прямо на гнезда муравьев Polyrhachis queenslandica или на ветки рядом с одним из входов. Для полирахисов гусеницы – не враги; но их враги экофилы с того же дерева могут их съесть. Чтобы избежать подобной участи, яйца Arhopala wildei проклевываются ночью, когда экофилы спят, а ночные полирахисы еще до рассвета в безопасности заносят молодых гусениц в свое гнездо. Уже внутри муравьи обращаются с гусеницами как со своими личинками и, когда гусеницы линяют, даже помогают им стягивать кутикулу так же, как собственному потомству. А если гнездо потревожить, муравьи уносят гусениц в безопасное место вместе со своим расплодом. Чем же голубянки их подкупили? У гусениц A. wildei на заднем конце есть железа, которая выделяет чудесный (на вкус муравьев) секрет. Гусеницы дают доступ к угощению, поднимая задний конец тела каждый раз, когда к ним приближается муравей. По-видимому, аромат гусениц имитирует запах муравьиной личинки, так что муравьи их путают. Тем временем угощение вообще-то целиком получается из самих муравьев, потому что гусеницы пожирают их яйца, личинок и куколок.

Пока что непонятно, почему жизненные циклы этих голубянок настолько сложнее, чем у наших знакомых, которые открывают короткое мэнское лето. Может быть, в условиях вечного тепла, как в тропиках, у видов больше времени и возможностей для развития сложных общественных отношений.

В большинстве своем личинки дневных и ночных бабочек во всем мире питаются зеленью – часто это листва деревьев, такая изобильная, что едва ли нужно интриговать и выдумывать сложные схемы, чтобы добыть ее. Но, посмотрев на голубянок, понимаешь, что и гусеницу не стоит недооценивать!