Текст книги "Австралийские этюды"

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
ЖИВОТНОЕ С ПЕРЕВЁРНУТОЙ СУМКОЙ

Поставщик «барсучьей ветчины». – Ещё один «вредитель». – Детям и собакам вход воспрещён. – Грозный вомбат лезет «на ручки». – Беглецы на «Вилле Боргезе». – Война с павианами не мешает хорошемуаппетиту. – Характер портится с годами

Когда речь заходит о брюшной сумке сумчатых животных, то каждый невольно представляет себе сумку на животе кенгуру, поскольку они, как правило, единственные представители сумчатых, которых нам приходилось видеть в зоопарке. Эта сумка на животе выглядит, как карман на фартуке домохозяйки. Детёныш зачастую выглядывает оттуда, высунувшись по пояс наподобие зеваки, удобно устроившегося с локтями на подоконнике. У животного, которое проводит большую часть жизни на двух ногах, держась в вертикальном положении, сумка и не может быть устроена иначе, а то детёныш легко бы мог вывалиться оттуда. Но вот у других сумчатых животных сумка устроена совершенно по-другому.

Выяснилось это в 1914 году, когда работники Галльского зоопарка, к своему несказанному удивлению, неожиданно обнаружили, что детёныш вомбата выглядывает наружу… между задними ногами своей матери. Значит, сумка вомбата открывается в обратную сторону! Насколько мне известно, это был вообще единственный случай удачного размножения вомбата в неволе. Правда, в 1931 году этого же удалось добиться и в Англии, в городе Випснеде. У маленького вомбата его первое в жизни путешествие – из влагалища самки в её сумку – значительно короче и безопасней, чем у новорождённого кенгурёнка. Зато самке вомбата значительно сложней с «уборкой» в сумке: она не в состоянии, как мамаша-кенгуру, открывать её руками, всовывать туда голову и наводить в ней порядок. Да и лапы у вомбата не приспособлены для подобных операций: они слишком коротки и неуклюжи.

Теперь нам уже известно, почему у роющих, живущих в земляных норах сумчатых, сумка, как правило, открывается в обратную сторону: дело в том, что иначе во время рытья туда легко бы залетал песок, да и при перебежках на таких коротких ногах его тоже того и гляди туда можно зачерпнуть. Но между прочим, и у коала, проводящих свою жизнь на деревьях, сумка открывается назад, а не вперёд.

Первые европейцы, которым удалось обнаружить вомбатов, не ломали себе голову над подобными проблемами. Для них эти животные были просто «разновидностью диких свиней», которых они подстреливали и съедали. Впервые обнаружили вомбатов моряки с корабля «Сидней коув», которые по пути в Индию потерпели кораблекрушение в Бассовом проливе, отделяющем австралийский берег от Тасмании. Они спаслись на одном из бесчисленных маленьких островков в этом проливе. Морякам мясо вомбата пришлось по вкусу, и, когда в июле 1797 года их подобрало судно «Фрэнсис», они захватили с собой живого вомбата и подарили его тогдашнему британскому губернатору Хантеру.

Год спустя в пролив направились Джордж Басе (его именем и был назван этот пролив) и Мэтью Флиндерс, чтобы обследовать острова, на которых обитали эти необычные животные. Оба исследователя пришли к заключению, что вомбаты на– поминают «маленьких медведей». Первые же поселенцы прозвали их барсуками, а мясо их называли барсучьей ветчиной. Недавно в одной книге я прочёл, что вомбат – это то же самое, что большой хомяк.

Тем временем новые поселенцы Порт-Джексона (теперешнего Сиднея) обнаружили, что эти животные водятся и во внутренних районах материка. Аборигенам, населявшим тогда эти земли, они были хорошо известны, и само название «вомбат» взято именно из их языка.

Одного из вомбатов с островов Бассова пролива ботаник Броун привёз в Лондон. Там животное благополучно прожило два года в доме известного хирурга Клифта из королевского хирургического колледжа, где с ним познакомились многие анатомы того времени, и среди них замечательный хирург Эверерд Хоум. Этот вомбат был исключительно приветливого нрава и доверчиво шёл ко всякому, кто изъявлял желание с ним пообщаться. Он вставал на задние лапы, клал передние на колени гостю и охотно засыпал у кого-нибудь на руках. Даже детям он разрешал себя таскать по комнатам, а если и кусался, то не всерьёз – только так, для порядка.

Эверерд Хоум опубликовал в 1808 году подробное описание повадок этого вомбата, где говорилось о его пристрастии к рытью, от которого он не мог отказаться, даже живя в комнатных условиях, о беспокойстве, которое он причинял по ночам своей беспрерывной беготнёй взад и вперёд, и о том, что это чисто травоядное животное.

Спустя более чем сто лет, в 1924 году, биолог Вуд Джонс отметил, что за этот долгий срок наши познания об образе жизни вомбата не очень-то продвинулись вперёд. Правда, в последние десятилетия зоологи, следуя новой моде анатомических исследований, старательно посылали в музеи скелеты и шкуры вомбатов, по которым были описаны многие «различные» виды этих животных. Но теперь нам уже известно, что это были не различные виды, а один и тот же, просто варьирующий по своим размерам и окраске в зависимости от места своего обитания.

Сейчас выделены два основных вида или, если хотите, даже рода вомбатов. Первый – это жесткошёрстный, гладко-носый вомбат (Phascolomisursinus), обитающий в юго-восточной Австралии, на острове Тасмания и на острове Флиндерс в Бассовом проливе. У него круглые уши, голый гладкий нос, а окраска шерсти варьирует от желтоватой до серой и даже чёрной. Второй – мягкошёрстный, широколобый, волосато-носый вомбат (Lasiorhinuslatifrons) – отличается от него мягкой шерстью, острыми ушами и тем, что весь нос у него покрыт короткими волосками. Этот вид прежде обитал в холмистой местности юго-восточного Квинсленда, где в настоящее время, по-видимому, полностью истреблён; теперь он встречается только в самой южной части штата Южная Австралия. У этих волосатоносых манишка (шея и грудь) обычно белая, в то время как остальной шёрстный покров в серых, чёрных или коричневых пятнах.

У европейских поселенцев к вомбатам было двойственное отношение: с одной стороны, они их очень устраивали как поставщики «барсучьей ветчины», с другой – ужасно злили тем, что, обладая огромной силой, прорывали проволочные заграждения от кроликов; к тому же и в норах, вырытых вомбатами, укрывались ненавистные кролики. За такие проступки вместе с кроликами отравляли ядом и душили газом и вомбатов. Этих безобидных увальней обвиняли и в тех случаях, когда какая-либо лошадь или корова ломала себе ногу, провалившись в их нору.

Вомбатов уже давно начали безжалостно отстреливать. Так, штат Виктория в 1909 году объявил их вредителями. Даже ещё в 1963 году были выплачены премии за 7814 убитых вомбатов.

Их не только отстреливали, но и отлавливали живьём. Делалось это так: перед выходом из норы ставилась западня в виде ящика, и после нескольких дней голодовки вомбат уже сидел в ней. Или же точно напротив того места, где вомбат прорыл дыру в садовой ограде, закапывали в землю бочку и сверху клали качающуюся доску, которая под тяжестью животного переворачивалась.

Рассматривая пойманных или застреленных вомбатов, люди вскоре обнаружили, что зубы у них растут совершенно иначе, чем у всех прочих сумчатых. Зубы вомбата не имеют настоящих корней, а отрастают в течение всей жизни, по мере стачивания, так же как это происходит у грызунов. Это объясняется, видимо, жёсткостью пищи, которую потребляют эти животные. У вомбата, как у бобра, спереди растут по два мощных нижних и верхних резца. При желании этих животных можно было бы даже назвать «сумчатыми грызунами». Питаются они травой, корнями, корой, а при случае и грибами. В длину вомбат вместе с его коротким обрубочком-хвостом достигает от 70 до 120 сантиметров и весит от 15 до 27 килограммов.

Невзирая на то что постройки вомбата настолько обширны, что любой мальчишка свободно может по ним проползти вплоть до самой гнездовой камеры, тем не менее такие эксперименты проделывать не рекомендуется. Вомбат отчаянно отстаивает свою свободу. Так, если схватить его за спину, он обычно внезапно взбрыкивает одновременно обеими задними ногами и наносит ими преследователю весьма ощутимый удар. Собаке очень трудно вытянуть вомбата из его норы, потому что, во-первых, у него нет хвоста, за который можно было бы ухватиться, и, во-вторых, у него такая толстая и плотная кожа, что вонзить в неё зубы практически невозможно. К тому же эти мускулистые неповоротливые тяжеловесы в таких случаях резко упираются своими короткими крепкими лапами в стену, а спиной с силой прижимают собачью голову к потолку или к противоположной стене норы. Подобным способом они уже не раз ломали собакам челюсти. Точно так же они могут защемить руку человеку, пытающемуся вытянуть их из убежища.

Хотя вомбаты живут обычно в одиночку и сходятся вместе только в брачный период, ходы их строений под землёй иногда сообщаются друг с другом. Так, однажды была обнаружена колония, занимавшая 800 метров в длину и 60 в ширину. Ведут ли, однако, обитатели подобной колонии какую-то упорядоченную совместную жизнь – этого пока ещё никто не знает. Обычно каждая нора располагается вблизи поваленного дерева или плоской площадки, на которых вомбаты в полдень принимают солнечные ванны. Эти крупные сумчатые протаптывают себе твёрдые тропинки, тянущиеся иногда на целые километры. На Тасмании, где этих животных в последнее время перестали преследовать, они роют себе норы прямо под улицами на окраинах городов. Но поскольку они ведут ночной образ жизни, их не очень-то легко увидеть. Большинство людей даже и не подозревает, что вомбаты живут совсем рядом с ними.

Рыбаки острова Кинг в Бассовом проливе когда-то забавлялись тем, что приучали вомбатов жить возле дома, словно собачек. Выращенные людьми животные днём уходили в лес, а к вечеру возвращались домой. В 1798 году, когда на островах пролива побывал Джордж Басе, здесь ещё было множество диких вомбатов. Но уже через 90 лет они оказались там полностью истреблёнными. Правда, в 1908 году зоолог Чарлз Бар-ретт, проведший несколько недель на острове Флиндерс, обнаружил там ещё нескольких вомбатов. Остров этот занимает примерно 50 километров в длину и 23 в ширину. Его пересекают небольшие горы высотой от 300 до 500 метров. Видимо, такая природная обстановка вомбатов вполне устраивает: во всяком случае жесткошёрстные «гладконосы» за это время там даже заметно размножились.

Поскольку вомбаты хорошо приспособляются к жизни в неволе, их довольно часто увозили за океан в различные зоопарки (хотя из-за ночного образа жизни их нельзя назвать особенно интересными для зрителей экспонатами). В Лондонском зоопарке один мягкошёрстный «волосатонос» прожил 17 лет, а жесткошёрстный «гладконос» даже целых 20. Большой популярностью пользовалась самка Венда из зоопарка «Мак-кензи сэнкчури» близ Мельбурна, которая свободно разгули– вала по дорожкам парка и даже разрешала посетителям брать себя на руки.

Как-то в новый Римский зоопарк прибыла специально выписанная парочка вомбатов. Когда их осмотрели, оказалось, что самка изрядно покусана. Видимо, ей досталось от её попутчика во время путешествия на пароходе. Это и неудивительно, если учесть, что вомбаты привыкли на свободе жить в одиночку и объединяются лишь для размножения.

С этой парочкой и после прибытия получились сплошные неприятности. Служитель забыл их запереть на ночь в специальном помещении с цементным полом, и они, к великому огорчению директора зоопарка Кноттеруса-Мейера, устроили под забором подкоп и исчезли. Случилось это в ноябре. Зиму животные провели, как потом выяснилось, в соседнем парке «Виллы Боргезе», в котором тогда ещё водились, а может быть и теперь водятся, европейские барсуки, о чём многие люди даже и не подозревали. То, что парк этот на ночь запирался, животным было явно на пользу. Только в марте следующего года сезонным рабочим удалось поймать удравших вомбатов. Они привязали их за ноги к дереву и сообщили администрации зоопарка о своей находке. Так беглецы были возвращены на место жительства.

Раньше в зоопарках часто практиковали совместное содержание обезьян с некоторыми малоподвижными животными, например с броненосцами или черепахами. Нельзя сказать, чтобы этих флегматиков очень устраивала столь беспокойная компания.

Когда в Римском зоопарке вомбата посадили в общую клетку с павианами, он поначалу переносил их шумное соседство со стоическим спокойствием. Когда наступал час кормления, он не торопясь, солидно и уверенно занимал своё место у кормушки, не обращая ни малейшего внимания на орущих и толкающих друг друга обезьян. Но зато их он явно интересовал: им показалось, что он слишком много ест. «Нахала» решили проучить. Сначала павианы уселись полукругом и начали нервно поднимать брови и жевать (первый признак возбуждения у обезьян); затем они стали шлёпать рукой об пол, отбегать на несколько шагов и с грозным видом приближаться к вомбату. Всё было напрасно: вомбата весь этот спектакль ничуть не интересовал – он продолжал невозмутимо есть. Тогда са– мый храбрый из павианов упёрся рукой в широкий лоб вомбата и попробовал сдвинуть толстяка с места. Однако тот только ещё ближе придвинулся к кормушке и, предостерегающе сопя, продолжал свою трапезу. Опасаясь, по всей видимости, острых зубов своего компаньона, обезьяны при следующих кормлениях решили досаждать ему другим способом: они ловко подскакивали то с одной, то с другой стороны и молниеносным движением выхватывали у него из-под самого носа лучшие куски. Такими приёмами им иногда удавалось вывести вомбата из равновесия, и он, пыхтя, кидался на обидчика, но, разумеется, никогда не мог схватить проворной обезьяны. Часто такой спектакль кончался диким всеобщим визгом павианов и «песочной бомбардировкой», во время которой обезьяны полными пригоршнями метали песок в вомбата, а тот, словно осел, брыкаясь одновременно двумя задними ногами, тоже взметал в воздух каскад песка. Однако до настоящей грызни дело никогда не доходило. И действительно, за какое место можно ухватить этакую толстую и упругую свиную шкуру? А уши и ноги для этой цели тоже слишком коротки. К тому же вомбат умеет кусаться…

Когда вомбата сажали в общую клетку с более приветливыми и доброжелательными соседями, он вёл себя с ними очень миролюбиво. Так, макаки и пальмовые куницы пристрастились кататься на нём верхом. И он спокойно разрешал проделывать над собой подобные шутки. Со всеми животными он обходился весьма дружелюбно, спокойно спал вместе с обезьянами, пальмовыми куницами и виверрами, причём служил для них своего рода печкой.

Необыкновенной общительностью отличался также вомбат, пойманный в шестимесячном возрасте и выросший в доме одной дамы, живущей в Буллалабе в Новом Южном Уэльсе. Этот вомбат хотя и рыл себе норы в саду, но не причинял никакого вреда садовым насаждениям. Он радостно бегал за детьми по выгону, охотно со всеми играл, катался по полу, кувыркался, поднимался на задние лапы и даже пробовал бодаться, как коза. Домой он приходил, когда хотел есть.

В неволе при обилии корма отдельные парочки вомбатов свыкаются даже с совместным проживанием. Например, в Галльском зоопарке пара мягкошёрстных волосатоносов мирно жила в одном помещении и даже обзавелась детёнышем. Де– теныш появился на свет точно по «австралийскому календарю». В Австралии самки приносят своё потомство между апрелем и июнем и до декабря таскают его в своей сумке.

«Часто из сумки выглядывала нога или одновременно две ноги, – писал тогдашний директор зоопарка доктор В. Шта-удингер. – Светло-розовая нежная окраска подошвы свидетельствовала о том, что конечности эти ещё не используются по назначению. Спустя примерно три недели после того, как мы впервые увидели детёныша, он начал вылезать из сумки и бегал рядом с матерью до тех пор, пока свобода не становилась для него почему-либо небезопасной. Тогда он мгновенно снова исчезал в своём укрытии. Теперь, как только самка появлялась из норы, можно было наблюдать и за детёнышем. Став ростом примерно с кролика, он сумкой пользоваться перестал. Во всяком случае, ища спасения, он просто заползал под мать, и та ласково прикрывала его своим телом, как наседка цыплёнка».

По отношению к людям вомбаты бывают приветливы обычно только в молодом возрасте (как и многие другие животные). Когда Гарри Фраука захотел однажды сфотографировать такого «ручного» вомбата, живущего в просторном загоне, тот внезапно бросился в атаку. Он громко засопел и со всего размаху боднул своим твёрдым как камень лбом ногу фотографа. А когда тот упал, вомбат подбежал и прокусил своими острыми зубами его резиновый сапог, брюки и шерстяной носок на правой ноге. Гарри Фраука по милости этого вомбата вынужден был проваляться восемь дней в постели.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
НА ДАЛЁКОМ ОСТРОВЕ ЖИВЁТ ДЬЯВОЛ

«Не так страшен черт, как его малюют». – Дуэт с дьяволом. – В бочке на цепи. – Кто сказал, что у дьявола скверный характер? – Куриные воры и поставщики мяса. – Дьяволята, которые моются по утрам. – Кто оке их всё-таки вытеснил с материка? – Тасмания охраняет своих дьяволов

Сумчатый дьявол, в течение нескольких лет живший у нас во Франкфуртском зоопарке, пел громко и протяжно, когда его об этом просили. Это был очень компанейский дьявол. Чтобы он во время уборки клетки не мешал служителю, его легко было отвлечь таким способом: стоило только встать перед ним и затянуть необходимую ноту, как он сейчас же начинал подтягивать и мог вот так с открытым ртом голосить сколь угодно долго. Подобным же образом мне, между прочим, удавалось подбивать на «хоровое пение» и волков.

Этого сумчатого дьявола нам подарил один итальянский торговец животными. Подарил он нам его, вероятно, потому, что некому было продать: у дьявола не хватало одной задней лапы. Но, несмотря на изъян, чёрный маленький «дьяволёнок» всё равно был для нас желанным постояльцем: ведь животное-то уж очень необычное; а что касается увечья, то посетители зоопарка его, как правило, даже не замечали, так как большую часть дня сумчатый дьявол лежал где-нибудь, свернувшись, в углу клетки. Во время движения отсутствие одной конечности ему не очень мешало, как это часто бывает у небольших, лёгких животных.

К сожалению, этот сумчатый дьявол спустя некоторое время погиб из-за воспаления надкостницы, которое мы обнаружили слишком поздно – лишь при вскрытии после смерти, а то, вероятно, можно было бы спасти его, сделав операцию. Дольше всего сумчатый дьявол прожил в Базельском зоопарке: 6 лет и 15 дней.

Свою неприятную кличку эти животные получили от белых поселенцев острова Тасмания за якобы злобный и бесноватый нрав. Но по-моему, ничего нет удивительного в том, что животное рычит, кусается и брызжет пеной… когда его хватают за хвост, поднимают и суют в мешок! А именно так здесь многие и поступали с сумчатым дьяволом. И при этом ещё оставались недовольны его реакцией! Что же касается разговоров о сатанинском характере этого животного, о его постоянно плохом настроении, то начало им положил, по-видимому, ещё зоолог Харрис, обнаруживший и описавший сумчатого дьявола в 1808 году. «По-видимому, это безнадёжно дикое, не пригодное к приручению злобное животное, издающее отвратительное, лающее и хриплое рычание», – писал он.

Парочка дьяволов, которых он поймал и держал в неволе, как только наступали сумерки, начинала ссориться и драться и не прекращала свою злобную возню до самого рассвета. При этом они непрерывно издавали звуки, похожие на лай. А весь день напролёт спали.

Из сообщения самого Харриса явствует, что он держал этих несчастных ни больше ни меньше как… в бочке, да ещё привязанными цепью друг к другу. Естественно, что в таких ужасных условиях хищное животное может впасть в отчаяние и даже в бешенство. Очень типично для того времени: не только мучить и истязать подобным образом подопытных диких животных, но ещё и безо всякого стеснения излагать это на бумаге.

В те годы эти небольшие чёрные хищники были ещё довольно многочисленны в окрестностях тасманской столицы – города Хобарта. Они бесцеремонно таскали со дворов домашнюю птицу и прочую мелкую живность. А их в свою очередь ловили сосланные сюда каторжники, для которых эти животные служили «поставщиками» вкусного свежего мяса. Ловить дьяволов не составляло особого труда: их привлекали любые мясные приманки. Но постепенно лес и кустарник исчезали вокруг нового поселения, а вместе с ними исчезали и дьяволы, прежде свободно разгуливавшие вокруг домов.

В то время как для львов и тигров в зоопарках строят открытые, без решёток, загоны, леопардам отводят просторные и удобные помещения, гиенам и более мелким хищникам предоставляют, как правило, значительно менее комфортабельные «квартиры»; а таким малопримечательным животным, как сумчатые дьяволы, которые к тому же днём большей частью спят, и вовсе достаются только тесные и тёмные клетушки. Кому придёт в голову построить для них роскошный павильон? Вот потому-то у них постоянно плохое настроение, а за это их считают угрюмыми и неприветливыми животными.

Между тем если к любому виду животных проявить хоть немножко больше дружелюбия и интереса, то часто оказывается, что какой-нибудь мрачный злюка неожиданно оборачивается совершенно другой своей стороной. Вот так и с сумчатым дьяволом. Например, некая госпожа Мэри Роберте, содержавшая у себя в Бомари на Тасмании сумчатых дьяволов, дала им совершенно иную характеристику. Маленькие дьяволята, которых она вырастила у себя дома, были удивительно привязчивы, милы и веселы. Да и с пойманными взрослыми сумчатыми дьяволами при хорошем уходе и ласковом обращении вскоре можно найти «общий язык».

Эти животные крайне чистоплотны, они любят купаться и принимать солнечные ванны. По утрам они аккуратнейшим образом совершают водные процедуры: складывают передние лапы ковшиком, тщательно смачивают их слюной и моют себе лицо и уши. Одному фермеру на Тасмании настолько удалось приручить двух сумчатых дьяволов, что они чинно ходили на поводке, как собачки.

Эти ростом с барсука животные имеют явное пристрастие к воде. Когда их преследуют, они нередко забегают в воду, ныряют и проплывают под водой до какого-нибудь безопасного места, где под прикрытием свисающих с берега ветвей бесшумно выбираются на сушу.

В зоопарках сумчатые дьяволы снискали себе славу беглецов. Вырваться из клетки им помогают крепкие зубы и очень сильные челюстные мышцы. В Вене один только что прибывший сумчатый дьявол в первую же ночь разогнул крепкую железную решётку и был таков. Он умудрился протиснуться в отверстие шириной не более 7,5 сантиметра. Поймать его удалось только потому, что он застрял между тяжёлым ящиком и каменной стеной и выдал себя громким сопением. Когда сумчатый дьявол волнуется, его обычно бледные уши постепенно краснеют.

Сумчатый дьявол представлен одним-единственным видом. Сейчас на Тасмании этих животных не так уж мало. Остров этот довольно большой, примерно такого же размера, как Цейлон[2]2
  Ныне Шри-Ланка. – Ред.


[Закрыть], – 63 тысячи квадратных километров. От Австралийского континента его отделяет только Бассов пролив. Этот пролив не очень широк – всего 150 километров, т. е. не больше Сицилийского пролива, отделяющего Сицилию от Туниса. К тому же Бассов пролив весь усеян маленькими островками. И тем не менее на материке совершенно нет сумчатых дьяволов. Правда, в 1912 году примерно в 90 километрах от Мельбурна убили одного такого дьявола, но он, по всей вероятности, сбежал из какого-либо зоопарка или от частного лица. А вот ископаемые костные остатки этих животных находили здесь не раз. Их черепа обнаружили в мусорных кучах стоянок древних людей, населявших когда-то штат Виктория. Все это наводит на мысль о том, что сумчатые дьяволы когда-то жили на материке. Многие исследователи утверждают, что они встречаются там и поныне, только в самых отдалённых местностях. Их исчезновение с материка связано, по-видимому, с особенностями распространения диких собак динго. Собакам не удалось добраться до Тасмании, а то бы несчастным сумчатым дьяволам и там несдобровать.

Охотится сумчатый дьявол обычно по ночам; поднимет хвост свечкой – и пошёл промышлять. Он не привередлив и часто довольствуется даже падалью, поэтому его так легко поймать на любую приманку. Поскольку сумчатый дьявол на своих коротких ногах не очень-то быстро бегает, его нетрудно догнать, особенно с собаками. Спасаясь от собак, он часто применяет чисто кенгуриный приём: внезапно садится спиной к дереву или скале и пытается обороняться. Ловец дьяволов в таких случаях набрасывает ему на голову свою куртку или одеяло, хватает за хвост и сует в мешок.

Спариваются дьяволы в апреле – мае, следовательно, на исходе южного лета, а потомство у них появляется на свет в конце мая или в начале июня. Новорождённый вначале не превышает 12 миллиметров в длину, спустя же семь недель, которые детёныши проводят в наглухо закрытой сумке, они достигают уже семи сантиметров. В пятнадцать недель маленький дьяволёнок уже отпускает материнский сосок, на котором до тех пор висел в сумке, у него открываются глаза, и он обрастает шерстью. К концу сентября, в разгар тасманской весны, из сумок дьяволиц (открывающихся так же, как у вомбата, назад) то и дело начинают высовываться то хвостики, то лапы. И только теперь родительская пара приступает к постройке мягкого, утеплённого гнезда. Оно сооружается обычно в пустотелом бревне, под скалой, а при случае и в норе вомбата, из которой предварительно изгоняется хозяин. Вот там самка сумчатого дьявола и прячет своих детёнышей. Их никогда не бывает больше четырёх, потому что в сумке только четыре соска. Молодые дьяволята питаются молоком не менее пяти месяцев, а половой зрелости достигают на втором году жизни (при общей продолжительности жизни от семи до восьми лет).

Тасманский сумчатый дьявол теперь благоденствует: на своей родине он находится под полной охраной государства.

Вне Тасмании сумчатые дьяволы, кажется, только один-единственный раз принесли в неволе потомство. Это случилось в Базельском зоопарке, куда была доставлена самка, незадолго до того пойманная в капкан где-то недалеко от города Хобарта.