Текст книги "Австралийские этюды"

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
НЕВИННЫЕ ЧЕТВЕРОНОГИЕ АВСТРАЛИЙЦЫ, КОТОРЫЕПОГИБАЛИ МИЛЛИОНАМИ

Славные «плюшевые мишки» чуть было не исчезли с лица Земли. – Сгорая заживо, они плакали, как дети. – Любопытство плюс медлительность – опасные качества. – Разборчивые постояльцы и не-вольные самоубийцы. – Двое в мешке. – «Звезды телеэкрана», агитирующие за охрану природы

Как-то в феврале 1952 года представитель фирмы «Пара-моунт-фильм» Рассел Броун довольно бесцеремонно ввалился в служебный кабинет одной моей доброй знакомой, миссис Бель Бенчлей, которая тогда была директором большого калифорнийского зоопарка в Сан-Диего. Как выяснилось, фирма «Парамоунт» собиралась снять фильм «Ботани-Бей», где должны были участвовать и сумчатые медведи коала, которых для этого решили привезти из-за океана.

Сюжет фильма был довольно волнующим, в особенности для такого гордого своим расцветом континента, как Австралия.

Ботани-Бей – то место, где британское правительство в 1788 году основало первое ссыльно-каторжное поселение. Тюрьмы самой Англии в это время были уже переполнены. Причиной тому послужило чудовищное неравенство в распределении жизненных благ, толкавшее неимущие классы на нарушения законов. К тому же, после того как Америка добилась полной независимости, исчезла возможность продавать туда заключённых в качестве дешёвой рабочей силы. По английскому законодательству того времени 160 видов правонарушений карались смертной казнью, а за относительно небольшие провинности приговаривали к семи – четырнадцати годам каторги или даже к пожизненному заключению. Но нас сейчас интересует не то, каким образом за несколько десятилетий арестантские колонии превратились в экономически развитые самостоятельные штаты, а как все это отразилось на эндемичном животном мире континента. И вот тут-то выясняется, что животный мир понёс от этого расцвета существенные потери.

Но вернёмся к миссис Бель Бенчлей и к «Парамоунт-фильму». Для неё, разумеется, коала представляли значительно больший интерес, чем судьба губернатора Артура Филлипа, управлявшего колонией ссыльных. Приобрести коала – мечта любого директора зоопарка. Мечтала об этом и Бель Бенчлей. Однако никогда ещё ни один из этих забавных «плюшевых мишек» не жил где-либо вне Австралии. Объясняется это несколькими причинами, и одна из них – строгий запрет австралийского правительства на вывоз живых коала из страны. В некоторых странах полагают, что такая мера может помочь восстановить былую численность какого-либо редкого животного. Однако это только полумера. Эффекта таким способом удаётся достичь очень редко. Так, например, Охотничье управление Кении жаловалось, что в 1963 году ему пришлось выдать разрешения на вывоз 235 различных животных для зоопарков, а в это же самое время оно выдало около восьми тысяч охотничьих лицензий приезжим охотникам! Вот как иногда оборачивается дело!

Ещё сто лет назад в Австралии было полно коала, этих милых, смешных зверьков. В те времена молодые люди час– тенько развлекались тем, что стреляли по этим живым мишеням. Ещё бы! Ведь попасть в такую цель проще простого: коала двигается очень медленно и хорошо просматривается в редкой листве эвкалиптов. Чаще всего приходится сделать по животному несколько выстрелов, потому что оно отличается удивительной живучестью. Даже полумёртвое, оно ещё судорожно цепляется за ветку «рукой» или «ногой» и не падает с дерева. Пальцы коала прекрасно приспособлены для подобного хватания. Большой палец на задних лапах отставлен перпендикулярно к другим четырём, а на передних лапах в сторону отходит не один, а сразу два пальца – большой и указательный, так что ветку с одной стороны обхватывают два пальца, а с другой – три. Вот почему животные прочно удерживаются на дереве.

Охота на коала – спорт не для чувствительных сердец, потому что раненый зверёк кричит и плачет и звуки эти напоминают плач беззащитного младенца.

А как жаль этих бедняг, когда они заживо сгорают! Сгорели их уже миллионы, да и сейчас сгорает немало. Происходит это из-за австралийского обычая ежегодно палить лес, чтобы расширить площадь пастбищ для все увеличивающихся отар овец.

Но лес после пожара вовсе не всегда уничтожается, как это происходит с хвойными лесами в Канаде или Европе. Эвкалипт гибнет лишь в тех случаях, когда его предварительно «окольцевали», то есть прорезали по окружности кору, чтобы соки не могли больше подниматься к вершине и дерево засохло. Вот тогда оно сгорает дотла. На неокольцованных же эвкалиптах сгорает только кора, которая у этих деревьев легко отстаёт от ствола и свисает клочьями со всех сторон; эвкалипты ежегодно сбрасывают старую кору и обрастают свежей. Отставшая сухая кора легко воспламеняется, и во время пожара огонь взмывает вверх по стволу. В мгновение ока высоченное дерево от корней до вершины бывает охвачено пламенем – оно славно взрывается. Такой огромный пылающий факел совершенно незабываемое зрелище. Большинство деревьев после пожара вновь зеленеет как ни в чём не бывало; ведь сгоревшая кора была уже мёртвой.

Я бродил во время такого лесного пожара между деревьями и должен сказать, что зрелище это очень впечатляющее. Жаль только, что в огне погибает множество живущих на эвкалиптах мелких животных, особенно если они так медлительны, как коала.

Но даже не эти пожары главная беда для сумчатых медведей. Гораздо страшней для них то, что они обладают красивым серебристо-серым, мягким и прочным мехом. Так, например, в одном только 1908 году на рынке Сиднея было продано 57 533 шкуры коала. А в 1924 году из восточноавстралийских штатов было вывезено более двух миллионов этих шкур!

Первыми тогда опомнились Соединённые Штаты Америки и запретили ввоз шкур коала в свою страну. Австралия же продолжала бездумно разбазаривать ценности, которыми обладала. Так, в 1927 году, когда из-за хищнической охоты и болезней в штатах Новый Южный Уэльс и Виктория сумчатые медведи почти полностью исчезли, штат Квинсленд, в котором они ещё встречались в относительно большом количестве, объявил «свободную охоту». За один только этот год охотникам было выдано 10 тысяч лицензий; 600 тысяч шкур этих невинных и совершенно безвредных животных вывезли за границу.

Австралиец Эллис Трутон пишет: «Кажется прямо-таки невероятным, что в цивилизованной стране такое беззащитное и к тому же редкое животное могло подвергнуться подобному безжалостному истреблению, и все только ради корыстной торговли и прибыли».

Кроме того, с 1887 по 1889 и с 1900 по 1903 год среди миллионов коала свирепствовали тяжёлые эпизоотии: они умирали от глазных болезней и воспаления надкостницы, от воспаления почек и кишечных паразитов. Массовые популяции ещё способны такое пережить, а вот когда животных становится мало, они могут после любой эпизоотии полностью прекратить своё существование.

В 30-х годах австралийцы наконец спохватились, и сердца их смягчились по отношению к этим последним, уже почти исчезнувшим с лица земли беззащитным животным. За ними ведь так приятно и легко наблюдать в природных условиях! Дело в том, что живут они обычно в сухом редколесье или в саванне. Если выйдешь побродить ночью (а в Австралии можно себе это позволить, так как там даже в самой дикой чащобе нет никаких опасных животных), то коала всегда легко обнаружить по голосу. Во время брачного сезона самцы ведут себя ночью довольно шумно, причём зов их звучит не очень мелодично: кажется, словно кто-то пилой перепиливает тонкую доску. Похожие звуки издаёт здесь ещё только гигантская сумчатая летяга. Если коала осветить прожектором, они на это совершенно не реагируют, так же как днём они не обращают никакого внимания на людей. В лучшем случае они уставятся на вас с дерева своими круглыми глазами с таким же любопытством, с каким вы смотрите на них. Именно эта беззаботность и нежелание скрываться от человека многим из них стоили жизни. Что касается аборигенов, то те их убивали прямо дубинками, которые ловко забрасывали на дерево.

Словом, когда австралийцы обнаружили, что живые коала ничуть не менее красивы и ценны, чем снятые с них шкуры, они объявили этих животных охраняемым объектом природы.

Однако встречается этот объект теперь только в восточной части континента – приблизительно от прибрежного города Таунсвилла к югу через Квинсленд до Мельбурна в Новом Южном Уэльсе. В глубь страны они распространяются только до западных склонов Большого Водораздельного хребта. В Юж– ной и Западной Австралии нет больше ни одного коала. Но и в Квинсленде их число сократилось с миллионов до тысяч. За последние десятилетия в штате Виктория неоднократно предпринимались попытки реакклиматизировать в лесах сумчатых медведей. Большинство завезённых животных было родом с острова Филлип. Там изобрели довольно ловкий способ их ловли: на конце длинной жерди укрепляется верёвочная петля, которая набрасывается на шею коала, висящему высоко на дереве. Петля эта закреплена специальным узлом, который не даёт ей затянуться настолько, чтобы задушить животное. С помощью такого лассо бедного мишку стаскивают с дерева, а внизу держат натянутое полотно, на которое его сбрасывают, чтобы он не ушибся. Самый тяжёлый коала, которого когда-либо приходилось отлавливать на острове Филлип, весил 16 килограммов.

В штате Виктория уже в 50 местах вновь поселили сумчатых медведей.

Каждый раз, когда лесничие везут партию «новосёлов» к месту их будущего жительства, они по дороге обязательно останавливаются возле каждой школы, открывают свои ящики и показывают ребятам, как занимательны и безобидны эти гербовые животные Австралии. Прекрасный способ добиться того, чтобы их снова не истребили: ведь в Австралии, к сожалению, носить оружие не возбраняется никому. Так что с некоторых пор можно говорить о своеобразном come back[3]3
  Возвращение (англ.).


[Закрыть] коала на свою прежнюю родину.

Однако коала не очень торопятся с размножением. Половозрелыми они становятся, по всей вероятности, достигнув лишь трёх– или даже четырёхлетнего возраста. Энергичный самец к этому времени уже собирает возле себя гарем, который затем ревниво охраняет от посягательств соперников. Беременность самки длится от 25 до 30 дней, а детёныш весит при рождении только 5,5 грамма и пребывает после этого ещё целых шесть месяцев в сумке матери. Самка обычно производит на свет только одного детёныша, двойни бывают крайне редко, а тройни вообще не может быть, потому что в брюшной сумке у неё только два соска.

Коала очень разборчивы в пище. Это растительноядные животные, причём едят они только эвкалиптовые листья. У других млекопитающих редко наблюдается такая узкая «кормовая специализация». Для переваривания грубого корма коала снабжены защёчными мешками и слепой кишкой длиной от 1,8 до 2,5 метра (слепая кишка и у некоторых других животных служит для переваривания грубых растительных волокон). Длина слепой кишки коала в 34 раза превышает длину его тела, достигающую от 60 до 85 сантиметров.

«Специализированные листоеды» встречаются и среди других групп животных, например обезьян, но с коала никто в этом отношении сравниться не может. Ведь они питаются не всякими листьями эвкалиптов, а только совершенно определённого вида. В Австралии произрастает 350 различных видов этих деревьев, для питания же коала подходят только 20 из них, а из этих 20 мишки предпочитают пять. Больше всего они любят листья эвкалипта манна, или сахарного эвкалипта (Eucalyptus viminalis), пятнистого эвкалипта (Е.maculata) и розового (Е.rostrata). За день коала, не спеша, пережёвывает примерно два с половиной фунта листьев.

К тому же оказалось, что у этих животных есть любимые местные «столовые». Когда коала из штата Виктория перевезли в маленький зоопарк, расположенный в городе Брисбене (штат Квинсленд), они не захотели даже притронуться к синим и серым эвкалиптовым листьям, которые с аппетитом поедали квинслендские коала. Пришлось в течение шести месяцев привозить по железной дороге листья эвкалипта манна из Виктории, пока капризные новосёлы не привыкли наконец питаться тем, чем питались квинслендские постояльцы здопарка.

Но и это ещё не все. Даже на своём любимом эвкалипте манна коала привередливо выбирает какие-то определённые листья, и часто можно заметить, что целые ветви остаются с нетронутой листвой – их явно обходят. Для этого есть свои весьма веские причины, но выявить их удалось только совсем недавно.

Господин Амброз Претт, президент Зоологического общества штата Виктория, заинтересовался непонятной гибелью некоторых коала в Мельбурнском зоопарке. На вид здоровые и весёлые, они без всякой видимой причины вдруг внезапно умирали. Никакие врачебные осмотры и даже вскрытия после смерти не давали определённых результатов. Помогло решить эту загадку неожиданное обстоятельство.

Как раз в это время химики и фармацевты занялись изучением листьев эвкалиптов. При этом выяснилось, что любимое дерево сумчатых медведей – эвкалипт манна время от времени продуцирует в своих листьях и побегах синильную кислоту. Исследования показали, что синильная кислота образуется чаще зимой, чем летом, причём в основном в молодых листьях и побегах. На свободе коала, когда им не нравятся листья, просто меняют «столовую», то есть переходят на другое место, и стараются избегать молодой зелени. Но в неволе, когда им ничего другого не дают и из наилучших побуждений подкладывают именно самые нежные и сочные молодые побеги, бедным мишкам в конце концов приходится довольствоваться и ими (ведь голод не тётка!). Несколько исследованных проб содержали 0,09 процента синильной кислоты. Это невероятно много: 25 граммов таких листьев способны убить овцу. Так что как это ни печально, но некоторые зоопарковские работники сами принуждали своих подопечных к самоубийству!

Листья большинства видов эвкалиптов содержат вещества, имеющие важное значение для питания коала, – цинеол (или эвкалиптол) и фелландрен. Первое снижает кровяное давление и температуру тела, одновременно расслабляя мышцы; если принять его в слишком большом количестве, остановится дыхание. Фелландрен же, наоборот, по всей вероятности, повышает температуру. Исследователи, занимающиеся сейчас коала, предполагают, что обитающие на тёплом севере Квинсленда более мелкие сумчатые медведи избегают виды эвкалипта, содержащие фелландрен, и предпочитают те, которые содержат цинеол. Более же крупные коала с прохладного юга Австралии, наоборот, охотней жуют листья, содержащие фелландрен.

В общем обеспечивать коала в неволе необходимым питанием – это целая наука. Остаётся пользоваться только одним способом: предлагать им ветки различных видов эвкалиптов и предоставлять им самим делать свой выбор.

Теперь каждый может себе представить, как трудно содержать этих животных в зоопарках.

Вот в этом-то и кроется основная причина, почему до сих пор ни разу ни в одном европейском зоопарке нельзя было увидеть этих забавных и интересных животных. Откуда же взять постоянный ассортимент свежих листьев эвкалиптов, да ещё в таком огромном количестве?

Коала настолько «пропитаны» эфирными маслами, содержащимися в эвкалиптовых листьях, что сами пахнут, как ментоловые пастилки от кашля. Может быть, этот запах служит им хорошую службу: не исключено, что именно поэтому в их красивой мягкой шкуре не водятся паразиты.

Выращенные в доме детёныши коала могут очень привязаться к людям. Большой популярностью пользовался ручной коала Тедди из Северного Квинсленда, много путешествовавший по стране со своими приёмными «родителями» супругами Фаулкнерами. Принесли его им в возрасте трёх месяцев, завёрнутого в кусок шкуры. Этот маленький беспомощный зверёк сначала плакал все ночи напролёт и требовал, чтобы его постоянно утешали и ласкали. Потом Фаулкнеры догадались обвязать подушку куском коаловой шкуры. Такая эрзац-мамаша вполне устроила маленького пискуна, и, прижавшись к ней, он молчал даже в тех случаях, когда его оставляли одного в комнате. Вначале «мишку» поили коровьим молоком, которое он медленно лакал из блюдца, словно котёнок, а затем перевели на свежие синие эвкалиптовые листья.

Уже спустя четыре недели малыш отправился вместе со своими «родителями» в длительное путешествие в Западную Австралию. Дорогой он спокойно спал в маленькой корзиночке, привязанной к животу большого плюшевого медведя. В Западной Австралии он довольно легко перешёл на питание листьями местных видов эвкалипта, которыми, по всей вероятности, питались когда-то здесь обитавшие, а теперь начисто истреблённые местные коала. Кроме листьев ему давали немного молока и мятные лепёшки. Часто замечали, что он подбирает и кладёт в рот песок и даже маленькие камешки. Прожил этот коала 12 лет, что, по всей вероятности, можно считать рекордным сроком содержания коала в неволе. В естественных условиях коала иногда доживают до 20 лет.

Если уж такой сумчатый медвежонок привыкнет к человеку, он не любит оставаться в одиночестве, а, наоборот, требует, чтобы его повсюду таскали за собой на руках и всячески забавляли. Он никогда не делает ни малейшей попытки удрать. Коала вообще проявляют не свойственные сумчатым животным смышлёность и интерес к незнакомым предметам. Так, например, одного медвежонка крайне заинтересовало зеркало; он даже зашёл с другой стороны, чтобы проверить, где же всё-таки прячется тот, другой.

В книгах часто можно прочесть, что слово «коала» на языке местных жителей Австралии означает «не пьёт». Однако содержащиеся в неволе коала все, как один, охотно пьют молоко и воду, лакая из миски, точно так же как это делают собаки.

Ни первооткрыватель этих земель капитан Кук, появившийся здесь в 1770 году, ни первые поселенцы из заключённых, поселившиеся в районе Сиднея, не заметили этих животных. Упоминание о них впервые встречается в сообщении одного молодого человека, руководившего экспедицией в Голубые горы в 1798 году. Тот пишет, что он видел «животное, которое аборигены называют „кшгвайн“ и напоминающее американских ленивцев». Затем в 1802 году один заинтересовавшийся этим делом молодой французский исследователь – Е. Ф. Барайе выменял у австралийских аборигенов на копьё и томагавк «части тела какой-то обезьяны, которую они называли коло». К сожалению, ему достались только ноги, которые он закупорил в бутылку с коньяком и послал губернатору. А год спустя его превосходительство губернатор Кинг в Сиднее получил в подарок живую самочку коала, да ещё с целой двойней в сумке.

Наверное, оттого, что все очень скоро поняли, с какими трудностями связано содержание сумчатых медведей вне Австралии, живой коала попал в Европу не так-то скоро. Лондонский зоопарк купил его у одного торговца 28 апреля 1880 года. Это был, должно быть, какой-то особенно живучий экземпляр. Его довольно долго кормили сухими листьями эвкалипта, которые привезли вместе с ним из Австралии. И только много позже прибыл запас свежих листьев. Трудно даже поверить, что в таких тяжёлых для него условиях медвежонок оставался бодрым в течение целых 14 месяцев. И погиб-то он не от истощения, а от несчастной случайности. Дело в том, что он жил в комнате директора, где пользовался полной свободой; там он в один прекрасный день и прищемил себе голову тяжёлой мраморной крышкой умывальника.

Последующие попытки Лондонского зоопарка содержать в неволе коала были менее удачными.

В 1908 году один сотрудник зоопарка сам поехал за ними в Австралию и на обратном пути немало натерпелся с этими жи– вотными. Во-первых, они начали отказываться от корма, как только, взятые в запас листья эвкалипта немножко подвяли. Правда, капризные пассажиры милостиво согласились есть хлеб, молоко и мёд; с особенным удовольствием они лакомились ментоловыми пастилками от кашля. К сожалению, когда корабль попал в зону холодных ветров, все они простудились и погибли.

Коала, прибывший в октябре 1920 года в Нью-Йоркский зоопарк, погиб через пять дней. Такая же участь постигла всех тех немногих коала, которые время от времени попадали на другие континенты.

Так, одним декабрьским утром 1927 года в дирекцию Лондонского зоопарка заявился какой-то моряк. В руках он держал мешок, который и водрузил прямо на стол бухгалтера. Велико же было удивление всех присутствующих, когда из этого мешка он извлёк двух прелестных, абсолютно бодрых и весёлых маленьких мишек коала. К тому же они оказались совершенно ручными: один из них тут же вскарабкался моряку на плечо, уселся и стал играть его волосами.

Из рассказа моряка выяснилось, что он «прихватил эти игрушки с собой домой из Австралии». Чем кормил? Ну, с этим не было никаких сложностей: прихватил с собой запас свежих листьев, которые держал дорогой в рефрижераторе парохода. Он пришёл только узнать, не захочет ли зоопарк их купить. Ну разумеется, зоопарк захотел: кто же решится упустить такой редкий случай приобрести живых коала?

К несчастью, привезённый моряком корм вскоре кончился. Коала были немедленно выставлены для обозрения публики, и в газетах появились призывы о помощи: пусть отзовётся каждый, кто может в кратчайший срок доставить в зоопарк хоть сколько-нибудь листьев эвкалипта для голодающих медвежат. Небольшую порцию прислал один провинциальный ботанический сад, но этого явно было мало, а от другой пищи медвежата наотрез отказывались. Тем временем становилось прохладнее, а запас корма так и не пополнялся. Уже спустя четыре недели оба чудесных весёлых существа, успевших так полюбиться лондонцам, были мертвы.

После столь горького опыта с «высланными за пределы родины» коала может вызвать удивление, что миссис Бенчлей так обрадовалась предложению фирмы «Парамоунт-фильм» привезти ей зимой 1952 года живых коала из Австралии. Однако нельзя забывать, что зоопарки Калифорнии, особенно зоопарк в Сан-Диего, в этом отношении находятся в значительно лучшем положении, чем европейские. Дело в том, что там уже 28 лет назад высадили несколько различных видов эвкалиптовых деревьев, которые прекрасно прижились и разрослись. Находятся они в той части парка, в которой произрастает в основном акклиматизированная австралийская флора. В полузасушливом климате Калифорнии эта растительность особенно хорошо приживается. Поэтому один из двух коала, привезённых из Австралии в 1925 году тогдашним директором парка Фаулконером, прожил здесь целых два года.

С того времени в парке успело подрасти много новых эвкалиптовых деревьев и ассортимент их значительно расширился.

Словом, вскоре после разговора с кинодеятелями в зоопарк в Сан-Диего прибыли восемь коала: четыре самца и четыре самочки. На этот раз два самца прожили здесь пять лет, а одна из самок – почти семь. В апреле 1959 года из Австралии прибыло ещё шесть сумчатых медведей, причём три из них попали в зоопарк Сан-Диего, а три – в Сан-Франциско. В каждой троице было по одной самке с детёнышем в сумке. В двух этих зоопарках коала и потом приносили потомство.

Нет такой американской газеты или журнала, которые бы многократно не помещали на своих страницах портретов этих фотогеничных животных. Они прямо как будто созданы для того, чтобы их таскать на руках и гладить их мягкую шёрстку. Коала были и остаются постоянными «звёздами» телеэкрана. Своим приветливым нравом, медлительной обстоятельностью и тем, что они такие ручные, они завоевали сердца миллионов американцев и подсознательно расположили их к Австралии больше, чем любые генеральные консульства, информационные бюро и рекламные проспекты…

К счастью, и сами австралийцы за это время поняли, каким сокровищем обладают, и теперь бережно охраняют приветливых «плюшевых мишек», которых в своё время чуть было начисто не истребили.