Текст книги "Дорогая Жасмин"

Жасмин не верила собственным ушам. Неужели он настолько невежествен?

– Индия, – пояснила она, – очень древняя страна с огромными городами, устроенными куда лучше, чем ваши. Конечно, бедняки, как и во всем мире, живут скудно, но богатые люди купаются в роскоши. Дворцы моего отца затмевают все виденные мною в Англии. Стены его резиденции в Агре – толщиной девять футов и высотой сто восемьдесят. Они поистине неприступны. Но в этих стенах тоже есть бойницы и специальные ступеньки для лучников. К небу вздымаются высокие башни, а сады с ажурными беседками располагаются уступами. И это далеко не самая лучшая крепость! Акбар выстроил целый город из мрамора и песчаника, который назван Фатахпур-Сикри, и он так прекрасен, что при виде его замирает сердце. Почему вы считаете, что Индия – достойное презрения, Богом забытое место? Там, как и здесь, много художников, ремесленников и торговцев. Ее великая и славная история записана на свитках пергамента, хранящихся в дворцовых библиотеках. А наше несравненное искусство! Поэзия и живопись!

Застигнутый врасплох столь неожиданной вспышкой гнева, маркиз растерянно молчал. Он искренне предполагал, будто Жасмин приехала в Англию, чтобы навсегда избавиться от нищеты и убогости своей родины.

– Но если вы так любили Индию, – наконец выговорил он, – то почему же уехали?

– Потому что, – без обиняков сказала Жасмин, – мой сводный брат Селим, ставший после смерти отца Великим Моголом, воспылал ко мне греховной страстью, милорд. Он подослал убийц к моему первому мужу, Ямал-хану, наместнику Кашмира, чтобы устранить его и без помех заполучить меня. Мой отец, в то время уже смертельно больной, понимал, что не сумеет защитить меня. Поэтому и послал в Англию, чтобы не дать Селиму совершить преступление. Вы, конечно, не знали этого? Я думала, что вам будет интересно узнать о моей жизни и обо мне побольше, но, очевидно, ошибалась.

– Мадам, мое сочувствие к вам безмерно. Вы и впрямь необычная женщина, – провозгласил маркиз, потрясенный ее откровенностью.

– Вам ничего обо мне не известно, сэр, – уничтожающе бросила Жасмин, – если не считать того, что рассказал король. Он считает меня слабой, не способной в одиночку растить детей и управлять собственной жизнью и поэтому хочет выдать замуж. Признаться, он упомянул, что я богата, богаче его самого, и к тому же красива. Но это все, что вы слышали обо мне до того, как я вернулась ко двору. Разумеется, вам поведали, что я была любовницей принца Генри и родила ему сына. И поскольку король позволил вам ухаживать за мной, вы не позаботились хотя бы справиться обо мне у людей, коих я считаю друзьями. Весьма нелестно для меня, милорд! Похоже, вы стараетесь получить мою руку лишь из-за состояния и власти, которую, по вашему мнению, приобретете, став отчимом королевского внука. Вы отлично сознаете, что я не буду вашей, и все-таки продолжаете упорствовать. Почему, милорд Сен-Дени? Почему?

– Все, что вы говорите, чистая правда, мадам, – начал Пирс, – но с самой первой встречи я сразу понял, что только вы должны стать моей женой. Меня пожирает неукротимое желание, однако вы не подпускаете меня к себе. Как я, лишенный вашего общества, узнаю вас поближе? Я не хочу, чтобы основой нашего брака стали сплетни и намеки. Никто, кроме вас, не может поведать историю Жасмин Линдли!

– Это из-за вас Джемми послали в Эдинбург! – обвинила она.

– Но каким еще образом я сумел бы провести в вашем обществе хотя бы немного времени? Граф одержал настоящую победу, вернувшись с вами из Франции, и женитьба на вас станет последним и самым драгоценным камнем в его короне. Я же хочу сам завладеть этим сокровищем и гордо носить его напоказ всем! И никто не осудит меня за это.

Он поймал ее руку и, поднеся к губам, принялся страстно целовать, лаская языком внутреннюю сторону запястья. Но Жасмин, ничуть не обманутая льстивыми речами, резким рывком освободилась.

– Не забывайтесь, милорд, – ледяным тоном предупредила она, охваченная невыразимым отвращением. Маркиз чем-то напоминал ей Селима, хотя эти двое совершенно не походили друг на друга внешне.

– Ты будешь моей, Жасмин! – воскликнул Пирс, и его сверкающие голубые глаза потемнели. – Ты предназначена мне судьбой.

– Я стану женой Джеймса Лесли, – спокойно возразила она. – Ничто на свете не заставит меня изменить слову. Однако если вы хотите в отсутствие Джемми немного меня развлечь, то буду рада составить вам компанию, поскольку это порадует короля. Возможно, мы даже сумеем написать список подходящих для вас невест, чтобы представить королю, когда вы убедитесь, что не добьетесь у меня успеха. Воспользуйтесь моим предложением, пока не поздно, милорд. Вы человек непростой, и королю трудно вас понять, поэтому в конце концов он предпочтет Джорджа Вилльерза, а вы потеряете благосклонность его величества. Подозреваю, что друзей у вас почти нет и Вилльерз сделает все, чтобы способствовать вашему падению.

– А вы, дорогая, слишком проницательны и наблюдательны, – пробормотал маркиз. – Одна из тех, кого называют умными женщинами, не так ли?

– Совершенно верно, – призналась Жасмин.

Адали, не пропустивший ни единого слова, обернулся и почтительно поклонился:

– За следующим изгибом реки откроется прелестная ивовая рощица. Не прикажете пристать там, принцесса?

Жасмин кивнула.

– Вы умеете читать и писать? – допытывался маркиз.

– Да. И считать тоже. Знаю историю и бегло говорю на нескольких языках. Моим наставником был весьма образованный священник, приехавший ко двору отца с единственной целью – давать мне уроки. В детстве меня крестили, но приемная мать и братья исповедовали ислам, а две из трех моих сестер – индуистскую веру. Мне объяснили, что в стране моего отца не запрещена ни одна религия. Мои сестры получили такое же образование, все, кроме бедняжки Арам-Бану Бегум. Эта очень милая девушка немного не в себе.

Жасмин все больше удивляла маркиза. Если она считает его человеком сложным, то что говорить о ней?!

– У вас и ваших братьев и сестер разные матери?

Жасмин рассмеялась, зная, как будет шокирован собеседник ее ответом.

– Да. Это звучит ужасно и непристойно для англичанина, понимаю, но в Индии мужчинам не возбраняется иметь много жен и наложниц. Конечно, далеко не все индусы могут себе это позволить, но мой отец старался породниться с самыми знатными и влиятельными людьми Востока. Многие его жены были сестрами и дочерьми покоренных им властителей или тех, кто хотел заключить с ним союз. Моя мать была его сороковой женой, но, кроме того, существовал еще целый гарем фавориток. Я часто думала о том, как несправедливо, что женщина, в отличие от мужчины должна быть всю жизнь верна одному мужу. Что вы об этом скажете, милорд?

Она лукаво прищурилась.

– Я… мне трудно представить такое, – растерялся маркиз. У мужчин его круга обычно бывает жена и любовница, но видит Бог, сколько неприятностей от той и другой! Сорок жен? Покойный правитель, по-видимому, был необыкновенным человеком.

Жасмин звонко расхохоталась.

– Вижу, вы ошеломлены, – с издевкой бросила она. Маркиз не успел ответить – барка ткнулась носом в песчаный берег. Первым выпрыгнул Адали и, подняв госпожу на руки, вынес на сушу, предоставляя маркизу выбираться самому. Двое гребцов, захватив изящные корзинки, направились следом. Адали вынул полотняную скатерть, расстелил ее на траве под большой ивой и стал расставлять блюда с жареной курицей, пирогом с крольчатиной, маленьким деревенским окороком, хлебом, комком только что сбитого масла, четвертью головки твердого желтого сыра. На маленькой серебряной тарелке желтел мягкий французский сыр бри, в чаше оказалась свежая клубника и в довершение всего появился графин с вином. Кроме того, в корзинах оказались две серебряные тарелки, кубки венецианского стекла с узором в виде серебряных бабочек, серебряные ложки и ножи с костяными ручками.

– А ты взял обед для себя и гребцов, Адали? – осведомилась Жасмин.

– Да, принцесса.

– В таком случае можешь оставить нас. Кажется, на этот раз вполне безопасно довериться маркизу.

– Я буду неподалеку, – сообщил Адали и зашагал к барке, где гребцы ждали дальнейших приказаний.

– Нам всегда придется терпеть его присутствие? – пробурчал Пирс Сен-Дени, усаживаясь.

– Это удержит вас от опрометчивых выходок, сэр, – весело сказала Жасмин. – Боюсь, если я буду вынуждена защищаться, нечаянно искалечу вас.

Маркиз засмеялся. Несмотря на то что ни одна женщина так не досаждала ему, он по-прежнему желал ее.

– Жасмин… я рискну называть вас так, не испрашивая позволения. Стоит вам узнать меня получше, и вы поймете, что я не настолько уж плох и вообще очаровательный малый. Я способен вести ваши дела так же усердно, как Рован Линдли. И постараюсь стать идеальным мужем. Ну а теперь я не прочь немного поесть. Ужасно проголодался, а у вас, кажется, превосходный повар. Ваш Адали был прав, когда отказался взять мою корзинку. Ее содержимое было поистине скудным по сравнению с тем, что я вижу сейчас.

Настала очередь Жасмин усмехнуться.

– Можете называть меня по имени, – разрешила она, накладывая еду ему на тарелку, – но что касается управления моими делами, тут вы ошиблись. Я сама ими занимаюсь. Иногда, правда, я советовалась с Рованом, но окончательные решения обычно принимала одна. Так будет всегда, даже если я снова выйду замуж.

– И Гленкирк согласился на такое?

– Иначе я не приняла бы его предложение, – ответила Жасмин и взяла куриные крылышки, ломтик ветчины и хлеб с сыром. – Вино вам нравится? Это французское, с виноградников Аршамбо на Луаре.

– У вас родственники во Франции?

– Да, дядя, кузен и кузины, – выдохнула Жасмин, вгрызаясь в крылышко.

Маркиз машинально жевал, не разбирая вкуса. Да, это редкая женщина! Она образованна, независима и много путешествовала. Была возлюбленной принца, которому предстояло в один прекрасный день стать королем Англии. И родила ему сына. Сказочно богата. Ее необходимо добиться во что бы то ни стало, но ему требуется время, чтобы хорошенько продумать план штурма неприступной крепости.

Жасмин, очевидно, не слишком трепетала перед королем и уж тем более не собиралась считаться с Пирсом Сен-Дени, маркизом Хартсфилдом. Каким образом ему удастся покорить ее? Чем запугать, чтобы добиться беспрекословного повиновения? И как завладеть богатством? Гленкирк либо глуп, либо невероятно хитер и скорее всего намеревается заполучить состояние Жасмин после свадьбы.

Нет, сейчас некогда гадать. Но позже… Позже следует хорошенько все обдумать.

Обед закончился, и пришло время возвращаться в Гринвуд. Нельзя обольщать ее на берегу реки в присутствии гребцов и Адали, то и дело неодобрительно поглядывавшего на парочку. На обратном пути Жасмин стала чихать и шмыгать носом. Она то и дело утомленно прикрывала глаза и теперь была куда менее разговорчивой, чем час назад.

– Вы больны? – нервно пробормотал маркиз.

– Похоже, у меня лихорадка, милорд, – едва выговорила она, снова расчихавшись. – На реке так сыро, и меня продуло, ведь что ни говори, а еще весна. Возможно, зря мы затеяли этот пикник. Апчхи! О Господи!

Вздрагивая, она потянулась за носовым платком и громко высморкалась.

– Мы почти у вашего дома, – раздраженно сказал маркиз.

О небо! Лихорадка! Что, если болезнь смертельна, и его сочтут виновником? Гром и молния, как будет смеяться Вилльерз над его невезением, искренне сочувствуя королю по поводу безвременной кончины леди Линдли! Не видать ему тогда ни богатства Жасмин, ни опеки над сыном принца!

– Адали! – воскликнул он, дергая евнуха за полу туники.

– Да, милорд?

– Твоя госпожа больна. Вели гребцам быстрее работать веслами. Боюсь, долгое пребывание на воздухе повредит ей.

Адали всмотрелся в полумрак каюты и покачал головой.

– Кажется, у принцессы жар.

Он обернулся и приказал гребцам пошевеливаться. Наконец барка пристала к причалу Гринвуда. Адали немедленно подхватил Жасмин и понес в дом.

– Гребцы отвезут вас, куда прикажете, милорд, – крикнул он маркизу на ходу.

Пирс, который уже почти пересек газон, остановился как вкопанный. Адали поставил его в немыслимое положение. При таких обстоятельствах он едва ли мог последовать за Жасмин. Ему пришлось зашагать к барке.

– Уайтхолл, – бросил он лодочникам.

Жасмин, злорадно посмеиваясь, наблюдала из окна библиотеки за удалявшимся маркизом.

– Ты был просто великолепен, Адали, – заверила она, – особенно когда внес меня в дом прямо с барки. Мастерский ход!

– Мне тоже так показалось, принцесса, – скромно сказал Адали. – И как долго вы собираетесь страдать от лихорадки?

– По меньшей мере несколько дней, а потом позволю маркизу посидеть у постели больной, – решила Жасмин.

– Не будьте столь беспечны, – предостерег Адали. – Если король посчитает, что его молодому другу не дали времени поухаживать за вами, он не задумываясь отложит вашу свадьбу с лордом Лесли. Ни вы, ни ваша семья, конечно, не хотите этого.

– Я терпеть не могу маркиза, – вздохнула Жасмин. – Я говорила, что он напоминает мне Селима, но только сейчас поняла чем. Оба они выдают желаемое за действительность и говорят о своих намерениях, как о свершившемся факте. Ты будешь моей. Для Селима это не просто слова. Раз он хочет меня, значит, так тому и быть. У него не возникало ни малейших сомнений в том, что какое-то его желание может не исполниться. Пирс Сен-Дени ведет себя точно так же – несмотря на открытую неприязнь к нему, полностью безразличен к моим чувствам и заботится лишь о собственных. Он вбил себе в голову, что женится на мне и никто не смеет стоять на его дороге. Я вне себя от раздражения, Адали!

Время, которое я могла бы провести с Джемми, теперь приходится тратить на маркиза. Я вообще не собиралась оставаться в Лондоне и предпочла бы навестить детей и бабушку, которых так давно не видела, пойти на могилу деда и проститься с ним. Но мне велено сидеть в столице и позволять этому алчному подлому ничтожеству делать вид, что он влюблен и не может без меня жить! Яков Стюарт – надоедливый сентиментальный старый дурак, который вечно норовит вмешаться не в свое дело и пытается разрушить мою жизнь, Адали! С меня довольно!

Адали понял, что хозяйка окончательно потеряла терпение. Надо немедленно успокоить ее, иначе она наделает глупостей и попадет в беду. Выйди она за графа Гленкирка два года назад, ничего бы этого не случилось.

– Почему бы вам не послать за детьми? – предложил он.

– Что? – удивилась Жасмин.

– Завтра же отправим к вашей бабушке гонца с просьбой привезти детей в Лондон. Пора познакомить маркиза с вашими отпрысками, – продолжал Адали, лукаво блестя глазами. – Маленький лорд Генри и леди Индия прекрасно поймут, в чем дело, если им все хорошенько объяснить. Что же до леди Фортейн, она во всем последует примеру брата и сестры и окажется куда капризнее и непослушнее, чем они оба, вместе взятые. Ну а о маленьком герцоге Чарлзе и говорить нечего. Видя нелюбовь старших к маркизу, он тоже отвернется от него, когда тот, посчитав себя умнее всех, попытается завоевать его расположение. Дети его возраста обычно крайне откровенно высказывают свое мнение.

– Блестящая мысль! – вскричала Жасмин. – А король будет счастлив немного побыть с внуком.

Она захлопала в ладоши и звонко рассмеялась.

– Представляю физиономию Сен-Дени при встрече с малышами.

– Я сам напишу мадам Скай, – пообещал Адали и, встав с первыми лучами солнца, принялся медленно выводить на пергаменте крошечные буквы. Совершенно не обязательно уведомлять почтенную леди обо всем, что произошло со времени приезда Жасмин в Англию. Адали уже сделал это, поскольку, честно исполняя свой долг, регулярно сообщал мадам Скай обо всех событиях в жизни подопечной. Она знала об очередной глупости короля, недовольстве Жасмин, поездке Гленкирка в Шотландию. Теперь, используя шифр, изобретенный когда-то им самим, евнух объяснил, что дети должны помочь матери отвадить нежеланного поклонника. И поэтому надо отправить их в Лондон сразу же по получении этого послания.

Сунув туго свернутый пергамент в серебряный футляр, Адали привязал его к лапке почтового голубя и подбросил птицу в небо. Вскоре маленький комочек исчез из виду.

Следующие три дня Пирс Сен-Дени исправно приезжал в Гринвуд с букетом цветов, перевязанным лентами, и неизменно получал отказ. Адали терпеливо твердил, что хозяйка не на шутку разболелась, чтобы принимать визитеров. Нет, за лекарем не посылали. Госпожа не верит в лекарей. Вероятно, завтра ей станет лучше, и она сможет поговорить с маркизом.

На четвертый день, когда Сен-Дени стал выходить из себя, Адали приветствовал его широкой улыбкой и заявил, что госпожа будет рада видеть маркиза. Знаком велев гостю следовать за ним, евнух повел его наверх, в покои Жасмин.

Пирс Сен-Дени украдкой осматривался – хотя он успел мельком увидеть некоторые комнаты внизу, его никогда не приглашали на второй и третий этажи. Обычно же все помещения, кроме библиотеки, были закрыты. Гринвуд оказался отнюдь не большим домом и замыкал ряд строений, принадлежавших богатым и сильным мира сего. Мебель была красивой и модной, но весьма заурядной. Пирс даже назвал бы обстановку простой, если бы не ковры, гобелены и серебро лучшего качества и, очевидно, очень дорогие.

Они поднялись на третий этаж, и Адали провел гостя через гостиную в спальню Жасмин.

– Милорд! – воскликнула леди Линдли, протягивая ему руки. Темные волосы разметались по плечам. На ней был скромный халат с высоким воротом. К облегчению Пирса, она казалась вполне здоровой.

– Надеюсь, вы поправились? – осведомился он, целуя тонкие пальчики и без приглашения садясь на край кровати.

– Еще слаба, но лихорадки нет и жар спал, – заверила Жасмин, отнимая руки. – Мне стало гораздо легче, как только я получила прекрасные новости от бабушки! Мои дети приезжают в Лондон!

– Ваши дети?

Маркизу Хартсфилду, похоже, новость пришлась не по душе.

– Я думал, ваши дети постоянно живут в деревне.

– О нет, милорд! Мои ребятишки всегда жили со мной! Я не из тех матерей, которые отсылают своих отпрысков в деревню и бросают на слуг! Упаси Боже! Малыши гостили у бабушки, которая привезла их из Франции, чтобы мы с Джемми могли побыть вместе, но теперь, когда Джемми уехал, я хочу снова обнять их. Кроме того, если вы собираетесь стать моим мужем, вам следует познакомиться с детьми, не так ли? И, конечно, король будет счастлив повидаться с внуком.

Она одарила его ослепительной улыбкой.

Пирс Сен-Дени был вне себя от злости. Он избавился от Джеймса Лесли, чтобы остаться с Жасмин, но прошла уже неделя, а он ничего не добился. Проклятые отродья отнимут все ее время, и что прикажете делать ему? Не может же он снова жаловаться королю? Тот обожает внука, как, впрочем, и трех остальных зверенышей! Да и на что тут сетовать? Такая добродетельная мать достойна всяческих похвал!

Постаравшись скрыть злобу, он улыбнулся.

– Вы совершенно правы. Надеюсь, двое старших достаточно взрослые, чтобы отдать их на воспитание? Поскольку мы будем постоянно находиться при дворе, Жасмин, нужно подумать и об их будущем!

– Я не собираюсь расставаться с детьми, милорд, – отрезала Жасмин. – Омерзительный обычай доверять собственных отпрысков чужим людям! Мои дети богаты, титулованны, безупречного происхождения, и любая семья будет счастлива породниться с ними!

– А теперь, – вмешался Адали, – мы, к сожалению, должны распрощаться с вами, милорд. Волнение вредно госпоже, как вы понимаете. Прошу вас пожаловать завтра.

Сен-Дени поднялся и поклонился Жасмин.

– Королева шлет вам привет, – сказал он. – Я вернусь утром, мадам. В конце недели их величества устраивают маскарад, и я буду сопровождать вас, если к тому времени вы встанете с постели.

– Посмотрим, – пробормотала Жасмин, опускаясь на подушки.

– До свидания, любовь моя, – воскликнул маркиз.

– Прощайте, милорд, – вежливо ответила женщина. Его любовь? Жасмин снова послышался голос Селима, и она вздрогнула.

Глава 10

– Ее величество королева! – провозгласил Адали, провожая королеву Анну в гостиную покоев Жасмин. Та поспешно поднялась с кресла у огня и низко присела.

– Вы оказываете мне огромную честь, ваше величество.

– Дайте-ка посмотрю на вас, дитя мое! – воскликнула королева и, взяв в ладони лицо Жасмин, окинула его внимательным взглядом. – Так я и думала! Ну и притворщица же вы, дорогая! Но теперь пора прекратить своевольничать! Я не смогу помочь вам, коль вы сами этого не хотите. Сен-Дени непрерывно нудит, что у него снова нет возможности поухаживать за вами. Я едва удержала короля от очередной глупости. Придется вам следующие несколько недель выносить общество этой дряни, маркиза Хартсфилда, ничего не попишешь.

– Если бы только король… – начала Жасмин.

– Знаю, знаю, – утешила королева. – Если бы только мой Джейми не вмешивался в чужие дела, вы с графом Гленкирком благополучно поженились бы в июне. Вы любите его, правда?

Жасмин кивнула.

– Нам лучше сесть, – решила королева и, повернувшись к Адали, велела: – Принеси выпить что-нибудь повкуснее, Адали!

– Сейчас, ваше величество, – поклонился евнух.

Женщины устроились у камина, и королева продолжала:

– Мы со Стини пришли к соглашению и стали вашими верными союзниками, дорогая. Кроме того, я пришла сообщить о новом осложнении. Граф Бартрам просит короля назначить его опекуном маленького Чарлза Фредерика.

– Кто он? – спросила Жасмин.

– Протеже Роберта Сесила, много лет верно служивший королю. Он начинал карьеру еще при Бесс, но недавно потерял расположение моего супруга из-за жадности и ревности Сен-Дени и глупости графини Бартрам, очевидно, еще большей простушки, чем я. По-видимому, граф уверен, что если король доверит ему заботу о нашем внуке, значит, подарит и свою благосклонность. Джейми, конечно, вовсе не намерен делать ничего подобного, но вы знаете, как он мягкосердечен. Не способен решительно отказать бедному лорду Стоуксу. И хотя его величество не вернет графу Бартраму свою милость и собирается отказаться от его услуг, поскольку тот питает тайные симпатии к пуританам, все же помнит о том, сколько сил Ричард Стоукс отдал на процветание короны. Он раздумывает, как бы поделикатнее удалить графа от двора.

Ну а пока мы со Стини решили использовать просьбу лорда Стоукса в наших интересах и намекнуть Сен-Дени, что король передает опеку над вашим сыном графу Бартраму. Маркиз, конечно, попытается узнать у его величества, правда ли это, но король будет давать уклончивые ответы, ходить вокруг да около, пока не придумает, как проще всего избавиться от графа. Сен-Дени при этом будет мучиться выбором, что для него важнее – богатая жена или влиятельные связи.

Королева рассмеялась и с благодарностью приняла кубок душистого вина от подоспевшего Адали.

– У вас лучший погреб в Лондоне, дорогая Жасмин, – заметила она, сделав глоток. – Ну, как вам наш маленький заговор?

Жасмин долго молчала.

– По-моему, – вздохнула она наконец, – вы с Вилльерзом недооцениваете маркиза. В определенных обстоятельствах он очень опасен. Пока Сен-Дени приходится соперничать лишь с Джеймсом Лесли, которого он ухитрился отослать в Шотландию, но если маркизу уверится, что кто-то хочет получить на воспитание моего сына…

Жасмин снова замолчала, постукивая пальцем по ручке кресла.

– Сен-Дени? Опасен? – снова рассмеялась королева. – О нет, дорогая! Пирс просто-напросто честолюбивый юнец, стремящийся к власти и богатству, совсем как наш милый Стини. В конце концов вы выберете Гленкирка, а король даст маркизу другую наследницу в жены вместе со своим благословением. Сен-Дени вернется в свое имение, и мы никогда больше о нем не услышим.

– Мадам, он предложил мне остаться при дворе после свадьбы, – сказала Жасмин королеве. – Думаю, ваше величество правы в том, что он амбициозен. И больше всего на свете жаждет могущества.

– Правда? Как интересно, – рассеянно протянула королева.

Она высказала все, с чем пришла, и теперь не могла придумать новую тему для разговора.

– Вы послушаетесь меня, дорогая? – с тревогой спросила Анна. – Начните хоть чуть-чуть поощрять Сен-Дени, пусть и ненадолго. Вместе мы сумеем с ним справиться.

– Как вам будет угодно, ваше величество, но самой мне нужно лишь одно – стать женой Джеймса Лесли.

– Вот и прекрасно.

Королева допила вино и, поднявшись, сказала:

– Мне пора, дорогая. Вы чудесно выглядите, встретимся на субботнем маскараде.

– Мадам, через несколько дней из Королевского Молверна приедут мои дети, – сказала Жасмин, тоже вставая. – Мне кажется, что это хороший способ держать Сен-Дени на расстоянии.

– Как восхитительно остроумно! – фыркнула королева. – Подозреваю, что Сен-Дени вряд ли понравятся такие соперники!

– Да, – улыбнулась Жасмин. – Он уже предложил отдать на воспитание Индию и Генри. Но я, разумеется, воспротивилась.

– Мерзкое чудовище! – охнула королева. – Вам известно, как я отношусь к этому гнусному обычаю! Вы совершенно правы!

И, поцеловав Жасмин в щеку, королева отправилась во дворец. Следом за ней явился Сен-Дени с очередным букетом. Жасмин вела себя так, как просила королева. Зарывшись лицом в душистые цветы, она восхищалась ароматом, думая, что у Сен-Дени явно не хватает воображения. Он никогда ничего не приносил, кроме букетов, а это означало, что маркиз либо беден, либо крайне скуп. А скорее всего и то и другое.

– Меня только что навестила королева! – весело произнесла Жасмин. – Справилась о моем здоровье и пригласила на маскарад в субботу. Надеюсь, вы будете сопровождать меня, милорд? – спросила она, награждая его улыбкой.

– А что вы наденете? – заволновался он. – Наши костюмы должны сочетаться.

– Я не могу за такой короткий срок раздобыть приличный костюм, милорд. Надену простое платье из ярко-синего шелка. Но выбор маски предоставляю вам. И хочу самую красивую. Мы должны затмить всех, милорд!

Жасмин снова улыбнулась. Маркиз не верил своим ушам. Она не только мила и обходительна, но и просит его об одолжении.

– Клянусь, у вас будет лучшая маска в Лондоне, – посулил он и, вернувшись домой, тотчас разыскал брата.

– По-моему, ее ненависть немного ослабела, Кипп. Сегодня мадам была на редкость уступчива. Перед моим приходом у Жасмин была королева и, видимо, посоветовала ей отнестись серьезно к моему предложению. Я думал, что ее величество покровительствует Вилльерзу, но, кажется, ошибался. Кстати, кто делает лучшие маски в Лондоне?

– Некий Барроу, что живет у Сент-Джеймского дворца.

– Немедленно к нему! Пусть сотворит нечто необыкновенное! Они должны быть готовы к субботнему маскараду во дворце, – велел маркиз сводному брату.

– Но он заломит огромные деньги, особенно еще и потому, что времени остается совсем мало, – возразил Кипп.

– Барроу не откажет королевскому фавориту, – самоуверенно заявил Пирс. – Кроме того, женившись на Жасмин Линдли, я стану первым богачом Англии!

– Если женишься, – поправил Кипп.

– И ты еще в этом сомневаешься? Она пойдет со мной к алтарю и в брачную ночь будет наказана за своевольство и упрямство, верно, Кипп?

– Как именно? – допытывался брат.

– Перебросим ее через козлы, те, что в потайной комнате, и заставим раздвинуть ноги как можно шире. Потом я начну охаживать ремнем ее зад, пока не выступит кровь. Пусть кричит и рыдает, никто, кроме нас, не насладится ее воплями. А ты в это время будешь играть ее прелестными грудями, чтобы она разрывалась между болью и блаженством и поняла наконец, что одно без другого не бывает. Такая женщина, как Жасмин, несомненно скоро найдет вкус в этих забавах. Ну а когда она будет готова, я возьму ее сзади, не позволив разогнуться.

– А ты разделишь ее со мной, как остальных? – спросил брат.

– Не сразу, милый мой, не сразу, подождешь, пока она мне надоест, но я позволю ей ласкать тебя ртом, Кипп. Вместе мы покажем гордой красотке, кто ее господин. А через год-другой, когда нам удастся как следует объездить ее и приучить к послушанию, посвятим в тонкости искусства властвовать и покорять. Подумай только, Кипп! Мы втроем сумеем заманить прелестных дев и красавчиков юнцов в сети запретной любви! Как это будет чудесно!

– Мне следовало бы догадаться, что ты все обдумал заранее! – восхищенно пробормотал Кипп.

Маркиз Хартсфилд улыбнулся.

– Беги и закажи маски! И передай этому Барроу, что я заплачу за труд сверх запрошенного. Но мне нужен товар самого высшего сорта!

– Естественно, – кивнул брат и торопливо вышел.

Наряд Жасмин в тот субботний вечер был поистине великолепен. Верхнее платье ярко-синего шелка переливалось на свету. Юбка доходила до щиколоток. Нижнее платье из серебристой парчи было расшито узором из крохотных сверкающих синих камешков в виде бесконечных спиралей. Низкий квадратный вырез обрамлял большой воротник тонкого серебряного кружева. Из разрезов рукавов выглядывала серебряная парча, а тонкие запястья украшало серебряное кружево. На ножках красовались туфли из такого же синего шелка с серебряными розами, волосы были уложены в элегантную прическу, а на левую щеку ниспадал кокетливый локон, перевитый серебряной лентой. В ушах сверкали сапфиры, а шею обвивало знаменитое сапфировое ожерелье.

Маркиз Хартсфилд потерял дар речи от восторга и не мог оторвать взгляда от сверкающих камней. Он молча вручил ей маску, изысканную безделушку из золота и серебра с белыми перьями.

– Они называются «Звезды Кашмира», – объяснила Жасмин, дотронувшись до сапфиров. – Это подарок моего первого мужа, Ямал-хана. Вода в озере, на берегу которого стоит дворец, где я росла, точно такого же цвета. Позже в этой шахте нашли еще один камень, грушевидной формы, названный «Голубой Вулар», в честь озера, и мы подарили его отцу в день пятидесятилетия его правления. – И, взяв у него маску, добавила: – Чудесная работа, милорд, и идеально подходит к моему костюму.

У маркиза перехватило дыхание от непривычного волнения при виде этой женщины, и он растерянно кивнул, отчаянно силясь сказать что-то остроумное и хотя бы раз в жизни заслужить ее одобрение.

– Вы самое прелестное создание на свете, – выдавил Сен-Дени наконец, сознавая, как банальна эта фраза, даже отдаленно не выражавшая того, что он испытывал в этот момент.

– Вы так галантны, милорд, – вежливо склонила голову Жасмин. – С вашего позволения, мы возьмем мою барку: она куда удобнее тех, в которых мне приходилось путешествовать.

– Конечно, – согласился маркиз, ослепленный ее улыбкой. Именно так он и представлял сегодняшний вечер. Они восхитительная пара! Она – черноволосая, с бледно-золотистой кожей и бирюзовыми глазами, и он, голубоглазый, золотоволосый и светлокожий. А как превосходно подходит его костюм из кремового шелка, серебряной и золотой парчи к ее роскошному наряду! Они предназначены друг для друга, и, конечно, Жасмин не устоит перед его чарами!