Текст книги "Борис Ливанов: «Мы с Машей решили взять паузу»"

Борис Ливанов: «Мы с Машей решили взять паузу»

– Не собирались выносить на публику нашу историю. Но когда Машу позвали в телепередачу «Секрет на миллион» и попросили поделиться чем-то неожиданным, раскрыть какую-нибудь тайну из частной жизни, я предложил: «Давай буду твоим секретом?»

Это случилось два месяца назад. Отношения только начинались, и как большинство влюбленных, мы пребывали в состоянии полнейшей эйфории. Если честно, вели себя как сущие подростки, к счастью, наши дети этого не наблюдали. Казалось, все в мире замечательно и сказочно, а люди вокруг как на подбор прекрасны. Не предполагали, что эту волшебную иллюзию что-то может разрушить.

По наивности не думал, что Машино признание наделает столько шума. Сегодня о нас много говорят, это давит психологически. Сложно объяснить, но я постоянно ощущаю вмешательство чужой энергетики – даже когда люди руководствуются благими намерениями и желают нам счастья. Пока мы не понимаем, как строить совместную жизнь в дальнейшем, хотим разобраться во всем сами. А к нам подходят, задают вопросы, пишут письма в социальные сети, порой не совсем корректные. Интерес к нашей паре так велик, что у некоторых даже создается впечатление, что эту историю мы придумали исключительно ради пиара и работаем на публику. Поверьте, это не так.

– Сложно верить Марии после того, как она появилась на красной дорожке Московского кинофестиваля в наряде невесты якобы прямиком со своей свадьбы с космонавтом.

– Знаю об этой истории, даже поздравлял тогда Голубкину с замужеством. Она просто любит, когда весело. Говорит, иначе день будет прожит скучно, а значит, зря. В том году на фестиваль приезжал Брэд Питт, мировая звезда. Но стоило появиться Маше в подвенечном наряде, как все взгляды оказались прикованы к ней, а бедняга Питт остался не у дел. Это весело! Если честно, совсем не удивился, что Голубкина вышла за космонавта. Не за инопланетянина же! Но тогда она просто пошутила.

Кто-то, наверное, считает, что Маша опять дурачит охочую до сенсаций доверчивую публику. Но наша история искренняя. Я по-прежнему недоумеваю, почему не нашли друг друга раньше. Мы оба представляем младшее поколение известных артистических династий, выросли в похожих семьях, наши родители знакомы. Мой отец Василий Ливанов дружил с дядей Маши – единокровным братом Андрея Миронова балетмейстером Кириллом Ласкари.

За годы до этого прабабушка Маши, известный скульптор Анна Семеновна Голубкина, изваяла горельеф «Волна», украшающий правый подъезд здания МХТ в Камергерском переулке – театра, где всю жизнь играл мой дед Борис Ливанов. А в храме Софии Премудрости Божией на Софийской набережной, в приходе духовника Маши отца Владимира Волгина, стоят списанные из Художественного театра стулья… Мы расценили все эти совпадения как знаки свыше, некое мистическое сопряжение.

У нас достаточно точек соприкосновения, не меньше и расхождений. Старт был похожим, но жизненный опыт приобрели совсем разный. Можем всю ночь проговорить, а потом за пять минут разругаться вдрызг. Маша прочла множество книг, зато я знаю реальный мир. И мы спорим до хрипоты. Я ей:

– Жизнь сложнее, чем твои книги.

Она в ответ:

– Я лучше знаю!

Взрослым людям всегда непросто сходиться.

– По словам Марии, впервые вы встретились четверть века назад.

– Тогда, в 1992 году, это была пятиминутная беседа в фойе Щукинского, где оба учились, правда на разных курсах. Уже не вспомню, о чем конкретно зашла речь, но поводом стали наши семьи. Со мной учился сын Валерия Носика Саша, и Маша завела разговор о том, как нам троим нелегко, ведь приходится постоянно доказывать, что мы не просто дети известных родителей, а самостоятельные личности. При этом я и Маша смотрели друг на друга очень внимательно: произносимые слова стали лишь фоном для общения на другом, глубинном уровне. Скажу даже, что это было общение наших душ, которые – как выясняется сейчас – оказались родными. Прекрасно помню Машин клетчатый бежевый широкий шарф и куртку с закатанными по моде тех лет рукавами.

В дальнейшем мы вращались практически в одних и тех же компаниях, но по странному стечению обстоятельств не пересекались. На протяжении долгих двадцати пяти лет ни разу не сталкивались. Недавно вспоминали, сопоставляли факты и удивлялись: как же так? Доходило до смешного: я уезжал из гостей, а там тут же появлялась Маша – нас разделяли какие-то минуты! Судьба водила рядом, но не свела. Наверное, всему свое время.

Начиналось у нас все весело. Месяца три назад я оставил комментарий в Интернете к какому-то забавному ролику, который выложила Маша. Она терпеть не может писать, социальные сети только читает и ответила одним словом «Позвони», а рядом – номер ее телефона. Я позвонил. Стали общаться по телефону, чем дальше, тем чаще – не могли остановиться. Возникло ощущение, что буквально вчера расстались. Словно не прошло четверти века и мы взахлеб продолжаем разговор, начатый накануне в фойе Щукинского училища. Я делился рассказами, связанными с отцом, дедом и прадедом. Маша в ответ сыпала байками из жизни своей семьи и окружения.

Дело в том, что хотя наши родители знакомы, всегда существовали в разных компаниях. В круг Андрея Александровича Миронова и Ларисы Ивановны Голубкиной входили Александр Ширвиндт, Михаил Державин, Григорий Горин. А мой отец дружил с Геннадием Гладковым, Валентином Смирнитским… Их орбиты иногда соприкасались, но по большому счету существовали параллельно. Поэтому многие актерские истории в новинку и для меня, и для Маши.

Разумеется, мы беседовали о театре, о том, что сегодня происходит в искусстве в целом. «Замечательно, что стали появляться такие фильмы, как «Время первых» или «Легенда № 17», снятые в лучших традициях советского кино», – говорил я. Маша соглашалась, она считает, что подобных картин нужно снимать как можно больше. Стране необходима национальная идея, которая должна находить отражение в том числе в кино и на сцене. В чем она может состоять? В том, чтобы гордиться страной, в которой живешь. Нужно подтягивать зрителя до более высокого уровня.

Маша энциклопедически образована. Читает много философской и социальной литературы, мне ближе фантастика и фэнтези, которые она не воспринимает всерьез. Но как выяснилось, у нас обоих любимый писатель – Михаил Булгаков, а произведение – «Мастер и Маргарита». Еще «Маленький принц» Антуана де Сент-Экзюпери.

Постепенно я открывал для себя ту Голубкину, которую знают только самые близкие. К примеру в Интернете есть запись замечательного концерта, в котором пианист Александр Гиндин исполняет музыку Рахманинова, а Маша читает стихи Бунина. Она серьезно изучает христианство, особенно православие, подготовила замечательную книгу об иконах. Знает поименно множество священников – от московских приходов чуть ли не до Иерусалима. Наконец, у нее разряд по конному спорту. Но все ею накопленное сегодня никому не нужно! Могла бы вести интересные телепередачи, брать интервью у людей, представляющих эпоху. А приходится участвовать в каких-то сериалах, мыльных операх.

К сожалению, невозможность самореализации становится трагедией для многих наших современников. Прекрасно помню себя в студенческие годы. Тогда, в конце девяностых, сложилась чудная компания творческих, подающих надежды актеров и поэтов. У нас три гитары, вокруг – красивые девушки. Все складывалось замечательно! Молодые, горячие, мы верили, что возможно изменить мир посредством творчества, и мечтали это осуществить. Категорически отказывались продаваться: ни в картины, которые считали негодными, ни в сериалы, которые, как казалось, испортят нашу репутацию.

Я начинал сниматься в кино. Первая работа случилась в телефильме о Шерлоке Холмсе, в части под названием «Кровавая надпись». Но это эпизод. Более зрелая, уже главная роль у меня в ленте «Не влезай – убьет» по сказкам Эдуарда Успенского. Картина, в которой экранизированы детские страшилки про красную руку, черную простыню и другие, получилась замечательной. Но режиссер перерасходовал бюджет, и пленку смыли. Потом вышла «Охота» Виталия Мефодьевича Соломина, но и у нее странная судьба: продюсеры не смогли поделить права и фильм куда-то исчез. Снимался у отца – он был режиссером, продюсером и сценаристом фильма «Дон Кихот возвращается». Я играл Самсона Карраско. Картина завоевала приз кинофестиваля «Золотой витязь» и вообще очень достойная. До сих пор не понимаю, почему она не стала событием.

В промежутках между съемками начал делать телепередачу. Как раз тогда появилось шоу «Я сама» Юлии Меньшовой, и мне тоже стало интересно попробовать себя в новом качестве. Программа «Бесконечное путешествие с Борисом Ливановым» имела зрительский успех, но я ушел: побоялся застрять в образе ведущего. Опасался, что передо мной захлопнется дверь в большое кино, ведь режиссеры не жалуют «замыленных в ящике» артистов. Возможно, то мое решение было ошибочным, ведь никаких больших актерских работ так и не случилось. Если звали в сериалы – отказывался. Полагал, запрос на них временный: пройдет год-два и мыльные оперы с чудовищными сюжетами схлынут с экранов как ненужная пена.

Кстати, отец тоже всегда отказывался от проектов, которые считал неинтересными. И начинал писать новую книгу. У него нет ни одной роли, за которую было бы стыдно.

Я стал пробовать себя в качестве книжного иллюстратора. Два года проработал художником по костюмам и декоратором в Театре имени Маяковского у Андрея Александровича Гончарова. Сейчас сложно сказать, стоило ли искать себя в других сферах. Или это судьба причудливым образом уводила меня из профессии? Мол, достаточно уже Ливановых-актеров…

Жалею, что в свое время не стал режиссером. Хотя собирался. Решил сначала окончить актерский, но учиться показалось скучно. Мне не требовалось объяснять азы, необходимые людям, впервые попавшим в театр, только начинающим постигать ремесло, – усвоил их в детстве. Хотелось практики. И я играл в кино, сбегая с занятий. Но студентам запрещали сниматься, и очень скоро пришлось из института уйти. Жаль, что так вышло. До сих пор чувствую в себе нерастраченную актерскую энергию.

Однако на позорный проект не подпишусь и сейчас – ни за какие деньги. Иначе будет стыдно перед мужчинами рода Ливановых. Мы не продаемся. У нас в семье к актерской профессии и вообще к творчеству относятся как к жреческому искусству. С пониманием, что миссия художника – нести свет, надежду. Дед, отец и я сам считали и считаем: из театра и кинозала люди должны выходить одухотворенными, с желанием жить дальше. Дарить это чувство надежды призваны служители искусства – артисты. Абсолютно немодная сейчас точка зрения, как ни прискорбно. Но кто-то ведь должен быть немодным.

Впрочем, друзья моей юности считают так же. Ребята по-прежнему не идут ни на какие сделки с совестью, работают честно – кто в театре, кто на телевидении. Их имена вам ничего не скажут, знаменитыми не стали, но поверьте – они достойные люди. Жаль, видимся редко: у всех свои дела, дети, семьи. Но если удается встретиться, друг другу необычайно рады.

Они не отвернулись и когда я попал в беду – предателей в моей жизни нет. О том, как оказался в тюрьме, много писали. Есть ли смысл заново мусолить эту историю? Я свое наказание отбыл, обществу долг выплатил. Не думал, что нечто подобное может произойти со мной, никогда и никому не желал смерти. Но не зря говорят: от сумы и от тюрьмы не зарекайся. Люди, осуждающие меня, уверены, что с ними и их близкими подобного не случится. Я и сам так считал. Но жизнь хитрая штука, понимаете? Может поставить в такие обстоятельства, что неизвестно, как себя поведешь.

До сих пор не понимаю, как могла произойти эта трагедия. И не знаю, как события развивались на самом деле. Мутная история. Выпивали в компании: я, моя тогда еще жена Катя, сын нашей приятельницы, его друзья. И еще один незнакомый мне человек. Я немного выпил и отключился, просто провал в памяти. А когда пришел в себя, услышал, что стал виновником гибели того самого парня, которого до рокового дня ни разу не видел.

– Ходили слухи, что на самом деле преступление совершил другой, а вас подставили.

– Мне сказали, что виноват я. Ну, раз виноват – придется отвечать. В тюрьме получил колоссальный жизненный опыт. По-настоящему узнать самого себя можно только в экстремальных ситуациях, когда проявляется внутренний стержень. Хорошо, если он есть, – иначе человек ломается. Я себя сумел сохранить.

Та трагическая история – моя боль, от которой никогда не избавиться. Но уже ничего не изменить. Никто не знает, почему происходят те или иные вещи. Так, благополучный человек может ехать на машине, попасть в аварию и пролежать парализованным тридцать лет. Я верю в судьбу, в то, что жизнь – не хаотическое движение, она следует по определенным кем-то свыше законам и заведенному порядку.

Напомню, мой любимый роман – «Мастер и Маргарита», как и его автор, я уверен: человеческая жизнь не банальная череда случайностей, кто-то ею управляет. И у всего, что происходит, есть конечная цель. Правда, на вопрос, для чего пришлось пройти через страшное испытание, у меня нет ответа.

– Бывшая жена Екатерина довольно агрессивно комментирует ваши отношения с Марией Голубкиной. Как думаете, почему?

– Понятия не имею. С Катей Хрусталевой мы познакомились на актерском курсе, который набирал Александр Шалвович Пороховщиков. Ее считали подающей надежды актрисой. И правда, она была очень смешной, с отличным чувством юмора. К тому же оптимистка каких поискать. Ценю это качество: сам-то часто впадаю в хандру, а Катя меня всегда вытаскивала, поддерживала, за что я ей благодарен. Она из интеллигентной семьи: мама – пианистка, отец занимался наукой. А Хрусталева институт бросила, говорила, слишком сложно учиться, работала продавцом в магазине. К сожалению, с какого-то момента ее жизнь не пошла вверх, а покатилась вниз. Но бывшая жена не осознает своей проблемы – видимо как раз потому, что оптимистка и привыкла думать, что у нее все хорошо.

Не догадываюсь и о том, зачем Катя отправилась на ток-шоу на центральный канал, где объявила, что хранит мои фотографии, еще что-то, а через пять минут наговорила обо мне всяких гадостей. Зачем тогда беречь вещи такого страшного монстра? В принципе, Катя и бывшая теща хорошие, хотя и несколько странные люди. Возможно, появляясь на экране, Хрусталева реализует свои комплексы несостоявшейся актрисы хотя бы в телешоу.

– В недавнем интервью она призналась, что вы планируете воссоединиться и строить семью заново.

– Все это вымысел. Или, если хотите, Катины мечты. Если Хрусталева сообщит, что Луна квадратная, та ведь не перестанет быть круглой! Пусть заявляет что угодно. Мы общаемся крайне редко. В последний раз это случилось, по-моему, полтора года назад, и говорили мы исключительно о дочери.

Последних высказываний Кати я не слышал. Но подозреваю, что это очередная выдумка чистой воды. Однако не готов тратить время на выяснение отношений с бывшей женой. Единственный раз, когда принималось решение, с кем останется наша дочь, попросил Хрусталеву привести себя в порядок, прекратить привычный образ жизни. Но она не прислушалась. Сейчас нас с Катей связывает только Ева. Дочь живет у моих родителей, но ездит к своей маме в гости – никто не запрещает им видеться.

У Евы все хорошо. Родители, безусловно, вложили в нее много сил. Но и я немало старался. Когда с Катей решали, кому сидеть с ребенком, а кому зарабатывать на жизнь, жена – по первому образованию она менеджер гостинично-ресторанного бизнеса – устроилась в магазин кассиром. Чего не умею категорически, так это складывать два и два. Я же целые дни проводил с Евой, девочке было всего несколько месяцев. Через три года, когда у нас с женой начали портиться отношения, забрал дочь, и мы год жили вдвоем в квартире, доставшейся от бабушки. Рядом как раз находился специализированный детский сад для слабослышащих детей – дочка туда ходила.

Сейчас Еве пятнадцать. Она веселая, жизнерадостная барышня. Судя по чувству юмора и остроте мысли – абсолютно наша, настоящая Ливанова! При этом очень артистичная. Успешно занимается плаванием, играет в волейбол. У дочки врожденные проблемы со слухом, но мы справляемся. Она свободно говорит (и даже поет!) на языке жестов, да и обычным способом неплохо изъясняется. Уже задумываемся о будущей профессии. Мы присматриваемся к академии для слепых музыкантов и слабослышащих художников и актеров – оказывается, есть и такая! Ева планирует учиться на сурдопереводчика и сурдопедагога.

Они с Машей уже познакомились. Причем сами, без моего участия. Мы сидели в родительской квартире на Тверской, беседовали о проекте отца. Ева находилась в своей комнате и время от времени выглядывала оттуда. Потом вышла. В какой-то момент смотрю – они с Машей уже обнимаются. Очень быстро, в одно объятие друг друга поняли. При том, что фильмов, где снималась Мария Голубкина, Ева не видела – она принадлежит к поколению, которое и своих сверстников-звезд не очень знает. Дочка приняла Машу чисто по-человечески. Они моментально нашли общий язык – еще и потому, что обе жутко шкодные.

Мы уже ходили все вместе на вечеринку The Hollywood Reporter и на Вселенский карнавал огня, где я знаком со всеми каскадерами. При этом Маша не пыталась понравиться Еве. По-моему, она этого вообще не умеет – нравиться на заказ. Всегда говорит то, что думает, политесов не разводит и последствиями не заморачивается, будто ей невдомек, что словом можно обидеть. И с моей дочкой не заигрывала. У Маши, несмотря на возраст и накопленные знания, душа подростка лет четырнадцати, искренне смотрящего на мир и не ожидающего никакого подвоха. Если я – человек гневливый, то она никогда не злится. В отличие от меня не привыкла к агрессии со стороны окружающих. Мне бы хотелось, чтобы в Голубкиной разглядели ее настоящую, ведь Маша гораздо более глубокий человек, чем кажется.

Я познакомился с ее детьми. Ваня – замечательный парень, Настя очаровательная девушка. Кстати, посоветовал ей идти в актерскую профессию. Что удивительно: ни Маша, ни ее бывший муж Николай Владимирович Фоменко эту мысль в голову дочери не заронили. Почему – не знаю. Может, не хотели напророчить детям своей судьбы? Настя готовилась стать продюсером, а вот теперь всерьез задумалась, не пойти ли на актерский.

Мои родители Машу знают с детства, поэтому и сейчас ее легко приняли. Пока за нашей дружбой, скажем так, наблюдают. Без всяких лишних эмоций. Примерно как мама героя в популярном советском фильме «Ирония судьбы, или С легким паром!»: что будет дальше? Поживем – увидим!

Лариса Ивановна, Машина мама, тоже никак на наш роман не реагирует. Сказала только: «Не нужно было о ваших отношениях объявлять во всеуслышание». Но мы посчитали, что лучше сказать самим – пока не появились совместные снимки в какой-нибудь желтой прессе. Думаю, поступили правильно и честно. Хотя повторюсь: странно, почему новость о том, что Маша Голубкина и Боря Ливанов вместе, вызвала такую реакцию.

Мы с Машей – зрелые люди, за плечами у обоих богатый жизненный опыт. Как позитивный, так и негативный. Характеры давно сформировались. И надо признаться, довольно вредные. Как выяснилось, оба привыкли жить в одиночестве, существовать сами по себе, никому не мешая: я развелся в 2005 году, Маша не живет с Фоменко с 2008-го.

– Со мной в быту тяжело, – признался я Голубкиной, когда у нас все завертелось.

Маша рассмеялась:

– А уж каково со мной! Даже не представляешь, во что вляпался!

Расскажу о страшном. Моя мама Елена Артемьевна Ливанова по восточному календарю Бык, по зодиаку – Дева. А я по восточному – Тигр. Бык и Тигр – знаки, неспособные договориться. Очень сложный союз. И я искал женщину, категорически непохожую на мать. Думал, что таких битв Быка с Тигром, которые между нами происходили, не выдержу больше никогда. И что вы думаете? Оказалось, Маша по гороскопу – точная копия моей мамы! Она по восточному календарю тоже Бык, а по месяцу рождения Дева. И теперь когда родительница начинает мне что-то выговаривать, высказывать требования, парирую: то же самое два часа назад слышал от Маши, слово в слово. Вот это называется «попал»! Причем мама – еще цветочки, лайт-версия. Я знаю некоторые ее слабые места, пытаюсь этим пользоваться применительно к Маше. Но Мария Андреевна Голубкина куда жестче. Однако все это абсолютно не меняет моего отношения и моих чувств. Не берусь загадывать, как сложится дальше. На сегодняшний день все непросто. Но могу сказать, что сейчас Маша – самый близкий мне человек.

Совершенно не в силах на нее обижаться, когда выдает тираду, что я – идиот и на самом деле ничего в жизни не понимаю. Хотя не потерпел бы такого своенравия ни от одной другой женщины. Но Голубкина не выбирает слов и выражений не для того, чтобы обидеть. Просто ее много. Маша – ураган, стихия, занимает собой все пространство и ничего не стесняется. При этом когда засыпает, выглядит словно ребенок. Это меня страшно умиляет. Правда, застать Машу в кровати непросто. Она вскакивает ни свет ни заря и принимается лупить меня: требует, чтобы немедленно вставал и начинал что-то делать. А я с трудом засыпаю и люблю поваляться.

Голубкина потрясающая хозяйка. Так меня избаловала, что теперь не могу питаться в общепите. Причем готовит с дикой скоростью! Но это, я так понимаю, школа Ларисы Ивановны. Маша говорит: «Пока лифт едет с первого на пятый этаж, мама успевает вымыть окно, повесить занавески, приготовить ужин и накрыть на стол».

С появлением в моей жизни и в моем доме Маши из холодильника первым делом исчезли майонез и всяческие приправы, которые, как она категорично заявила, вредны для здоровья. Выбросила все баночки в мусорное ведро: «Обойдешься!» Впрямую она ничего не запрещает, но так посмотрит… Посолишь еду – воспримет как оскорбление. А за майонез можно и в глаз получить. С Машей я перестал пить любимую раньше кока-колу, отказался от хлеба. Похудел за два месяца килограммов на пять – но это хорошо, сбросил-то лишнее.

По словам Маши, для себя одной она не готовила (дети учатся в Англии). Мол, можно сходить в кафе, а на ночь выпить стакан кефира. Но ей захотелось готовить для нас двоих. Боялся вмешиваться в этот процесс, помешать вдохновению. Голубкина носилась как ядерная ракета, умудряясь делать все одновременно.

…Мы прожили вместе два сказочных месяца. В душе всколыхнулись какие-то забытые чувства, романтика. Как в юности, когда кажется, будто за спиной выросли крылья. И не думал, что в сорок пять лет возможен такой полет.

Выяснилось: все это время Маша устраивала мне испытания, заставляла проходить непростые тесты. О каких конкретно проверках речь, понятия не имею. Но по Машиным словам, я их успешно преодолел. Она очень импульсивна. Сейчас может быть одной, через пять минут – другой, через десять – третьей. Ты словно общаешься с тремя разными людьми, у каждого из которых имеется свое мнение. А Голубкина наблюдает с улыбкой, как у меня буквально пар из ушей валит – пытаюсь понять логику некоторых ее поступков. Это тоже весело!

Я очень благодарен Маше за дни, прожитые рядом. Но мы взрослые люди. Следом за эйфорией всегда наступает отрезвление, понимание, что нужно решать массу более приземленных проблем. Невозможно все время находиться в состоянии полета, так можно сойти с ума. Когда-нибудь все равно придется опускаться на землю. Выстраивать отношения, общий быт – но как? Мне очень симпатична Лариса Ивановна и дети Маши, ей – мои родители и дочь. В принципе, все хорошо. За исключением наших кошмарных характеров.

Маша привыкла подавлять и властвовать. И не собирается сдаваться. В роду Голубкиных всегда рождались сильные женщины, начиная со знаменитого скульптора. Есть семейная легенда: она лепила бюст Льва Толстого, назначила встречу в своей мастерской, но писатель опоздал на пятнадцать минут. Анна Семеновна якобы заявила:

– Вы не цените время – ни свое, ни мое. До свидания.

Лев Николаевич возмутился:

– Но я Толстой!

На что Голубкина отрезала, что ей все равно, опаздывать неприлично никому. Так его и не пустила, лепила по памяти.

А в роду Ливановых, в свою очередь, очень сильные мужчины. Маша рассказывала, у конников есть понятие косячный жеребец – он смотрит за порядком, ему подчиняется весь табун. Так вот, в ее роду все женщины «косячные кобылы» – привыкли командовать и вести за собой. Но у нас, Ливановых, мужчины как «косячные жеребцы».

В общем, схватка серьезная. Кто-то должен уступить. Пока ни я, ни Маша, как выясняется, не способны ни на гибкость, ни на мягкость. Для меня стало неожиданностью, что кто-то – пусть даже любимая женщина – высказывает мнение, не совпадающее с моим. Маша тоже не терпит возражений. Видно, нам нужно очень долго вырабатывать стратегию, как ужиться и кому отдать роль командира.

Например хотели завести собаку. Обсуждали-обсуждали и в итоге из-за невозможности договориться отказались от идеи. Маша занималась конным спортом и по своей сути дрессировщица: уверена, что животных необходимо воспитывать и муштровать. А в доме Ливановых собаки всю жизнь спали на диванах, кроватях и никогда никого не слушались. Вот и решили, что пса пока покупать не будем, иначе я начну его баловать, а Маша наказывать и строжить. У бедняги голова кругом пойдет – зачем мучить?

– Но Мария говорила, что вы намерены пожениться и даже обвенчаться.

– Думаю, это было произнесено под влиянием эмоций. Чувства чувствами, но в сорок пять лет уже не бросаются в омут с головой. Надо все тщательно взвесить.

Отношения наши строятся – рушатся, рушатся – строятся. И так каждый день. Мы оба очень эмоциональные. Невзначай брошенное слово – и начинаем работать как два трансформатора: двести двадцать вольт туда, триста шестьдесят обратно. Искры летят! При этом споры никогда не связаны с бытом, только с жизненными установками: у женщин, которые привыкли командовать, они всегда входят в противоречие с установками мужчины.

Помните слова персонажа Алексея Баталова из «Москва слезам не верит»: «Все и всегда я буду решать сам на том простом основании, что я мужчина»? В замечательном фильме герои за два дня разрешили проблему: женщина подчинилась и все сложилось чудесно. Но жизнь не кино, и у нас с Машей далеко до хеппи-энда, кровища так и хлещет! Мне бессмысленно приказывать, поскольку я плохо воспринимаю команды женщины. Мужчина должен быть головой, а подруга – шеей, которая готова повернуть голову в правильную сторону, чтобы смотрела куда следует. Но для этого не знаю, что нужно. Если честно, мы пока не выяснили.

– Говорят, двум актерам сложно ужиться вместе?

– Это не более чем штамп. О чем таком особенном можно спорить артистам? О рисунке роли? Мы не просто два человека, которые стали лицедеями и давай друг друга учить. Мы – актерские дети, в этой среде выросли. Я знаю много творческих пар: самые обычные люди с кучей дурацких проблем, у каждого своих. В нашем случае дело не в профессии, спор о том, кто в доме хозяин.

Надеюсь, все у нас как-нибудь образуется. Как говорят в моей семье: настоящая любовь – когда без человека жить невыносимо. С ним непросто, но без него невозможно. Думаю, это и называется осознанным состоянием взрослой любви. Может, сорок пять лет – мало, нужно дождаться шестидесяти пяти, восьмидесяти пяти, чтобы пришла жизненная мудрость и ко мне, и к Маше? Готов ждать. Все равно выиграю – рано или поздно. Потому что Ливановы не сдаются. Голубкины, правда, тоже – так что тут пока проблема, кто в конце концов уступит.

Пока мы с Машей решили взять паузу и на время расстались. Тем более что у Голубкиной сейчас непростой период. Она репетирует роль царицы Анны Иоанновны в спектакле «Хрустальный дворец» с солистами Большого театра. Почему ее пригласили в балет? В постановке участвует живая лошадь, а у Маши второй разряд по конному спорту. Плюс она прекрасная драматическая актриса. Спектакль сложный, с шикарными костюмами, потрясающими декорациями. Маша серьезно готовится, ей нужно сосредоточиться, побыть в уединении. Лишние волнения и переживания ни к чему. Мы ведь можем проговорить всю ночь, а утром ей надо идти и выкладываться на сложнейшей репетиции. Так что решили разъехаться.

Помимо этого у Маши грядут гастроли. За время разлуки не то чтобы проверим чувства, но поймем, нужны ли мы друг другу, хотим ли оставаться вместе. Союз взрослых людей – это всегда непросто, он требует огромной работы с обеих сторон: учиться уступать, внимательно друг к другу относиться. Какие-то слова могут ранить, даже если ты ничего обидного не вкладывал. Просто тебя не так поняли. Мы живем в сложном мире, где у нас с Машей происходит простая история: мужчина и женщина пытаются найти общий язык.

А я отправляюсь на семейную дачу Ливановых на Николиной Горе. Собираюсь работать: нужно написать сценарий для «Союзмультфильма». Еще получил заказ на сценарий от новой кинокомпании. Правда, пока не понимаю, как описывать человечество, которое ходит по улицам, сидит в кафе, уткнувшись в телефоны, даже на свидании не может от них оторваться. А ведь жизнь коротка и время неумолимо. Вдруг выяснится, что ты забыл сказать кому-нибудь самые важные слова? Или не успел лишний раз обнять дорогого человека?

Еще готовлю к переизданию свой сборник «Утренний дождь», куда вошли стихи и новеллы. Буду рад, если появится работа, связанная с кинематографом. За спиной опыт не только актерский, но и ассистента художника-постановщика. Съемочную площадку знаю как свои пять пальцев – на ней вырос и чувствую себя как рыба в воде.

Я не стремлюсь работать ради денег. На самом деле для комфорта мне достаточно малого. Уже успел понять: большие деньги не приносят радости. Зарабатываешь, мечешься, но всегда найдутся люди побогаче, и вот тебе уже недостаточно того, что имеешь, приходится гнать вперед и дальше. Это путь в никуда. Мы не привыкли задумываться, но когда можно позволить себе все – и радоваться нечему. «Мерседес», «Майбах»… И что? Тот же руль, те же колеса, которые передвигают тебя из точки А в точку Б как любая другая машина или велосипед. Однако социум постановил: раз у тебя престижное авто, ты вроде успешный человек, а если лишь велосипед, то – лох. Но ведь внешняя мишура не показатель интеллекта или богатого внутреннего мира.

Только лишившись всего, можно понять, что для тебя действительно ценно. По чему на самом деле скучаешь. И выяснится, что по самым простым вещам. В местах не столь отдаленных я ужасно тосковал по нашей никологорской даче. По реке. Когда на протяжении нескольких лет видишь только асфальт, больше всего мечтаешь пройтись по траве.