Текст книги "Поместье Лок-Даун"

Бет Коуэн-Эрскин
Поместье Лок-Даун

Beth Cowan-Erskine

LOCH DOWN ABBEY

© Beth Cowan-Erskine, 2021

First published in the English language by Hodder & Stoughton, an Hachette UK Company

© Новоселецкая И., перевод на русский язык, 2022

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

* * *

Посвящается моей матери Терезе.

Она всегда говорила, что я

прирожденная рассказчица.

Предисловие

Поместье Лок-Даун – особняк близ городка Инверкиллен, раскинувшегося на берегу озера Лок-Даун в глубине Северо-Шотландского нагорья. На территории поместья протекает река Плейд – источник воды для производства местного виски, но в первую очередь она славится как рыболовецкое угодье, где в обилии водится лосось. Время действия – апрель одного из 1930-х годов. Ходят слухи, что по стране распространяется некая загадочная болезнь. Очень заразная болезнь, уже выкосившая сотни человек. Но, поскольку умершие в большинстве своем англичане, нас это не касается.

Действующие лица

СЕМЕЙСТВО ОГИЛВИ-СИНКЛЕР

Мать семейства

Леди Джорджина – вдовствующая графиня Инверкиллен

Ее дети

Лорд Хэмиш Инверкиллен – 19-й граф Инверкиллен, сын леди Джорджины. Женат на леди Виктории

Почтенный майор Сесил Огилви-Синклер – второй сын, супруг покойной маркизы Драйздейл, ныне вдовец

Леди Элспет Комтуа – супруга Филиппа, маркиза Клерво

Ее внуки

Лорд Ангус Темплтон – наследник графского титула, женат на леди Констанции

Почтенный Фергюс Огилви-Синклер – помолвлен с Евой Зандер-Биттерлинг

Леди Аннабелла (Белла) Данбар-Гамильтон – супруга почтенного Хью Данбар-Гамильтона

А ТАКЖЕ

Воспитанница – Айрис Уинфорд, родители неизвестны

Домашние питомцы – немецкий короткошерстный пойнтер по кличке Грантэм и черный лабрадор по кличке Белгравия

Правнуки – ершистый подросток, трое маленьких французиков и трое маленьких шотландцев

ПРИСЛУГА

Дворецкий – Хадсон

Старшая экономка – миссис Макбейн

Камердинер – мистер Маккей

Камеристка – мисс Максвелл

Первый ливрейный лакей – Олли

Няня – мисс Маккензи

Шофер – Локридж

Кухарка – миссис Бернсайд

Егерь – Росс Макбейн

Винокур – старик Мактавиш

Прочая многочисленная челядь

ПРОЧИЕ ЛИЦА

Мистер Эндрю Лолис – адвокат

Имоджен Маклауд – его секретарь

Преподобный Малькольм Дуглас – священник

Инспектор Джарвис – сотрудник местной полиции

Томас Кеттеринг – искусствовед из Лондона

Апрель

Утром они возвращались домой с безумно скучного бала. Из-за выпитого накануне виски долгая дорога казалась еще более утомительной. Леди Аннабелла Данбар-Гамильтон, дочь графа и графини Инверкиллен, уже не в первый раз недоумевала, зачем они вообще туда поехали. Да, посещение весеннего бала в доме Макинтайеров считалось семейной традицией, но ведь она была замужем, ее братья – женаты. Точнее, самый младший брат наконец-то обручился, и свадьба должна состояться всего через пять недель.

Также непонятно, зачем их принудили взять с собой на бал детей. Невозможно расслабиться, когда малыши носятся как угорелые. Обычно няня спуску им не давала, но заметив, что дети крадут колбасу со столов, под которыми потом прячутся, леди Аннабелла заподозрила, что няня с избытком угостилась виски, коего на балу было в изобилии. Доказательств, конечно, она не имела, но ее это не смущало: в их кругу бытовало мнение, что прислуга не забывает побаловать себя спиртным, когда хозяева не смотрят. Следует ли поговорить с ними об этом? До того, как подадут чай, ей надо принять ванну, ну а потом уж она решит. Господи, когда мы уже приедем? Поездки ее изматывали.

Но вот они, слава богу, приехали. Белла, как ее называли, бесстрастным взглядом окинула особняк, в котором она жила с рождения. Лок-Даун – родовое гнездо клана Огилви-Синклер на протяжении шести столетий – стоял на берегу одноименного озера. Во дворе у парадного входа, выстроившись в ряд, их встречала прислуга.

Белла легким шагом проскользила мимо горничных, не обращаясь ни к кому конкретно из них:

– Няне нездоровится. Пожалуйста, помогите ей отвести детей в детскую и затем распакуйте мои чемоданы. – Потом взгляд Беллы упал на экономку: – Миссис Макбейн, по-моему, я порвала подол бального платья, его надо починить. Мы танцевали «Обдери иву»[1]1
  «Обдери иву» (Strip the Willow) – быстрый шотландский народный танец.


[Закрыть] и заплясались – вы же знаете, каким бывает лорд Низден. Я точно слышала треск рвущейся ткани. Надеюсь, ничего серьезного. Платье только что доставили из Эдинбурга.

Присев в реверансе, горничные ждали, когда господа прошествуют через большую каменную арку и войдут в дом. Лишь после этого они посмели пошевелиться.

На слуг хозяева никогда прямо не смотрели. Считалось, негоже им сближаться с челядью. Тех, кто прислуживал им лично – помогал одеваться и так далее, – они звали по именам. Все остальные, служившие в доме, были взаимозаменяемы. Как шахматные фигуры. Мейзи, Дейзи, еще как-то… Лейзи? Белла их имен не запоминала. Дочери графа нет нужды помнить прислугу по именам.

Она вошла в оружейный зал, занимавший центральное пространство в доме. Возведенный в первое десятилетие XVI века, зал представлял собой длинное помещение с высокими сводами; стены украшала внушительная коллекция старинных доспехов и оружия, принадлежавших разным представителям их рода. По одной из дубовых лестниц – левая предназначалась для членов семьи, правая – для гостей – Белла поднялась на второй этаж и пошла по отделанной резьбой деревянной галерее, где горделиво красовался герб Инверкилленов в окружении палашей и боевых топоров побежденных ими врагов. За этой великолепной коллекцией охотилось немало музеев, но всеобщую зависть вызывал потолок оружейного зала. В Шотландии Лок-Даун являлся одним из немногих особняков, который мог похвастать сводчатым потолком, расписанным сценами охоты. Предание гласило, что росписью занимался сам Гольбейн[2]2
  Ганс Гольбейн (1497–1543) – великий немецкий художник, который создал одни из самых известных портретов Генриха VIII и его жен.


[Закрыть], после того как Генрих VIII упомянул, что хотел бы использовать этот особняк в качестве охотничьего домика. Разумеется, в Шотландию король не приехал, поскольку страны враждовали, но 7-й граф Инверкиллен по глупости едва не разорился, обустраивая дом к визиту монарха, который так и не состоялся. К счастью, 8-й граф удачно женился на некой датской принцессе сомнительного происхождения по отцу, за которой дали более чем щедрое приданое. Их брак устроила 7-я графиня. В роду Инверкилленов героями зачастую были именно женщины, но на стенах почему-то висели исключительно мужские портреты.

Впрочем, Белла никогда на них не смотрела. Она выросла среди этих полотен и воспринимала их просто как неясные пятна, когда переходила из комнаты в комнату. Картины, гобелены, предметы искусства, собранные за несколько веков… что на них смотреть? Все ведь так живут, разве нет? Все, кого она знает.

У арочного входа в коридор Белла обернулась. Одна из горничных и два лакея вели детей в глубь дома. От звонких голосов, эхом разносившихся по оружейному залу, голова у нее разболелась еще больше. Порой они могли быть очень шумными. Ей не терпелось погрузиться в горячую ванну.

Она свернула в облицованный панелями темный коридор, направляясь в свои покои. По пути ей встретилась камеристка матери, быстро присевшая в неуклюжем реверансе. Белла ей кивнула. Максвелл с хозяевами на балы никогда не ездила – странное решение, непонятное ни Белле, ни самой служанке. Правда, Максвелл это только радовало: у нее выдавался свободный вечер, да и на следующее утро можно было подольше поваляться в постели. Она дождалась, пока леди Аннабелла минует ее, и поспешила к черному ходу. Вообще-то, Максвелл собиралась воспользоваться парадной лестницей, но теперь, когда господа вернулись, это уже было исключено. Она нырнула за обитую зеленым сукном дверь[3]3
  В прошлом в английских и шотландских особняках обитая зеленым сукном дверь (чтобы в комнаты хозяев не проникал шум с кухни и прочих служебных помещений – посудомойни, прачечной и т. д.) отделяла господскую половину дома от той, где обитала прислуга.


[Закрыть] и по винтовой лестнице спустилась на нижний этаж. Выйдя из потайной двери, Максвелл замерла на месте, потому как мимо шли лорд Инверкиллен и его сыновья. Камеристка отметила недовольный вид лорда.

– Ангус, Фергюс, идите за мной! – рявкнул тот.

Не просьба, а приказ, причем не в самой вежливой форме. Он прошествовал в географический зал, ни разу не обернувшись, чтобы проверить, услышали ли его сыновья. Обменявшись неуверенными взглядами, братья последовали за отцом. Ангус шумно вздохнул. Максвелл на мгновение задумалась, что же все-таки случилось на балу, а потом, торопливо пройдя через оружейный зал, вышла на улицу и встала рядом с миссис Макбейн. Вдвоем они наблюдали, как леди Еве, невесте Фергюса, помогали выбраться из автомобиля. По мнению Максвелл, уж слишком много почестей ей оказывали. Ливрейные лакеи были очарованы девушкой, и она не упускала случая воспользоваться их расположением. Леди Ева прибыла из Лондона несколько дней назад и большую часть времени только тем и занималась, что настраивала против себя домочадцев. Прислуга была привычна к вздорным гостям, даже к капризам целых семей, но леди Ева, видимо, мнила, что сразу после свадьбы станет графиней, и потому отдавала распоряжения направо и налево. Служанки с ног сбивались, исполняя ее указания. Максвелл подумала про слуг Евы, оставшихся в Лондоне; должно быть, теперь их жизнь стала гораздо спокойнее. На ее лице появилась едва заметная улыбка.

Еву охватывало радостное возбуждение при виде выстроившихся перед домом слуг, встречающих ее автомобиль. Она была уверена – это зрелище ей никогда не наскучит. Однако девушка сомневалась, что поступает правильно, выходя замуж за Фергюса. К сожалению, он был младшим из сыновей лорда Инверкиллена. Запасной игрок, а не наследник, как заметил отец Евы, когда Фергюс попросил ее руки. А ведь его единственное дитя заслуживает только самое лучшее. Но лорд Зандер-Биттерлинг в первую очередь был прагматиком. Его компании поставляли морепродукты во дворец и разные элитные заведения Лондона. Когда за ужином в ресторане «Уайтс» ему объяснили, что именно Фергюс заведует семейным лососевым промыслом, лорд Биттерлинг оттаял, предвкушая солидную скидку на покупку знаменитого лосося.

Еву спешно отправили в Шотландию, где ей выделили, по ее мнению, довольно тесные комнаты на третьем этаже. Ей предстояло следить за подготовкой свадебного торжества, на которое съедутся сливки лондонского общества. Это событие будут освещать все газеты, а если повезет, и «Татлер»[4]4
  «Татлер» (в переводе с англ. буквально «сплетник», «болтун») – британский журнал о моде и светской жизни, основанный в 1901 г.


[Закрыть], так что она не намерена отдавать организацию своей свадьбы провинциалам, большинство из которых не бывали нигде дальше своей деревни. Прожив в Лок-Дауне несколько дней, Ева пришла к выводу, что приняла верное решение, приехав пораньше. Тартан[5]5
  Тартан – традиционный шотландский клетчатый орнамент, символизирующий своим узором и цветами определенный клан, местность или организацию.


[Закрыть] на свадьбе? О боже. Да, в Шотландии это традиция, но даже их парадные клетчатые костюмы ужасны. Нет уж, очень хорошо, что она приехала заранее.

– Миссис Макбейн, прошу вас, зайдите чуть позже в малую столовую, и мы с вами обсудим предварительный список гостей. К четвергу его надо утвердить, чтобы у нас было время приготовить приглашения с гравировкой. Я только сниму шляпку и немного освежусь. – Не дожидаясь ответа, Ева вошла в дом.

Ошеломленная миссис Макбейн на мгновение оцепенела, но, оправившись от изумления, кивнула:

– Как вам будет угодно, миледи.

Она обернулась, оглядывая тридцать-сорок чемоданов и сундуков, которые везли на хозяйственный двор. Вокруг них с лаем бегали домашние собаки Грантэм и Белгравия. «Можно подумать, мне больше заняться нечем», – проворчала про себя миссис Макбейн.

– Всего четыре дня здесь, а ведет себя как хозяйка, – тихо заметила Максвелл, с сочувствием посмотрев на экономку.

– Англичане, что с них взять, – отозвалась миссис Макбейн. Она направилась к парадному входу, раздавая указания горничным: – Займитесь багажом. Я присоединюсь к вам, как только освобожусь. Проследите, чтобы лакеи занесли все вещи сразу в дом. Никаких перекуров. Собаки на улице, а я не желаю повторения того, что было в прошлом году! – Тогда пришлось несколько недель убирать запах мочи с любимого дорожного сундука его светлости.

Миссис Макбейн первой пришла в малую столовую. Она закрыла за собой дверь, и шум, доносившийся из оружейного зала, сразу стих. По привычке женщина обвела взглядом комнату, проверяя, все ли здесь на своих местах, затем расправила юбку и стала смотреть в окно, ожидая леди Еву. Эту комнату миссис Макбейн всегда ненавидела. Узор ковра точно воспроизводил клетку тартана, символизировавшего клан Инверкилленов, а от его расцветки у нее всегда начинала болеть голова. Несколько лет она склоняла леди Инверкиллен к тому, чтобы хозяйственные дела на предстоящую неделю они с ней обсуждали в личной гостиной хозяйки. Теперь, по-видимому, подобную кампанию придется проводить и в отношении леди Евы. Только у миссис Макбейн на этот счет было нехорошее предчувствие: она подозревала, что леди Еву убедить в чем-либо куда труднее. Экономка решила про себя подобрать другую комнату в качестве кабинета для леди Евы. Может быть, веджвудский[6]6
  Веджвудский зал – по названию знаменитого британского фарфора, изготавливаемого фирмой «Джозайя Веджвуд и Сыновья» (основана в 1759 г.).


[Закрыть] зал подойдет.

Элис Макбейн знала себе цену. Опытная, сведущая экономка, она дослужилась бы до старшего дворецкого, если б родилась мужчиной, как нередко думала миссис Макбейн. Но, будучи женщиной, на службу в Лок-Даун она поступила горничной, однако очень быстро выбилась в старшие экономки и заведовала хозяйством в особняке уже почти пятнадцать лет. Миссис Макбейн была самой молодой из всех известных старших экономок, о чем все говорили с неким благоговением. В своей вотчине она знала буквально все и управляла ею, как адмирал – флотом.

Отойдя от окна, миссис Макбейн глянула на часы, стоявшие на камине. Прошло уже десять минут. Ей необходимо подготовить все к чаепитию и проверить наличие полотенец в бельевом шкафу. С возвращением семейства в поместье полотенца разлетались с умопомрачительной скоростью. Прошло пятнадцать минут. Где же леди Ева? День обещал быть долгим.

Миссис Макбейн открыла дверь и выглянула в оружейный зал. Там все еще было шумно. Господа снимали верхнюю одежду, отдавали распоряжения горничным. На гостевой лестнице она заметила майора. «Надо предупредить горничных, чтобы глаз с него не спускали». Майор во время своих визитов любил рыскать по дому, и после него всегда что-нибудь пропадало. Она с прошлого года не могла найти серебряные подставки для яиц в стиле эпохи Регентства[7]7
  Эпоха Регентства в Англии – период английской истории с 1811 по 1820 г.


[Закрыть].

Майор Сесил Огилви-Синклер мечтал о горячей ванне. Он печально вздохнул, с тоской вспоминая свою медную ванну у себя дома, в замке Стронах. А здесь, в отчем доме, его поселили на гостевом этаже, в комнатах с дрянной ванной, в которой он с трудом умещался. «Не унывай, – сказал он себе, – это временно». В нем снова всколыхнулась давняя обида. По его скромному убеждению, он был более достоин титула лорда, нежели его старший брат Хэмиш. Поднимаясь по лестнице, Сесил вспоминал, какими они оба были в детстве. Хэмиш вечно носился по поместью босым оборванцем, дружил со слугами, причем с самыми неотесанными. Сам же Сесил, напротив, рос образцовым джентльменом – почитал семью и ценил прекрасное. Это он изучал искусство и культуру, читал книги, познавал все, что имело значение. К двенадцати годам в совершенстве освоил игру на рояле. В четырнадцать мог прочесть наизусть почти всего Байрона. И слыл ходячей энциклопедией по французским винам. Конечно, было бы более справедливо, если б титул лорда достался ему, а не его грязному оборванцу брату, для которого что Мане, что Моцарт – все одно. В конечном итоге отец определил Сесила в военные, уговорив своего старого приятеля по оружию взять его младшего сына в свой полк. И Сесил служил рьяно, получил звание майора, рассчитывая, что офицерское жалованье станет существенным дополнением к его ежемесячному содержанию, поскольку отец щедростью не отличался. Правда, аппетиты Сесила росли, и очень скоро этого дохода стало не хватать на то, чтобы обеспечивать его потребности, и тогда он пустил в ход свой единственный талант (помимо способности тратить деньги) – умение играть в карты.

Именно за карточным столом Сесил нажил свое состояние. Не потому, что успешно играл – картежник он был бестолковый, – а как раз благодаря тому, что успешно проигрался подходящему человеку. В игровом зале лорда Элсмера его представили маркизе Драйздейл, единственной дочери покойного маркиза Бертача. Чуть старше его по возрасту, полноватая, она обладала довольно заурядной внешностью, но одевалась элегантно и была гораздо богаче его отца. Сесил проиграл ей больше того, что мог себе позволить, но компенсировал проигрыш бурным романом с маркизой, который обсуждал весь Лондон. Ухаживал он за ней, разумеется, за ее же счет. Через три месяца они поженились, устроив пышную свадьбу в ее шотландских владениях – в замке Стронах. Во время светского сезона они жили в ее лондонском особняке на Риджентс-парк, лето проводили в ее французском поместье в Бордо, имели собственные дома во всех мало-мальски значимых уголках Европы. Но каждую весну Сесил возвращался в Лок-Даун, чтобы присутствовать на балу.

Он уже подходил к своей комнате, как вдруг услышал, что его зовут. Обернувшись, Сесил увидел на лестничной площадке запыхавшегося лакея.

– Прошу прощения, сэр, но вдовствующая графиня хотела бы побеседовать с вами.

– Что, прямо сейчас? – раздраженно рявкнул Сесил. Сейчас ему было не до разговоров с матерью. Держа руку на дубовых перилах, он тяжело вздохнул и стал медленно спускаться, к облегчению слуги, который не горел желанием сообщать графине, что ее просьбу отклонили.

Выйдя на улицу, Сесил увидел автомобиль матери с открытой для него дверцей.

– Мама, – произнес он устало, садясь в машину, – почему ты требуешь, чтобы к дому тебя подвозили на машине? Отсюда до тебя идти две минуты.

Драммонд-Хаус и впрямь находился совсем рядом с Лок-Дауном – на противоположной стороне круговой подъездной аллеи. Однажды Ангус, играя в теннис, при подаче забросил мяч с территории Лок-Дауна прямо в дверь бабушкиного дома. Та, конечно, не была в восторге: он разбил вазу с цветами. Столь же недостоин носить титул лорда, как и его отец, подумал Сесил. Нет справедливости на свете.

– Не пристало леди домой пешком ходить, тем более если она уже сидит в машине. Спасибо, Локридж. – Графиня позволила шоферу помочь ей выйти из автомобиля. Сесил выбрался с другой стороны.

Дом вдовствующей графини представлял собой увитый плющом красивый особняк, построенный в конце 1840-х годов, после того как пожар уничтожил Лок-Даун. Тогда в поджоге подозревали многих, но в конечном итоге вину возложили на слуг, хотя первой загорелась спальня 13-го графа. Никто не спрашивал, как там оказалась его любовница, с которой он незадолго до этого расстался.

В ту пору клан Инверкилленов был довольно многочисленным – его представители плодились как кролики, – и в Драммонд-Хаусе под спальни семейства были отданы все комнаты второго и третьего этажей, но только его светлость имел в своем личном распоряжении гардеробную и гостиную. Это вызвало скандал среди членов семейства, завершившийся уничтожением ценной вазы, которую выбросили из окна залы. Впоследствии под каждым окном высадили кустарники.

На первом этаже располагались четыре комнаты: зала, две столовые – малая (примыкающая к кухне) и большая, а также библиотека. Было тесновато, но они кое-как устроились. После того как семейство вновь перебралось в Лок-Даун, Драммонд-Хаус был предоставлен вдовствующей графине и использовался для размещения менее важных гостей, что не нравилось леди Джорджине. Ей претило принимать в своем доме второсортных посетителей, но, к счастью, Огилви-Синклеры редко устраивали приемы.

Мать с сыном устроились в зале. Леди Джорджина велела принести им чай.

– После столь долгой поездки я как выжатый лимон. Зачем мы туда ездим? Тащиться в такую даль всего на одну ночь! А хозяева они ужасные. Скажите мне, как можно не подать сырное блюдо на ужин?

Сесил пожал плечами и закурил, покручивая стоящую на каминной полке хрустальную спичечницу. Милая вещица. Интересно, она ценная?

– Итак, что ты узнал у поверенного? – осведомилась леди Джорджина, пристально глядя на сына. Ей была присуща нервирующая манера во время разговора впиваться в собеседника немигающим взглядом.

Морщась, Сесил ответил обреченным тоном:

– Боюсь, ничего хорошего. Обходного пути нет, и этот повеса из Лондона – ее законный наследник!

– То есть ничего сделать нельзя?! – воскликнула потрясенная леди Джорджина. – Совсем ничего? Нет никакой дополнительной приписки к завещанию или… ну не знаю… В романах Диккенса такое происходит постоянно. Что-то должно быть.

Супруга Сесила, маркиза, минувшей зимой внезапно скончалась. При всем своем сказочном богатстве жила она на денежное содержание, выделяемое из семейного капитала. Основное ее богатство составляли земли и объекты недвижимости, и все они были оформлены на семейный доверительный фонд. И поскольку у нее и Сесила детей не было, родовое поместье, титул и – что важнее – деньги после смерти маркизы отошли ее дальнему родственнику из Лондона. Когда завещание супруги было оглашено, для Сесила это стало ударом.

– То есть ты хочешь сказать, – продолжала леди Джорджина, – она не оставила тебе ничего, кроме замка в Оркни и небольшой денежной суммы? Какая вопиющая низость! Представь, если б твой отец вот так бы позаботился обо мне… – фыркнула она. Леди Джорджина любила поворчать. – Бедняжка Сесил. Как же ты будешь жить?

Сесил и сам пребывал в растерянности. Выделенная денежная сумма была уже фактически израсходована, а замок в Оркни лежал в руинах. Если память ему не изменяла, там были закончены всего несколько комнат. Восстановление замка в Оркни было заветной мечтой отца маркизы, но тот скончался от испанки в 1919 году, так и не успев довести до ума свой проект. Однажды Сесил предложил жене отстроить замок и использовать его как домик для рыбалки, но маркиза отмела эту идею («Зачем он нужен? Там всего пять спален!»), и никаких работ там больше не проводилось. Сесил не представлял, как ему жить в замке, да еще практически без денег. В первые дни после оглашения завещания он убеждал себя, что это какая-то нелепая шутка, ошибка. Жена должна была оставить ему что-то еще. Эндрю Лолису, семейному адвокату, он поручил от его имени навести справки, но тот ничего не выяснил, зато выставил счет за свои труды.

– Нет, больше ничего жена мне не завещала, – подтвердил Сесил. – Мне достались развалины в Оркни, а в моих домах теперь на законных основаниях живет какой-то чужак.

– Кто он вообще такой? Кто его родители? Пожалуй, надо бы с ними пообщаться, – предложила леди Джорджина, никогда не сдававшаяся без боя, если на карту была поставлена честь семьи.

– По словам Лолиса, он какой-то праправнучатый племянник, что-то в этом роде. В «Дебретте»[8]8
  Дебретт (Debrett’s Peerage) – ежегодный генеалогический справочник британской аристократии, включает в себя краткую историю всех знатных семей Великобритании. Издается с 1802 г.


[Закрыть] я его не нашел. Кажется, он библиотекарь. Во всяком случае, как-то связан с книгами, если я правильно помню. На службу ходит, господи помилуй! О чем тут можно говорить!

Леди Джорджина сочувственно покачала головой. Обидно, когда тебя обходит какой-то лавочник. Приятного мало.

Сесил пальцем водил по каминной полке, глядя на свое кольцо с печаткой.

– И теперь он владеет моим состоянием. А ведь я его заслужил, мама! Хоть бы дом во Франции мне отписала! Он ведь совсем небольшой.

Леди Джорджина помнила тот дом. Однажды летом ей пришлось там побывать вскоре после того, как Сесил с новобрачной вернулись из медового месяца. Да, дом был совсем небольшой – по меркам маркизы. Всего-то четырнадцать спален; столовая, где за столом могли разместиться восемнадцать человек; прилегающая территория – главным образом крутой каменистый спуск к берегу моря. Свой пляж, но все же… песок, водоросли…

– Да, не жемчужина, – согласилась леди Джорджина. – Может, Хэмиш поможет? Вы как-никак братья. Не пойму, почему отец обошел тебя в завещании.

Сесил смущенно глянул на мать. Леди Джорджина не знала, что ее сын заядлый игрок, о чем прекрасно были осведомлены и маркиза, и отец, и нынешний лорд Инверкиллен. Потому-то они всегда и держали его на коротком поводке. Через некоторое время после оглашения завещания супруги Сесил обратился за помощью к Хэмишу – просил, чтобы тот выделил ему какую-нибудь недвижимость, денег, хоть что-нибудь. Брат вызвался оплатить его расходы на адвоката, но не более того. Месяцами они ругались по этому поводу, и в итоге Сесил приехал мириться, предприняв последнюю попытку выторговать хоть что-нибудь. Окончательный счет, выставленный Лолисом, Хэмиш, конечно, оплатил. Однако, надо признать, адвокат крайне высоко оценил свои услуги! Сесил жил у друзей, полагаясь на их великодушие, – переезжал из одного дома в другой. Но, поскольку маркизы рядом с ним больше не было, он для всех стал обузой. И когда прошел слух, что ему не оставили ни состояния, ни земель, ни домов, его перестали принимать. Он решил вернуться в Лок-Даун. Сесил отмахнулся от мрачных мыслей.

– Затем я и приехал, – ответил он.

– Так я и думала. И что он сказал?

– Что расплатился с Лолисом, но это все, на что я могу рассчитывать. «Больше не получишь ни су», – заявил он. Хэмиш бывает так жесток! – Сесил с шумом уселся на диван, испугав собаку. – Хорошо хоть из завещания не вычеркнул.

– Да, но сейчас-то тебе от этого какая польза?

– Никакой, – хмуро согласился Сесил, глядя на Лок-Даун, стоявший по другую сторону лужайки. – Сейчас абсолютно никакой.

Вслед за отцом и братом Фергюс вошел в географический зал.

– Дверь закрой.

Недобрый знак, отметил про себя Фергюс.

Уже несколько месяцев мужчины вели споры о будущем поместья. Семейная винокурня стала убыточной. Производство виски курировал Ангус, наследник графского титула, а бизнесмен из него был никудышный. Однако Фергюса больше беспокоило то, что виски они изготавливали отвратительный. Он ратовал за перемены, говорил, что необходимо нанять другого винокура, но отец с братом были категорически против этого, и его оптимизм постепенно угасал. Казалось, кроме самих перемен, граф еще больше ненавидел разговоры о переменах, тем более что к ним его склоняли собственные дети.

Лорд Инверкиллен открыл лежавшую на столе книгу и пролистнул несколько страниц.

– Поездка сегодня была долгой и утомительной, я устал, но нам необходимо обсудить ситуацию с винокурней.

Фергюс потратил немало усилий на разработку стратегии по возвращению прибыльности винокурне и поместью. Свой проект он представил отцу и брату за несколько дней до бала, надеясь, что отец изучит его предложения. Сделав глубокий вдох, Фергюс прочитал про себя молитву.

– Вы посмотрели мой проект? – спросил он, стараясь не выдать голосом нетерпение.

Ангус опустился в кресло и принялся прикуривать сигарету. Он поморщился, качая головой. Английские. Придется наведаться в тайник Филиппа. Хорошо иметь дядю-француза: тот никогда не покидал Францию, не набив несколько чемоданов пачками сигарет «Голуаз».

– Нет, Фергюс. У меня своих дел по горло.

– И чем же ты так занят? – фыркнул младший брат. – Прячешься с Хью в теннисном павильоне?

Почтенный Хью Данбар-Гамильтон был вторым сыном их хорошего соседа и супругом их сестры Беллы. Хью и Ангус вместе учились в школе и всегда были неразлучны. Когда родители Хью объявили, что они подыскали ему невесту из Йоркшира – наследницу некоего шерстяного магната, – у друзей быстро созрел план: Хью должен жениться на Белле. Прежде они не особо общались, но, когда Белла приняла его предложение, Хью был на седьмом небе от счастья. Он читал сестер Бронте и потому не имел ни малейшего желания прозябать на открытых всем ветрам вересковых пустошах.

– Фергюс, твой проект на семидесяти пяти листах! У кого есть время это читать? – Ангус снял с губы налипшую частичку табака и смахнул ее с пальца. Почему английские сигареты такие мерзкие на вкус?

– Чем же таким важным ты занят целыми днями, что не можешь найти время на то, чтобы помочь спасти семью от разорения? – язвительно поинтересовался Фергюс. Ангус всегда находил повод не бывать на винокурне, которой фактически в одиночку заправлял старик Мактавиш.

– Довольно, – спокойно произнес граф, и Фергюс с Ангусом мгновенно притихли. Их отец разговорчивостью не отличался, но, если требовалось, одним словом любого мог поставить на место.

Хэмиш вздохнул. Беда в том, он знал, что виски «Плейд» не принесло ожидаемой прибыли в этом квартале. Да и не только в этом; доходы от виски и раньше не оправдывали ожиданий. Семья выживала благодаря продаже лосося, которой занимался Фергюс. Хэмишу была ненавистна сама идея отдавать лосось на сторону, но на новую крышу требовалось немало денег. Однако то, что предлагал его младший сын, заслуживало порицания.

Фергюс задумал, в числе прочего, использовать Драммонд-Хаус в качестве охотничьего домика и сдавать его в аренду гостям, которые будут приезжать на охоту или рыбалку. Разумеется, семья принимала бы не всех желающих, а людей знатных и состоятельных, готовых хорошо заплатить за день охоты в графских угодьях и ужин с дегустацией виски. Охоту для гостей на выходных здесь устраивали и раньше, правда, уже довольно давно. Но теперь это требовалось организовать на коммерческой основе, иначе они обанкротятся. Хэмишу эта затея совсем не нравилась. В самом деле, что же они за аристократы, если им приходится трудом зарабатывать на жизнь?

Но Хэмиш понимал, что содержание родового поместья требует огромных затрат. Его отец из кожи вон лез, чтобы удержать корабль на плаву. После войны оплата труда взлетела даже здесь, в горной Шотландии. Все труднее и труднее становилось находить прислугу за то жалованье, что они могли предложить. Хэмиш и леди Джорджина прекрасно знали, какая уйма денег нужна на то, чтобы поддерживать Лок-Даун на должном уровне. Что-то нужно предпринимать, он согласен. Но пускать в родовое поместье чужаков, чтобы его светлость их развлекал… Нет уж, увольте. Есть другие, более традиционные способы финансирования.

И как раз этот вопрос они обсуждали многие месяцы. С одной стороны – модернизация, с другой – традиция. Но сегодня Хэмиш хотел положить конец разногласиям раз и навсегда.

– Полагаю, ты по-прежнему настаиваешь, что Мактавиша надо заменить. – Граф все еще не поворачивался лицом к сыновьям.

– Он работает здесь главным винокуром почти пятнадцать лет! – вскричал Ангус, споривший с Фергюсом об этом несколько месяцев. Вообще-то ему было все равно – но он не хотел уступать младшему брату. А тот зачастую оказывался прав, и Ангуса это раздражало.

– Ангус, он – не профессиональный винокур, а старый чудак, знающий, как делать виски. Господи, мы же живем в Хайленде, здесь все делают виски. Некоторые даже вполне приличное.

– Что ты хочешь этим сказать? – вспылил Ангус. Сидя на диване, он гладил собак, дремавших на подушках. Они любили поспать здесь после обеда.

– Наше виски ужасное, и вы оба это знаете, – во весь голос заявил Фергюс. Отец с братом буравили его сердитыми взглядами. – Кто-нибудь из вас его пьет?