Текст книги "Неопытная искусительница"

Глава 15

Мисси никогда не уделяла игре на фортепиано достаточно времени и усилий, чтобы стать хорошей пианисткой. Вместо того чтобы разучивать ноты, она грезила наяву, придумывая фантастические истории, где Джеймс был звездой.

Томас застал ее в утренней комнате сидящей за черным лакированным фортепиано, где она отрабатывала подзабытые навыки. Вспоминая, какие клавиши дают нужный звук, Мисси пыталась отвлечься от мыслей о Джеймсе.

– Страдаешь от скуки, Мисси? – хмыкнул Томас, усевшись рядом с ней на скамью. – Не припомню, когда я в последний раз видел тебя за фортепиано. – Распластав пальцы, он сыграл несколько аккордов.

Мисси убрала руки с клавиш и повернулась к нему.

– Невелика потеря.

– Согласен. У тебя это не слишком хорошо получается. – Он одарил ее шутливой улыбкой, порхая пальцами по клавишам, и в воздухе зазвучала веселая мелодия. Томас определенно играл лучше ее.

– И что же тебе так срочно понадобилось, что ты явилась ко мне домой?

Вздохнув, Мисси соскользнула со скамьи и встала. Так она чувствовала себя увереннее.

– Прежде чем ты отвергнешь мою просьбу с ходу, я хочу, чтобы ты внимательно выслушал.

Его пальцы замерли на клавишах. Подняв на нее глаза, Томас испустил шумный вздох.

– Я заранее знаю, что мне это не понравится. Все, чему предшествует подобное вступление, заслуживает моего немедленного отказа.

– Пожалуйста, позволь мне закончить, – произнесла Мисси умоляющим тоном с улыбкой, перед которой никто не мог устоять.

Томас испустил еще один вздох, на этот раз смирения, и кивнул в знак согласия.

– У меня такое чувство, что мне понадобится выпивка.

Мисси медлила, подбирая слова. Если она хочет получить его согласие, то ей нужно правильно изложить свою просьбу.

– Я хотела бы поехать к тете Камилле.

Томас на секунду опешил, но когда ее слова дошли до его сознания, решительно покачал головой.

– В Америку? Это совершенно исключено!

– Как ты можешь отказывать мне в этом, когда сам объездил весь континент вместе с Алексом, а тебе было всего семнадцать лет, на целых четыре года меньше, чем мне сейчас? – Вопрос, казалось, застал его врасплох, потому что он выдержал паузу.

– Да, но я мужчина, а ты юная девушка, – произнес он наконец.

– Ну, едва ли ты был тогда мужчиной, а я не такая уж юная. Кое-кто сказал бы, что я впадаю в старческое слабоумие, – пошутила Мисси, надеясь вызвать у него улыбку. Но его лицо оставалось серьезным. – Тебе незачем беспокоиться, я найду очень надежную компаньонку, чтобы сопровождать меня. И я буду в полной безопасности, отправившись на корабле, построенном «Уэнделс-Шипинг».

Вряд ли брат станет спорить с этим утверждением, будучи одним из совладельцев судостроительной компании.

Томас нахмурил брови.

– Не в этом дело.

– А в чем?

– В том, что пытаешься сбежать, а я этого не допущу. Ты что, хочешь выбросить коту под хвост очередной сезон? Тебе, очевидно, кажется, что твоя привычка годами отказывать достойным джентльменам не будет иметь отрицательных последствий. И напрасно. Мамина гостиная не всегда будет забита визитерами. – Он испустил раздраженный вздох. – Неужели Англия недостаточно велика для тебя, чтобы избегать одного мужчину, пока ты не свыкнешься с новым положением вещей?

Мисси вздохнула.

– Что ж, это именно та реакция, которую следовало ожидать от мужчины, который никогда не испытывал никаких чувств к женщине, кроме страсти. Ты никогда не был влюблен и не имеешь представления, что я чувствую.

На лице Томаса мелькнуло какое-то непостижимое выражение, прежде чем он поднялся на ноги одним гибким движением.

– О, ради Бога, не надо представлять меня бесчувственным мужланом, но ты просишь отпустить тебя в Америку – одну, – отозвался он раздраженным тоном, хотя в его зеленых глазах светилось понимание.

Не в силах устоять на месте, когда Томас начал расхаживать взад-вперед по персидскому ковру, Мисси присоединилась к нему.

– Я попрошу кузину Абигайль составить мне компанию. Даже ты не найдешь у нее ни одного недостатка как у компаньонки. Мама сказала, что она недавно оставила свою должность гувернантки и вернулась в Девон. Уверена, она будет более чем рада отправиться в Америку.

Томас помедлил, нахмурив брови и сжав губы в прямую линию.

– Неужели он действительно стоит такого поворота в твоей жизни?

Мисси печально улыбнулась.

– Я не собираюсь пропускать сезон. Уеду в конце августа и вернусь перед Рождеством. Если что-нибудь и пропущу, так только скучные сельские забавы и охоту на лис.

Томас остановился, повернувшись к ней лицом. Мисси последовала его примеру. Приподняв пальцем ее подбородок, он посмотрел ей в глаза.

– Почему он? Почему именно он – из всех холостых джентльменов, имеющихся в Англии? – Его голос прозвучал задумчиво, чего прежде никогда не бывало.

– Это означает, что ты позволишь мне поехать? – Она неуверенно улыбнулась, глядя на него с надеждой.

Томас опустил руку и снова тяжело вздохнул, на этот раз не так шумно, но не менее смиренно.

– Ничего не обещаю, пока не поговорю с мамой. Если она согласится подумать, можешь рассчитывать на мою поддержку, – произнес он, выделив слово «если». – Но если будет против, тебе известно, что никакие уговоры на свете не заставят ее передумать. Согласна?

Мисси кивнула, благодарная, что он попытается повлиять на решение матери в ее пользу.

– Знаешь, еще с того дня, когда Джеймс появился у нас дома, я знал, что он станет источником неприятностей в нашей жизни – точнее, в твоей.

Глаза Мисси недоверчиво сузились.

– Откуда, скажи на милость, ты мог это знать? Мне было тогда только десять лет.

– Потому что я видел твое лицо в тот момент, когда он попался тебе на глаза. Я сразу понял, что это только вопрос времени. Лучше бы ты влюбилась в Картрайта. Он куда меньше испорчен и, будучи вторым сыном, не испытывал давления титула, которому надо соответствовать.

Мисси рассмеялась, забавляясь его благими рассуждениями.

– Алекс для меня как старший брат. Господи, да он качал меня на колене.

– Не важно, раз уж тебя угораздило отдать сердце самому большому повесе, который имелся в твоем окружении.

– Видимо, поэтому вы так славно ладите между собой, – сухо заметила она.

Томас хмыкнул. Он не собирался отрицать свою истинную натуру, ничуть не обеспокоенный подобной репутацией.

– А теперь, когда ты добилась своего, склонив меня на свою сторону, позволь откланяться. Мне предстоит разгульная ночь с одной бедняжкой, не подозревающей, что ее ждет.

Мисси скрестила руки на груди.

– Случайно, не из тех, от которых ты обычно отбиваешься палками?

– Я не настолько жесток, чтобы прибегать к палкам, – отозвался Томас с притворным ужасом.

– Что ж, буду терпеливо ждать.

Он приподнял бровь.

– Чего?

– Возмездия. Надеюсь, что я буду здесь, когда оно тебя настигнет.

Томас улыбнулся и вышел из комнаты, напевая мелодию, которую она безуспешно пыталась сыграть на фортепиано.

Викторию терзало беспокойство. Прошло пять дней, с тех пор как она получила последнюю весточку от Джорджа. Он пропустил их последнее свидание и не отвечал на ее записки. К этому моменту до него наверняка дошли слухи о ней и… лорде Радерфорде. Она так хотела поговорить с ним, прежде чем ее отношения с Джеймсом станут достоянием гласности, но мать практически не оставила ей времени для каких-либо действий. Пожалуй, только известие о поражении Наполеона распространилось по улицам Лондона быстрее, чем новость об ухаживании наследника герцога Уиндмира, и главным образом благодаря хвастовству матери.

Сердце подскочило у нее в груди и застряло в горле, когда она постучала в дверь его квартиры. Единственное, о чем она молилась сейчас, так это о возможности объясниться, прежде чем Джордж… Впрочем, она не представляла, как он поступит.

Дверь открыл Далтон, его камердинер. Судя по его удивленному выражению, Виктория была последней, кого он ожидал увидеть, хотя она бывала здесь и раньше.

– Э-э… леди Виктория… не уверен, что сэр Джордж ожидает вас. – Несмотря на свои слова, он отступил в сторону, позволив ей войти в небольшой холл, выдержанный в коричневых, золотых и зеленых тонах.

Войдя внутрь, Виктория неуверенно улыбнулась.

– Он дома? Мне нужно поговорить с ним.

Далтон помедлил в нерешительности, бросив взгляд в сторону библиотеки, затем коротко кивнул.

– Я узнаю, принимает ли сэр Клифтон посетителей, – сказал он, направившись к закрытой двери в конце короткого коридора. Быстро постучав, открыл дверь и скрылся внутри.

Что-то явно случилось. Виктория чувствовала это. То, что ее отнесли к числу посетителей, означало, что дела обстоят хуже, чем она могла себе представить. Но она и так не ожидала ничего хорошего, особенно когда ее третья записка к Джорджу осталась без ответа.

Дверь библиотеки снова открылась, и Виктория сделала несколько шагов навстречу Далтону, когда тот появился в коридоре. Его лицо выражало неодобрение, направленное, как ей показалось, не на нее.

– Он примет вас. – Камердинер махнул рукой в сторону открытой двери.

Вручив ему шляпку, шаль и перчатки, Виктория глубоко вздохнула, собираясь с духом, чтобы предстать перед возлюбленным.

Как только она вошла в небольшую, но элегантно обставленную комнату, ей сразу стало ясно, почему камердинер вел себя так необычно.

Джордж выглядел ужасно.

Его волосы свалялись и торчали в разные стороны, усы и бородка, обычно тщательно подстриженные, свидетельствовали о длительном небрежении. Щеки обросли щетиной. Он был босиком, одетый в измятую рубашку с пятнами пота под мышками и брюки, выглядевшие не лучше. Картину завершали налитые кровью глаза, покрасневшие и припухшие. Это были глаза глубоко страдающего человека. В комнате стоял запах сигарного дыма и спиртного, а сам Джордж благоухал так, словно искупался в роме.

Виктория растерянно моргнула. Она никогда не видела Джорджа в подобном состоянии. Было очевидно, что он пил, и, судя по его виду, не первый день.

– Как я понимаю, ты явилась, чтобы порадовать меня известием о твоей помолвке? – Его губы презрительно кривились, роняя слова. Не приходилось сомневаться, что он тяжело воспринял новость об ухаживании Джеймса. Намного тяжелее, чем она полагала.

Сделав осторожный шаг в обитель его страданий, Виктория закрыла за собой дверь.

– Позволь мне объяснить, – взмолилась она.

Джордж издал хриплый смешок и, развернувшись на пятках, направился к письменному столу. По пути туда он чуть не потерял равновесие, споткнувшись о край ковра, и с трудом избежал столкновения с оттоманкой. Достигнув цели, он извлек из кучи разбросанных бумаг и книг графин и дрожащими руками налил себе выпить.

– Здесь нечего объяснять. Он знатный лорд, а я нет. Наследник чертова герцогства, у которого больше денег, чем я заработаю за всю свою жизнь. – Он снова повернулся к ней лицом и слегка отпрянул, обнаружив, что она стоит совсем рядом.

Протянув руку, Виктория осторожно коснулась его локтя. Джордж отдернул свою руку и выругался, пролив часть выпивки на ковер.

Он никогда не ругался в ее присутствии.

Опустив руку, она отступила назад. В его глазах застыло выражение, которого Виктория никогда не видела. Она испугалась, но не за себя, а за него.

– Возвращайся к своему драгоценному лорду, – презрительно бросил Джордж, прежде чем двинуться на нетвердых ногах к окну, выходившему в сквер.

– Я не люблю его. Ты не можешь этого не знать, – мягко сказала она.

– Я знаю, что он ухаживает за тобой, – отозвался он, уставившись в окно.

– У меня нет выбора. Ты же знаешь, что мои родители никогда не позволят нам пожениться. Они отошлют меня прочь, что не принесет нам обоим ничего хорошего. – «И они заставят меня отказаться от нашего ребенка», – добавила она про себя. Невозможно предсказать, как поступит Джордж, если обнаружит, что она ждет ребенка.

Он резко обернулся, раздув ноздри и оскалив зубы.

– У тебя есть выбор, черт побери! У тебя всегда был выбор, просто ты не желаешь отказываться от всего, – он сделал широкий жест рукой, сжимавшей стакан, в котором плескался алкоголь, – к чему ты привыкла, и разделить жизнь с мужчиной, у которого нет аристократических привилегий и столь ценимого тобой титула.

Виктория закрыла глаза, пронзенная болью. Он не понимает, какую жертву ей придется принести, что ей придется выдержать. Для него все представляется в черно-белом свете, но в их ситуации есть множество оттенков серого. Слишком много.

– Все не так просто, Джордж. Мне очень жаль, но это так. – Она уронила голову, так что подбородок коснулся бледно-голубого кружева у выреза ее платья, и крепко вцепилась в серебряную ручку сумки.

– Я хочу, чтобы ты ушла… и больше не возвращалась. – Его голос внезапно лишился всяких эмоций. Удивленная, Виктория подняла голову и посмотрела на него. Он ответил ей пустым холодным взглядом. Словно внутри его что-то умерло.

– Я не люблю его, – снова сказала она, словно повторение этих слов могло что-то исправить в их отношениях. Ее душили слезы, и она не могла ничего сделать, чтобы сдержать их поток.

– Пусть берет тебя, – обронил Джордж, олицетворяя собой ледяную бесстрастность. – Мне ты больше не нужна. Надеюсь, ты найдешь дорогу к выходу.

Никогда прежде Виктория не слышала, чтобы он говорил с такой категоричностью. Она потеряла его, навсегда и бесповоротно. Потрясенная, она молча взирала на него, и если тоска, боль и отчаяние отразились в ее глазах, это никак не тронуло Джорджа, потому что он отвернулся.

Когда Виктория выходила из квартиры, по ее лицу, прикрытому полями шляпки, которую она поспешно забрала у камердинера Джорджа, струились слезы. Поглощенная своим горем, она сбежала с каменных ступенек крыльца, ничего не видя перед собой, и только столкновение с твердым мужским телом привело ее в чувство. Крепкие руки схватили ее за локти, удержав от падения.

– Прошу прощения, мисс…

Вскинув глаза, Виктория ощутила странное удушье. Еще секунду назад она думала, что хуже быть не может. А теперь перед ней стоял лорд Армстронг.

– Леди Виктория? – Его брови удивленно приподнялись.

– Лорд Армстронг, прошу прощения. Боюсь, я была несколько рассеянна. – Она не смогла придумать ничего лучше, чем сказать это.

– Что-нибудь случилось?

– Прошу извинить меня. Я опаздываю на встречу с мамой. Право, я должна спешить. – Она буквально запрыгнула в ожидавшую карету, обойдясь без помощи лакея и оставив лорда Армстронга озадаченно смотреть ей вслед. Если минуту назад ее терзало горе, то теперь все затмил страх, скользнув по ее позвоночнику ледяным пальцем как предчувствие того, что ее привычный мир пошел вразнос.

Глава 16

– Мама, насчет приглашения тети Камиллы…

Виконтесса, сидевшая за небольшим письменным столом в музыкальной комнате, подняла голову.

– Твой брат уже говорил со мной. – Она отложила письмо, которое писала, переключив внимание на старшую дочь. – Похоже, он считает, что это могло бы принести тебе пользу, но я не уверена.

Мисси, подойдя ближе, уселась на стул, обитый тканью в цветочек.

– Мама, я подумала, что кузина Абигайль могла бы составить мне компанию.

Лицо леди Армстронг тут же смягчилось. Мисси знала, как привязана виконтесса к своей племяннице по линии мужа и как ценит ее мнение и способности. Если Мисси хочет исполнить свои намерения, то она выбрала себе подходящую спутницу для путешествия.

– К будущему году я, возможно, уже буду замужем, и кто знает, когда смогу предпринять путешествие в Америку. – Казалось пугающим, с какой легкостью ложь слетает с ее языка.

Виконтесса ласково улыбнулась.

– Как бы мне ни хотелось, чтобы ты оставалась в безопасности рядом со мной как можно дольше, но понимаю твое желание уехать.

Прочитав сочувствие в глазах матери, Мисси поняла, что та говорит о ее чувствах к Джеймсу. Залившись румянцем, она опустила взгляд на свои руки, лежавшие на коленях.

– Не надо смущаться, дорогая. Я сама была юной и знакома со страданиями первой любви. – Ласковые нотки в голосе матери согревали, как солнце в погожий денек. Мисси подняла глаза, черпая успокоение в материнском сочувствии. Их отец потерян для матери навеки. А Джеймс всего лишь ответил на ее любовь взаимностью.

– Значит, ты разрешишь мне уехать?

Леди Армстронг медленно кивнула:

– Да, но при двух условиях. Первое: если кузина Абигайль согласится сопровождать тебя, и второе: если я получу заверения лично от мистера Уэндела относительно безопасности его судна. Твой брат вправе рассчитывать на определенные привилегии, будучи совладельцем судоходной компании.

Мисси бросилась в объятия матери, и та крепко обняла ее.

– Спасибо, мама, ты не пожалеешь об этом.

– Я искренне надеюсь на это, дорогая. А теперь ступай и напиши письма им обеим: твоей тете Камилле и кузине Абигайль. Когда ты получишь от них ответы, я попрошу Томаса сделать все, что нужно, для вашего путешествия. Ты уедешь после моего приема в августе и вернешься к концу ноября.

Стиснув мать в последнем объятии, Мисси поднялась на ноги.

– Я сегодня же напишу письма и отправлю с первой почтой.

Джеймс никогда не пропускал дерби – по крайней мере с пятилетнего возраста и по сей день. Погруженный в свои мысли, он рассеянно обводил пальцем кромку нетронутой чашки кофе. Картрайт, сидевший напротив него за столиком в небольшом трактире на Риджент-стрит, не сводил с него внимательного взгляда.

– Будешь пить или подождешь, когда совсем остынет? – поинтересовался он, указав подбородком на керамическую кружку.

По мере приближения официального объявления о помолвке Джеймс впадал во все большее уныние. Ему осточертело сопровождать леди Викторию на светские приемы и изображать преданного поклонника. А маркиза… Она раздражала его настолько, что он опасался нагрубить ей и предпочитал не раскрывать рот, когда оказывался в ее обществе, что случалось, на его взгляд, слишком часто.

– Что мне нужно, так это выпить, – ворчливо отозвался он, поставив чашку на исцарапанную поверхность стола.

– Вижу, наша разминка на шпагах не развеяла твоего скверного настроения, – заметил Картрайт.

Джеймс промолчал, уставившись на пустынную улицу через большое окно в передней части зала. Большинство людей – от аристократов до простолюдинов – отправилось на дерби, где следовало бы находиться и ему, но перспектива торчать целый день на июньской жаре не показалась ему привлекательной. Почему-то столпотворение, запах лошадиного пота и азарт скачек потеряли свою обычную притягательность.

Картрайт редко посещал дерби, и этот год не явился исключением. Он считал это мероприятие чересчур шумным и не имел склонности к азартным играм.

Дверь трактира распахнулась, и Джеймс немало удивился, увидев Армстронга. Поскольку в этот день заседания парламента отменялись, виконт должен был отправиться на дерби еще несколько часов назад.

Армстронг сразу прошел к их столику, широко шагая по деревянному полу, и бесцеремонно уселся на свободный стул рядом с Картрайтом.

– Что, к дьяволу, ты здесь делаешь? – поинтересовался тот, удивленно приподняв брови.

Армстронг даже не удостоил его взглядом, пристально глядя на Джеймса.

– Вчера вечером я видел леди Викторию, выходившую из квартиры Клифтона.

Картрайт резко выпрямился на стуле. Две пары глаз впились в Джеймса, наблюдая за его реакцией. Смысл того, что сказал виконт, не сразу дошел до его сознания, но когда дошел, его охватили растерянность, смятение и надежда.

Несколько долгих секунд Джеймс недоверчиво смотрел на Армстронга.

– Ты же не думаешь, что… – Он замолк, хлопнув ладонью по столу. – «Уайтс»! Это объясняет, почему он смотрел на меня волком в клубе, словно ничего так не желает, как увидеть меня утопленным и четвертованным.

– Не спеши с выводами, – сказал Картрайт со свойственной ему рассудительностью. – Этому должно быть вполне разумное объяснение.

– И, уверен, она мне его даст, когда я спрошу.

Армстронг придвинул свой стул ближе к столу.

– Проклятие, мне все еще трудно поверить, что леди Виктория могла рискнуть своей репутацией, связавшись с Клифтоном. Маркиза довела снобизм до поистине недосягаемого уровня. Если бы не твои огромные владения и состояние, – он бросил выразительный взгляд на Джеймса, – боюсь, она сочла бы даже твой графский титул недостаточно хорошим для нее.

Джеймс в согласии кивнул.

– На твоем месте – а я чрезвычайно рад, что это не так, – я бы обратился к Клифтону, а не к леди Виктории, – заявил Картрайт с глубокомысленным видом человека, куда более умудренного опытом, чем в свои двадцать пять лет. – Если она лгала тебе, с какой стати она вдруг выложит всю правду? Кто может гарантировать, что она не выдумает очередную сказку насчет того, что она делала у Клифтона дома?

– Я согласен с Картрайтом, – сказал Армстронг.

– Вряд ли он примет меня, если судить по его поведению, – проворчал Джеймс.

Картрайт фыркнул.

– Когда это тебя останавливало?

Уголки губ Джеймса приподнялись в полуулыбке. Он имел подход к людям. Обычно они соглашались с его доводами, а если этого оказывалось недостаточно, бывали случаи, когда он прибегал к грубой силе. Но ему не хотелось ссориться с Клифтоном.

– Сомневаюсь, что он впустит меня в свое жилище. Попробую поймать его в «Уайтсе» завтра вечером. Насколько я знаю, он бывает там после заседаний в парламенте. Едва ли ему удастся уклониться от разговора со мной.

Джеймс нашел Клифтона за тем же столиком, со стаканом спиртного и в той же унылой позе, что и в прошлый раз. Но обстоятельства существенно изменились, и теперь он знал намного больше. Поэтому, вместо того чтобы пройти мимо Клифтона, в карих глазах которого светилась откровенная враждебность, Джеймс протиснулся сквозь толпу шумных подвыпивших мужчин к его столику.

Если бы ненавидящий взгляд мог убивать, Джеймс уже лежал бы на полу мертвый. Глаза Клифтона были налиты кровью, но в остальном, к удивлению Джеймса, он выглядел безупречно. Одежда пребывала в идеальном порядке, галстук не потерял своего свежего вида.

– Не возражаете, если я присяду? – осведомился он, подойдя к столу, и, прежде чем Клифтон успел издать хоть звук, отодвинул один из пустых стульев и уселся.

Клифтон скривил губы в неприязненной гримасе, глядя на него остекленевшими глазами.

– Нам не о чем говорить, милорд. – В последнее слово он вложил достаточно злобы, чтобы стайка мелких зверушек кинулась врассыпную.

В намерения Джеймса не входило провоцировать Клифтона, но он понял, что его задача будет не из легких. Он начал раздражаться, и только тот факт, что дело касалось женщины, удержал его от стычки с Клифтоном. Джеймс никогда не встречал женщины, из-за которой стоило бы драться, особенно если эта женщина пыталась хитростью надеть на него брачные оковы.

Стараясь держать себя в руках, он с нарочитой медлительностью расстегнул пуговицы своего темно-серого сюртука и откинулся назад на стуле, вытянув перед собой ноги и скрестив руки на груди.

– Трудно поверить, что леди Виктория довела вас до такого состояния. Я полагал, что вы будете выше подобной слабости, – лениво протянул он.

В глазах Клифтона мелькнуло пламя, свидетельствующее о том, что он попал в больное место.

– Вы ничего не знаете, – буркнул Клифтон, подняв свой стакан, и сделал основательный глоток, запрокинув голову.

Джеймс фыркнул.

– Вы чертовски правы! Вчера вечером ее видели выходящей из вашей квартиры в слезах. – Он не сомневался, что, если еще немного поднажать, Клифтон расколется. Тот буквально излучал желчность, сжигавшую его изнутри.

– Вас смущает, что вы женитесь на подпорченном товаре? – резко бросил Клифтон.

Джеймс не особо удивился, потому что догадывался об этом. Он подозревал правду с того момента, как Армстронг сообщил ему о встрече с леди Викторией. Правда, не ожидал, что потребуется так мало усилий, чтобы заставить Клифтона признаться.

Он молчал, глядя на своего собеседника, который ответил ему таким яростным и напряженным взглядом, что, казалось, вот-вот взорвется. Внезапно Клифтон уронил голову. Глаза его закрылись, плечи поникли, только грудь судорожно вздымалась и опускалась. На мгновение Джеймсу показалось, что он не выдержит и – не дай Бог – разрыдается. При этой мысли он неловко поерзал и вознес краткую молитву, чтобы этого не случилось – по крайней мере в его присутствии. Наконец Клифтон глубоко вздохнул и, казалось, сумел взять себя в руки.

– Так, может, вы объясните, какого черта она устроила мне брачную ловушку? – Ничто в спокойном голосе Джеймса не указывало на бурю чувств, кипевшую у него внутри.

Клифтон насмешливо фыркнул.

– Почему бы вам не спросить у нее самому?

Джеймс отодвинулся от стола и поднялся на ноги, глядя на сидевшего за столом сломленного человека, который бросался на других, как раненое животное.

– Так я и сделаю, можете мне поверить.

Коротко кивнув, он развернулся на каблуках и двинулся прочь, но, прежде чем оказался за пределами слышимости, его окликнул Клифтон.

– Желаю удачи, милорд, – произнес он слегка заплетающимся языком.

Джеймс помедлил, прежде чем двинуться дальше. Леди Виктории придется многое объяснить завтра.

Джеймс с трудом верил, что выдержал десять часов, прошедших после встречи с Клифтоном, с таким невероятным терпением. Маркиза пришла в восторг, обнаружив его ожидающим в холле в девять часов утра на следующий день. Единственное, чего он хотел, так это чтобы она исчезла так же быстро, как появилась.

Кудахча как наседка, она препроводила его в гостиную, радостно заверив, что Виктория сейчас явится. Джеймс вежливо, но твердо отклонил предложение выпить чаю, кофе, какао – с пирожными, разумеется, французскими, ибо других маркиза не признавала.

К его бесконечному облегчению, леди Виктория появилась раньше, чем ее мать успела развить свою мысль относительно прогулки на природе.

– Вы прекрасно выглядите, леди Виктория. – Он взял ее протянутую руку и поднес к губам, запечатлев легкий поцелуй на прохладной белой коже.

– А теперь я вас оставлю. Уверена, вам есть что обсудить, – проворковала маркиза с жеманной улыбкой. Шелест ее юбок, когда она вышла из комнаты, был одним из самых приятных звуков, которые Джеймс слышал на этой неделе.

– Доброе утро, лорд Радерфорд. Что привело вас к нам так рано? – спросила Виктория, избегая его пристального взгляда. Ее глаза слегка покраснели, словно она плакала, а возле губ залегла складка.

– Может, посидим в саду? – Он кивнул в сторону дверей, выходивших в сад, где среди пышной зелени буйно цвели желтые маргаритки, и сделал приглашающий жест.

Виктория двинулась вперед, нервно оглядываясь на ходу. Ее голубые глаза настороженно блестели, словно она чувствовала, что ее ожидает что-то неприятное.

Их окутал влажный воздух. Небо хмурилось, затянутое зловещими тучами, через которые пробивались слабые лучи солнца. Леди Виктория села на деревянную скамью, расправив широкие юбки. Джеймс расположился на черном кованом стуле напротив.

Потупив взор, леди Виктория имела чрезвычайно благопристойный вид. Он заметил, что ее руки дрожат.

Она не производила впечатления бессовестной лгуньи или женщины, у которой хватило коварства, чтобы заманить в ловушку мужчину, напившегося до потери сознания в минуту слабости. Поразительно, но она была и тем и другим.

– У вас такой серьезный вид сегодня. – Она издала неловкий смешок.

Джеймс не сознавал, что хмурится, пока она не сказала об этом. Но с какой стати ему притворяться? У него есть все основания для недовольства, и он не собирается делать вид, будто это не так.

– Я хочу, чтобы вы рассказали мне о ваших отношениях с Джорджем Клифтоном.

Леди Виктория замерла, побледнев, как платок в кармане его сюртука. Ее веки медленно опустились. Грудь судорожно вздымалась.

– Не пытайтесь отрицать, поскольку мне известно, что вас видели выходящей из его квартиры в расстроенных чувствах. Кроме того, я поговорил с Клифтоном. Было некоторым утешением узнать, за что он так презирает меня, – произнес он с жесткой неумолимостью.

Леди Виктория несколько раз открывала рот, словно хотела что-то сказать, но закрывала снова. По крайней мере у нее хватило совести выглядеть смущенной. Она залилась румянцем, так что порозовела даже верхняя часть ее груди, видневшаяся в квадратном вырезе платья, не смея встретиться с ним взглядом. Наконец она медленно разжала сцепленные на коленях пальцы и развела руки в умоляющем жесте.

– Я была в отчаянии, – произнесла она так тихо, что ему пришлось напрячь слух.

– И я должен был стать жертвенным агнцем?

Она устремила на него взволнованный взгляд.

– Я знаю, что мое поведение было непростительно, но я была готова на все, лишь бы помешать маме выдать меня за лорда Фредерика. – Она обхватила себя руками и содрогнулась, словно даже мысль об этом была слишком отвратительна, чтобы допустить ее.

Леди Виктория являла собой трогательное зрелище. Ее стройная фигура поникла под тяжестью вины и отчаяния, в глазах стояли слезы, но Джеймс оставался непреклонным. Эта чертова девица думала только о себе, когда состряпала свой хитрый план, чтобы поймать его в ловушку. Его судьба и чаяния не учитывались, поэтому – как бы она ни раскаивалась сейчас – Джеймс не мог найти в себе ни капли сочувствия к ней.

– Как я понимаю, никакого отношения к ребенку, которого вы носите… Кстати, он действительно существует? – поинтересовался Джеймс, скривив губы в циничной усмешке. – Или вы уговорили доктора Литчфилда пренебречь принципами и солгать ради вас?

Она яростно замотала головой, решившись наконец посмотреть ему в глаза.

– Вы не должны так думать о нем. Он никогда бы не сделал ничего подобного – ни за что на свете, ни за какие деньги. Я действительно жду ребенка, и не лгала вам. Именно поэтому я оказалась в таком ужасном положении.

– Между нами что-нибудь было в тот вечер?

Он увидел правду в ее глазах еще до того, как она ответила:

– Нет.

Значит, он даже не переспал с ней.

– Как в таком случае вышло, что я проснулся в своей постели, без тени воспоминаний о вечерних событиях? – спросил он сквозь стиснутые зубы, едва сдерживая нарастающее раздражение.

В ее глазах мелькнул страх. Она судорожно сглотнула.

– Вы должны понимать, что я была в отчаянии. – Откинув с лица белокурые локоны, которые трепал свежий ветерок, она сделала глубокий вздох и продолжила: – Я добавила в ваш бокал немного лауданума, когда вы наливали мне выпить. Вот почему вы так быстро заснули.

Джеймс вскочил на ноги.

– Будь я проклят, вы опоили меня опиумом! Вы могли убить меня. Мой организм не принимает этого зелья.

Об этом его родители узнали, когда он в двенадцать лет сломал лодыжку. Обычная доза лауданума погрузила его в столь длительный сон, что мать опасалась: он никогда не проснется. Когда Джеймс все же проснулся, он почти ничего не помнил о падении с дерева.

Леди Виктория не могла бы выглядеть более потрясенной и испуганной, даже если бы он ударил ее.