Текст книги "Жизнь, любовь, смех. Превращая жизнь в праздник"

Протрезвитесь!

Еще одна дзенская притча.

Монах Зуиган начинал каждое утро с того, что окликал себя:

– Мастер, ты здесь?

И отвечал:

– Да, господин!

– Протрезвись! – говорил он себе чуть позже.

И отвечал:

– Да, господин, я сделаю это.

Потом добавлял:

– А теперь будь внимателен. Не позволяй им одурачить себя.

– О, нет, господин, не позволю, не позволю.

Медитацией нельзя заниматься время от времени, она требует постоянных усилий. Каждый момент нужно быть бдительным, осознанным и медитативным. Но ум играет с вами в игры: вы медитируете утром, а потом откладываете медитацию в сторону; или вы молитесь в храме, а потом забываете о молитве. Вы возвращаетесь обратно в мир, совершенно не медитативным, бессознательным, почти как во сне. Такое непостоянство не принесет результата. Разве можно медитировать один час в день, а в остальные двадцать три часа забывать о медитации? Это невозможно. Внезапно стать медитативным на один час невозможно. Это самообман.

Сознание – это процесс, оно постоянно течет, как река. Если вы медитативны весь день, каждое его мгновение… и только когда вы медитативны в течение всего дня, с вами случится расцвет. До этого не произойдет ничего.

Эта дзенская притча кажется абсурдной, но она полна глубокого смысла. Мастер, монах, окликает самого себя – вот что такое медитация: окликать самого себя, – он называет себя по имени. Он говорит: «Ты здесь?» И сам же отвечает: «Да, господин, я здесь». Это попытка, чрезвычайная попытка стать бдительным. Вы можете это использовать, это очень полезно. Гуляя по улице, внезапно обратитесь к себе по имени: «Ты здесь?» Внезапно мышление останавливается, и вам приходится ответить: «Да, я здесь». Это вызывает сосредоточенность. Когда думание останавливается, вы медитативны, бдительны.

Это окликание себя является техникой. Ложась вечером спать и выключив свет, спросите себя: «Ты здесь?» И в этой темноте случается бдительность. Вы становитесь пламенем и отвечаете: «Да, я здесь».

Затем монах говорит: «Протрезвись!» Будь искренним, будь подлинным, не играй в игры. Он обращается к самому себе: «Протрезвись!» И отвечает: «Да, я сделаю все, что от меня зависит».

Вся наша жизнь – это глупое хождение по кругу. Вы живете так потому, что не осознаете, как расточаете время, как вы расточаете силы, как растрачивается жизнь. Она как вода, утекающая в сток. Все утекает в канализацию. И только когда приходит смерть, вы внезапно настораживаетесь: чем я занимался? Что я сделал со своей жизнью? Величайшая возможность упущена! Чем я занимался, ходя по кругу? Я был пьян. Я не осознавал того, что делаю.

Жизнь дается не просто для того, чтобы провести время. Она дается для того, чтобы достичь чего-то глубокого внутри самого себя. Жизнь не на поверхности, она не поверхностна, она – в центре. А вы еще не достигли центра. Протрезвитесь! Уже потеряно достаточно времени. Будьте бдительны и посмотрите на то, что вы делаете. И что же вы делаете? Зарабатываете деньги? В конечном итоге, это абсолютно бессмысленно. Это снова игра, игра на деньги. Если у вас их больше, чем у других, вы чувствуете себя хорошо, а если у других больше, вам плохо. Это игра. Но в чем ее смысл? Зачем она нужна? Даже если у вас будут все деньги мира – когда придет смерть, вы умрете нищими. Поэтому все сокровища мира не могут сделать вас богатыми. Игры не способны обогатить вас. Протрезвитесь!

Кто-то гонится за властью, престижем, кто-то – за сексом, кто-то еще – за чем-то другим. Это все игра. Пока вы не затрагиваете центр своего существа, все является игрой. На поверхности существуют только игры, на поверхности существуют только волны, и в этих волнах вы будете лишь страдать и нестись по течению. Вы не сможете причалить к самому себе. Вот почему монах говорил: «Протрезвись!» Он говорил: «Перестань играть в игры. Довольно! Ты играл уже достаточно долго. Не будь глупцом. Используй жизнь, чтобы найти гавань, используй жизнь, чтобы обрести корни, используй жизнь, чтобы достичь божественного. Ты сидишь снаружи храма, на ступенях, и играешь в игры, а внутри тебя ждет запредельное. Постучи – и дверь откроется…» Но вы так заняты играми, что времени никогда не остается.

«Протрезвись» означает: «Помни, что ты делаешь, и почему ты это делаешь». Даже если ты преуспеешь, чего ты достигнешь? В том-то и парадокс: как только человек достигает успеха в своих глупых играх, только тогда он впервые начинает осознавать всю абсурдность происходящего. Те, кто не достигают успеха, так и продолжают играть в игры; те, кто достигают, вдруг осознают, что они ничего не достигли. Спросите какого-нибудь Александра Македонского или Наполеона, чего они достигли.

Про Александра Македонского рассказывают, что перед тем, как умереть, он сказал своим подданным: «Когда понесете мое тело по улицам, пусть обе мои руки свисают из гроба. Не складывайте их на груди». Это было необычно – тела не носили таким образом.

Подданные не могли этого понять и спросили: «Зачем тебе это? Это необычно. Тело должно быть закрыто… Почему ты хочешь, чтобы твои руки свисали?»

Александр ответил: «Я хочу, чтобы все знали, что я умираю с пустыми руками. Все должны это увидеть, чтобы никто не попытался повторить мой путь. Я многое завоевал и в то же время не завоевал ничего. Мое королевство огромно, но я по-прежнему нищий».

Даже если вы император, вы умираете нищим, и вся жизнь кажется сном. Как будто ночной сон к утру заканчивается, и все империи исчезают, все царства исчезают. Поэтому смерть подобна пробуждению. То, что в смерти продолжает существовать, – реально, то, что исчезает, было лишь сном, – это критерий. И поэтому когда монах говорит себе: «Протрезвись!» – это означает: «Помни о смерти и перестань ходить по кругу!»

Вы живете так, как будто никогда не умрете. Ваш ум говорит: «Смерть всегда происходит с кем-то другим, но не со мной. Это всегда случается с другими, со мной – никогда». Даже при виде умирающего вы никогда не думаете, что вместе с ним умираете и сами. Его смерть символична: то же самое произойдет и с вами. Если вы увидите, что умрете, сможете ли вы всерьез продолжать играть в эти игры, ставя на карту всю свою жизнь? Монах был прав, обращаясь по утрам к себе: «Протрезвись!» Каждый раз, когда вы начинаете снова играть в игры – со своей женой, в магазине, на рынке, в политике – закройте глаза и скажите себе: «Протрезвись!» И монах отвечает: «Да, господин, я сделаю все, что в моих силах».

Другой аспект в том, что монах вспоминает об этом по утрам. Почему по утрам? Утро задает ритм, первая пришедшая утром мысль становится дверью. Вот почему все религии настаивают на том, что нужно молиться, по крайней мере, два раза. Если вы можете пребывать в молитве постоянно – хорошо, если нет, тогда молитесь хотя бы два раза – утром и вечером. Утром, когда вы отдохнувшие, сон ушел и сознание снова пробуждается, первая мысль, молитва, медитация, вспоминание зададут направление всего дня. Это станет дверью… потому что события разворачиваются по цепочке. Если утром вы сердитесь, в течение дня вы будете сердиться все больше. Первый приступ гнева создаст цепь, тогда второй возникает легко, третий происходит автоматически – и вы вовлекаетесь в это. Тогда все вокруг будет раздражать вас. Утренняя молитва, бдительность, вспоминание себя, призыв к внимательности задают направление.

Точно так же вечером, когда вы ложитесь спать, последняя мысль, которая приходит к вам, задает направление на всю ночь. Если последняя мысль будет медитативной, сон станет медитацией; если последняя мысль будет о сексе, вас будут беспокоить сексуальные сны; если последняя мысль будет о деньгах, тогда всю ночь вы будете покупать и продавать. Мысль не бывает случайной. Она задает направление, цепочку, и затем за ней следуют подобные мысли.

Поэтому молитесь по крайней мере два раза в день. Мусульмане молятся не менее пяти раз в день. Это прекрасно, потому что, если человек молится пять раз в день, тогда это почти непрерывный процесс. Ему постоянно нужно помнить: «Настало утро, настал полдень, время вечерней молитвы, наступила ночь…» Есть перерывы, но две молитвы так близки друг к другу по времени, что становятся одним целым. Посмотрите, как молятся мусульмане: в момент молитвы это самые прекрасные люди. Индуисты не выглядят настолько полными молитвой – они молятся лишь по утрам. Но мусульманин должен молиться пять раз – только тогда он мусульманин. Это простое правило, просто пятикратная молитва, постоянное воспоминание задают ритм. Это становится внутренним потоком, вы должны возвращаться к этому снова и снова. Между этими двумя молитвами трудно будет рассердиться, трудно будет быть агрессивным и насильственным. Но суть в том, что, если человек делает что-то постоянно, необходимость молиться пять раз исчезает. Конечно, промежутки все еще остаются, и вы настолько хитры, что можете заниматься в эти промежутки чем-то неверным, и это повлияет на вашу молитву. Тогда это не будет настоящей молитвой. Это будет только казаться молитвой, но глубоко внутри будет продолжаться и продолжаться неправильный поток.

Утром этот монах обращался к себе по имени – буддисты не верят в молитву, они верят в медитацию. Это различие нужно понять. Я тоже не верю в молитву, я делаю больший акцент на медитации. Есть два типа религиозных людей: те, кто молятся, и те, кто медитирует. Буддисты говорят, что молиться не нужно, нужно просто быть бдительными, осознанными, потому что бдительность приводит вас в молитвенное состояние. И нет необходимости молиться богу. Как можно молиться богу, которого вы не знаете? Вы движетесь во тьме, вы не знаете божественного. Если бы вы знали его, тогда не было бы необходимости молиться. Поэтому ваша молитва – это блуждание на ощупь в темноте. Вы обращаетесь к кому-то, кого не знаете, – разве такое обращение может быть истинным, разве оно может исходить от сердца? Это просто вера, а глубоко внутри остаются сомнения. Глубоко внутри вы не уверены, есть бог или нет; вы не понимаете, монолог это или диалог, есть ли кто-то, кто слышит вас и ответит, или вы говорите сами с собой. Эта неопределенность все разрушает.

Будда делал акцент на медитации. Он говорил: «Нет необходимости в другом, знайте точно, что вы одни». По крайней мере это является определенностью – вы один. Основывайте свою жизнь на том, в чем вы совершенно уверены… разве можно строить свою жизнь на чем-то, в чем нет уверенности, что сомнительно, что существует только в виде верования, а не знания? Но что же в жизни является определенным? Определенно только одно, и это – вы сами. Во всем остальном можно сомневаться.

Я здесь и говорю с вами; но вас здесь может и не быть, может быть, это только сон. Вы здесь и слушаете меня; меня, может быть, здесь нет, и вам все это снится, потому что во сне вы много раз слышали меня. А когда сон продолжается, он кажется реальным. Как отличить, где сон, а где нет? Как провести границу между реальностью и сном? Нет такого способа. Вы никогда не можете быть уверены в существовании другого; это невозможно. Вы можете быть уверены только в самом себе, единственная определенность – что сами вы есть. Почему? Потому что даже для того, чтобы сомневаться в себе, вам необходимо быть.

Декарт, отец современной западной философии, начинает с сомнения: он сомневается во всем, потому что ищет то, что не будет вызывать сомнений. Основой жизни, истиной, может быть только то, в чем можно усомниться. То, во что надо верить, не может стать реальным фундаментом. Такой фундамент проседает, и вы строите дом на песке. Поэтому Декарт сомневается во всем. Легко сомневаться в богах, легко сомневаться в мире – возможно, это всего лишь сон, – в других… Он сомневается во всем.

Затем внезапно он осознает, что не может сомневаться в самом себе. Это ведет к противоречию. Если вы можете сказать, что сомневаетесь в самом себе, это означает, что вы есть, – потому что, чтобы сомневаться, вам необходимо существовать. Вы можете сказать, что заблуждаетесь относительно себя, но, чтобы заблуждаться, нужен тот, кто заблуждается. В самом себе невозможно сомневаться.

Вот почему Махавира не верил в бога; он верил только в себя, потому что это – единственная определенность. Неопределенность не может служить основанием для духовного роста. Где есть определенность, там есть доверие; а где неопределенность, там может существовать только вера, но в вере всегда скрывается сомнение.

Ко мне приходят многие верующие. Они верят в бога, но их вера поверхностна. Стоит на них немного надавить, подтолкнуть, потрясти – и они начинают сомневаться и бояться. Что это за религия, если вы так сомневаетесь? Необходимо нечто, что не будет вызывать таких сомнений.

Махавира и Будда – оба настаивали на медитации. Они отказались от молитвы, они заявили: «Как вы можете молиться? Вы не знакомы с божественным, поэтому вы не способны по-настоящему верить… Можно заставить себя верить, но вера по принуждению – это ложная вера. Вы можете спорить и убеждать себя, но это не поможет, потому что ваши аргументы, ваши убеждения остаются только вашими, а ум продолжает колебаться.

Поэтому и Будда, и Махавира делали акцент на медитации. Медитация – это совершенно иная техника. Нет необходимости верить, нет необходимости двигаться к другому; вы одни. Но вы должны пробудить себя – именно это и делает монах. Он не взывает к Раме, к Аллаху – он взывает к самому себе и только к себе, потому что ни в чем другом нет уверенности. Он взывает к себе по имени: «Ты здесь?» И он не ждет ответа ни от какого бога. Он отвечает себе сам: «Да, господин, я здесь».

Это буддийский подход – вы одни. Если вы спите, вам нужно позвать себя, и вам же нужно ответить. Это монолог. Не ждите, что вам ответит какой-нибудь бог. Отвечать некому – ваши вопросы потеряются в пустом небе, ваши молитвы не будут услышаны – нет никого, кто мог бы их услышать. Поэтому этот монах выглядит глупо, но в действительности те, кто молятся, возможно, глупее этого монаха. Этот монах делает нечто более определенное – он окликает себя и сам же отвечает.

Вы можете помочь себе стать бдительным. Я говорю вам: ваше имя – это мантра. Не зовите бога, не зовите Аллаха, взывайте к своему собственному имени. Много раз в день, как только почувствуете, что засыпаете, как только почувствуете, что игра вами завладевает и вы теряетесь в ней, позовите себя: «Ты здесь?» – и отвечайте себе. Не ждите чьего-то ответа – нет никого, кто мог бы ответить. Отвечайте сами: «Да, сэр, я здесь». И не отвечайте только лишь словами, чувствуйте ответ: «Я здесь». И будьте здесь, будьте бдительными. В этом бодрствовании мысли останавливаются, в этом бодрствовании ум исчезает – пусть на мгновение. А когда ума нет, есть медитация, когда ум останавливается, входит медитация.

Помните: медитация – это не то, что совершает ум, медитация – это отсутствие ума. Когда ум останавливается, случается медитация. Она случается не из ума – это нечто за пределами ума. Когда вы бдительны, ума нет. Отсюда можно сделать вывод, что ваша сонливость, ваша неосознанность, ваш лунатизм – это все ум. Вы двигаетесь, словно пьяные, не понимая, кто вы, куда вы идете и зачем.

И третье: монах говорит, что нужно помнить о том, чтобы не позволять другим дурачить себя. Другие постоянно вас обманывают. Не только вы сами себя обманываете, но и другие обманывают вас. Как они это делают? Все общество, культура, цивилизация являются коллективным заговором. Вот почему ни одно общество не одобряет бунтарей; каждое общество требует послушания, конформизма. Бунтарские мысли пресекаются везде. Почему? Бунтарские мысли заставляют людей осознавать, что вся жизнь – это лишь игра, и, когда люди начинают осознавать, что все это только игра, они становятся опасными, они идут против общества.

Общество пребывает в гипнотическом состоянии, и толпа – это именно то, что гипнотизирует. Вы рождаетесь… но когда вы рождаетесь, вы не индуист и не христианин, потому что сознание не может быть частью какой-либо секты. Сознание принадлежит целому, оно не относится к секте. Ребенок просто есть, он не знает всей этой чепухи – индуистов, буддистов, христиан. Ребенок – это чистое зеркало. Но общество немедленно начинает придавать ребенку форму. Ребенок рождается свободным, но общество сразу же начинает убивать его свободу. Ему нужно придать форму, заключить его в рамки.

Если вы рождаетесь в индуистской семье, ваши родители будут учить вас, что вы индуист. Они создают своего рода гипноз. Никто не рождается индуистом, но ребенок невинен, его можно обмануть. Ребенок прост. Он поверит родителям, что он индуист, и не просто индуист, но брамин, и не просто брамин, а дешастха брамин. Внутри секты – секта, как в китайских коробочках – коробочка внутри коробочки. И чем более ограниченным он становится, тем больше он превращается в пленника. Коробочка все уменьшается и уменьшается. Когда ребенок родился, он был как небо. Потом он стал индуистом – коробочка поменьше, затем брамином – еще меньше, а затем дешастхой – совсем маленькая.

Это продолжается и продолжается. Общество продолжает сужать человека до маленьких коробочек, и ему приходится жить дешастха брамином. Всю жизнь он проживет в этой коробке. Он будет носить ее с собой. Эта коробка – могила. Он должен выбраться из всех этих коробок, только тогда он познает, что такое настоящее сознание.

Затем общество навязывает концепции, навязывает предрассудки, системы и верования. И после этого человек не может что-либо воспринимать непосредственно, общество всегда будет посредником. Когда вы называете что-либо хорошим, вы делаете это неосознанно. Присутствуете ли вы в этом? Ваш ли это собственный взгляд? Ваше ли это собственное ощущение – то, что что-то является хорошим, или же это мнение общества? Что-то кажется вам плохим – вы действительно это увидели и пришли к такому заключению, или это общество научило вас тому, что это плохо?

Посмотрите! Индуист считает, что коровий навоз – самое чистое вещество, какое только возможно в мире. Никто больше так не думает: коровий навоз – это коровий навоз, это экскременты. Но индуист считает, что коровий навоз – чистейшая в мире вещь. Он с радостью его съест. И он ест его! Весь остальной мир не может понять, каким образом индуистов так одурачили, но их одурачили! Когда в индуистской семье рождается ребенок, ему дают панчамриту – особое вещество, состоящее из пяти элементов. Один из них – коровий навоз, а другой – коровья моча. В это трудно поверить – никто не может в это поверить. Но у них свои предрассудки. Отбросьте все предрассудки и смотрите прямо.

Но ни одно общество не позволит вам смотреть прямо. Оно входит, вмешивается – и вы одурачены. Тот монах говорил себе по утрам: «Не позволяй другим одурачить себя!» И отвечал: «Да, господин, да, господин, другие не смогут меня одурачить».

Об этом нужно помнить постоянно, потому что другие повсюду, рядом, и они дурачат неуловимым образом. В наше время другие имеют больше власти, чем когда-либо. Посредством рекламы, радио, газет, телевидения другие манипулируют вами.

В Америке вся рыночная экономика зависит от того, насколько вы сумеете одурачить покупателя, сможете ли вы создать идею в его уме. Сейчас, если вы хотите быть счастливы, вы обязательно должны иметь гараж на две машины. В Америке гараж на две машины обязателен. Никто не спрашивает, почему. Если вы несчастливы, имея одну машину, как вы можете быть счастливы, имея две? Если одна машина приносит лишь пятьдесят процентов счастья, разве вы сможете быть счастливы, имея две машины? Вы несчастливы с одной – с двумя вы будете несчастливы вдвое, вот и все. Арифметика проста! Но есть реклама, пропаганда: все общество существует благодаря манипулированию другими.

Счастье – что-то вроде товара на рынке – вы идете и покупаете его, его необходимо купить. Разве можно купить счастье? Счастье – это не товар, это не вещь; это качество жизни, это следствие другой жизни. Его нельзя купить – нет такого способа.

Почитайте американские газеты, и вы увидите, чего вам не хватает: счастье можно просто купить за деньги. Они создают чувство, что вам чего-то не хватает, и тогда вы начинаете работать, зарабатывать деньги, чтобы это купить. И потом вы чувствуете себя обманутыми. Но это чувство не так глубоко, потому что, прежде чем вы почувствовали себя обманутыми, какой-то новый обман уже вошел в ваш ум, и теперь он толкает вас вперед. Вы должны купить дачу, или летнюю виллу, или яхту – постоянно нужно чего-то достигать. Только тогда вы будете счастливы. Это будет подталкивать вас до самой смерти. Пока вы не умрете, эта реклама, эта пропаганда будет продолжать толкать вас.

Этот монах прав. Это должно стать частью вашей бдительности: не позволять другим одурачивать себя. Все общество построено на эксплуатации, на эксплуатации другого. Эксплуатируют каждого, и эта эксплуатация присутствует не только на рынке – она в храме, в церкви, в синагоге. Она повсюду… потому что священник – это тоже бизнесмен, а папа римский – экстра-бизнесмен. Только потому, что вам необходимо обрести мир, вы просите мира, находятся люди, которые говорят: «Приди и утешься!» Вы просите радости, и находятся люди, готовые продать вам ее. Такие люди, как Махариши Махеш Йоги, преуспевают на Западе, но на Востоке они не могут преуспеть. В Индии их никто не слушает. Никому нет до них дела.

А в Америке готовы слушать всякий вздор. Как только вы находите правильный канал, правильных людей для своей рекламы, проблем нет. Махариши Махеш Йоги утверждает, будто внутреннюю тишину можно приобрести немедленно, будто за неделю вы можете научиться медитации – просто сидя пятнадцать минут в день и повторяя мантру, вы станете счастливым навеки и навсегда. И американский ум, отравленный рекламой, клюет на это, и собирается толпа. Товар меняется, но толпа всегда есть, и создается впечатление, что происходит что-то значительное. Даже храмы и церкви превратились в супермаркет.

Медитацию нельзя купить, и никто не может вам ее дать. Ее нужно достичь. Это не что-то внешнее, это внутреннее; это развитие, которое происходит через осознанность. Зовите себя по имени – утром, ночью, днем; когда бы вы ни почувствовали, что засыпаете, – позовите себя. И не только позовите – но ответьте, и ответьте громко. Не бойтесь, что другие услышат. Вы достаточно боялись других; с помощью этого страха они уже убили вас. Не бойтесь. Даже на рынке вы должны помнить. Позовите себя: «Йозеф, ты здесь?» И ответьте: «Да, сэр».

Пусть люди смеются. Не позволяйте им одурачить себя. Единственное, чего нужно достичь, – это бдительность, – но не уважение, не одобрение других людей… Потому что это один из их трюков: они делают вас послушными посредством одобрения. Они говорят: «Мы будем уважать тебя. Подчинись и будь послушным. Пусть тебя не будет совсем. Просто следуй за обществом, и общество отплатит тебе уважением». Это взаимный договор. Чем больше вы мертвы, тем больше общество уважает вас. Чем более вы живы, тем больше проблем общество вам создаст. Почему?

Иисуса непременно должны были распять, потому что он был живым. Должно быть, в детстве он говорил себе: «Иисус, не позволяй дурачить тебя!» И его не смогли одурачить, именно поэтому другие распяли его – ведь он не был частью их игры. Сократа пришлось отравить, Мансура пришлось уничтожить. Это люди, которые сбежали из тюрьмы, и, что бы вы ни говорили, вы не сможете заставить их вернуться. Они не вернутся обратно в тюрьму. Они познали свободу открытого неба.

Помните. Будьте внимательны и бдительны. Если вы бдительны, если ваши действия становятся все более осознанными, вы больше не будете действовать во сне. Все усилия общества направлены на то, чтобы превратить вас в роботов, превратить вас в машины, в исправно функционирующие механизмы.

Когда вы только начинаете водить машину, вы бдительны, но не искусны, потому что бдительность забирает энергию, а вам нужно уделять внимание многим вещам – педалям газа, рулю, тормозам, переключателю скоростей, сцеплению. Сколько всего нужно держать в поле зрения, что вы не можете быть искусным водителем, не можете ехать быстро. Но постепенно, когда вы уже становитесь профессионалом, необходимость осознавать все это отпадает. Вы можете напевать песню, о чем-то думать или решать головоломку – машина едет сама. Тело работает в автоматическом режиме. Чем более автоматичным вы становитесь, тем вы более эффективны.

Общество нуждается в эффективности, поэтому оно делает вас все более автоматичными. Во всем, что вы делаете, будьте автоматом. Общество не заинтересовано в вашей осознанности, ваша осознанность – для него проблема. От вас требуется большая эффективность, большая продуктивность. Машины продуктивнее вас. Общество не хочет, чтобы вы были людьми, оно нуждается в вас, как в механизмах, поэтому оно способствует тому, чтобы вы становились более эффективными и менее осознанными. Это автоматизация. Именно так общество дурачит вас. Вы становитесь эффективными, но теряете свою душу.

Если вы можете меня понять, тогда вы увидите, что все техники медитации направлены на то, чтобы де-автоматизировать вас, вернуть вас к бдительности, сделать вас снова человеком, а не машиной. Вначале вы будете менее продуктивными, но пусть это вас не беспокоит, потому что вы просто привыкли к автоматичности. Вначале все только запутается. Вы не сможете делать что-либо эффективно. Вам будет трудно, потому что вы привыкли делать все эффективно, но бессознательно. Для сознательной эффективности вам потребуются продолжительные усилия, но в результате вы научитесь быть одновременно и осознанными, и эффективными.

Если где-либо в будущем существует возможность для появления по-настоящему гуманного общества, то самым важным должен быть принцип: не приучать детей к автоматичности. Даже если обучение их эффективности займет немного больше времени, делайте это параллельно с развитием осознанности, не превращайте их в машины. Да, это займет больше времени, потому что учиться придется сразу двум процессам – эффективности и осознанности. Человеческое общество даст осознанность – пусть вначале это будет не очень эффективно, эффективность придет со временем. Если вы будете бдительными, то, сохраняя бдительность, вы сможете стать также и эффективными.

В самом начале медитация – это де-автоматизация. Затем вы начинаете работать с новой осознанностью – тело приобретает эффективность, а сознание сохраняет бдительность. Не превращайтесь в машины, оставайтесь людьми. Превращаясь в автомат, вы теряете свою человечность.

Тот монах пытался де-автоматизировать себя. С самого утра он звал себя, говоря: «Будь бдителен!», «Не дурачь себя!», «Не позволяй другим обманывать себя!» Это три уровня внимательности, которые необходимо достичь.

Я слышал…

Один молодой человек из очень богатой аристократической семьи стал мастером дзен. Произошло это так. Он познал все, удовлетворил все свои желания, у него было достаточно денег, поэтому он не знал никаких забот. Но в какой-то момент он пресытился – пресытился сексом, пресытился женщинами, пресытился вином. Он пришел к дзен-мастеру и сказал:

– Этот мир наскучил мне. Есть ли какой-то способ узнать себя, узнать, кто я? Но перед тем, как что-либо сказать, послушай кое-что обо мне. Я нерешителен – я не могу заниматься чем-либо долго, поэтому, если ты дашь мне какую-то технику или велишь медитировать, я буду это делать несколько дней, а потом сбегу – зная прекрасно, что там, в мире, ничего нет, что там меня ждет только страдание, смерть. Но это мое свойство – я не умею быть настойчивым в чем бы то ни было, поэтому, прежде чем предложить что-то мне, имей это в виду.

Мастер ответил:

– Чтобы развязать все, что ты натворил в прошлом, потребуются долгие усилия, и, если ты не можешь быть упорным, это будет очень трудно. Тебе придется совершить путешествие назад. Это путешествие назад во времени. Тебе придется вернуться в то время, когда ты родился, когда ты был чистым, юным. Тебе снова придется достичь этой чистоты. Тебе придется идти не вперед, а назад – снова стать ребенком. Но если ты говоришь, что не можешь быть настойчивым и что через какое-то время ты сбежишь, это будет трудно. Позволь, однако, задать тебе один вопрос: интересовался ли ты когда-нибудь чем-то настолько, что это охватывало тебя целиком?

Молодой человек подумал и сказал:

– Да, шахматы. Только они всегда интересовали меня. Я люблю в них играть, и это единственное, что до сих пор меня спасает. Все остальное ушло, только шахматы все еще остаются со мной, и с ними я кое-как провожу время.

Мастер ответил:

– Тогда кое-что можно сделать. Подожди.

Он позвал слугу и велел привести одного монаха, который на протяжении двенадцати лет медитировал в монастыре, и принести шахматную доску. Принесли шахматы, пришел монах. Он немного умел играть в шахматы, но за двенадцать лет, пока он медитировал в келье, он позабыл о мире, о шахматах и обо всем остальном.

Мастер обратился к нему: «Послушай, монах! Это будет опасная игра. Если этот юноша победит тебя, я отрублю тебе голову вот этим мечом – я не хочу, чтобы обычный мирянин победил монаха, который медитировал на протяжении двенадцати лет. Но обещаю, что, умерев от моей руки, ты попадешь на самое высокое небо. Поэтому не волнуйся».

Молодому человеку тоже стало не по себе. Тогда мастер повернулся к нему и сказал: «Слушай, ты говоришь, что игра в шахматы полностью захватывает тебя. Сейчас полностью сосредоточься на игре, потому что это вопрос жизни и смерти. Если ты проиграешь, я отрублю голову и тебе, но помни – тебе я не обещаю рая. Этому монаху – да, он так или иначе туда попадет, но тебе я не могу обещать никакого рая. Если ты умрешь, твое место – ад. Ты сразу попадешь на седьмой круг ада».

На секунду юноша задумался, не сбежать ли ему. Кажется, игра будет опасной – а он пришел сюда не за тем. Но это было бы позором – он был самураем, сыном воина, и бежать только из-за смерти, из-за надвигающейся смерти, было не в его характере. Поэтому он ответил: «Хорошо».

Игра началась. Молодой человек задрожал, как лист на ветру, задрожал всем телом. Он покрылся испариной, на теле выступил холодный пот, он был весь мокрый с головы до ног. Это был вопрос жизни и смерти – и мышление остановилось, потому что в ситуации опасности вы не можете позволить себе думать. Мысли хороши на досуге. Когда проблемы нет, можно думать. Когда есть действительная проблема, мышление прекращается, потому что уму требуется время, а в непредвиденных обстоятельствах времени нет – необходимо срочно что-то предпринимать.