Текст книги "Рок-звезда"

– Ее фамилия – Ихо, и ее папа – японец, – объяснила я.

– Вы с ним даже чем-то похожи, – сказал Ганс, стараясь быть вежливым.

– Это расизм, – выпалила Джульет, тряся в воздухе пальцем. А потом расхохоталась.

– Господи, – хихикнула я, – ну ты и набралась.

– Извини, Ганси, – надулась Джульет. – Ты не расист. Ты милый и хороший, и Биби страшно хочет присесть на твое хорошенькое личико.

Застонав, я уткнулась лбом Гансу в плечо.

– Господи. Просто помолчи.

– Спасибо, Джулс, – хохотнул Ганс.

Когда мы добрались до вершины холма, Старый Вилли выскочил из-за угла и притащился к нам, хромая сильнее, чем обычно.

Он оглядел Ганса с головы до ног и обратился ко мне.

– Мисс, я видел, как кто-то рыскал вокруг вашей машины. Такой здоровый парень, он ездит на грузовике со здоровенными шинами. Он приехал вон оттуда, – Вилли указал в сторону большой улицы. – И, мне кажется, просто заметил вашу машину, потому что развернулся прямо посреди дороги и понесся во-он туда, – Вилли указал в сторону боковой улицы, на которой стояла моя машина. – И проехал мимо, очень медленно, а потом встал вон там и погасил фары, словно собрался дожидаться вас там.

У меня вся кровь застыла в жилах.

Рука Ганса напряглась у меня на плече.

– Вилли, ты-то в порядке? – спросила я, преодолевая удушливый ком в горле. – Ты не пытался…

– Я-то нормально, мисс. Я пошел, встал прямо возле вашей машины и смотрел на сукина сына, пока он не отвалил. Но вы должны быть осторожнее. У того парня глаза, как у чертова демона. Как он уехал, я раз десять помолился Святой Марии.

«Как у зомби», – подумала я, представляя почти бесцветные глаза и ресницы Рональда МакНайта.

– Спасибо, мужик, – сказал Ганс, хлопая Старого Вилли по плечу и суя ему в руку несколько долларовых бумажек.

– Вам спасибо, сэр. Благослови вас Бог.

Мы, как зачарованные, подошли к моей машине. Рыцарь должен быть в Ираке. После аварии он написал мне письмо, в котором признался, что это он ее устроил и что он записался на второй срок. А теперь, спустя два месяца, он рыскает вокруг моей машины? В этом не было никакого смысла.

– Этот засранец хуже герпеса, – выпалила Джульет, подходя к пассажирской дверце. – Что ж он никак не отвалит-то.

– Вы знаете этого парня? – спросил Ганс, вглядываясь в мое лицо. Мы стояли возле моей машины.

– Ага, – я не стала уточнять. У этой ситуации просто не было объяснения, которое не сделало бы ее еще хуже.

«Мы с ним были вместе. Он был моей первой любовью, но мы расстались, потому что он ментально нестабилен и страшно агрессивен. А, ну да, и еще он морской десантник, поэтому профессионально умеет убивать. Но ты не волнуйся. Ничего, что он избил до полусмерти моего бывшего приятеля и чуть не убил меня, сбросив нас с дороги; может быть, больше он так не будет. Может быть, он уже пережил все это».

– Но с тобой все в порядке? – Ганс поднял брови так, что между ними появилась глубокая морщина.

– Ага. Все нормально, – кивнула я.

Ганс неуверенно поглядел на меня, но ему хотелось избежать разговоров про Рыцаря так же сильно, как мне – разговоров про Бет. Вместо этого он сказал:

– Ты позвони мне, как будешь дома, хорошо?

Я снова кивнула.

Ганс обнял меня, но что-то было не так. Что-то было очень, очень не так. Хотя мы касались друг друга, между нами как будто возникла невидимая завеса печали, отделяющая нас друг от друга.

– Спасибо, что пришла, – сказал Ганс, погладив меня по покрытой мурашками руке.

А потом ушел.

9

Я снова почувствовала себя, как в старших классах школы. Все хотели дружить со мной, пока не появлялся Рыцарь. И тут – пуф! – все исчезали.

Рыцарь распугал всех моих друзей, кроме Джульет и Девы-Гота. Он преследовал всех парней, с которыми я хотела встречаться, и избивал до смерти тех, кто не понимал намеков. Он заявлял, что не хочет погубить мое будущее, но не разрешал мне иметь его больше ни с кем.

Мне казалось, что меня душат. Душат, вгоняют в паранойю и дико злят.

Я почти не разговаривала по пути к дому Джульет. Конечно, она все равно так напилась, что болтала за двоих. В основном о том, что Ганс – просто мечта, а Трип – такой смешной, а Рыцарь – просто псих, и если она снова его увидит, то пнет прямо по яйцам.

Высадив ее, я поехала домой в тишине. Без радио. Без музыки. В моем мозгу бился спутанный клубок всяческих вопросов, и какую бы нитку я ни тянула, пытаясь все распутать, узлы только затягивались еще туже.

«Какого хрена Рыцарь еще в городе?»

«Где, на хрен, подружка Ганса?»

«Почему никто, кроме Девы-Гота, вообще не упоминал о ней, если они вместе уже несколько лет?»

«Дева-Гот же не станет выдумывать несуществующую подружку».

«Может, надо просто спросить у него?»

«Нет. Нет, нет, нет. Тогда он скажет мне, что это правда, и мне придется перестать с ним флиртовать, а этот флирт – вообще, типа, единственное светлое пятно в моей жалкой жизни».

«Может, они расстались, а Дева-Гот об этом не знает?»

«А если они расстались, какого хрена Ганс так до сих пор меня и не поцеловал?»

«Может, я ему не так уж и нравлюсь?»

«А может, он собирался, а тут Рыцарь его спугнул».

«В общем, или у него есть девушка, или я ему не нравлюсь, или он ссыкло. Офигеть».

«Звонить ли ему вообще, когда я приеду домой?»

«Он, наверное, в это время тоже будет ехать домой. Может, включит музыку и не услышит моего звонка. Может, я просто смогу оставить сообщение…»

О да, я смогла бы оставить сообщение, потому что мой звонок сразу переключили на чертов автоответчик. Так что я просто бросила трубку.

Козел.

10

Я легла спать, воя от отчаяния, но проснулась, вереща от счастья, потому что обнаружила у себя не один, а два пропущенных звонка от Ганса, да еще и мигающее сообщение на автоответчике телефона на тумбочке. Сообщение, которое я слушала столько раз, что едва не опоздала на работу. Когда я примчалась в «Пьер Импорт» с завязанным на талии синим фартуком и дурацкой улыбкой во все лицо, я могла повторить всю эту херню наизусть.

«Привет, Биби. Прости, что пропустил твой звонок. Мой чертов телефон сдох, а я с Трипом застрял в каком-то клубе в Бакхеде. Он так заводится на концертах, что его потом не уймешь. Тут посреди танцпола был шест, и Трип не хотел уходить, пока не научился делать на нем движение, которое называется “летучая медная обезьяна”, – Ганс хохотнул. – Мне так жалко, что вас не было с нами. Джульет бы описалась, глядя на Трипа на шесте».

Голос Ганса слегка дрогнул во время второй части сообщения. Я буквально видела, как он кусает ноготь на большом пальце и смотрит перед собой, пока говорит это.

«Эй, я не знаю, есть ли у тебя планы на будущие выходные и хочешь ли ты снова встретиться, но… в общем, ребята пытаются уговорить меня позвать всех к себе. Мои родители только что купили джип и уезжают в двухмесячное путешествие, так что… я остаюсь дома один. – Пауза. – Ты могла бы… остаться ночевать… если хочешь. Ну, в смысле, все обычно остаются. У нас, типа, пять свободных спален и куча диванов, так что это не проблема. Ты просто… дай мне знать. Ладно? Ну, пока».

«Ну, пока».

Мое тело вытворяло странные, непроизвольные штуки всякий раз, как я слышала этот вздох. Мышцы сжимались, как будто я пыталась сдержать крик. Ноги подкашивались. Я закусывала губу, чтобы не улыбаться. Даже когда я просто вспоминала об этом на работе, мне приходилось лезть под прилавок, чтобы никто не увидел моих конвульсий.

Уж не знаю, что там произошло между нашим неловким прощанием и этим сообщением, но мне, на хрен, было плевать. Что бы ни сдерживало Ганса – Бет, Рыцарь, даже я сама, – он явно сумел с этим справиться. А я не могла дождаться, чтобы справиться с ним – в миссионерской или верхом – на этих выходных.

– Детка. Да ты не стоишь на месте дольше минуты и то и дело пускаешься в пляс, – Крейг, мой любимый сотрудник, смотрел на меня с выражением, опираясь на стену из подушек. – Ты время зря не тратила, да?

Схватив розовую атласную подушку с вышивкой по краям, я запустила ее в него. Поймав, Крейг засунул ее под мышку.

– Да чтоб ты знал, я с ним даже еще не спала, – я задрала подбородок и брови, стараясь казаться надменной.

– Еще, – рассмеялся Крейг. – Малышка, да к концу недели он запросит у тебя пощады.

Я не могла удержаться. Сжав кулаки, я прижала их к губам и замотала головой. Понизив голос до шепота, я призналась:

– Он только что пригласил меня переночевать у него на выходных.

Крейг поднял руку и изобразил ею благословление.

– Всемогущий Крейг знает все. Можешь вознести мне хвалу.

– Аминь, – прошептала я в свои кулаки. Даже не знаю, почему я говорила шепотом. Наверное, я была так возбуждена, что если бы не шептала, то заорала бы про свое приглашение на весь магазин со всеми воскресными клиентами.

– Крейг, мне надо ему позвонить. Я еще даже не сказала ему, что приду.

– О, да ты еще как придешь.

Шмяк. Еще одна розовая подушка, на сей раз прямо в морду.

Я собралась выскочить на перекур, чтобы позвонить Гансу, когда мне пришла в голову мысль. Обернувшись, я спросила:

– Крейг? Ты помнишь Рыцаря?

Крейг повернулся ко мне с каменным лицом.

– Того неонацистского засранца, что все время шмыгал возле твоей машины? Того, из-за которого я вызвал копов, когда они с твоим парнем чуть не убили друг друга на парковке? Да, припоминаю, – он сложил руки на груди. – А что?

– Если ты его вдруг увидишь, скажи мне, ладно? Я… Мне кажется, он так и не уехал в Ирак.

11

Через неделю

Я следовала указаниям Ганса до последней буквы, но, подъехав, все равно четырежды перепроверила адрес. Это не мог быть нужный дом. Это был какой-то чертов зáмок. Ну, по крайней мере, для меня. Это была двухэтажная кирпичная громада с углубленным двухэтажным въездом. Двойные двери, казалось, были сделаны из сплошного вишневого дерева, так же, как и перила, и кресла-качалки на передней террасе. А уж канделябр над входной дверью – эта штука была словно из прославленного кованого железа времен Византии.

Подъезд к дому, шириной с хорошее шоссе, вел прямо к входным ступеням, а потом сворачивал направо, где под углом виднелся пристроенный гараж на три машины. Перед ним стояло несколько машин, и я поставила свой маленький черный «мустанг» возле них, испытывая облегчение, что они не были сплошными «порше» и «феррари».

Затушив свою сигарету в пепельнице, чтобы не засорять чистейшие белые дорожки Ганса, я почувствовала, что моя кровь начинает стыть от чего-то вроде ужаса. Я только однажды бывала в таком шикарном доме, и это кончилось плохо. Я до сих пор помнила звуки бьющегося стекла, когда Рыцарь перебил каминной кочергой все хрустальные витрины в доме. Я до сих пор видела кровь у него на локте, когда он вытащил оттуда рамку с фото свадьбы его матери и отчима. Я до сих пор чувствовала запах мочи, текущей по ноге его отчима, когда Рыцарь душил того его же галстуком. И до сих пор видела безумный блеск глаз его матери, когда закрывала Рыцаря собой от пистолета в ее дрожащей руке.

«В красивых домах происходят ужасные вещи».

«Беги отсюда, пока можешь».

«Богатым нельзя доверять».

«Ты не отсюда, ты – белый мусор».

«Стоп», – велела я себе, щелкая пальцами.

Несколько раз моргнув, я осмотрелась вокруг, чтобы разогнать помутнение зрения, которое всегда сопровождало флешбэки. «Все будет хорошо, – сказала я сама себе. – Все будет… совершенно… офигенно».

Схватив свою сумку, в которую я перед уходом запихала зубную щетку, какие-то туалетные мелочи и смену одежды – родителям я сказала, что переночую у Девы-Гота, – я вышла из машины. С заднего двора доносились звуки музыки, смеха и разговоров, и я с облегчением выдохнула. Задний двор! Я вообще могу не заходить в этот дом!

Пружинящим шагом я обошла дом и спустилась по заросшему травой холму. Ниже по склону я увидела озеро, мерцающее сквозь деревья. Лучи заходящего солнца окрашивали его розовым и оранжевым. Все это было, как на открытке. Не настоящим.

И уж точно не из моей жизни.

Сзади у дома было три этажа, потому что появлялся цоколь. Над ним был большой балкон с навесом, а под ним – огромное патио. Самое замечательное в этом патио было то, что там стояла настоящая мебель, как в гостиной. Кто-то вытащил сюда из дома дорогой кожаный диван, кушетку, телевизор с большим экраном и мягкое кресло. Господи, да возле одной из тумбочек даже стоял не подключенный к электричеству торшер – только для вида. Эти засранцы развлекались всерьез.

Первыми я заметила Деву-Гота и ее Парня-Гота. Они сидели на качелях во дворе, явно поглощенные какой-то сердитой беседой. Когда Дева-Гот заметила меня, ее глаза на секунду вспыхнули, но потом она полуулыбнулась и помахала мне рукой.

– Что ты тут делаешь? – спросила Дева-Гот со своим фирменным безразличием.

– Привет, Виктория! Я тоже рада тебя видеть. Я отлично. Спасибо, что спросила, – излишне бодро ответила я.

– Извини, – промямлила она. – Я просто… Не ожидала тебя тут встретить.

– Круто, – излишне радостно улыбнулась я. – Меня пригласил Ганс. Ты не знаешь, где он?

Дева-Гот ткнула молочно-белым пальцем в сторону патио.

– Возле бара.

На ее лице было неодобрение, но, по крайней мере, на сей раз она ничего не сказала о Бет. Я уже приготовилась к очередной нотации. Но когда ее не последовало, я тоже слегка расслабилась.

Обернувшись к Стивену, я сказала:

– Эй, спасибо, что приютил меня, когда меня так тошнило. Это было ужасно мило с твоей стороны. Я ни за что не доехала бы до дома в таком состоянии.

При упоминании о том вечере Стивен побледнел, возможно, потому, что он и сам тогда был не в лучшем виде – с Косичками и несколькими граммами кокаина.

Дева-Гот тоже побледнела, если только это было возможно. Резко повернувшись к Стивену, она рявкнула:

– Биби снова ночевала у тебя? А когда ты собирался сказать об этом мне?

– Господи боже! – гавкнул в ответ Стивен. – Да уймись ты! Она была с Гансом! Я вообще ее почти не видел. Ты ведешь себя, как будто я трахаю каждую девушку, которая переступает мой порог!

Даже сейчас, защищаясь, Стивен умудрился пробежать глазами по всему моему телу.

«Извращенец херов».

– Потому что так и есть! – заверещала Дева-Гот.

– Блин, ребята, – перебила я. – Простите. Я не хотела…

Но они больше меня не слушали. Они снова начали свою любовную разборку с того места, где я их прервала. Я медленно отошла и повернула в сторону патио. К тому моменту у меня в легких закончился воздух.

Луис, Бейкер и Трип сидели на итальянском кожаном диване с бронзовыми ножками, и на всех троих были только плавки. Но позади них, опираясь на мокрый каменный бар и разговаривая с неизвестной мне парой, стоял чертов Ганс Оппенгеймер. И на нем тоже не было ничего, кроме спортивных трусов «адидас».

Черных.

От его вида я захлебнулась слюной. Я никогда не думала, что Ганс особо спортивный, но сейчас, при виде этого тела, я понимала, что он мог быть профессиональным спортсменом. Может быть, футболистом? За такие ноги любой трансвестит мог бы убить. А за такие мышцы…

– Эй, ГДЧ! Братан, к тебе пришли! И ей, похоже, надо вы-ы-ы-ы-пить!

Я повернулась и посмотрела на Трипа, который, судя по его ехидной ухмылке, явно заметил, как я тут пускаю слюни. Его голый торс был покрыт неплохим загаром, кроме белого круга вокруг огромной татуировки над пупком, со словами ROCK STAR. Бутылка шампанского у Трипа в руке была почти пуста, а косяк из его левой руки выхватил Луис.

Бейкер, взглянув на меня из-под своей волосяной завесы, сказал:

– Вечер, Биби?

Луис, улыбнувшись, отсалютовал мне двумя пальцами.

Сделав глубокий вдох, я приготовилась пройти оставшиеся до Ганса несколько шагов, но, прежде чем я успела обернуться, две руки – одна с татуировкой, одна без – обхватили меня сзади крест-накрест.

Ганс склонился к моему уху, царапая его щетиной, и пробормотал: «Привет, Бибика» так, что расслышать могла только я.

От него пахло самым лучшим летним запахом – травой и алкоголем, и я утонула в нем, как пальцы в песке.

Но, повернувшись к Гансу, я слегка пожалела об этом. Он, без майки, загорелый, с мокрыми волосами, был слишком хорош, чтобы глотать его целиком.

– Легко нашла дорогу? – улыбнулся он. Белизна зубов только подчеркивала его загар.

Я молча кивнула. Слова слишком сильно отвлекли бы меня от насущной задачи – Операции Подбери Слюни.

– Хочешь чего-нибудь выпить? Эти поганцы пьют тут с полудня, так что тебе придется догонять. Я могу сделать тебе виски-колу, но пиво тоже есть.

«Ах! Он помнит, что я заказывала в Табернакле!»

Я снова кивнула и пошла за ним к бару, где тощий парень в рубашке с короткими рукавами и в очках разговаривал с девушкой с короткими светлыми волосами. Ее стрижка была похожа на мою, но более пышная спереди и приглаженная по бокам. На девушки не было косметики, она была одета в шорты-карго и потрепанную майку «Янкиз».

– Биби, это мои соседи, Кевин и Дэни.

– Фу, – наморщила нос Дэни. – Ты так сказал, как будто мы живем вместе. Имей совесть.

– Неважно, – сказал Кевин. – Я был бы отличным соседом.

– Ага, если бы ты болел за «Янкиз». Но ни один болельщик «Брейвов» не будет жить под моей крышей.

Кевин ухмыльнулся.

– Вот поэтому ты и одинока.

– Да что ты? – отрезала Дэни, выставив вперед грудь, которая выглядела так, словно под вислой майкой ее стискивал тесный спортивный лифчик. – А у тебя какая причина? Твое лицо?

– О-о-о, бр-р-р-р, – произнес Ганс, закатывая глаза, и вручил мне красный пластиковый стаканчик с прекрасной пенящейся коричневой жидкостью.

Я отхлебнула, стараясь не морщиться от того, как защипало в горле.

«Заметка на память: Ганс делает чертовски крепкие напитки».

– Биби училась с Викторией, – сказал Ганс, одаряя меня гордой улыбкой. – Но она закончила досрочно.

– Поздравляю, – сказал Кевин, чокаясь пивной бутылкой с моим стаканчиком. – Я сам не мог дождаться, когда закончу школу. Хотите верьте, хотите нет, – он, улыбаясь, обвел рукой свой ботанский наряд, – в школе я не был особо популярен.

Ганс добродушно пихнул его в плечо.

– Да брось, мужик, – он вскрыл бутылку пива и сделал большой глоток.

«Везет тебе, бутылка».

– Кевин учится в ДжорджияТех на музыкальных технологиях. Он помогает нам с нашим демо.

– Серьезно?! Это офигенно, – сказала я. – Страшно хочу послушать. Когда оно будет готово?

Кевин открыл было рот, чтобы ответить, но Дэни перебила его:

– Эй, кстати, об окончании, а Бет придет? Я не видела ее со времени вашего выпускного.

Я прижала стаканчик ко рту, чтобы скрыть выражение ужаса на лице, и следила за Гансом, как коршун, из-за пластикового края. Будет ли он казаться виноватым? Скажет ли Дэни, что они расстались? Улыбнется ли мне своей улыбкой с ямочками и словами: «Теперь моя подружка Биби, сучка».

Ничего подобного.

Вместо всего этого Ганс просто пожал плечами и сказал:

– Не-а, у нее не получится. Она на этих выходных как раз перебирается в свою общагу.

Бет на самом деле существует.

Бет приглашали на эту вечеринку.

У Бет было занятие получше, так что я просто была ее заместителем на эту ночь.

И у Ганса еще хватало совести даже не выглядеть смущенным.

Ведь Дева-Гот меня предупреждала, а я не слушала.

«Ганс обожает флиртовать по пьянке. У Ганса есть подружка».

Я почувствовала себя такой идиоткой. И злой. И внезапно довольно пьяной.

Мой стаканчик опустел, голова кружилась, а лицо покраснело, как обожженная солнцем грудь Трипа.

Поставив смятый стаканчик на край бара, я пробормотала:

– Я вдруг вспомнила… Я… Мне… Мне надо кое-что спросить у Виктории. Было приятно познакомиться.

Развернулась и понеслась через патио, через лабиринт мебели, дальше, туда, где видела Деву-Гота со Стивеном на качелях. Но когда я туда пришла, качели были пусты. Я огляделась, но ребята ушли. А у меня так кружилась голова. В этом стакане наверняка было две или три дозы виски, а я целый день не ела. Мне давило грудь и горло, как будто хотелось плакать, а желудок разъедало изнутри кислотой и неразбавленным алкоголем.

Я хотела уйти, добраться до машины и уехать, но начинало темнеть, а я не была уверена, что и трезвая нашла бы дорогу домой, не то что подвыпив и в расстройстве. Я не распечатала себе карту. Я была уверена, что Ганс утром укажет мне дорогу.

Я села на качели и закурила.

Упершись носками ботинок в траву, чтобы не раскачиваться – от этого голова кружилась сильнее, – я прочла самой себе пьяную нотацию.

«Ладно, ты влипла. В часе езды от дома. С толпой пьяных козлов. Ну, знаешь, что? Повезло тебе, что ты Брук чертова Бредли. Ты не киснешь на праздниках. Ты сама – сплошной праздник. Ты не бегаешь за парнями – ладно, иногда бегаешь, но не сегодня. Сегодня ты сделаешь так, что он будет бегать за тобой. Держи голову выше, постарайся не сблевать, подбери задницу, иди обратно и закрути с его лучшим другом».

«Фу, только не с Трипом. Я не смогу не заржать».

«Нет, с другим. С Кевином».

«Точно! Он вполне клевый – ну, в таком ботанском духе. Отлично! Кевин, я иду!»

Я уже собиралась затушить сигарету о подошву ботинка и пойти спросить Кевина что-нибудь о создании музыки, как вдруг заметила идущего ко мне Ганса. У него было обеспокоенное лицо.

«Черт».

– Эй, Би, ты в порядке?

«Нет. Скотина».

– Ага, я просто не хотела курить в твоем патио. Там так красиво.

Ганс сел рядом со мной, отчего качели качнулись, и мое головокружение вернулось с еще большей силой. Мне хотелось ударить его по ноге и сказать, чтобы он прекратил. Мне хотелось ударить его по лицу за то, что он не сказал мне про свою девушку. А потом мне хотелось зацеловать его до смерти, потому что, черт побери, он был прекрасен.

– Ничего, если я стрельну?

Фыркнув, я вытащила из сумки сигареты и зажигалку. Сунув их ему, я сказала:

– Да конечно. Хоть обкурись.

– Спасибо, – сказал Ганс, принимая мой горький дар.

Я скрестила руки на груди и смотрела прямо перед собой, на лес, растущий между домом Ганса и соседским. Сумерки почти погасли, и у светляков между деревьями начиналась своя вечеринка. И от этой прелестной сцены я разозлилась еще больше.

«Если бы у Ганса не было этой чертовой подружки, все было бы так чертовски романтично».

Не отводя от меня взгляда, Ганс выпустил дым в сторону.

– Эй, ты уверена, что все в порядке? Ты, кажется… чем-то расстроена?

– Нет, все отлично, – отрезала я, вставая и хватая сумку. – Пойду, возьму еще выпить, – по дороге к бару я сунула свой окурок в чью-то бутылку из-под пива у мангала.

«Зуб даю, это выглядело отвязно. Надеюсь, он видел. Козел».

Дэни с Бейкером сидели на софе, пили пиво из банок и смотрели – вот сюрприз – игру «Янкиз». Трип и Луис валялись на диване, треская чипсы с сальсой. А Кевин был возле бара, как раз открывая бутылку пива.

«Какое совпадение. Туда-то я и направлялась».

– Эй, Кевин, – улыбнулась я, хлопая ресницами. – Можешь, пожалуйста, сделать мне виски-колу? А то Ганс делает их слишком крепкими.

Кевин покраснел.

– Да, конечно. Сейчас, – он поставил свое пиво и повернулся к стойке в поисках ингредиентов.

Пока он суетился и пытался вести светскую беседу, я заметила на барной стойке коробку пиццы. Я вспомнила, как Рыцарь всегда впихивал в меня еду перед тем, как позволить что-нибудь выпить. Это было унизительно, но он был прав. Меня никогда не тошнило, если я что-то ела.

Вздохнув, я открыла коробку и вытащила кусок пепперони. Не знаю, кто заказывал эту пиццу, но мне плевать. Пусть считают это налогом на козлизм.

Кевин протянул мне напиток с выражением надежды на лице. Я отхлебнула, и мою глотку защекотало сладкими пузырьками, а не защипало алкоголем. Я улыбнулась.

– Господи. Гораздо лучше. Спасибо.

Кевин поглядел на свои руки и улыбнулся.

– Это не ты заказал пиццу? – спросила я с набитым ртом.

Кевин кивнул.

– Да, я, но я для всех заказал.

– Круто. Ты прямо мой герой.

Улыбка Кевина стала шире. Мне хотелось протянуть руку и ущипнуть этого ботана за щеку.

И тут из подвальных окон во всю стену, спотыкаясь, вывалились Дева-Гот со Стивеном. Они были взлохмачены и тискались, как парочка молодоженов.

«Похоже, эти двое помирились-таки».

Оглядевшись, Дева-Гот внезапно замерла на месте.

– Черт побери, – неразборчиво проговорила она. – А я думала, тут вечеринка. Ребят, вы серьезно? Бейсбол? – она с отвращением сморщилась.

Стивен, покачиваясь на месте, смотрел на нее остекленевшими глазами, полными сердечек. Я знала этот взгляд. И этот зубовный скрип тоже.

«Неудивительно, что они так ладят. Они там накачались».

– О-о! Придумала! – воскликнула Дева-Гот, поворачиваясь к Стивену и вцепляясь в его одежду. – Пошли купаться голышом!

Никто не сказал ни слова, кроме Трипа, который подскочил с дивана с криком:

– Да-а-а! Бли-и-ин!

– Биби! – заорала Дева-Гот, хотя я стояла в двух метрах от нее. – Ты тоже должна пойти. Пошли, будем купаться под луной.

Она схватила меня под руку и поволокла прочь от бара. Я успела прихватить свой стакан и кинуть на Кевина извиняющийся взгляд. Дева-Гот неслась вперед, снося всю мебель, встречающуюся на нашем пути.

Я оглядела патио в поисках Ганса, но его не было. Его не было в кресле, не было на софе, и его точно не было на диване, откуда только что вскочил Трип.

Я не видала его, пока мы не дошли до лужайки. Он сидел на качелях, там же, где я его оставила, и выглядел совершенно убитым. Свет из патио падал на него под углом, освещая татуированную руку и пересекая лучами тело. Плечи. Скулы. Прядь черных волос, упавшую на лицо. Левую руку, подносящую сигарету к опустившемуся рту.

«Господи, да я всего лишь сказала, что иду взять чего-нибудь выпить. Я же не говорила, что он должен ждать тут моего возвращения».

Мне хотелось найти какое-то оправдание своей стервозности, тому, что я просто иду мимо, направляясь устраивать стриптиз для всех. Но я не смогла.

Вот ничуточки.

Я чувствовала себя самым большим козлом из всех присутствующих.

Из-за деревьев донесся всплеск воды и вопль Трипа:

– Отличная водичка, засранцы! Давайте!

Дева-Гот, Стивен и я, хватаясь друг за друга, спустились по шатким ступеням к воде. Это были даже не столько ступени, сколько утоптанные в грязи участки вдоль перил, идущих с холма. Я старалась не споткнуться. Не разлить свой напиток. Но самая значительная часть моих усилий была направлена на то, чтобы не оборачиваться через плечо на Ганса.

Ступеньки привели нас прямо к краю воды, где узкие мостки уходили в озеро метров на десять, а там расширялись в настил размером примерно с гостиную моих родителей. Там же была пристань, куда Оппенгеймеры ставили свою моторку, а надо всем этим была еще наблюдательный навес. В конце мостков в темной воде плавало с полдюжины надувных плотиков, кругов и морских чудищ. Волны прибивали их к деревянным подпоркам мостков.

Трип уже ухватил надувного кита.

Радуясь, что из всех присутствующих рядом со мной те трое, на мнение которых о моей наготе мне плевать, я поставила стаканчик на край настила и начала раздеваться. Конечно, к тому времени, как я сняла свои здоровенные ботинки, носки и джинсы в облипку, все остальные тоже успели спуститься вниз.

Луис и Бейкер промчались мимо и нырнули вслед за Девой-Готом и Стивеном, ухватив еще два из оставшихся плавсредств. Кевин и Дэни достали себе по пиву из холодильника в лодке. Потом забрались на борт и включили радио, чтобы дослушать конец игры. А последним на ступеньках был Ганс.

Я не повернулась, услышав его приближение, но я его почувствовала. Он излучал напряжение, которое только усиливало мое собственное. Я проигнорировала Ганса, но бессовестно пялилась на то, как он сорвал с себя шорты и нырнул в черноту передо мной. Было слишком темно, чтобы увидеть что-то большее, чем мелькнувшая в воздухе безупречная задница, но даже этого было достаточно, чтобы я начала забывать, из-за чего вообще так на него разозлилась.

«Ах да. Бет».

Я не знала Бет, но я побывала на ее месте. И от самого факта, что Ганс теперь тут оголяется в присутствии трех девиц, ни одна из которых не Бет, у меня потемнело в глазах от злости.

«И что же? Он, значит, будет изображать, что у него нет никакой подружки, приглашать меня к себе, поить, трахать в этом своем замке, а потом пошлет, куда подальше? Ну или, может, позвонит мне опять, когда Бет не окажется под рукой, а ему снова приспичит? И всем его приятелям это ничего, нормально? Вот почему мама всегда просила меня держаться от музыкантов подальше», – подумала я, стаскивая через голову свой топик Смерть Прическе. Слишком злая, чтобы волноваться о своей плоской груди, я отстегнула двухкилограммовый протезный лифчик и кинула его поверх кучки остальной одежды.

Выступая из своих красных трусиков-танга и надеясь, что Ганса где-то там сожрал крокодил, я вдруг услышала вопль Трипа:

– Блин, ГДЧ! Да у твоей девчонки в сиськах колечки!

Раздались взрывы смеха, свист и бульканье, и мои щеки – уже распаленные злостью – запылали еще сильнее. Вглядевшись в темноту, я обнаружила, что пять из шести надувашек заняты. А Ганса нет.

«Хм-м. Может, его все же сожрал крокодил», – улыбнулась я про себя.

Я не собиралась губить свою прическу и косметику, ныряя вниз головой, как остальные, так что, взяв свой стакан, я пошла обратно по мосткам, туда, где берег спускался к воде. Зайдя в воду, я изумилась, какая она теплая и какое у меня под ногами мягкое дно. Как громко поют сверчки, и сколько звезд в небе над головой.

Зайдя поглубже, я увидела наверху созвездие, о котором только слышала в школе – Кассиопею. Я просто подняла голову – и вот оно, надо мной. Не знаю почему, но от этого я разозлилась еще сильнее, чем раньше. Всю мою жизнь, подумала я, мне было не до поиска созвездий. Я думала, что со мной что-то не так. А оказалось, единственное, что со мной не так – мой чертов почтовый индекс.

Тут крики и смех отвлекли мое внимание от космоса, и я поглядела туда, где Трип в конце пристани пытался утопить Луиса и Бейкера. Все хохотали, ругались и брызгали в него водой, а он плавал вокруг на своем ките, мычал мелодию из «Челюстей» и хватал всех за ноги. Я бы тоже рассмеялась, если бы не была так зла.

И если бы у меня не захватило дыхание при виде двухметрового черноволосого полубога, восставшего из воды прямо передо мной.

Ганс появился из темноты со зверским выражением лица. Проведя руками по смоляно-черным волосам, он отбросил их назад. Вода струйками скатывалась с его мощной груди, напомнив мне о том, что не мешало бы прикрыть рукой свою грудь.

Так я и стояла, со стаканом в одной руке, по пояс в кишащей акулами воде, в ожидании, какую еще лапшу Ганс собирается повесить мне на уши. Я думала, что он начнет очаровывать меня, предложит разделить последнюю надувашку или что-то в этом роде.

Но я не думала, что он немедленно протянет руки к моим сиськам.

Я собралась было врезать ему и выплеснуть в лицо остатки своей виски-колы, но вдруг почувствовала влажный палец Ганса на своем шраме от трубок – ярко-красной полосе возле правой груди. Ощутила его ладонь на недавно заживших ребрах. Почуяла, как его душа, мой давний друг, старается исцелить меня извне.