Текст книги "Прогулка по лесам"

Глава V
Магия тропы

– Так кто ты по знаку зодиака? – спросила Мэри Эллен.

– Куннилингус, – ответил Кац, с абсолютно грустным видом.

Она посмотрела на него:

– Я такого не знаю, – потом нахмурилась и сказала: – Я думала, что знаю все. Я – Лев. – Она повернулась ко мне: – А ты?

– Не знаю, – сказал я, пытаясь что-то придумать. – Некрофилия.

– Такого я тоже не знаю. Слушаете, вы что, надо мной прикалываетесь?

– Ага.

Прошло два дня. Мы разбили палатки между двух задумчивых вершин на возвышенности, называемой Индиан Грейв. Одна из них будто пыталась вспомнить что-то, другая – отчаянно высмотреть.

Мы прошли 35 км за два дня – весьма достойное расстояние, особенно для нас, – но некоторая лень и чувство разочарования, своего рода горная усталость, одолели нас. Каждый день мы делали то же, что и за день до этого, и продолжали делать это на следующий день на таких же холмах, на протяжении той же извилистой тропы, через тот же бесконечный лес. Лес был такой густой, что мы практически ничего не могли рассмотреть, а когда нам это удавалось, то мы видели лишь бесконечные холмы, опять же покрытые деревьями. К своему сожалению, я заметил, что снова воняю и голоден как собака. И конечно, не стоит забывать о радости от постоянно болтающей и удивительно тупой Мэри Эллен.

– Когда твой день рождения?

– Восьмого декабря.

– Это значит Дева.

– Нет, вообще-то это Стрелец.

– Да без разницы!

И потом резко:

– Черт, ребята, от вас так несет.

– Ну да, мы же шли.

– Вот я не потею. Никогда. Снов я тоже никогда не вижу.

– Все видят, – сказал Кац.

– А я вот нет.

– Видят все, кроме людей с крайне низким интеллектом. Это научный факт, – подытожил Кац.

Мэри Эллен выразительно посмотрела на него, затем внезапно, никому из нас специально не обращаясь, сказала:

– У тебя был сон, когда ты такой в школе, смотришь вниз и на тебе типа нет одежды? – Она аж передернулась. – Ненавижу его.

– Я думал, тебе не снятся сны, – сказал Кац.

Она уставилась на него, будто пытаясь вспомнить, где видела его раньше.

– И когда падаешь, – невозмутимо продолжила она. – Его я тоже ненавижу. Вот когда ты типа проваливаешься в дыру и тупо падаешь и падаешь. – Она опять немного передернулась и начала шумно продувать уши.

Кац смотрел на нее с легким интересом.

– Я знаю парня, который тоже так делал, и у него глаз вылетел, – сказал он.

Она взглянула на него с сомнением.

– Он прокатился через всю гостиную, и его собака съела его. Верно, Брайсон?

Я кивнул.

– Да ты все выдумываешь.

– Нет, он прокатился через гостиную, и, прежде чем кто-либо сумел что-то сделать, собака его проглотила.

Я подтвердил его слова еще одним кивком.

Она задумалась на минуту:

– И что ваш друг сделал с дырой в глазу? Он купил стеклянный глаз?

– Ну, понимаешь, его семья довольно бедная, ему пришлось просто взять мяч от пинг-понга и нарисовать на нем глаз.

– Фу, – тихо сказала Мэри Эллен.

– Я бы на твоем месте никогда больше не продувал уши.

Она опять задумалась.

– Да, может быть, ты и прав, – наконец ответила она и снова продула уши.

Однажды, когда мы с Кацем остались вдвоем, так как Мэри Эллен пошла пописать в кусты, мы успели заключить тайный договор, что завтра пройдем до места, которое называлось Дикс Грип Гэп, туда, где проходит дорога на Хайавасси, что в 17 км на север. Для начала нам надо перебраться через само ущелье (и не убиться по дороге), а потом доехать автостопом до города, где можно было поужинать и переночевать в отеле. По этому плану мы должны были просто убить Мэри Эллен и забрать ее печенье.

Итак, на следующий день мы поднимались все выше и выше, удивляя Мэри Эллен своей невероятной скоростью. Там, в вожделенном Хайавасси, нас ждал отель – чистые простыни, душ, цветной телевизор! И целая куча ресторанов. Казалось, нам не нужен был никакой иной стимул, чтобы оживить шаг. Но случилось, что Кац ослаб уже на первом часу, а ближе к обеду я тоже начал чувствовать усталость. И все же мы настойчиво продвигались вперед. Мэри Эллен шла все медленнее и медленнее. Наконец она оказалась где-то за спиной Каца и растворилась в пространстве. Это можно было назвать чудом в горах.

Так, примерно в четыре часа, измученный, перегревшийся, с ручейками пота и песка на лице, я вышел из леса к широкой автостраде номер 76. Она казалась своего рода асфальтовой рекой, бегущей среди леса. Я сразу же с радостью отметил, что дорога была широкой и имела значительный вид. Через пару километров у леса мы обнаружили съезд и полянку. Это была последняя точка, отделявшая дикую природу от цивилизации. Пока я осматривался, несколько машин уже успели проехать мимо меня.

Кац вывалился из леса через пару минут. Его волосы и взгляд выдавали в нем дикаря. Я стремительно начал толкать товарища на другую сторону дороги, несмотря на все его вопли о том, что ему надо СЕЙЧАС ЖЕ сесть. Я же упорно пытался успеть сесть в машину, прежде чем Мэри Эллен выйдет из леса и все испортит. Я не знал, как она может это сделать, но просто чувствовал, что ей это удастся.

– Ты ее видел? – спросил я у него с тревогой.

– Несколько миль назад. Она сидела на камне, сняв ботинки и потирая ноги. Она выглядела очень уставшей.

– Хорошо.

Он повалился на свой рюкзак, грязный и изнуренный. Я встал рядом на обочине дороги с выставленным вверх большим пальцем и попытался всем своим видом показать свою респектабельность и собранность. Я раздраженно цыкал на каждую проезжающую мимо машину или грузовик. Но, увы, это не срабатывало. До этого мне не приходилось стопить уже два с половиной десятка лет. Надо признать, это довольно унизительное занятие. Машины проносились мимо очень быстро, необыкновенно быстро, едва бросая взгляд на наш дикий вид поистине естественных людей.

Некоторые машины проезжали медленнее. В них всегда сидели пожилые люди: мы видели их маленькие седые головы чуть выше линии окна. Они смотрели на нас с симпатией или с таким выражением, с каким смотрят на коров в поле. Казалось, никто не остановится. Я и сам бы не остановился.

– Нас никогда не подвезут, – разочарованно заявил Кац, после того как целых 15 минут машины отказывались остановиться.

Он, конечно, был прав, но меня всегда в нем раздражало то, как он быстро сдается.

– Ты можешь попробовать быть чуточку увереннее? – сказал я.

– О’кей, я уверен, что нас никогда не повезут. Да ты взгляни на нас, – и он с отвращением понюхал свои подмышки. – Боже, я пахну как холодильник Джеффри Деймера (серийный убийца).

Существует феномен магии тропы, о котором знают и говорят все, кто занимается пешим туризмом. Когда настают самые тяжелые времена, вдруг вам необыкновенно везет, вы словно садитесь на «райский самолет». Таким самолетом для нас стал светло-голубой Pontiac TransAm, который сначала пролетел мимо, затем скрипнул тормозами и остановился в облаке пыли примерно через сотню метров у обочины дороги. Это было так далеко от того места, где мы стояли, что мы и думать не могли, что машина остановилась ради нас. Затем она резко двинулась назад, при этом половина машины ехала по обочине, а другая – по дороге, быстро и немного свирепо. Я стоял как вкопанный. За день до этого пара бывалых туристов рассказывала, что иногда на юге водители специально сворачивают к автостопщикам, чтобы повеселиться, проехав по их рюкзакам. Я решил, что это наш случай. Я уже был готов бежать в укрытие, и даже Кац начал подниматься, когда машина резко остановилась прямо рядом с нами. В клубе пыли показалась женская головка, принадлежащая молодой и весьма симпатичной особе.

– Вас подвезти, ребятки? – прокричала она.

– Да, мадам. Нам бы очень этого хотелось, – сказали мы, пытаясь внушить доверие.

С рюкзаками наперевес мы поспешили к машине и склонились к окну, из которого на нас глядела очень красивая, счастливая и очень пьяная пара. На вид им было не больше восемнадцати. При этом девушка аккуратно наполняла два пластиковых стакана виски из бутылки Wild turkey, три четверти которой уже было выпито.

– Привет, – сказала она. – Запрыгивайте.

Мы замешкались. Практически вся машина была забита вещами: чемоданами, коробками, кучей черных полиэтиленовых пакетов, одеждой и ковриками с вышивкой. Машина и сама по себе была маленькой, им самим едва хватало в ней места.

– Даррен, почему бы тебе не освободить местечко для этих джентльменов? – велела девушка и затем добавила: – Это, кстати, Даррен.

Даррен вышел, улыбнулся в знак приветствия, открыл дверь заднего сиденья и начал тупо смотреть, пока до него также не дошло, что машина полностью забита. Он был до того пьяный, что я на минуту подумал, что он сейчас уснет стоя, однако он собрался с силами и нашел какую-то веревку, которой крайне ловко примотал наши рюкзаки к крыше. Потом, несмотря на все настойчивые советы и инструкции от девушки, он разбросал по салону вещи, чем каким-то чудом сумел создать небольшую лакуну, в которую мы с Кацем и забрались, попутно всяческим образом высказывая извинения и благодарности.

Ее звали Донной, и они направлялись в место с ужасающим названием Turkey Balls Falls или «Кун Слик», или что-то типа того. Это было в пятидесяти милях отсюда, но они с радостью согласились добросить нас до Хайавасси. Даррен ехал со скоростью 200 км в час, держа один палец на руле и качая головой в такт какой-то бесконечной песне. Она же повернулась назад, чтобы поговорить с нами. Она была потрясающе красива, чарующе красива.

– Вы уж нас извините. Мы празднуем, – и она подняла свой пластиковый стакан, словно чокаясь.

– Что вы празднуете? – спросил Кац.

– Мы завтра женимся, – с гордостью сообщила она.

– Серьезно? – сказал Кац. – Поздравляем.

– Ага, Даррен сделает из меня честную женщину.

Она взлохматила своему спутнику волосы, в порыве наклонилась и поцеловала. Сначала поцелуй был просто долгий, потом стал глубоким, затем откровенно страстным. Вдобавок она опустила руки в совсем неожиданное место (во всяком случае, мы так предположили), потому что Даррен резко ударился головой о крышу и отправил нас на короткий, но захватывающий тур по встречной полосе. После она повернулась к нам с туманным и плотоядным взглядом, словно спрашивая: «Ну, кто следующий?» Как мы чуть позже подумали, оно того стоило, ведь руки у Даррена были заняты.

– Эй, давайте выпьем! – внезапно предложила она, хватая бутылку за горлышко и оглядывая пол в поисках стаканов.

– О нет, спасибо, – сказал Кац, однако по нему было видно, что ей удалось его искусить.

– Брось! – подстрекала она.

Кац поднял руку:

– Я завязал.

– Да ты что? Поздравляю. Но за это нужно выпить!

– Нет, правда.

– А что насчет тебя? – сказала она мне.

– О нет, спасибо, – ответил я. Я все равно не мог освободить свои сдавленные руки, даже если бы и хотел выпить. Мне казалось, что я выгляжу как тираннозавр.

– Ты же не в завязке?

– Ну, типа того. Решился отказаться от алкоголя из чувства солидарности на какое-то время.

Она посмотрела на нас:

– Вы, ребята, что-то вроде мормонов?

– Нет, просто туристы.

Видимо, он ее убедил. Она понимающе кивнула и сделала глоток. Затем опять заставила Даррена подпрыгнуть.

Они высадили нас у Mull’s Motel в Хайавасси. Старомодный, без изысков, явно не принадлежащий никакой из известных сетей, отель стоял на повороте дороги в центре города. Мы отчаянно их благодарили, даже пытались всучить им деньги за бензин, которые они категорически отвергли. Мы смотрели вслед их машине, вновь устремившейся с космической скоростью на оживленную автостраду. Могу поклясться, что видел, как Даррен опять ударился головой, пока они не исчезли за небольшим холмом.

Так мы остались вдвоем на запыленной парковке отеля в забытом вшивом городишке на севере Джорджии.

Слово, которое врезается в память каждому туристу на севере Джорджии – избавление. В 1974 году Джордж Дикки написал книгу с таким названием, а затем по ней был снят фильм. Как вы можете помнить, в книге четверо мужчин средних лет из Атланты попали в беду, решив на выходные отправиться на каноэ по вымышленной реке Каулоуосси (которая является пародией на реально существующую реку Чаттуга). «В каждой семье, которую я здесь встречал, как минимум один родственник сидит в тюрьме, – зловеще отмечает один из героев, подъезжая к городу. – Часть из них находится там за производство и продажу алкоголя, но большинство – за убийство. Они тут вообще ничего такого не видят в убийствах». И конечно же, все кончается тем, что их сначала обманывает, потом преследует, ловит и убивает пара сумасшедших фермеров.

Но до всех этих событий герои останавливаются в сонном, чахлом и просто некрасивом городишке, чтобы узнать дорогу. Могу предположить, что он писался с Хайавасси, потому что действие книги точно происходит в этом штате, а съемки проходили где-то в этом районе. Вдобавок известные музыканты-альбиносы, играющие на банджо в этом фильме, вроде как все еще живут в Клайтоне, который находится где-то рядом.

После публикации книга Дикки, как вы могли догадаться, вызвала в этом штате бурю недовольства. Один критик назвал ее «самым оскорбительным описанием жителей южных гор в современной литературе», что, если уж на то пошло, было преуменьшением, так как, по правде говоря, все остальные американцы всегда побаивались жителей северной Джорджии, уж за последних лет 150 я ручаюсь. Один историк XIX века охарактеризовал обитателей местных земель как «высоких, худых, мертвенно-бледных и столь же меланхолично-ленивых, как вареная треска». Другие свободно использовали эпитеты типа «развращенные», «грубые», «дикие», «отсталые», чтобы описать отчужденный и невоспитанный народ, проживающий в глубине темных лесов Джорджии и в его замшелых городишках.

Дикки сам был из Джорджии и хорошо представлял эти места. Он клялся, что описания в его книге являются чистой правдой.

Возможно, под влиянием книги, возможно, просто из-за времени суток, а может быть, лишь от того, что мы отвыкли от пребывания в маленьких селеньях, Хайавасси показался нам странным и несколько тревожащим. Примерно таким местом, где ты совсем не удивишься тому, что бензин в твою машину заливает циклоп. Мы пошли на стойку регистрации, которая была больше похожа на старую гостиную, чем на деловое место. Там мы увидели даму в возрасте с яркими белыми волосами и одетую в столь же яркое хлопковое платье, сидящую на диване у двери. Она была рада нас видеть.

– Здравствуйте, – сказал я. – Нам нужна комната.

Она улыбнулась и кивнула.

– Вообще, лучше две, если у вас есть.

Женщина опять улыбнулась и кивнула. Я ждал, что она встанет, но она не двинулась с места.

– На сегодня, – настойчиво пояснил я. – У вас есть свободные номера?

Ее улыбка стала еще шире, она схватила меня за руку и крепко вцепилась в нее, да так, что я почувствовал холод ее костлявых рук. Она просто смотрела на меня жадно и пристально, будто думала или, скорее, надеялась, что я швырну свою палку, чтобы она ее поймала.

– Скажи ей, что мы из Реального Мира, – прошептал мне на ухо Кац.

В эту секунду дверь раскрылась и в залу, вытирая руки о передник, вошла еще одна женщина с седыми волосами.

– С ней говорить бессмысленно, – сказала она вполне дружелюбно. – Она ничего не знает, ничего не говорит. Мама, отпусти мужчине руку. – Мама улыбнулась. – Мама, отпусти мужчине руку.

Моя рука была освобождена, и мы заселились в два номера. Мы взяли ключи и договорились встретиться через полчаса. Моя комната выглядела примитивно и потрепанно: ожоги от сигарет были на всех мыслимых и немыслимых поверхностях, включая дверные косяки и туалетное сиденье; пятна на обоях и потолке рисовали в уме картину отчаянной смертельной схватки с участием большого количества кофе, но она показалась мне настоящим раем. Я позвонил Кацу и узнал, что его номер был еще хуже. Мы были безумно счастливы.

Мы приняли душ, надели самую чистую одежду, что смогли найти, и нетерпеливо направились к популярному соседнему ресторанчику под названием «Горный ресторан Джорджии». Парковка перед ним была заставлена грузовиками, а сам ресторан наполнен крупными мужчинами в бейсболках. У меня возникло чувство, что если бы я крикнул: «Братан, тебе тут звонят», то привстали бы все и сразу. Не скажу, что еда в этом ресторанчике была настолько вкусной, что определенно стоила посещения. Она была не лучшей даже по меркам Хайавасси, однако она точно имела разумную цену. За 5,5 долларов каждый из нас получил, как они это называют, «мясо и 3» (цифра три означала количество овощей), а также салат и десерт. Я взял курицу, фасоль, жареный картофель, и то, что в меню значилось как «брюква». До этого я никогда ее не ел и не уверен, что попробую когда-либо еще. Мы ели шумно, с удовольствием, и много раз просили добавки чая со льдом. Конечно, ключевым моментом пиршества стал десерт. В походе все мечтают о чем-то вкусном, обычно о сладком. Меня, например, поддерживала мысль о гигантском куске пирога. Его образ буквально завладел моим сознанием, и когда официантка подошла взять заказ, я с умоляющим взглядом, держа ее за руку, попросил принести самый большой кусок, который она могла бы отрезать, без риска быть уволенной. Она принесла мне громадный, липкий треугольник ярко-желтого лимонного пирога. Это был памятник всей пищевой технологии! Достаточно желтый для того, чтобы у вас разболелась голова, и достаточно сладкий, чтобы у вас закатились глаза – короче, все, что вы бы хотели получить от пирога при условии, что вкус и качество не входили в ваши требования. Как только я набросился на него, Кац нарушил долгое молчание, сказав с какой-то странной нервозностью:

– Знаешь, что я не могу перестать делать? Я не могу перестать всматриваться, не вошла ли сюда Мэри Эллен.

Я остановил полную блестящей и тягучей начинки вилку на полпути ко рту, взглянул на него и сперва не поверил своим глазам: его тарелка с десертом уже была пуста.

– Ты же не собираешься сказать, что скучаешь по ней, Стивен? – холодно спросил я, поднося пирог ко рту.

– Нет, – раздраженно ответил он, не оценив шутку. Он бессильно пытался отыскать слова, чтобы описать все свои смешанные чувства. – Мы же ее вроде как, сам знаешь, бросили, – наконец выпалил он.

Я задумался над таким обвинением.

– Вообще-то мы не вроде как бросили. Мы ее просто бросили. – Я совсем не разделял его чувств. – Ну и?

– Я просто как-то неловко себя чувствую… как-то неловко себя чувствую из-за того, что мы оставили ее одну в лесу. – И он скрестил руки, будто говоря: «Вот, я все сказал».

Я отложил вилку и задумался над его словами.

– Она сама пришла в лес одна, – сказал я. – Вообще-то мы не несем за нее ответственности, ты же понимаешь. То есть мы же не нанимались за ней следить.

Пока я это говорил, к своему ужасу, сам начал осознавать, что он прав. Мы бросили ее, оставили наедине с волками и медведями, им на потеху. Я был настолько поглощен своей дикой жаждой еды и нормальной кровати, что даже не успел задуматься о том, что ей может сулить наш внезапный уход. А сулил он, как вы понимаете, ночь в одиночестве среди шелестящих листьями деревьев, темноту и постоянное желание прислушиваться, не скрипнет ли где веточка или палка под тяжелой ногой или лапой. Я бы никому такого не пожелал. Мой взгляд упал на пирог, и я понял, что больше не хочу его.

– Может, она нашла кого-то, с кем можно было продолжить путь? – неубедительно предположил я.

– Ты сегодня кого-нибудь видел?

Он был прав. За весь день мы не встретили ни души.

– Она, наверное, все еще идет, – сказал Кац неожиданно возбужденно, – недоумевая, куда мы, черт возьми, пропали.

– Ой, перестань, – практически взмолился я, встревоженно отодвинув пирог еще на полдюйма.

Он сочувствующе кивнул, а после изменил выражение лица на удивительно обвинительное, будто всем своим видом говорил мне: «Если она умрет, это будет на твоей совести». Он был прав, ведь это был мой план. Моя вина.

Затем он наклонился ко мне и совершенно другим голосом спросил:

– Ты ведь не собираешься доедать свой пирог, могу я его взять?

Утром мы позавтракали в Hardee’s, который обнаружили через дорогу от нашего отеля, и поехали на такси до поворота на тропу. Мы больше не говорили о Мэри Эллен, да и вообще ни о чем не разговаривали. Одна мысль о возвращении в лес после городского комфорта отбивала всякое желание говорить. Нам сразу же предстоял крутой подъем, поэтому мы начали медленно, почти робко. Я всегда ужасно себя чувствую в первый день похода после перерыва. Впрочем, Кац ужасно себя чувствует каждый день. Все наши восстановленные городом силы куда-то улетучились прямо на первых шагах. Уже через пару минут мне показалось, что мы и не сходили с тропы. Вообще-то было даже хуже, ведь обычно мне не приходилось карабкаться вверх с желудком, забитым жирным завтраком из Hardee’s», который при первой же возможности просился наружу.

Мы уже полчаса как шли, когда встретили другого туриста – мужчину спортивного вида, который шел нам навстречу. Мы поинтересовались, не видел ли он девушку по имени Мэри Эллен в красной куртке с довольно громким голосом.

На его лице мелькнула тень осознания:

– Я не хочу показаться грубым, но та девушка, о которой вы говорите, не имеет привычки часто делать так? – Он зажал нос и издал пару ужасных звуков.

Мы активно закивали.

– Да, я переночевал с ней и парой парней вчера у Plumorchard Gap Shelter. – Он внимательно нас осмотрел и с сомнением спросил:

– Она ваша подруга?

– Нет, что вы, – ответили мы, открещиваясь от нее, как поступил бы любой разумный человек на нашем месте. – Она вроде как прицепилась к нам на пару дней.

Он понимающе кивнул и улыбнулся:

– Тот еще фрукт, неправда ли?

Мы улыбнулись в ответ.

– Все было настолько плохо? – спросил я.

На его лице отразилось выражение искренней боли. Затем, сопоставив все, он неожиданно сказал:

– Вы, должно быть, те самые ребята, о которых она рассказывала.

– Правда? – удивился Кац. – Что именно она рассказывала?

– Да ничего, – ответил он, подавляя улыбку, которая вынудила нас снова его спросить:

– Так что она рассказывала?

– Ничего, ничего. – Он продолжал улыбаться.

– Да что такое?

Он немного замялся.

– Так и быть. Она назвала вас парой толстых слабаков, которые ничего не смыслят в походах, и что она устала весь путь тащить вас на себе.

– Что она сказала? – в шоке переспросил Кац.

– Вообще, мне кажется, она использовала слово «ссыкло».

– Она назвала нас ссыклом? – сказал Кац. – Теперь я ее точно убью.

– Думаю, вы с легкостью найдете людей, которые помогут вам ее удержать, – отрешенно промолвил наш собеседник, вглядываясь в небо, и добавил: – Говорят, будет снег.

Я издал звук полный боли. Это было последнее, чего мы хотели.

– Правда? Сильный?

Он кивнул:

– Сантиметров 12–16. Чем выше в горы, тем больше снега. – Он приподнял брови, разделяя мои опасения. – Снег – это не просто препятствие, это реальная опасность.

Он выдержал паузу, чтобы мы смогли оценить все наши радужные перспективы, а после сказал:

– Стоит поторопиться.

Я понимающе кивнул. Ради этого мы и были снова в горах. Я посмотрел ему вслед, повернулся и увидел, как Кац мотает головой.

– Как она могла? После всего, что мы для нее сделали? – потом он заметил на себе мой взгляд и надломленным голосом спросил: – Что? – и еще более надрывно: – Что?

– Никогда, слышишь, никогда больше не мешай мне наслаждаться моим пирогом. Ты понял?

Он вздрогнул.

– Ага, договорились. Черт возьми! – И он медленно потащился дальше, ворча себе под нос.

Через два дня мы узнали, что Мэри Эллен выбралась из леса с полностью сбитыми ногами, попытавшись преодолеть 56 км за два дня. Это была плохая идея.