Текст книги "P.S. Твоя первая. Хроника первой любви"

Глава 26. Потерянная жизнь

Проснулась я от того, что кто-то гладит меня по волосам. По прикосновениям догадалась, что заботливая рука принадлежит Саше. Открывать глаза не хотелось, ведь так редко доводится получать от него скудные порции ласки. Я решила продлить этот момент, пока в голове не возникли страшные эпизоды… Оценить ситуацию теперь придется по-новому: трезвым, холодным, расчетливым взглядом. Под прицелом здравого рассудка она выглядит гораздо хуже, чем вчера. Во рту собралась горечь, на глазах выступили слезы, и я почувствовала, как болезненно ноет тело от многочисленных ударов и ушибов. Справиться с эмоциями, предательски подступившими в самый неподходящий момент, не удалось, и я зарыдала, не открывая глаз.

Саша крепко обнял меня и прижал к себе. Ни слова не говоря, поцеловал в плечо. Его губы оказались настолько жаркими, что тепло оставалось и после прикосновения. Вдруг я поняла: он уже в курсе, что произошло минувшей ночью. Я приоткрыла глаза и уставилась в одну точку перед собой.

– Прости меня, пожалуйста, – прошептал Саша, и в его голосе послышалось сожаление о случившемся.

– За что? – всхлипывая, тихо спросила я.

– За то, что оставил тебя одну и не смог защитить… – он ненадолго замолчал. – Обещаю, больше никогда тебя не оставлю.

– Поздно пить «Боржоми», когда почки отказали, – ответила я на его обещание. Не представляю, как в морально отравленном состоянии я могла иронизировать.

– Полина, пожалуйста, не говори так. Мне больно…

– Это мне должно быть больно, а не тебе. Хорошо погулял вчера? – спросила я и, повернувшись к нему, уставилась в его наглые глаза, которые сегодня были нереально голубыми. Взглянув на меня, он ужаснулся, но ничего не сказал. Мы долго смотрели друг на друга, пока он не произнес:

– Ты не поверишь, но я не гулял… – он не стал комментировать мой внешний вид, который оставлял желать лучшего.

– Чем же ты занимался, пока меня…

– Нет, пожалуйста, не произноси это вслух! – перебил меня Саша, и на его лице появилось мучительное выражение.

– Не переживай, все самое страшное пережито.

– Ты думаешь? – тупо спросил он.

– Как видишь, я жива и здорова, руки и ноги на месте и даже целы, – во мне проснулись гнев и агрессия. Как говорят врачи, подобное поведение – совершенно естественные последствия после перенесенного стресса. Нужно держать себя в руках, но это требует нереальных усилий.

– Кстати, отличная фраза, – неожиданно отметил Саша.

– Какая?

– «Все самое страшное пережито».

– Так и есть. Теперь мне останется всего лишь как-то выкарабкаться из тяжелейшего психоза, тогда и вовсе все будет замечательно! – презрительно оценила я свое состояние и почувствовала, что нервы начинают не на шутку сдавать. – Знаешь, Ницше говорил: «То, что нас не убивает, делает сильнее». Интересно, после какого события он выдал столь сильное и ценное замечание?

– Не знаю, – пролепетал Саша, странно на меня поглядывая. Очевидно, его напугало мое поведение.

– Не сомневалась, что ты не знаешь! Не забудь как-нибудь на досуге выяснить столь важную инфу, потом расскажешь. Так что ты делал вчерашним вечером? – я резко перевела тему.

Саша ошалело уставился на меня, поражаясь смене моего настроения.

– После нашего разговора я пошел домой. Поел, принял душ. Хотел посмотреть фильм, который давно ждал. Но понял, что никакого настроения. Из-за ссоры с тобой сильно расстроился … – начал он повествование. – Попросил у матери денег, купил пузырь водки и пошел на речку. Тупо сидел на берегу и квасил. Прямо из горла…

– Фу, какая гадость! – я сморщилась, представив водку на запах и вкус. – Надо же, какое совпадение! А я вчера тупо квасила вино и тоже из горла.

– И ты расстроилась? – наивно, словно ребенок, поинтересовался Саша.

– Знаешь, дорогой, я постоянно из-за тебя расстраиваюсь! Ты всю мою кровь выпил, кровопийца! И видишь, что из этого вышло? Только посмотри на мое лицо! – я нащупала синяк под глазом и завыла от боли.

– Ты считаешь, это я во всем виноват?

– Никто не виноват! – я не заметила, как повысила голос. – Просто так сложились звезды, и мне немножко не повезло! – с сарказмом произнесла я. – Хочешь скажу, где все произошло?

– Во дворе? – попытался он догадаться.

– Почти угадал! В твоем собственном подъезде!

Саша не поверил своим ушам. Он молчал, а потом выдавил из себя:

– Этого не может быть…

– Еще как может!

Он вскочил с кровати и, сжав кулаки, прошипел:

– Я убью эту мразь! Уничтожу! Задушу собственными руками! Кто это был?

Мне совсем не до смеха, но все же я громко захохотала. Видимо, истерическое.

– Если бы я только знала, сама придушила бы эту гниду! – мое лицо исказилось злобой. – Саша, у меня был шок. Я не помню, как он выглядел.

Он нервно заходил по комнате, обдумывая план мести. Вдруг резко остановился напротив меня и, щелкнув пальцами, заявил:

– О! У меня появилась отличная идея! Ты хочешь наказать этого подонка?

– Конечно, хочу! Что за идиотские вопросы?

– Короче, сегодня вечером, ближе к ночи, мы выйдем во двор. Оденешься в то же самое, в чем была вчера, и пойдешь тем же маршрутом. Ты помнишь, какой дорогой шла? – поинтересовался Саша.

– Помню, – кивнула я, не понимая, к чему он клонит. – И что дальше?

– Ну, ты будешь приманкой, а я буду поблизости с битой в руках. Вдруг нам повезет, и он снова выйдет на охоту. Тут мы его и отловим. И тогда он пожалеет, что родился на свет.

Едва до меня дошел смысл его «гениального» плана, я разбушевалась.

– Ты что, совсем обалдел?! – выпалила я и вдруг разревелась.

– Полина, ты чего? – Саша застыл на месте, а я продолжала реветь. – Я что-то не так сказал? Надо же поймать ублюдка!

– Не таким же способом! Ты представляешь, что я вчера пережила? Этого мне хватило выше крыши! – проговорила я сквозь слезы.

– Пытаюсь представить, но… не могу.

– Хотя бы честно признался, – злорадно сказала я и села на кровати. – Подай мне одежду.

– Куда ты собралась? – растерялся он.

– Домой.

– Может, останешься? – с надеждой в глазах предложил Саша.

– Нет. Я все-таки пойду. Буду зализывать раны.

Саша посмотрел на меня странным взглядом, но понял, что со мной лучше не спорить, и молча принес одежду. Перед моим уходом он порывался проводить меня, но я категорично отказалась: в службе сопровождения сегодня ничуть не нуждаюсь. Переминаясь с ноги на ногу, он еще раз извинился, что все так ужасно вышло, и я отправилась восвояси.

Когда я попала домой, на кухонном столе меня ждала записка, из которой стало известно, что мама снова уехала на вахту и целый месяц ее не будет дома. Что ж, эта новость мне только на руку: хотя бы не придется отвечать на бестолковые вопросы и слушать непрекращающиеся упреки, что она родила непутевую дочь. Я очень люблю маму, и между нами все было хорошо. Но как только мне исполнилось шестнадцать, наши отношения испортились. Видимо, переходный возраст, затянувшийся на годы, дает о себе знать. Когда же мирная жизнь будет восстановлена, не знает ни одна живая душа.

Неделю я была недоступна для общества: на звонки не отвечала, дверь никому не открывала, в универе не появлялась. Все семь дней была предоставлена исключительно самой себе. Я снова и снова переживала в мыслях скверную ночь, и мне казалось, что я выплакала все запасы слез, накопленные в организме. Однако каждый раз открывались новые, неизведанные источники, и горе мое не знало границ. По вечерам, боясь, что кто-то нарушит одиночество, сидела в полной темноте. Собрав в кучу все депрессивные диски, небрежно разбросанные по квартире, я неоднократно прослушала их, что окончательно усугубило мою личную трагедию. По ночам меня преследовали кошмары, и я просыпалась в холодном поту.

Да, изнасилование – серьезная душевная травма, пережить которую, принять и отпустить не так-то просто, как кажется на первый взгляд. Неоднократно прокручивая в голове страшный эпизод, я пришла к выводу, что на психику давит не столько сам факт контакта с незнакомым мужчиной, сколько его желание унизить жертву. Вероятно, подобным способом он пытается освободиться от закостенелых комплексов и чувства неполноценности. Я много думала об этом, и больше всего меня потрясло, что я не просто анализировала ситуацию, а пыталась понять мотивацию подонка.

Неизвестно, сколько бы продолжались депрессия и затворнический образ жизни, если бы в одно далеко не прекрасное утро я не проснулась от ощущения того, что лежу в собственной крови.

– Господи, только не это! – прошептала я, увидев, как пятно алой крови расплывается на простыне.

В висках застучало, и появилась жуткая боль, как только я поняла, что случилось то страшное, чего опасалась больше всего: у меня открылось кровотечение. Первая же возникшая мысль сообщила о том, что я могу потерять ребенка, которого так сильно ждала и который мне дороже жизни… Каждый день я считала, сколько ношу его под сердцем… Как никогда, пожалела, что рядом никого нет. Я потянулась к телефонному аппарату, стоявшему возле кровати, и вызвала скорую. Сообразив, что надо позвать Сашу и немедленно, набрала по памяти номер Ники, моля про себя только об одном: пусть она снимет трубку. Ника частенько разъезжала по ночным клубам, так что дозвониться до нее раньше четырех считалось нереальным чудом. Видимо, я все-таки не столь грешна, и небеса откликнулись на мою просьбу.

– Ника, – едва я назвала ее имя, меня пронзила жгучая боль.

– Полина? Ты?

– Да. Пожалуйста, передай, Саше, чтобы срочно бежал ко мне… – выговорила я, превозмогая болевые симптомы.

– Что случилось?! – испуганно спросила она, прислушавшись к моему голосу.

– Похоже, я потеряла ребенка. Кровь льет, как из ведра… Я вызвала скорую, – мой голос сорвался.

– Боже! – воскликнула она. – Хорошо, мигом лечу к нему! Если скорая приедет раньше, пусть подождут! – проговорила Ника, и я услышала в трубке короткие гудки.

Саша примчался раньше, чем приехала карета скорой помощи. Он появился такой бледный, словно на его лицо наложили грим из мела. Едва он прошел за порог, как бросился ко мне с расспросами:

– Что случилось, Полина? Ты в порядке? Куда пропала? Я звонил тебе каждый день. Почему не отвечала на звонки? Я себе места не находил! Нельзя так обращаться с живыми людьми!

– Послушай, все вопросы потом. Помоги мне! Похоже, я теряю нашего малыша… Господи, пошли силы вынести этот кошмар! За что мне только выпало такое наказание?!

Саша не успел ответить на мой риторический вопрос. Хотя ответить-то на него и нечего. От количества потерянной крови у меня потемнело в глазах, голова закружилась, и привиделись стремительно перемещающиеся звезды. В квартире, как назло, раздался протяжный звонок. Саша подхватил меня на крепкие руки и отнес до кровати, только после этого открыл врачам дверь.

Я не помню, как оказалась в больнице. Первое и единственное, что меня волновало, когда я очнулась: поехал ли любимый со мной?

– А где Саша? – проговорила я, едва шевеля губами.

– Ждет в приемной, – ответила медсестра в зеленом костюме, стоявшая рядом.

– Он ведь любит меня, правда? – спросила я в полубессознательном состоянии.

– Конечно, любит, – улыбнувшись, ответила она.

Вдруг я почувствовала, что лежу на чем-то прохладном и жестком. Повертев головой, разглядела, что вокруг столпились люди, облаченные в белые халаты. Я хотела сообщить им что-то важное, но внезапно ощутила в ротовой полости горькую субстанцию. Выразить мысль мне так и не удалось, потому что окончательно потеряла сознание.

Поразительно, но я попала в сказочный, дивный мир. Все вокруг искрилось волшебным и красочным светом, а я неслась на огромной резиновой сардельке насыщенного розового цвета, вцепившись в нее руками, по изумительным рельсам. Чем-то они походили на железную дорогу, но возникло ощущение, что я пребываю в состоянии невесомости. Это было замкнутое пространство, напоминающее то ли иллюзион, то ли бесконечный разноцветный лабиринт. Необычные двери расползались в стороны, словно картинка в калейдоскопе, и не переставали удивлять вновь возникающими мозаиками из цветного переливающегося стекла. На странном и забавном транспорте я летела только вперед.

Неизвестно, сколько бы продолжалось невероятное путешествие по бескрайнему лабиринту, если бы внезапно не зажегся ослепительно белый и яркий свет. Сама того не ожидая, я увидела себя то ли со стороны, то ли откуда-то сверху, лежащую на больничной кушетке с закрытыми глазами, а вокруг суетились врачи. Потерявшее силы тело не шевелилось, и мне показалось, что я умерла: непередаваемое, ни разу не испытываемое чувство. И я не знала, как на него реагировать. Пожалуй, стоит понаблюдать, как будут развиваться события.

– Кислородную маску! – потребовал доктор, и врачи бросились выполнять его требование.

Странно, и чего они суетятся? Я прекрасно себя чувствую! Мне стало спокойно, когда я поняла, что сознание не прекращает мыслительную деятельность.

– Да уж, операция не из легких, – сказал доктор, снимая перчатки. – Бедная девочка! Надеюсь, все обойдется и неприятных последствий в будущем не предвидится.

– Вы намекаете на то, что ей сложно будет забеременеть? – спросил молодой ассистент и замер в ожидании ответа.

– Не исключено, – коротко проронил доктор.

– Это печально. Очень. По-моему, любая девушка мечтает родить ребенка. Особенно от любимого человека, – грустно произнес ассистент. – Интересно, она знала, что носила под сердцем двойню?

– Вряд ли. Срок слишком маленький, – констатировал доктор и, взглянув на помощника, улыбнулся. – А ты, оказывается, романтик. Тебе бы стихи писать!

Врачи засмеялись.

– Ладно, шутки в сторону. Пора отправлять девушку в палату.

Меня ловко переложили на носилки и выкатили из операционной.

– Как думаете, стоит говорить ей, что она потеряла не одного ребенка, а двух? – поинтересовался молодой человек, пока они везли меня по длинному больничному коридору.

– С человеческой точки зрения, лучше бы, конечно, промолчать. У нее и без того будет тяжелая душевная травма, когда узнает о потере… – доктор задумался. – Но как врачи, давшие клятву Гиппократа, мы обязаны говорить правду и только правду, какой бы печальной она ни была. Всегда помни об этом.

Меня довезли до моей будущей кровати на ближайшие недели. Отпустив ассистента, доктор слегка потормошил меня за плечо:

– Полина, девочка, время приходить в себя. Давай, солнышко, перекладывай ножку на кровать…

Еще толком ничего не соображая, я покорно следовала указаниям врача, который оказался настолько любезным, что не только лично доставил меня до палаты, но и сопровождал до тех пор, пока я окончательно не пришла в чувство. Стоило мне приоткрыть глаза, он немедленно поинтересовался:

– Чего ты желаешь, Полина?

– Бутылку пива, сигарету и в Гостиный двор, – едва я договорила, как врачи вместе с пациентами, лежащими в палате, покатились со смеху. Когда приступ веселья немного поутих, доктор прокомментировал мои слова:

– Вот она, великая сила подсознания! Все-таки прав старый добрый дядюшка Фрейд! – и поднял вверх указательный палец. Позже пригласил молоденькую медсестру, чтобы в ближайшие пару часов она разговаривала со мной и не позволила уснуть, пока я отхожу от наркоза, и покинул палату. Разум немного прояснился, и прозвучал мой первый вопрос после операции:

– Скажите, я потеряла ребенка?

Медсестра замешкалась, не зная, что лучше ответить, но, собравшись с мыслями, произнесла:

– Полина, сейчас нельзя волноваться. Тебе нужен покой. Это полезно для восстановления здоровья.

– Пожалуйста, не томите. Я хочу услышать правду, какой бы горькой она ни была. Я потеряла ребенка?

Ответить что-либо девушка не успела: в палате снова появился доктор. Он не спеша подошел к моей кровати, присел на корточки и, взяв мою руку в свою, медленно проговорил:

– Не хочется тебя огорчать и расстраивать, но, к сожалению, от нас не зависело ровным счетом ничего. Когда ты поступила в больницу, ребенок был уже мертвый. Беременность оказалась замерзшей. И я вынужден сообщить еще одну печальную новость… ты носила двойню…

Первым делом я подумала, что ослышалась, и попросила врача повторить сказанное. Он повторил, и сомнений не осталось: в моем организме родилась не одна новая жизнь, а чудесным образом созревали две… Однако появиться на свет им не суждено, как бы я ни просила Бога…

Иногда, именно в такие моменты, люди теряют веру. Новость шокировала меня. Не в силах произнести хотя бы слово я смотрела на доктора, проводившего операцию по спасению моей жизни. Глаза мгновенно наполнились слезами, и по щеке скатилась первая соленая капля. Облизнув ее с верхней губы, я выдернула руку из теплой мужской ладони и отвернулась к окну.

На улице шел мокрый снег с дождем, и мрачная погода лишь усилила эмоциональное потрясение. Вся жизнь пронеслась перед мысленным взором. Как-то грустно все получается. И уж точно несправедливо. Не понимаю, в чем я так сильно провинилась перед Всевышним, что он посылает испытания одно за другим. И чем дальше, тем страшнее. Пожалуй, для моего возраста происходящие события – откровенный перебор. Хотя беда никогда не приходит одна. Спасает лишь надежда, что когда-нибудь тяжелый период все же закончится, и меня ждет счастливое будущее. Жизнь – полосатая штука. Что бы ни случилось, надо всегда помнить об этом и верить в лучшее. А сейчас единственное, что остается – стиснуть зубы, собрать железную волю в кулак и, благодаря внутренней силе, явно дарованной мне свыше, пережить все случившиеся трагедии.

Глава 27. Ценой утраты

Первым, кто приехал в больницу навестить меня, оказался Руслан. После совместного отдыха в санатории мы стали близкими друзьями, и как-то незаметно, тихой сапой он превратился в моего ухажера. Летом мы частенько выбирались на природу за город, посещали кинопремьеры, а иногда просто гуляли по набережной реки Белой, однако ничего серьезного за этим не последовало. Руслан старше меня на одиннадцать лет, но это не мешало находить общие темы для разговора. В силу своего возраста он старался произвести впечатление галантного и достойного человека. Впрочем, он такой и есть. Самое главное, в какой-то момент стало очевидно, что он не просто видит во мне хорошего и преданного друга… он любит меня.

Руслан посетил меня на следующий день после операции. Я спустилась в приемную, и он предстал передо мной во всей красе: а как же иначе, все-таки перспективный бизнесмен! Мужчина держал в руках огромный букет алых роз и пакет со всякими полезными вкусностями. Он выглядел, как настоящий кавалер, и я не сдержала улыбку, хотя на душе совсем не радостно.

– Это тебе, – он скромно протянул букет, когда я подошла.

– Спасибо, – прошептала я и уткнулась в бутоны. – Все так необычно…

– Что именно? – забеспокоился мужчина.

– Необычно получить цветы в лечебном учреждении. И потому еще приятнее. Ты молодец! – похвалила я Руслана, хотя прекрасно помню: получать комплименты он не привык и всегда стесняется в такие моменты.

– Люблю удивлять, – как всегда отшутился он.

– Не сомневаюсь. Но, прежде всего, ты удивил своим появлением. Кто тебе нашептал, что меня положили в больницу?

– Подруга твоя позвонила, – улыбнулся Руслан.

– И как я сразу не догадалась, что только Кирка на это способна! – засмеялась я, вспомнив, что утром звонила подруге и в мельчайших подробностях рассказала о последних событиях моей жизни, и поцеловала Руслана в щеку. – Спасибо, что приехал.

В приемной руководство больницы организовало нечто, похожее на кафешку: расставили несколько столов и стульев из красного пластика. Что же, и это хорошо! За небольшим прилавком грозная тетка продавала пирожки и прочую домашнюю выпечку.

– Хочешь перекусить? – поинтересовался Руслан.

– Не думаю, что эти пирожки вкуснее того, что подают в столовой, но очень хочется надеяться на чудо! – недовольно проговорила я, присаживаясь за столик. Рассчитавшись за выпечку, он присел напротив и с добрейшей улыбкой на лице наблюдал, как я уплетаю пирожки, оказавшиеся на редкость вкусными.

Руслану крайне интересно, что со мной произошло и как я попала в больницу, но терпеливо ждал, когда я закончу поглощать выпечку и сама все расскажу. Он знал, что я люблю некоего молодого человека по имени Саша, но никогда не сталкивался с ним и не представлял, как далеко я зашла в своих чувствах к нему. Он не подозревал о глубине моего морального падения из-за первой и незабываемой любви. Я не стала рассказывать о том, как жестоко надо мной надругались, но поведала, что потеряла двойняшек. Руслан выразил искренние соболезнования и долго сомневался, прежде чем решился осторожно спросить:

– Извини, Полина, но… как так получилось, что ты потеряла… ну, ты меня понимаешь…

– Я… упала с лестницы, – на ходу сочинила я. Больно и неприятно говорить правду…

– Ничего себе! – его глаза увеличились. – Как это ты умудрилась?

– Порой в жизни случаются такие огорчения… – грустно произнесла я, и на меня снова накатил приступ депрессии, по щекам побежали слезы. Возникло желание остаться одной. Я поблагодарила Руслана, что навестил меня, и, принеся извинения за резкую перемену в настроении, вернулась в палату.

Забравшись на больничную кровать, я накрылась одеялом с головой, чтобы никто не видел, как в мою душу пробирается червь тоски и обиды на весь окружающий мир. Больше всего мне хочется, чтобы поскорее прошло время: все неприятности останутся позади. Свежие воспоминания оставят в покое и будут казаться лишь едва заметным, призрачным отпечатком пальцев на грязном зеркале, отражающим мою жизнь. В крайнем случае можно наложить на себя руки и переместиться в иное измерение: во мне твердо живет вера, что после смерти человеку не придется страдать.

Мысли, посещающие голову, тяготили. Хотелось как можно скорее освободиться от них, провалившись в сон. Но стоило вступить в царство Морфея, как холодные и склизкие щупальца кошмаров сдавливали горло, из-за чего становилось трудно дышать, и я с криком просыпалась.

Каждое пробуждение навевало в памяти то, от чего с таким трудом я пыталась убежать. Может, было бы гораздо проще, если хватило бы сил просто пережить и принять случившиеся трагедии, но это кажется легко только на словах. Стоило мысленно дойти до середины определенной ситуации, как происходило отторжение случившегося, и я искала любой повод, чтобы переключиться на что угодно, лишь бы зацепиться за новую мысль и хоть немного отдохнуть. Однако события, которые больше всего на свете хотелось забыть, возвращались снова и снова.

С каждым днем кошмары становились все изощреннее, и после нескольких неудачных путешествий в королевство снов мне прописали сильнодействующие таблетки, после которых не снилось вообще ничего. Я погружалась в удивительный мир абсолютного покоя, откуда не хотелось возвращаться, но приходилось, поскольку большая часть моей жизни проходит в жестокой человеческой реальности.

Появление Саши в больнице оказалось еще большей неожиданностью, чем приезд Руслана. Когда медсестра сообщила, что меня ждут внизу, мне и в голову не пришло, кого я увижу. Саша приехал не один, а с младшей сестренкой. Увидев их с улыбками на лицах, я не выразила радости встречи. Они как-то сникли, но не стали меня упрекать, попытавшись понять, что может чувствовать человек в моей ситуации. Саша следил за моим блуждающим взглядом и пытался развеселить дурацкими шутками, но мне совсем не смешно. Сообразив, что вечер смеха не состоится, он нервно спросил:

– Ты… потеряла ребенка?

Я подняла вверх правую руку и двумя пальцами, указательным и средним, показала жест «виктория». Саша уставился на мою руку, перевел взгляд с пальцев на меня и обратно и выдавил из себя:

– Ты хочешь сказать, что была… двойня?!

Я лишь кивнула, криво усмехнувшись от абсурда ситуации. Прекрасно помню, как он рассказывал, что мечтает, чтобы у него родились двойняшки, когда повзрослеет и заведет семью.

– Это полная жесть. Просто невероятно! – пробормотал он.

– Что именно тебе кажется столь невероятным? – вяло спросила я.

– Все! Все, что с тобой происходит. Это уму непостижимо… – растерялся Саша.

– Не поверишь, и мне так кажется, – обреченно сказала я. – Не представляю, что меня ждет дальше. Может, грузовик переедет?

– Глупости не говори!

– Почему же глупости? По теории вероятности подобная ситуация вполне допустима. Хотя, знаешь, если это и произойдет, мне все равно, – равнодушным тоном проговорила я и, широко зевнув, сунула руки в карманы халата.

Саша молчал, не зная, что ответить.

– Полина, мама тебе пирожков напекла. Вот, возьми, – сестренка, воспользовавшись паузой в разговоре, который совсем не клеился, протянула пакет с горячими пирожками.

– Спасибо. Пирожки явно помогут мне пережить горечь утраты, – съязвила я, принимая домашнюю выпечку.

– Почему ты говоришь такие жестокие вещи, Полина? – обиженным тоном спросил Саша. – Родители очень переживают за тебя…

– Мне хреново, понимаешь?! – вдруг сорвалась я на крик. – Хотя откуда тебе понять, что единственное, чего я искренне желала, родить от тебя ребенка! А теперь неожиданно выяснилось, что я носила двух! Ты даже представить себе не можешь, какая это редкость. Такой шанс выпадает один на тысячу!

Саша стоял и лишь хлопал ресницами.

– Теперь уже ничего не вернешь… – поведал он о суровой реальности.

– Спасибо, что просветил! Вашими молитвами!

Саша не стал пререкаться со мной. Он дождался, пока я немного успокоюсь, и поинтересовался:

– Когда тебя выпишут?

– Если все будет хорошо, через неделю могу смело отправляться домой.

– Не возражаешь, если я приеду за тобой?

– Не стоит лишний раз утруждать себя, – процедила я сквозь зубы. Жаль, что гордость просыпается в самых неподходящих ситуациях.

– Я все равно приеду и заберу тебя, – Саша настоял на своем. Странно, но временами ему нравится проявлять твердость характера.

Еще немного потоптавшись в приемной, они поехали домой, а я поднялась в палату коротать одиночество и зализывать душевные раны.

Через неделю после обеда меня выписали. Саша приехал за мной, как и обещал. Приятно встретить любимого возле больницы, но виду я не подала. Он поймал такси, и меня доставили до самого дома. Я поблагодарила его за то, что избавил меня от жуткой поездки в общественном транспорте, и покинула автомобиль.

Не успела я переступить порог, зазвонил телефон. На лице расплылась улыбка, это был Руслан. Он с нетерпением ждал моего возвращения в мир здоровых людей. Поздравив меня с выпиской, пригласил в ресторан на ужин. Я знала, что пока лежала в больнице, он волновался за меня. Кроме того, он стал мне довольно близким человеком, и я согласилась.

Мы договорились, что в семь вечера за мной приедет машина и доставит до Гостиного двора, где в половину восьмого на главном входе и будет поджидать Руслан. Идея мне понравилась. Очевидно, друг готовит какой-то сюрприз, но что именно остается только догадываться.

Когда водитель приехал, я была уже готова. Я надела скромное платье серого цвета и черные лаковые сапожки-чулки. Волосы собрала в тугой пучок и нанесла легкий макияж. Оставшись довольной отражением в зеркале, я спустилась к подъезду, где меня поджидал белый автомобиль. Мы долетели до Гостинки за полчаса, так что все идет по плану. Я полезла в кошелек, чтобы расплатиться с водителем, но выяснилось, что поездка уже оплачена.

Когда я подошла к главному входу, Руслана на месте не оказалось, что меня откровенно смутило. Я зашла внутрь, но и там его не обнаружила. Я занервничала, не понимая, что происходит, но сообразила позвонить на сотовый и узнать, куда он подевался и не разыгрывает ли меня. Мобильными телефонами обладали только самые обеспеченные слои населения, а простые смертные имели в лучшем случае телефонную карту. Найдя в сумке спасительную карточку, подошла к телефонному аппарату, одиноко висевшему на стене, и набрала номер Руслана.

– Ничего не говори, Полина. Просто обернись, – услышала я в трубке знакомый голос, как только прекратились гудки.

Не успела я и глазом моргнуть, как обернулась и застыла с трубкой в руке. Руслан стоял неподалеку, прикрывшись букетом красных роз. Он выглянул из-за букета, словно маленький мальчик, и я увидела, как широкая улыбка осветила его приятное, доброе лицо. Осветила настолько ярко, что расхотелось сердиться за такие сюрпризы. Я подошла, и он протянул розы со словами:

– Это тебе! Здорово выглядишь!

– Спасибо, – поблагодарила я и, как всегда, вдохнула аромат. – За цветы и комплимент. Скоро ты меня совсем избалуешь!

Руслан мягко рассмеялся и, взяв меня за руку, повел в ресторан.

– Разве ты не знаешь, что все цветы в этой жизни для тебя? – спросил он по дороге.

– Не многовато ли для меня одной? – улыбнулась я. Как приятно слышать в свой адрес такие слова!

– Для такой прекрасной девушки всех цветов на Земле недостаточно. Пожалуй, их стоит дополнительно выращивать на какой-нибудь ближайшей планете.

Я замерла на месте, пытаясь разобраться, шутит он или все-таки говорит серьезно. По его открытому взгляду я определила: если бы у него была такая возможность, он взял бы в аренду часть территории ближайшей планеты, о которой только что говорил, и именно так и поступил.

– Я и не подозревала, что ты такой отпетый романтик!

– Я сам от себя не ожидал, пока не встретил тебя… – признался Руслан и засмущался.

Мы пришли в ресторан. На входе нас встретил приветливый официант и провел за столик возле большого окна, который мой спутник забронировал заранее. Я попросила принести вазу, чтобы поставить цветы, и мы принялись изучать меню. Руслан заказал баранину на ребрышках и картофель фри, а я баранину с овощами и рисом под острым соусом.

– Полина, на работе меня ждет повышение… – поделился Руслан последними новостями.

– Это здорово! Поздравляю! – я искренне порадовалась за него.

– Да, здорово. Спасибо. Знаешь, мне предлагают поехать на Сахалин, – договорил он и застыл в ожидании моей реакции.

Перспектива остаться без друга мне не понравилась, и я сильно расстроилась.

– Ты примешь предложение? – спросила я, надеясь, что все же он останется в городе.

– Я давно мечтал получить эту должность. Она достается только самым лучшим. Тем, кто старался и вкладывал в работу душу.

– Как утверждает Газпром, мечты сбываются, – засмеялась я. – Жаль только друга терять.

– Я пригласил тебя, чтобы сказать… – Руслан занервничал и начал теребить лежащую на столе салфетку. – Поехали со мной! – на одном дыхании выпалил он, и я чуть не подавилась только что разлитым официантом вином. Предложение все бросить и махнуть на Сахалин очень заманчиво и в чем-то даже дерзковато, но я совершенно не готова куда-либо переезжать, тем более на другой конец России. Нет, жить на острове, конечно, забавно и, как мне кажется, крайне интересно и захватывающе. Однако жизнь без Саши представляется с большим трудом. Нет, это недопустимо.