Текст книги "P.S. Твоя первая. Хроника первой любви"

Глава 25. Жертва

Стоило мне попасть домой, как я бросилась к своей копилке. Посчитав монеты, убедилась, что этой суммы вполне хватит не только на дорогу и вино, но и на сигареты. В ближайшем магазине прикупила бутылку красного полусладкого и пачку сигарет, после чего двинулась на остановку.

В городе есть одно замечательное местечко, где я люблю уединяться, чтобы никто не нарушал моего горького одиночества. Этой отдушиной служит для меня сад имени Салавата Юлаева, который украшают три симпатичные беседки из светлого дерева, откуда видна река Белая, именно про нее поет Юрий Шевчук, и открывается роскошная панорама нашего славного городка. Достопримечательностью сада является знаменитый висячий Мост Влюбленных, куда молодожены совершают паломничество в день свадьбы. Развешивая на перилах железные замки, перевязанные цветными ленточками, с выгравированными именами и признаниями в любви, они подкрепляют заключение брачного союза. Правда, в холодное время года в саду редко кого можно встретить, что в нынешнем состоянии мне только на руку. Крайне нежелательно, чтобы кто-либо помешал насладиться уединением. На душе тяжело, и хочется напиться. В одиночестве и до потери мыслей.

Я добралась до первой беседки и прислушалась: вокруг мертвая тишина. То, что нужно! Вниз спускаться не стала и присела на лавочку. Откупорив бутылку, пригубила вино прямо из горлышка. Напиток обжег все внутри, и я почувствовала удовлетворение, после чего вытащила из кармана куртки слегка помятую пачку. Закурив сигарету, выдохнула дым и задумалась над своей никчемной жизнью. В последнее время случается так, что толком мне ничего не удается. Меня не волнует, что я слишком молода, чтобы задаваться такими вопросами, но, как ни крути, слишком заботит, что будет дальше. Будущее если и видится, то в размытых черно-серых тонах. Для белого цвета места просто не остается. Слишком он чист, свеж и наивен, чтобы хотя бы попытаться наложить на мою беспросветную жизнь.

Бродячие мысли столпились в отдаленном участке головного мозга. Как я ни старалась, разглядеть их по отдельности не удалось. Хочется знать, что пытается донести каждая из них, но стоит за какую-то зацепиться, как все вместе они пускаются в безудержный пляс и разобрать отдельные движения невозможно.

Мне предстоит переосмыслить сегодняшнюю, довольно неожиданную встречу с Сашей. Неужели случилось то, чего я так давно ждала, и он предложил снова быть вместе… Или все это просто почудилось? Стоит ли начинать все сначала или наши отношения утратили всякий смысл, потеряв свежесть и новизну, разбившись в колодце лживых чувств и настроений… Я устала искать ответы на все эти вопросы, которые никому особо и не нужны. Размышляя об этом, стало очевидно, что между нами тянутся довольно запутанные нити страстей, в которых так сразу и не разберешь, кто прав, а кто виноват. Не говоря уже о том, как правильно поступить в этой непростой ситуации.

Коротать время в беседке надоело, и я все же решила спуститься к реке. Во многих местах уже появились проталины, где вода отличается насыщенной и свободной жизнью, открывшейся небу. Белая всегда оказывала на меня умиротворяющее воздействие. И сейчас на душе легкость и спокойствие. Хотя не исключено, что благотворно подействовал коктейль из чистого воздуха, вечерней прохлады и красного вина. Я успокоилась и полностью расслабилась, и мне стало казаться, что наши ссоры с Сашей похожи на приступы человека, страдающего от эпилепсии. Припадки случаются время от времени, иногда с большими перерывами, но всегда неожиданно: подготовиться заранее невозможно, и ты не успеваешь продумать свои действия, хотя каждый раз знаешь наперед, как все будет происходить и какие меры нужно предпринять. Реакция на слова почти всегда сопровождается моральными конвульсиями, и в диалоге порой теряешь контроль над сознанием, из-за чего не удивительны плачевные финалы. Какое счастье, что всякий раз появляется некто, кто спасает от неминуемой смерти, и любовь продолжает жить. Жить! Возвращать наши отношения к жизни всегда приходится мне. Может, и сейчас стоит вдохнуть в нашу связь немного кислорода? Пожалуй, так и следует поступить. Но это будет последняя реабилитация.

Словно в подтверждение моих мыслей, вдоль набережной зажглись фонари, и я подумала о том, что мне хочется, чтобы в жизни все-таки было больше света, чем темноты. На примирение осталась последняя надежда, терять ее нельзя ни в коем случае. Нужно сегодня же увидеться с Сашей, чего бы это ни стоило! При этом сильно не торопиться: надо обдумать предстоящий разговор. И я задумала прогуляться до своего района. Идти довольно прилично, но мне нравятся пешие прогулки, особенно по ночному городу.

Выбрав в плеере папку, где собраны самые позитивные композиции, поднимающие настроение и жизненный тонус, я отправилась в путь. Идти по поздним вечерним улицам и пить вино прямо из бутылки весьма необычно, хотя новое ощущение того стоило. В этом скрывается какой-то драйв и адреналин, чувствуются прелести безответственной молодости, когда не думаешь ни о чем, кроме своих эмоциональных потрясений. Да, определенно, в юности имеют значение только личные переживания и любовные перипетии.

Странно, что время, отведенное нам для того, чтобы максимально определить свою личностную идентификацию, мы бездарно тратим на то, что и без того будет сопровождать всю жизнь. Потому что единственное, за чем охотится человек и что имеет для него ценность – Любовь. Каждый хочет, чтобы его любили. И не важно кто: родители, друзья или человек, с которым мечтаешь каждое утро встречать рассвет. Это то, без чего не может существовать ни один из нас, не говоря о том, чтобы жить.

Если рядом нет никого, кто искренне скажет «я тебя люблю», мы чувствуем свою неполноценность и бессмысленность того факта, что вообще появились на свет. Когда только рождаемся, нам необходимо, чтобы любили родители. Позже, взрослея, требуем любви сверстников и ближайшего окружения. Некоторое время спустя пытаемся найти человека, способного утолить непрекращающуюся жажду любви. Если повезет, заводим семью. И снова хотим, чтобы любовь супруга не угасала. Или начинаем искать отношения на стороне. Когда вырастают дети, упрекаем в неблагодарности, если они не оказывают должного внимания и не выдают порцию необходимого всепоглощающего чувства. Неужели любовь – это то, ради чего стоит промучиться отведенный свыше срок каждому из нас… А если так и не удастся встретить человека, которого полюбишь всей душой и который в ответ полюбит тебя, что тогда? Не стоило рождаться и страдать на этом свете? Но ведь на планете много одиноких людей! И они заняты поисками пары, «второй половинки»… Господи, есть хоть что-то новое и оригинальное в созданном тобой мире?!

За этими невеселыми мыслями я не заметила, как добрела до родного микрорайона. Ночь захватила город в свои коварные сети, и все вокруг стало мертвенно-красивым. Лишь редкие машины, проезжающие мимо, напоминали о том, что вокруг все еще находятся живые люди, и это спасало от ужасающих мыслей. Но светящиеся окна в жилых домах постепенно потухали, словно последние звезды перед рассветом, и говорили о том, что в нашем населенном пункте все погружается в сон.

Кинув взгляд на бутылку, я быстро оценила, что вина осталось на последний глоток. Пара секунд, и она благополучно уничтожена. Наверное, после выпитого следовало отправиться спать, но моя главная задача – попытаться воскресить мир между мной и Сашей. Тем более осталось пройти всего пару дворов, и цель достигнута.

Я подошла к дому любимого и посмотрела на окна. Несмотря на глубокую ночь, в кухне горел свет, и я облегченно вздохнула: вот он, луч света в моем темном царстве! Пожелав самой себе удачи, зашла в подъезд и вызвала лифт. Кабина быстро спустилась на первый, и я нажала кнопку до боли знакомого мне этажа. Но уехать не суждено…

Только двери лифта начали закрываться, передо мной возник незнакомый мужчина. Он просунул ногу между дверями и, когда они снова открылись, уверенным шагом вошел в кабину. Незнакомец нажал кнопку другого этажа и, встав позади меня, вдруг обхватил рукой мою шею. Сработал инстинкт сохранения жизни, и я попыталась вырваться. В лифте завязалась борьба, но силы изначально оказались неравными. Кабина остановилась. Мужчина выволок меня из лифта и потащил к лестничному пролету. Его гнусные намерения стали очевидны, и я вцепилась в перила так сильно, что мои пальцы побелели. Он отдирал намертво прикованные руки, а я, почувствовав, что силы на исходе, закричала во все горло:

– Саша! Саша! Саша! – но услышала не собственный голос, а лишь сдавленный хрип… Маньяк душил меня, и я уже не могла не только кричать, стало трудно дышать. Вдруг на шее я почувствовала прикосновение холодного и острого лезвия ножа… Мужчина надрезал кожу, и в сознание поступили импульсы боли.

– Если сейчас же не заткнешься и продолжишь сопротивляться… Имей в виду, на крыльце ждут трое моих друзей. Будешь брыкаться, пригласим их на нашу вечеринку. Поняла меня, сука?! – прошипел мужчина, и от шока почудилось, что я действительно слышу незнакомые голоса, доносящиеся снизу. Мне впервые стало страшно за себя, и я поняла, что больше всего на свете хочется жить…

– Пожалуйста, отпустите меня… – умоляющим тоном попросила я.

– Что ты сказала, тварь?! Похоже, ты вообще не врубаешься в то, что тебе говорят?! – процедил он и, заскрипев зубами, швырнул меня в лестничный пролет. Я кувырком покатилась по лестнице и сильно ударилась виском о бетонный пол, а перед глазами замелькали звезды. Пока я лежала на площадке между этажами, в голове проскочила мысль, что нужно бороться не за собственную жизнь, а за жизнь моего малыша.

– Я жду ребенка… пожалуйста, не надо… – едва слышно выговорила я, скорчившись от жуткой боли.

Мужчина склонился надо мной и, проведя рукой по щеке, со злорадной улыбкой спросил:

– Неужели это единственное, что вы, тупые телки, можете придумать?

– Это правда… – прошептала я сквозь слезы, которые вовсю текли по щекам.

– Ну, конечно, детка, я тебе верю! А теперь поднимайся-ка, сейчас мы займемся с тобой так мило называемой любовью. Я буду настолько нежным, что ты почувствуешь, как от оргазма вырастут крылья! – хрипло заржал мужчина и пригляделся ко мне. – Кстати, а ты хорошенькая. Сегодня мне определенно повезло! Ну, так что, готова?

…Он издевался надо мной, как хотел. Такого унижения и отвращения к самой себе я никогда не испытывала. После моей жалкой попытки уклониться от выполнения мерзких указаний насильник бил меня по лицу, наслаждаясь каждым ударом и приговаривая при этом, что совсем немного, и он прикончит меня. Из-за страха потерять жизнь ничего не оставалось, как покориться его извращенным прихотям и желаниям. Но верх цинизма и власти он достиг, когда, держа наготове остро заточенный нож, приказал мне встать перед ним на колени и произнести:

– Пожалуйста, возьмите меня так страстно и жестко, чтобы я никогда этого не забыла…

Конечно, это переходило все границы. Я наотрез отказалась выполнять столь отвратительное требование, означающее только одно: мне придется опуститься ниже плинтуса. Едва я проговорила, что ничего подобного он не дождется, как получила мощный удар кулаком в глаз… Я рыдала навзрыд, а в это время он входил в меня сзади и зажимал рот рукой, чтобы на мой плач не прибежали соседи. Насытившись моим измученным телом и унижениями, подонок и не думал меня отпускать… Небрежно посадив меня на ступеньку, он присел рядом и закурил сигарету.

– Вы получили то, что хотели… Отпустите меня, я вас умоляю… Пожалуйста! – прошептала я дрожащим голосом.

Однако никакие уговоры не помогали. Насильник сидел на ступеньке, курил одну за другой и молчал, нервно постукивая ботинками. Перед глазами возникли страшные картины из новостной криминальной сводки, некогда показанной по телевизору. Как назло, вспомнились самые ужасающие эпизоды, где серийные маньяки жестоко разделываются со своими жертвами, вырезая им половые органы или выкалывая глаза… От черных мыслей по коже побежали мурашки и выступил холодный пот. Я искоса взглянула на мужчину, пытаясь понять, что он сотворит со мной позже. Убьет, как и обещал?! Если хочет избавиться от меня, какую выберет смерть?.. Может быть, он сидит и раздумывает, как поскорее разделаться со мной, чтобы не попасть в тюрьму за изнасилование… Насколько мне известно, на зоне за такую статью не жалуют. А может, он размышляет, куда спрятать труп… Главное, о чем молю Бога, лишь бы не пришлось долго мучиться. Представив собственную смерть в извращенной и жестокой форме, меня замутило, перед глазами поплыли круги, и я потеряла сознание.

Когда я очнулась, рядом никого не было. Оглядевшись по сторонам, попыталась сообразить, что произошло и почему я нахожусь возле мусоропровода. Как только память вернулась, и я припомнила минувшие события, меня затрясло от страха. Неизвестно, сколько времени я пролежала без сознания, но на улице было темно. В голове застучала мысль, что маньяк где-то поблизости, и в животе предательски заурчало. Стараясь не издавать ни малейшего звука и шороха, с большим трудом я поднялась на ноги. Хватаясь за перила, осторожно двинулась наверх. Неимоверными стараниями одолела лестничный пролет и из последних сил доковыляла до Сашиной квартиры. Нажав кнопку звонка, не отняла руку до тех пор, пока старшая сестра не отворила дверь. Стоило увидеть близкого человека, я кинулась Ольге на шею. Меня накрыла истерика.

– Что случилось, Полина?! – ее глаза стали огромными от удивления.

Я захлебывалась слезами, вымолвить хотя бы слово не смогла. Окинув меня испуганным взглядом с головы до ног, Ольга догадалась, что со мной произошла трагедия: грязная одежда, местами порвана, под глазом красуется огромный синяк, а на шее запеклась кровь.

– Господи! Какой кошмар! – ужаснулась она и, проведя меня в кухню, усадила на угловой диван. – Посиди минутку, пойду маму разбужу.

Я затрясла головой, но Ольга не отреагировала на мое пожелание. Вскоре на кухне появилась Тамара Леонидовна, и я поняла: Ольга успела рассказать ей о случившемся. Сашина мама женщина крайне отзывчивая, понимающая и рассудительная. Но прежде всего она врач-психиатр. Она прекрасно разбирается не только в своей области, но также активно увлекается психологией. Тетя Тамара, как никто другой, знает, как вести себя в данной ситуации, поэтому не стала причитать и задавать глупые вопросы. Сообщив дочери, что справится без посторонней помощи, отправила ее спать, а сама накапала на ложку сильное успокоительное и подала мне со стаканом воды. Едва я выпила лекарство, она полностью меня осмотрела. Убедившись, что моему здоровью ничего не угрожает, переломы отсутствуют и везти в травмпункт меня не нужно, обработала раны и ссадины, а также наложила мазь на синяк под глазом. Ее движения были плавными, ненавязчивыми и совсем не раздражали.

Лекарство подействовало мгновенно, мне стало немного легче. По крайней мере, истерика потихоньку прекратилась. Но на душе настолько противно и мерзко, что проще умереть. Тетя Тома увидела, что я почти успокоилась, и заварила мне крепкий чай. Я отхлебнула из кружки и вдруг испытала невыносимое чувство неловкости. После случившего ужасно стыдно сидеть перед матерью любимого человека. Я невольно втянула голову в плечи и поежилась.

– Простите меня, пожалуйста, – прошептала я и опустила глаза.

– Что за глупости ты говоришь, девочка моя, – ласково сказала она и погладила меня по руке. – Ты ни в чем не виновата.

– Вы не осуждаете меня?

– Нет, конечно. Это могло произойти с любой девушкой.

– Однако произошло со мной… Ничего не случилось бы, если бы мне не приспичило гулять по ночам. Мне очень стыдно… – слезы с новой силой потекли по щекам.

– Ну что ты, успокойся, – на лице Тамары Леонидовны появилась едва заметная улыбка. – Сотни женщин в подобной ситуации испытывают чувства вины, стыда и недовольства собой. Но, поверь мне, все эти чувства ложные. Это я тебе как доктор говорю.

– Может, вы и правы… Но мне кажется, надо было активнее сопротивляться нападению, чем позволить… – я искала подходящие слова, – такое обращение.

– Полина, это была критическая ситуация, а поведение человека в таких случаях предсказать невозможно, – разъяснила Сашина мама и добавила: – Похоже, ты и без того сопротивлялась до последнего. Ты была вынуждена подчиниться… Под угрозой смерти ничего другого не остается. Ты не стала перечить, и это спасло тебе жизнь…

Я снова заплакала. Тамара Леонидовна присела рядом и обняла меня за плечи. Она терпеливо ждала, когда я снова заговорю.

– Саша дома? – почти шепотом спросила я.

Тетя Тамара покачала головой. По выражению ее лица я поняла, что она рада сменить тему, чтобы вернуть меня к нормальной и полноценной жизни из состояния тяжелейшего стресса.

– А где он? – всхлипнула я.

– Не знаю, – она пожала плечами. – Саша весь вечер психовал, грубил, а потом хлопнул дверью и ушел. С тех пор не появлялся. Вы снова поругались? – спросила тетя Тома, пытаясь отвлечь меня от давящих на мозг мыслей.

– Да. Мы случайно встретились в парке, и я сказала, что устала бегать за ним и терпеть его бесконечные выходки…

– Полина, возможно, сейчас не самое лучшее время для такого разговора, и ты можешь подумать, что я защищаю Сашку, потому что он мой сын. Отчасти ты будешь права. Но, поверь мне, его тоже можно понять. Он любит тебя, но всячески борется за свою свободу и независимость. Многие поступки совершает на эмоциях, не успев обдумать ситуацию. Он кажется холодным и бесчувственным, но на самом деле крайне впечатлительный молодой человек. Просто старается не показывать, что тоже бывает слабым. Раскрою тебе один секрет… Однажды, на этой самой кухне, он сидел перед окном и плакал из-за того, что вы поругались.

– Правда? – я подняла на нее заплаканные глаза.

– Ей-богу! – она положила руку на сердце. – Переживал, что вы не помиритесь.

– Все твердят мне, что он любит меня. Но почему ведет себя так… скверно?

– Между вами, конечно, странные отношения, ничего не скажешь! Но ответ на твой вопрос простой. Саша слишком молод и многих вещей не понимает. Ему просто не приходит в голову, что многие поступки со стороны выглядят гнусно и отвратительно. А девочки взрослеют раньше. Приходится ждать, когда они подтянутся до нашего уровня. Но что делать? Такова мужская природа.

Я обдумала ее слова и спросила:

– Вы знаете, что я жду ребенка?

Она кивнула.

– Саша не хочет, чтобы я родила…

– Вот и доказательство, что ты девушка взрослая, а он еще сущий ребенок. И никому не известно, сколько времени понадобится, чтобы превратиться в мужчину, способного отвечать за свои поступки, – посмотрев в мои расстроенные глаза, тетя Тамара добавила: – Саша не был готов к такой новости и не успел свыкнуться с мыслью, что скоро станет папой. Конечно, для него это шок.

Подумав о ребенке, мне жутко захотелось отмыться от сегодняшней грязи и мерзости.

– Можно мне помыться? – пробурчала я виноватым тоном.

Лицо Тамары Леонидовны изменилось. Мне показалось, что она давно ждала этот вопрос. Я не успела и глазом моргнуть, как она спросила грозным голосом:

– Не будешь писать заявление?

Я задумалась. Естественно, жутко хочется наказать эту мразь, но вдруг я поняла, что совершенно не помню лицо преступника. В лифте слишком тусклый свет, а в подъезде лампочка горела только на первом этаже, так что в темноте я даже не разглядела черты его лица. И до этого ли мне было, когда пыталась вырваться из цепких рук насильника, получая побои? К тому же после бутылки спиртного изрядно опьянела, и картинка происходящего на экране жизни потеряла четкость изображения, смазавшись в расплывчатое пятно. И только сейчас до меня дошло: я до сих пор не протрезвела. Однако в глубине души порадовалась, что, когда происходило это тошнотворное событие, мое сознание находилось в тумане. Так проще пережить весь этот кошмар.

Понятное дело, если идти писать заявление об изнасиловании, ни о какой ванне не может быть и речи. Вместо этого придется ехать на судебно-медицинскую экспертизу. И чем скорее, тем лучше. Я представила, через какие ужасы предстоит пройти в случае возбуждения уголовного дела, и подумала, что это хуже самого факта преступления. Все эти вопросы дознавателей, следователя… Говоря юридическим языком, потребуют описать «все насильственные действия и все формы физического контакта с насильником», ведь им нужно «точно знать подробности происшедшего». Мне показалось, что от этих мыслей меня вырвет. Никто не знает, сколько раз доведется рассказывать эту грязную историю и сколько продлится судебный процесс с нашим-то российским законодательством… И вообще, будет ли расследование? Удастся ли защитникам правопорядка найти подонка? В голову пришла мысль, что даже если преступника и отыщут, не нужно забывать, что российский суд – самый гуманный суд в мире. Не стоит даже надеяться, что он получит по заслугам. Пожалуй, откупится еще до начала первого судебного заседания, а потом найдет меня и неизвестно, чем все это закончится, ведь он явно страдает психическим расстройством. Мне снова стало страшно.

Наверняка об этой истории расползутся слухи. Может быть, появятся и сплетни, и кто знает, как люди все перевернут… Не факт, что не начнут злословить в мой адрес. Также неведомо, как отреагируют мои и Сашины друзья, знакомые, сокурсники в универе… и что они подумают обо мне. Возможно, будут задавать провокационные и каверзные вопросы. Снова и снова вспоминать весь этот позор? Нет, такая перспектива меня совсем не радует. И, конечно, придется рассказать маме. Вместо того, чтобы утешить и поддержать, она наверняка будет орать, что я сама во всем виновата… Но больше всего меня волнует ребенок. Я подумала, что гинекологическое исследование, положенное при экспертизе, может навредить плоду. И вообще, сейчас самое главное – личная неприкосновенность. Второго вмешательства, пусть даже и врачей-гинекологов, мои нервы просто не выдержат. Во время же следствия каждый раз придется заново переживать эту историю, испытывая сильнейший стресс, а в моем положении необходимы только забота и полный покой.

– Ты хорошо подумала? – осторожно спросила Тамара Леонидовна, когда я объяснила причины, по которым решила не обращаться в правоохранительные органы и не подвергать случившееся огласке.

– Если честно, не понимаю, как это получилось, но мне удалось пережить угрозу жизни и здоровью. Все самое страшное позади. Единственное, чего я хочу – как можно скорее забыть эту историю и попытаться жить дальше, – криво улыбнулась я.

– Тебя можно понять, – тяжело вздохнула она, расстроившись из-за того, что еще одному подонку сойдет с рук издевательство над слабой женщиной, которая не может даже защититься от нападения. Ей явно не понравилось, что он избежит правосудия и останется гулять на свободе. По ее глазам стало видно: она надеется, что позже я приду в себя и передумаю, но не стала объяснять, что мое решение может измениться тысячу раз. Поэтому улики и вещественные доказательства лучше собрать сразу, чтобы в случае чего дать им полный ход. Вдруг желание наказать обидчика все-таки проснется.

Тамара Леонидовна проводила меня до ванной комнаты, помогла раздеться и, как знающий человек, посоветовала:

– Прими холодный душ. Немного, но полегчает. Я буду ждать на кухне, но ты можешь не торопиться.

– Спасибо, – ответила я, и она прикрыла дверь за собой.

Я разрыдалась, оставшись наедине со своими мыслями. Я стояла под душем и сотрясалась от плача. Не перебудить бы весь дом, но шум воды заглушал мой голос. Вскоре я немного стихла и принялась разглядывать измученное тело. Осмотрев ссадины и синяки, подумала, что скоро все заживет, и попросила Бога об одном: только бы не подхватить букет венерических заболеваний и – упаси Господи! – не подцепить бы вирус иммунодефицита. Больше всего на свете хочется надеяться и верить, что мой ребенок не пострадал. Лишь благодаря чуду можно не потерять малыша после такого падения с лестницы и того, что пришлось испытать.

– Господи, пожалуйста, сохрани мое дитя! Пусть лучше я умру при родах, но он останется жить, прошу тебя, – шептала я, умываясь собственными слезами вперемешку с холодной водой.

Тетя Тамара, как и обещала, ждала на кухне. Пока я мылась, она снова заварила свежий крепкий чай с мятой и успокаивающими травами. Завернувшись в махровое полотенце, я вышла из ванной и вернулась за стол. Сашина мама посмотрела на меня с глубочайшим сочувствием и поставила передо мной кружку.

– Полиночка, выпей чаю и отправляйся спать. Он хорошо помогает. Тебе нужно хорошо выспаться и отдохнуть, чтобы собраться с силами, – заботливо сказала она.

– Боюсь, заснуть сегодня будет нелегко, – проговорила я и, немного отпив из кружки, тяжело вздохнула.

– Знаю. Поэтому приготовила тебе вот это, – она протянула столовую ложку, до краев наполненную прозрачной жидкостью.

Без лишних слов я приняла снотворное и, допив чай, отправилась в комнату. Тетя Тома заранее расстелила Сашкину постель, что заставило меня улыбнуться. Бывали моменты, когда мне казалось, что его мать относится ко мне гораздо лучше, чем мои родственники вместе взятые. Пожалуй, так оно и было. Несмотря на мои выходки, она любила меня, как родную дочь.

В комнате стоял таинственный полумрак, и я постепенно проваливалась в дрему. Сашкина мама вошла в комнату, чтобы проведать меня. Сквозь сон я разглядела очертания ее статной, но красивой фигуры и почувствовала, как мягкой рукой она заботливо снимает резинку с моих волос. Я лежала на кровати, свернувшись калачиком. Видимо, Тамара Леонидовна подумала, что мне холодно, и накрыла вторым одеялом. Погладив меня по голове, она вышла из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь, чтобы та не скрипела. От такой заботы мое сердце сжалось, а глаза снова наполнились слезами. Мне всегда не хватало материнского внимания и ласки. Наверное, именно этим можно объяснить мои жесткость и грубость, вспыхивающие время от времени.

Минуты шли, лекарство оказывало действие, и совсем скоро я окончательно погрузилась в сон.