Текст книги "Этот день"

Я понурила голову и глубоко вздохнула.

– Прости, – прошептала я, снова не в силах сдержать слез.

– Тебе не за что извиняться, дорогая, – сказала она, обнимая меня, – это не твоя вина, а этого мафиози. Он испортил жизнь всем нам. Только видишь ли, – продолжала она, вытирая мои слезы, – я не собираюсь страдать до конца жизни, и ты тоже. Наоборот, я планирую как можно скорее обо всем забыть и тебе советую.

В этот момент вошел Атилла, и мы обе потеряли дар речи.

На нем были серые трикотажные шорты и бежевая футболка с огромным растянутым вырезом. На ногах черные «эйр-максы», а в руке он держал кожаную куртку такого же цвета.

Он надел очки и лучезарно улыбнулся нам, сияя белыми зубами.

– Вы готовы?

– Кажется, ты шутишь, я так не выйду, – крикнула Оля и побежала наверх. – Дайте мне пять минут.

Я же не собиралась переодеваться, мне было комфортно в узких джинсах и свободном джемпере. Я тоже надела любимые, слегка затемненные «авиаторы» и посмотрела на часы.

Внезапно в животе кольнуло. Я положила на него руку и оперлась о стол.

– В чем дело, Лаура? – заволновался Атилла, хватая меня за локоть.

– Ничего, кажется, только… – пробормотала я, – каждый раз, когда я думаю о Массимо, я чувствую эту тупую боль, как будто ребенок по нему скучает. – Я подняла на него глаза. – Знаю, это чушь собачья.

– Я не знаю… Знаешь, какое-то время назад я удалил зуб мудрости, и хотя все быстро зажило, я еще несколько месяцев чувствовал боль в этом месте, хотя зуба уже не было. Врач сказал, это фантомная боль. Знаешь, все возможно.

Я села на корточки около кухонного острова и рассмеялась.

– Ну да, то же самое.

– А вот и я! – закричала Оля, спускаясь по лестнице.

Осень в Венгрии была красивее и теплее, чем в Польше. Несмотря на то что приближался ноябрь, на улице было почти двадцать градусов. Мы ехали по живописным улочкам Будапешта, наслаждаясь архитектурой. Атилла вел осторожно, но уверенно. Его голубая «Ауди-А5» элегантно плыла по улицам. Спустя тридцать минут мы были на месте.

Атилла вышел и проводил нас в частный кабинет друга отца. Когда мы вошли, секретарша внимательно выслушала Атиллу, ответила по-венгерски, и вскоре я вошла в кабинет своего нового гинеколога.

– Как, все в порядке? – спросила Ольга, вскакивая со стула, когда я вышла от врача.

– Не очень. Он взял анализы, результаты будут завтра. Мне надо лежать, не двигаться, не нервничать. Твою мать, я же с ума сойду, если буду все время лежать.

– Пойдем, красотка, я куплю тебе лангош, фирменное венгерское блюдо, и отвезу домой. Полежим все вместе, будет весело, – сказал Атилла, кладя мне руку на плечо.

Оля схватила меня за руку.

– Ну что поделать, будем лежать, раз мы беременны, – и рассмеялась и поцеловала меня в лоб. Мы пошли к машине.

Мы съели по очень жирному, но вкусному дранику с сыром и чесноком и вернулись домой, где я послушно надела спортивный костюм и легла в кровать. Вскоре в комнату вошел Иштван и закрыл за собой дверь.

– Я разговаривал с другом, – начал он, садясь в кресло у кровати. – Надеюсь, ты не злишься, что я заволновался о твоем здоровье. Я знаю, что беременность под угрозой, поэтому постараюсь сделать все, чтобы тебе было удобно. Ни о чем не волнуйся, сегодня подключим польское телевидение, компьютер с интернетом у тебя на столике. Если ты еще чего-то хочешь: книг, газет – только скажи, все будет.

Я с благодарностью посмотрела на него.

– Почему ты все это делаешь, Иштван? Ты ведь меня совсем не знаешь. Кроме того, все это бессмысленно, я приехала сюда, скрываясь от сицилийской мафии, я беременна и приношу одни проблемы.

– Это очень просто. Я люблю твою подругу, а она тебя.

Он погладил мою руку и вышел, разминувшись в дверях с Ольгой.

– Гости! – радостно закричала подруга, ставя на столик рядом со мной какао. – Ты не рассказала мне, что сказал врач.

– Из интересных новостей: ребенок уже напоминает ребенка и весит как ложка сахара. Он знает, когда я радуюсь и мне хорошо, потому что вырабатываются определенные гормоны. К сожалению, со злостью то же самое, так что нужно жить на розовом облаке и срать на все. Что еще? У него есть голова, руки, ноги, такой маленький четырехсантиметровый человечек. Каждый день будет приезжать врач и делать УЗИ. В норме мне надо быть в больнице, но Иштван его друг, так что это необязательно. А ты знаешь, что он тебя любит? Минуту назад он мне это сказал.

Оля легла у меня в ногах и закрыла лицо ладонями.

– Боже, ну знаю, и что с того, Лари? А я люблю Доменико. Иштван меня возбуждает, да, он прекрасный, добрый, заботливый, и этот член… – она мечтательно закатила глаза, – но между нами нет химии, как раньше. Я помню, как мы познакомились. Был июль, я поехала на две недели на Балатон. Ты была тогда с Павлом, у которого был ресторан, ни о ком, кроме него, и думать не могла. А я сняла квартиру в Шиофоке и наслаждалась венгерским летом. Однажды я пошла на дискотеку. Ходила из бара в бар, мне ничего не нравилось, поэтому я купила бутылку розового вина, пачку сигарет и, разодетая в пух и прах, села прямо на тротуар, пялилась на людей. Наверное, я выглядела как проститутка, поэтому он обратил на меня внимание; или я просто была трезвая, а все равно выглядела на миллион. Он шел мимо с друзьями, потом обернулся на меня, а я почему-то посмотрела ему в глаза. Мы смотрели друг на друга, как два дебила, Иштван чуть под колеса не попал. Я все еще сидела на тротуаре, когда он исчез в толпе. Через несколько минут он материализовался передо мной. Сначала я увидела дорогие мотоциклетные ботинки, потом драные джинсы, которые сильно топорщились в зоне ширинки – ты же понимаешь, его член должен где-то лежать… А потом я увидела мускулистое тело и его убийственный взгляд. Он вытащил у меня изо рта сигарету, которую я курила, сел рядом, оперся о стену. Молча докурил ее, сделал глоток вина, потом встал и пошел. Я просто с ума сошла. «Что это было?» – думала я, но продолжала сидеть на месте. Через пять минут он снова сел рядом, поставил новую бутылку вина, вытащил перочинный нож, открыл ее и сказал: «Если ты хочешь запомнить Венгрию по вкусу вина, то пей другое, лучше, а я позабочусь о том, чтобы ты вспоминала не только его». Меня это очаровало. Мы болтали до рассвета, сидя на тротуаре, потом пошли на пляж, веришь или нет, между нами ничего не было. На следующий день мы ужинали в ресторане, который он выбрал, снова разговаривали, будто знали друг друга полжизни, потом попрощались, и я пошла. Я поблагодарила его за два чудесных вечера и сбежала.

– Что? – удивилась я. – Почему ты убежала?

– Он был прекрасный, идеальный, а я была молода, – грустно ответила Ольга. – Я не доверяла себе, не умела контролировать свои чувства, боялась, что забуду с ним обо всем остальном. Спокойно, Лари, Иштван не сдался. – Она подняла руку, как бы останавливая меня. – Я вышла из ресторана, пошла к квартире. Мне нужно было пройтись минут десять. И когда я уже почти дошла до дверей, я почувствовала, как кто-то меня разворачивает, прижимает к стене и целует. Когда он закончил, он сказал: «Ты забыла попрощаться», – после чего развернулся и хотел уйти. Что мне было делать?.. Я побежала за ним, упала в его объятия, и так мы провели полторы недели. Потом мы поехали к нему в Будапешт, тут выяснилось, что он богат, разведен, у него есть сын. Все это было выше моих сил, и вскоре я сбежала. Он сказал, что понимает, но не мог забыть и смириться с этим. Поэтому он звонил, несколько раз приезжал ко мне в Варшаву…

Я смотрела на нее, меня очаровали нежность и страсть этой истории.

– Почему ты никогда мне об этом не рассказывала, Оля? Это так мило. – Я ангельски ей улыбнулась, а она кинула в меня подушкой.

– Потому и не рассказывала. Потому что ты будешь смеяться. Вся эта болтовня о чувствах не в моем стиле, я могу тебе детально описать полторы недели с его членом во рту. Тебе понравится, обещаю.

Глава 6

Я лежала в кровати, проходили часы, дни, недели. Вместе со мной лежали Ольга и Атилла, иногда присоединялся Иштван. Мы играли, читали книги, смотрели телевизор, скучали и привыкали друг к другу. Мы немного напоминали братьев и сестер. Результаты анализов приходили в норму, и я успокаивалась. Не могу сказать, что я была счастлива, потому что не проходило и дня, чтобы я не думала о Массимо, но я справлялась. Я звонила маме, каждый раз с нового номера. Слава богу, в моем телефоне была возможность скрыть номер, поэтому мама думала, что я звоню с одного. Она обычно не звонила сама, ждала моего звонка, так что, если я видела на экране ее номер, я сбрасывала и перезванивала.

Так в полной конспирации прошла осень. Наступил декабрь. Мне было все хуже: я перестала влезать в одежду; хотя живот был маленький, он стал теперь куда заметнее. Ольга боролась с собой, Иштван – с ее равнодушием, пока однажды не состоялся разговор, которого я ждала много дней.

– Лари, пора возвращаться в Польшу или съезжать, – сказала однажды Оля, садясь рядом на кухонный стол, пока я ела завтрак. – С ребенком все хорошо, ты в порядке, никто за нами не следит, не ищет, прошло уже полтора месяца. Давай вернемся.

Я была рада ее предложению. Мы обе скучали по своей стране, по родителям и друзьям. В Венгрии было прекрасно, но я чувствовала себя гостем и не представляла, что останусь здесь навсегда.

– Ты права, Оля. Ты сказала об этом Иштвану?

– Да, мы разговаривали всю ночь, он все понимает. Кажется, благодаря этим неделям он понял, что перспектив у него нет.

В кухню вошел Атилла и, как всегда, крепко меня обнял и поцеловал в макушку.

– Как дела у моей милой мамочки?

То, что он гей, очень помогло мне сблизиться с ним. Несмотря на то что Атилла был одним из самых красивых мужчин, которых я встречала, я воспринимала его как брата.

– Я чувствую себя достаточно хорошо, так что скоро мы уезжаем, – сказала я и прижалась к его спине.

Он отскочил как ошпаренный, обошел стол, уперся руками в столешницу и начал громко говорить:

– Вы не можете просто так взять и уехать, оставив меня здесь одного! Лаура, тебе нельзя снова менять врача. А если в Польше тебе станет хуже, кто будет тобой заниматься? Я не согласен, никуда вы не едете.

Закончив орать, он ударил кулаком о стол и холодно посмотрел на меня. Меня удивила его реакция. Внезапно из милого мальчика он превратился в тоталитарного самца, который не хочет отдавать то, что ему не принадлежит.

– Атилла, ты ведешь себя как говно! – воскликнула Оля, вставая с места. – Хватит орать, меня жутко бесит, когда ты превращаешься в самодовольного осла. Мы не тебя бросаем, а возвращаемся домой, понимаешь? Есть самолеты, машины, не в Канаде живем. Ты можешь хоть каждую неделю к нам ездить, если захочешь, а в Варшаве классные парни.

Я подошла и прижалась головой к его плечу.

– Ну хватит, Годзилла, не злись, – сказала я. – Поехали с нами, если хочешь, но нам пора возвращаться.

Я похлопала его по спине и пошла наверх. Как я и думала, ждать долго не пришлось, мой новообретенный брат прибежал следом. Он подошел, обнял за шею и прижал к стене. Знакомое чувство появилось внизу живота; только Массимо позволял себе подобное. Внезапно его язык оказался у меня во рту, все его тело прижалось ко мне. Я закрыла глаза, на секунду мне показалось, что я попала в прошлое. Наши языки сплелись, его крупные ладони обхватили мое лицо, мягкие, страстные губы касались моих.

– Атилла, что ты вытворяешь? – ошеломленно прошептала я, отворачиваясь. – Ты же говорил…

– Ты правда поверила, что я гей? – спросил он, проводя языком по моей шее. – Лаура, я абсолютный натурал. Я хочу тебя практически с того момента, как ты вошла в дом, мне нравится, как ты пахнешь, как выглядишь, когда просыпаешься. Мне нравится, как ты поднимаешь одну ногу и опираешься ею о другую, когда чистишь зубы, как ты читаешь книгу и закусываешь губу, когда размышляешь. Боже, сколько раз я думал, как хочу тебя.

Я была в таком шоке, что сначала не понимала, что он говорит. Мне помогло то, что он продолжил целовать мне шею.

– Но я беременна, и я жена настоящего мафиози. До тебя не доходит? – Я оттолкнула его. – Чувак, я отношусь к тебе как к брату, а ты разыграл весь этот спектакль, чтобы просто трахнуть меня? Как это мерзко. – Я разозлилась и открыла двери. – Проваливай! – Он не шелохнулся, и я заорала громче: – Проваливай, Атилла!

Ольга, как и положено моему сторожевому псу, появилась в дверях через несколько секунд.

– Что случилось? Почему ты кричишь?

– Просто кричу. Собирайся, мы уезжаем.

Оля с волнением посмотрела на нас обоих и, не получив ответа, ушла в свою комнату.

Через два часа мы были готовы ехать. Ольга большую часть времени прощалась с Иштваном, которого наш отъезд явно не радовал. Понятия не имею, как она его отблагодарила за эти несколько недель, но у него было очень довольное лицо, когда они вышли из спальни. Я поцеловала Иштвана, а он по-отечески обнял меня и долго не отпускал. Он нравился мне, я чувствовала себя спокойно рядом с ним и знала, что в отличие от сына у него нет дурных намерений.

– Спасибо, – сказала я, освобождаясь от его объятий.

– Позвоните, когда доедете.

Атилла после ссоры вышел из дома и не возвращался до нашего отъезда. Мне было немного жаль, но я по-прежнему злилась на него, так что в целом его отсутствие меня не особенно расстраивало.

Дорога в Польшу оказалась долгой, слишком долгой. Из-за того что выехали мы достаточно спонтанно, четкого плана или пункта назначения у нас не было. Озарение пришло в середине дороги.

– Лари, знаешь, что мне пришло в голову? – спросила Оля.

– Мне кажется, то же, что и мне. Что мы не можем вернуться в твою квартиру?

– Ой, об этом я подумала еще несколько дней назад, я о другом.

Я вопросительно посмотрела на нее.

– Видишь ли, я размышляла об этом уже некоторое время. Скрываться смысла нет, он в любом случае тебя найдет, хочешь ты того или нет. Кроме того, милая, есть юридические способы окончить ваши отношения; портить себе жизнь только из-за того, что Массимо козел, смысла нет. Ты выдержала паузу, отдохнула, успокоилась. Я не говорю о том, что нужно прямо сейчас ему звонить, но не беспокойся о том, что нас найдут. Мы будем в Польше, а не на Сицилии, он мало что тут может, здесь он просто хамоватый итальяшка, а не дон, которому все кланяются.

Я сидела, внимательно слушая ее. До меня постепенно доходило, что она права, а я поступила как эгоистичная идиотка. Я сбежала, втянув во все это Ольгу, а она, наверное, уже устала от этой истории.

– Вообще ты права, – согласилась я, – но я не хочу возвращаться в нашу квартиру. Для начала остановимся в моем бывшем отеле в центре, спокойно найдем что-нибудь. У нас есть деньги, так что вопрос только в районе. Я бы хотела жить в районе Вилянув, где-нибудь подальше. Там спокойно, малоэтажная застройка, недалеко от центра, рядом клиника. Павел Оме поможет мне найти врача, проследит, чтобы я не умерла от боли во время родов.

– Как я вижу, ты уже все продумала?

– Да. Мне пришло это в голову только что. – Я пожала плечами.

Когда мы приехали в Варшаву, был уже вечер. По пути я позвонила Наталье, подруге, с которой раньше работала, попросила зарезервировать номер. Я не хотела больше бежать, но облегчать жизнь мужу, заселяясь под собственной фамилией, тоже не собиралась. Чем ближе мы были к цели, тем больше ощущали усталость. Я вела машину после польской границы и сразу вдавила педаль газа в пол, так хотела побыстрее доехать. Я мчала по пустой окружной, была уже ночь, вдруг в зеркале заднего вида, а потом и впереди я увидела синие мигающие огни.

– Твою мать, полиция.

Оля спокойно выглянула в окно.

– С какой скоростью ты ехала?

– Не знаю, блин, но много.

– Спокойно, я что-нибудь придумаю.

К сожалению, спустя пятнадцать минут разговоров и уверений в том, что я беременна, что мы долго ехали, что я плохо себя чувствовала, полицейские все равно выкатили нам штраф и записали мне штрафные баллы. Я не очень из-за этого переживала, но они составили официальную бумагу, а значит, Массимо мог узнать, где я. Может, у меня была паранойя, но я допускала мысль, что у Массимо может быть доступ к базе данных полиции. Когда мы наконец приехали в отель, я оплатила номер на неделю вперед, и мы пошли спать.

Через три дня я нашла квартиру, правда, не совсем там, где хотела, но она была такая хорошенькая, что я не могла удержаться. Чтобы не подписывать договор с хозяином, я оплатила ее на полгода вперед и внесла залог. Он был счастлив.

Квартира, к сожалению, была недалеко от места, где жил Мартин, мой бывший, но я знала, что, даже если мы увидимся, он меня будет за версту обходить.

Когда мы въехали, я выдохнула: наконец мы дома. Квартира была чудесной, даже слишком большой для нас двоих, но это мелочи. Большая гостиная с открытой кухней занимала половину пространства, дальше были три спальни и гардеробная, две ванные и гостевой туалет. Мы не планировали устраивать вечеринки, но лучше много, чем мало.

Во вторник мы сидели на большом диване в гостиной и смотрели телевизор.

– Мне нужно ненадолго съездить к родителям, – заявила Ольга, – на день, максимум два. К твоим я тоже заеду, расскажу им, как ты хорошо живешь. Я поеду завтра утром, а то мама сегодня звонила и нудела, что они давно меня не видели.

– Поезжай, конечно, – ответила я. – Я продолжу заниматься тем же, чем и всегда: буду лежать и заполнять пробелы в знаниях о мировом кинематографе.

Оля уехала утром на следующий день, а через несколько часов я почувствовала себя очень одиноко. Я включила компьютер, изучила киноафишу. Шло столько фильмов, которые я хотела посмотреть, что я купила билеты сразу на два сеанса подряд. В общей сложности я просидела в кино пять часов, решив, что нет разницы, где сидеть.

Когда мой марафон подошел к концу, я поймала такси и вернулась в квартиру. Войдя, я услышала телевизор. Неужели Ольга уже вернулась? Я закрыла дверь и пошла в комнату, откуда шел звук. В квартире было темно, свет шел только от экрана телевизора. Я посмотрела на него, и у меня остановилось сердце: этот кошмар я много раз переживала в своем воображении. Экран был разделен на две части: с одной стороны проигрывалась сцена измены Массимо, с другой – какая-то встреча в саду. Я села на диван, почувствовав дурноту. Вдруг кто-то нажал паузу, картинка остановилась. Я глубоко вздохнула, зная, что он здесь. Я закрыла глаза.

– Массимо?

– Если ты внимательно посмотришь на левое изображение, ты увидишь на ягодице у моего брата родинку, которой у меня нет, – сказал он. – А если посмотришь на правую сторону экрана, увидишь, что в это самое время я сидел с людьми из Милана в саду.

Услышав его голос, я чуть не расплакалась – он был здесь, я чувствовала его запах, но совершенно не слышала, что он говорит.

– Лаура, черт возьми, встань и посмотри, а потом объясни мне, что с тобой происходило все эти недели! – воскликнул он, увидев, что я не реагирую. – Если ты хочешь уйти, скажи это в лицо, без пряток и побегов. Ты повела себя со мной, как с врагом, не как с мужем. Мало того, ты решила, что я идиот и изменю тебе с тем, кого сам ненавижу.

В этот момент зажегся свет, дон встал с кресла и остановился передо мной. Я подняла глаза, посмотрела на него.

Массимо – самый красивый мужчина на земле. На нем были черные брюки и поло того же цвета. Он пронзал меня взглядом, давно я не ощущала такого холода. Я заставила себя отвести глаза: так больно мне было на него смотреть. Я перевела глаза на экран. Массимо снова нажал «пуск». Его слова не были лишены смысла, внезапно все в моей голове прояснилось. Он промотал назад, я четко увидела, как он встает из-за стола, потом появляется в библиотеке, в которой брат трахает Анну. Мне было плохо. Настолько ужасно, как в тот момент, я не чувствовала себя никогда. Я все просрала, просто просрала. Я хотела открыть рот и сказать хоть что-то, но не знала что.

– Адриано уехал, – сказал после паузы Массимо. – К моей радости, он забрал с собой Анну, она счастлива. Теперь проблема решена, я могу быть уверен, что ты в безопасности. – Он сел в кресло рядом. – Собирайся, мы сегодня же летим на Сицилию.

– Я не оставлю Ольгу.

– Она с Доменико возвращается от родителей. Они будут через час. Собирайся.

– Мне нечего собирать.

– Тогда одевайся, пойдем, – решительно сказал он.

Он был зол, просто в бешенстве. Он был таким равнодушным и холодным со мной, как никогда раньше. Я не хотела злить его больше и подчинилась.

До аэропорта мы доехали за пятнадцать минут: пятнадцать долгих тихих минут. Когда я вошла в самолет, Массимо дал мне таблетку и стакан воды.

– Пожалуйста, выпей, – сказал он так спокойно, как только мог.

– Не хочу, я справлюсь.

– Ты уже достаточно подвергала опасности жизнь моего ребенка, хватит проверять границы, пожалуйста.

Я выпила таблетку и послушно пошла в сторону кабины с кроватью. Я взяла шерстяной плед, укрылась и закрыла глаза. Я была спокойна и счастлива; осознание того, что Массимо мне не изменял, приносило мне ту гармонию, которой я не чувствовала со времен медового месяца. Я знала, что нам нужно поговорить, но раз ему нужно время, я решила его дать. Самое главное, что он снова мой.

Когда я открыла глаза, было уже утро, я лежала в своей кровати на Сицилии. Я улыбнулась, протянула руку к другой половине кровати, но его, как всегда, не было. Я надела халат и пошла к Ольге. Я уже собиралась схватиться за ручку, когда вспомнила, что она может быть не одна. Я осторожно заглянула внутрь. Она лежала в кровати с ноутбуком.

– Привет, – сказала я, закрывая дверь и залезая к ней под одеяло. – Массимо в таком бешенстве, не разговаривает со мной, только команды дает. Бесит.

– Ты удивлена? Он ничего не сделал, а ты обвинила его в измене, отняла то, что он любит больше всего на свете. Извини, я скажу это только тебе, но я считаю, что он прав. Я бы на его месте, наверное, убила тебя, честное слово. – Она захлопнула крышку компьютера. – Я говорила тебе, что он этого не делал, но ты не хотела меня слушать. Может, это поможет тебе научиться разбираться с проблемами, а не убегать от них.

– Я покорно вынесу это наказание, – сказала я, накрывая лицо подушкой. – А как Доменико?

Ольга улыбнулась и закрыла глаза. Она что-то бормотала себе под нос, потом, решившись, начала:

– Он вчера приехал за мной, когда я была у родителей. Представь себе мое удивление: я пошла выгулять собаку, а у подъезда он. Стоит, знаешь, такой весь из себя итальянский, серьезный, присел на капот «Феррари» Массимо. Боже, какой он был красивый… Я бросилась на него, а собака убежала.

Я рассмеялась.

– Не верю! Как это?

– К сожалению, эта чертова дворняга вырвалась и свалила, я побежала за ней, потому что это любимый мамин песик. Чертова псина радостно бегала по району, а я пыталась ее догнать.

– А Доменико?

– А Доменико стоял и смотрел. Знаешь, в этом были и свои плюсы, потому что я сосредоточилась на собаке, а не на том, что готова отсосать ему прямо у подъезда. Лаура, я почти два месяца без секса. Сколько можно…

– А Иштван? Когда мы были в Будапеште, вы… нет?

Оля помотала головой, на ее лице была написана гордость.

– Ничего не было, я с ним спала, обнимала его, но ничего больше. Так вот, я поймала чертову собаку, отвела наверх, попрощалась с родителями и через пятнадцать минут грациозно села к нему. Он открыл мне дверь и, прежде чем я села, прижал меня к машине и поцеловал. Но Лари, как он это сделал, говорю тебе… Будто хотел меня съесть. Он сосался так, как мы в средней школе делали, чуть не трахнул меня языком…

– Хватит, я поняла! – прошипела я и поморщилась.

– Ну а потом, уже в дороге, мы трахались. Не языками. Только бедный не подумал, что в этой космической тачке не получится, пришлось выйти. Хорошо, что мы так горели, что не обратили внимания, что на улице ноль. Знаешь, для него это было в новинку, да и, честно говоря, для моей голой жопы тоже. Ну как, раньше мне приходилось иногда выставлять ее на мороз, но только в экстренных ситуациях. Одного раза нам не хватило, мы потом еще три раза в лесах останавливались, аж на самолет опоздали. Я понимаю, что он частный, но тоже летает по расписанию, есть определенные часы, когда он мог вылететь. И, похоже, я все же простудилась, прямо чувствую.

– Так мы в итоге вместе летели? – Мне было интересно, потому что я ничегошеньки не помнила из-за таблетки.

– Да, я, ты, Доменико, Массимо и охрана.

– А что Массимо говорил в полете? – спросила я, поглядывая на нее из-за подушки.

– Ничего, он не с нами сидел. Он весь полет пялился, как ты спишь. Было похоже, что он на тебя молится. Я на минутку вошла, но он не хотел разговаривать. Потом он вынес тебя из самолета, положил в машину, а дома – в постель, переодел в пижаму и снова пялился, сидя в кресле. Я знаю, потому что хотела помочь, но он мне не разрешил. Потом Доменико пришел ко мне в спальню, и наступило утро.

– Будут тяжелые деньки, – вздохнула я. – Ладно, мне нужно к врачу, я позвоню и запишусь. Сейчас вернусь.

Я пошла за телефоном. Как всегда, волшебная фамилия Торричелли открыла передо мной все двери. У меня был свой список услуг, шире обычного. Я надела шерстяную тунику серого цвета, свои любимые черные сапоги Givenchy и черную куртку. На Сицилии не было зимы, но и жары тоже. Когда я вернулась к Оле, я с удивлением обнаружила, что она готова.

– Предлагаю завтрак на пляже. Что скажешь? – весело спросила она. – Поехали в маленький ресторанчик в Джардини Наксос, мы туда с Доменико ходили, пока вы были на Карибах. Там шикарный омлет с ветчиной и домашние сыры.

– Прекрасно. К врачу мне через два часа, нам как раз хватит времени.

Мы прошли по совершенно пустому дому, потом я оставила Олю ждать у входа, а сама пошла в гараж. Я открыла ящик, в котором обычно лежали ключи от машин, но там было пусто.

– Что происходит, черт возьми? – сказала я.

Я увидела охранника в саду и направилась к нему.

– Привет, мне надо к врачу, а я не знаю, где ключи.

– К сожалению, вам нельзя покидать территорию виллы. Это решение дона. Врач приедет сюда. Если что-то еще нужно, скажите, и это привезут домой.

– Ты надо мной издеваешься! – закричала я. – Где Массимо и мой охранник Пауло?

– Дон уехал, Марио и Доменико поехали с ним, они вернутся завтра. Я в вашем распоряжении.

– Твою мать, – процедила я. Как хорошо быть дома.

Я прошла мимо Ольги, которая все еще ждала у входа.

– Ну привет, мы тут заперты. Выходить нельзя, ключей от машин нет, ворота закрыты, лодок нет, стена вокруг виллы слишком высокая.

– Ты еще успеешь позлиться, Лари, пошли закажем завтрак. – Она пожала плечами и обняла меня. – Тот омлет не так уж хорош.

Через несколько часов после того как приехавший врач сказал, что все хорошо, и взял у меня кровь, мы начали скучать. Тогда я придумала пригласить домой стилиста и косметологов. В течение часа вся наша команда с инвентарем была на месте.

Как известно, нет лучшего лекарства от плохого настроения, чем маникюр, педикюр и парикмахер. Мы сделали ногти, стрижки, окрашивание. На всякий случай я почитала в интернете, не будет ли рыжим ребенок, если я покрашу волосы во время беременности. Эти суеверия втюхивала мне моя бабушка, когда я была маленькой. Оказалось, что это неправда, но стоит предупредить стилиста, чтобы использовал безопасные средства. Спустя почти четыре часа мы снова были похожи на людей, я пахла ванилью, а Ольга вишней. Мы не знали, зачем так расфуфырились именно сегодня, раз мужчины вернутся завтра, но неважно.

Потом мы поужинали, на этот раз в столовой в доме, погода на улице не очень располагала. В декабре на Сицилии всего несколько дождливых дней, но сегодня был как раз такой. Оля выпила бутылку вина, то есть попросту напилась, и пошла спать.

Я вовсе не чувствовала себя уставшей. Я включила телевизор, пошла в гардеробную, встала со стороны Массимо и начала в отчаянии нюхать одежду в поисках его запаха. Я просматривала полку за полкой, но все пахло просто чистотой. В конце концов я наткнулась на кожаную куртку, которая запомнила его запах. Я сняла ее с вешалки, села на ковер и обняла куртку. Мне хотелось плакать, когда я думала о том, как он сходил с ума от волнения и отчаяния. Я вспомнила, как с ним поступила, когда он позвонил, и у меня на глаза навернулись слезы.

– Прости, – прошептала я, по моим щекам покатились слезы.

– Это слово я знаю, – услышала я за спиной.

Я подняла глаза и увидела над собой Массимо. На нем был черный костюм, он холодно и внимательно смотрел на меня.

– Я так зол на тебя, крошка. Еще никто не доводил меня до такого бешенства. Я хотел бы, чтобы ты знала, что из-за тебя мне пришлось избавиться от лучших людей, которые за вами не уследили. Пока я летал по всей Европе и искал тебя, я упустил одну очень выгодную сделку, а это подорвало мой авторитет в глазах семей. – Он подошел к шкафу, повесил пиджак. – Я очень устал, так что с твоего позволения я приму душ и лягу.

Кажется, он никогда не был так равнодушен; я чувствовала, что теряю его, что он отодвигает меня. Когда я услышала звук воды, я решила рискнуть. Я разделась и пошла в ванную. Блэк, голый, стоял под душем, вода стекала по его спортивному телу. Он выглядел точно так, как когда я впервые увидела его голым. Локтями он упирался в стену, подставляя лицо потоку воды. Я подошла сзади, прижалась к нему, мои руки автоматически потянулись к его члену. Но прежде, чем они добрались до цели, он схватил меня за запястья и развернулся ко мне.

– Нет, – сказал он спокойным уверенным тоном.

Я оперлась о стекло, не в силах поверить, что он отталкивает меня.

– Я хочу вернуться в Польшу, – заявила я обиженно, поворачиваясь к выходу. – Сообщи, когда передумаешь.

Моя провокация подействовала на него, как красная тряпка на быка. Он энергично схватил меня за руку, прижал к стене и начал холодно осматривать все мое тело, водить по нему руками.

– У тебя уже животик. – Он улыбнулся и опустился на колени. – Мой сын растет.

– Это дочка, Массимо, и да, она уже довольно большая. Около девяти сантиметров.

Он прижался лбом к животу и застыл, не обращая внимания на текущую воду. Он обнял мое тело, крепко сжал ягодицы.

– Одному богу известно, как сильно я страдал из-за тебя, Лаура.

– Массимо, пожалуйста, давай поговорим.

– Не сейчас. Сейчас будет наказание за побег.

– К сожалению, слишком жестоким оно быть не может. – Блэк прищурился и посмотрел на меня.

– Беременность была под угрозой, – прошептала я, гладя его по голове, – поэтому нам нельзя…

Массимо не дал мне закончить и вскочил. Его челюсти сжимались, грудная клетка ходила ходуном. Мне казалось, что вода на его теле сейчас закипит от жара его бешенства. Он шагнул назад, сжал кулаки, страшно зарычал, развернулся и направился к двери.