Текст книги "Сила на силу. Книга 1"

Не раз и не два мне случалось вступать в „собачьи схватки“ с летучими тварями вместе с кайзеровскими истребителями – вот уж никогда не подумал бы, что такое может случиться! Должен сказать, что эти парни, даром что боши, и сидру предпочитают пиво, дерутся храбро, умело и себя не жалеют – впрочем, нам ли с тобой этого не знать!

Об одном я не устаю благодарить Создателя: что ни разу не пришлось нам встретиться с „алым дирижаблем“. Многие считают его мифом, легендой – но только не я. Именно этот таинственный боевой механизм (или организм, поскольку „меганевры“ с „драконами“ уж точно полуживые) погубил майора Роккара, а так же стал, хотя и не напрямую, причиной смерти другого нашего с тобой доброго друга, Анри де Россиньяка. Да, он пережил встречу с алым летучим ужасом – но впоследствии его разум был совершенно разрушен кошмарными воспоминаниями об этом происшествии что, как тебе известно, закончилось… Капеллан нашей авиагруппы поначалу отказывался возносить молитвы за душу самоубийцы Но после того, как я спросил – а откажет ли он в благословении и Полю, моему бомбардиру, выбравшему себе пулю в висок вместо того, чтобы заживо превратиться в обугленную головешку? – капеллан изменил своё мнение. Не сделай он этого – честное слово, дал бы в рожу, и плевать, что духовное лицо, пусть хоть под арест сажают, хоть переводят в пехоту. Только ведь никто меня туда не переведёт – сейчас опытные пилоты наперечёт, так что у меня ещё будет шанс сгореть в своём „Сопвиче“ где-нибудь над Монмартром.

Но довольно о грустном. Слыхал, ты тоже переводишься к нам? Надеюсь, костлявая пока повременит, момента, и мы с тобой закатим на Пляс-Пигаль грандиозную попойку. Рестораны все работают, музыка в кабаре играет даже во время налётов нелюдей, а в одном кафе, которое я знаю с давних пор, можно взять из-под полы настоящий абсент. Это Париж, дружище, и пока двум весёлым парням найдётся, где пропустить здесь по паре стаканчиков крепкого – честное слово, ещё не всё потеряно!

Твой добрый друг

капитан Жиль-Мишель Беннан.

…марта 1918 г, близ Парижа.»

Конец первой части

Часть вторая
Война миров – 1918

I

Земля,

Адриатическое море,

К западу от Триеста.

…апреля 1918 г.

Контр-адмирал Миклош Хорти бросил взгляд на карту, расстеленную на столике посреди рубки, потом картушу компаса и круглые, в латунных оправах, шкалы лага и счётчика оборотов.

Пора.

– Пол-румба к осту! К повороту стоять! Машина – обороты до полных!

Команду слышали только до те, кто находился на мостике, да ещё в машинном отделении, куда слова адмирала донеслись по медным, с гуттаперчевыми амбушюрами переговорным трубам – но остальные члены экипажа отчётливо почувствовали, как вильнула на курсе стальная махина, как накренился едва-едва, почти неощутимо, боевой корабль, ложась в циркуляцию. Броненосец прибавил ход – и без того высокий бурун у таранного форштевня вырос настолько, что захлёстывал теперь полубак. Впрочем, это не было показателем какой-то особой быстроходности – и в лучшие дни австро-венгерские ББР типа «Монарх» хорошо, если могли дать семнадцать с половиной узлов, а уж теперь, после четырёх лет Великой Войны, они хорошо, если выжимали хотя бы шестнадцать. Но сейчас особой быстроходности и не требовалось – «Будапешт» и следовавший за ним мателотом «Монарх» шли к назначенной точке, где вчера вечером итальянскими воздушными патрулями был обнаружен «враждебный плавучий объект неопознанного происхождения». Эта замысловатая формулировка была позаимствована из рапорта итальянского морского лётчика. Тот посадил свой гидроплан у борта «Будапешта», на котором развевался брейд-вымпел командующего австро-венгерскими военно-морскими силами, и поднялся на мостик, чтобы доложить контр-адмиралу Хорти о результатах воздушной разведки.

Контр-адмирал поморщился. Дичь какая – макаронник-пилот на мостике его флагмана! Но ничего не поделать, такова жизнь, меняется столь стремительно, что человеческий разум попросту не поспевает за этими переменами. Казалось, ещё вчера Империя Габсбургов готова была развалиться под ударами стран Антанты, и такие гидропланы с трёхцветными красно-бело-зелёными кругами на плоскостях сбрасывали бомбы на его корабли – и вот, пожалуйста, теперь они воюют бок о бок! И ведь выхода иного нет – нашествие, внезапно обрушившаяся на вчерашних смертельных врагов напасть в виде синелицых пришельцев на невозможных летательных аппаратах, вооружённых невиданным оружием и владеющих какими-то непонятными человеческой науке силами не оставили государствам Европы, что Антанте, что Центральным Державам, что подыхающим от голода в своих снегах большевикам иного выбора. Только объединение, только сопротивление общему страшному врагу – и неважно, какими словами поносили вчерашних противников газетчики и политики всего-то пару месяцев назад. Хорошо хоть у государственных мужей хватило ума и политической воли заключить перемирие, причём сделать это достаточно быстро – и вот теперь совместными усилиями удаётся если не побеждать нелюдей, то хотя бы не позволять им продвигаться так стремительно, как это было в первые дни.

А всё же макаронникам доверять можно лишь с опаской. Контр-адмирал поморщился, вспоминая, как пытался добиться от итальянского пилота внятного доклада, и понял только, что тот обнаружил по указанным координатам – нет, не корабль, синелицие не используют морские суда – а чуть ли не целый остров, которого там быть не должно! Тем не менее, остров был – и двигался со скоростью восьми узлов, держа курс в направлении Триеста. Итальянец сделал над непонятным объектом два круга, обнаружив несколько крупных воздушных кораблей пришельцев, а так же площадки, уставленные боевыми насекомоподобными аппаратами. И, конечно, тоже был обнаружен – навстречу разведчику взлетели полдюжины «меганевр», и тот, не желая искушать судьбу, ушёл крутым виражом в облака. Там он оторвался от преследования и повернул к эскадре адмирала Хорти – согласно распоряжению итальянского командования, итальянские гидропланы вели воздушную разведку в их интересах, и туда, на борт флагманского «Будапешта».

Разумеется, контр-адмирал усомнился в его достоверности – а кто бы на его месте не усомнился? Островам такого размера, следует не шляться по морям, а стоять на одном месте. Хорти даже потребовал немедленно лететь и подтвердить результаты, для чего итальянцу предлагалось взять с собой одного из флаг-офицеров. Но из этой затеи ничего не вышло – гидроплан, приводнявшийся с сухими баками, при крупной зыби, поломал стойки плоскостей, повредил фанерный редан, и теперь ему требовался серьёзный ремонт. Своих гидропланов на австрийских броненосцах отродясь не было, так что Хорти связался по радио с Триестом и приказал выслать по указанным координатам разведчик дальнего действия, коих в Триесте по его сведениям имелось целых три. Сам же контр-адмирал, не желая терять времени (а вдруг макаронник окажется прав?) развернул эскадру навстречу «неопознанному враждебному объекту».

Высланная согласно адмиральскому запросу большая трёхмоторная летающая лодка «Oeffag G», назад не вернулась. На требование послать ещё один, из Триеста ответили, что из двух оставшихся у них «Оффагов» один стоит с разобранными моторами, второй не способен подняться в воздух из-за крайнего износа. Имеющиеся же одномоторные гидроистребители «Oeffag H», как и германские «Ханза-Бранденбург» W.18, на требуемую дальность не дотягивали – а посему лететь тоже не могли. Впрочем, контр-адмирала результат разведки вполне удовлетворил: погода по маршруту полёта «Оффага» была отличной, и, по всей видимости, гидроплан встретился с «меганеврами», взлетевшими с загадочного плавучего острова, и был ими сбит, подтвердив тем самым доклад итальянца. Что ж, тем лучше – наконец-то у главного калибра «Монархов» появилась достойная цель! В самом деле, не по дирижаблям же палить из их превосходных крупповских девятидюймовок?..

Контр-адмирал вышел на крыло мостика и вскинул к глазам бинокль. Флагманский «Будапешт» рассекал адриатические волны в голове ордера; за ним с трёх кабельтовых следовал однотипный «Монарх», замыкал строй бронепалубный крейсер «Асперн». Впереди, с удалением в полторы мили, пачкали небо мазутной копотью трубы двух номерных миноносцев, выдвинутых в передовой патруль. Жаль, конечно, что нельзя повторить воздушную разведку – но можно, пожалуй, обойтись и без неё. Вражеские «меганевры» и «драконы» (так уже успели прозвать лёгкие и тяжёлые махолёты нелюдей) не имеют вооружения, способного повредить его кораблям. Жидкий огонь, которым они поливают всё на земле, бесполезен против толстой брони; идея же пустить в ход против идущих на полной скорости кораблей ядовитые газы может прийти в голову только дилетанту. Синелицые же чужаки дилетантами не были – а значит, следует ожидать от них ещё какой-нибудь пакости.

Военные моряки империи Габсбургов и раньше имели дело с подводными лодками – по большей части, с британскими, поскольку итальянцы, их главные противники, к этому средству морской войны прибегали редко и без сколько-нибудь заметных успехов. Макаронники предпочитали набеговые действия лёгких сил, миноносцев и скоростных торпедных катеров – в результате одного из таких в гавани Триеста был потоплен систершип «Будапешта», броненосец береговой обороны «Вена». Что до австро-венгерских субмарин – то их было мало, а те, что имелись – были скованы умелыми действиями британских дрифтеров, выставлявших в проливе Отранто минные и сетевые заграждения. И уж конечно, ни контр-адмирал Миклош Хорти, ни офицеры его штаба, ни команды эсминцев передового дозора, в чьи обязанности как раз и входила борьба с подводной угрозой, неважно, реальной или гипотетической, и в мыслях не имели, что нелюди тоже могут нанести удар из-под воды. С чего бы? Они и на поверхности-то моря до сих пор не были замечены; загадочные плавучие острова первый признак того, что чужакам знаком этот вид боевых действий, а тут – субмарины! Пришельцы, кем бы они ни были – незваными гостями с Марса или потомками допотопных цивилизаций – предпочитали войну в воздухе, и именно это держали в голове австро-венгерские сигнальщики и комендоры, обшаривая взглядами лазурную гладь Адриатики. И когда удар был нанесён именно из-под воды, команда «Будапешта» далеко не сразу сообразила, что происходит – а когда опомнилась, было уже поздно.

К чести австро-венгерских моряков следует отметить, что оружие противником было применено невиданное, не имеющее ничего общего с тем, к чему готовились и они и их коллеги из флотов других воюющих держав. Неожиданность как раз и сыграла роковую роль – когда на палубу броненосца из воды выхлестнулись огромные зелёно-коричневые суставчатые щупальца толщиной с телеграфный столб каждое, никто не знал, что делать. Щупальца были не гибкими, как у кальмаров или осьминогов, а как бы суставчатыми, составленными из отдельных секций; кончики густо усаженные острейшими, твёрдыми, как кремень, крючьями, были бессильны против брони – но они крушили надстройки, калечили лёгкие орудия и пулемёты, предназначенные для борьбы с катерами и гидропланами, сносили шлюпки с кильблоков, уродовали трубы вентиляторов, прожектора. И, конечно, сметали за борт людей – расчёты орудийных и дальномерных постов, ошеломлённых такой внезапностью, а пуще того, невиданным доселе способом нападения.

Никто не понял толком, сколько чудовищных тварей набросилось на «Будапешт» – пять, может, семь? Ещё три атаковали один из передовых эсминцев; два попытались вцепиться в «Монарха», но тут им не повезло – нападающие слегка запоздали, и старший офицер броненосца, как раз находившийся на мостике, шестым чувством угадал единственно верное решение: скомандовал крутой поворот на четыре румба и увеличил до предела обороты на гребных валах. Броненосец едва не повалился на борт, леера захлестнуло водой, бурун вырос выше полубака – но страшные щупальца сорвались с брони, и обеих атакующих тварей занесло под бешено вращающиеся винты, где они и нашли свой конец. Это дорого обошлось и самому «Монарху» – один из двух винтов, столкнувшись с хитиновым панцирем «кракена», потерял две лопасти, второй отделался одной погнутой, что вызвало сильнейшую вибрацию гребного вала и, как следствие, разрушение дейдвуда. Лишившийся хода ББР продолжал двигаться по инерции, но офицеры и расчёты орудийных плутонгов уже пришли в себя и начали действовать. В воду полетели подрывные заряды, орудия, опустив стволы до упора, открыли огонь в воду вокруг корабля – и расплывшиеся по поверхности пятна бурой пены, маслянистой жидкости вперемешку с каким-то клочьями, стали свидетельствами гибели по меньшей мере трёх плавучих гадин.

«Будапешту» и эсминцу № 61 тем временем пришлось солоно. После первой атаки щупальцами последовала вторая – из воды возле борта высунулись хитиновые конические рыла, покрытые зелёно-бурой чешуёй – и извергли на палубу струи огненного студня, такого же, каким воздушные армады нелюдей поливали города. Пожар вспыхнул сразу во многих местах – горело деревянное покрытие палуб, канаты, шлюпки, вспыхивало масло в палубных механизмах и толстый слой краски, которой на боевом корабле было покрыто всё, от надстроек до шлюпочных лебёдок. То же самое происходило и на эсминце – только там огонь почти сразу добрался до боевых частей торпед в трубах палубных поворотных аппаратов, и серия взрывов разломала несчастный кораблик на части, прикончив, заодно, и атаковавших его тварей.

На броненосце пытались бороться с пожарами, но когда аварийные партии выскочили на залитую липким огнём палубу, навстречу им кинулись синелицые чужаки, затянутые в облегающие чёрные костюмы, с изогнутыми полупрозрачными клинками в руках. Такого абордажа не ждал никто – не прошло и пяти минут, как волна атакующих захлестнула мостик, орудийные башни, прорвалась в подпалубные помещения. Контр-адмирал Миклош Хорти захлебнулся кровью из перехваченного кривым ножом горла после того, как расстрелял по нелюдям всю обойму своего «Штайра» Об этом поведал единственный выживший с «Будапешта», сигнальщик-боцманмат. Он отбивался от абордажников багром на крыле мостика, и совсем уже приготовился погибать – когда взрыв бомбовых погребов носовой башни переломил броненосец пополам.

Теперь уж не узнать, добрался ли туда жидкий огонь пришельцев, или запертые в подбашенном отделении моряки решили забрать вместе с собой в преисподнюю хоть сколько-нибудь синелицых. Сигнальщика выловил из воды эсминец № 32, подошедший к месту гибели флагмана через четверть часа, когда стало ясно, что нападающие покинули поле боя. После чего храбрый кораблик взял искалеченного броненосного собрата на буксир и на скорости в пять узлов поволок в сторону Триеста. Двадцатипятилетнему корвет-капитану, венгру и доброму католику, оставалось только молиться, чтобы корабли успели уйти под защиту крепостных и береговых батарей до того, как туда подойдут плавучие острова нелюдей – или же их насекомоподобные летательные аппараты предпримут попытку закончить дело, начатое подводными тварями.

В радиорубке эсминца № 32 обермаат-радиотелеграфист лихорадочно выстукивал ключом предупреждение о боевых подводных тварях, а заодно и о движущихся к Триесту плавучих островах нелюдей. Работал он клером, открытым текстом, без шифрования (до сих пор противник не был замечен в эфире) – и когда радиопередачу приняли на британском дредноуте «Айрон Дьюк» (он в сопровождении броненосца «Британия», броненосного крейсера «Бервик» и пяти эсминцев занимал позицию в восьмидесяти милях к осту от порта Римини) то текст прочли сразу, без неизбежной задержки на дешифровку. Ознакомившись с радиограммой, командующий соединением, вице-адмирал де Робек распорядился дать полный ход и повернуть к осту, на выручку вчерашним противникам. Сообщение о подводной угрозе британских моряков не испугало – они, в отличие от австро-венгерских коллег поднаторели в борьбе с кайзеровскими субмаринами, а потому экипажи эсминцев, развернувшихся впереди линейного ордера пятимильной подковой, точно знали, что следует делать при встрече с врагом. Глубинные бомбы готовы к сбросу, особые «ныряющие» снаряды забиты в казённики орудий, гидроакустики (новая профессия в Королевском Флоте!) прижимают к ушам латунные раструбы, старательно вслушиваясь в симфонию морских глубин. И если загадочные враги (английские моряки уже успели окрестить их «кракенами») рассчитывают и в этот раз застигнуть землян врасплох – их ожидает весьма крупное разочарование. Ну а если они не решатся на атаку, и эскадре удастся перехватить неприятеля на подходах к австро-венгерской военно-морской базе – что ж, тогда в игру вступят главные калибры. Пятнадцать дюймов «Айрон Дьюка» и двенадцать «Британии» – вместе с орудиями вспомогательных калибров, шестидюймовками «Бервика» и пушками эсминцев они обрушат на плавучие острова, чем бы они ни оказались на самом деле, шквал стали, чугуна и огня. Синелицым понравится.

Земля,

Лондон, Адмиралтейство

…апреля 1918 г.

Сэр Эрик Кэмпбелл Геддес перебрал лежащие на столе бумаги. Совещание проходило в кабинете Первого Лорда Адмиралтейства, и резные стулья, окружающие монументальный, овальной формы стол, были почти все заняты. Члены Морского комитета, адмирал Джеллико, рядом с ним – Морской Лорд сэр Росслин Вемисс. На противоположном конце от хозяина кабинета сидел вице-адмирал сэр Джон де Робек, командующий Второй эскадрой Королевского Флота в составе объединённых сил союзников на Средиземном море.

– Итак, джентльмены, – заговорил де Робек, – наша эскадра потерь не имела. Были две попытки нападения – «кракены», те самые, что доставили столько проблем австриякам. За ударами из-под воды последовали и воздушные атаки; они вызвали на кораблях несколько пожаров, с которыми быстро удалось справиться. В свою очередь, плавучие острова нелюдей, застигнутые в десяти милях от берега, были накрыты огнём всех орудий эскадры, а так же береговыми батареями. Град тяжёлых «чемоданов» буквально разорвал их в клочья; шесть воздушных кораблей нелюдей из числа находившихся на островах, успели подняться и уже в воздухе были перехвачены австро-венгерскими гидропланами. Результат – уничтожены два воздушных корабля и шести, причём все атаковавшие их гидроистребители числом девять, были при этом потеряны. Не меньше четырёх воздушных кораблей нелюдей были уничтожены при бомбардировке плавучих островов корабельными орудиями; так же там погибло неустановленное количество боевых махолётов. Останки плавучих островов были тщательно обследованы и сфотографированы. – вице-адмирал кивнул на рассыпанные по столу вперемешку с бумагами фотографии. – Один из «кусков», если так можно выразиться, отбуксирован к берегу присланными из Триеста портовыми буксирами, сейчас его изучают.

– Что-нибудь уже стало ясно? – негромко спросил Морской Лорд. – Что это за острова такие, откуда они вообще взялись? Насколько мне известно, в Адриатике, да и вообще, нигде на Земле такого отродясь не было!

– Известно, и даже довольно много. – сказал Геддес. – Простите, адмирал, но у меня тут самые свежие сообщения из Триеста…

Сэр Робек пожал плечами, соглашаясь с Первым Лордом Адмиралтейства. Сразу по окончании сражения он отправился в Лондон на итальянском многомоторном бомбардировщике, с двумя посадками для дозаправки, специально, чтобы принять участие в этом совещании – и, разумеется, немного отстал от текущих событий.

– Уже сейчас можно сказать, что плавучие острова – крайне любопытные образования. – продолжил Геддерс. – Отчасти они напоминают мангровые заросли, только гораздо плотнее. Поверх спутанной подушки корней растений, из которых, собственно, состоят эти островки, имеется слой почвы, нанесённый искусственным или естественным путём. Кроме того, среди корней обнаружено множество огромных емкостей, по-видимому, природного происхождения. Ёмкости эти наполнены газом незнакомого нашей науке состава. Пока ясно лишь, что газ этот негорюч, заметно тяжелее воздуха и вырабатывается, по видимому, колониями бактерий, обитающих внутри «пузырей», на их стенках в виде скоплений слизи. Но самое интересное – в найденных обломках воздушных кораблей нелюдей, которые мы нашли на разбитых островах и подняли из воды, обнаружены точно такие же ёмкости, и с точно такими же колониями бактерий и следами газа внутри. Возможно, они выполняли ту же роль, что баллоны с водородом на наших дирижаблях?

– Прошу прощения, сэр, но вы, кажется, сказали, что этот газ тяжелее воздуха? – на лице адмирала Джеллико ясно читалось недоумение. – Как же тогда он может создавать подъёмную силу? Нет, тут что-то не сходится…

– Вы правы, сэр Джон. С этим вопросом пока нет ясности. Учёные в Триесте работают, а, кроме того, я распорядился погрузить часть обломков на быстроходный крейсер и отправить сюда, в Лондон. Полагаю, наши специалисты справятся с этой задачей лучше австрияков.

– Надо бы подключить немцев. – заметил де Робек. – У них лучшие химики в мире.

Первый Лорд Адмиралтейства поморщился. Не хотелось делиться потенциальными военными секретами с недавними врагами, но вице-адмирал прав – химики в Германии действительно непревзойдённые. Недаром это они первыми наладили массовое производство боевых отравляющих газов, придумали иприт, фосген и ещё много всякой ядовитой дряни…

Де Робек тем временем продолжил.

– К сожалению, ни одного из нелюдей не удалось взять живыми. Подошедшие эсминцы выловили из воды лишь несколько сотен трупов да изуродованные осколками и взрывной волной «меганевры».

Всего плавучих островов в этой атакующей волне было четыре. Три были уничтожены в морском бою; четвёртый же, получив множество попаданий, сбился с курса и свернул к северо-востоку. Ошмётки плавучего острова прибило к берегу возле замка Мирамаре; нелюди предприняли попытку высадить десант, но были остановлены частями гарнизона, увязли на боях на полосе берега шириной в несколько сот метров, где и были накрыты крепостной артиллерией и главным калибром подошедшего «Айрон Дьюка». Сейчас австрияки совместно с нашими морскими пехотинцами добивают остатки десанта, и есть надежда, что, наконец, удастся захватить пленных.

Присутствующие согласно наклонили головы. Ситуация действительно складывалась нетерпимая: Нашествие продолжается уже второй месяц, крупнейшие державы ведут с пришельцами яростные бои – и сих пор нет ни единого пленника! А ведь сведения, полученные от живых синелицых, могут оказаться решающими для исхода этой новой Войны Миров, как уже успели прозвать происходящее британские газетчики…