Текст книги "Игры третьего рода"

Вместе с Петром Гончаров ещё раз внимательно осмотрел всё вокруг Арки. Первый момент по прибытию в новый мир, майор не рассчитывал, что стоит выискивать чьи-то следы, а потому не обратил внимания на то, что сейчас легко угадывалось.

Стало очевидно, что здесь побывало, судя по всему, несколько человек: кое-где в мягкой почве среди травы виднелись следы обуви, и явно прочитывались, по крайней мере, отпечатки четырёх разных подошв. Нашлось ещё несколько окурков, но каких-то иных предметов, могущих пролить свет на личности неизвестных, не встретилось.

Более того, тщательное обследование показало, что неизвестные какое-то время топтались возле Перехода, но далеко от них так и не отошли. Можно было со значительной долей уверенности предполагать, что они дождались включения этой системы и вернулись на Землю.

– Ладно, – подытожил майор, – выполняем поставленную задачу, после чего тоже возвращаемся. Но странно, что – на посту не видели, как кто-то сюда проникал и возвращался?

– Может, это буквально в первый день-два произошло? – предположил Пётр.

Гончаров задумчиво покивал, вспоминая запах окурка:

– Всё может быть… Ладно, поехали.

Но, прежде чем экспедиция тронулась по намеченному маршруту, Домашников взял несколько образцов местной флоры. Все растения производили впечатление вырезанных из тусклой фольги. На ощупь сходство с металлом, конечно, пропадало, но фактура листа, всё-таки была слишком жёсткой и сухой, и потому они издавали такой громкий шелест на ветру. Из срезов слегка сочился сок, напоминавший густую сукровицу. Образцы травы и веток Домашников сложил в приготовленный ящичек, чтобы потом исследовать дома.

Его очень интересовало, каким образом здешние растения осуществляют фотосинтез – судя по цвету, в составе листьев был не хлорофилл.

Удивительно, но никакой живности за исключением нескольких насекомых, похожих на бабочек с толстым пузатым тельцем, пока видно не было. Домашников хотел поймать одну, чтобы рассмотреть получше, но майор отговорил его тратить время: специальные приспособления для ловли насекомых отсутствовали, даже простого сачка не догадались взять. Кроме того, никто не мог поручиться, что «бабочки» не ядовитые.

– Ещё не хватало, чтобы тебя укусила какая-то местная гадость, против которой нет противоядия. Поедем мы, наконец, или нет?!

Относительно ровная местность и плотная почва позволяли держать высокую скорость, но во избежание неожиданностей и для того, чтобы внимательнее следить за окрестностями, ехали не быстрее тридцати километров в час.

Для удобства броневые щитки на лобовых стёклах подняли. Хотя никаких явных опасностей в поле зрения не наблюдалось, майор ещё раз проверил боевую готовность пулемётной установки и скомандовал Фёдору держать курс по компасу строго на местный «восток».

Двигатели ровно урчали, а серебристо-серая трава, мягко стелилась под колёса. Домашников открыл крышки верхних посадочных люков, и они вместе с Семёном Ефимовичем стояли, внимательно следя за местностью.

Объехав буквально второй невысокий холм, люди увидели свежие борозды на его склоне.

– Ага, мы, значит, правильно движемся, – констатировал майор и сел на всякий случай к тяжёлому пулемёту.

Вскоре они увидели, то, что искали. Едва БТР въехал на очередное возвышение, глазам открылась уже однажды виденная картина: чёрная машина, валявшаяся на траве, правда, не на зелёной, а на «алюминиевой». Автоматический разведчик лежал у самого подножия холма, выворотив широкий пласт дёрна. Исмагилов затормозил, но Гончаров уже, естественно, тоже заметил пришельца и ловил его в прицел.

Домашников крикнул, по-прежнему высовываясь из люка:

– Что я говорил! Уверен, она вышла из строя.

– Сейчас проверим, – хмыкнул майор. – Ну-ка, уберите головы!

Девственную тишину серого мира разорвал грохот спаренных пулемётов. Очередь взрыла землю рядом с краем чёрной обшивки. Майор переместил прицел, готовый изрешетить «конфетницу», но автомат инопланетян не шелохнулся – подтверждение Петра о его «недееспособности» оправдывалось.

– Осмотрим? – предложил Домашников.

– Думаю, не за чем – ты одну уже видел. Ты что-то новое для себя тут найдёшь? Тем паче, она на брюхе лежит, а люк внизу.

– Её бы к нам тоже затащить… – мечтательно пробормотал Пётр.

Гончаров почесал затылок, усмехаясь:

– Будет всё нормально, вернёмся и потом тягачом утащим, если вам, учёным мужам, так надо. Тут недалеко получается. Езжай, Федя, дальше.

По сторонам снова потянулось серое однообразие холмистой равнины. По-прежнему живности встречалось чрезвычайно мало. Один только раз люди увидели вдалеке стаю каких-то летающих животных – то ли толстеньких кругленьких птиц, то ли ещё кого. Прежде, чем Александр успел навести на стаю бинокль, существа нырнули куда-то к земле, скрылись из виду и больше не взлетали.

По индикатору пройденного пути проехали уже четыре километра, и даже верхушка Арки совершенно скрылась из глаз за плавными складками местности. Пётр, не сумев увидеть её в очередной раз в бинокль, чуть передёрнул плечами – всё-таки, что ни говори, а это была единственная нить, связывающая с таким же, судя по всему, квадратом, но только на земной поверхности, и, значит, с домом.

Река, петлявшая слева, приблизилась – сейчас до неё оставалось всего метров триста. Вдоль берегов росло много деревьев и кустарников, но животных или птиц по-прежнему больше никто не видел.

Наконец, Фёдор сообщил, что пройдено ровно десять километров, и Гончаров дал команду остановиться.

Солнце поднялось ещё выше – здесь начался день, и стало чуть теплее – температура достигла восьми градусов выше нуля, но радиация, судя по показанию рентгенометра, не повысилась.

Усилившийся ветерок интенсивно колыхал траву, которая местами доходила почти до ступиц колёс. Сквозь негустые заросли кустов и деревьев блестела живым серебром река – единственное, что нарушало унылое однообразие.

– Ну, и в какую сторону поедем по кругу? – поинтересовался Пётр.

Гончаров немного подумал.

– Пока без необходимости водные преграды преодолевать не будем, поедем туда! – Он показал в противоположную сторону от реки.

– Ну, может, хоть берег осторожно осмотрим? – попросил инженер.

Майор поморщился, но, в конце концов, согласился.

На кустах, которые в изобилии росли ближе к реке и имели узкие, словно осока, листья, болтались какие-то кругловатые плоды серо-желтоватого цвета, размером с дыньки.

Берег понижался плавно, и позволял съехать без видимых препятствий, если не считать не слишком плотных зарослей, которые заканчивались за несколько метров до воды. Фёдор подвёл БТР к полосе растительности и уже намеревался протаранить достаточно слабую преграду, как вдруг плоды с каким-то скрежетом и шуршанием вспорхнули в воздух и полетели по ветру.

– Ух, ты! – воскликнул Исмагилов. – Летающие дыни, мать их! Может, подстрелим одну, товарищ майор?

– Позже, – негромко ответил Гончаров, тоже с интересом следивший за полётом первых встреченных здесь относительно крупных существ.

Можно было понять, что дыне-птицы летели по ветру, но при этом немного помогали себе небольшими крылышками. Частично направляя полёт, они боролись с воздушным течением, но, в основном, перемещались по его направлению. Странные существа продрейфовали метров триста к небольшой рощице и уцепились за тамошние кусты.

Александр смотрел в бинокль.

– Видали? – спросил он. – Сели точно на такие же кусты, все до одной.

– Ну, тебе в бинокль виднее, – ухмыльнулся Пётр. – А знаете, что я думаю по поводу этих птичек?

Все уставились на Домашникова.

– Это, вполне возможно, некий симбиоз животных и растений, потому они и сидят на одних и тех же кустах. Заметили, как летают? Плавают по ветру, где есть кустики – сядут. Охотиться они явно не могу – если по ветру летают. Значит, сосут соки из растений, скорее всего. Сами, возможно, тоже для кустов чем-то полезны. Говорю же: симбиоз!

– Симбиоз? – Майор, приподняв одну бровь, посмотрел на Петра.

– Взаимно полезное, так сказать, сожительство организмов разных видов, – пояснил Домашников.

– Сожительство?! – всунулся Фёдор. – Разных видов?! Ничего себе… Гомосексуализм какой-то, получается!

– Гомосексуализм, Феденька, это как раз, когда одинаковых, – вставил Семён Ефимович. – Тут иное, да и не "гомо-" даже.

– Да, Фёдор, именно так, – хмыкнул Домашников. – Тут – иное. Эх, были бы с нами нужные специалисты: биологи, зоологи и тому подобные ботаники! Ладно, надо будет всё равно посмотреть, что это за существа такие. Давайте, товарищ командир, всё-таки образчик птички поимеем, а?

Гончаров немного подумал.

– Хорошо, – кивнул он, наконец, – во славу науки, так сказать. Двигай Фёдор к тем кустам. Метров за сорок остановись, чтобы не вспугнуть.

Исмагилов направил БТР к зарослям, в которые опустились странные птицы. На указанном расстоянии он остановил машину, а Гончаров потянулся за винтовкой, которую лично прихватил.

Майор вогнал патрон в патронник и, высмотрев цель в оптический прицел, выстрелил. В тишине серого мира даже одиночный выстрел снова прозвучал громом среди ясного неба.

Однако самым странным был результат: на одном из кустов, где сидели дыне-птицы, словно эхо выстрела, слегка хлопнуло, и показался язычок пламени. Странные существа взвились в воздух, и майор выстрелил ещё несколько раз. И снова люди увидели ещё два всполоха пламени.

Гончаров опустил винтовку и переглянулся с Домашниковым. Тот пожал плечами.

– Возможно, они надуваются воспламеняющимся газом, – сказал Пётр. – Поехали ближе, посмотрим.

Среди подстреленных птиц нашлась, таки одна, которая не сгорела. Предварительно надев перчатки и взяв уцелевшую сморщенную тушку в руки, Домашников утвердительно кивнул:

– Слушайте, ребята, точно! Чёрт меня побери, эти штуковины – настоящие воздушные шары. Вот, смотрите…

У птицы оказалось объёмное тельце, тонкая, полупрозрачная шкурка которого сейчас опала и скукожилась. Крылышки выглядели, скорее как какие-то листья, чем крылья птицы. В том месте, где, вероятно, располагалась голова, имелось выступающее полукружье, усыпанное крепкими по сравнению с основным туловищем, отростками, очень похожими на корешки, из которых сочилась сероватая жидкость. Над полукружьем по середине тельца выступало фасетчатое образование по типу глаза стрекозы.

– Биологов бы сюда, биологов! – закатывая глаза, воскликнул Пётр. – Мы-то, вояки да технари, ни фига не поймём. Но я так разумею, что не совсем птицы: по земным меркам это какая-то разновидность растений. Они выделяют легкий газ… – Пётр понюхал тушку, от которой пахло травами, – не метан, не воняет, да и легко они как-то летают – метан тяжеловат, был бы. Гелий тоже вряд ли – трудно представить, как они чистый гелий получают. Неужели разлагают воду и получают водород?… Видите, корешками-присосками явно питаются от кустов. Только в чём же здесь симбиоз? Тогда, уж, не симбиоз, а паразитизм какой-то.

– Вот-вот, – со значением кивнул Исмагилов, – я же говорил.

Домашников секунду смотрел на него.

– Вообще, я думаю…

Гончаров шумно вздохнул:

– Петя, а вот мне эти птички или кто они там, до фонаря, если честно. Они нам не опасны? Видимо, нет. Мы образец получили? Получили! Ну и чёрт с ними, у нас пока задача другая.

Домашников, всё ещё пребывающий в восторженно-научном настроении, уставился на майора.

– Чего, Петя, смотришь? Птицы эти не объяснят, кто устроил нам четыре года назад светопреставление. Понимаешь?

– Да я понимаю, – сказал Пётр, выходя из эйфории и усмехаясь. – Пардон, товарищ командир, забылся.

– Едем дальше по плану, только с маленьким отклонением – берег осмотрим, сам же просил.

БТР вернулся к реке и, ломая кусты и заросли, продрался сквозь полосу растительности. Как только миновали последнее деревце, почва под машиной странно качнулась, словно та въехала на плот или понтон.

– Задний ход! – закричал Гончаров, но было поздно.

Бронетранспортёр, двигаясь вперёд к воде, до которой оставалось ещё метров пятнадцать, прорвал то, что казалось травянистым берегом, и нырнул носом, поднимая брызги и погружаясь в трясину почти до ветровых стёкол.

Домашников, сидевший на броне, чуть не перекувыркнулся через голову, но успел ухватиться за ствол тяжёлого пулемёта. Автомат его, болтаясь на ремне, звонко стукнул по металлу, но тоже не покинул руку хозяина. Гончаров, стоявший в командирском люке, больно ударился грудью о край и громко выругался, отплёвываясь после холодного душа.

То, что выглядело как пологий берег, на самом деле оказалось толстым слоем серых плотных растений, лежащим на поверхности воды. Если и у противоположного берега рос такой же обманчивый ковёр, то реально река здесь была раза в полтора шире. Колёса не доставали дна, а сквозь достаточно чистую воду при уже стоящем высоко ярком солнце угадывалось, что глубина составляет метра три, не меньше. Фёдор, которого тоже обдало волной через открытый люк, высунулся оценить ситуацию.

– Вляпались, – констатировал майор. – Похоже, на твёрдый берег тут не выбраться, уклон большой. Или получится, Федя?

– Щас проверим.

Исмагилов подключил редуктор водомётного движителя, и около заслонок на корме забурлила вода. Машина развернулась и, скребя колёсами, стала пытаться взобраться на сушу. Но в этом месте обрыв твёрдой почвы был слишком крут, чтобы выехать из воды. Снова развернувшись, Исмагилов попытался добраться до противоположного берега, но и там картина была точно такой же.

– Здесь не вылезем, – сказал Гончаров.

– Ну так поплывём! – предложил Фёдор. – Всё работает, тьфу-тьфу, водооткачивающее устройство в порядке, не утоним. Найдём место поудобнее – и вылезем там. Может, река где-то просто помельче будет. Росли бы здесь деревья не такие жидкие, можно было бы закрепить трос и вытащить машину, а так ни черта не получится.

– Странная река, – задумчиво сказал Семён Ефимович, кутавшийся в бушлат. – Словно выкопанная канава.

Несмотря на высокое солнце, воздух по-прежнему оставался прохладным. Судя по всему, местное светило поднялось почти до максимальной высоты, но температура составляла всё те же – восемь градусов.

Гончаров глубоко вздохнул и в очередной раз достал кисет.

– Делать нечего. Что нам время терять, да рентгены местные ловить за просто так? Поплыли, Федя, по течению – будем искать подходящее место, чтобы выбраться. Предполагали сафари, получится речной круиз! Чёрт, дался тебе осмотр этого берега, Петя, а я, дурак, согласился!

Он смачно сплюнул в воду. Из реки высунулась вполне приличная пасть и моментально проглотила плевок.

Люди переглянулись.

– Видали? – констатировал Домашников. – А в воде есть довольно крупная живность. Чем они тут питаются?

– Землянами, которые через Арки на разведку суются, или, как минимум, их харчками, – пошутил Гончаров. – Надо Фёдора попозже попросить закинуть удочку, что ли.

Исмагилов слыл заядлым рыболовом и даже в экспедицию взял с собой несколько рыбацких снастей. Никто против этого не возражал, ведь столь практичные вещи могли оказаться полезны где угодно – вполне возможно, и в иных мирах тоже.

Они поплыли по реке, которая текла, поворачивая к югу – в направлении, в котором они приблизительно и собирались двигаться. Местность вокруг практически не менялась, а предательская серая кромка, маскировавшая обрыв, всё также раскинулась вдоль обоих берегов. Даже волнение, поднятое движением БТР, лишь слабо её покачало, а там, куда волны ещё не докатились, просто невозможно было догадаться, что это водяные растения, а не твёрдый берег.

– К тому самому водоёму течет, – сказал Пётр, рассматривая карту.

Гончаров молча пожал плечами: какая, мол, принципиальная разница?

Плавание происходило однообразно, как и поездка. Вокруг царила почти полная тишина, нарушаемая рычанием двигателей БТР, да шумом воды в водомёте. Постепенно небо начало заволакиваться облаками, и вскоре местное светило скрылось с глаз долой. Сразу стало холоднее, температура опустилась до четырёх градусов, а из набежавших облаков, сначала редко, а потом довольно обильно, посыпались белые снежинки. Домашников рассмотрел несколько – судя по всему, это был обычный снег, мало чем отличавшийся от земного.

– Если река вдруг замёрзнет, мы превратимся в ледокол во льдах, – мрачно пошутил Фёдор.

К счастью река не замерзала, но только километров через десять серая обманка у берегов, наконец, отступила, и показался пологий голый песчаный грунт, позволявший продолжить путешествие по земле. Хотя ничего особо страшного на воде не происходило, все вздохнули с облегчением.

Сориентировавшись по компасу и «арочной», как выразился Домашников, карте, майор установил, что они отклонились от маршрута километров на семь. Возникла дилемма: либо возвращаться на кольцевой маршрут, по которому планировалось двигаться с самого начала, либо внести какие-то коррективы в исходный план.

Пётр посмотрел на Гончарова: до выступающего куска то ли озера, то ли моря, отсюда оставалось километров пятьдесят по прямой.

– Давайте взглянем на здешние моря, – предложил Домашников. – Вполне разумная поправка, а, командир? Ну что бы мы поехали по кругу вокруг Арки? Местность на сравнительно небольшом участке однотипная, а на этом направлении она меняется, вот тут возвышенности какие-то, судя по карте. Горючего у нас пока – выше крыши, а вид здешнего моря или чего там, может позволить лучше понять этот мир.

– Всё тебя к воде тянет, – с некоторым осуждением сказал майор. – Реку мы уже обследовали!

– Так сейчас будем осторожнее: на бэтээре не будем соваться к воде близко, если берег подозрительный. Сами сперва проверим.

– Ну, да, – кивнул Гончаров, – сам и провалишься куда-нибудь. А если эти горки, что у нас на пути, плохо проходимыми окажутся?

– Ну, тогда и повернём назад, – успокоил Домашников.

После некоторого раздумья Александр согласился двинуться к местному водоёму. Судя по карте, между экспедицией и морем лежала серия небольших возвышенностей, и всем, конечно, было интересно увидеть какое-то разнообразие пейзажа.

Снег шёл всё сильнее, и рентгенометр стал показывать повышение уровня радиации примерно до двух десятых рентгена в час: очевидно, дополнительный вклад в повышенный фон вносили осадки. Чтобы не собирать на себя радиоактивный снег, люди забрались внутрь и закрыли люки. Белый ковёр уже плотно покрывал пологие холмы, и колея, которую прокладывал БТР, тянулась за ним среди серо-белого уныния как рельсы, уходящие вдаль. Температура за бортом опустилась ниже нуля, и Фёдор добавил подачи тёплого воздуха от отопителя.

Домашников и Семён Ефимович примостились за креслами водителя и командира на ящиках с припасами так, чтобы видеть через лобовые стёкла, что твориться снаружи. Если бы не странного цвета кусты, пробивавшиеся из-под снега, вполне можно было подумать, что они едут по земной тундре.

Правда, через пятнадцать километров местность стала меняться. Она пошла в гору, кое-где начали попадаться каменные валуны и глыбы, выступавшие из запорошенной снегом почвы. Появились высокие, тоже удручающе-серые деревья. Их гладкий, чуть ворсистый ствол поднимался метров на шесть-семь, после чего скупо ветвился почти горизонтально – короткие ветки с мелкими листочками торчали почти в одной плоскости. Кусты с дыне-птицами, наоборот, исчезли совершенно.

– Ни дать, ни взять – телеграфные столбы, если верхушки обрезать, – заметил Альтшуллер, и все с ним согласились: деревья напоминали именно такие конструкции.

Ещё через несколько километров Фёдор затормозил перед широким рвом, который тянулся идеально прямой линией в обе стороны, на сколько хватало глаз.

К этому времени снег почти перестал, и люди снова открыли люки, чтобы лучше рассмотреть препятствие.

– М-да, – пробормотал Пётр, – а я думал, что здесь никто не живёт…

– Думаешь, это руками сделано? – поинтересовался майор.

– Руками или чем-то ещё такого же типа, – кивнул Пётр. – Очень уж прямо прокопано.

Стенки канала давно начали осыпаться, но само сооружение строгим прямым направлением подтверждало мысли об искусственном происхождении. Ширина составляла метров сорок, не меньше, а боковые откосы шли под углом градусов двадцать. Общая глубина на глаз составляла метра четыре.

Судя по всему, подвохов, аналогичных берегу реки, здесь не предвиделось – канал был совершенно сух, если не считать слегка подмерзавшего снега, покрывавшего его дно, но Гончаров счёт своим долгом на сей раз проверить всё лично: он стал спускаться по склону, проверять прочность грунта лопатой.

Наконец он ступил на дно, предварительно хорошенько потыкав его. Александр дошёл до противоположного берега – поверхность под ногами везде была плотной – и знаками показал Фёдору, чтобы тот осторожно начал съезжать вниз. Когда БТР выбрался из рва, Гончаров вновь занял командирское место.

– Интересно, и кто же тут канаву выкопал? – спросил, скорее всего, сам себя Фёдор.

– Может, мы и узнаем это, – философски молвил Семён Ефимович, – а, возможно, и нет.

– Кстати, – посоветовал майор, – расслабляться не стоит – держите оружие под рукой. Мало ли что или кто тут встретится. Что-то слабо верю я в межпланетное братство и межзвёздный интернационализм.

– А в силу разума? – чуть насмешливо спросил Домашников.

– В силу разума, говоришь? – Гончаров прищурившись, вполоборота посмотрел на Петра. – Верю, крепко поверил – каждый раз, когда на Барьер смотрел, эта вера у меня укреплялась. Нам показали, что эта сила может быть ещё и идиотской.

– Но вот мы все с вами, – вступил в беседу Семён Ефимович. – Мы же нормальные, так сказать, разумные существа. Значит, вполне возможно встретить точно таких же в иных мирах.

– Наверное, и возможно, – хмыкнул Гончаров. – Только при встрече имейте оружие под рукой. На всякий случай.

Местность становилась всё гористее. Пошли уже настоящие скальные уступы, между которыми приходилось лавировать. В низинах, где была сравнительно мягкая почва, росли плотные заросли «телеграфных столбов», что тоже не способствовало скорости продвижения.

Наконец, машина миновала, судя по всему, перевал миниатюрной горной гряды, и местность снова начала понижаться, но лес становился всё плотнее. Часто БТР просто проламывался через заросли. Древесина стволов, многие из которых достигали в толщину не меньше, чем настоящий телеграфный столб, ломалась неожиданно легко: дерево имело сухую, трескавшуюся, словно яичная скорлупа, кору и рыхловатую сердцевину, напоминавшую трухлявую губку.

Сначала Фёдор вёл БТР медленно, но, убедившись, что инопланетный лес – не помеха машине, увеличил скорость. За броневиком тянулась широкая просека, так что заблудиться никоим образом не рисковали. Единственное неудобство заключалось в том, что совершенно отсутствовал обзор: дальше, чем метров на десять сквозь заросли вообще ничего не было видно.

Так он двигались больше часа, уже привыкнув к монотонному треску ломаемых деревьев, и покрыли, без малого, километров тридцать.

– И где же ваш океан? – задумчиво спросил Фёдор, напряжённо вглядываясь в чащу, с хрустом пережёвываемую бронетранспортёром.

Домашников почесал затылок:

– Ну, карта, сам понимаешь, не в управлении картографии и геодезии готовилась – погрешность большая. В любом случае, явно уже недалеко.

Наконец впереди блеснул какой-то просвет, и броневик, проломив последнюю стену «телеграфных столбов», выкатилась на открытое пространство, покрытое серым песком, за которым на тоскливый пляж медленно и лениво набегали волны бескрайнего моря. Облака поредели, в них стали появляться просветы, и кое-где солнечные лучи играли бликами на свинцовых переливах водной глади.

Памятуя об осторожности, Исмагилов остановил БТР. Гончаров открыл командирский люк и высунулся наружу, осматривая побережье в бинокль.

Вдруг он присвистнул:

– Занятная история. Вижу корабль!

– Где? – Домашников тоже высунулся из люка и всматривался в направлении, куда был направлен бинокль командира. – В море?

– Не совсем, – ответил майор. – Похоже, он уже отплавался: сидит на мели. Вот там, дальше, почти у берега.

Рентгенометр здесь показывал аж ноль тридцать пять рентген в час, и, направляя, выносной блок на песок, можно было понять, что «фонит» именно пляж.

Гончаров вопросительно посмотрел на Домашникова. Инженер пожал плечами:

– Песок с содержанием каких-то радиоактивных элементов. Без точной аппаратуры, которой у нас нет и быть не может, ничего не определим.

– Ноль тридцать пять рентгена! – сказал Гончаров. – Многовато!

– Знаешь, на Земле имеются места, где уровень естественного фона даже выше. Например, В Индии, в штатах Керала и Мадрас есть участки то ли с танталовыми, то ли с ториевыми песками. Там больше полрентгена в час, но люди живут постоянно.

– И не дохнут? – хмыкнул Исмагилов.

Домашников криво усмехнулся:

– Писали даже, что их всех много лет наблюдала комиссия Всемирной Организации Здравоохранения, когда та ещё существовала. Что любопытно – никакой патологии не выявили!

– Значит, – сказал Гончаров, – мы, возможно, попали здесь в какой-то местный, как его, Мадрас, что ли?

– Всё может быть, – усмехнулся Домашников. – Но долго болтаться тут не стоит – ну его, к чёрту, Мадрас этот местный.

– Раз-раз, и на матрас, – сострил Федя.

Никто не засмеялся.

– Значит так, – подытожил Александр. – Пётр с оружием – за мной! Осмотрим берег и затем проверим корабль.

Они спрыгнули на серый пляж, местами чуть припорошенный снегом – Гончаров снова с лопатой, проверяя прочность поверхности. Но и здесь не было никаких подвохов – песок лежал плотно, и ноги проваливались всего на два-три сантиметра, не больше.

Походив по пляжу, люди вновь забрались на броню, и БТР двинулся вдоль кромки воды и остановился на траверсе чужого судна. Медленные невысокие волны, нагоняемые ветерком, нехотя лизали серый песок. Дно здесь, во всяком случае, у берега, хорошо просматривалось и понижалось плавно: по просьбе Гончарова, машина въехала довольно далеко, метров на десять в воду, а уровень не достиг и центра колёс.

– Как на Азовском море местами, – вспомнил Фёдор. – Там идёшь, идёшь, а вода тебе и яйца не прикроет.

Корабль, напоминавший пузатую каравеллу, стоял, чуть накренившись, метрах в ста от берега. Высокая корма, суженный нос с бушпритом и какие-то снасти, местами порванные. Судя по всему, судно было выстроено из дерева, а вдоль обращённого к людям борта шло несколько квадратных отверстий, похожих на пушечные порты.

– Исследуем? – Пётр посмотрел на майора. – Подплывём на бэтээре и…

– Не правильно, не так! – отрезал майор. – Машиной рисковать не будем. Может, там камни, и не так уж мелко. Наскочим – перевернёмся. Поплывём на лодке.

В снаряжении экспедиции имелась надувная резиновая лодка, рассчитанная на четырёх человек. Тюк с лодкой распаковали и с помощью компрессора бронетранспортёра быстро накачали плавсредство.

Хотя температура у воды оказалась выше, чем на возвышенности, на открытом месте дул ветер, и руки у людей мёрзли: Александр и Пётр, возясь с лодкой, вынуждены были надеть матерчатые перчатки.

– Не хотелось бы в водичку окунуться, – передёргивая плечами, сказал Домашников.

Майор серьезно просмотрел на него:

– Надо постараться не окунуться.

Он приказал Исмагилову подвести БТР как можно дальше в воду и занять позицию для наблюдения.

– В случае чего, Федя, прикроешь огнём. Точечным, так сказать, не пулемётом. Так что возьми «винт» и следи: вдруг из воды какая гадость полезет – тогда лупи прицельно.

Федор кивнул и занял позицию в люке машины. Семён Ефимович по уже устоявшейся традиции следил за остальными секторами наблюдения.

Майор и Домашников осторожно, стараясь не перевернуть утлую посудину и не слишком замочить ноги, сели в лодку и начали грести к кораблю.