Текст книги "Мне есть что вам сказать"

Они просто не понимают, что мы работаем не ради того, чтобы пополнять закрома Гордона Брауна, а ради того, чтобы иметь время и свободу побездельничать, почитать книжку, поиграть с детьми, написать картину (не важно какую), сочинить поэму (не важно, хорошую или плохую), набросать планы экспедиции в Мато-Гроссо или просто бездумно посидеть на солнышке. Они не понимают ни сути экономики, ни сути жизни. Они понятия не имеют о границах правительства, и при их зацикленном на ВВП подходе они представляют угрозу для передачи достижений нашей культуры от поколения к поколению. По словам древнегреческого поэта Гесиода, имя которого будет вспоминать следующее правительство консерваторов, глупцы те, кто не знает, насколько половина больше целого и какое блаженство получаешь от мальвы или асфодели. На самом деле я сомневаюсь, что эти пуритане вообще знают, что такое асфодель, но самое отвратительное то, что они не дают нам, остальным, времени и возможности познать это.

23 мая 2007 г., The Spectator

Школьные спортивные площадки

Площадки слишком мягкие, убогие улицы слишком жесткие.

Понимаю, что, может, это и неприятно, но время поговорить о ссадинах. Давайте проведем очередной семинар об этих прелестных корочках, которые образуются на наших коленях. Давайте совершим вместе путешествие назад, в элизий нашего детства и вспомним, с каким восторженным интересом мы наблюдали за ранкой, пока она заживала.

Сначала твердели внешние кромки, оставляя посредине слегка слезящееся красное пятно. Затем она засыхала полностью и превращалась в чудесную скорлупу, твердую и бугристую, как кусочек сыра на подрумяненном тосте.

Ее можно было забинтовать. Можно было осторожно исследовать ее края, подобно кулинару, определяющему, готов ли пирог. Затем однажды она полностью исчезала и на ее месте появлялась новая, розовая, неповрежденная кожа.

Опыт с царапиной был прекрасным уроком по биологии. И в определенном смысле жаль, что наши дети сейчас лишены возможности где-либо оцарапаться. Прошу понять меня правильно. Я не призываю к тому, чтобы они себя травмировали.

Естественно, я не предлагаю поощрять наших детей падать с деревьев или вылетать из карусели на скорости 200 об/мин. Но меры против ссадин, предпринятые нами для защиты наших детей, дали неожиданные результаты.

Вчера Эд Боллз[17]17
  Эд Боллз – министр по делам детей, школ и семьи Великобритании.


[Закрыть] призвал детей вновь открыть для себя радости игр на спортплощадках, в том числе и в футбол. Он нарисовал картину в стиле Брейгеля: дети играют в классики и пятнашки, тут же носится английский бульдог. И хотя все мы разделяем его стремления, он мог бы высказаться более честно и откровенно о реальных причинах упадка популярности игр на открытом воздухе и роли правительства в этом бедственном положении.

Возьмем покрытия на спортивных площадках, на которых мы обдирали наши коленки. Согласно стандарту Евросоюза EN 1176, местным властям рекомендуется не устанавливать оборудование на спортплощадках высотой более трех метров и использовать мягкие покрытия: отсюда меньше ссадин.

Справедливости ради надо отметить, что Брюссель не делает этот стандарт обязательным, но власти настолько напуганы возможностью судебных тяжб, что с рабской покорностью насаждают его. Эта мера, кажется, не особо влияет на уровень несчастных случаев на спортивных площадках: за последние 20 лет каждые три или четыре года обязательно кто-то гибнет.

Но покрытие обходится очень дорого, 100 квадратных метров стоят £7000. И эти дополнительные расходы определенно сыграли свою роль в сокращении общего количества имеющихся спортивных площадок.

Согласно эксперту по спортивным играм Тиму Гиллу, который написал книгу на эту тему, на каждого ребенка моложе 12 лет приходится примерно два квадратных метра общественной игровой площадки, и этого недостаточно.

Так что в следующий раз, когда Боллз захочет поговорить высоким штилем о том, что правительство делает для того, чтобы больше детей играло на свежем воздухе, я предлагаю ему написать пару больших вводных абзацев о гибельном влиянии излишнего регулирования и судебных тяжбах – за которыми последует прочувственное объяснение всего сделанного им для содействия этим безобразиям.

Затем он должен перейти к признанию реальной причины, почему родители так неохотно отпускают детей играть на открытых площадках, а они боятся преступников и бандитов – и это зачастую обоснованный страх.

В детстве мы с ребятами часто катались по Камдену на велосипедах. Мы ходили в школу и возвращались домой, даже не думая об этом. И хотя мы не упускали возможности купить себе мороженое Mr Whippy’s и хлопья, у нас была такая физическая нагрузка, что толстый ребенок был настоящей редкостью. Теперь мы живем в мире, в котором 3 % молодых людей носят в кармане ножи, а 20 % детей в возрасте 10–11 лет подвергались нападениям по крайней мере один раз за последние 12 месяцев.

Во многих парках и на игровых площадках хозяйничают пугающего вида молодежные шайки. И если вы не член такой шайки и не проявляете требуемого уровня бравады и агрессии, то играть в этом же районе вам будет очень непросто.

В качестве жизни детей произошли глубокие и печальные изменения, и тому есть несколько правдоподобных объяснений. Можно упомянуть революцию в отношениях взрослых и детей, и тот непонятный ужас, с которым мы смотрим на молодое поколение, и потерю уважения к взрослым.

На улицах хронически не хватает взрослых, способных проявить хоть какую-то власть. В наши дни под этим понимается, как правило, полиция.

Полицейские 14 % своего времени тратят на патрулирование улиц, а 19,3 % проводят за «бумажной работой». И этого мало. Пока мы не найдем способ увеличить количество полицейских на улицах, большая часть нашего общественного пространства будет заполнена смутным ощущением угрозы.

Если сюда присовокупить зарегулированность использования оборудования на игровых площадках, то неудивительно, что так мало детей играет на свежем воздухе. Неудивительно, что они прилипли к своим ярким игровым приставкам. На игровых площадках с таким оборудованием им и страшно, и скучно – и решение, безусловно, заключается в радикальной смене подхода.

Необходимо обуздать дикую культуру судебных тяжб, которая привела к тому, что местные власти сокращают количество каруселей, потому что карусели теперь считаются слишком опасными.

Учителя и руководители экскурсий должны быть защищены от обвинений в гражданской халатности, если только они действительно не проявили «грубую небрежность». Закон надо изменить так, чтобы местные власти не отвечали за то, что не предупредили о явном риске (например, о том, что карусель крутится). Более того, нужно добиться, чтобы судьи перестали выносить нелепые решения о выплате компенсаций – и мы можем добиться этого, если будем настаивать на введении поправки, предусматривающей привилегии для тех, кто содействует играм детей на улице.

Нам нужно понизить уровень охраны здоровья и безопасности на игровых площадках и повысить уровень безопасности на улицах. И никаких законодательных инициатив от мистера Боллза, пока он не поймет серьезность реальной проблемы.

17 декабря 2007 г., сайт Бориса Джонсона

Провал школы

Полагаю, многие читатели пропустили мимо ушей последние известия о катастрофическом состоянии британской школы. Вы, очевидно, не придали значения тому, что наши пятнадцатилетние подростки оказались среди худших учеников по математике среди стран – членов Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) и опустились на 17-е место по навыкам чтения.

Ну да, вполне возможно, что вы, перевернув страницу в поисках новостей о других бедствиях, сказали себе: «Не бери в голову. Это же не твои дети. Это другая школа. Это другие родители, которые не сумели научить своих детей читать или допустили, чтобы игровая приставка полностью заменила детям математику или любой вид академических занятий».

Такой была, грубо говоря, ваша реакция? Если это так и если действительно есть британцы, которые полагают, что их не затрагивает школьная катастрофа, тогда им следует подумать еще. Проблемы в образовании несовершеннолетних могут послужить началом экономической катастрофы во всем обществе. Вот почему математика – нравится она нам или нет – касается нас всех, а наша экономика зависит от всех групп населения, приносящих доход и разбирающихся в арифметике.

Какое у нас самое важное в жизни финансовое решение? Покупка дома. То есть как обеспечить выплату долга по ипотеке. Такое решение требует понимания принципов формирования процентов и процентных отчислений. И есть многочисленные доказательства тому, что миллионы британцев либо наплевательски относятся к долговым обязательствам, либо действительно не понимают значения всех этих цифр и закорючек для их будущего процветания.

У меня есть друг, который предоставляет ипотечные кредиты с участием в собственности[18]18
  Ипотека с делением прироста капитала: ипотечный кредит, при котором кредитор при продаже недвижимости получает часть прироста ее стоимости; в этом случае кредитор нередко делает первый взнос за покупателя, а иногда выплачивает за него часть ежемесячного платежа.


[Закрыть] для некоторых наиболее обездоленных людей в Британии. Он очень хочет помочь людям подняться по имущественной лестнице. Он хочет по крайней мере способствовать их заинтересованности в своем доме. Он хочет, чтобы у них возникло освободительное чувство собственности – гордость за свое владение, та гордость, которая появилась у миллионов британцев за последние 30 лет.

И тем не менее он был удивлен, когда ознакомился со сделками, которые они хотели заключить с менее разборчивыми займодавцами, и рисками, которым хотели подвергнуть свои жизни. Они неглупые люди, говорит он. «У них просто плохо с математикой. Они не понимают, что может сделать 11 %-ная ставка. Они говорят: “Черт с ней, со ставкой, дайте нам ипотечный кредит”. Это невежество».

Последствия такого невежества могут быть очень серьезными и для индивидуального заемщика, и для остальной экономики. Посмотрите на то, что происходит в Америке. Что было изначальной причиной кредитного кризиса, который распространился через Атлантику и привел к банкротству банка Northern Rock[19]19
  Банк Northern Rock, основанный в 1965 г., был крупнейшей организацией ипотечного кредитования в Великобритании, пока неплатежи по ипотеке и падение спроса на ипотечные облигации в США не привели его к краху.


[Закрыть]?

О том, как это происходило, рассказал мне мой друг, ипотечный брокер. Значительное количество представителей беднейших и неимущих американцев брали кредиты и денежные обязательства, в которых ничего не понимали.

И не важно, облапошили их, обуяла их жадность или просто по наивности они делали ошибки. А когда рынок жилья охладился, они отказались платить долги. В результате кредитные организации оказались с безнадежными долгами на руках, которые они бесконечно дробили, делили, переупаковывали и продавали в рамках всей мировой финансовой системы.

Это примерно так, как если бы среди мировых поставок пирожков с мясом оказалась небольшая партия субпродуктов, зараженных коровьей губчатой энцефалопатией, а так как никто не знал бы точно, какой пирожок отравлен, возникла бы всеобщая паника. Банки до сих пор не хотят кредитовать другие банки. Нет никаких признаков возврата доверия, и если сейчас в экономике произойдет серьезный спад, то пострадают все – но больше всего, конечно, достанется самым уязвимым.

Очень похоже на то, что скоро произойдет спад на рынке недвижимости, и в определенном смысле очень хорошо, если это позволит людям купить необходимое им жилье. Но реальность такова, что Гордон Браун, скорее всего, выкинет трюк, сделав дома более дешевыми, но не более «доступными» – так как у людей не будет денег, чтобы купить их.

Сектор услуг находится в трудном положении. Чистые доходы населения снижаются, и 1,5 млн людей не могут осуществлять платежи по ипотечной ссуде. И хотя кредитный кризис носит глобальный характер, положение Британии особенно бедственное, так как у нас более высокий уровень личных долгов, чем в любой другой стране развитого мира.

Мы набрали долгов в два раза больше, чем в среднем остальная Европа. За последние 10 лет уровень наших личных долгов поднялся на 59 %. У нас 27 % населения вообще не имеет сбережений, а 8,2 млн взрослого населения имеют долги. Каждый совершеннолетний из трех вообще не осуществляет никакого финансового планирования. В довершение ко всему у нас есть 1 млн человек, которые пользуются кредитными карточками с высокой процентной ставкой для оплаты своих ипотечных кредитов.

Теперь некоторые скажут, что все это промахи кредитных акул и кредиторов-стяжателей и что нам необходимо новое законодательство, чтобы британцы перестали подсаживаться на кредиты.

Социалисты, несомненно, заявят: «Долговой феномен показывает, что британцам нельзя доверять вести собственные финансовые дела, и мы должны перестать поощрять их заниматься вопросами жилья, когда они не понимают последствий и не могут позволить этого. Вместо этого нам следует развивать социальное жилье для тех, кто просто не годится для роли участника рынка недвижимости». И хотя это абсолютно верно в некоторых случаях, в то же время это голос безысходности.

Безусловно, необходимо дать людям уверенность – и интеллектуальный инструментарий, чтобы делать правильный выбор; а это значит убедить их, до того как наши дети закончат среднюю школу, в том, что математика действительно нужна. Это не абстрактный вопрос, какую правильную цифру поставить в квадратик. Это различие между счастьем и хаосом. Без базового понимания цифр люди так и будут продолжать принимать решения, катастрофичные и для людей, и для общества.

Кризис субстандартного ипотечного кредитования в Америке показал, что несколько безнадежных долгов могут поставить под удар мировую экономическую систему. Трагедия в Британии заключается в том, что наиболее экономически уязвимыми оказались те, кого не выучила наша система образования; и именно этот провал в образовании ставит нашу экономику в опасное положение – а это бьет по всем нам.

6 декабря 2007 г., сайт Бориса Джонсона

Разговор об их поколении: золотая молодежь Британии

К тому моменту, когда наша беседа уже длилась целых три часа, я превратился в выжатый лимон. Меня сразил оптимизм моих собеседников, а также талант, энергия, исключительная проницательность этих молодых людей. Все они с лучезарными улыбками вколачивали в мой одурманенный мозг одну просьбу: «Выберите меня, выберите меня». Мы всего лишь пытались взять на работу нового исследователя, а выглядело так, словно мы прослушивали кандидата в премьер-министры. Они могли писать. Они могли говорить. Они могли делать все, что угодно. Они окончили 8-летнюю музыкальную школу по классу флейты пикколо и классу альта, имели аттестаты о среднем образовании с лучшими оценками по всей стране.

Их результаты успешной сдачи экзамена второго уровня сложности самоубийственным воплем низвергались каскадами вниз по странице. Они были редакторами журналов, председателями профсоюзов, победителями юридических диспутов и печалились по любому вопросу – от регби и до лакросса. Они получали за свои фильмы престижные награды в Нью-Йорке. Выходили в полуфинал телевикторины «Дуэль университетов» (University Challenge) 2004–2005 годов. Публиковали важные статьи в The Guardian и проходили интернатуру в компаниях списка «Футси-100»[20]20
  100 компаний с наибольшей капитализацией. Исходя из курсов их акций, агентство Financial Times рассчитывает фондовый индекс.


[Закрыть]. Бегло говорили по-французски и уверенно владели немецким. У них безупречные водительские права. Они сумели получить дипломы с отличием по многим дисциплинам, от английского языка до машиностроения и истории, и одновременно достигли результатов в сквоше на уровне отечественных стандартов.

Пока они беззаботно трещали передо мной, я все больше утопал в своем кресле. И размышлял, не в первый раз, об удивительной черте молодого поколения. Они были не просто одаренными. Они выглядели такими уравновешенными, такими общительными, такими эмоционально безмятежными, а ведь, по правде говоря, все должно было быть ровно наоборот. Это дети Мэгги. Они родились в 1980-х годах, и, по представлениям наших ученых, их должны мучить неврозы и чувство горечи. Вспомните о трудностях, которые перед ними стоят: студенческие долги в среднем составляют £13 000; смехотворные стипендии; рынок жилья устрашает, как северная сторона Эйгера[21]21
  Эйгер (Айгер) – горная вершина в Бернских Альпах 3970 м, пользуется дурной славой из-за своей неприступной Северной стены.


[Закрыть]. Маячит перспектива раскошеливаться до тех пор, пока не придет конец программе частной финансовой инициативы[22]22
  Частная финансовая инициатива – государственная программа в Великобритании, принятая в 1992 г. и призванная способствовать решению финансовых проблем государства. Предусматривает активное участие частных фирм в государственном секторе экономики.


[Закрыть] Гордона Брауна, а вдобавок им придется решать малоприятную задачу содержания в старости детей беби-бума 1960-х годов. Согласно впечатляющей новой статье исследовательского центра Policy Exchange «2056: Какое будущее у детей Мэгги?», это наиболее затюканное поколение после войны. И тем не менее их внутренний мир – как бы описать это? – просто излучает приятность. Кто-нибудь понимает, о чем я?

Даже если сделать скидку на преувеличения жанра резюме, похоже, они добиваются таких хороших результатов, которые и не снились моему поколению. Они работают операторами на телефонах доверия и спасают самоубийц, помогают больным раком или борются с бешенством в Южной Африке. Как волонтеры «Оксфама»[23]23
  «Оксфам» – международная благотворительная организация с центром в Оксфорде; предоставляя волонтеров-стюардов на музыкальные фестивали, «Оксфам» зарабатывает деньги для благотворительных целей.


[Закрыть] они оказывают услуги на музыкальных фестивалях и возятся с неимущими и незащищенными детьми от 11 до 16 лет в Стритэме и Брикстоне[24]24
  Неблагополучные районы Лондона.


[Закрыть]. И почти каждый из них делает нечто не слыханное в мое время: они посещают самые бедные кварталы наших городов, проповедуя преимущества высшего образования. Похоже, они просто гораздо лучше нас, они делают все по фэн-шую.

В отчаянной попытке классифицировать опрашиваемых я попросил их написать эссе объемом 500 слов о Тадж-Махале. Эссе получились довольно хорошие и без всякой заносчивости, вполне ожидаемой от моего поколения, никакого сарказма или яканья. Никто не сделал, например, наверняка болезненного комментария относительно индийской цивилизации, что главный памятник страны, очевидно, является мусульманским мавзолеем; никто не упомянул о неприятном факте, что герб Индии придумал итальянец. Возможно, они не хотели касаться щепетильных вопросов без особых причин?

А теперь честно заявим, в чем цель данной статьи. В ней под «молодыми людьми» я имею в виду университетских выпускников из среднего класса. Хотя их гораздо больше, чем раньше. А когда я говорю о моем поколении, я имею в виду тех, кто окончил вузы лет 20 назад: как мы работали локтями, чтобы пробить себе путь, и какими отвратительными субъектами были. Мы вечно хвастались, третировали друг друга. Отчасти мы и сейчас ведем себя так, бравируем помпезными воспоминаниями и намеренной нескромностью. Когда Тоби Янг начал статью в Cherwell со слов «Я работал упорнее других и достиг большего»[25]25
  Тоби Янг – британский журналист, автор бестселлера «Как терять друзей и отталкивать людей» (How to Lose Friends and Alienate People).


[Закрыть], то мы дружно загоготали в знак одобрения такой шокирующей этики. Но будет ли кто-нибудь из сегодняшних двадцатилетних вести себя так вызывающе? С одной стороны политического водораздела у нас были тэтчеристы, говорливые или молчаливые. Когда Гордон Гекко[26]26
  Гордон Гекко – один из главных персонажей фильма 1987 г. «Уолл-стрит» и фильма 2010 г. «Уолл-стрит-2: Деньги не спят» в исполнении Майкла Дугласа.


[Закрыть] произнес: «Жадность – это хорошо», мы не аплодировали, но ухмыльнулись. Когда Теббо сказал: «Убирайтесь»[27]27
  Речь идет о словах соратника Маргарет Тэтчер Нормана Теббита, адресованных иммигрантам.


[Закрыть], мы подумали: «А что, нормальная позиция». Когда Рональд Рейган заявил, что Советский Союз – это «империя зла», мы посчитали, что звучит это немного чересчур, но по сути правильно. И хотя мы сочувствовали шахтерам, мы полагали, что их ввело в заблуждение руководство.

По другую сторону аргументации было симметричное чувство сопричастности. Некоторые наши подружки даже отправлялись в Гринэм-коммон[28]28
  Военно-воздушная база близ Ньюбери, графство Беркшир, где до 1989 г. размещались американские крылатые ракеты; у базы постоянно дежурили женщины из организации «Женщины за мир» в знак протеста против присутствия ракет на территории Англии.


[Закрыть] или держались за руки возле посольства ЮАР. А два десятилетия спустя я знаю одну женщину – преуспевающего барристера, которая начинает произносить «хрю-хрю» и шипит «свиньи», как только видит полицейских. Когда бедный Кит Джозеф сделал обреченную на неудачу попытку реформировать финансирование высшего образования в 1984-м, его так забросали яйцами, что он отступил. Что произошло с современным студенчеством? Почему они не забрасывают министров-лейбористов яйцами? Взвинтили плату – ради бога. Только представьте себе реакцию, если бы сцены жизни современного Ирака каким-то образом показали бы в студенческих клубах Британии времен Тэтчер. Как бы студенты 1980-х годов повели себя, если бы Маргарет Тэтчер была в числе прочих ответственна за войну, в которой убиты от 58 000 до 655 000 невинных иракцев? Это правда, поначалу многие выступили против войны; но протесты не были замечены, и оказалось, что большая часть людей протестовала против закрытия сельских почтовых отделений.

А где гнев? В наше время были рок-звезды с такими именами, как Сид Вишес (Порочный Сид), и люди, который отгрызали головы голубям и глушили электротоком своих девчонок в ванной. А сегодня Джеймс Блант в шапочке льет свой гениальный елей в наши уши. Он великолепен, но не мятежник, верно? Мое поколение породило уйму энергичных журналистов правого толка, мы и сейчас не промах, горим желанием и загоняем мяч в лунку. А где их эквиваленты сегодня? Где новый Чарльз Мур, Ноэл Малколм, Саймон Хеффер, Мэтью д’Анкона, Эндрю Робертс, Найалл Фергюсон и другие? Это дерево перестало плодоносить, что, возможно, и благо, а возможно, и нет. Но это определенно перемена.

Этика молодых людей изменилась, и в определенном смысле причина ясна. Из политики ушло противостояние. В моей юности существовало два противоположных мировоззрения, сталкивающихся, как мастодонты. Капитализм свободного рынка и государственный социализм. Угроза применения Россией ядерного оружия казалась вполне реальной. Реальной опасностью было и введение лейбористами 98 %-ного налога. Нет того энтузиазма, того драматизма; и все же я не могу убедить себя, что только этим можно объяснить дзен-буддистское спокойствие нынешней молодежи.

Один мой друг, который согласен с моими наблюдениями, говорит, что, в частности, парни стали менее жесткими, в то время как девушки стали более напористыми. «В основном это касается “Что ты можешь сделать для меня?” – и набивают мой номер в свой мобильный», – говорит он. И это наводит на мысль, что это может быть связано с общей феминизацией общества, которая начинается с преобладающего влияния женщин в школе. С 1981 по 2001 год количество учителей-мужчин в средней школе снизилось на 50 %, а соотношение между учителями-женщинами и учителями-мужчинами в начальной школе теперь составляет примерно семь к одному. Может, дело в этом? Детей больше балуют, оберегают, усаживают в специальные стульчики, охраняют от рисков и лишают мужской ролевой модели, которую они всегда играли, и это плохо. Но и они склонны проявлять больше интуиции и эмоционального интеллекта. Разве это плохо?

Когда я учился в Оксфорде, там было 36,7 % женщин, а сейчас они составляют более половины выпускников. Национальное студенчество состоит теперь на 59,2 % из женщин. Сенсация. И это огромная социальная революция. Нетрудно вообразить последствия для мужской психологии. Самое крупное соревнование жизни стало гораздо легче для современного выпускника-мужчины: неудивительно, что иногда он кажется пассивным. Возможно, повсеместное присутствие женщин объясняет не только повышенную тактичность и уязвимость мужчин, но и все те забавные браслетики из бечевки, которые они носят.

А может, если честно, есть гораздо более простое объяснение доброте и добродушию поколению двадцатилетних. Может, не все так плохо для детей Мэгги. Может, причина такой разницы в темпераментах между поколениями, в том, что нам приходилось решать больше проблем. Не забывайте, что 1964-й, год моего рождения, был годом, когда британские мамочки установили рекорд и выдали на свет 875 972 ребенка, самый высший и непревзойденный подвиг плодородия по сравнению с ничтожно малым количеством 636 818 детей в 1984 году. Нас, волнующихся и мечущихся в поисках работы, было гораздо больше при меньшем количестве предложений. И неудивительно, что наши локти были острее. Да, у нас были стипендии и бесплатное обучение, но у этих парней и девчонок в их 20 лет столько прекрасного в их жизни. У них есть гаджеты, которые позволяют им вести фантастически богатую социальную жизнь. Легким нажатием нескольких кнопок они могут пообщаться со всеми своими друзьями быстро, индивидуально, остроумно и, более того, эмоционально грамотно. Куда бы они ни пошли, они, как в коконе, находятся в небольшой электронной утробе, обеспечивающей им уют и поддержку. Им достаточно послать несколько текстов, немного подождать, и, будьте уверены, к ним вернется та капля одобрения, которая увлажнит их пересохший язык и поможет прожить день.

Им проще и дешевле путешествовать; гораздо лучше стало питание. Везде полно небольших кафе. Автомобили быстрее и безопаснее. Неудивительно, что они чувствуют себя способными «следовать своим ценностям», как написано на картонных коробках мороженого Ben & Jerry, когда мороженое такое вкусное, относительно дешевое и есть что посмотреть по телику, пока его ешь. И даже если, несмотря на все эти преимущества, на них накатит хандра или неприкаянность, они всегда могут найти успокоение в Интернете.

Но важнее всего то, что им нетрудно найти работу. Конечно, было жалко не принять всех кандидатов на должность исследователя. Но с другой стороны, в этой стране почти полная занятость, и они продолжат творить чудеса в этой полной энергии экономике с низкой инфляцией. А кого они должны благодарить за это? Да, несмотря на проблемы у детей Мэгги и те неприятные стереотипы, которые они могли увидеть в фильме «Билли Элиот», истина в том, что они больше всех выиграли от реформ, начатых 20 лет назад Маргарет Тэтчер, и дали толчок развитию высоких технологий, предпринимательства и появлению приличных денег.

Конечно, во многом 1980-е – это неприятный опыт, но, если бы он не был таким неприятным, дети Мэгги не пользовались бы сейчас всеми этими благами. Если это и есть дети Мэгги, то не такая уж она плохая мать.

25 октября 2006 г., The Spectator