Текст книги "Серебро Господа моего"

Красота
(Это страшная сила)

 
Особенности оперы в Нижнем Тагиле
Совсем не повлияли на мое воспитание.
Меня несло как воздушного змея,
Когда всем остальным отключали питание.
Скоро я буду баснословно богатым,
Но это меня не приводит в смущение.
Я не стану бояться своих капиталов,
Я легко найду для них помещение,
Потому что
 
 
Красота – это страшная сила.
И нет слов, чтобы это сказать.
Красота – это страшная сила.
Но мне больше не страшно,
Я хочу знать.
 
 
Один Чжу учился ловить драконов,
Выбросил силы и деньги на ветер,
Жаль, что за всю свою жизнь
Он так ни одного и не встретил.
 
 
Я прочел об этом в старинных трактатах,
Прочел и сразу ушел из деревни,
Скоро я буду баснословно богатым
И смогу претворить в жизнь учения древних,
Потому что
 
 
Красота – это страшная сила.
И нет слов, чтобы это сказать.
Красота – это страшная сила,
Но мне больше не страшно,
Я хочу знать.
 
 
Я буду жить в доме из костей земли,
И с большой дороги будут заходить дети,
Чтобы любоваться на мои кристаллы,
Сияющие во фрактальном свете,
И на семь чудес с семи концов света.
Я не стану размениваться на мелочь,
Ведь очень скоро у меня будет Это,
И я буду ясно знать, что с Этим делать,
Потому что
 
 
Красота – это страшная сила.
И нет слов, чтобы это сказать.
Красота – это страшная сила
Но мне больше не страшно,
Я хочу знать.
 
 
Это делаю я.
Это делаешь ты.
Нас спасут немотивированные акты красоты.
 

2005

«zoom zoom zoom»

Забадай

 
Бессердечные братья Забадай
С улыбкой от уха до уха
Скоро приедут в наш край
Показывать свою силу духа;
Они будут ходить по углям,
Будут служить нам примером –
Как сладко нарушить закон,
Какое счастье быть старовером.
 
 
Я был привязан к земле,
Я молча глотал свои слезы;
Но то, что я нес на себе,
Теперь горит в пламени Розы;
А те, кто снимал дивиденд –
Я помню, как они улыбались –
Они думали, что все это им;
Похоже, что они ошибались.
 
 
Четырнадцать лет я не ел;
Четырнадцать лет я не пил;
Четырнадцать лет молчал,
Чтобы не тревожить Тебя.
Теперь мне стал узок причал
И нет больше сил;
Я сделаю так, как хотел,
Чтобы растаможить Тебя.
 
 
Велик император, нет слов –
Но он, как DJ без эфира;
С тех пор, как я знаю тебя,
Я потерян для внешнего мира.
Я встал на твоем берегу,
Спасибо этому дому;
Ты воздух, которым я жив,
И я бы не хотел по-другому.
 
 
Четырнадцать лет я не ел;
Четырнадцать лет я не пил;
Четырнадцать лет молчал,
Чтобы не тревожить Тебя.
Теперь мне стал узок причал
И нет больше сил;
Я сделаю так, как хотел,
Чтобы растаможить Тебя.
 

2005

«zoom zoom zoom»

Мертвые матросы не спят

 
Кто бы сказал, что мы встретимся под этой звездой,
Я не смотрел на часы, я думал, у меня проездной.
Побереги себя, не трать на меня весь свой яд.
Все уже случилось. Мертвые матросы не спят.
 
 
Я не знал, что я участвую в этой войне.
Я шел по своим делам, я пал в перекрестном огне.
Едва ли я узнаю, кому был назначен заряд.
Впрочем, все равно. Мертвые матросы не спят.
 
 
Не спрашивай меня;
Я не знаю, как испытывать грусть.
Соленая вода разрешила мне молчать.
Соленая вода знает меня наизусть.
 
 
Знать бы загодя, что уготовано мне впереди,
Я бы вырезал твое имя у себя на груди;
Все было так быстро, я даже не запомнил твой взгляд,
Но теперь я в курсе, а мертвые матросы не спят.
Мертвые матросы не спят.
 

2005

«zoom zoom zoom»

Дело за мной

 
Сегодня днем единственная тень –
Это тень от облаков на траве.
Иду, как будто бы козырь в кармане
И еще полтора в рукаве;
Я напоен солнцем,
Я напоен луной.
Я чувствую, что ты где-то рядом,
И я знаю, что дело за мной.
 
 
Мы бьемся, как мухи в стекло,
Мы попали в расколдованный круг;
Отчетливо пахнет плесенью.
Моя душа рвется на юг.
Сколько можно стоять в болоте,
Пугая друг друга волной?
Кто-то должен был спеть эту песню,
И похоже, что дело за мной.
 
 
Дело за мной, дело за мной.
Я был на Ибице, и я был в Кремле,
И я понял, что дело за мной.
 
 
Злоумышленники отключили наш мын,
Теперь мы временно без;
Мы, конечно, вернем его, как только
Закончим писать SMS;
Ты в одном сантиметре,
Я с тем же успехом мог бы быть на луне.
Похожая история была в Вавилоне,
Но на этот раз дело во мне.
 
 
А в аэропортах не успевают
Подкатывать трапы к бортам;
Все куда-то торопятся,
Не понимая, что они уже там;
Мы с ними одной крови,
Лицом к одной и той же стене,
Единственная разница между нами –
Я понял, что дело во мне.
 
 
Дело во мне, дело во мне,
Я прыгал окунем, летал в облаках –
И я понял, что дело во мне.
 
 
Как правая нога
Следует за левой ногой,
С тех пор, как я знаю тебя,
Мне не нужен никто другой.
Говорят, тебя нет здесь,
Я слышал, что ты в стороне,
Но если б я не смог достучаться до тебя,
Я бы думал, что дело во мне.
 
 
А те, кто говорят, что не знают тебя –
Только ты можешь их спасти.
Ты дала мне этот мир как игрушку,
Я верну тебе его в целости;
Нахожу тебя в нежности ветра,
В каждой набежавшей волне,
Я даже не думал, что такое возможно,
Я не думал, что дело во мне.
А дело во мне.
Дело во мне.
 

2006

«Беспечный русский бродяга»

Мама, я не могу больше пить

 
Мама, я не могу больше пить.
Мама, я не могу больше пить.
Мама, вылей все, что стоит на столе, –
Я не могу больше пить,
На мне железный аркан,
Я крещусь, когда я вижу стакан.
Я не в силах поддерживать этот обман.
Мама, я не могу больше пить.
 
 
Патриоты скажут, что я дал слабину,
Практически продал родную страну.
Им легко, а я иду ко дну.
Я гляжу, как истончается нить.
Я не валял дурака
Тридцать пять лет от звонка до звонка,
Но мне не вытравить из себя чужака.
Мама, я не могу больше пить.
 
 
Мама, я не могу больше пить.
Мама, я не могу больше пить.
Мама, позвони всем моим друзьям,
Скажи – я не могу больше пить.
Вот она – пропасть во ржи,
Под босыми ногами ножи,
Как достало жить не по лжи –
Я не могу больше пить.
 
 
Скажи моим братьям, что теперь я большой.
Скажи сестре, что я болен душой.
Я мог бы быть обычным человеком,
Но я упустил эту роль,
Зашел в бесконечный лес,
Гляжу вверх, но я не вижу небес.
Скажи в церкви, что во всех дверях стоит бес –
Демон Алкоголь.
 
 
Мама, я не могу больше пить.
Мама, я не могу больше пить.
Мама, вылей все, что стоит на столе, –
Я не могу больше пить.
На мне железный аркан.
Я крещусь, когда я вижу стакан.
Я не в силах поддерживать этот обман.
Мама, я не могу больше пить.
 

«Беспечный русский бродяга»

Терапевт

 
Отрубился в час, а проснулся в три,
Полнолуние выжгло тебя изнутри,
На углу у аптеки горят фонари,
И ты едешь –
Ты хотел бы напиться хоть чем-нибудь всласть,
Ты пытаешься, но не можешь упасть,
И кто-то внутри говорит – это счастье,
Или ты бредишь,
 
 
Вкус крови лишил тебя слова,
И к бровям подходит вода –
Где-то именно здесь
Пал пламенный вестник,
И сегодня еще раз все та же среда –
Да хранит тебя Изида!
 
 
Ты подходишь к кому-то сказать «Привет»
И вдруг понимаешь, что нет ничего конкретного,
И прохожие смотрят тебе вослед
С издевкой;
На улице летом метет метель,
И ветер срывает двери с петель,
И прибежище, там, где была постель, теперь –
Яма с веревкой;
 
 
Так взлетев вопреки всех правил,
Разорвав крылом провода,
Ты оказываешься опять
Там, где всем нужно спать,
Где каждый день, как всегда –
Да хранит тебя Изида!
 
 
Все говорят и все не про то,
Эта комната сделана из картона.
И ты смотришь вокруг – Неужели никто
Не слышит?
И вдруг ракурс меняется. Ты за стеклом,
А друзья – в купе уходящего поезда –
Уезжают, даже не зная о том,
Что ты вышел.
 
 
И оставшись один на перроне,
Выпав из дельты гнезда,
Теперь ты готов
К духовной жизни,
Но она тебе не нужна –
Да хранит тебя Изида!
 
 
И ты слышал, что где-то за часом пик,
В тишине алтаря или в списках книг,
Есть неизвестный тебе язык,
На котором
Сказано все, что ты хочешь знать,
В чем ты боялся даже признаться,
И отчего все святые глядят на тебя
С укором.
 
 
Перестань делать вид, что не можешь понять их,
Ты один на пути навсегда –
Улыбнись, растворись
В шорохе листьев,
В шепоте летнего льда –
Да хранит тебя Изида!
 

2004

«Беспечный русский бродяга»

День в доме дождя

 
День в доме дождя,
Лед и пастис,
Если мы не уснем,
Нам не спастись.
 
 
А я пришел сюда сам,
В дом тишины,
И если ты спросишь меня,
Я отвечу тебе на все
Словами луны.
 
 
День в доме дождя,
Кап-капли в воде,
Я знаю, что я видел тебя,
Но никак не припомню – где.
 
 
Но здесь так всегда,
Здесь как во сне,
Деревья знают секрет,
А небо меняет цвета
На моей стороне.
 
 
Я искал тебя столько лет,
Я знал, что найти нельзя,
Но сегодня ты рядом со мной
В комнате, полной цветов,
В доме дождя.
 
 
Ум лезет во все.
Ум легче, чем дым.
Но он никогда не поймет –
Спим мы или не спим.
 
 
А я пришел сюда сам,
И мне не уйти,
Потому что именно здесь
Сходятся все пути.
Здесь, в доме дождя.
 

2006

«Беспечный русский бродяга»

Афанасий Никитин Буги, Или хождение за три моря-2

 
Мы съехали с Макдугал в середине зимы:
Моя подруга из Тольятти, я сам из Костромы.
Мы бы дожили до лета, а там секир-башка,
Но в кокаине было восемь к трем зубного порошка,
Пришлось нам ехать через люк
При свете косяка,
Она решила ехать в Мекку. Я сказал: «Пока».
 
 
Не помню, как это случилось, чей ветер дул мне в рот,
Я шел по следу Кастанеды – попал в торговый флот,
Где все матросы носят юбки, у юнги нож во рту.
И тут мы встали под погрузку в Улан-Баторском порту,
 
 
Я сразу кинулся в дацан – хочу уйти в ритрит,
А мне навстречу Лагерфельд,
Гляжу – а мы на Оксфорд-стрит.
 
 
Со мной наш боцман Паша, вот кто держит фасон,
На нем пиджак от Ямамото и штаны Ком Де Гарсон,
И тут вбегает эта женщина с картины Моне,
Кричит – у нас четыре третьих, быстро едем все ко мне.
 
 
У них нет денег на такси, пришлось продать пальто.
Клянусь, такого в Костроме еще не видел никто.
Вначале было весело, потом спустился сплин,
Когда мы слизывали слизь у этих ящериц со спин.
В квартире не было прохода от языческих святынь,
Я перевел все песни Цоя с урду на латынь,
Когда я допил все, что было у них меж оконных рам,
Я сел на первый сабвей в Тируванантапурам.
 
 
И вот мы мчимся по пустыне, поезд блеет и скрипит,
И нас везет по тусклым звездам старый блюзмен-трансвестит.
Кругом творится черте-те что – то дальше, то вблизи,
То ли пляски сталеваров, то ли женский бой в грязи,
Когда со мной случился двадцать пятый нервный срыв,
Я бросил ноги в Катманду через Большой Барьерный Риф.
 
 
И вот я семь недель не брился, восемь суток ел грибы,
Я стал похож на человека героической судьбы,
Шаманы с докторами спорят, как я мог остаться жив,
Но я выучил суахили и сменил культурный миф,
Когда в село войдут пришельцы, я их брошу в тюрьму.
Нам, русским за границей, иностранцы ни к чему.
 

1998

«Беспечный русский бродяга»

Ткачиха

 
Мне снилось, что я ткачиха,
Которая часто бывает мною во сне.
Я долго не мог понять – то ли я снюсь ей,
То ли это она снится мне.
 
 
Да, я знаю, что об этом писали китайцы,
Но теория суха, а древо жизни
Зеленеет в листах;
Придется проснуться и поехать в Иваново
Проверить, как реально обстоят там дела на местах.
 
 
Волга шумит волнами;
Редкая птица долетит до ее берегов,
А на всех берегах черно от тех, кто
Ожидает, когда течение пронесет мимо
Тела их врагов.
 
 
И только полная луна оживляет
Чередование этих верхов и низин.
Слава богу, что она никогда не читала
Ни «Цветочков Франциска Ассизского»,
Ни Дао Дэ Цзин.
 
 
В пустыне бредут верблюды,
У каждого из них что-то свое на уме.
Один знакомый тоже шел на Северный полюс –
Оказался предпринимателем в Костроме.
 
 
Так начинания, вознесшиеся мощно,
Сворачивают в сторону, теряют имя действия – какой срам.
Я не вижу причины куда-то стремиться, если в итоге ты всегда
Оказываешься где-то не там.
 
 
Я сижу на пустынной скале,
Наблюдаю, как плывут облака.
Сердце, как старый пепел,
Глаза, как у полного дурака.
 
 
Я ничего не начинаю, пускай все
Течет само по себе, как Волга-река.
Под лестницей сидит голодная кошка.
Пойду-ка спущусь выставлю ей молока.
 

2006

«Беспечный русский бродяга»

О смысле всего сущего

 
Человеческая жизнь имеет более одного аспекта.
В городе Таганроге есть два Звездных проспекта.
На одном – небеса зияющие
И до самого Волго-Дона
Возвышаются сияющие
Дворцы из шлакобетона.
И по нему каждую пятницу,
Как выйдут со смены из шахты,
Маршируют белозубые
Космонавты.
 
 
А на другом все дома в полтора этажа
И по истоптанной траве гуляет коза,
Год проходит и два проходит,
Веревка перетерлась, но коза не уходит;
Ей совершенно некуда идти,
Она смотрит в небеса и шепчет: «Господи, прости!»
 

2006

«Беспечный русский бродяга»

Голова Альфредо Гарсии

 
В детстве мне снился один и тот же сон:
Что я иду весел, небрит, пьян и влюблен,
И пою песни, распространяя вокруг себя
Свет и сладость.
Теперь друзья говорят, что эти песни не нужны,
Что они далеки от чаяний нашей страны
И нужно петь про нефть.
Я устарел. Мне не понять эту радость.
 
 
Новости украшают наш быт:
Пожары, катастрофы, еще один убит,
И всенародная запись на курсы,
Как учиться бодаться;
На каждой странице – Обнаженная Маха;
Я начинаю напоминать себе монаха –
Вокруг нет искушений, которым
Я хотел бы поддаться.
 
 
И я прошу – что было сил;
Я прошу, как никогда не просил,
Я прошу: заварите мне девятисил – и еще:
Унесите отсюда голову Альфредо Гарсии;
Унесите отсюда голову Альфредо Гарсии;
Вы – несостоявшиеся мессии и
Население всей соборной России –
Воздержитесь от торговли
Головой Альфредо Гарсии;
Унесите отсюда
Голову Альфредо Гарсии.
 
 
Главная национальная особенность – понт;
Неприглядно, слякотно и вечный ремонт –
Говорят, с этим можно справиться,
Если взяться дружно;
Но мешает смятенье в неокрепших умах;
Засада в пригородах, медведь на холмах;
И женщины носят матросов на головах,
Значит – им это нужно;
 
 
Маразм на линии электропередач,
Всадник с чашей Грааля несется вскачь;
Но под копытами –
Пересеченная рас…вом местность;
Даже хоры ангелов в этом краю
Звучат совсем не так, как в раю;
То ли нужно менять слуховой аппарат –
То ли менять окрестность.
 
 
И я прошу – что было сил;
Я прошу, как никогда не просил,
Я прошу: заварите мне девятисил – и еще:
Унесите отсюда голову Альфредо Гарсии;
Унесите отсюда голову Альфредо Гарсии;
 
 
Вы – несостоявшиеся мессии и
Население всей соборной России –
Воздержитесь от торговли
Головой Альфредо Гарсии;
Унесите отсюда
Голову Альфредо Гарсии.
 

2006

«Беспечный русский бродяга»

Обещанный день

 
Сегодня самый замечательный день,
О нем написано в тысяче книг:
Слева небеса, справа пустота,
А я иду по проволоке между них.
 
 
Спетое вчера осталось вчера,
В белой тишине белые поля,
Нечего желать, и некем больше быть:
Здравствуй, это я.
 
 
Господи, я Твой, я ничей другой;
Кроме Тебя, здесь никого нет.
Пусть они берут все, что хотят,
А я хочу к Тебе – туда, где Свет.
 

2007

«Пушкинская, 10»

Два поезда

 
Влюбленные в белом купе,
Постель холодна, как лед,
Влюбленные в белом купе,
Постель холодна, как лед.
Два поезда на перегоне –
Один из них не дойдет.
 
 
Если ты рододендрон –
Твое место в окне;
Если ты истинный якорь –
Давай, брат, лежи на дне.
А если ты хочешь войти,
Придется выйти вовне.
 
 
Так не пой, Инезилья, при мне
Ни про осень, ни про весну.
Не пой про то, как летят,
Не пой про то, как идут ко дну,
Лучше вобще не пой,
А то я усну.
 
 
Влюбленные в белом купе,
Вагоны летят вперед,
Влюбленные в белом купе,
Рельсы хрустят, как лед.
Сегодня все поезда в пути –
Ни один из них не дойдет.
 

1996

«Пушкинская, 10»

Мария

 
Эй, Мария, что у тебя в голове?
Эй, Мария, что у тебя в голове?
Ты говорила мне, но я не знал этих слов,
Ты снилась мне, я не смотрел этих снов,
Тебе нужна была рука, я дал тебе две.
 
 
Один знакомый спел, что ты попала в беду,
Один знакомый спел, что ты попала в беду,
Но ты прости ему его бессмысленный труд.
Те, кто обижают тебя, – не слишком долго живут,
Он был просто не в курсе, он ничего не имел в виду.
 
 
На палубе танцы, в трюме дыра пять на пять,
Капитан где-то здесь, никто не знает, как его опознать.
А оркестр из переодетых врачей
Играет траурный вальс Шопена на семь четвертей,
И там бросают за борт всех, кто не хотел танцевать.
 
 
А твои губы, Мария, они – этот ветер, который
Сорок лет учил меня петь.
 
 
Из всего, что я видел на этой Земле,
Самое важное было – дать тебе крылья
И смотреть, как ты будешь лететь.
 
 
Твои подруги не знают, о чем идет речь,
Им невдомек, что в корабле изначальная течь,
Они хихичут в ладоши за крестильным столом,
У них синдром Моны Лизы и перманентный облом,
Но ты все отдала сама – и нечего больше беречь.
 
 
Так что, Мария, я знаю, что у тебя в голове,
Мое сердце в твоих руках, как ветер на подлунной траве.
А Луна источает свой целительный мед,
То, что пугало тебя, уже тает как лед;
Тебе нужна была рука, я дал тебе две.
 

2003

«Пушкинская, 10»

Девушки танцуют одни

 
Мы закрыли глаза, чтоб не знать, как нам плохо,
И с тех пор все равно – где здесь ночи, где дни;
Партизанским костром догорает эпоха,
А в парикмахерских – вальс, и девушки танцуют одни.
 
 
На роскошных столах все накрыто для пира,
Только нету гостей – хоть зови не зови;
Можно бить, хоть разбей, в бубен верхнего мира,
Только летчиков нет, девушки танцуют одни.
 
 
Все иконы в шитье, так что ликам нет места,
А святую святых завалили в пыли;
В алтаре, как свеча, молча гаснет невеста,
Но все куда-то ушли, и девушки танцуют одни.
 
 
От пещер Катманду до мостов Сан-Франциско
Алеет восток, и мерцают в тени
Эти двери в Эдем, что всегда слишком близко,
Но нам было лень встать, и девушки танцуют одни.
 
 
Научи меня петь вопреки всей надежде,
Оторваться – и прочь, сквозь завесы земли;
Ярче тысячи солнц пусть горит все, что прежде.
Я еще попою.
Девушки танцуют одни.
 

1998

«Пушкинская, 10»

Письма с границы между светом и тенью

 
На что я смотрю?
На тополя под моим окном.
Все меньше листьев, скоро будет зима.
Но даже если
Зима будет долгой,
Едва ли она будет вечной.
 
 
Ну а тем временем
Что же мне делать с такой бедой?
Какая роль здесь положена мне?
Для тех, кто придет ко мне,
Чайник держать на огне
И ночью писать
Письма с границы между светом и тенью.
 
 
Мы движемся медленно,
Но мы движемся наверняка,
Меняя пространство на ощупь.
От самой нижней границы
До самой вершины холма
Я знаю все собственным телом.
 
 
Никто не пройдет за нас
По этой черте.
Никто не знает того,
Что здесь есть.
Но каждый юный географ
Скоро сможет об этом прочесть
В полном собрании
Писем с границы между светом и тенью.
 

1985

«Пушкинская, 10»

Вятка – Сан-Франциско

 
В Сан-Франциско на улице Индианы
Растут пальмы марихуаны.
Эти пальмы неземной красоты,
Их охраняют голубые менты.
Мимо них фланируют бомжи-растаманы,
У которых всего полные карманы;
Льются коктейли, и плещется виски,
И кружатся квадратные диски.
 
 
А здесь, в Вятке, избы под снегом;
И как сказать – кто из нас
Более любим этим небом?
 
 
И пока мы рыщем в поисках Рая,
Некто, смеясь и играя,
Бросает нам в сердце пригоршни огня –
И нет ничего, кроме этого дня;
И все равно – здороваться или прощаться,
Нам некуда и некогда возвращаться.
Нет ничего, кроме этой дороги,
Пока вместе с нами идут
Беззаботные боги.
 

2009

«Пушкинская, 10»

Теорема шара

 
В Багдаде сегодня жара,
А я хотел бы доказать теорему об округлости шара.
Но Шар сегодня борзой,
Он ужален в сердце козой,
Он забыл про матер,
Он забыл про фатер.
 
 
Он желает встать
На челябинский фарватер.
А сам живет в трансформаторной будке,
И из головы у него растут незабудки.
 
 
Он пытается вынуть из сердца жало –
Тут входят Белые волосы и Убежала…
Как нам дожить до весенней поры,
Когда каждый норовит метать топоры?
 
 
Я уже не различаю
Алфавитные знаки,
Я болен, как Конфуций,
Танцующий сиртаки.
 
 
Так он прокричал
В форме буквы «SOS».
В это время пожарные
Включают насос.
 
 
И больше не слышно
Ни единого слова.
Отныне я буду ходить, как корова
На пуантах по горло в снегу
На шотландском высокогорном лугу.
 
 
И больше ни слова про все эти звуки.
Да пощадит Господь разум всех,
Играющих на тарабуке!
 

2009

«Пушкинская, 10»

Лошадь белая

 
Лошадь белая на траве
Далеко ушла в поле;
Дома упряжь вся в серебре,
А ей нужно лишь воли.
 
 
Конюх сбился с ног – да что с тобой?
Целый день звонит, пишет.
А она трясет гривой
И как будто б не слышит.
 
 
Твердая земля да долгий путь
Из огня в полымя.
Много кто хотел ее вернуть,
Ни один не знал имя.
 

2009

«Лошадь белая»

Сокол

 
Если долго плакать
Возле мутных стекол,
Высоко в небе
Появится сокол.
Появится сокол
Высоко над тучей,
В это время важно
Не упустить случай.
 
 
Увидеть его крылья,
Увидеть его перья
И вдруг удивиться –
А кто это теперь я?
Почему внизу туча,
А надо мной ясно?
Видимо, я плакал
Совсем не напрасно.
 
 
Видимо, вот оно –
Пришло мое время,
А внизу медленно
Бредет мое племя.
 
 
А мне лететь выше,
А мне лететь в солнце
И все-таки вспомнить,
Что внизу оконце
 
 
С мутными стеклами,
В которое бьются
Милые мои.
Сгореть и вернуться.
 
 
Если долго плакать…
 

2009

«Лошадь белая»

Еще один раз

 
Серые следы на сером снегу,
Сбитые с камней имена.
Я много лет был в долгу:
Мне забыли сказать,
Что долг заплачен сполна.
 
 
Пахнет застарелой бедой.
Солнцу не пробиться в глубину этих глаз.
Теперь мне все равно,
Что спрятано под темной водой:
Едва ли я вернусь сюда еще один раз.
 
 
Есть одно слово,
Которое сложно сказать,
Но скажи его раз, и железная клетка пуста.
Останется ночь, останется снежная степь,
Молчащее небо и северная звезда.
 
 
И кажется, что там, впереди
Что-то непременно для нас,
Но сколько ни идешь,
Отсюда никуда не уйти.
Едва ли я вернусь сюда еще один раз.
 
 
Над скудной землей бешено кричит воронье,
Над ними синева, но они никуда не взлетят.
У каждого судьба, у каждого что-то свое,
Они не выйдут из клетки,
Потому что они не хотят.
 
 
И если выбить двери плечом –
Все выстроится снова за час,
Сколько ни кричи.
Пустота в пустоту ни о чем,
Есть повод прийти сюда еще один раз.
 

2009

«Лошадь белая»