Электронная библиотека » Борис Громов » » онлайн чтение - страница 11


  • Текст добавлен: 3 июня 2016, 12:20


Автор книги: Борис Громов


Жанр: Боевая фантастика, Фантастика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 11 (всего у книги 49 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Шрифт:
- 100% +

– Да ну тебя! – вытирает выступившие слезы Тимофей Владимирович. – Значит, говоришь РПС и «горка»?

– Угу, – согласно мычим мы с Толей в два голоса.

– Подсумки на РПС какие?

– Два четырехместных под автоматные магазины, «мародерку», два под гранаты и маленький кармашек для ИПП на грудь. И «горку» покрепче.

– Миша, не обижай отставного военного, я прекрасно знаю, для чего нужны «горки» и какими они должны быть. Плохого товара в моем магазине нет!

– Нихт шиссен, герр майор! Их капитулирен! – я с улыбкой вскидываю руки вверх. – Виноват, дурак, исправлюсь!

– То-то, – с наигранной суровостью отвечает торговец, – а то взяли моду старшим гадости говорить. Какая больше нравится?

Я вопросительно смотрю на Толю. Ему носить, вот пусть и выбирает. Тот некоторое время перебирает висящие на «плечиках» брезентовые костюмы, а потом снимает один с крючка.

– Вот эту, пожалуй.

Приглядываюсь повнимательнее. Нормально. Куртка на пуговицах, а не «анорак», мне тоже куртки больше нравятся. Штаны на подтяжках. Манжеты на рукавах и штанинах. Единственное отличие от моей – дополнительные тканевые накладки не цвета хаки, как у большинства «горок», а камуфлированные. Расцветка – та самая псевдогрузинская «цифра», о которой я уже рассказывал. Пойдет, не слишком ярко, а чуть-чуть на солнышке выгорит и от стирок поблекнет и вообще отлично будет. Анатолий вопросительно смотрит на меня, он-то выбрал, но деньги я плачу. Дураку ясно, за кем последнее слово.

– Отлично, – выношу свой вердикт я, подняв вверх большой палец.

Дед Тимоха кивает и удаляется в подсобку, а через несколько минут возвращается, неся в руках все заказанное.

– Толя, хватай «горку» и дуй в примерочную. А я тебе пока РПС соберу.

Сноровисто навешиваю подсумки на широкий поясной ремень системы, а когда возвращается Толик, подгоняю ее на нем по росту.

– Что-то еще? – интересуется Старосельцев.

– Обязательно. Тактическую кобуру на бедро для ПМ и бинокль.

– А кобура-то мне зачем? – пытается протестовать мой напарник, намертво застрявший у витрины с ножами.

– Слышь, курсант, а как ты свою поясную, – я киваю на лежащий на прилавке Толин ПМ в кобуре, который он положил туда перед примеркой, – собираешься под РПС носить? И как пистолет из нее будешь выковыривать? Так что не вмешивайся, когда старшие разговаривают.

Толя что-то бурчит себе под нос и снова отходит к ножам.

– С кобурой проблем нет, их у меня несколько, на выбор. А вот с биноклями сложнее. Хотя есть у меня одна штуковина, тебе понравится, – Тимофей Владимирович лезет куда-то под прилавок и достает оттуда довольно большой, обрезиненный армейский бинокль зеленого цвета. По виду – явно американский или какой другой натовский.

– Вот, держи, от сердца, можно сказать, отрываю. Двенадцатикратный армейский бинокль Винчестер Ви Дабл Ю. Сделано в покойных ныне США, чтоб им в аду ни дна ни покрышки. Просветленная оптика, антибликовое покрытие. Корпус герметичный, внутри азот, поэтому конденсата на линзах не дождешься. Не боится ни дождя, ни тумана, и даже если случайно в речку уронишь, ничего с ним не будет, главное – вынуть быстро. Корпус из обрезиненного алюминия, поэтому весит меньше килограмма. Поверхность шершавая, в руке не скользит. Не новый, но в отличном состоянии, даже пообтереться не успел. Ну, как?

– Обалдеть! – восхищаюсь я. – И откель дровишки?

– Один знакомец привез. Он в Крыму с турками хлестался, вот и притащил оттуда на память. А потом мне продал. Очень хорошая штука.

– Вещь! – соглашаюсь я, крутя бинокль в руках. – И сколько просишь?

– Рубль золотом.

– Сколько?! – У меня от такой цены челюсть чуть на пол не падает. – Да за эти деньги два автомата купить можно!

– Вот и иди, покупай свои автоматы! А чего ты хотел, Мишаня?! – переходит в наступление дед Тимоха. – Оптика вообще товар редкий, дорогой. А тут еще такая. Нет, могу тебе еще наш «шесть на тридцать» предложить, одна тысяча девятьсот замшелого года выпуска. Точно не знаю, но явно еще при Союзе сделанный. Двадцать серебром. Пойдет?

После некоторых терзаний благоразумие все-таки побеждает «жабу», и я соглашаюсь на Винчестер. Старосельцев снова ныряет под прилавок, достает оттуда черный мягкий футляр из кордуры и протягивает мне.

– Футляр в комплекте, – гордо возвещает он.

– Ну, ты глянь, сервис, блин! – восхищенно цокаю языком я. – Итого, сколько с нас?

– Так, – Старосельцев на мгновение замирает, сосредоточиваясь. – «Горка» и РПС по пятнадцать рублей, кобура – пять да бинокль. Итого – рубль золотом и тридцать пять серебряных.

Закинув покупки в баул и расплатившись, прощаемся и пускаемся в обратный путь.


А вечером, по просьбе Четверти, я снова сижу в зале и играю на гитаре. Оказывается, накануне, когда я уже поужинал и поднялся к себе, в трактир снова заходили «гражданские» и интересовались, не будет ли и сегодня «гитарного концерта».

– Слушай, Кузьма, ты меня что, на «общественных началах» в таперы припахал? – шутливо возмутился я в ответ на его просьбу. – Вообще-то за это люди деньги получают обычно.

– Вот ты меркантильный, Миша! – так же «всерьез» возмущается тот в ответ. – А как же налаживание добрососедских отношений, опять же, про «делать имидж отряду» кто нам с Убивцем песни пел? Вот и делай! Заказчики решили так: для врагов мы – страшнее некуда, для своих – белые и пушистые. Вот и будь любезен, обеспечивай.

– Я знал, что где-то вы меня кидаете! – сообщаю я ему. – Тащи свою гитару, эксплуататор!


Следующие несколько дней проходят без каких-либо особенных происшествий. Днем я издеваюсь над «курсантом» Анатолием, гоняя его, как Сидорову козу. С «силовым комплексом» ситуация у него куда лучше, чем с бегом, недаром он у себя в Ростове железки тягал. И отжимается, и подтягивается, и пресс качает хорошо. А вот с бегом – беда. И мускульная масса серьезная, и жирка поднакопил немало. Тяжело ему бегать. Но надо. Разведчика-диверсанта, как волка, кормят исключительно ноги. Они же и шкуру его спасают. А о каком спасении шкуры можно говорить, если человек «пятерку» налегке пробежать толком не может. Что будет, если я на него оружие и БК повешу, даже думать не хочется. Но он молодец, не сдается. По крайней мере, на финише он больше не блюет и остановок посреди дистанции себе не позволяет. После обеда у нас – занятия по тактике. Пока – больше в теории. Объясняю ему принципы организации засад на различной местности и, наоборот, признаки, по которым можно заблаговременно обнаружить засаду, поставленную на тебя. Учу ставить и снимать «растяжки». Показываю различные способы изготовки к стрельбе и быстрой смены магазинов. В хозпостройках за трактиром отрабатываем передвижения в здании при его «зачистке», прохождение углов, досмотр комнат. Одним словом, КМ Б у Толи – в лучших традициях спецназа. После ужина он, бедолага, в свою комнату буквально уползает. Но терпит, не скулит и не жалуется. А значит, не ошибся я в выборе, толк из него будет.

А я вечерами продолжаю играть на гитаре. Даже удивительно, насколько сразу увеличилось количество посетителей «Псарни». Начались проблемы не то что со свободными столиками, но даже и со свободными местами. Кузьма даже заказал у знакомого столяра еще несколько столов и скамей. Неужели раньше тут никто не мог додуматься до такой простой мысли, как живая музыка? На третий вечер моих выступлений, уже ближе к завершению «концерта», на меня сваливается сюрприз в виде стайки молодых девчонок с Оксаной во главе. Они заказали у Кузьмы молодого вина и чинно уселись за один стол, совершенно не беспокоясь о том, что за соседним ужинает и выпивает компания парней в черных банданах. Увидев это, я внутренне усмехнулся. Похоже, наш план по созданию нового имиджа отряду Убивца начал приносить первые плоды. Еще месяц назад такие вот девочки, увидав вечером подвыпившего наемника, поспешили бы перейти на другую сторону улицы, а сейчас – сидят рядышком как ни в чем не бывало. Девчушки о чем-то перешептываются, изредка стреляя в мою сторону глазками, а я невозмутимо перебираю струны, наигрывая мелодию какой-то песни, слова и название которой я давно позабыл, а вот мотив в голове задержался. Оксана вдруг встает и преувеличенно уверенным шагом направляется в мою сторону. Ну-ну, похоже, девочка решила идти на приступ. Ладно, посмотрим, что она там придумала…

– Привет, – улыбается она, остановившись в паре шагов от моего стола.

– Здравствуй, красавица.

– А я вот решила сама в гости зайти, если ты до нас все никак не доберешься. Не против?

– С чего бы? Главное, чтоб батя твой не против был.

– Я, между прочим, уже взрослая, сама решаю – куда ходить! – обиженно дергает она загорелым плечиком, легко поняв мой несложный намек. – Но папа в курсе и не возражает.

– Вот и славно! – широко улыбаюсь я и извиняюще развожу руками, дескать, не сердись, не подумавши ляпнул.

– Слушай, а что ты такой невежливый? Предложил бы девушке присесть.

– Черт! И, правда, где мои манеры?! – хлопаю я себя ладонью по лбу и, положив гитару на стол, встаю и расшаркиваюсь, будто мушкетер времен Луи какого-то там, жалко шляпы с пером нет. – Не изволите ли присесть сударыня? Почту за честь!

– Изволю, – кокетливо отвечает «сударыня» и опускается на отодвинутый мною стул. – Слушай, я, когда узнала, что ты тут вечерами на гитаре играешь, даже не поверила сначала. Ты ведь солдат.

– И что? Знаешь, Ксюша, одно другому совсем не мешает. Среди воинов романтиков куда больше, чем среди торговцев. Только они это скрывают…

– Серьезно? Вот уж не подумала бы. Скажи, скрытный романтик, а сможешь сыграть и спеть что-нибудь для меня?

– И о чем же тебе спеть, красавица?

– О любви, – тихо, с придыханием отвечает она и бросает на меня ТАКОЙ взгляд…

Ай да девочка! Браво! Слушайте, вот интересно, их всем этим штучкам, что, втихаря от нас, в школе учат, пока мы на уроках труда табуретки сколачиваем? Будь я чуть моложе и менее опытен, уже потек бы, как мороженое на жарком солнышке, позабыв, что совсем недавно считал ее ребенком. А может, дело совсем не во мне? Может, это не я такой матерый и сообразительный, а просто она еще слишком молодая, коготочки толком не отточившая? Пока еще не кошка, а котенок. Но, похоже, пройдет два-три года, и бате твоему придется у Сергеича ЗУшку покупать, от кавалеров твоих отбиваться. Однако уж прости, малыш, но ты опоздала, в моем сердце уже живет прекрасная девушка. У нее русые волосы и голубые глаза. И зовут ее Настя.

– О любви, значит? Хорошо.

Группа «Оргия праведников» и раньше-то была не очень известна, а сейчас и подавно… Но песни у ребят были великолепные. И я беру первые аккорды «Танца Казановы».

 
Слабый шорох вдоль стен,
Мягкий бархатный стук.
Ваша поступь легка —
Шаг с мыска на каблук
И подернуты страстью зрачки,
Словно пленкой мазутной…
 

Зал трактира вновь затихает. Здесь за последние дни уже привыкли к моему репертуару и спокойно ели, и тихонько разговаривали, когда я пел. Но эта песня была слишком необычной, непохожей на то, что я исполнял раньше. Завораживающие слова и музыка заставляли людей на время забыть обо всем.

 
Любопытство и робость,
Истома и страх,
Сладко кружится пропасть,
И стон на губах. Подойдите.
Вас манит витрина,
Где выставлен труп мой…
 

Звук струн затихает под потолком.

– Как красиво, – шепчет Оксана. – Красиво, но жутко. И не совсем про любовь, по-моему…

– Так и было задумано, красавица, так и было задумано. И ты ошибаешься, Оксана, про любовь. Про то, что любовь – очень разная. И что иногда лучше держаться от нее подальше.

– А еще что-нибудь?

– Извини, на сегодня, пожалуй, все. Мне завтра вставать рано. Да и вам, девочки, уже по домам пора, – я демонстративно гляжу на циферблат «Командирских». – Еще чуть-чуть, и родители волноваться начнут.

– Миша, а можно я… мы еще придем?

– Да ради бога, ты ж уже взрослая, ходишь куда хочешь, – с легкой ехидцей улыбаюсь я. – А главное – батя в курсе и не возражает.

– Ну, тогда до свидания.

– Пока, красавица.


На следующий день, после пробежки и завтрака я решаю проверить Толика на уровень стрелковой подготовки. Снова договариваюсь с Карташовым, получаю разрешение попользоваться их стрельбищем и перед обедом гоню туда напарника. Как и положено в спецподразделениях – бегом. И «по полной боевой», не пощадив под это дело собственного бронежилета и шлема. До стрельбища Толя, уже относительно неплохо пробегающий «пятерку» налегке, добирается в таком виде – краше в гроб кладут. А чего вы хотели? Бронежилет, «Алтын», автомат, десять снаряженных магазинов… «На круг» – двадцать восемь кило выходит. Едва он подбегает к огневым рубежам, как я, не дав ему даже перевести дыхание, командую:

– На рубеж открытия огня – к бою!

На подгибающихся ногах Толик добежал до линии из кирпичей, «притопленных» в землю, и рухнул на траву, как подрубленный.

– Одиночными – огонь!

АКМС загрохотал частой дробью, в воздухе завоняло сгоревшим порохом, а латунные гильзы яркими искрами запрыгали по траве.

– Все! – доложился Толя, отсоединяя пустой магазин.

– Курсант, «Все!» кричит маме дите с горшка. А ты – стрельбу закончил.

– Стрельбу закончил! – быстро поправляется тот.

– Ну, пошли, глянем, чего ты там настрелял.

Хм, а весьма неплохо! Учитывая состояние, в котором велась стрельба: дыхание как у загнанной лошади и трясущиеся руки, результат вполне впечатляющий. За пределы загодя повешенной мною грудной мишени ни одна пуля из тридцати не ушла. Разброс, конечно, был, да и кучность так себе, но большая часть отверстий – в пределах «семерки». Примерно десяток – «шестерки», но в голову.

– Молоток, Толян, очень неплохо! Двадцать минут на отдых – и домой. На сегодня больше занятий не будет. У тебя заслуженный выходной.

На обратном пути часовые у комендатуры, первые дни смотревшие на нас, словно на опасных психов, приветливо машут руками. Успели привыкнуть. И в «Псарне» мужики, на наши с Толей «тренинги» посмотревшие, уже пару раз с вопросами подходили. Есть у меня подозрение, что зимой, когда в горы, и впрямь, соваться будет слишком опасно, «курсантов» у меня может и прибавится. Ладно, поживем – увидим. Пока одного бы натаскать так, чтоб перед непримиримыми стыдно не было. Кстати о непримиримых и горах… Еще несколько дней и надо будет снова к нохчам наведаться. Толик, конечно, пока еще мало на что серьезное годен, но заключенный с Убивцем договор надо выполнять. Начнем с чего попроще, а там – по нарастающей. Меня вон, в девяносто четвертом, вообще ничему научить не успели. Присяга, КМБ и – здравствуй, Грозный. И ничего, жив до сих пор. Но темп тренировок надо будет чуток сбавить, мне в горах напарник нужен будет, а не едва переставляющий ноги от усталости и боли в мышцах «калич». А значит – пробежка и физический комплекс с утра и тактика после обеда, с упором на слаженность при работе в «двойке». И над условными сигналами и жестами поработать поплотнее. Это сейчас самое важное, а остальное – позже, когда вернемся.

После ужина Толя, радуясь внезапному послаблению, остается на концерт. На его беду, в «Псарню» снова пришла Оксана с подругами. Он ее увидел и «залип». Так весь вечер и провели: я играл и пел, Оксана смотрела на меня влюбленными глазами, а Толя такими же глазами смотрел на нее. После того как Оксана испарилась, внаглую чмокнув меня в щеку на прощание, напарник подсел ко мне.

– Миша, она кто?

– Она, курсант, твоя самая большая, мало того, последняя ошибка в жизни, если решишь какую-нибудь хню сотворить. Ты понял? – я смотрю на Толю очень серьезно. – Она мне как младшая сестра. Жаль, никак этого не поймет и в подруги метит. Так что предупреждаю, если, не дай боже, что, я тебе лично голову откручу.

– Да ты чего? – Толя возмущенно машет на меня руками. – Она же такая…

– Эт точно! – хмыкаю я на манер красноармейца Сухова.


Очередную вылазку решаю провести в ночь с четырнадцатого на пятнадцатое октября. Днем захожу в комендатуру к Костылеву. Во-первых, надо предупредить о предстоящем «визите» на сопредельные территории, во-вторых – карту поглядеть. Ни у Кости, ни у Кузьмы не оказалось карты Чечни, ни к чему она им была. А вот теперь понадобилась – а достать, кроме как у коменданта, негде. К просьбе Игорь отнесся с пониманием и расстелил передо мною на столе штабную «двухкилометровку». А вот на вопрос, нельзя ли где такую прикупить, только усмехнулся.

– Нет, Миша, извини. Карты сейчас на вес золота. Особенно такие. Самим выдают раз в сто лет и только по большим праздникам. Посмотреть – приходи, а вот в личное пользование получить – не обижайся, но вряд ли…

– Жаль, – досадливо морщусь я. – Ладно, может, образуется как-то… Тогда вот что, расскажи-ка мне, что вы знаете о приграничных опорных пунктах непримиримых.

– Кое-что знаем, – отвечает Игорь и начинает водить по карте пальцем. – Смотри…

Краткий пересказ известного коменданту «кое-чего» занимает минут двадцать. Ближе к его завершению общие наметки плана действий в моей голове уже сложились.

– Слушай, Миша, – притормаживает меня Костылев, когда я уже собираюсь попрощаться, – просьба к тебе будет. Уж если ты все равно в те края собираешься, может, окажешь ОГВ маленькую услугу?

– Это зависит от того, насколько маленькую, – пытаюсь отшутиться я.

– Если коротко, нам нужны доказательства того, что турки оказывают непримиримым военную помощь.

– Ничего себе, ты загнул, – аж присвистнул я. – И как ты себе это представляешь? Типа, прихожу я, весь в белом, в Главный вражеский штаб и начинаю в поисках доказательств по сейфам копаться?

– Нет, – Игорь явно настроен серьезно и шутку не принимает, – вполне достаточно будет фотографии того же «сто десятого» или…

– Извини, фотографии чего?

– «Ленд-Ровера», который ты в Беное угробил.

– А при чем здесь «сто десятый»?

– Эх, Миша-Миша! Ты разницу между хамви и «Хаммером» знаешь?

– Разумеется. Хамви – армейский джип, «Хаммер» – его гражданская вариация.

– Ну, так тут то же самое. «Дефендер» твой – гражданская версия армейского «Ленд-Ровера 110».

– О как! Век живи, век учись…

– Ладно, отвлеклись. Ты ведь в «зачистках» участие принимал?

– И не раз.

– Ну, вот и руководствуйся своим опытом. Постарайся хотя бы зафиксировать на фото все, чего, по идее, у боевиков быть не может: электронику, иностранное оружие и снаряжение и все прочее в этом духе. А еще лучше, если сможешь образцы принести, но это уже по возможности. Договорились?

– Пока нет, – решаю немного снахальничать я. – Каждый труд должен оплачиваться.

– Ох, и жаден же ты, Миша!

– Да при чем тут жадность, Игорь? Я же не денег с тебя требую, а помощи.

– Тьфу ты, а я уж было начал о тебе нехорошо думать, – облегченно улыбается Комендант. – И чего нужно?

– Прямо сейчас – ничего. Но в скором будущем может понадобиться то, чего нет в свободной продаже.

– Это что же?

– Мины, взрывчатка и КДшки[75]75
  КД – капсюль-детонатор, инициирующий подрыв взрывного устройства.


[Закрыть]
.

– Да, похоже, ты решил всерьез повоевать? – изумленно качает головой Игорь.

– А чего такого? Им можно было, а мне нельзя?

– Ладно, попробуем порешать этот вопрос. Но только если результат у тебя будет.

– Договорились!


Вернувшись в «Псарню», первым делом нахожу Убивца.

– Костя, я сегодня «в гости» собираюсь. Ночью. С комендатурой уже все оговорили. Но нужен транспорт до Аргуна.

– Сделаем. Шуруп вас на «буханке» подбросит. Куда на этот раз?

– Ну, точно не в сторону Ведено. Там сейчас, небось, приступ параноидальной бдительности. Ладно, предупреди Сашку, выезжаем после девяти вечера, как стемнеет.

Потом направился к напарнику. Еще раз проверил на всякий случай его снаряжение и оружие и велел ложиться спать. Сам же отправился к себе в комнату и, увалившись на койку, отключился.

В начале девятого встал сам и разбудил Толика. Перекусили, залили воды во фляжки. Разделили пополам остатки «трофейного» мяса, доедать его надо срочно, еще немного, и портиться начнет. Нацепили на себя всю «сбрую». Я даже перевесил станцию на грудь, сняв нож и убрав его в «мародерку», и влез в РД, в котором под сверток с мясом и флягу упаковал свернутый брезентовый баул. Транспорта не предвидится, а в руках трофеи таскать не очень удобно, вот пусть Толя «тягловой силой» и поработает на обратном пути. Зря, что ли, он такой здоровый?

Уже сидя в неспешно выруливающей к мосту через Терек «буханке», Толик продолжает поправлять и одергивать на себе то «горку», то РПС, то бандану.

– Не мандражируй, курсант, все будет нормально, – ободряюще улыбаюсь я ему.

– Да не мандражирую я, – отвечает тот, уже в пятый, наверное, раз поправляя лежащий на коленях автомат.

– Это ты бабушке своей расскажи, – снова улыбаюсь я. – А мне военных песен петь не надо, а то я себя таким, как ты, не помню. Главное – не забудь, чему я тебя успел научить, и слушай команды. И все у тебя получится.

Напарник только судорожно кивает и еще сильнее стискивает в руках АКМС. Да уж, страшно ему сейчас, наверное. Ехать колонной, да среди двадцати бывалых мужиков – это одно. А вот так, вдвоем, да на вражескую территорию… Чего греха таить, даже мне страшновато. Просто я, в отличие от Анатолия, умею свой страх держать под контролем.

На выездном блокпосту в Аргуне буквально на пару минут заглядываем в «караулку» к Аслану.

– А, Миша, здравствуй! Снова погулять решил?

– Да, Аслан, не сидится мне спокойно.

– А это кто с тобой?

– Напарник. Знакомьтесь, Аслан – это Толя, Толя – это Аслан.

– Давайте осторожнее там. А то кто Исмаилу за машину деньги отдаст, если что? – широко улыбается Умаров.

– Пусть твой Исмаил даже не надеется, я за своей машиной прямо из ада выползу! Кстати, как там дела?

– Скоро готова будет. Очень хорошо получается, – Аслан закатывает глаза и цокает языком, пытаясь выразить свое восхищение. – Не машина – сказка!

– Это хорошо. Ладно, пора нам.

– Ну, как у вас говорят – ни пуха…

– К черту, – в один голос отвечаем мы с Толей и идем к воротам.

– Миш, ты в своем уме? – скороговоркой шепчет мне прямо на ухо Толя. – Их же там человек десять.

– Я пока девятерых насчитал, – так же тихо, но спокойно отвечаю я ему.

– Десять, девять, какая разница? Нас-то двое…

– Ага, вот и я думаю, как мы вдвоем их всех хоронить-то будем.

Анекдотец, конечно, с бородой, но немного пристыженный моим спокойно-ироничным тоном Толик прекращает паниковать.

– Расслабься, курсант, – я легонько ободряюще толкаю его в плечо, – я ж тебе уже сказал, с барабанным боем и под развернутыми знаменами мы в атаку ходить не будем. Сделаем все красиво…

Вот уже три часа мы лежим на невысоком, метров двести, кургане, густо заросшем кустарником. Позиция – залюбуешься. Тебя не видно, а враг как на ладони. И до врага этого метров триста, не больше.

До кургана этого мы шли всю ночь. Сначала, резко взяв от аргунского блокпоста вправо, добрались по разросшейся лесополосе вдоль бывшей М-29[76]76
  Трасса М-29 – федеральная трасса Краснодар – Грозный– Махачкала.


[Закрыть]
до развалин Белгатоя. По сведениям, полученным от Костылева, в нем людей нет, но пробирались среди руин мы с максимальной осторожностью. Потом прямо по берегу Аргуна, среди кустов и вымахавшего чуть не в человеческий рост бурьяна, двинулись в сторону Новых Атагов. И вот тут-то и заметили возле моста, на противоположной стороне реки, этот самый опорный пункт непримиримых.

В принципе, все логично. Мосты – объекты стратегической важности. Находящийся чуть ниже по течению мост между Белгатоем и Чечен-Аулом, мимо которого мы с Толей прошли всего полчаса назад, выглядел весьма плачевно. Совсем, правда, не рухнул, но даже пешком по нему передвигаться надо очень осторожно. А лучше просто обойти сторонкой, от греха. А этот – еще вполне себе крепкий. Вот и выставили боевики возле него пост охранения в какой-то кирпичной будке, похожей на те, что стояли на железнодорожных переездах. Только перед ней еще стенку из бетонных блоков поставили и окна заложили мешками с песком, оставив узкие бойницы. Уж что тут было раньше – не знаю, а сейчас вполне себе толковая застава. Вот только с «экипажем» ей не повезло.

Но это мы выяснили несколько позже. Сначала пришлось вернуться в Белгатой и, рискуя в любую секунду рухнуть в реку вместе с качающейся от ветра и любого неосторожного движения конструкцией, перебраться по разрушенному мосту на противоположную сторону Аргуна. Потом осторожно подняться на этот курган и выбрать более-менее приемлемый наблюдательный пункт среди зарослей жутко колючей акации.

А вот теперь мы лежим в тенечке, прикрытые от припекающего солнца и взглядов вражеских часовых густой и совсем не собирающейся опадать, несмотря на середину октября, листвой. Наблюдаем. Делаем выводы. И, честно говоря, то, что я вижу, мне определенно нравится. В противниках у нас – откровенные расслабленные долбоклюи. Вернемся, выскажу все тому же Исмагилову. Их ОсНаз что, вообще мышей не ловит? В пятнадцати километрах от Ханкалы бандиты живут спокойно, словно на курорте. Это разве дело? Хотя непосредственно сейчас это нам только на руку. Бить их, таких растащенных, легче будет.

А пока, передав Толе бинокль, учу его вести наблюдение за противником.

– Значит, слушай и запоминай, – шепчу я ему, – при наблюдении за вражеским объектом прежде всего надо определить наилучшие пути подхода и отхода к нему, пути возможного проникновения, выявить огневые точки и посты охранения, отследить график смены караула, по возможности выяснить количество врагов, их вооружение и командира. Здесь с большинством пунктов проблем не будет. Сколько их, мы уже знаем…

– Кстати, Миш, а как ты их так быстро пересчитал, они ж с утра мельтешат туда-сюда, как муравьи.

– Тут, Толик, если группа противника небольшая, ничего сложного. Просто надо у каждого какой-нибудь отличительный признак найти. Тот – рыжий, у этого – борода лопатой аж до груди, у того – повязка на голове зеленая. Они, курсант, только на первый взгляд неподготовленного человека все на одно лицо. Чуть-чуть внимательности и враз научишься их одного от другого отличать. Ну, и опыт, конечно. С командиром – совсем просто…

– Это да, вон он, – тычет пальцем в сторону боевиков Толя, – сам ничего не делает, всем команды отдает, вот тому, молодому, уже два подзатыльника отвесил. И одет лучше всех, в натовский камуфляж.

– Молодец, – одобрительно киваю я. – Выводы сделал правильные.

– И чего делать будем?

– Сначала наблюдать и спать по очереди. А ночью знакомиться пойдем. Ладно, – я снял с руки «Командирские» и передал их напарнику, – через четыре часа меня подымешь, а пока наблюдай. Если случится что, буди сразу.

Так день и большая часть ночи и прошли. По очереди сменяя друг друга, мы то разглядывали противника в бинокль, то отсыпались перед ночным «делом». По ходу наблюдений я все больше убеждался в том, что на посту у «бородатых» полный бардак. Насваем закидывались все без исключения и практически без остановки. А эта дрянь, хоть наркотиком официально и не является, но на нервную систему действует расслабляюще и реакцию притупляет, что совсем не есть хорошо для часового. Двое под вечер вообще уселись под небольшим навесом, где они ели и готовили, и раскурили небольшую самодельную трубочку. Причем, судя по тому, как они ее курили и как себя после этого вели, был в ней вовсе не табак-самосад. Одним словом, растащило мужичков не по-детски, пора наказывать.

Четыре утра, смена произошла час назад, у меня в запасе еще два. Те боевики, что сменились, уже давно уснули, те, что заступили, успели подустать. Пора! Промежуток между четырьмя и шестью утра знающие люди называют «собачьей вахтой». Самое поганое время для часового. Непроглядная чернота ночи постепенно начинает сменяться предрассветными сумерками. Выползает откуда-то липкий и холодный туман. Видимость – ноль или близкая к нему. Хочется одеться или завернуться во что-нибудь теплое и сидеть неподвижно, хочется спать. В такое время чаще всего и совершаются нападения на охраняемые объекты. И тот, кто их охраняет, если он разбирается в вопросе, именно в это время повышает бдительность и выставляет дополнительные посты. Вот только среди непримиримых, на наше счастье, таких разбирающихся, похоже, нет.

– Значит так, Толя, – еще раз шепотом разъясняю я напарнику, – сейчас аккуратно пробираюсь туда и снимаю часовых. Пока я туда ползу, ты предельно тихо и осторожно спускаешься к дороге и занимаешь там позицию. Как закончу с часовыми, я тебе один раз моргну фонарем, тогда сразу ко мне, быстро, но без шума. Будку «зачищаем» уже вдвоем. Потом – хватаем все, что поднимем, я быстренько все фотографирую и сваливаем. По данным ханкалинской разведки, в Атагах, что в Старых, что в Новых, никого нет. В Чири-Юрте – тоже. А до Алхазурово и Дуба-Юрта далековато. Услышать не должны. А даже если и услышат – пока поймут, что к чему, пока доедут. В общем, минут пятнадцать-двадцать у нас будет в самом худшем случае. За это время надо успеть и трофеи собрать, и хотя бы на пару километров оторваться. Ну а если… Короче, если я с часовыми не управлюсь – уходи. Сразу же. Если меня спалят, то в одиночку ты против них не выстоишь. Так что начнется пальба – тут же уходи. Все. Я пошел.

Тихо сползаю по склону вниз, к реке. До моста буду пробираться вдоль берега, понизу. А бурный и быстрый Аргун своим плеском заглушит случайный шум, если я окажусь настолько неуклюжим, чтобы его издать.

По самой кромке воды крадучись прохожу чуть дальше моста и выбираюсь наверх, прячась за парапетом. Ложусь на землю и, чуть-чуть выглянув, оцениваю обстановку. Да, ребята, фиговенько у вас служба войск налажена. Часовых всего двое, и я одновременно вижу обоих. Один, тот самый молодой боевик, что поутру получил за что-то от командира несколько оплеух, стоит спиной ко мне перед амбразурой в выложенной из железобетонных блоков стрелковой ячейке. Второй, средних лет бородач, в наглую дрыхнет на лавочке у наружной стены будки, служащей непримиримым казармой и караульным помещением в одном флаконе. Оно понятно, молодого на пост загнал, а самому караулить уже вроде как «по сроку службы» не положено. Вот когда мне ПБС мог бы пригодиться! Два почти бесшумных щелчка, начисто заглушаемых плеском воды в Аргуне, и нет проблем. Но «глушителя» нет. А значит, придется действовать «народными средствами». Медленно, чтобы ничем не брякнуть, стягиваю с себя РД и РПС, кладу сверху автомат, разуваюсь и достаю из «мародерки» нож. На всякий случай расстегиваю кобуру со «стечкиным». Если затея с бесшумным снятием часового не выгорит, то хоть кого-то да успею напоследок из пистолета положить. Все ж таки, как ни крути, два десятка патронов в магазине.

Пригнувшись как можно ниже, крадусь к стрелковой ячейке. Ступать по земле босыми ногами зябко. Ну да, не май месяц – октябрь на дворе. Зато голой ступней чувствуешь, по чему идешь, намного лучше, чем подошвой сапога. Меньше шансов громыхнуть камнем или треснуть сухой веткой. Спина боевика все ближе. На моем месте крутой герой боевика наверняка метнул бы врагу нож в спину. Этих героических парней в кино никогда не волнует, что нож может не попасть между ребер, что человек даже с пулевым ранением не умирает мгновенно, чего уж говорить о ноже, и даже с вонзившимся в спину клинком еще вполне способен поднять тревогу. Мало того, даже если тебе повезло, ты попал куда надо и твой противник умер мгновенно, при падении он может громыхнуть оружием или просто своим телом так, что вся округа проснется. В кино таких проблем не бывает. Но вот я-то не в кино. И мне придется подкрадываться вплотную.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации