Текст книги "Участник поисков"

Историю и устав компьютерных лиходеев Ким слил в память своего компа для дальнейшего ознакомления в свободное время. А вот «известную информацию о составе» их организации – всего-то четыре имени, только три из которых сопровождались адресами – тщательно занес в записную книжку, некоторое время он смотрел на свои каракули, стараясь запомнить их:

«Довлатов Тенгиз – вторая городская тюрьма г. Нью-Чепель (Большая Колония);

Думштейн Аркадий – государственное учреждение принудительного лечения и реабилитации № 11З, пос. Парадиз-19 (Большая Колония);

Дуленко (Банева) Элеонора – пос. Чудачий (Независимые Территории), п/я 777.

Биндерман Джордж-Амадей – в розыске».

Судя по всему, принадлежность к «всемирной» лавочке хакеров автоматически влекла за собой попадание в места не столь отдаленные, в желтый дом или в изгнание. На выбор. На худой конец – пребывание в бегах.

Агенту практически не приходилось еще сталкиваться с этой – весьма специфической – стороной жизни здешнего Мира.

Он успел раз пять, неслышно шевеля губами, повторить эти имена, прежде чем Триз и Мохо вспомнили наконец про забытого было Агента и энергично замахали руками, приглашая Кима забираться в фургон.

В фургоне было грязновато, тепло и уютно. Взаимные представления не заняли слишком много времени. Мохо гостеприимно сунул гостям по кружке заваренного на крутом кипятке какао и, обращаясь в основном к Киму, стал разъяснять обстановку.

– С мальчиком пока – все о'кей... Виделся он со Скрипачом. Тот не то чтобы в порядке был, но выбирается, выкарабкивается... Сильно его порезали, конечно, сволочи эти...

Он отхлебнул из своей кружки и прислушался к дождю, который начинал все сильнее и сильнее барабанить по металлопластиковой крыше фургона.

Агент воспользовался образовавшейся паузой.

– Значит, он был у господина Гаррета? – осторожно попытался уточнить он.

Мохо с сомнением посмотрел на него.

– У Гаррета – не у Гаррета, а встретились они...

Он снова задумчиво отхлебнул какао. Дождь уже вовсю хлестал там – снаружи.

– Как-то он там теперь, – спросил Клавдий сам себя. И, горестно покачав головой, продолжил:

– Оно, конечно, лучше бы было его при себе держать... Да ведь Нолан – он все лучше знает. Хоть и слаб сейчас. Сказал – иди к Сонному один и на ночь – значит, так и надо... А с другой стороны, как посмотреть... С нами ему, бедному, может, как раз и опаснее всего... Алекса вон захомутали и на химию поставили. Да и ко мне прицеливались...

– Я это заметил, – подтвердил его опасения Ким. – Мне довелось побеседовать с двумя джентльменами, которых вы накормили старинными электрическими лампочками... Не беспокойтесь, я их потом после беседы назад вставил – лампочки эти... Где вы их только достали?..

Мохо посмотрел на него с некоторым неодобрением. Должно быть, ему не понравилось, что все кому не лень без спросу забредают в его мастерские. Но, подумав, он сменил гнев на милость.

– Х-хе!

В голосе краснодеревщика прозвучала двойная гордость – и за обладание предметами антиквариата и за их нетривиальное применение.

– Я, господин Агент, такие вещички буквально из-под земли добываю. Ведь если получаешь заказ на вещь под «двадцатый» – торшер, например, или там светильник, – так ведь не станешь же в него люминесцентную панельку впичуживать! Нет, лампу накаливания надо обеспечить. С патроном и проводами – чтоб все по натуре было... Иначе срамота получится. Новодел – не новодел, а так...

Он махнул рукой и, снова задумавшись, тяжело вздохнул.

– А фокус этот – лампу в рот засунуть так, чтобы потом не вытащить ни в какую, это мне еще дед рассказал. А ему – прадед...

– Один из этих типов сказал, что вам каким-то образом удалось напустить на них – на него и на его приятеля – ваших андроидов... – заметил Ким.

– Андроиды, они, мастер, у нас ничейные... – сурово заметил краснодеревщик. – А субчиков этих они мне в мешки засадить помогли для их же блага. Они ж не должны позволять человеку неприятности себе и другим причинять – так ведь? А кабы эти бандюки со мной что-нибудь сотворили, им же за то тюряга светила бы, ведь так? А тюряга, это, доложу я вам бо-о-ольшая неприятность... Так что и выходит, что для их же блага и надо было их того... Обездвижить. Так что с Первым Законом у нас все в порядке...

Последовал новый тяжелый вздох.

– Теперь субчиков этих, почитай, дружки их уж напрочь освободили... Поразнесли мне там все со злобы в клочья, небось... Ну да у меня вся потеха эта застрахована. Тем и живу, что страховки эти оплачиваю. Давно б пора сарай этот чертов в очередной раз спалить. А то господа страховые агенты даром свой хлеб едят...

– Не об этом печалиться надо, – оборвал его ламентиции Триз. – Сейчас надо Чжанна предупредить... А точнее, напрочь у него карточку забрать.

– О чем это вы? – осведомился Ким.

– Да все о денежках, – махнул рукой Алекс. – О чем же еще? Старик ведь у кого все сбережения свои хранил? И от концертов сборы и на Храм пожертвования... У меня, у кого же еще... А я, как жареным запахло, все баксы эти на номерной вклад определил. На универсальный, кодированный – в Пятом Галактическом. Конечно, процентов при таком раскладе кот наплакал. Считай – никаких. Зато гарантия.

Он отхлебнул какао и поморщился, обжегшись.

– Ну, карточку я сразу в эти места и снес, у Чжанна на хранение оставил...

– Надежно... – одобрил действия приятеля Мохо.

– А код, дурак, запомнил!

С досады Триз треснул кулаком по откидному столику, чуть не своротив его хлипкую крышку.

– Почему же дурак? – пожал плечами Клавдий.

– Потому что! – зло отрезал Триз. – Потому что идиот! Надо было делать все так, как такие вещи и делают – попросить клерка код запечатать в конверт, мне не показывая, а конверт у второго доверенного лица оставить. У такого, к которому люди Волыны не подберутся...

– А есть такие? – с сомнением спросил Мохо.

– Да имел я тут кое-кого в виду... – вздохнул Алекс. – А сейчас – боюсь я. Не выболтал ли я этим сукам чего – тогда, под «химией». И про Чжанна, и про код. И сам код...

Некоторое время все трое молчали.

– В конце концов... – нарушил молчание Мохо, – саму кредитную карточку они у звенна хрен получат. Звенна, его еще найти надо. А как найдешь – так словить. А как словишь – хоть какого-то толку от него добиться. А кто такое сможет?

Триз пожал плечами:

– Среди людей Волыны, конечно, никто. Но у них хватит денег, чтобы нанять хорошего охотника. Ловца. Сам знаешь – такие есть... Несмотря на все запреты...

Мохо поскреб в затылке:

– Где ж найдешь сейчас нашего Джанни. В дождь они ведь прячутся – звенны. По норам, по дуплам...

– И мальчишка тут же шастает, – раздраженно добавил Триз. – Как бы на гостей от Волыны не напоролся...

– Ну...

Мохо посмотрел на часы:

– Ну, Орри сейчас уже далеко. Подбирается к тому ключу, что у западного берега... Так что лишь бы не промок. Да и песик его следом за ним кинулся. А уж псина его в обиду не даст... Теперь они, наверное, вместе. Если б один был, то еще могло бы что-нибудь не то выйти. А так он вне опасности...

В этом старый краснодеревщик ошибался.

Глава 3
КЛЯТВЫ И ПРОХОДИМЦЫ

Орри дружил с Лесом. Поэтому ни холодный ветер, ни начинающийся дождь не слишком испугали его. Он быстро передвигался по сумеречным коридорам, пролегающим под кронами лесных гигантов и остающимся сухими даже под проливными дождями. Ночные холода тоже не были проблемой. В заброшенной хижине в лесу – над тем самым ключом под камнем.

Они должны были уже скоро появиться вдалеке – и ключ, и камень, а если присмотреться, то и хижина... Но еще раньше Орри приметил костерок. Маленький, но на редкость криво разожженный – с наветренной стороны кряжистого крауна, издали заметный не столько своим неверным огоньком, сколько едкой копотью, далеко тянущейся от него вдоль по ветру – прямо поперек дороги Орри. Разжигали костерок явно наугад подобранной поблизости дрянью – сыроватыми листьями и ветками того же крауна. И кого это занесло в такое глухое место, да еще вот так, на ночь глядя?

Орри, – сам того не желая, взял чуть в сторону и, осторожно приглядываясь к приютившимся у огонька фигурам незнакомых путников, понурых и явно намокших, стал приближаться к коптящему огню.

– Малек клюнул, – удовлетворенно сообщила Бэзилу Каманера. – Не оборачивайся... Запомни – из его болтовни с дурацким сверчком: Храм, плохие люди, деньги, Алекс...

– Да помню я все... – чуть слышно, но явно недовольно буркнул Кац.

Орри хорошо рассмотрел сидевших у костра только метров с двадцати – сумерки, раньше времени окутавшие Лес, давали себя знать. Эти двое были разными и вместе с тем похожими друг на друга. Легко, не для дороги одетая девушка – невысокая и легонькая на вид. Курносая и сильно конопатая – какими-то аристократическими, изысканными курносостью и конопатостью, как сказал бы себе Орри, если бы в его лексиконе присутствовали слова «изысканная» и «аристократическая». Но таких слов мальчишка из Нижнего города знать не мог, и Орри определил черты незнакомки как «чудные». Волосы девушки, уложенные коротко остриженным шлемом, отливали в свете костерка старинной медью. Глаза – большие, в пол-лица – были словно старше ее самой, взгляд их был пристальным и каким-то горьким. Словно разочарованным в чем-то – глубоко и надолго. Девушка ежилась под холодным ветром. Рыжий – как и она сама – свитерок вряд ли надежно защищал ее. Второй путник был постарше ее – этакий поджарый крепыш, одетый словно на танцы. Даже галстук зачем-то украшал его короткую шею, а из нагрудного кармана уж и вовсе ни к селу и ни к городу торчал франтоватый треугольник носового платочка в мелкую полоску – в тон галстуку. Физиономия франта была круглой и немыслимо хитрой. Глаза – узкие, внимательные щелочки, а изо рта пару раз – зато время, пока Орри рассматривал незнакомцев, укрывшись в наступающих сумерках – высунулся язык и плотоядно облизнул сложенные бантиком губы. Стрижен чужак был не по здешней моде – слишком коротко и на косой проборчик, словно хотел подчеркнуть странный пегий окрас доставшихся ему от бога волос. Они не были неприятны, эти двое. Скорее даже симпатичны. Но дьявольски подозрительны.

Совершенно неожиданно для Орри девушка вдруг помахала ему рукой – вполне доброжелательно и приветливо. Помахал ему и франт, тоже благожелательно, но не так энергично – с этакой вальяжной ленцой. Оказывается, чужаки уже давно заметили его. Орри залился пунцовым румянцем – слава богу, в полутьме незаметно было. Стыдно вот так проколоться – это ему-то, другу Леса. И перед кем – перед чужаками, которые толком и костра-то разжечь в здешних краях не умеют!

Теперь убегать уже не имело ни малейшего смысла. Стыдновато было убегать... Наоборот, стоило – и еще как стоило! – выяснить: что это за гастролеры завелись в здешних краях.

На вид вроде вполне безопасные чудаки. Но – непонятные...

Орри не торопясь, но и не подавая виду, что ждет от новых знакомцев подвоха, направился к костерку. Только от вонючего дыма отмахивался руками и головой.

– Привет! – бросил он еще издалека.

– Привет, – сказала девушка и улыбнулась Орри. Улыбка у нее была приятная – простая и искренняя. – Давай знакомиться: это – Бэзил. Бэзил Кац. Он играет на пианино... А я Элен Каманера. Я пою романсы. Мы – артисты... А ты, наверное, тот мальчик, которого тут все ищут?

Никто окрест не искал никакого мальчишку. Элен импровизировала. Камешек был брошен наугад. Но попал точно в цель.

– Может, и ищут... – пожал плечами Орри, – только я не знаю, кто бы это меня искал...

Но то, как эти плечи вздрогнули, выдало его с головой.

– А что вы по лесу ходите? – постарался перехватить инициативу мальчишка. – Вы, наверное, через перевал шли? И там вас и намочило... Там дождь всегда раньше начинается... А что такое романсы?

– Романсы, это такие красивые песни под музыку, мальчик, – вступил в разговор франтоватый Бэзил. – Как правило, старинные... Мы э-э... заблудились немного... Ты не в гостиницу идешь, мальчик? Мы здесь рядом остановились...

Он кивнул в сторону довольно далекого шоссе.

– В гостинице... В таверне, точнее. «У Зеленых чертей» – знаешь? Ты, наверное, тоже заплутал? Давай искать дорогу вместе... Кстати, как тебя все-таки зовут, мальчик?

Он, как и Элен, говорил искренне, убедительно, но только в интонациях этих чувствовался вкус сахарина.

– Орри... – представился малек.

– Я так и знала! – воскликнула Каманера, уловив мелькнувшее в его глазах-угольках недоверие и перехватывая инициативу. – Это как раз про тебя расспрашивают на шоссе... Но если ты пойдешь с нами, то...

– Простите, мне не по дороге... – перебил ее Орри. – Вы легко доберетесь до «Зеленых чертей»! Это вон туда. Обратно через перевал, до шоссе. Там возьмете к северу – до перекрестка с дорогой на Гранвилль. И по ней – до мостика. Там и будет это самое... Только это вроде того... Место плохое... Вы бы лучше...

– А нам там очень понравилось... – меланхолически вздохнула Элен. – Совсем там неплохо – тихо и кормят хорошо... Говорят. Нам, знаешь ли, еще не перевели гонорар... Что это у тебя, мальчик, сандвичи?

Что такое гонорар, Орри понятия не имел, но то, что его новые знакомцы основательно проголодались, он понял достаточно хорошо – по голодному блеску в глазах Каманеры. Бэзил предусмотрительно отвел взгляд в сторону.

– Да, мастер, – слегка смутился малек. – Хотите попробовать?

Он развернул пакет, и сандвичи – ровным счетом пять – предстали перед изголодавшимися партнерами. Шестой – с луком и печенкой – Орри успел-таки умять по дороге. Несколько раз он попытался поделиться едой с укрывавшимися в кустах от предстоящего дождя птицами и другими мелкими тварями, но много в том не преуспел. Конечно, он знал, что корм, пригодный для людей и прочих земных тварей (и еще – для андроидов), для здешней живности несъедобен, но никогда не терял надежды, что отучит хоть кого-то из этой братии от такого дурного предрассудка.

– Должно быть, очень вкусно! – предположила Каманера и с удивительными изяществом и стремительностью подхватила сандвич посимпатичнее и поднесла его к своим губкам. – У тебя и попить с собой есть?

Она указала глазами на выглядывающую из-под куртки Орри старенькую фляжку.

– Нет, она пустая... – горестно вздохнул Орри и для наглядности вытащил фляжку из-под куртки, раскупорил и потряс ею в воздухе. – Я хотел у ключа набрать ее... – объяснил он, пряча фляжку на место.

– У Странного ключа, мальчик? Зачем тебе та вода?

– Да... У Странного ключа... А вы что – знаете здешние места? Вот только я не успел той воды набрать...

– Жаль, – вздохнула девушка и надкусила сандвич. Зубки у Элен были что надо. Маленькие, но крепкие и острые. Особенно клычки... Они даже слегка испугали Орри. Он сам и не понял – чем.

Половины сандвича сразу как не бывало.

– В самом деле, твоя мама готовит удивительно симпатичные, м-м-г-мау... бутерброды! – признал Бэзил, с видимым безразличием потянувшись к свертку. Сандвича не стало за то время, пока в воздухе звучало короткое, но неразборчивое «м-м-г-мау...» Должно быть, пианист не сразу оценил все достоинства нового, наверно, для него блюда, поскольку за этим сандвичем сразу последовал другой. Реквиемом этому последнему прозвучало только короткое утробное урчание.

– А с сыром-то оно – куда как... – заметил Бэзил.

Каманера тут же проверила это. Она как раз освободила руки (и зубы), покончив со второй половиной выбранного сперва печеночного сандвича, и присоединилась к мнению партнера. На травке остался лежать только распотрошенный сверток с одиноко торчащим из него последним сырным сандвичем.

Орри вздохнул.

– У меня нет мамы... – признался он, и особой горечи в его голосе не прозвучало.

Горевать можно только о том, кого помнишь.

– Сандвичи эти делал Клав... дядя Мохо. Одним словом, «Зеленых чертей» вы легко найдете без меня, мастер Бэзил и мастер Элен... А мне совсем в другую сторону – к ключу – там, за соснами...

– О господи! – сокрушенно воскликнула «мастер Элен». – Как я не догадалась! Туда-то тебе как раз и нельзя, мальчик! Мы уже были там...

В этот момент она много бы дала за то, чтобы иметь хоть малейшее представление о том, как выглядит ключ, о котором помянул Орри, и окрестности этого ключа.

– Мы уже были там, – продолжила она уверенно. – Именно там сидит засада...

– Какая засада? – насторожился Орри.

– Полиция! – встрял в разговор Бэзил. – Там сидят в засаде полицейские и всех спрашивают про мальчика как раз с такими приметами, как у тебя... Они спрашивают еще про какого-то Алекса, – добавил он уже по наитию.

– Полиция нас искать не будет... – задумчиво почесал в затылке Орри и с еще большим подозрением покосился на Бэзила.

«Идиот!» – еле слышно процедила сквозь зубы Каманера и незаметно, но очень пребольно заехала носком туфли по лодыжке Каца.

Тот зашелся беззвучным шипением и принял значительный вид.

Тут на помощь его неуклюжей выдумке вдруг пришла сама действительность. Со стороны Ключа под Камнем донесся отчетливый перебрех полицейских псов и короткие отрывистые команды. Полиция и впрямь прочесывала местность.

Каманера окаменела.

«Накаркал!» – зло прошипела она, обращаясь к своему партнеру.

Тот только отмахнулся.

И было почему – к тявканью псов присоединились звуки похуже. Рычание и визг.

Орри замер. Тень какого-то предположения скользнула по его лицу. Но он тут же отогнал его и снова обратился в слух.

Далекая катавасия продолжалась – к визгу, лаю и рычанию присоединились чьи-то крики, уже вполне человеческие... Похоже, псы настигли кого-то и теперь вовсю когтили жертву. Жертва, правда, судя по доносившемуся собачьему визгу – уже отчаянному и порой прямо-таки душераздирающему, – дорого отдавала свою жизнь и свободу.

А потом захлопали выстрелы, не меньше полудюжины.

– Полиция. Это точно полиция, – тревожно пробормотал Орри.

Догадаться было нетрудно. Все нормальные люди носят нормальные стволы – беззвучные. И только полицейские и охотники пользуются оружием без глушителей, чтобы сигналить друг другу и распугивать простых смертных.

С минуту все трое молчали, прислушиваясь к тому, что происходило за пеленой все усиливающегося дождя. Но из-за шума дождя уже стало невозможно разобрать отдельные приходящие издалека звуки.

Воспользовавшись этим отвлекающим, как им показалось, моментом, оба партнера – и Кац и Каманера, одновременно атаковали последний из оставшихся сандвичей и сшиблись над ним в ожесточенной и беззвучной схватке.

Орри едва успел обернуться, чтобы застать финал баталии. Оба партнера обменивались злобными взглядами и сосредоточенно дожевывали каждый то, что сумел отстоять в схватке. Бэзил при этом отплевывался от рыжей шерсти свитерка Элен, забившейся ему меж зубов, а та в свою очередь осторожно проверяла – на месте ли различные части ее туалета, которые участвовали в схватке, завершившейся справедливым, в общем-то, разделом добычи.

– П-пойдем с нами м-мальчик... – с трудом справляясь с непрожеванными кусками сандвича, предложила Каманера. – Мы тебя п-прикроем...

– А то видел – с собаками охотятся, – поддержал ее Бэзил, оторвавшись от созерцания клока мохера, извлеченного изо рта. – Это на ребенка-то... Какие, право же, сволочи!

Он взял Орри за плечи, словно стараясь вернуть ему присутствие духа. Потом похлопал по спине и слегка встряхнул.

– Ты как, Орри?

– Ничего... – глухо отозвался мальчик. – И впрямь надо с вами уходить... Только костер загасите. Сейчас дождь кончится...

– И действительно...

Бэзил демонстративно нагнулся к костерку и принялся его закидывать чем попало. Костер гаснуть и не подумал, но в отместку чуть не удушил обидчика, испустив уйму отменно вонючего дыма.

Орри закашлялся и принялся, как мог, помогать пианисту.

– Т-ты... – давясь теперь уже кашлем и пытаясь развеять сизые клубы энергичными взмахами рук, выдавил из себя Бэзил. – Т-ты что-то уронил, мальчик... Ох ты!.. Это твое?

Он поднял с земли и протянул Орри золотистый прямоугольничек – электронную кредитную карточку, что дал ему Чжанн.

Орри машинально схватился за нагрудный карман. Он был пуст.

Он хорошо помнил, что застегивал карман на молнию. Да даже если бы он и не был застегнут – этот проклятый карман – карточка просто никак не могла бы выпасть из него, Орри готов был в этом поклясться.

Тем не менее факт был налицо – Бэзил только что на его глазах поднял карточку с земли и теперь, добродушно улыбаясь, протягивал ее ему – Орри. В лице пианиста не было ни малейшего подвоха – только самое искреннее удивление. В самом деле, откуда у малька взялась неиспорченная кредитная карточка солидного, во всех Мирах раскинувшего свои филиалы банка? Глаза Бэзила честно смотрели прямо в лицо Орри и слезились от проклятого дыма.

– Мое...

Орри протянул руку за карточкой.

– А ты, оказывается, у нас богач! – заметила Каманера, элегантно перехватив карточку на лету. Она присела к костру – чтобы поймать его свет, – быстро провела карточкой перед глазами и легким, невесомым движением возвратила ее в тот самый карман курточки Орри, откуда карточка эта так таинственно исчезла.

– Это не мои деньги... – торопливо и смущенно стал почему-то оправдываться малек. – Мне нужно передать это... Отнести...

– Так вот почему тебя так ищет дядя Алекс... – с укоризной в голосе произнесла Элен. – Или кто-то ищет тебя с дядей Алексом вместе...

– Это я ищу Алекса! – возразил Орри. – И он мне вовсе не дядя!

Костер наконец погас, и, словно по сигналу, дождь, ливший как из ведра, почти молниеносно стих.

Каманера, не теряя времени даром, легонько прихватила Орри за руку и стремительно повлекла его по мокрой тропинке.

– Пойдем с нами, мальчик, – повторила она. Бэзил заковылял за ними следом.

– Ну конечно, – уверенно объясняла Элен. – Я и не имела в виду, что Алекс – твой настоящий дядя... Это ведь просто так говорят про взрослых, знаешь, дядя Джон или...

– Дядя Мохо, – машинально подсказал Орри.

И прикусил язык.

Не стоило болтать так много.

«Дядя Мохо», – отметила про себя Каманера. – Он его уже второй раз поминает... Кажется, это тот тип, что снабдил его в дорогу такими ужасными сандвичами...»

– В общем, надо поскорее связаться с этим твоим дядей, – вмешался в разговор Бэзил. – Чтоб с тобой ничего такого не вышло... У него какой номер – чтобы ему позвонить, – у дяди Алекса?

Орри нахмурился, делая вид, что вспоминает что-то. На самом деле он просто лихорадочно соображал: стоит ли выдавать этим вот первым встречным – таким с виду симпатичным и таким подозрительным одновременно – номер канала Алекса. Крысиная – закоулками Нижнего города воспитанная – осторожность подсказывала ему простую истину: «Никогда, никому, ничего не выдавай! По крайней мере, ничего не выдавай даром!» Но хитрой осторожности Нижнего города противостояла мудрая осторожность – то ли данная ему с рождения, то ли от Скрипача Нолана идущая. Она подсказывала: «Враги все равно знают и номер блока связи Алекса, и его адрес. Мало того, они ждали тебя прямо у него дома. Будет как раз неплохо, если чужие люди – не ты сам – проверят: не вернулся ли Алекс домой. И не продолжают ли там подстерегать люди пана?»

– Он... Он есть в справочнике... – выбрал Орри соломоново решение. – А так – я не помню точно... Семь-семь-восемь... А потом то ли тридцать девять, то ли сорок восемь... А дальше и вообще не помню...

В конце концов, он не обидел недоверием новых знакомых и не выдал Алекса.

– Прекрасно! – похвалила его Каманера. – У Косты безусловно найдется справочник, и он позволит тебе позвонить дяде Алексу... Или дяде Мохо, который так хорошо готовит сандвичи...

Она сдержанно икнула. И пояснила:

– Коста – это хозяин «Зеленых чертей». Или арендатор. Я всегда путаю такие вещи...

В наступившей тишине на Лес, все еще мокрый, сочащийся сыростью Лес опускался ночной холод. Облака расступились, и первые ночные звезды послали свои лучи тем обитателям Большой Колонии и Независимых Территорий, которых не сморил еще сон.

«Надо прийти туда вечером. На ночь... Когда уже звезды будут видны в небе...» – вспомнил Орри слова Нолана.

Ч-черт! Не получалось у него пробраться в эту ночь к Ключу под Камнем. Никак не получалось! Нолан как в воду смотрел – предупреждал, чтобы он никому не давал увязаться за собой по дороге к Ключу. И надо же – увязались-таки! Приходилось топать на ночлег в таверну.

А у таверны той была дурная слава.

* * *

И вовсе не таверна то была по документам, а мотель. Мотель этот – носивший и вправду несколько предосудительное, но, говорят, исторически оправданное название «У Зеленых чертей» стоял на «ничейной земле». Там, где власть столичного ответвления Сети и заботы муниципалитета Нью-Чепеля – вместе с предусмотренными для этой территории привилегиями по части торговли спиртным и запретами на шалости с ценами – уже вроде бы кончалась, а власть Общепланетарного участка все той же Сети и заботы многочисленных региональных служб – с их ограничениями на сделки с алкогольной продукцией и льготами в области ценовой политики – еще как бы не начиналась.

В результате Коста Ставрос – очередной содержатель «Чертей», заведения на вид неприметного, только гнусным названием и выделяющегося – вовсю пользовался своим правом вовремя забывать о докучных запретах одних властей и вспоминать о небесполезных попустительствах других. Сколько себя помнят жители Большой Колонии, «Черти» не меняли своего традиционного облика – умеренно неопрятного, но довольно уютного мотеля.

Никому из непосвященных не приходило в голову, что эта небогатая на вид придорожная гостиничка у Горбатого мостика, вечно к тому же пустующая (ну кому вдруг приспичит становиться на постой, не доезжая совсем чуток до столицы или только что выехав из нее), является предметом постоянной головной боли армии налоговых инспекторов и источником обогащения уже не первого поколения ее содержателей. Отнюдь не доход от редких гостей делал ее золотой жилой, а заключавшиеся здесь, на «ничейной земле», сделки. Сделки, в результате которых меняли своих хозяев тонны самых разных товаров, под крышу «Чертей» никогда не попадавших. Даже и не существовавших вовсе – если речь шла об отмывании хорошенькой суммы федеральных баксов.

За свое посредничество хозяева мотеля брали немного. Но этого хватало – всех их обладание «Чертями» рано или поздно приводило либо в городское узилище (что случалось довольно редко), либо (гораздо чаще) на достаточно высокие посты в муниципальной иерархии Нью-Чепеля или, на худой конец, какой-нибудь окрестной Виллановы. Каждый из них внимательно присматривал за тем, чтобы новым хозяином мотеля становился надежный человек из «уважаемого общества». Никому не хотелось, чтобы всплывали на свет божий бухгалтерские книги давно прошедших лет или вдруг снова вспыхивал интерес к разным давно забытым происшествиям вроде исчезновения остановившихся на постой в гостеприимных «Чертях» лиц, как правило с темным прошлым или обнаружения в чьем-то багаже солидной упаковки с наркотиками. И всякого такого...

Коста – человек в Большой Колонии новый, несмотря на бродившие по Колонии слухи о его связях с лихими людьми и черным рынком андроидов – выдерживал пока требуемую марку, и дела мотеля шли прежними темпами – ни шатко, ни валко, а в самый раз. Был, был-таки у Ставросов фамильный нюх на то, к кому и как надо повернуться.

Сейчас нюх подсказывал Косте, что этой ночью бог пошлет ему гостей, с которыми надо будет держать ухо востро и ни в коем случае не спугнуть. Тогда и навар будет неслабый.

* * *

Окна мотеля Косты засветились вдалеке как раз тогда, когда из-за последних вечерних туч на мокрую и промерзшую землю Большой Колонии глянула Чистая Луна – царица местных ночей и предмет вдохновения натур поэтических.

Каманера, бесспорно, была таковой. Как и многие пребывающие не в ладах с законом лица. Кроме того, у Элен с лунами были особые отношения. С лунами этого Мира и с лунами других Миров тоже... А Чистая Луна Большой Колонии была ее талисманом. И ей она иногда молилась – стихами.

 
«И леса абрис здесь не наш...
И Лун сиянье здесь не наше...»
 

– мелодично прочла она по памяти.

Похоже, Элен и впрямь когда-то приходилось профессионально исполнять романсы.

«Не наши Злата блеск и звон, – подхватил то ли иронически то ли впав в сентиментальность, Бэзил. И совсем уж ернически закончил: – А были б наши – были б краше!»

– Ух ты! – восторженно воскликнул пораженный Орри. – Сами сочинили? Это и есть романсы?

Раньше ему не приходилось иметь дело с людьми, склонными под влиянием лунного света читать стихи. Со стихами он в основном имел дело только в Коллеж-Дениз – притом со стихами довольно скучными (зато поучительными). Так что ему вполне можно было простить наивное восхищение декламаторскими способностями новых знакомых, проявленными так к случаю.

– Пошляк ты, Кац... – вздохнула Элен. – Только и умеешь что коверкать чужие тексты. А ведь на самом деле как хорошо там дальше сказано:

 
«Не наши злата блеск и звон.
Чужды мы Миру, нам – чужд он,
И в этом – боль и счастье наше...»
 

– А? Это ведь про нас...

Если бы у Бэзила была шерсть, то она поднялась бы дыбом – так, по крайней мере, показалось Орри.

– Какая, право же, чушь! Типичные андроидские вирши! Им, видите ли, не дают гражданских прав, так по этому случаю – мировая скорбь и словоизвержение!

– При чем здесь андроиды! – грустно вздохнула Элен.

– Да при том, – пожал плечами Бэзил, – что андроид это написал, твой любимый Тирлим-бом-бом...

– Бирим! – поправила его Каманера. – Никакой он не Тирлим! Бирим! И без всяких бом-бом! А то, что он – андроид, не имеет ни малейшего значения. Это – общесчел... обчесщел... Тьфу! Общечеловеческое!

– Ага... – иронически заметил Бэзил. – Ты первому встречному за рюмкой чая раззвонила про свои шашни с лунным светом – что надо и чего не надо было... А этот стихоплет припомнил первые пришедшиеся к случаю стишата и с дури ума посвятил их твоему, с позволения сказать, светилу... И вот вам, пожалуйста, уже и общечеловеческая ценность! И общеандроидская тоже!

– Дурак ты, – снова меланхолично вздохнула Элен. – Это же действительно про всех! И про нас с тобой особенно! Кто мы на этой дурацкой планетке? Чужие! Хоть я на ней и родилась, а носит меня повсюду... Чужая я здесь... А ты так и вообще. Без роду, без племени... Чужие мы. Во всех Мирах. В Галактике. В Космосе. В Мироздании... Проходимцы...

– Опять твои антисемитские штучки! – возмутился Бэзил. – Это я-то без роду, без племени? Это я-то проходимец? Это мне весь мир – чужой? Да если ты хочешь знать, это вам, цыганскому племени, весь мир – чужое добро. Плохо положенное! Оттого тебя по всей Галактике и носит – ты ведь не просто цыганка, а и рыжая притом! Просто недоразумение какое-то! Такого не бывает, но ты – есть!