Текст книги "Средневековье"

Не вдаваясь в исчисление всех так называемых причин и последствий великого события, которого значение надлежит определить, стоит упомянуть о состоянии Западная Европа в исходе XI и в начале XIV веков, то есть пред началом и по окончании крестовых походов. Таким образом легче всего можно раскрыть исторический смысл этих движений.

Идея государственного единства была чужда XI веку если не в теории, то, по крайней мере, в осуществлении своем. Тогдашнее общество состояло из разнородных, друг другу враждебных и упрямо самостоятельных элементов. Церковь, феодальная аристократия и только что вышедшие на сцену истории городские общины требовали в своей исключительности не только совершенно независимого, отдельного бытия, но даже посягали, каждый в свою пользу, на самостоятельность других общественных элементов. Примирение этих эгоистических требований, прекращение страшной борьбы, наконец, подчинение этого смутного, анархического быта одному началу или закону – таково было стремление, высказавшееся в великой распре между папою и императором, между западною церковью и феодальным государством. У Григория VII и Генриха IV[10]10
  Генрих IV (1050–1106) – король Германии (1056–1105), император Священной Римской империи (1084–1105).


[Закрыть] была в виду одна и та же цель, но они шли к ней разными путями[11]11
  Подразумевается борьба за церковную инвеституру (назначение на церковную должность и введение в сан), разгоревшаяся между папой Григорием VII и императором Генрихом IV. Право назначения на церковную должность в Священной Римской империи принадлежало императору. Стремившийся усилить влияние папства, Григорий VII в 1075 г. запретил императору давать инвеституру прелатам.


[Закрыть]. Трудность достижения этой цели обнаружилась скоро. Когда прошел первый жар борьбы, когда рассеялись надежды партий, которые ее завязали, тогда начались крестовые походы. Время для них настало. Несколько десятилетий прежде или после проповедь Петра Пустынника[12]12
  Петр Пустынник, Петр Амьенский (ок. 1050–1115) – французский религиозный деятель, монах отшельник, участник Клермонского собора (1095), один из идеологов организации и участник I крестового похода в Палестину (1096–1099), основатель и настоятель августин ского монастыря в Гюи (1099–1115), католический святой.


[Закрыть] и увещания папы Урбана[13]13
  Имеется в виду Урбан II (ок. 1042–1099) – французский религиозный и политический деятель, монах (1067), затем приор (ок. 1073) аббатства Клюни, кардинал епископ Остии (ок. 1080), римский папа (1088–1099), один из идеологов организации I крестового похода в Палестину (1096–1099), блаженный католической церкви (1881).


[Закрыть] не могли бы обнаружить такого сильного влияния.

Осуществление того отвлеченного, основанного не на самой природе общества, а на искусственных соображениях политического быта, о котором мечтали, каждый по своему, феодальный владетель, клирик и горожанин XI века, было невозможно в Европе. Здесь существовало слишком много исторических условий, следов прошедшего, при которых ни одна из господствовавших тогда политических форм не могла развиться во всей полноте и чистоте своей.

Окончательному развитию феодального государства мешали феократические притязания пап.

Города, еще молодые, еще робкие в своих требованиях, приставали то к той, то к другой стороне, не отдаваясь совершенно, впрочем, ни той, ни другой и стремясь к самостоятельности, которую, конечно, не хотели за ними признать ни император, ни папа. Но исход борьбы был сомнителен. Первые двадцать лет не привели ни к какому результату, утомили боровшихся и поколебали у всех надежду на успех скорый и решительный. Таково было состояние умов, когда явился Петр Пустынник.

Он указал Западной Европе на край, где жил и страдал Спаситель, где еще были видны следы его земного странствования. Этот край надлежало освободить от неверных. Во всех классах европейского общества поднялись вместе с религиозным воодушевлением иные темные надежды. Там, на освященной жизнью Спасителя почве, думала церковь создать, по идеалу своему, феократическое государство; там, в земле той, завоеванной у врагов христианства, надеялся феодальный барон утвердить незыблемо права свои, не стесняясь, как в Европе, возражениями других, если не равных, то и не подчиненных ему членов общества. Наконец, сюда же шли горожанин в надежде жизни более твердой, более обеспеченной против притеснений феодализма, и бедный виллан, мечтавший найти свободу у гроба Того, Который умер за всех. Не надобно забывать также, что в это время поприще для великих феодальных предприятий в Европе уже замкнулось покорением Англии норманнами[14]14
  Речь идет о завоевании Англии в 1066 г. армией во главе с герцогом Вильгельмом II Нормандским (ок. 1027–1087). Разбив 14 октября 1066 г. В битве при Гастингсе армию англо саксонского короля, герцог Нормандии 25 декабря 1066 г. стал английским королем Вильгельмом I Завоевателем.


[Закрыть]. Младшие сыновья ленных владельцев, бездомные рыцари, которым в наследие от отца шло только вооружение и конь, пошли на Восток добывать себе новые лены. В Европе им не было места и надежд.

Лишь в 1095 году, в южнофранцузском городе Клермоне, римский папа Урбан II созывает церковный собор, на котором призывает к освобождению Гроба Господня от надругательств неверных.

В Европе начинается эпоха Крестовых походов.

Историческая речь папы Урбана II была произнесена ноябрьским днем 1095 года при самом широком собрании представителей церкви – кардиналов, архиепископов, епископов, настоятелей монастырей, священников, рыцарей, сеньоров, простолюдинов. Более всего среди слушателей было представителей франкского королевства, одного из самых могущественных королевств Европы. Речь, с которой папа обратился к тысячи слушателей, готовилась последние пол года, пока папа посещал различные европейские государства и обдумывал, как примерить Запад и Восток. Надо отдать должное, что как бы громогласно папа не обращался к столь представительному собранию, расслышать доподлинно каждое слово, не могли все, поэтому речь папы позже пересказывалась, множилась в рукописных списках и разносилась в самые дальние уголки европейского мира.

Поэтому сегодня тот текст, к которому мы апеллируем, может быть не доподлинным, но весьма близким к тому, что произнес церковный прелат.

«Народ франков! Вы пришли из-за Альп, вы избраны Богом и возлюблены им, что показано многими вашими свершениями. Вы выделяетесь из всех других народов по положению земель своих и по вере католической, а также по почитанию святой церкви; к вам обращается речь моя!

Мы хотим, чтобы вы ведали, какая печальная причина привела нас в ваши края, какая необходимость зовет вас и всех верующих. От пределов иерусалимских и из града Константинополя пришло к нам важное известие, да и ранее весьма часто доходило до нашего слуха, что народ персидского царства, иноземное племя, чуждое Богу, народ, упорный и мятежный, неустроенный сердцем и неверный Богу духом своим, вторгся в земли этих христиан, опустошил их мечом, грабежами, огнем. Персы частью увели христиан в свой край, частью же погубили постыдным умерщвлением. А церкви Божьи они либо срыли до основания, либо приспособили для своих обрядов. Они оскверняют алтари своими испражнениями. Они обрезают христиан и обрезанные части кидают в алтари или в купели для крещения. Они рады предать кого-нибудь позорной смерти, пронзая живот, лишая детородных членов и привязывая их к столбу. Потом они гоняют свои жертвы вокруг него, и бьют плетью до тех пор, пока из них не выпадают внутренности и сами они не падают наземь. Иных же, привязанных к столбам, поражают стрелами; иных, согнув шею, ударяют мечом и таким способом испытывают, каким ударом можно убить сразу. Что же сказать о невыразимом бесчестии, которому подвергаются женщины, о чем говорить хуже, нежели умалчивать? Греческое царство уже до того урезано ими и изничтожено, что утраченное не обойти и за два месяца.

Кому выпадает труд отомстить за все это, исправить содеянное, кому как не вам? Вы люди, которых Бог превознес перед всеми силою оружия и величием духа, ловкостью и доблестью сокрушать головы врагов своих, вам противодействующих?

Поднимайтесь и помните деяния ваших предков, доблесть и славу короля Карла Великого, и сына его Людовика, и других государей ваших, которые разрушили царства язычников и раздвинули там пределы святой церкви. Особенно же пусть побуждает вас святой Гроб Господень, Спасителя нашего Гроб, которым ныне владеют нечестивые, и святые места которые ими подло оскверняются и постыдно нечестием их мараются. О, могущественнейшие рыцари! Припомните отвагу своих праотцев. Не посрамите их!

И если вас удерживает нежная привязанность к детям, и родителям, и женам, поразмыслите снова над тем, что говорит Господь в Евангелии: “Кто оставит домы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради имени Моего, получит во стократ и наследует жизнь вечную”. Не позволяйте собственности или семейным делам отвлечь вас.

Эта земля, которую вы населяете, сдавлена отовсюду морем и горными хребтами, она стеснена вашей многочисленностью. Она не очень богата и едва прокармливает тех, кто ее обрабатывает. Из-за этого вы друг друга кусаете и пожираете, ведете войны и наносите другу множество смертельных ран.

Пусть же прекратится меж вами ненависть, пусть смолкнет вражда, утихнут войны и уснут всяческие распри и раздоры. Начните путь к Святому Гробу, исторгните землю эту у нечестивого народа, землю, которая была дана Господом нашим детям Израилевым и которая, как гласит Писание, течет млеком и медом.

Иерусалим – это пуп земли, край, самый плодоносный по сравнению с другими, земля эта словно второй рай. Ее прославил искупитель рода человеческого своим приходом, украсил ее деяниями, освятил страданием, искупил смертью, увековечил погребением. И этот царственный град, расположенный посредине земли, ныне находится в полоне у его врагов и используется народами, не ведающими Господа, для языческих обрядов. Он стремится к освобождению и жаждет освобождения, он беспрестанно молит о том, чтобы вы пришли ему на выручку. Он ждет помощи от вас, ибо, как мы уже сказали, пред прочими сущими народами вы удостоены Богом замечательной силой оружия. Вступайте же на эту стезю во искупление своих грехов, будучи преисполнены уверенностью в незапятнанной славе Царствия Небесного».

Столь эмоциональная речь папы не могла не найти отклика в среди собравшихся. То тут, то там среди толпы слушателей раздавались возгласы: «Так хочет Бог! Так хочет Бог!». Папа продолжил:

«…говорю вам, что это Бог исторг из ваших уст такой глас, который он же вложил в вашу грудь. Пусть же этот клич станет для вас воинским сигналом, ибо слово это произнесено Богом. И когда произойдет у вас боевая схватка с неприятелем, пусть все в один голос вскричат Божье слово: “Так хочет Господь! Так хочет Господь!” Мы не повелеваем и не увещеваем, чтобы отправлялись в этот поход старцы или слабые люди, не владеющие оружием. И пусть женщины не пускаются в путь без своих мужей, либо братьев, либо законных опекунов. Они ведь являются больше помехой, чем подкреплением, и представляют скорее бремя, нежели приносят пользу. Пусть богатые помогут беднякам и на свои средства поведут с собою пригодных к войне. Священникам и клирикам любого ранга не следует идти без дозволения своих епископов, ибо, если отправятся без такого разрешения, поход будет для них бесполезен. Да и мирянам не гоже пускаться в паломничество иначе, как с благословения священника.

И тот, кто решит совершить это святое паломничество, и даст о том обет Богу, и принесет ему себя в живую, святую и весьма угодную жертву, пусть носит изображение креста Господня на челе или на груди. Тот же, кто пожелает, выполнив обет, вернуться домой, пусть поместит это изображение на спине промеж лопаток. Тем самым такие люди выполнят заповедь Господню, которую он сам предписывает в Евангелии: “И кто не берет креста своего и следует за мною, тот не достоин меня”.

Именно после произнесенной речи на плащах рыцарей стали появляться нашитые кресты.

Первый крестовый поход был назначен на 15 августа 1096 года.

Хронологически и содержательно эпоха крестовых походов длится несколько веков (XI–XV века). Этой теме посвящено не одно исследование, мы лишь перечислим общую канву и скажем об отдельных участниках.

Прежде всего, походы были направлены на освобождение христианских святынь из рук неверных. Но впоследствии совершались так же для насильственного обращения в христианства язычников Прибалтийских земель, подавления объявленных еретическими движений гуситов.

Одним из самых успешных походов можно считать Первый (1096–1099), в результате которого на Востоке образовалось несколько христианских государств, правда, все они просуществовали недолго.

Самым представительным, пожалуй, был Третий крестовый поход (1189–1192). В котором против войск халифа Саладина участвовали английский король Ричард I Львиное Сердце, король Германии и император Священной Римской империи Фридрих I Барбаросса, герцог Леопольд V Австрийский, рыцари Гуго Бургундский и Генрих Шампанский. По окончанию похода Одним из итогов похода можно считать образование Тевтонского духовно-рыцарского ордена, возникшего на основе немецкого госпитального братства св. Марии.

Несмотря на призыв папы Урбана II к походу против неверных исключительно рыцарства, в крестовых походах принимали участие все. Состоялся даже Крестовый поход детей (1212).

Против мусульман на Восток было предпринято девять Крестовых походов. Девятый проходил в 1271–1272 годах. Цель, провозглашенная папой Урбаном II в Клермоне, так и не была достигнута. Несогласованность действий европейских монархов, борьба за власть, влияние и передел наследства привели к потере всех европейских приобретений на Востоке. Следующий временной отрезок, когда европейцы появятся на этих территориях, относится лишь к Первой мировой войне.

Полное имя арабского завоевателя, о котором слагали устрашающие истории и еще много десятилетий после его смерти, пугали европейских детей, звучало так:

Аль-Малик ан-Насир Салах ад-Дунийа ва-д-Дин Абуль-Музаффар Юсуф ибн Айюб ибн Шади аль-Курди. Он родился в 1138 году в одном из городов Месопотамии. Хитросплетение отношений в арабском мире, постоянные переделы земель и завоевания престолов, воинское искусство и тому подобные властные интересы, мало волновали Саладина в юности. Он с большим рвением отдавался совсем другим занятиям – изучению трудов Эвклида, Аристотеля, погружению в точные науки и исламское право, религиозные вопросы. Биографа Саладина утверждают, что он обладал прекрасным аналитическим умом и памятью и знал генеалогию не только арабских родов, но даже родословную арабских скакунов. Сададин мог цитировать по памяти поэтические строки различных восточных поэтов. При этом он был прекрасным наездником и искусно владел всеми видами оружия.

Военная карьера Саладина началась в 26 лет, и ее успешность объяснялась лишь одним – Саладин не мог что-то делать на половину, его анализ ситуации, стратегия ведения боя, мгновенно принесли победу. Получив должность командующего одним из частей войска при битве за египетский город Бильбейс (1164), он оценил ситуацию, и применив маневр ложного отступления, заманил крестоносцев в песчаную местность, где их лошади увязли и не смогли двигаться.

«Я начал с того, что сопровождал моего дядю. Он завоевал Египет и потом умер. И тогда Аллах дал мне в руки власть, которую я совсем не ожидал».

Салах ад-Дин

В 1169 году Саладин стал эмиром Египта. Пережив и предотвратив несколько покушений на свою жизнь, он сумел подчинить всех прочих эмиров своей власти, умело сочетая мудрость, силу, придворные интриги. Укрепив свой престол, Саладин начинает активные действия против крестоносцев.

В 1174 войска Саладина захватывают Дамаск, Сирия полностью подчиняется новому правителю.

Самая громкая победа над крестоносцами произошла 4 июля 1187 года. Король Иерусалимского королевства Ги де Лузиньян и великий магистр ордена тамплиеров Жерар де Ридфор попали в плен. Все христианские церкви были превращены в мечети. Надо отдать должное завоевателю, он не покушался на жизнь простых граждан и даже разрешил паломничества к христианским святыням пилигримам.

Хроники повествуют, как после взятия Иеру салима, кто-то от имени Саладина отправил в Западную Европу посольство с картиной. На ней был изображен план христианского города с Храмом Гроба господня посредине, над котором возвышался мусульманский всадник, оскверняющий его нечистотами. Картина возилась по всем городам и селениям; ее выставляли на площадях и рынках. Видевшие ее христиане, приходили в такое негодование, что тут же устремлялись в Палестину. В конечном итоге, к 1189 году христиане начали осаждать Акру. Но в течение двух лет Саладин так удачно отражал силы осаждавших и подкреплял осажденных, что город не сдавался до тех пор, пока в начале 1191 года не прибыли войска французского короля Филиппа II Августа и английского короля Ричарда Львиное Сердце.

Ричард I Львиное Сердце (1157–1199) – английский король из рода Плантагенетов. Ему повезло с обоими родителями.

Ричард происходил из Анжу, не очень часть бывал в Англии и пользовался популярностью не только среди англичан, но и французов. Его храбрость и непримиримость к врагам заставила мусульманских матерей пугать своих детей его именем.

Третий поход для Ричарда начался блестяще – захватом острова Кипр. Владел островом византийский император, но да корабля короля, на одном из которых находилась сестра Ричарда и невеста, были захвачены греками.

Хронист, сопровождавший Ричарда в походе, свидетельствует:

«В понедельник утром Господь приуготовил короля к тому деянию, какое он хотел, чтоб тот свершил; а хотел он, чтобы король спас потерпевших кораблекрушение и освободил свою сестру и свою невесту (Беренгария Наваррская, которую сопровождала сестра короля). Они обе проклинали день, когда оказались близ острова, ибо император пленил бы их, если б смог. Король хотел захватить порт, но ему противостояло множество людей, ибо император, лично прибывший на побережье, привел с собой всех, кого только сумел набрать по приказу и за деньги. Тогда король отправил на лодке к императору посланца, чтобы куртуазно просить его вернуть потерпевшим кораблекрушение их имущество и возместить ущерб, причиненный паломникам, оплакиваемым их многочисленными осиротевшими детьми. Но император зло насмеялся над посланцем, и, не сдерживая гнева, сказал ему:

“Прочь отсюда, сир!”

Более достойного ответа он дать не пожелал и лишь издевательски сыпал угрозами.

Когда король узнал об этих насмешках, то приказал своим людям:

“Вооружайтесь!”

Они быстро это сделали и полностью вооруженные сели в шлюпки своих судов. Среди них были и добрые рыцари, и храбрые арбалетчики. У греков также были арбалеты, и их люди расположились на самом берегу, близ которого стояли и пять военных галер. В городе Лимасол, где и развернулось сражение, они не оставили ничего, что можно было бы метать из окон и дверей – ни бочек, ни досок, брусьев или лестниц; не оставили они там и никаких щитов, и даже старых галер и барок Они все забрали на берег, чтобы атаковать крестоносцев. Они собрались на берегу при всем оружии, гордые как никто со знаменами и штандартами из дорогих тканей ярких цветов; сидя на больших сильных лошадях или на больших и красивых мулах, они принялись гикать на нас, как собаки, но мы им быстро сбили спесь. Мы были в худшем положении, поскольку плыли с моря битком набитые в маленькие, тесные шлюпки, уставшие и измученные морской качкой, обвешанные тяжелым оружием; и мы все были пешие, в отличие от них, находившихся в своей стране. Но мы лучше умели воевать».

Далее хроника Амбруаз, повествует, как король укрылся в чаще оливковых деревьев, чтобы атаковать армию греков:

«Там клирик с оружием к нему подошел,

И звали его Гуго де ла Map.

Он пожелал дать совет королю.

И сказал: “Уезжайте назад, государь,

Ведь у них слишком много народа”.

Король отвечал: “Клирик, займитесь

Писаньем своим, и ради Бога и девы Марии

Нам предоставьте сражаться”.

Поставив бедного клирика на свое место, он бросился на греков и армян, присоединившихся к императору, обратил их в бегство и захватил остров: “Что еще вам сказать? Через пятнадцать дней, я не лгу, благодаря Богу остров перешел в распоряжение короля и под власть франков».

После этого Ричард со своим флотом присоединился к французским крестоносцам, осаждавшим Акру.

Осада лилась с августа 1189 года, а Ричард прибыл в июне 1191 года. Осаждающие, как и осажденные страдали от сильного голода.

Ричард организовал атаку крепости, применив для этого камнеметы, разрушавшие стены и мины, пошатнувшие их.

«Когда франкские минеры проникли под Проклятую башню, они поставили подпорки, поскольку она уже сильно шаталась. Осажденные, со своей стороны, повели контрмину, чтобы добраться до наших минеров, и они наконец встретились и заключили взаимное перемирие. Среди ведших контрмину были христиане в кандалах; они говорили с нашими, и все оттуда ушли. Когда турки в городе узнали об этом, то сильно испугались».

При этом началось соперничество между Филиппом и Ричардом. Первый обещал всем обедневшим рыцарям платить по золотой монете в день. Ричард повысил плату до двух монет.

После того, как Акра была взята, Филипп Август вместе со своими баронами, покинул крестоносцев.

Хроника Амбруаза передает разговор о короле Ричарде, который якобы произошел между Саладином и епископом Солсберийским:

«Они собрались вместе и долго говорили.

О Ричарда победах стал вспоминать султан,

Епископ же в ответ ему повел такую речь:

“О короле моем я много могу вам рассказать,

И что он лучший рыцарь, каких нет в этом мире,

И воин превосходный, но если бы кто смог

В себе соединить достоинства его и ваши,

То с тех времен, как мир был Богом сотворен,

Другого б не нашлось такого храбреца”.

Когда епископ кончил, султан сказал ему:

“Сколь мужествен король, я знаю хорошо,

Но слишком он безумно ведет свою войну!

А я, каким бы ни был великим королем,

Хотел иметь бы разум, умеренность и щедрость

Скорее бы, чем храбрость, которой меры нет”».

Красноречивы и описания происходящего в трудах Боаэддина, арабского историка и биографа Саладина, очевидца описанных ниже событий.

«Весною 1191 года наступила, наконец, благоприятная погода; море сделалось спокойно, и войска с обеих сторон (т. е. Со стороны христиан, осаждавших Акру, и Саладина, нападавшего на них с тыла) пришли в движение. Саладин видел, как его полки друг за другом возвращались с зимних квартир; христиане также получили большую помощь; между прочими к ним явился и король Франции (Филипп II Август), которым они давно уже грозили нам; он приплыл в субботу, 20 апреля. Это был король высокого достоинства, весьма уважаемый и один из первых властителей франков; по своем прибытии, он взял на себя начальство над войском. Его сопровождало шесть кораблей, наполненных людьми и съестными припасами. С ним же был привезен огромный белый сокол, страшный на вид и редкий в этой породе; я никогда не видал более красивого. Король весьма любил этого сокола и много его ласкал; но однажды эта птица улетела с его руки прямо в город и была доставлена султану, напрасно король предлагал тысячу золотых за выкуп; ему отказали. Это обстоятельство причинило нам большую радость и казалось хорошим предзнаменованием. Несколько времени спустя, в христианскую армию прибыл граф Фландрский, по имени Филипп, один из могущественнейших государей Запада. С той эпохи, нападения начали делаться сильнее. Во вторник, когда султан находился еще в Карубе и Шафараме, на своих зимних квартирах, христиане приблизились к городу. Саладин поспешил со всеми своими силами для отвлечения их сил; после того, отправив свои полки по квартирам, он сам остановился на равнине в той палатке, где читал вечернюю молитву и отдыхал. Я был в эту минуту подле него. Вдруг объявляют ему, что неприятель возобновил приступ; тогда он поворотил свою армию назад, и оставил ее под оружием на всю ночь, проводя время вместе с нею. Но нападение не прекратилось, почему Саладин разместил свое войско по прежнему на холме Айадия, в виду города. На следующий день он поразил христиан, идя сам во главе храбрых. Неприятель же, видя такое рвение мусульман, побоялся быть окруженным в своих окопах и прекратил нападение на город.

Между тем гарнизон Акры (то есть мусульманский) пришел в плачевное состояние; враг не давал ему покоя и особенно старался о том, чтобы засыпать рвы; с этою целью он бросал туда все, что ему попадало под руку, даже трупы и всякую падаль; уверяют, что они кидали туда своих больных, прежде нежели те успевали умирать. Гарнизон, чтобы отражать неприятеля в столь различных случаях нападения, должен был разделиться на несколько отрядов; одни спускались во рвы, где они рубили трупы на куски, другие тащили крючьями обезображенные части и передавали их на руки третьим, которые уже бросали их в море; один отряд стоял при машинах, другой охранял укрепления. Как бы то ни было, гарнизону приходилось выносить всякого рода тяжести. Городские начальники беспрестанно писали нам жалобы на свои бедствия, которым, может быть, не было подобных и которые, казалось, превышали человеческую силу; но они подчинялись своей судьбе, в убеждении, что Аллах благосклонен к тем, которые терпят. Война не прекращалась ни днем, ни ночью. Христиане нападали на город, а султан на христиан; насколько христиане старались беспокоить осажденных, настолько и он тревожил их самих. При этом случае Саладин обнаружил необыкновенную твердость. Однажды к нему явился посланный от имени франков для переговоров, но он отвечал, что франки могут говорить сколько им угодно, он же не имеет им ничего сообщить. В таком положении было дело, когда прибыл король Англии[15]15
  Речь идет о Ричарде Львиное Сердце, но имя арабские писатели никогда не упоминают, называя его или королем Англии, или Англичанин.


[Закрыть].

Этот король был страшной силы, испытанного мужества и неукротимого характера; он составил себе большую славу своими прежними войнами, хотя и был ниже короля Франции и достоинством, и могуществом, но зато он был гораздо богаче и более опытен в воинском деле. Его флот состоял из 25 кораблей, наполненных воинами и съестными припасами. На своем пути он овладел островом Кипром. Он прибыл к Акре в субботу, 8 июня 1191 года.

Такое новое подкрепление вдохновило врагов великою радостью. Франки предались по этому поводу громким ликованиям и ночью зажгли огни. Последнее было сделано с целью устрашить нас: они хотели большим числом огней дать нам понятие о своей многочисленности. Христиане давно уже ожидали короля Англии; мы знали через перебежчиков, что они отложили окончательный приступ до его прибытия, – так высоко ценилось ими его искусство и отвага. Действительно, появление короля Англии произвело большое впечатление на мусульман; ими начали овладевать страх и боязнь. Но султан принял и этот удар с самоотвержением; он благоговейно подчинился воле Аллаха; и чего может бояться тот, кто возлагает на него свои надежды? Не следует ли человеку довольствоваться Аллахом, не обращая внимания на прочее?

Флот англичан встретил на своем пути большой мусульманский корабль со съестными припасами и снадобьями, шедший из Берита в Акру; этот корабль, будучи окружен со всех сторон, оказывал продолжительное сопротивление и успел даже сжечь христианский корабль; но, наконец, не имея возможности ни продолжать борьбу, ни спастись на парусах, так как ветер стих, начальник корабля, по имени Якус, человек храбрый и добрый воин, приказал пробить топором отверстие, и все было поглощено морем; от всего экипажа спасся только один человек, которого христиане послали в Акру известить о поражении. Это известие причинило нам великую печаль; но султан перенес и новое испытание с обыкновенною твердостью, и подчинился воле божией, с уверенностью, что Аллах не оставит тех, которые ему пребыли верными. Счастливым образом, в тот же день Аллах и послал нам утешение. Христиане построили машину в четыре этажа, из которых первый был из дерева, второй из свинца, третий из железа и четвертый из меди; машина своею высотою превышала укрепления Акры и была уже пододвинута на расстоянии пяти локтей от стен, или около того, если судить по глазомеру. Осажденные пришли в отчаяние и думали уже сдаться, как Аллах попустил эту машину сжечь. При виде того мы предались радости и воздали хвалу Аллаху.

Между тем приступы не прекращались. Всякий раз, когда осажденные подвергались нападению, они давали сигнал, и наши отвечали им; вслед за тем люди садились на лошадей и отвлекали неприятеля. 19-го джумади (половина июня) мы ворвались в укрепления христиан, что доставило некоторое спокойствие городу. Произошел жестокий бой, продолжавшийся до полудня, и обе армии отступили только вследствие усталости. В этот день солнце так налило, и жар дошел до того, что многие получили головокружение.

23-го мы услышали снова сигнал; воины схватились за оружие и бросились на лагерь христиан; франки немедленно возвратились, для защиты с громкими криками и захватили несколько мусульман в своих палатках. Именно при этом случае был убит один человек знатного происхождения, пришедший из глубины Мазандерана, что у берегов Каспийского моря, с целью отличиться в священной войне; он прибыл во время самого боя и, спросив позволения у Саладина пойти в дело, славно принял мученическую смерть. Между тем враг, взбешенный тем, что осмелились вторгнуться в его лагерь, запылал негодованием; выступив стремительно, пехота и конница бросились на нас, как один человек. К счастью, мусульмане устояли. День был ужасный; мы дали доказательство неслыханной твердости. Наконец, неприятель, удивленный такою храбростью и остановленный сопротивлением, которое могло привести в трепет, вступил в переговоры. От них явился посол, которого отвели к сыну Саладина; при нем было письмо от короля Англии, в котором он просил о свидании с султаном; но Саладин приказал сказать, что короли не вступают так легко в личные разговоры; надобно условиться предварительно; было бы неблаговидно продолжать разрыв и возобновить войну, после того как они виделись бы друг с другом и вместе ели бы и пили. “Если он желает видеться со мною, – присоединил султан, – то прежде всего необходимо заключить мир; а до того времени ничто не мешает тому, чтобы переводчики были нашими посредниками и передали, что мы скажем друг другу. По заключению же мира, если то будет угодно Аллаху, мы очень легко можем переговорить лично”. Война продолжалась и в следующие дни. Каждую минуту мы получали от осажденных письма с жалобами на труды и утомление, которое они испытывают со времени прибытия короля Англии. Между тем этот король захворал и был близок к смерти; в то же время ранили и короля Франции; этот случай дал городу возможность отдохнуть».[16]16
  Текст дан в переводе М. М. Стасюлевича и публикуется по изданию: История средних веков в ее писателях и исследованиях новейших ученых. Том III. СПб. 1887


[Закрыть]

Саладин вошел в историю как успешный правитель и завоеватель, сумевший значительно расширить границы арабского мира и не преградивший крестоносцам путь на Восток. Умер Саладин в Дамаске, в 1193 году.