Текст книги "Помню Арбат"

2.8 Гоголевский бульвар, «военный городок»

Мы проводили много времени на Гоголевском бульваре, который считали продолжением своего двора. Этот бульвар когда-то называли Пречистенским. Любовь Н. В. Гоголя к бульвару стала одной из главных причин появления здесь в 1909 году памятника писателю.

Монумент скульптора Н. А. Андреева установили в конце бульвара, ближе к Арбатской площади. Памятник сразу вызвал много споров в обществе: профессионалы его хвалили, обыватели в большинстве своём не сильно восхищались – от памятника веяло грустью и безысходностью.

С 1808 года по 1812 год здесь стоял красивый деревянный Арбатский театр – единственное творение Карла Росси в Москве. Театр сгорел в пожар 1812 года, место для москвичей было знаковым.

Открытие памятника Н.В. Гоголю в 1909 году

После событий 1917 года власти не стали переименовывать Пречистенский бульвар, но в 1924 году, когда отмечался 115-летний юбилей со дня рождения писателя, бульвар стал называться Гоголевским. Бытует версия, что после войны «скорбная поза» Н. Гоголя в центре Москвы пришлась не по душе И. В. Сталину, и он распорядился подготовить более оптимистический вариант скульптуры. Формальным поводом замены памятника послужила столетняя годовщина со дня смерти писателя в 1952 году. Скульптор Николай Томский создал новый монумент, а старый сначала был сослан в «Донской монастырь» – филиал музея Архитектуры, а в 1959 году установлен во дворе дома № 7 на Никитском бульваре.

Сам Н. Томский невысоко оценивал эту свою работу: «Из всех созданных мною в последние годы монументальных произведений я считаю самым неудачным памятник Н. Гоголю в Москве, выполненный мной в чрезвычайной спешке к юбилею писателя».

В детские годы я мало обращал внимание на памятник, зато был в восторге от бронзовых львов под фонарями. На этом бульваре мы себя чувствовали как дома круглый год.

Открытие памятника Н. В. Гоголю, 1952 г.

На бульваре мы часто играли в «догонялочки», участников двое, у каждого своя бита. Сначала один из участников первым бросал свою биту на расстояние 10–20 метров.

А другой игрок с того же места бросал биту вдогонку так, чтобы она упала как можно ближе к первой. Считалось, что вторая догнала первую в том случае, если между ними оказывалось расстояние не больше, чем расстояние между большим пальцем и любым другим одной руки у догоняющего игрока. Второй игрок получал 10 балов. Самым удачным броском битой считался тот, при котором вторая накрывала первую, тогда присуждалось 50 очков. Неплохим считался и бросок биты, когда она касалась первой и отскакивала, при этом важно было, как далеко биты оказывались после отскока. В случае расстояния между битами не более, расстояния между большим пальцем и любым другим одной руки у догоняющего игрока, присуждалось 30 очков, если больше, то 20 очков.

Если второму игроку с первого раза не удавалось удачно бросить свою биту, и он не мог дотянуться своими пальцами от своей до чужой биты, то с него снимались 5 очков, но он имел дополнительную попытку, при этом бросать биту следовало стоя, не сгибаясь, обязательно от своей груди.

Обычно договаривались на 5-10 догонялок, затем подсчитывали сумму набранных очков, после чего менялись ролями, и в качестве догоняющего становился первый игрок, который пытался за такое же количество догонялок набрать большее количество очков.

Был случай, когда я своей битой на Гоголевском бульваре чуть не выбил глаз своему соседу по коммунальной квартире. Дело было так. Он бросил свою биту метров на 12 первым, побежал к ней, не дождавшись моего броска, нагнулся к своей бите, сев на корточки, и посмотрел в мою сторону. Я в это время уже бросил свою биту вдогонку, и она попала другу в левый глаз. Я сильно перепугался, так как он схватился ладонью за него и встал на ноги. Хорошо, что мы находились недалеко от нашего дома 17. Я взял друга под руку, спустился по лестнице к проезжей части и перевёл его через улицу к подворотне. Поднявшись в нашу квартиру, я получил нагоняй от своей мамы, но более-менее обошлось. Моя бита попала другу чуть выше левого глаза, образовалась ссадина почти до крови и небольшой синяк.

Примерно через год-два в нашей квартире № 29 поменяли внешнюю металлическую ручку, не закрепив её в замке, и я после школы, поднявшись на второй этаж, дёрнул её вниз и на себя.

Ручка эта выскочила из двери, а острая кромка ручки угодила мне чуть выше правого глаза, образовалась ссадина почти до крови и синяк. Это был случай, когда я подумал, что необдуманные поступки, которые причинили кому-то боль, бумерангом могут вернуться к тебе назад. А будь я немного выше ростом на 1–2 см, то история эта могла закончиться весьма печально.

Помимо нашего двора и Гоголевского бульвара мы много время проводили в «военном городке», как мы называли это место. Располагалось оно рядом, достаточно было перейти через бульвар на другую сторону и пройти немного в сторону Арбатской площади.

Там по адресу Колымажный переулок, 14 размещалось одно из комплекса зданий Наркомата обороны, которое напоминает неприступную крепость с высокой четырёхгранной красивой башней.

Наркомат обороны, архитекторы Л. Руднев и В. Мунц

С тротуара Колымажного переулка к главному входу вели двухсторонние пандусы, над портиком нависали помещения, не имеющего боковых окон и освещающиеся в тёмное время суток сверху.

Мы проходили вдоль здания, как и девушки на фото, сворачивали за угол налево. Там перед нашим взором располагалась большая спортивная площадка, которая содержала турники, брусья, спортивные брёвна и кони, ямы с песком для прыжков, а также металлические трубы, установленные горизонтально на высоте около 90 см над землёй, крашенные. Длинная труба диаметром 7–8 см была приварена к нескольким отрезкам таких же труб, вертикально закопанных в землю. Конструкция была весьма устойчива и никогда даже не качалась во время наших упражнений.

Когда на этой спортивной площадке не было военных, их место занимала молодая смена.

Как правило, мы начинали с того, что тренировались перепрыгивать через трубы, приподнятые как забор на высоте около метра. Это препятствие напоминало нам деревянный заборчик, который ограничивал по периметру наш САДИК, его высота составляла чуть больше метра.

Для перепрыгивания через трубу мы брались обеими руками за неё, тело животом вниз перемещалось чуть выше трубы, а ноги, сначала одна, а потом другая перекидывались на другую сторону. После тренировки с трубами мы освоили перепрыгивание через более высокий деревянный забор в САДИКЕ, для этого правой рукой держались за одно остриё забора, а левой рукой опирались на перекладину плоской части забора чуть ниже.

Получался прыжок, который в школе назывался способом перекатом или перекидным. Важным моментом при этом была последовательность отрыва рук от забора, сначала одна, когда тело было ещё в воздухе, затем другая после того, как земли касалась хотя бы одна нога.

Турники у нас не пользовались успехом, перекладина располагалась довольно высоко от земли. По спортивному бревну мы иногда, как собаки пытались перемещаться, но без особого успеха и энтузиазма.

На спортивного коня мы забирались не часто, ибо чувствовали на нём не очень уютно, да и можно было свои штаны порвать. Чаще всего мы тянулись к брусьям, где мы тренировались подтягиваться, а на одной из перекладин можно было осуществить переворот вниз головой, сначала на неё нужно было лечь животом, и только после этого осуществить свой смелый замысел.

По дороге к нашему «военному городку» мы часто любовались красивыми решётками вдоль бульвара.

К 800-летию Москвы было решено установить новые решётки на всех бульварах с двух сторон Бульварного кольца, при этом узор на решётках был разным.

Гоголевскому бульвару в 1950 году повезло стать обладателем красивой чугунной решётки со звездами. Возможно, такой орнамент определялся находящимся рядом комплексом зданий Министерства обороны СССР, а также и нашим «военным городком». __ _

Решётка Гоголевского бульвара

2.9 Церковь и как меня крестили

Прежде чем рассказать, как меня крестили в начале 50-х годов в православной церкви, немного вспомним историю об отношении власти к церкви после 1917 года. В 1918 году вступил в силу новый Декрет, призванный отделить церковь от государства, при этом у религиозных организаций был отнят статус юридических лиц, а также отобраны все здания и строения, принадлежавшие им. Начались массовые аресты священнослужителей, которые были явно недовольны новой властью, также наблюдались гонения на верующих.

Отношение к религии перед войной стало мягче, особенно это было заметно во время Отечественной войны, когда потребовалось объединение всего народа. Например, своё обращение к народу по радио 3 июля 1941 года Сталин начал так: «Дорогие братья и сёстры!», также обращаются к своим прихожанам священники в церкви.

Было ещё предложено патриархии и многим религиозным организациям отправиться из Москвы в эвакуацию. Верующим разрешили публично праздновать Пасху и вести богослужения вдень Воскресения Господня.

А в 1943 году Сталин пригласил к себе епископов, чтобы они выбрали себе нового Патриарха.

Сталин небезуспешно пытался заручиться поддержкой религиозных деятелей различных вероисповеданий. Без церкви Сталину было бы трудно выиграть войну и быстро восстановить экономику после её завершения. Однако с приходом к власти Хрущёва вновь возродилась антицерковная кампания. Возможно, Хрущёвым двигала личная антипатия к Сталину, и как следствие она переносилась на многое, что было связано с именем Сталина. В конце 50-х годов СССР насчитывал 13008 действующих православных храмов, а в 1970 году уже 7338, а к 1980 году Хрущёв собирался вообще «показать последнего попа по телевизору».

Немного из истории Филипповской церкви, где меня крестили, ведь этот православный храм относит нас к временам правления Ивана Грозного, который хотел иметь около себя святого человека. Выбор его пал на инока Соловецкого монастыря Филиппа (в миру Фёдора Колычева), прославившегося в ту пору своими духовными подвигами. Пригласил царь его в Москву и сделал митрополитом.

Двор митрополита Московского и всея Руси находился на этом самом месте, где в середине XVI века была построена деревянная церковь, носившая имя его небесного покровителя апостола Филиппа. Но не поддержал Филипп злодеяний Ивана Грозного, неустанно писал ему письма с призывами образумиться, но царь многочисленные письма выбрасывал, приговаривая: «ещё одна филькина грамота». Трагическое противостояние митрополита и царя закончилось убийством Филиппа. А уже в середине XVII века его канонизировали.

В 1688 году вместо деревянного построили храм из камня и освятили во имя апостола Филиппа. В 1812 году церковь была сначала разграблена французами, и пострадала от Великого московского пожара, после чего в храме два с половиной года не совершались богослужения.

В 1815 году храм был восстановлен, однако собственного прихода уже не имел.

Церковь Иерусалимского подворья, 1900-е годы

В 1817 году император Александр I получил прошение о даровании Патриархату Иерусалима в Москве подворья для пожертвований на восстановление храма Гроба Господня. И в итоге начали строить Иерусалимское подворье в столице.

Все работы закончились в 1822 году, главный придел храма освятили в честь Обновления Храма Воскресения Христова – Воскресения Словущего. Первым настоятелем стал архимандрит Арсений. Патриарх прислал в дар храму частицу Креста Господня, реликвия хранится на подворье и сегодня. Левый придел церкви освятили в честь апостола Филиппа. К 1852 году был построен южный придел, посвященный иконе Божией Матери «Иерусалимской» и Николаю Чудотворцу.

Был куплен также и участок земли рядом с Пречистенским бульваром, где началось строительство доходного дома. При этом вокруг церкви было построено несколько доходных домов Иерусалимского подворья. До революции сельские храмы жили за счёт своих подсобных хозяйств, садов и огородов, а вот городские – за счет пожертвований и доходных домов, в которых могли жить сами служители и паломники. Доходный дом Иерусалимского подворьяна Пречистенском бульваре был построен в 1892 году архитектором А. С. Каминским.

В 1917 году Иерусалимское подворье было упразднено, но церковь осталась действующей. При этом в 1919 году имущество подворья перешло в муниципальную собственность Моссовета. А в 30-х годах бывший доходный дом на Гоголевском бульваре был надстроен верхним этажом.

Бывший доходный дом, Гоголевский бульвар, 29, 1950

Примечательно, что в советское время храм не закрывался, здесь хранились иконы из всех арбатских церквей. До сих пор церковь так и называют Филипповской, как и переулок.

В 1989 году храм Воскресения Словущего стал вновь именоваться храмом Иерусалимского подворья.

Иногда, когда к нам в гости приходила старшая сестра мамы тётя Маруся, она укоризненно говорила, обращаясь к своей младшей сестре: «Что ж твой Борька некрещёный!». Мама отвечала: «Да, ладно». Но однажды они как-то договорились между собой, двоюродного брата Толю записали моим крёстным отцом, а младшую сестру моей мамы тётю Зину сделали моей крёстной матерью.

Мне в ту пору было 3–4 года, но процесс крещения местами мне запомнился. Маленькая церковь, куда мы отправились, находилась в Филипповском переулке в 7 минутах ходьбы от нашего дома. В церкви были люди, стояли вдоль стен, горели свечи, а посередине залы на возвышении около 1 метра находилась купель. Правда, мне показалось, что она похоже на детскую ванночку, украшенную красивыми полотенцами.

Те, кого привели для обряда крещения, разделись и ждали своей очереди. Нас было не менее 3-х детей, но кроме себя мне запомнилась голенькая девочка на пол головы выше меня и плачущий грудной младенец. Помню, как девочка подошла к батюшке, стоящему возле купели, он что-то говорил и опрыскивал её водой из купели, после подошёл я, меня батюшка тоже окропил, что он говорил, не помню.

Когда поднесли к купели плачущего грудного младенца, батюшка взял его из рук родителей, накрыл лицо малышки своей огромной пятернёй и окунул всего ребёнка в купель.

Помню, тётя Маруся сказала мне, что скоро надо будет сходить в церковь причаститься, при этом, дескать, батюшка даёт хлеб и ложку красного вина. Мне это запомнилось, и я во дворе каждый раз, когда видел, как она шла к нам в гости, кричал ей: «Тёть, Маюсь! Когда в цековь пойдём?». Когда я приходил домой, Тётя Маруся мне вежливо выговаривала, что про церковь прилюдно не надо говорить.

Не помню, как надели на меня крестик на розоватой тесёмочке, но помню, когда в очередной раз мы с отцом оказались в Сандуновских банях, куда ездили каждую неделю, отец, увидев крестик, сказал: «Убери».

2.10 Коммуналка, кинотеатр «Художественный»

Я хорошо помню коммунальную квартиру, где мы жили до августа 1959 года. Если выйти из нашей комнаты в узкий коридор квартиры, то в торце налево располагалась маленькая комната 8–9 квадратных метров, в ней жила супружеская пара возрастом под 30 лет – дядя Вася и тётя Зина. Дядя Вася был рослый мужчина, а тётя Зина запомнилась мне, худой блондинкой, с громким голосом, такой, что дядю Васю в квартире было и не слышно. Мы вчетвером папа, мама, старшая сестра и я, жили в комнате около 15 квадратных метров.

Справа от нас жила татарская семья вшестером в комнате 16 квадратных метров, а за ними в маленькой крайней комнате справа проживала женщина, которую все почему-то называли Нюра-пьяница. Нюра эта непонятно где работала, торговала где-то цветочками и, как поговаривали во дворе, её часто видели возле Киевского вокзала. Но комната для неё по тем меркам была довольно большой, около 9 квадратных метров. Нюра редко появлялась на кухне, и не понятно, как и где питалась. Мне запомнилась, что от неё дурно пахло, её несколько раз подбирали во дворе пьяной, и только с посторонней помощью она добиралась до своей комнаты. Однажды, после очередной попытки «пьяного» возвращения, она пропала, и я её больше никогда не видел.

Её комната долго не пустовала, в неё въехала престарелая бывшая учительница с двумя взрослыми дочерьми, младшая из которых училась в вечернем институте. Сестёр в квартире я видел редко, а вот их мама и моя быстро нашли общий язык, сдружилась, и обеих часто можно было видеть на кухне за разными разговорами.

Наша кухня представляла собой длинный узкий коридор от двери Васиной комнаты до туалета в конце этого прохода. Туалет был ограждён деревянным ящиком от пола до потолка с дверью и наружным запором, как в деревенских уборных на улице. Внутри запор в виде крючка, а от туалетного бочка, который размещался под потолком, свисала металлическая цепочка с белой керамической ручкой. Если дёрнуть за ручку, то вода с шумом и грохотом устремлялась в унитаз, очищая его от всего лишнего. Пока комнаты в коммунальной квартире не были радиофицированы, в верхней части деревянного ящика, прикрывающего общий туалет, размещался круглый громкоговоритель с большим чёрным диффузором, обращённым в коридор. Громкоговоритель обычно вещал что-то не громко, но один раз в году, вокруг него собирались почти все жильцы нашей квартиры. Это было по весне, когда официально сообщалось об очередном снижении цен на многие продукты.

Под громкоговорителем на полу в коридоре стояла общая табуретка, главная квадратная часть которой посередине имела вырез, чтобы легче было эту табуретку перемещать с места на место. Рядом с табуреткой находилась наружная дверь, которая со стороны коридора закрывалась на большой железный крюк.

Рядом с дверью был общий умывальник с холодной водой из латунного крана. На противоположной стороне всех наших комнат вдоль всего коридора стояли кухонные столики и общая газовая плита на четыре конфорки. Проход между кухонными столами и дверями наших комнат был довольно узким, соседям приходилось напрягаться, чтобы разойтись мимо друг друга, но это не относилось к нам – детям, мы проскакивали, где хотели, тесноты не ощущали.

Рядом с нашим домом было несколько любимых нами кинотеатров, таких как кинотеатр «Юный зритель», кинотеатр «Повторного фильма», «Стрела», но ближайшим к нам был кинотеатр «Художественный».

В 1909 году архитектор Николай Благовещенский создал кинотеатр в стиле неоклассицизма, который был одним из популярных в Москве, и назывался «Электро-театр Брокша».

Предприниматель Роберт Брокш уже через три года понял, что для повышения прибыли необходимо расширяться, и доверил модному тогда архитектору Фёдору Шехтелю переделать здание, увеличив его вместимость до 900 мест. Так появился «Художественный электро-театр».

В нём, как в театре появился вестибюль с гардеробом и просторное фойе с буфетом и небольшой сценой для выступлений музыкантов перед сеансом. Всё это Шехтель вписал в объём прежнего зала, а для нового построил двухэтажный корпус.

Партер и балкон нового зала могли вместить 900 зрителей, что было на 100 мест больше, чем у конкурента из питерского синематографа «Пикадилли», открывшегося в том же 1913 году. Московский кинотеатр взял в аренду российский деятель кино Александр Ханжонков.

В 1917 году здание было экспроприировано, и в 20-е годы его стали называть «1-й Художественный госкино-театр». Именно здесь, на главной площадке Госкино показывались премьеры фильмов: в 1926 году знаменитый фильм Эйзенштейна «Броненосец Потёмкин», в 1931 году первый отечественный звуковой фильм «Путёвка в жизнь».

Афиши заняли центральную часть фасада здания, а вывеска «Кинотеатр Художественный» была перенесена на кромку крыши. В 1931 году открылся кинотеатр «Ударник» на 1500 мест, Уже в 1955 году «Художественный» сделали первым в СССР широкоэкранным кинотеатром.

«Художественный электро-театр»

В этом кинотеатре, когда он ещё не был широкоэкранным, я посмотрел свой первый фильм, который назывался «Тарзан», не помню какая серия. Было это в 1952 году, вокруг этого фильма, как говорили во дворе, был большой ажиотаж, билетов не достать. Но, как говорят в народе: «Голь на выдумки хитра». Наш сосед дядя Вася решил проблему с билетами без особого труда. В свой выходной день он предложил моей маме, что пойдёт на пару часов со мной погулять на Гоголевский бульвар, на что мама согласилась.

Дошли до кинотеатра, вокруг которого толпился народ, спрашивали лишний билетик. Вот тут-то и проявилась смекалка дяди Васи. Он поднял меня на руки и, усадив себе на плечи, двинулся через столпившихся у входа людей к контроллёру.

Женщине, проверявшей билеты, Вася заявил, что я прошусь к маме, которая здесь работает, а он сосед по коммунальной квартире хочет помочь. Женщина сначала возражала, но недолго, загалдели и стали напирать те зрители, у которых на руках были билеты.

Так незатейливо Вася прорвался на долгожданный сеанс, не знаю, как он нашёл свободное место, но я сидел у него на коленях, из фильма помню лишь, как Тарзан бежал по крышам домов, а затем прыгнул, оттолкнувшись о какую-то доску, и попал внутрь проезжавшего американского джипа с людьми.

«Художественный»,1961 год, фото В. Тарасевича

Другой яркий пример из моей жизни, связанный с соседом дядей Васей, произошёл года через 2–3 уже в нашей квартире. Как-то тётя Зина попросила у моей мамы, толи соду, толи соль, и я пошёл передать необходимую коробочку. Я зашёл к ним в комнату, передал тёте Зине, что было ей нужно, и тут меня позвал дядя Вася. Он сидел за столом и пил бутылочное пиво, переливая его в стакан. Дядя Вася посмотрел на меня не строго и спросил: «Ну, что сосед, любишь пиво?». Я никогда пиво не пил и ответил: «Не знаю, не пьёбовал». Тогда дядя Вася из бутылки налил в стакан немного пива, протянул его мне и предложил: «Ну, так попробуй». Отпив один глоток, я сделал страшное лицо и вернул стакан хозяину, а он тут же спросил: «Ну что, нравится?». Я закачал голов и ответил: «Не-а».

Тогда дядя Вася долил стакан и, выпив его, произнёс: «А мне нравится». После этого случая у меня долгое время сохранялась мысль, что пиво не вкусное, не то, что газировка с сиропом. Правда с годами мысль эта куда-то улетучилась.