Текст книги "Царь из будущего. Жизнь за «попаданца»"

Я еду в Кремль, на прием к императору. Увы, безвозвратно канули в Лету те славные и счастливые времена, когда я каждый день был рядом с государем в должности его адъютанта и близкого друга. Другом, впрочем, я остаюсь и по сей день, но общаться с ним лично – хорошо если раз в неделю случается. А так – по телефонной связи. Но сегодня – сегодня иное: дело столь срочное, столь безотлагательное и столь конфиденциальное, что даже телефону доверять не стоит – лично, с глазу на глаз.

Кремлевская охрана козыряет, пропуска не спрашивая. А к чему спрашивать, если меня, моего шофера, моего адъютанта каждый из внутренней стражи обязан в лицо знать? Правда, и до сих пор действует правило «внезапного вопроса». Вот и он:

– Ваше сиятельство! Какой по счету от входа была ваша каюта на «Адмирале Нахимове»?

– Пятая, Михалыч, пятая.

Спрашивающего я тоже давненько знаю. Еще в кругосветку с государем вместе ездили. Бородатый урядник чуть улыбается, делает шашкой «подвысь». Все, можно проходить.

– Сергей Илларионович, – к нам подходит лично начальник императорской охраны генерал-майор Гревс с тремя казаками. – Прошу вас.

Александра Петровича я тоже знаю давненько. Менее, чем государя, но давненько. Дружбы между нами особой нет, но доверительные приятельские отношения – как и у всех, кто был и есть в «ближнем круге». Государь еще иногда его в насмешку «кругом первым» именует, по дантовому «Аду».

– Государь велел сразу по прибытии вас, Сергей Илларионович, к нему проводить.

А вот это уже интересно. Откуда бы государю знать, что новости у меня, отлагательства не терпящие? Неужели не доверяет и кто-то из моих докладывает? Так, с этим потом разберемся, а пока папку поудобнее перехватить и скорым шагом за Гревсом…

У дверей государева кабинета – неразлучные Шелихов и Махаев. На секунду я задумываюсь: а когда же эти двое отдыхают? Ведь в досье на Егора четко указано: «…из напитков предпочитает пшеничную или кизиловую водки, из еды – жареную дичь с гарниром. Наиболее интересующий тип женщин – блондинка, лет 20–25, среднего роста, с ярко выраженными женскими формами…», а на Филимона: «…из напитков предпочитает домашние настойки: на калгане, на брусничном листе и на чабреце, из еды – жаркое с соленым огурцом. Наиболее интересующий тип женщины – жгучая брюнетка, лет 20–25, высокая, среднего телосложения…» Интересно, когда они успевают насладиться «жареной дичью с гарниром», «жарким с соленым огурцом» и всеми перечисленными напитками? Или блондинками и жгучими брюнетками 20–25 лет? И еще: как это они умудряются, если верить этим же досье: «… в состоянии алкогольного опьянения обязательно исполняет песню на высочайшие стихи «Если завтра война»? Лично я их пьяными года полтора как не видел. Если не больше… В одном я уверен точно: мои сотрудники придумывать ничего не станут – чревато, знаете ли. Может, эта парочка время научилась растягивать?..

– Сергей Илларионович, проходите незамедлительно. – Махаев понижает голос: – Государь ждет с нетерпением. Дважды уже осведомлялся! – И, окончательно перейдя на шепот, доверительно предупреждает: – Гневен…

Егор кивком подтверждает слова своего друга. Спасибо вам, добрые души! «Гневен» – это куда как плохо. Ну, да где наша не пропадала…

– А, вот и ты! – Государь бросается ко мне, но, сделав два шага, внезапно останавливается.

– Здравия желаю, ваше императорское величество!

– И тебе того же и по тому же месту! – и тут же без всякого перехода: – Ты чем там у себя занимаешься? Я тебя для чего председателем КГБ назначил?

Вот так так?! С места – в карьер! Помилуй бог, что же это произошло, что государь так на меня кидается?

Меж тем он продолжает:

– Ты что, Серега, заработался, глаз замылился? В отпуск тебя отправить?

Молчу, потому что не понимаю, что отвечать…

– Как это твои архары допустили, чтобы в Горегляда кто-то выстрелить посмел? – И с этими словами он бросает на стол кожаную папку. – У тебя – СТРУКТУРА! За тобой – ИМПЕРИЯ! А ты?..

– Государь, но покушение на Горегляда – невероятное стечение обстоятельств…

– Невероятное? – Ох! Вот это взгляд у него стал… – Невероятное, говоришь? А по-моему, то, что случилось, – вероятное! И даже естественное…

Из брошенной на стол папки государь вытащил сшитый документ и сунул его мне:

– Вот на-ка, прочитай и ответь: какого черта служба безопасности у Дим… у графа Рукавишникова работает круче, чем государственная структура, ответственная за разведку и контрразведку?

Протянутые мне листы я взял не без внутреннего содрогания. Но, пробежав глазами первые несколько абзацев, успокоился:

– Государь, прошу вас сказать мне: как давно вы получили эти сведения?

Он бросает на меня быстрый грозный взгляд:

– Сегодня утром. Но какое отношение это имеет…

– Самое прямое, государь. Вот. – Я протягиваю ему открытую папку. – Извольте взглянуть.

Государь начинает читать мое донесение и проект плановых мероприятий противодействия, а я, в свою очередь, начинаю вдумчиво изучать информацию, «любезно» предоставленную службой внутренней безопасности торгового дома «Братья Рукавишниковы». Так, значит… Серьезные профессионалы у их сиятельства графа Рукавишникова трудятся… получили информацию из главной конторы фирмы «Виккерс»… сопоставили с информацией по мистеру Бэзилу Захарову… ага, а вот про вмешательство Foreign Office они не в курсе… а зря! Прикормленный шифровальщик нам много интересного сообщил! Ну, дальше… забавно, а по нашим данным, пароход «Клеопатра» отходит не седьмого, а восьмого, возможно, опечатка в расписании… или неразбериха в конторе… это мы знаем… ага, охотник на крупного зверя… Томас Корбетт… у нас та же информация… полковник Чалмерс – тоже знаем… Пармавадид Сигнх – да… а где О’Гэри? И что это за Кэмпбелл? Не знаем такого… возможно разночтение… О’Гэри – ирландец, Кэмпбелл – явно шотландец, возможно, что это один и тот же человек, только О’Гэри – имя, а Кэмпбелл – псевдоним…

Подведем итоги. Графские безопасники самостоятельно добыли и проработали информацию о готовящихся диверсиях. Нужно отдать им должное – хорошо проработали, качественно. Кое-что раскопали, чего и мы не знаем. Но вот вторая часть плана, та, что касается не только диверсий, но и покушений, осталась вне поля их зрения. Интересно: если, а вернее, когда государь прикажет работать вместе с рукавишниковскими, мы должны делиться с ними всей информацией? Или мне все же будет дозволено самому решать: что показывать, а что – нет?

Тем временем государь уже дочитал мои документы и теперь пристально меня разглядывает. Словно впервые видит. По его лицу очень трудно понять: сердится он или, наоборот, награждать сейчас будет.

– Та-ак. И почему я узнаю обо всем этом вселенском безобразии только сейчас?

– Государь, у вас ведь и так дел хватает. Пока не было ясной картины происходящего, я не считал нужным…

– Знаешь, Серж, ты хоть иногда спрашивай. Вдруг я это нужным посчитаю, а?

Оттаял государь. Гроза миновала…

– Государь, а какой смысл снабжать вас «сырой», непроверенной информацией? Или только информировать, а планы противодействия не разрабатывать?

Он характерно прикусывает губу и некоторое время молчит. Потом машет рукой:

– Добро, убедил. Значит, так: свяжешься с начальником стальградской «безопасности» Саввой Лобовым. Информацией поделишься, какой сам захочешь. Но чересчур ребят не опускай: вам вместе работать. Сколько тебе надо дней на все про все?

– Полагаю, что недели три. – Запас не повредит. Управимся-то, скорее всего, за две недели, но мало ли что…

– И чтобы больше никаких выстрелов в наших людей! Лично отвечаешь, головой! Как же вы так, всё знали, а покушение на Горегляда прошляпили?

– Государь, мы вели эту группу уже месяц, отслеживая связи. Потому и стрелка взяли через пятнадцать минут после выстрела. Он сдал еще троих, в том числе и местного резидента – офицера британской разведки. Никаких терактов и диверсий они изначально не планировали. Их основная задача, про которую мы знали, – сбор информации. И мы уже собирались кормить их дезой. Подготовили двух агентов, чтобы в нужное время подставить их англичанам. Но тут… Их старший словно с цепи сорвался. На допросах выяснилось, что покушение – частная инициатива британца. У них бытует мнение, что именно Горегляд является изобретателем «Единорога». Вот гордый бритт и решил отомстить. Вроде как у него брат в том самом уланском полку служил, который вы, государь, из пулеметов расстреляли. Заранее теракт не готовился, действовали спонтанно, крайне непрофессионально. Потому я и сказал: это нападение – просто невероятное стечение обстоятельств. Вот мы и не отреагировали вовремя…

– Сергей, я тебя не узнаю! – удивленно воззрился на меня государь. – Что за выражение: «вроде как»? Ты контрразведчик или писатель-натуралист? Твои определения должны быть четкими, а информация – трижды проверенной!

– Простите, государь, зарапортовался! – виновато прячу глаза. – Просто дело это… Странное! Ну, не ведут себя так профессионалы, не ведут! Это же кадровый разведчик, а тут на него словно помутнение разума нашло. Его брат совершенно точно погиб под пулями вашего конвоя. Вот он и затаил обиду.

– Не понимаю! – покачал головой государь. – Он что – институтка? Или старая дева истерическая? Это же англичанин – холоднокровное существо. Это же их пословица: «Месть – блюдо, которое надо подавать холодным!» А он… Может, он пьян был? Или обкурился? Или грибков поел? С чего вдруг опытный разведчик – а неопытного резидентом не поставят – вдруг возмечтал отмстить за смерть братана? Да еще человеку, даже на поле боя не присутствовавшему? «Единорог» изобрел? Так пулемет вообще придумал до него Хайрем Стивенс Максим – чего б уж тогда Максимку не замочить за его изобретение?

– Не знаю, государь! Только действовал он в состоянии аффекта.

– Аффекта? Ну ладно, допускаю, что любимый убиенный брат каждую ночь являлся резиденту призраком бледным со взором горящим в окровавленном саване и заклинал слезно: «Отмсти за подлое мое убийство!» Спать не давал. И в конце концов настолько надоел, что резидент и решил – пойду отмщу… Однако не сходится! Он в таком состоянии подошел бы и стрелял в упор! Так нет – он человека с винтовкой послал! Но при этом «действовали спонтанно, крайне непрофессионально»? Что-то мне это напоминает… Дядя Вова вот тоже так: прикидывался приличным человеком, а потом вдруг взял да поезд взорвал. Ладно, Сергей, ступай! А мне подумать надо…

…Хозяин Ближней дачи вопросительно смотрит на меня. Я чувствую, что его охрана топчется за дверью в ожидании команды. За окном – солнечный майский день, сквозь редкие подмосковные сосны проглядывает глухой зеленый забор. Внезапно накатывает тоска по густому хвойному запаху енисейской тайги, ощущению простора, незыблемости и вечности сущего, к которым я сподобился прикоснуться только в своей второй жизни…

– Ну, так что, Григорий Васильевич, я даю команду шашлыки ставить или Олежку подождем? – возвращает в реальность голос Владимира Альбертовича Политова, моего самого старого знакомца в этом мире, поскольку познакомились еще в «том»…

Политов был человеком Огаркова[162]162
  Огарков Николай Васильевич (1917–1994) – Маршал Советского Союза (1977), начальник Генерального штаба Вооруженных сил СССР с 1977 по 1984 г.


[Закрыть], и Николай Васильевич представил его мне в далеком 1979 году. Сейчас «подполковник Виталий Платонович Целебровский» возглавляет недавно созданное Главное аналитическое управление Генерального штаба. Эта структура создана Политовым лично с нуля, о ее истинных функциях в самом Генштабе знают всего несколько человек. Формально военной разведкой в России продолжает заниматься канцелярия Военно-учетного комитета с весьма немногочисленным штатом и военными агентами в десятке столиц.

– Да пойдем уже на речку, пожалуй… Как тут, в Сетуни, рыба-то есть?

– А то! Чай, не двадцать первый век! – засмеялся Владимир Альбертович. – Пойду команду дам.

Получив распоряжения, обслуга (или охрана?) объекта, с легкой руки Политова получившего среди узкого круга посвященных наименование «Ближняя дача», удалилась. Пара домиков и барак за глухим забором были выстроены прошлой осенью на «том самом» месте близ села Волынское и числились за каким-то интендантским ведомством. Невзрачная форма нестроевых, в которую одеты немногие попавшиеся на глаза обитатели объекта, на мой взгляд, плохо гармонировала с проскакивающим у них цепким взглядом и ловкостью движений. Из оружия на виду только «Берданка» со штыком у часового в воротах.

На берегу Сетуни стоял небольшой стол под навесом, шезлонги, у мангала колдовал средних лет кавказец в форме ездового.

– Прошу вас, Ваше Высочество, – пригласил меня к столу Политов. – Спасибо, Тигран, можешь идти, дальше мы сами.

Сегодня 9 мая. Я приехал в Москву по своим «транссибовским» делам, график встреч и переговоров очень плотный, но отказываться от приглашения Политова «отметить День Победы» не стал. Скоро должен подъехать император, для всех убывший утром с высочайшей инспекцией на один из подмосковных полигонов. По случаю никому здесь не ведомого праздника мы сегодня «сообразим на троих» – как выразился Володя Политов…

Два броневика «Медведь» и роскошный пижонистый белый лимузин, носящий в этой реальности издевательское название «Жигули» (славно пошутил Володин внучок), показались на дороге минут через сорок. За это время мы успели опробовать шашлык под грузинское вино и обсудить несколько тем из прошлой и нынешней жизни.

Едущий последним броневик, затормозив, развернулся поперек дороги примерно в полукилометре от нашей стоянки ниже по течению Сетуни. Первый свернул на проселок и проскочил вдоль реки вверх по течению. Лимузин направился в нашу сторону. Владимир Альбертович с интересом наблюдал, как из броневиков выскакивают башибузуки из лейб-конвоя и растворяются в окружающем ландшафте. Из не доехавших до нас метров пятьдесят «Жигулей» появился Николай в полевой форме и двинулся в нашу сторону. За ним с солидной корзиной в руках поспешал его адъютант Шелихов.

Молча пожав друг другу руки, мы дождались, пока Егор, с подозрением зыркая по сторонам, не выложил принесенные припасы и побежал назад к лимузину. Автомобиль взревел двигателем и отъехал на триста метров.

– Ну, здорово, деды! – обнял нас Олег. – С праздником вас! Чувствую, уже все кости мне перемыли и сегодня с плинтусом ровнять будете? Хорошо, хоть Дорофеич еще не добрался…

– Это тебя не спасет, – проворчал Владимир Альбертович, споро раскладывая на мангале свежую партию шашлыков. – Давай, разливай, Твое Величество – ты сегодня самый молодой…

Сегодня мы втроем вернулись в «свой» мир. Николай, Павел и Целебровский куда-то исчезли. За столом у подмосковной речки сидели два тридцатилетних «деда» и один двадцатипятилетний «внук». Олег даже стал называть нас на «вы» – хотя раньше его положение и наш «здешний» возраст делали обращение на «ты» вполне естественным. Получившая соответствующие указания охрана в зоне слышимости не появлялась (да и в зоне видимости тоже; «не боись, на версту никто лишний не подойдет», – бросил Политов с интересом озирающему окрестности Олегу).

– За вашу Победу, товарищи ветераны! – провозгласил Олег, разлив принесенный Шелиховым коньяк.

Мы дружно чокнулись и выпили.

– Интересно, кайзеру сейчас не икнулось? – произнес Политов, накладывая в тарелку салат. – Ты что же, Олежек, всерьез на вечный мир с Германией рассчитываешь? Турцию собираешься в Тройственном союзе заменить?

– С чего бы это – Турцию? Австрию, старики, Австрию. Совместно с Венгрией. С Антантой один раз уже обломались, Владимир Альбертович. Что нам на этих граблях топтаться-то? – Олег с аппетитом расправлялся со своей порцией шашлыка. – И «не надо нас дурить» – вы наверняка не хуже меня знаете, что ни в каком Тройственном союзе Россия не будет. Да и Тройственный союз – так, сказка, миф, мираж… Можно считать – «Двойственный союз», да и то – дело это куда как не обязательное…

– Вот я как раз об этом. Воевать не будем и в союзе не будем – будем ждать, когда до нас у тевтонов очередь дойдет… Или ты считаешь, что в следующем веке наши хлеб и нефть им меньше нужны станут?

– А я, дорогие мои ветераны, английской королеве родственник, между прочим… – Олег выловил вилкой маслину. – Поэтому поступать собираюсь – как мои заклятые английские друзья. Я брата Вилли надеюсь на кого-нибудь другого натравить, так чтобы они друг дружку лупили долго, надежно и качественно. А я буду помогать обоим: кузену нашему – открыто, а тем, другим, – тайком. Через шведов, к примеру, или через Бразилию…

– О как! И где ж ты их, этих «нибудей» возьмешь? – восхитился Политов.

– У тебя уже есть кто-то на примете? – одновременно поинтересовался я.

Олег наполнил наши рюмки.

– Докладываю. Пока мы с вами будем воевать турка и поднимать крест на Святой Софии, свободолюбивые чехи и словаки сбросят австрийское иго и провозгласят реставрацию Чешского королевства. Которое Россия и признает через пять минут после провозглашения. Странно было бы не признать королевство, в котором королем будет мой младший братик Мишкин.

– Цесаревич Михаил? – уточнил Политов.

– Он самый! – кивнул Олег.

– А австрийцы?

– А австрийцы будут молиться, чтобы у наших командармов на картах были внятно обозначены их границы – а то заблудится кто-нибудь до Вены… Поскольку всех австрийских союзников в Европе займет в это время Вилли своим канканом в Галлии – они окажутся одни в этом жестоком мире…

– Хорошо выбран момент! – похвалил Альбертыч. – Что дальше?

– Дальше исполнится вековая мечта братского польского народа: воссоединение под скипетром славянского монарха. И получат они из моих державных рук… ну, не суверенную, независимую, но вполне себе автономную Польшу… со столицей в древнем Кракове. Это произойдет сразу после того, как лихие польские уланы и храбрые жолнежи под нашими знаменами закончат Турецкую кампанию – вот они-то и получат. А то, что эти жолнежи говорят не совсем по-польски, а точнее – совсем не по-польски, так это никого не волнует. С австрийцами в Кракове разберемся. А мой титул «Царь Польский» придется изменить на «Великопольский». Братья-монархи, надеюсь, поймут…

Мы с Политовым переглянулись и одновременно фыркнули. Ну, мальчишка! Даже о титуле подумал, стратег!

– Теперь отвечаю на ваши вопросы! – продолжил Олег. – Оно конечно, кузен Вилли галлов расколошматит. Но не с таким разгромным счетом, как мы англичан в недавнем прошлом или турок – в недалеком будущем. А братец Вилли безумно заинтересован в приращении территорий своей империи. Причем как можно скорее. Вопрос: где эти самые территории взять? Как гласит старый анекдот: тут есть два варианта. На востоке, сиречь у нас, и в Африке, Азии – типа колонии. По тому же самому анекдоту: если на Востоке, так это – ващще! Будет ему, как говорится, щасье! Тут и пулеметы, и броневики, и новые артсистемы, и новые средства связи, и общее превосходство в тактической подготовке – сами понимаете, что готовим мы наших офицеров по меркам конца ХХ века. И самое главное: знает об этом не только Вилли, но и вся королевская, пардон, кайзерова конница, вся кайзерова рать. Так что сразу соваться на Восток они не рискнут. А землицы хоцца. Значит, начнут либо французов грабить на предмет колоний, либо…

Мы с Политовым снова переглянулись. М-да, как говаривал мой обкомовский водитель Паша – «мастерство не пропьешь»… Российский император пока нас ничем не удивил – почти все им сказанное мы обсудили за полчаса до его приезда.

Выпив по второй, мы подождали, пока Альбертыч закончит колдовать у мангала. Олег по очереди посмотрел на нас с Политовым. Потом вновь перевел взгляд на меня:

– Ну, давай, Григорий Васильевич, не тяни… Что не так?

– Да, в общем, все так, Олег… Только все это германской проблемы не решит. Скорее усугубит. Парадокс в том, что при любых раскладах на сданных историей картах мы проиграем – раньше или позже.

Олег от неожиданности подавился куском мяса.

– Первый путь – на стороне Антанты – мы уже проходили, – продолжил я. – В нем по-любому выигрывала Англия, у которой выигрыш за долги забрали Штаты. Сейчас этот путь для нас уже закрыт, поэтому обсуждать его не будем. Второй путь – тот, который ты выбрал, – дружественный Германии нейтралитет в ее конфликте с Францией и, безусловно, Англией. Позиция могла бы быть выигрышной, если бы Франция оказала серьезное сопротивление и война затянулась. Россия смогла бы делать то, чем занимались САСШ в нашу Великую войну, – наживаться на поставках воюющим странам. И победителями в их войне стали бы мы. Но… Вероятность почти нулевая. Кайзер раскатает Францию – и не ослабнет, а только усилится. Что он будет делать, когда на европейской поляне вы с ним останетесь вдвоем?

– Во-первых, у нас с ним есть взаимные обязательства. Да-да-да, – махнул рукой Таругин. – Все понимаю. Несмотря на все обязательства, со временем претензии все равно появятся. Не у Вилли – так у его наследников. И если под ним окажется вся Западная Европа, то как мы мышцу ни качай – у него мышца всяко толще будет, однозначно… На наши танки, еропланы и пулеметы у него будут Шлиффен, Мольтке и Людендорф. А также орднунг унд дисциплин. Плюс свое собственное… Но есть еще две карты в колоде, которые вы, деды, вроде бы рановато со счетов списали…

– Это какие же?

– Да Англия ж, чтоб ей! – Олег, не дожидаясь нас, с чувством выпил рюмку коньяку. – Если, а вернее сказать – когда Вилли займется добыванием колоний и строительством Германской империи, «в пределах которой никогда не заходит солнце», британцы взвоют так, словно им кое на что наступили и потоптались там с изощренным садизмом. И обязательно начнут сколачивать блок для противодействия нашему родственничку. Полагаю, что основными участниками в этом блоке станут поколоченные франки и некоторая часть латиноамериканцев в качестве поставщика пушечного мяса. Возможно также участие китайцев. Ну и САСШ в качестве кормушки, источника военных материалов и золота. И вот тут на сцену выходит вторая карта…

– Предлагаешь массовый политический террор? – Альбертыч нехорошо усмехнулся. – А знаешь, как в серьезных кругах твой «кегебе» именуют? «Тайный приказ», и Васильчиков у тебя вместо Малюты Скуратова! Ты что ж, стервец, со Службой делаешь?! Ишь, навострились «липу» мастрячить да кураре в вену неугодным ширять! И, думаешь, этого достаточно?!

Олег медленно поднялся и посмотрел на Политова-старшего таким взглядом, что тот осекся на полуслове.

– Я, стало быть, стервец и Службу, стало быть, испоганил? – протянул нехорошим тоном Император. Именно Император – по-другому называть его в этот момент не хотелось. Вот так же обычно Хозяин… – А ты, значит, тут – в роли бокового судьи? А кому я все полномочия дал, кому Васильчикова только что не напрямую подчинил? Кто должен был, используя свой богатейший теоретический и практический опыт, из службы Службу сделать? Покойный «ас Пушкин» или один знакомый мне генерал ГРУ?

Альбертыч взгляд императора выдержал и ответил спокойно:

– Я должен был, я. И делал! Только у тебя, Олежек, уже конвейер включился. И процесс скоро станет неконтролируемым! Какая агентурная работа, какие агенты влияния, какие литерные мероприятия? Выбивать признательные показания – это работа спецслужбы? Да твои дуболомы, кроме как в Женеву киллеров заслать, ни на что не способны! А о том, что в западных газетках тебя уже «Николаем Кровавым» назвали, – не в курсе? Никого не напоминает?

– Напоминает. А вот скажи-ка мне, Владимир Альбертыч, знаешь, как тебя в КГБ и ГПУ прозвали?

– Знаю, «Никон». И что?

– Никого не напоминает?

Они мерились взглядами минуты две. Потом Политов спокойно отвел взгляд и тихо, но твердо сказал:

– Хватит, дружок, бодаться, словно молодые бычки! Одно ведь дело делаем! Совместно работать надо! – Он помолчал и вдруг неожиданно продолжил: – Надумаешь нас убирать – так лучше сам предупреди. Скажи, так, мол, и так – ступайте, отцы, на покой. Всем легче будет…

Олег смешался и вдруг как-то виновато произнес:

– Лады. Только уж и вы, если вдруг надумаете меня… того, то лучше заранее предупредите. Всем легче будет…

За столом повисла неловкая пауза. Внезапно Олег хлопнул рукой по столу:

– Прости, Владимир Альбертович! Наговорил я тебе тут лишнего – прости. Сам видишь: у тебя работа нервная, а у меня – и того нервней. И уж извини, твоей подготовки у меня нет…

– Да ладно… – Никогда не видели смущенного генерала ГРУ? Зря! Преинтереснейшее зрелище, доложу я вам… – Ты меня прости, дурака старого. Привык, понимаешь, что надо мной – начальство еще более серьезное, нежели я сам. Если что – поможет, подскажет, подправит… А ты же у нас – как ледокол, впереди прешь, и пока – тьфу-тьфу! – вроде во льдах не затирает. Прости, что не то ляпнул: самому тянуть всех надо, да видишь – не всегда успеваю…

– Мир! – Таругин разлил по рюмкам коньяк и широко улыбнулся. – Мне без вас, старики, тяжко будет!

Выпили мировую, помолчали. Потом Политов-старший минут двадцать негромко перечислял внимательно слушающему Олегу перечень необходимых, на его взгляд, первоочередных мероприятий по КГБ. Сам Альбертыч, как я понял, в данном случае перед Васильчиковым «светиться» не желал категорически, поэтому «накручивал» императора.

– Григорий Васильевич! – внезапно оторвал меня от размышлений Олег. – А вы с Огарковым могли в восемьдесят четвертом взять власть?

Вначале я подумал, что Таругину уже «захорошело» и потянуло на откровенные разговоры, но, взглянув в глаза, понял, что император отнюдь не пьян.

Гм. Хороший вопрос. Заданный самому себе тысячи раз…

– Скорее, в восемьдесят третьем.

– Даже так… Но вас «сделали»… – о чем-то размышляя, произнес Олег. – За вас была армия, за Горби – КГБ, и вас «сделали»… И сейчас вы хорошо знаете, кто, как и где…

После паузы Олег внезапно обратился к Политову:

– Владимир Альбертович, скажите честно: когда Димка вам мнемотранслятор отдал, почему вы все не ушли… в восемьдесят третий?

Политов вскинул голову. Потом посмотрел на меня. Ну что ж…

– Владимир Альбертович никогда не бросил бы тебя и внука! – ответил я за Политова. Помолчав, добавил: – А я отказался.

Таругин ждал, не задавая вопросов, но было понятно, что он хочет услышать продолжение. Я тоже молчал.

– Ну ладно. Не хотите – не говорите. Вопросы, как говорится, – не по окладу. Хотя догадываюсь… Думается, что не захотели вы тем самым заниматься, за что меня сейчас топчете… Чтоб вас «Кровавым» газеты называли – не хотели… Хотя вас ведь все считали сторонником «жесткой» линии, а ленинградские диссиденты чуть ли не со Сталиным сравнивали…

– Ты почти прав. – Я задумчиво покрутил в руке пустую рюмку. – Но только почти. Видишь ли, Олег, в жизни, как в шахматах, – нельзя «перехаживать»… И я считаю это правильным. Мы, – я кивнул на хмуро смотревшего перед собой Политова, – свою империю уже просрали…

– Вот оно как… – тряхнул головой Таругин. – Теперь, значит, считаете – моя очередь…

– Тебе мы ее просрать не дадим! – Альбертыч пристукнул ножом об стол. – Не затем приехали.

Все облегченно рассмеялись. Потом долго говорили об «историческом будущем» – то есть наших ближайших перспективах, которые в «том мире» описаны в школьных учебниках истории. Олег искренне полагал, что я в партийных архивах читал многое, что в учебниках не написано, – говорить пришлось много…

На западе наливался красками кровавый закат.