Текст книги "Т. Адорно и М. Хоркхаймер: «Диалектика Просвещения»"

Борис Поломошнов
Адорно и Хоркхаймер: Диалектика Просвещения

Как мы обычно представляем себе миссию Учителя?

Передавать своим ученикам Знания.

Что может быть несомненнее?

Казалось бы.

Правда?

Неправда.

Если учитель именно так себе представляет свою профессиональную сверхзадачу, то он – не Учитель, а… убийца.

«Чего-чего?», – с явным возмущением и не без некоторой затаенной угрозы в голосе вопрóсите Вы.

Напрасны Ваши возмущенья.

Их вовсе не достойно сказанное.

Представьте себе учителя, изо дня в день, из года в год занимающегося одним и тем же: несением в «массы» своих учеников Знаний.

Что при этом происходит: нес-нес, нес-нес, и, в конце концов, умер.

Похоронили его.

По положенному сему скорбному событию печально-торжественному ритуалу.

Что дальше?

А дальше бывший его учени к/ца продолжает благородное дело своего учителя, и несет, несет, несет в «массы» своих учеников Знания – точь-в-точь, как делал это предшествующий учитель…

Нарисуем теперь прямоугольную (декартову) систему координат.

По оси абсцисс будем откладывать время.

По оси ординат – знания.

И то, и другое – в их количественных показателях.

Время идет.

Одних учеников сменяют другие.

А Учитель как передавал, так и передает им, как и их предшественникам, положенную сумму знаний.

Потом – третьим, четвертым…, энным…

А Учитель все несет и несет, передает и передает: «От перестановки мест слагаемых сумма не изменяется»; и – «из пункта «А» в пункт «В» навстречу друг другу выехали на двух велосипедах два пешехода»…

Как при этом будет выглядеть на графике кривая его научительских достижений? Даже безотносительно к содержанию того, чему он научает?

Правильно, никак не будет выглядеть эта кривая.

Потому что это будет не кривая, а – прямая.

А что означает прямая на осциллограмме больного?

Верно: она будет означать, что наш бедолага больной – уже никакой не больной, а – мертвый.

И звук будет соответствующий: медленный и печальный – пи-и-и-п…

Убили мы своего пациента.

Нашими двумя землекопами, которые из года в год по одной трубе что-то наливают в бассейн, а по другой это же самое из него же и выливают.

Да, если учитель пишет на доске: «Мама мыла раму», – а его ученики, сопя и высовывая набок языки от усердия, старательно выводят в своих тетрадках закарлючки и загогулины, слегка похожие на соответствующие тексту буквы алфавита, то учитель занимается ликвидацией их безграмотности.

То есть, помогает своим ученикам ее в себе ликвидировать.

Безграмотность, но – не невежество.

Невежество – это не незнание: пять минут назад Вы чего-то не знали, а теперь – поискали, нашли, прочли, и – уже знаете.

Невежество – это даже не непонимание: если захотите, то поймете.

Возможно, приложив для этого некоторые усилия.

Невежество – это думать, что понимаешь то, чего на самом деле – не понимаешь, и не желаешь ничему внимать для того, чтобы по-настоящему понимать (почти дословно – по Джону Стюарту Милю: см. его «Систему логики, силлогистической и индуктивной»).

Соответственно, для преодоления невежества устранения безграмотности ой как не достаточно!

Вот об этом, собственно говоря, и пишут в своей совместной работе «Диалектика Просвещения» философы: Теодор Адорно и Макс Хоркхаймер.

По сути дела, то, что она собой представляет, – это даже не протест, и – не вызов всей той официозной галиматье, что под лозунгом Просвещения навязывает вдалбливание в головы «просвещаемых» омертвевшие задогматизированные окаменелости.

«Диалектика Просвещения» – это крик души, тяжело раненой бездушным тупоумием абсолютизаторов Знания.

Да, Френсис Бэкон действительно начертал на знамени эпохи Просвещения девиз: «Знание – сила!».

Однако это же отнюдь не означает, что теперь, размахивая этим знаменем, следует орать: «Ура! Мы обладаем Знанием! Вода кипит при температуре сто градусов, а прямой угол равен девяноста градусам!».

А если теперь сказать воодушевленным и возбужденным своим воодушевлением Пропагандистам Просвещения, что вода может кипеть и при температуре девяносто градусов Цельсия, а прямой угол может быть равен ста градусам, то ими это будет воспринято не иначе как личное оскорбление.

В их личный адрес.