Текст книги "Не втиснуть жизнь в четыре строчки…"

Я ревную…

 
То вдруг оттепель, то мороз,
Но погода меня не бесит.
Слышу запах твоих волос —
Он печаль мою занавесит.
 
 
Я пьянею от ясных глаз,
Что глядят на меня из фото.
Я ревную в который раз,
Может быть, не тебя – кого-то…
 
 
Отпусти меня! Прогони!
Из души и из жизни тоже!
Мимо злые проходят дни,
И не делится наше ложе.
 
 
Словно в разных мы городах.
Не порвать нам разлуки круга.
В перепутанных проводах
Голоса не нашли друг друга…
 

Диалог с Эхом

 
– Не весёлые дожди…
– Жди!
– В сердце слякоть развезло…
– Зло?
 
 
– И печали полон взор,
– Вздор!
– И во мне такая грусть!
– Пусть!
 
 
– Нервы, скрученные в жгут…
– Жгут?
– Чем заделать эту брешь?
– Режь!
 
 
– В душу мне смогла пролезть…
– Лесть?
– Говорят мне, что я крут!
– Врут!
 
 
– Ну, а ей – «Вынь, да положь!»…
– Ложь!
– Сколько было горьких фраз…
– Раз…
 
 
– Не расстались мы едва…
– Два…
– Ну, само ты посмотри —
– Три…
 
 
– Не порвать мне этот круг!
– Рук?
– Без её я одинок…
– Ног?
 
 
– Переходишь ты за грань!
– Брань?
– Лихо в жёны мне не прочь!
– Прочь?
 
 
– Я построю над прудом…
– Дом?
– Или дом, или шалаш,
– Блажь!
 
 
– Где могли бы сохранить…
– Нить?
– Чтобы – сердце в унисон!
– Сон!
 
 
– Что с ней делать? Убеждать?
– Ждать!
– Не хватало ей монет?
– Нет!
 
 
– Написать ей пару строк?
– В срок!
– Боль свою в вине топить?
– Пить?
 
 
– Или в дыме сигарет…
– Бред!
– Может, выбрать якоря?
– Зря!
 
 
– Кто же сможет мне помочь?
– Ночь!
– Кто ж теперь судьба моя?
– Я!
 

Подранок

 
Я стихом тебя одурманю,
Тихой песней проникну в сердце…
Я по-своему «наркоманю» —
Не люблю я любви «без перца»!
 
 
В темноте у твоей постели
Я сниму с тебя осторожность,
Чтоб упиться дрожаньем в теле,
Ощутившем мою безбожность.
 
 
И, презрев трескотню сорочью,
Пусть цинично, но откровенно,
Я войду в тебя этой ночью
И подкожно, и внутривенно…
 
 
Пересыщен любви игрою,
Твоим телом до одуренья,
У окна свой блокнот раскрою
И добавлю стихотворенье.
 
 
К свежей ране всё ближе, ближе
Поднесённая мной солонка…
«Как же я тебя ненавижу!», —
Мне кричит моя совесть-ломка.
 
 
От слезинок твоих, горошин,
В никуда уйду спозаранок,
Я, кукушкой-судьбой подброшен
В твою душу, её подранок…
 
 
Разметался рассвет по крышам,
Чей-то голос, как спица тонок,
Шепчет мне лепестками вишен:
«Не подранок ты, а подонок!»…
 

К…

 
Любовь приходит, словно наважденье…
Хочу тебя почувствовать плечом
И прошептать на ушко: «С днём рожденья!»,
Скользя по телу утренним лучом.
 
 
Дыханием согреть твои запястья,
Едва рассвет забрезжит меж берёз,
Тебя вдохнуть и умереть от счастья
В волнах твоих божественных волос!
 
 
Ты знаешь, мне не выжить в одиночку.
Я SMS-ки шлю тебе во тьму…
Ну, не молчи! Пришли хотя бы точку!
Ты не волнуйся – я её пойму!
 

Вы к поэту не будьте жестоки!

 
Вы когда-нибудь слышали это:
Как взрывается лета завязь,
Никого не задев при этом,
Сжечь границу с весной пытаясь?
 
 
Как рассветная тает дымка,
Чей салоп первый луч подпортил?
Как посапывает Ордынка
Мерным звуком шершавых мётел?
 
 
Вы когда-нибудь видели это:
Как шалит Купидон с похмелья,
Ощутив приближенье лета,
Спившись за зиму от безделья?
 
 
Как уходит роса с травинок,
Как призывно поёт пичуга?
Встречу суженых «половинок»,
Так уставших искать друг друга?
 
 
Как волна, налетев на скалы,
Разбивается на осколки?
Как запутался ветер шалый
В гулких струнах высоковольтки?
 
 
А дано ли понять Вам это?
Вам известно, как пахнет зависть?
Может видеть душа ПОЭТА,
Как взрывается лета завязь!
 
 
Слышать Шуберта в водостоке,
Перетаскивать воду в сите…
Так не будьте к нему жестоки!
Он – чудак! Вы его простите!
 

Останемся друзьями

 
Ты сказала: «Друзьями останемся!»,
Но самой тебе в это не верится.
Этой фразой, как бритвой, мы ранимся,
Эта Дружба – Любви соперница…
 
 
Не положишь ей руки на талию,
Не согреешь дыханьем и ласкою.
Эту фразу я, как аномалию,
Зачеркну самой чёрной краскою!
 
 
Жизнь потянется серыми буднями,
Заболеет Любовь без взаимности…
Нет, друзьями с тобою не будем мы!
Не приму этой Дружбы лживости!
 
 
Дождь, меня провожавший до станции,
Пусть твоей разъясняет Капризности:
Дружба – это искусство дистанции,
А Любовь – есть искусство близости!
 

Две ночи с тобой

 
На плече пожар твоих волос.
Дым от сигареты «на двоих».
И рассвет, прохладен и белёс,
Гасит трепет губ и рук твоих.
 
 
Горизонт с полоской голубой.
Лишь сердца отчаянно стучат.
Так напоминаем мы с тобой
За день наигравшихся волчат.
 
 
Сладкою истомой дышит плоть.
Зубоскалит месяц молодой,
Видя, как боюсь я уколоть
Свежесть щёк щетиною седой.
 
 
Выдаёт мне глаз твоих елей
То, что ты ко мне не холодна…
Помни обо мне, но не жалей
Ночи, нами выпитой до дна!
 
 
За стол совсем пустого караоке,
Согретые салюта чередой,
Мы сели, веселы и «одиноки»…
Но в зал вошёл мужчина молодой.
 
 
Тебе желал «звезду» и «ночи длинной»
Я в песне, нелюбимой с этих пор.
А ты жила охотой, жадной, львиной,
Лишь на него нацеливая взор…
 
 
Поддавшись искушенью и азарту,
Ты, раскрутив Фортуны колесо,
Мою любовь поставила на карту…
И в День Победы проиграла всё!
 
 
Я отдаюсь судьбе своей на милость.
Один встречая новую зарю,
За крик души, за всё, что не случилось,
Я, всё равно, тебя благодарю!
 

Поговори со мною в ЛЯ-миноре

 
Не лги, кукушка – столько не живут!
Да, столько мне и самому не нужно:
Дни потекут размеренно-натужно
С вопросом: «А кому ты нужен тут?»…
 
 
Мне и полстолька – много одному,
Коль не звучать с тобою двухголосьем.
Вы заберите и весну, и осень,
Мне и они без милой ни к чему!
 
 
Остаток дней заполню до краёв —
Как шоколад, и сладок он и горек.
Быть может, ты за мой присядешь столик —
Я разделить с тобой его готов.
 
 
В ночей остатке растворимся мы
И растворимся бережно друг в друге,
Не замечая ни дождей, ни вьюги,
Не различая лета и зимы…
 
 
По жизни я всё также одинок —
За столик мой ты так и не присела.
Душа моя не ощущает тела,
И не допит всего один глоток…
 
 
Моя гитара, не оставь меня,
Лишь ты со мною в радости и в горе.
Поговори со мною в ЛЯ-миноре,
Поговори, сударушка моя!
 

Чубушник

 
Укрытая чубушника кустом
От фраз, сюда ещё не залетевших,
Рассвет встречает в скверике пустом,
Обняв друг друга, пара «сумасшедших».
 
 
От нежности, заполнившей сердца,
Забыто всё – и сон тревожный мамин,
И нарочито строгий взгляд отца,
И «завтрашний» ответственный экзамен.
 
 
Не разомкнуть сплетенья этих рук,
Не вырваться из сладостного плена…
 
 
Нескромно солнце заспанное вдруг
Свой луч Ей положило на колено…
 

Я мыслями вернулся в Питер…

 
Так «цепляют» слова
Закорючками литер…
Хоть мой дом и Москва,
Я люблю тебя, Питер,
 
 
Твои руки мостов,
Обращенные в небо,
И задумчивых львов…
Как давно я там не был!
 
 
Кратких белых ночей
Не допил «молока» я
У Ростральных «свечей»…
Вот ведь, штука какая!
 

На смерть Александра Абдулова

 
«Ваганьково» в слезах… в который раз…
Холодный ветер, стиснутые скулы…
Ушёл пресветлый человек от нас,
Сын Мельпомены Александр Абдулов…
 
 
В конце спектакля, выйдя «на поклон»,
Ты видел зал, восторженные лица…
Теперь не ты пришёл к нему, а он,
Чтоб твоему таланту поклониться!
 
 
Людской поток, и в каждом горле ком,
Цветы, венки и траурные ленты…
Ссутулил плечи «маленький» «Ленком»,
В последний раз звучат аплодисменты…
 
 
«Ваганьково» в слезах… в который раз…
Течёт рекой людская вереница…
Ты будешь жить, ты будешь среди нас,
Пока твой образ в памяти хранится!
 
 
«Ваганьково» в слезах… в который раз…
 

Портрет

 
Мне Любовь заказала портрет из стихов.
Я полжизни искал идеальную строчку,
Но, увы, тот портрет до сих пор не готов —
Невозможно его написать в одиночку…
 
 
Кожа мыслей моих расцарапана в кровь
От бездарных эскизов, изорванных в клочья.
Однобокой на них получалась Любовь,
И дышали бездушьем стихов междустрочья.
 
 
Что без верной стрелы не поёт тетива
Я усвоил, прожив этой жизни две трети…
На взаимности чувств замешал я слова,
И мгновенно Любовь ожила на портрете!
 

Мой лес

 
Поляны ландышевых листьев,
Черники кустики ковром…
Не хватит сотни журналистов,
Чтоб описать мой лес пером!
 
 
Под сапогами мох упругий,
Прозрачный воздух – чистый мёд!
Кукушка врёт и всей округе
Так щедро годы раздаёт…
 
 
Здесь ельник нервы расплетает,
Москвою скрученные в жгут,
И комары, как волчья стая,
Свою добычу стерегут.
 
 
Я стал конягою невольно:
Ямщик – проворный паучок
В такт паутинкой хлещет больно,
Приняв картуз за облучок.
 
 
Итог привычный уготован:
Шагаю к дому налегке —
Счастливый, рифмами наполнен,
С пустой корзинкою в руке.
 
 
В душе приятная истома,
Я лесом утренним пропах…
Я паучка довёз до дома —
Пусть поживёт в моих стихах!
 

С дождём июньским по Москве

 
Дождь июньский к траве
Прибивает жару.
Пузыри по прудам
Патриаршим и Чистым…
Я – пешком по Москве.
Зонт с собой не беру.
Я сегодня не дам
Заработать таксистам.
 
 
На Пречистенке он
Увязался за мной.
Мы вдвоём побрели
По промокшей Волхонке,
Где Спасителя звон,
До мурашек родной,
Будто ищет вдали
Колокольчик на конке…
 
 
От раздумий моих
Не уставший ещё,
Дождь показывал прыть,
Как повеса столичный.
Но потом вдруг затих,
Мне поплакал в плечо
И стрельнул закурить,
Словно друг закадычный.
 
 
У Никитских ворот
Шёл стеною сплошной,
На бульваре Цветном —
Генеральная стирка,
Но детишек в обход
Обогнул стороной
И помыл им, при том,
Лимузин возле цирка.
 
 
На Кольце он пристал
К двум влюблённым босым,
Захмелел и раскис,
Из фонтана напившись,
В мой блокнот записал
Пару строчек косых
И по Сретенке вниз
Зашагал, не простившись…
 

Июньские подарки

 
Младой Июнь с ромашками в кудрях
Привёл друзей ко мне на день рожденья,
Принёс настой зари на янтарях
И подарил мне жаворонка пенье.
 
 
Ещё не душно травам на лугах,
И не подёрнут пылью подорожник.
Юнец-Июнь, как истинный художник,
Улыбку пишет на твоих губах.
 
 
Под свет звезды, мерцающей в пруду,
И трели соловьёв, уже не робких,
Ушёл в закат, оставив череду
Ночей непозволительно коротких…
 

Июльский день жарою переспел…

 
Июльский день жарою переспел,
Но уловил в дыхании упругом
Истому пары обнажённых тел,
Безжалостно упившихся друг другом.
 
 
Их пульс в висках выводит болеро,
И чуть слабей переплетенье пальцев…
Дала Судьба недобрая «добро»
На встречу двух пожизненных скитальцев.
 
 
Им не поможет леденящий душ,
Им друг от друга не найти спасенья.
На смятой простыне вершится душ,
Казалось бы, умерших, ВОСКРЕШЕНЬЕ!
 

Не могу надышаться тобой

 
Не могу надышаться тобой
И напиться истомою глаз.
Нас ласкает закатный прибой,
Восхищенный сплетением нас.
 
 
И пульсирует жилкой висок,
И не слышно ничьих голосов.
Осыпается время-песок
С циферблата песочных часов.
 
 
Я пытался, но так и не смог
Отказаться от сладостных мук:
Оказавшись в плену твоих ног,
Я сгораю в костре твоих рук…
 
 
Благодарный закатный прибой
Вдруг отхлынул в пресветлой тоске,
Нам оставив на память с тобой
Лепестки алых роз на песке…
 

Моему отражению

 
В любимых глазах его видя, от счастья хмелею,
Уносит меня от реальности вальса круженье…
Скажи, ну за что она любит тебя, дуралея,
Не очень любимое мною моё Отраженье!
 

Я рассыпал слова…

 
Я рассыпал слова,
Я строку обронил,
Как алкаш медяки, что собрал на чекушку.
Не моя голова —
Их собрать нету сил.
Значит, мне в самый раз отправляться в психушку…
 
 
Я устал от грехов —
Хватит их на троих!
Я боюсь подойти к завершающей дате,
Где в страницы стихов,
Лучших книжек моих,
Для меня завернут пирожки на Арбате.
 
 
И в хмельном кураже
Под стакан я навру,
Что по жизни летел, как «Феррари» по встречной.
Только вряд ли уже
Те слова подберу —
Не найти той строки у метро в чебуречной…
 

Я вернусь…

 
Ветер пальцами бледными
Треплет Осени прядь
Над монистами медными,
Что уже не собрать…
 
 
Я вернусь птицей вольною
В город детства родной
С колокольными звонами,
Нареченный Москвой.
 
 
Журавлиными клиньями
В колдовской синеве
И прохладными ливнями
Я пройду по Москве,
 
 
Затеряюсь горошиной
В разноцветной толпе,
Грустной нотой непрошенной
Я ворвусь в твой припев.
 
 
Пусть виски запорошены,
Упаду в листопад,
Я – монетою брошенный
На алтарь твой, Арбат!
 

Розенбаумовский Бостон

 
Скоро Осень со мной
В подворотне закружит «Бостон» —
Через пару недель вновь наденет она крепдешины.
Я шагаю домой.
Из души вырывается стон,
Но услышат его лишь бегущие мимо машины.
 
 
Я поверил в твой блеф
И, отдавшийся тонкой игре,
Всё поставил на кон, но тебе было этого мало:
На скамейку присев
В полусонном московском дворе,
Ты осталась с другим, а меня в темноте потеряла.
 
 
В караоке пустом,
Где когда-то сошлись две души,
Я уверен, теперь нашим двум голосам будет тесно.
Над Кузнецким мостом
Двух Медведиц повисли ковши —
Я в них водки налью. Только с кем буду пить —
не известно…
 

Очень жду тебя, Осень!

 
Над городом моим унылые дожди,
А Бабье лето заблудилось где-то.
И Осень не спешит примерить бигуди,
И в платье с янтарями не одета.
 
 
Ложится макияж на бледное лицо,
Но поясок Москвы-реки не глажен,
Ещё не на руке Бульварное кольцо
И некого послать за экипажем…
 
 
На улицах кривых не видно суеты,
И колоколен звон почти не слышен.
Под небом из свинца сутулятся мосты
И барабанит дождь по низким крышам.
 
 
Стекаются к метро промокшие зонты,
В троллейбусном окне всплывают зданья…
Я верю, Осень, не пропустишь ты
Со мной шестидесятое свиданье!
 

В лесу у деревни Протасово

 
Опечален грядущею долей
Лес лежит, как усталый Грифон.
Снова Осень с небес антресолей
Достаёт золотой граммофон.
 
 
Под шуршание старой пластинки
Пригорюнился верный Пегас.
Улетают на юг паутинки,
Как обрывки несказанных фраз.
 
 
На пеньках в настороженной рани
Растопырились пальцы опят…
Так мне душу озябшую ранит
Листьев кромками маг-листопад!
 
 
От прозрачного воздуха пьяный
Я бреду наугад налегке.
Дева-Осень щекою румяной
Льнёт к поэта небритой щеке.
 
 
И, бывая порою несносен,
Вновь Пегас расправляет крыла…
Потрясающе дивная Осень
В междустрочья мои забрела!
 

Прелестница Осень

 
Какое сказочное утро!
Ещё туман над лесом спит
И небо, цвета перламутра
Лакает Осени лафит.
 
 
А Осень, красок не жалея,
На сером дождевом холсте
Творит! Кленовая аллея
Застыла в дивной красоте.
 
 
Моя душа тебе открыта.
Я всю тебя хочу впитать.
Прости, прелестница, пиита —
Тебя я очень буду ждать.
 
 
Душа кричит болотной выпью —
Не изменить календаря!
Я всю тебя до капли выпью
И не просплюсь до сентября…
 

Не покидай меня!

 
Судьба нам шлёт любовью испытанье,
В осенние дожди добавив теплоты.
Пойми, что ты – моё последнее дыханье,
И я умру, едва меня оставишь ты.
 
 
И буду я звучать мелодией простою,
Подмешивать себя тайком тебе в вино,
У ног твоих лежать прохладною росою
И утренним лучом входить в твоё окно…
 
 
Две жизни на весах в руках слепой Фемиды.
И без одной из них – погаснут краски дня.
Прости мне наперёд нелепые обиды!
Покуда хватит сил, не покидай меня!
 

Давай все обиды забудем!

 
Мы с тобой потеряемся скоро,
Обвиняя друг друга в упрямстве.
Отдаляет нас каждая ссора,
Растворяет в бездонном пространстве,
 
 
Где виновных искать – нет нужды нам,
Где уже даже голос не слышен,
Где мешается с воздухом дымным
Аромат созревающих вишен,
 
 
Где нет радости в серости буден,
Где зима холоднее и дольше…
Ну, давай все обиды забудем!
Может, просто не ссориться больше?
 

Осень в Коломенском

 
А в Коломенском Осень бушует,
Разливается звон колокольный.
Как легко и свободно дышу я
На окраине Первопрестольной!
 
 
Как давно я в Коломенском не был,
Занесённый рутины снегами,
Где бездонное синее небо
И шуршанье листвы под ногами!
 
 
На высоком холме над рекою,
Где привольно дубам и осинам,
Древний храм смотрит в небо с тоскою,
И дрожит золотое на синем.
 
 
Здесь деревья в цветастых обновах
Хороводят. И, если попросим,
Нас венками из листьев кленовых
Обвенчает в Коломенском Осень…
 

Под зонтом

 
Спит метро, как большой осьминог,
В обезлюдившем чреве Москвы.
Я продрог. Ветхий зонт мой промок.
А в её переулках кривых
 
 
Ни людей, ни машин – никого,
Кроме листьев на зеркале луж…
Как же жду я звонка твоего,
Чтоб согреться дыханием душ!
 
 
Знаю я, что меня ты не ждёшь
И звонить мне не будешь, увы…
Барабанит по зонтику дождь
И ладоням осенней листвы.
 
 
Сигарета чадит в рукаве
И за ворот бежит холодок.
Я шагаю по старой Москве.
Подо мною метро-осьминог…
 

Спасибо, дождь!

 
На оконном стекле
Дождь осенний рисует стихи.
Я умею читать эту вязь в вертикальности строчек.
Тонких струй дефиле
Ветер злой раздробил на штрихи,
Но успел я узнать почему-то в тех строчках твой почерк.
 
 
Мне они донесли
Листопада московского вкус,
Запах булок с Тверской, где с тобою бродили когда-то,
И гитар перелив,
Чей напев позабыть я боюсь,
И улыбки друзей – настоящих поэтов с Арбата.
 
 
Сам себе не солжёшь —
Неуютно в тайге одному,
А дорога в мой дом почтальону, увы, не знакома…
Вот и кончился дождь,
Но большое спасибо ему
За рисунки стихов и за тёплые вести из дома!
 

Разговор с Осенью

 
Москва! Прохладно, солнечно и сухо.
Ах, как же «янтари» тебе к лицу!
Гуляет Осень, рыжая толстуха,
Со мною по Бульварному кольцу:
 
 
– Ну, как тебе волос моих багрянец,
Укладка в шпильках солнечных лучей?
Как нравится ланит моих румянец,
Подаренный морозностью ночей?
 
 
Скажи мне честно, как я в платье этом?
Свела с ума я множество людей.
Ну почему так нравлюсь я поэтам
Тоской разлук, плаксивостью дождей?
 
 
И почему я, не смотря на злато,
У дворников ворчливых не в чести?
– Да потому, что слишком ты богата!
И… разве Осень можно замести?
 

Нам Осень дарит акварели

 
То неуёмное веселье,
То неизбывная тоска…
Нам Осень дарит акварели
И дрожь промокшего листка.
 
 
То вдруг слезу с небес уронит,
То ясным солнышком блеснёт,
То золотою прядью в кроне
Бальзам мне на душу плеснёт…
 
 
Её неспешно увяданье,
Но с каждым днём мне всё ясней,
Что завершается свиданье —
Я вновь на год прощаюсь с ней…
 

Прощание с Осенью

 
Давай ненужный стыд отбросим!
Моё распахнуто окно —
Входи ко мне, КРАСОТКА-ОСЕНЬ,
На сливы, дыню и вино!
 
 
Ах, сколько чувств в себе мы носим,
И ненавидя, и любя!
Гуляй вовсю, ЧЕРТОВКА-ОСЕНЬ!!!
Мне будет скучно без тебя…
 
 
Я глаз твоих целую просинь —
На год уходишь ты опять…
Люблю тебя, КОЛДУНЬЯ-ОСЕНЬ!
Ты приходи – я буду ждать…
 

Осень – моя душа…

 
С досадой кисти в лужу бросив,
Листвой шурша,
В синь холодов уходит Осень —
Моя душа…
 

Злая Осень

 
Осень, я красот твоих заложник,
Красок, звуков, запахов и света…
Осень! – мой излюбленный художник,
Сладостный наркотик для поэта!
 
 
Как же мы в стихах тебя возносим,
Музыкой, надеждами и снами…
Так зачем ты стала, Злая Осень,
Клином журавлиным между нами?
 
 
Ничего мне Осень не сказала.
Отвернулась, свой поправив локон,
И коротким дождиком упала,
Слёзы уронив на стёкла окон…
 

Ветер листья заметает…

 
Прочь уходит, будто тает,
Осень. (Что ты с ней ни делай!).
Ветер листья заметает,
Словно дворник неумелый…
 
 
То на цыпочки привстанет,
Чтоб смахнуть листвы остатки,
То её, как будто в тайне,
Сложит в кучку у палатки.
 
 
То взметнёт, то вновь уронит,
То опять мести возьмётся,
Нашим дворником не понят…
Жаль, что Осень не вернётся!
 

Снова Осень уходит

 
Поржавели кусты от октябрьских дождей,
Иней тальком рассыпан по блёклым газонам.
Вновь Ноябрь запрягает своих лошадей,
Разбивая на лужах «стекляшки» со звоном.
 
 
Позолота сползает с московских аллей.
Снова Осень уходит, моя Златовласка!
Почему-то мне слышится крик журавлей,
В хмуром небе летящих над башнею Спасской…
 
 
В попритихшей Москве с посеревшим лицом
Средь высотных домов затерялись церквушки.
Их малиновый звон над Садовым кольцом
Нежно гладит лысеющих скверов макушки.
 
 
Беспризорные листья шальною гурьбой
По трамвайным путям вслед бегут за вагоном,
И угрюмого ветра охрипший гобой
Одиноко играет сонаты влюблённым.
 
 
Наполняется сердце щемящей тоской.
С каждым днём всё сильней размываются краски.
Вот уже первый снег закружил над Москвой,
Укрывая собою следы Златовласки…
 

Поэтесса

 
Телефонная трубка прижата к щеке.
Разговор ни о чём. Чёрный кофе глотками.
Бьётся пульсом курсор на застывшей строке
В ожидании рифм и руки с ноготками.
 
 
Под вишнёвую ноту твоих сигарет
Головою качает китайский болванчик.
Он любовью хозяйки, увы, не согрет,
Как и в ночь уходящий седеющий «мальчик».
 
 
Ты допишешь стихи о несчастной любви,
Но не вспомнишь ушедшего в чёрную бездну.
Что тебе до него? Ночь – его визави!
А тебе о любви говорить бесполезно —
 
 
Ты, в московских салонах – крутой солитер,
Что влюблён лишь в себя и не ценит «оправу»,
С хладнокровным спокойствием римских гетер
Вновь в вино подливаешь любовь, как отраву.
 
 
Под вишнёвую ноту твоих сигарет
Головою качает китайский болванчик.
В ночь уносит до счастья фальшивый билет
Опьянённый стихами седеющий «мальчик»…
 

Маэстро Дождь

 
Луна блестела в небе вытканном.
Твоя рука в моей руке.
В ночном кафе играла скрипка нам
В ещё вчерашнем «далеке».
 
 
Что без меня полно поклонников,
Что больше ты меня не ждёшь,
На клавесине подоконников
Играет мне маэстро Дождь…
 

Берега

 
На берегу моём – почти зима,
А на твоём – вовсю бушует лето.
За нас двоих решала ты одна,
И не просила у меня совета.
 
 
Переведи меня на берег твой
По спящему туману над рекою,
Перенеси пожухлою листвой,
Кружащей незаконченной строкою.
 
 
Перевези меня на берег твой
По радуге, повисшей над лесами,
Холодным ветром, тучей грозовой
И птиц неперелётных голосами.
 
 
А где мосты?
Мосты сожгли мы сами…
 

Останься!

 
Прости меня за слов моих клише:
«Увы, ничто не вечно под луной!»…
Останься светлым пятнышком в душе
И сказкою, придуманною мной!
 
 
Останься позолотою берёз,
Прохладой ветра, листьев кутерьмой,
Прозрачностью порхающих стрекоз
И берега полоской за кормой…
 

Из переписки с Анной

 
Заходи. Посидим, выпьем с мятою чаю.
Будет песни нам петь юный ветер-босяк.
И на строчках стихов я тебя укачаю,
Для тебя лишь одной их сплетая в гамак…
***
Пробежать не удалось – зашла.
И в момент уютом заразилась.
Пусть зовут извечные дела —
Я останусь, можно? Сделай милость!
***
На столе из листьев икебана,
Тает воск слезами на салфетках,
В чашках чай, от осени багряный,
Из стихов варенье на розетках.
 
 
Аромат волос окутал плечи,
Взгляд медвяный с привкусом тумана…
Подари мне дивный этот вечер!
Я прошу тебя: «Останься, Анна!»