Текст книги "Игры желтого дьявола"

– Алло, алло…

– Добрый день, Евгения Григорьевна. Это Жмакин… Извините за беспокойство, но чрезвычайные обстоятельства вынуждают. У вас есть несколько минут?

– О-о-о, Родион. Для вас всегда есть время. Волнуетесь событиями?

– Есть немного. Ваше послание не до конца понял. Отвечать было нечего, а сейчас решил поделиться соображениями, да и кое-что после нашего разговора успел сделать. Думаю, нас в такое время подслушивать никто не будет. Все опять на баррикадах.

– Возможно, но лучше поберечься. А по поводу бунта сильно беспокоиться не следует. По нашим оценкам, через несколько дней все уляжется.

– Дай бог! Однако стреляют… Танки, заметьте. Главная ударная сила войны. Это вам не ГКЧП, когда они только траками громыхали, а ваш хваленый Запад помалкивает. Мигом про свободу забыл… Могущества Комиссии как-то не ощущается. По-моему, все становится неуправляемым.

– Свободу надо брать. Ее на блюдечке с голубой каемочкой никто не принесет. Это сейчас и происходит. Запад такое поддерживает и… будьте уверены, контролирует.

– Что-то подобное я уже слышал из уст вождей пролетариата. Чем кончилось – известно. Их тоже две державы одобряли, а потом в лице Антанты давили.

– Тут другое… Знаете, после голодовки пищу надо давать маленькими порциями, а то завороток кишок будет. А у нас все без меры… Сегодняшнее событие – это вовремя поставленная клизма.

– Не ясно только – кому…

– Стране, которая продолжит движение к демократии с законным правительством и нормальными институтами власти. Я возлагаю надежды на Ельцина. Все возлагают.

– Да-а-а… Мне этот лидер не импонирует. Впрочем, другие – еще меньше. Поживем – увидим. Не стану спорить. Лучше, чтобы отвлечься, расскажу о моих планах. Не возражаете?

– С удовольствием послушаю.

Родик подробно рассказал о своих достижениях в части организации салона и опасениях, связанных с убытками из-за непредвиденной задержки. Потом поделился своими мыслями о перспективах, включая задумки по клубу. В заключение не удержался и поделился своими опасениями, будоражащими его еще с ночи.

Евгения Григорьевна терпеливо его выслушала, а потом резюмировала:

– Ваши успехи поразительны! Столько сделать за месяц… Моя память такого не припомнит. Выше всяческих похвал! Все завершится благополучно. Поверьте…

– Попробую еще раз вам поверить. Да и хочется. Про остальное… Не подумайте, что скромничаю… Здесь больше везенье. Обстоятельства и личные симпатии…

– Случайностей не бывает. Банально, но факт.

– К сожалению, по клубу я успел очень мало… Кстати, вы проверили моих возможных партнеров? Я передал необходимую информацию, когда брал ваше письмо.

– Не удалось. Нужны уточнения их личных данных. Я пришлю через курьера вам соответствующий запрос. Ваши сведения, вероятно, содержат ошибку, или доступ к информации заблокирован нестандартным образом.

– Интересно. Я их паспорта сам видел. Хорошо, постараюсь по возможности выяснить. Спасибо, что приободрили меня, а то в голову лезут аналогии с Таджикистаном.

– Мне выпадало удовольствие беседовать со многими из сегодняшних бунтарей. Позиции их непримиримы, но не противоположны и тем более далеки от экстремизма…

– А стреляющие в городе танки?

– Они стреляют прицельно…

– Хм… Дай бог, дай бог. Не буду вас отвлекать. Еще раз спасибо! Полегчало вроде…

– Мне приятно с вами беседовать, но лучше не по телефону. До свидания.

Родик некоторое время посидел, размышляя над полученной информацией, но каких-либо новых выводов сделать не смог. «Поживем – увидим», – решил он и теперь уже спокойно продолжил чтение. Отвлекла его Окса, накрывающая стол к обеду. Он перебросился с ней несколькими ничего не значащими фразами, потом без аппетита поел и выпил водки. Появилось сонное утомление, и он прилег на диван. Дремота навалилась на него, заставив погрузиться в навеянное происходящими событиями сновидение.

Мимо него проносились пыльной и лязгающей колонной танки. Он напрягался, но никак не мог определить какие, хотя четко различал компоновки и отдельные детали корпусов. Танки стали удаляться, оставляя на непонятной алой глади черные колеи. Приглядевшись, он понял, что движутся они по весенней степи, распустившейся миллионами красных тюльпанов, превращая их алые лепестки, истекающие белесым соком стебельки и листочки в мерзкое коричневое месиво, разлетающееся по сторонам. Он увидел испачканные нежные, еще не распустившиеся бутоны и захотел их очистить, но путь ему преградили лазурные волны, разбивающиеся мелкими брызгами у его ног. Вдалеке на фоне безоблачного неба показались белые паруса или причудливые облака. Родик застыл в зачарованном ожидании. Мираж пропал, и осталось только шелестящее на ветру бескрайнее море тюльпанов с раной, нанесенной гусеницами танков. Тишину нарушили звенящие звуки, и перед лицом что-то пролетело. Родик обернулся и увидел мерзкое насекомое необычайно больших размеров, устроившееся на цветке. Он попробовал наступить и раздавить это странное создание, но существо замолкло и, распустив крылья, отскочило на несколько метров, опять зазвенев. Родик приблизился, и все повторилось…

– Проснулся? Днем спать вредно. Что трубку не берешь? – спросила Окса. – Я из кухни услышала, но не успела добежать.

В это время телефон опять зазвонил. Родик нехотя поднялся и ответил:

– Да… Миш, опять тебе неймется… Все кончилось?.. Что?.. Руцкого, Хасбулатова и Макашова арестовали?.. Вот видишь, а ты мои прогнозы критиковал. Я не так уж и сильно ошибся. Внесли демократию на пушках танков. Символично! В лучших российских традициях. Шабаш продолжается. Завтра всем быть на работе. Скомандуй, а я еще посплю. Мне такой сон снился. Про семипалатинскую степь. На самом удивительном месте меня разбудил, редиска… Давай. До завтра. Будем наверстывать упущенное. Режим – аврал.

Он опять лег, но сон куда-то улетучился, сменившись приятными воспоминаниями о месяцах, проведенных на берегу Иртыша, откуда приходилось ездить на места подрыва ядерных устройств за двести–триста километров то по цветущей, то по выгоревшей и изобилующей миражами степи. Память вызывала все новые давно забытые ощущения, переходящие в череду неясных и фантастических желаний. Наконец Родик перестал отличать сон от яви…

Дни до открытия салона пролетели, как один миг, убедив Родика в правильности решения кадрового вопроса.

Новый коллектив работал, не считаясь со временем, и, самое главное, заинтересованно и часто творчески. Положительно сказывалось и то, что все отобранные сотрудники имели высшее образование и владели перестроечными специальностями, приобретенными при попытках организовать собственный бизнес. Это был новый тип работников, укрепляющий в Родике надежду на успех задуманного.

Чтобы создать фирменный стиль, Родик приобрел для мужчин одинаковые темно-синие пиджаки и красные галстуки, а для женщин – элегантные черные безрукавки. Облик довершали присланные из Германии значки и пластиковые нагрудные таблички с логотипами фирмы «Артемида». За два дня до открытия Родик устроил генеральную репетицию, которая прошла без осложнений, выявив незначительные огрехи. Организаторы дали рекламу по радио о появлении в Москве невиданных световых чудес. Накануне прилетели Калеман и Гимонди. Родик, арендовав микроавтобус и наняв переводчицу с итальянского, провел экскурсию по Москве, в которой Гимонди был впервые, а потом устроил шикарный обед, перешедший в ужин. Похвастался салоном и предполагаемыми действиями он решил при презентации, боясь смазать эффект из-за подготовительной суеты.

Вольфганг, хотя и видел многие места в прошлый приезд, не переставал восхищаться и расточать положительные эмоции. Его шеф вел себя иначе. Казалось, что ему ничто не доставляет удовольствия, кроме мобильного телефона, который, в отличие от тех, которые недавно собирался производить Родик, имел уникально малые размеры и не работал в Москве. Родик объяснил и поведал известные ему перспективы, но это ничего не изменило. Даже на Красной площади Гимонди слушал рассеянно и с упорством ребенка постоянно открывал крышку телефона, перебирал клавиши и приставлял аппарат к уху.

Его внешность также не вызывала у Родика симпатий. Зачесанные назад волосы, испещренный морщинами лоб, крупный угреватый нос и безвольный рот, опирающийся на маловыразительный подбородок, обрамленный обвисшими щеками, никак не ассоциировался с выдающимися и всемирно известными достижениями этого пожилого человека.

Кроме того, Родик никак не мог поймать взгляд его всегда полуприкрытых голубых глаз, контрастирующих с черными как смоль, возможно, крашеными волосами и насупленными топорщащимися бровями. В результате Родик так и не понял, какое впечатление на Гимонди произвели его усилия. В день торжественного открытия Родик устроил гостям ранний обед и, вручив красочные приглашения, предложил отдохнуть перед вечерним мероприятием. Михаил Абрамович остался в фойе гостиницы, чтобы в случае необходимости исполнить их пожелания и доставить к началу церемонии, а Родик поспешил в салон, считая необходимым еще раз все проверить.

За час до официально назначенного времени в салоне собрались сотрудники, две переводчицы – с итальянского и немецкого, организаторы, ведущий и телеоператоры. В соседнем помещении, приспособленном для будущего офиса, готовились яства для фуршета, меню которого Родик составил лично. Работа кипела, и Родик с удовольствием про себя отметил, что пока все идет по плану. Однако это не мешало ему делать массу замечаний, а несколько раз и прикрикнуть.

Родик отдавал последние распоряжения, когда через служебный вход вошли Алексей в сопровождении своих помощников Игоря, Миши и Павла. Алексей был одет в бордовый пиджак, черные брюки и белую рубашку, расстегнутую так, что просматривалась массивная золотая цепь. Его подчиненные по примеру шефа облачились в двубортные костюмы, а Игорь даже надел галстук. Родик оценил такой жертвенный шаг, хотя вся группа выглядела «живописно» и не оставляла сомнения в своей профессиональной принадлежности.

Не успел Родик поприветствовать компанию Алексея, как появились в сопровождении Михаила Абрамовича Калеман и Гимонди. Родик ограничился представлением вновь прибывших переводчицам, а сам занялся ведущим, за действия которого он волновался больше всего.

Давно согласованная программа вечера не нуждалась ни в комментариях, ни в уточнениях Родика и была достаточно тривиальна: представление присутствующих, вступительное слово Родика, выступления Гимонди и светила российской светотехники профессора Бергмана, демонстрация светильников, лотерея с розыгрышем офисных ламп с поражающей воображение стоимостью, фуршет и ужин в ресторане.

Однако состав присутствующих, которых должно было быть более пятидесяти, непрерывно изменялся, и ведущего это очень смущало. Он боялся кого-то пропустить или неверно представить. В какой-то момент Родик уже хотел исключить это действие, но желание продемонстрировать зарубежным партнерам значимость мероприятия не позволило ему это сделать. Ведь появиться должны были представители руководства района и города, шесть председателей правления крупных коммерческих банков, высокопоставленные сотрудники четырех известных финансовых групп, три генеральных директора московских бирж, почти два десятка коммерсантов, с фамилиями которых ассоциировались российская международная торговля, производство, информационные системы, издательская деятельность, страхование и добыча полезных ископаемых.

Никто не надеялся на стопроцентную явку, но в случае прихода гарантированной устроителями трети получалось весьма солидно.

Именно это и втолковывал Родик Дмитрию (так звали ведущего), готовя его к тому, что окончательный список сформируется лишь за несколько минут до начала.

Ведущий внешне напоминал пополневшего и повзрослевшего Буратино из известной постановки Леонида Нечаева. Родика это сходство интриговало с первой их встречи, и он все время хотел спросить, не начал ли ведущий свою карьеру с этой роли, но стеснялся, а уточнить фамилию исполнителя не было времени. Сходство этим не ограничивалось: он бесил Родика поверхностной сообразительностью и скороспелостью выводов. Родик высказал устроителям соответствующие сомнения, но те уверили его, что они беспочвенны. Кроме того, только он, как они выразились, из телевизора согласился работать в рамках выделенного Родиком бюджета. На вопрос, сколько надо доплатить, чтобы заполучить другого, Родик услышал такую сумму, что больше к этой теме не возвращался и решил преодолеть проблемы собственными силами. Именно этим он теперь и занимался, не упуская из поля зрения происходящее, основным событием которого стала встреча гостей.

Картинно одетые люди из числа сотрудников фирмы – организатора презентации, посмотрев приглашения, делали отметки в списках и выдавали элегантные прозрачные сумочки с фирменным красно-синим логотипом, давая пояснение об их содержимом. Там находились каталоги и Родиково изобретение – увеличенная до размера листа четвертого формата копия банковской чековой книжки, каждый лист которой содержал запись о значительной сумме, которую можно было использовать при любой покупке в салоне.

Вскоре помещение заполнилось настолько, что Родик принял решение о начале торжественной части. Он забрал списки гостей и передал их Дмитрию. Тот опять начал копаться в бумагах. Родик, томящийся нетерпением, постарался в очередной раз помочь ему, но вскоре понял бесполезность таких действий. Наконец ведущий принял величественную позу и поставленным голосом громко произнес:

– Дамы и господа! Ladies and gentlemens! Colleagues! Мы собрались…

Гул и другие звуки, свойственные большому скоплению народа, поутихли. Началось представление присутствующих. Родик сверялся с имеющимися у него копиями списков, желая предотвратить возможные ошибки. Очередное представление вызывало различные реакции. Кто-то поднимал руку, кто-то издавал короткий возглас или отпускал несколько шуточных слов. Дмитрий вполне уместно комментировал происходящее, удачно разряжая обстановку. В общем произошло преображение, свойственное артистам. Родик успокоился, и мысли его потекли в другом направлении.

Он, продолжая ставить галочки против фамилий, вдруг понял, что присутствующие здесь люди могли бы составить костяк будущего клуба и было бы уместно об этом в какой-то момент сообщить. Он, чтобы не забыть столь продуктивную мысль, сделал соответствующую пометку на листке со списком и продолжил свои наблюдения уже с этих позиций.

Толпа хоть и была достаточно разношерстной, но, бесспорно, являла собой яркую выборку из рождающейся новой элиты, действующей почти во всех сферах жизни. Отсутствовали только политики, и Родик укорил себя за столь явный промах. Сделав соответствующую пометку, он некоторое время фантазировал об эффекте от их присутствия, но завершение церемонии представления отвлекло его от этого. Родик еще раз пробежал глазами список и удовлетворенно констатировал, что никто не забыт.

Далее все пошло своим чередом. Опасения Родика по поводу ведущего полностью развеялись. Он вел действие безукоризненно, умудряясь в необходимых местах переходить с русского на английский и итальянский. Причем, как мог понять Родик, он владел этими языками свободно.

Во время демонстрации светильников, которую прекрасно проводил Валентин, Родик подошел к скучающему ведущему и, похвалив его, предложил в удобный момент дать информацию о создаваемом клубе. Тот попросил более подробные разъяснения, и Родик пообещал предоставить их в письменном виде.

По плану после окончания осмотра стендов Родик должен был откупорить с сильным хлопком и выплескиванием бутылку шампанского, а официанты разнести предварительно наполненные бокалы. Поэтому, желая запастись бутылкой и заодно набросать записку для ведущего, Родик направился в помещение офиса. Там царила рабочая обстановка: на столах покоились подносы с бокалами, повар готовил закуски, два официанта ждали команды. Родик устроился на кончике стола и написал несколько фраз о клубе, потом, выбрав бутылку, выглянул в зал. Валентин давал пояснения у предпоследнего стенда. Родик попросил официантов начать наполнять бокалы ровно через пять минут и внести их в зал, как только услышат звук открываемой бутылки.

В дверях он столкнулся с Алексеем.

– Родион Иванович, нам этот базл неинтересен. И фото наши тиражировать мы не подписывались. Мы тут кости бросим. Закусим и выпьем.

– Пожалуйста, – без энтузиазма разрешил Родик. – Скоро будет лотерея. Приходите!

– Нам бороться за лампы не в масть. Пусть другие хавают, – отказался Алексей. – Рядом с бухлом надежнее и приятнее.

Родик вышел в зал. Валентин завершил показ и отвечал на вопросы. Гимонди, полуобняв ведущего, что-то ему говорил, не прибегая к помощи переводчицы, которая в обществе своей коллеги о чем-то беседовала с Калеманом.

Родик подошел к ним и, извинившись, прервал беседу и передал Дмитрию листок с текстом о клубе. Впервые он увидел эмоцию на лице Гимонди. Если он правильно трактовал мимику этого итальянца, то тот был крайне недоволен. Времени анализировать столь необычную реакцию не было, и он ограничился повторными извинениями. Тут Родик боковым зрением увидел, что Валентин завершил показ и гости стали расходиться. Он обратил на это внимание Дмитрия. Тот быстро пробежался по своим записям и возгласил:

– Дамы и господа! Dear friends! Настал момент открытия! По традиции отметим это шампанским…

Родик, специально нарушив правила открывания шампанского, резко дернул пробку уже согревшейся в его руках бутылки. В притихшем зале раздался хлопок, и шампанское под аплодисменты зафонтанировало, приковав взгляды гостей к орошаемым пенящимися брызгами искрящимся стендам. В это время внесли звенящие бокалы.

Родик, чокаясь бутылкой с остатками шампанского, стал принимать поздравления.

Ведущий, четко почувствовав нужный момент, объявил розыгрыш светильников. Пока гости азартно сверяли номера на полученных чековых книжках с выкрикиваемыми Дмитрием, официанты накрыли столы для фуршета. Гости разбились на кучки и начали привычное общение, наполнив зал разноголосым гулом. Родик переходил от одной компании к другой, отвечая на вопросы, выслушивая хвалебные речи и пожелания, обмениваясь визитками. Вскоре он завершил круг и, подойдя к ведущему, напомнил о клубном объявлении. Тот, поизучав записку, выкрикнул:

– Друзья! Liebe Freundes, Simpatico amicos! У нас для вас еще один сюрприз… Мы впервые в Москве создали клуб, в котором можно разнообразно общаться с единомышленниками. Отдыхать. Проводить деловые встречи. Заниматься спортом. Отмечать праздники и юбилейные даты. Знакомиться с последними достижениями цивилизации и наслаждаться выступлениями звезд эстрады. Мы даже организовали секцию кладоискателей… Не смейтесь. Это во всем мире одно из массовых увлечений. В общем, есть необходимые условия для совершенствования своего образа жизни. Приглашаются все присутствующие, их жены и члены семей.

Посыпались вопросы успевших захмелеть гостей. Родик со свойственным ему красноречием развернуто отвечал, временами выдавая желаемое за действительное. Гости, вероятно, понимали наличие доли фантазии, но реагировали вполне серьезно, не подтверждая опасений Родика по поводу преждевременности самой идеи в неустойчивом перестроечном обществе.

Родик, чтобы закрепить эффект, сделал еще один круг по залу, поясняя, как и куда надо обращаться, и, посчитав, что информационной нагрузки на сегодня больше чем достаточно, решил сосредоточиться на общении с Калеманом и Гимонди, которые из-за организационных хлопот выпали из его поля зрения. Калеман стоял среди сотрудников Родика и что-то живо обсуждал, а Гимонди нигде не было видно.

Тогда Родик подошел к Калеману и в удобный момент предложил выпить за удачное начало. Его все поддержали, а Калеман сообщил, что за это выпьет второй раз в жизни водку. Уделив внимание Калеману, Родик решил все же разыскать Гимонди и повторить с ним тост, но в зале его не оказалось. Родик выглянул на улицу, но и там, кроме курящих гостей, никого не увидел. Родик зашел в офис. Однако там находился лишь изрядно пьяный Алексей с компанией. Родик выпил с ними и поделился волнениями по поводу исчезновения Гимонди. Алексей вызвался помочь в его поисках. Все разбрелись по дому. Вскоре Алексей сообщил Родику, что его итальянский партнер вместе с ведущим находится в кабинете Владимира Александровича. Родик поднялся на второй этаж и застал удивительную сцену. Ведущий сидел на диване в неестественно напряженной позе и странно улыбался, а Гимонди обнимал его и что-то шептал на ухо. Родик сначала ничего не заподозрил, но тут услышал голос Алексея:

– Да он у тебя пидор…

Родик растерялся, не зная, как себя вести, хотя предположение Алексея объясняло многое. Рефлекторно Родик направился к дивану, но на полпути остановился. Парочка на него не реагировала. Тогда Родик резко сказал:

– Дмитрий, извините, но у вас еще есть работа. Спускайтесь в зал.

Тот, что-то пояснив Гимонди, казалось, с облегчением выполнил просьбу Родика, который, бросив взгляд на продолжавшего сидеть зарубежного партнера и не зная, что предпринять, устроился за столом Владимира Александровича. Алексей продолжал стоять в дверях, прислонившись к косяку и презрительно щурясь. Воцарилась напряженная тишина, которую он же и прервал:

– Родион Иванович, может, этому старому пидору дать по бубнам?

– Вы что?! От него во многом бизнес зависит. Да и гость он. Хотя если вы правы, то это омерзительно, – отозвался Родик.

– Вы на рожу его посмотрите…

Родик только сейчас заметил бесспорно довольную улыбку итальянца, и его разобрала злость.

– Паразит! Я вокруг него два дня плясал, не зная, чем угодить. Ноль эффекта, а тут…

– Вы не в его вкусе.

– Вероятно. Надо идти в зал. Во-первых, в ресторан пора двигать, а во-вторых, нам необходима переводчица. Давайте попробуем ему это объяснить. Он английский не хуже итальянского знает. Так что моих способностей, думаю, хватит.

Гимонди оказался понятливым, и вскоре они возвратились в зал, где к ним подскочил взволнованный Вольфганг:

– Что случилось? Господину Гимонди плохо?

– Ему, по-моему, очень хорошо, – отозвался Родик. – Они тесно общались с нашим ведущим.

– А-а-а… Понятно. Не удивляйтесь, Родион. У нас такое в порядке вещей.

– Постараюсь, хотя противно… Далее запланирован ужин с моим коллективом. Поедемте в ресторан, – подзывая жестом переводчицу, отозвался Родик.

– С удовольствием. Можно просьбу?

– Конечно!

– Возьмите с собой ведущего. Я хочу доставить удовольствие шефу. Да и для дела это полезно.

– Что ж, попробуем. Я его приглашу, но за последствия не отвечаю. Вы в России… А впрочем… Ладно! Хватит об этом. Ресторан вам понравится. Оформлен в русском стиле, да и называется «Самовар». Сегодня там русские романсы исполняют.

В ресторане Гимонди опять устроился рядом с Дмитрием и, не обращая внимания на окружающих, продолжил недвусмысленное поведение. Сотрудники в недоумении переглядывались, но вскоре все отвлеклись на застолье. Родик произнес длинную речь, поблагодарил всех и выразил уверенность в будущем успехе. Началось расслабление. За столом произошли обычные для банкета перемещения и образовались группки. Родик тоже позволил себе изрядно выпить и переходил от одной компании к другой, пока ему не захотелось разбить «сладкую» парочку. Подсев к ним, он отвлек Дмитрия обсуждением прошедшего мероприятия. Тот отозвался весьма лестно, предрекая успех будущего бизнеса. Гимонди, скорчив недовольную гримасу, стал сосредоточенно копаться в своей тарелке. Родик, не утрудив себя извинениями и не попросив делать перевод, продолжил разговор с Дмитрием, незаметно перейдя на личность Гимонди. Он выразил назревшие за время общения сомнения и, наконец, недвусмысленно намекнул на свои подозрения о его нетрадиционной сексуальной ориентации. Дмитрия такие предположения нисколько не удивили. Более того, он пустился в длинные умозаключения, суть которых сводилась к обоснованию естественности физиологических и моральных основ такого явления. Родик хотел возразить, но передумал и тут, сам не зная из-за чего, задал давно беспокоящий его вопрос о причастности собеседника к роли Буратино. Тот воспринял вопрос как неудачную шутку и пояснил, что никакого отношения к этому не имеет. Родик, смутившись, изменил тему, поинтересовавшись, откуда у того такие знания итальянского. Оказалось, ведущий окончил военный институт иностранных языков, но карьера военного переводчика перестала его увлекать, да и материальная сторона благодаря современным процессам потеряла актуальность.

В самый разгар беседы Гимонди, сально улыбаясь и обняв ведущего за талию, постарался отвлечь его от разговора. Родик, не сумев побороть в себе чувство омерзения, высказал Гимонди все, что у него наболело за время общения с ним, и потребовал от сидящей рядом переводчицы дословного перевода. Та, вероятно не желая скандала, начала отказываться. Однако пьяного Родика уже понесло. Переводчица изумленно огляделась, но, не найдя поддержки, опустила глаза и стала переводить.

Поняв, что ему высказали, Гимонди поднялся и попытался покинуть ресторан, но его остановили Калеман и Михаил Абрамович. Родик, увидев это, вскочил и, схватив Гимонди за рукав пиджака, стал выталкивать его на улицу. Михаил Абрамович пытался урезонить Родика, но тот никого не слушал и продолжал изгонять гостя.

В разгар скандала вмешался Алексей. Он умудрился усадить Родика за стол, посочувствовал его эмоциям и предложил еще выпить и все забыть. В это время Михаил Абрамович и Калеман увезли Гимонди в гостиницу.

Дальнейшее Родик вспоминал утром отрывочно, а как попал домой, вообще не знал. Вероятно, сказалось резко спавшее под действием водки напряжение последних недель.

Лежа в постели, он корил себя за столь глупый всплеск эмоций, но, как ни странно, глубокого сожаления не ощущал. Мысль о том, что его поведение может привести к краху начавшегося бизнеса, посетила его, только когда он, уже побрившись, принимал душ. Реакция была столь острой, что он, не вытираясь, прошел в столовую и позвонил Михаилу Абрамовичу.

– Миш, привет! Я сильно вчера начудил?

– Не то слово! Мы с Калеманом до двух ночи Гимонди успокаивали в баре гостиницы.

– И что?

– Да вроде он отошел. Накачался так, что еле до номера мы его довели. Они же сегодня улетают. Я обещал, что к одиннадцати подъедем. Ты-то как себя чувствуешь?

– Ну так… Физиологически почти нормально, а морально – гнусно.

– Понятно. В десять буду у твоего дома.

– Хорошо. А как Вольфганг настроен?

– Очень переживал. Это все же его шеф, но он твоим эмоциям сочувствует. Больше того, он этого Гимонди плохо переносит, но в отличие от тебя сдерживается. Мы с ним, как отправили твоего недруга спать, еще долго трепались. Он отличный мужик!

– Это бесспорно! Я его, конечно, подвел. Ладно, ради него и будущего бизнеса попробую исправить или хотя бы смягчить ситуацию. Может, даже извинюсь. Подумаю.

Родик зашел в спальню. Окса поворочалась, но глаза не открыла. Он не стал ее будить. Завтракать после вчерашнего еще не хотелось. Устроившись в кресле, принялся размышлять о том, как исправить вчерашнюю неловкость. Ничего хорошего в голову не приходило. Тут раздался телефонный звонок.

– Родион Иванович, как самочувствие? – услышал он голос Алексея.

– Нормально. Переживаю по поводу вчерашнего скандала.

– С пидорами так и надо. Мы с пацанами еще гудим. Завели вы нас вчера. Может, присоединитесь?

– Спасибо! Мне этого… провожать надо. Да и вчерашнее как-то замазать… Ради дела.

– Давайте поможем. Мы с вами поедем.

– Стоит ли?

– Не толкайте порожняк. Выйдем с ним на линию[21]21
   Разговаривать один на один.


[Закрыть] и разведем стрелки. Хуже не сделаем. Не парьтесь.

– Вообще-то хуже действительно некуда. Поехали. Проводим их, а потом где-нибудь посидим. Все равно сегодня не до работы.

– Заметано. Где и во сколько?

– В одиннадцать у Балчуга.

– Как раз в масть. Мы в пятнадцати минутах езды. Успеем раскумариться[22]22
   Употреблять наркотики.


[Закрыть]. Кстати, и вашему пидору подарочек сделаем. Взбодрится.

– Ну-у-у… Этого еще не хватало! Ладно, договорились. До встречи.

Родик посмотрел на часы. До выхода из дома было чуть больше часа. Зябко поежившись от неожиданно подступившего озноба он, ступая босыми ногами по холодному полу, поспешил в спальню. Кровать приняла его еще сохранившимся ночным теплом. Он обнял спящую Оксу, пытаясь впитать ее тепло. Та что-то сонно пробормотала и плотнее к нему прижалась. Он, почувствовав прилив нежности, поцеловал ее в шею, потом в ухо и ощутил острое сексуальное влечение…

В десять он стоял у подъезда. Микроавтобус подъехал через несколько минут. Из него вышел Михаил Абрамович и сообщил:

– После вчерашнего переводчица с итальянского отказалась работать. Говорит, что заболела.

– Либо боится продолжения скандала, либо перепила. Она, как мне помнится, себя не слишком ограничивала и к Валентину клеилась. Придется тебе ее подменять. Он ведь по-английски хорошо понимает.

– Понимает… А как, думаешь, мы полночи общались?

– Ну да. У меня утренняя отупелость не прошла. Из-за твоего друга вчера лишнего хлебнул.

– Он не мой друг. Втравил ты меня. Я до сих пор против этого бизнеса. Денег угрохали уйму. Нервы. Время. А прок? Может, вообще все сорвалось. Да и было ли чему срываться. Устроил выставку чудес. Фантазер алкоголичный…

– Не дрейфь! Думаю, они в нашем рынке заинтересованы, а мы вчера продемонстрировали себя хорошо. В бизнесе личные эмоции не на первом месте. Попробуем уладить. В гостиницу Алексей подъедет. Как-нибудь…

– А он-то зачем? Еще хуже сделает. Я думаю, что ты вчера сорвался во многом из-за него. Вообще ты в его присутствии агрессивным становишься.

– Возможно, ты в чем-то прав, но так решили. Считаю, хуже по простой причине не будет – некуда. Да и спокоен я сейчас, корю себя за вчерашнее. Гарантирую, что нового скандала не произойдет, а Алексею вдруг какой-нибудь ход в голову придет. Ведь он по стрелкам специалист. Да и Гимонди, полагаю, про мафию наслышан. Такая картинка для него будет невредной. Пусть знает, что мы имеем еще и неформальную поддержку.

– Тут иностранцы. У них менталитет… Как бы хуже не стало.

– Фильмы про итальянскую мафию смотрел? Вот… Они – тоже. Алексей подходяще выглядит в своем бордовом пиджаке. А Вольфгангу я постараюсь все разъяснить. Он мужик хороший – поймет.

– С ним проще. Он вчера Гимонди убеждал, что ничего особенного не произошло, а так в России и должно быть. Тебя хвалил.

– Будем надеяться, что искренне. Бог с ним. Поехали, а то опоздаем.

Еще с набережной Родик заметил Алексея и Игоря. Они, оживленно беседуя, толкались перед входом в гостиницу. Родик попросил водителя подъехать к ним, а уже потом искать место для парковки. Покинув микроавтобус, он поприветствовал «партнеров», удивившись их активному, несмотря на бессонную ночь, состоянию. Алексей, беспрерывно хихикая и панибратски приобнимая Родика, начал вспоминать вчерашние события. Игорь вторил ему и тоже беспричинно смеялся. Родика это начало раздражать, и он предложил пойти в холл отеля.