Текст книги "Военмех – несекретно"

Студенты, выполнив приказание, постепенно его нарушают, – выползают из кубрика и ищут безопасное место для наблюдения за стрельбой. По корабельной сети подаются различные команды, и мы хорошо понимаем, что скоро будет дана команда: «Огонь!» Все в напряжении, фотоаппараты у студентов уже готовы заснять это сражение с «врагом».

Наконец, команда прозвучала, и наши ракеты с грохотом ушли к цели. Хорошо видны факелы за ракетами, но они скоро исчезают, активный участок траектории полета закончился, и ракеты летят далее как свободно брошенные тела. Запуск ракет производится по определенной программе, по четыре ракеты одновременно.

По верхней палубе текут потоки горячих газов, но до рубки корабля они не доходят. Возле кораблей-мишеней

вскипает вода, выстраиваются многочисленные фонтаны. Звучит команда: «Отбой боевой тревоги!» И тут же новый приказ: «Полный вперед!» Мы, студенты, конечно, были в недоумении – куда спешим? Мы видели, что и соседний корабль на всех парах движется к целям, по которым производилась стрельба.

В непосредственной близости от мишеней звучит команда: «Шлюпки на воду!», и команда тренированных матросов вываливает две шлюпки за борт вместе с гребцами. Вот они уже на воде. Но что это?! Место, где мы находимся, усеяно телами оглушенной рыбы, плавающей брюхом кверху, и наши гребцы ловко вылавливают ее и бросают в шлюпку. Тоже самое делают наши соседи, постепенно очищая поверхность воды от добычи. Вот это рыбалка!

Возвращаемся на базу, практически все расположились на верхней палубе, наслаждаемся морским воздухом. Лучи солнца, разорвав облачное покрывало, высвечивают на поверхности моря яркие световые зоны, которые по своей форме и игре света, находятся в постоянном движении. Для городского жителя – это редкое впечатляющее зрелище. Жаль, что среди нас не нашлось мариниста наподобие Айвазовского.

Выполнили все упражнения со стрелковым оружием. Из автомата Калашникова стреляли по-разному: одиночными выстрелами и короткими очередями. Точность стрельбы была невысокая.

В конце практики два дня ходили под парусами по просторам Гданьского залива. Эти упражнения фактически были для нас некоторым развлечением, потому, что управление баркасами производилось мичманами и старшинами из экипажа. Некоторые мои товарищи считали, что хождение под парусами по морским акваториям проще, чем вождение автомобиля. Военно-морская практика нам понравилась и, пожелав всем удачи, мы разъехались на летние каникулы.

* * *

И вот мы уже на пятом курсе, вершине пирамиды, к которой шаг за шагом упорно продвигались, преодолевая себя и массу всевозможных препятствий. Основными дисциплинами на пятом, последнем курсе обучения, стали «Проектирование ракетных летательных аппаратов», «Газодинамика и динамика полета», «Системы управления полетом ракет», «Прочность конструкций летательных аппаратов», «Стартовое оборудование для пуска ракет» – самые важные для нашей профессии дисциплины, к их изучению мы подходили, засучив рукава.

Наш основной курс назывался «Проектирование летательных аппаратов», его читал доцент Михаил Васильевич Сущих. Несколько месяцев кряду он объяснял нам важные вещи. Первая проблема, которую необходимо четко представить и решить – это боевое предназначение создаваемой ракеты, уяснить для поражения каких целей она будет служить. Основополагающим критерием здесь является связь стоимости и боевой эффективности. Война, как известно, очень дорогое «удовольствие», поэтому стоимость оружия и его боевое качество стоят на первом месте. К этому определяющему критерию тесно примыкает понятие «вероятность поражения», поскольку оно определяет количество ракет, необходимое для надежного поражения цели. Если ракеты управляемые, то необходимо учесть еще ошибки метода наведения ракет.

Следующий важный этап – выбор типа боевой части и оценка поражающих ее факторов. В ракетах применяются фугасные, осколочные, кумулятивные, зажигательные, стержневые, кассетные, ядерные и другие виды боевых частей. Должен быть проведен анализ эффективности действия выбранного типа боевой части у цели. Масса боевой части является той полезной нагрузкой, которую ракета должна донести до цели.

Значительное место в проектировании ракеты занимает этап аэродинамических расчетов. Естественно, для выполнения аэродинамических расчетов необходимо уже иметь форму летательного аппарата и его геометрические данные. Аэродинамический облик ракеты, в значительной мере, будет зависеть от назначения ракеты – баллистическая, зенитная, противотанковая и так далее. Но поскольку ракета – аппарат летательный, то расчет аэродинамических сил, моментов, в частности, лобового сопротивления, подъемной силы для любой ракеты просто неизбежен.

Параллельно с общим проектированием ракеты производится разработка ракетного двигателя, в результате чего становятся известными тип двигателя, компоненты его топлива, габариты баков топлива, величина его тяги, тяговооруженность ракеты. Уже после этого наступает этап выбора оптимальной траектории полета. Для получения траекторных характеристик полета ракеты в настоящее время уже созданы надежные методы расчета.

В последующих лекциях значительный объем учебного материала представил доцент Виталий Петрович Ширшов по вопросам проектирования баков ракет для жидких компонентов ракетного топлива.

Выбор габаритных размеров и толщины стенки баков с учетом свободного объема для компенсации температурного расширения топлива, гарантийного и конструктивного остатков, а также выбор формы донных частей с точным расчетом напряжений их соединений с цилиндрической частью и многие другие проектные задачи показал нам этот толковый преподаватель.

Доцент Евгений Иванович Катин, который оставил у нас очень добрые воспоминания, на высоком научном уровне изложил нам проблемы схода ракет с наклонных направляющих для получения заданной точности стрельбы. Обосновал их оптимальную длину, а так же величину зазора между направляющими и ведущими элементами ракеты. На его же занятиях мы изучили теорию вертикального старта ракет с пусковых столов и других сооружений с учетом ветровой нагрузки и качки корабля.

Кроме того, на завершающем этапе учебы неоценимый вклад в наше обучение внес заведующий кафедрой А5 доктор физико-математических наук профессор Исаак Павлович Гинзбург. Он принадлежал к плеяде крупных отечественных ученых-аэрогидромехаников. Выпускник Ленинградского государственного университета, чей научный путь начинался еще в предвоенные годы, в 1944 году был приглашен на должность профессора кафедры теоретической механики в ЛВМИ, а с 1946 года стал заведующим кафедрой ракетного вооружения. И.И. Гинзбург – основатель одной из известных в стране научных школ в области аэрогидрогазодинамики и динамики полета ракет. С 1949 года И.И. Гинзбург – заведующий кафедрой аэрогазодинамики и динамики полета ракет. Он прочитал нам цикл лекций по динамике полета ракет и специальные главы по газодинамике. Экзамены по этим предметам были довольно трудными, и нам даже разрешали в некоторых случаях на экзамене пользоваться конспектом лекции.

Преподавателями кафедры, которые вели с нами занятия, стали кандидаты технических наук А.Т. Барабанов, А.Е. Глекова, Б.А. Райзберг, В.А. Санников.

25 июня 1956 года я сдал последний экзамен по системам управления полетом ракет. Средний балл по экзаменам за пятый курс – четыре с половиной.

* * *

Из деканата поступило сообщение о том, что распределение по местам будущей работы состоится до 5 июля, и что со многими из нас до дня распределения будут встречаться кадровики – представители предприятий, которым нужны именно такие специалисты.

В самом деле, через некоторое время я был приглашен в деканат, и со мной беседовал по поводу работы в городе Саров представитель этого предприятия Александр Иванович Яковлев. Он сообщил, что изучил мои студенческие дела и предлагает поработать у них над созданием образцов самой передовой и мощной военной техники.

К сожалению, сказал он напоследок, что более обстоятельно раскрыть содержание будущей работы он не имеет права из-за ее закрытого характера. Но Александр Иванович сообщил, что бытовые условия для сотрудников на этом предприятии самые лучшие в стране. Добавил, что со мной поедут работать еще четыре выпускника института. Согласился дать небольшое время для размышлений, оставил служебный телефон, но просил в течение двух дней сообщить ему мое решение.

Александр Иванович произвел на меня благоприятное впечатление, – высокий, стройный, интеллигентный, беседовал со мной очень уважительно, честно говоря, я проникся к нему доверием. За эти дни я разыскал тех, кто также получил подобное предложение. Мы обменялись мнениями о работе, которая ждет нас под Арзамасом. Все радовались такой возможности, поэтому на второй день я позвонил А.И. Яковлеву и сообщил ему о своем согласии.

Вскоре наступил торжественный день нашего распределения. Это принципиальный и крутой поворот в жизни каждого молодого специалиста. Многие сильно волновались, это было заметно по необычному блеску глаз, желанию еще что-то уточнить, а поговорить, кроме своих товарищей, особенно не с кем.

В самом деле, у кого-то решаются личные проблемы, а надо уезжать на три года в другой город, у кого-то остается старенькая мать, у третьего нет желания расставаться с Ленинградом. Большинство этих проблем уже проговорены в деканате, с представителями предприятий. Некоторые едут с молодыми женами, поскольку их обещают обеспечить жильем. Все настроены активно преодолевать любые трудности.

Процедура распределения происходит в кабинете директора. Несмотря на то, что кабинет оборудован в послевоенные годы, в нем ощущается строгость военного времени – массивный, под зеленым сукном, письменный стол директора, такой же конференц-стол для двадцати пяти участников совещаний, тяжелые прочные стулья, кожаные диваны вдоль стен. На потолке лепнина, хрустальные люстры, стилизованные настенные светильники. Окна закрываются плотными шторами, в углу отсчитывают время старинные маятниковые часы. На стене, за письменным столом директора – портрет В.И. Ленина.

Сегодня этот кабинет заполнен представителями предприятий, работниками деканатов, сотрудниками кафедр, болеющих за распределение выпускников, представителями партийного комитета, комитета ВЛКСМ и других общественных организаций. От входной двери до стола директора уложена красная ковровая дорожка.

Помощник директора или заместитель декана по заранее подготовленному списку объявлял фамилию выпускника, и тот по ковровой дорожке подходил к директорскому столу. Директор по своему списку называл два-три предприятия, куда можно распределить молодого специалиста. В случае согласия, тот подписывает направление на работу, благодарит присутствующих и выходит из кабинета. В некоторых случаях возникают дополнительные вопросы, на которые тут же отвечает представитель предприятия, заместитель декана или директор института. Бывали случаи, что в кабинет директора заходили сразу два студента – он и она, ставшие во время учебы мужем и женой. Такие варианты уже заранее рассмотрены в деканате, оба получают направления на одно предприятие.

Дошла очередь и до моей фамилии. Вижу, у окна на диване сидит А.И. Яковлев – кадровый представитель моего «почтового ящика» – как называли тогда Саров. Предложение директора принимается, и напротив строчки «п/я Арзамас-16» появляется моя подпись. Считается, что теперь я извещен о своем предстоящем месте работы после защиты диплома.

Это распределение проводится до защиты дипломного проекта для того, чтобы эта квалификационная работа была выполнена уже на том предприятии, где затем будешь работать. Чтобы молодой специалист получил необходимую адаптацию на выбранном предприятии, в учебном плане института предусмотрена двухмесячная преддипломная практика и четыре месяца для написания дипломного проекта.

* * *

Конечно, нам дали время на то, чтобы передохнуть перед началом работы над дипломом, и я по старой традиции поехал с агитбригадой на целину в Павлодарскую область Казахской ССР. Как известно, в те годы партия и правительство развернули всесоюзную кампанию по освоению целинных земель и многие уехали туда, чтобы пополнить закрома государства хлебом.

Путешествовать в поезде всегда интересно: перемена обстановки за окном, пересечение рек, многочисленные остановки в городах, новые впечатления. В вагоне не смолкает музыка, хором поют песни, звучат стихи.

Вот и Павлодар. Высотных зданий не видно. Мы расположились на вокзале, начальство уехало на встречу в горисполком для уточнения нашего маршрута. Не успели мы завершить завтрак в привокзальном буфете, как на площадь перед вокзалом въехал довольно большой открытый грузовик, из кабины выскочил Борис Смирнов – наш командир. Он объявил, что ездить будем на этом грузовике между поселками, выступать придется с борта машины, ночевать в палатках, так как жилья построено еще очень немного. Но самое главное, добавил он, что все жители района, где будем выступать с концертами, уроженцы Ленинграда и Ленинградской области.

Концерты, как правило, проходили ближе к вечеру и с неизменным успехом. Дело в том, что когда зрители узнавали, что мы из Ленинграда – это вызывало у них особо теплое отношение к нам: свои ребята, земляки. Всем хотелось получить весточку с родной земли.

Зрители, загорелые и обветренные, располагались прямо на выжженной траве. Погода стояла сухая и жаркая. За все время мы не встретили ни леска, ни рощицы, только по берегам своенравного Иртыша, куда нас вывозили, чтобы искупаться, пробивались кое-какие чахлые заросли.

Наряду с положительными эмоциями, в нашу жизнь вторгались и неприятные истории. Почему-то на местах был дефицит водки (а когда ее хватает?) и когда мы переезжали из поселка в поселок, местные мужики, которым не хватило градусов, в ее поисках без всяких церемоний влезали в кузов нашей машины и требовали побыстрее отправляться в путь. Мы их урезонивали, но в ответ слышали отборную брань и всяческие угрозы. Кругом степь – начальства нет никакого, жаловаться некому, а им – никто не указ. Вот она – «свобода». И все это безобразие происходило на глазах наших девчонок. До драки дело не доходило, но настроение было испорчено.

Вообще чувствовалось, что рядом нет настоящего хозяина. Техника стояла под открытым небом, и на новых тракторах часто можно было видеть, что не хватало то кабины, то гусениц, то двигателя. Даже цистерны для горючего расставлены, как попало.

Кроме того, по вечерам и ночью нас безжалостно одолевали комары. Закроешься в палатке – и смотришь, как на окошке из оргстекла бьются сотни насекомых, пытаясь проникнуть внутрь. Выйти на улицу на несколько минут просто невозможно.

Но какие поля вокруг, от горизонта до горизонта! Колосья высокие, сильные. Море хлеба среди бескрайних равнин.

Завершив поездку, все были уверены, что она была нужной, полезной и люди за это благодарны нам. Теперь мне предстояло побывать на родине, повидаться с родителями и готовиться ехать на преддипломную практику.

Перед отъездом на целину в деканате объяснили, что поскольку мы еще не оформлены надлежащим образом в Арзамасе-16 – закрытом городе, то на преддипломную практику поедем в город Златоуст, на завод № 385 в Уржумке, где ведутся работы по проекту С.П. Королева.

Заместитель директора института по научной работе Андрей Тимофеевич Носов, подписывая мне отдельные командировочные документы, обратился с предложением: «На преддипломной практике, если будет возможность, удели особое внимание нестационарным процессам горения топлива в камере двигателя. Это будет хорошей исследовательской частью к твоему дипломному проекту».

Моя тема дипломного проекта тема звучала так: «Проект жидкостного ракетного двигателя на компонентах: горючее – керосин Т1, окислитель – АК-27И. Тяга двигателя 20 тс». Руководителем от кафедры ракетных двигателей был назначен Е.М. Виноградов.

Я приехал в Златоуст, устроился в местной гостинице, разыскал своих однокашников, впрочем, найти удалось не всех: только Люсю Костромину и Юрия Павлова из нашей группы А-828. В назначенный день вместе с Юрой мы с большим трудом втиснулись в небольшой автобус и по разбитой дороге поехали в Уржумку. Пришли на предприятие, предъявили документы, и по взглядам, недомолвкам поняли, что нас здесь не ждали. Пошли говорить с начальником отдела кадров, а он говорит: «Поскольку вы распределены на другие предприятия, то практику у нас проходить не будете. Об этом мы сообщим в институт. Экскурсию по нашему предприятию мы вам организуем».

Оказалось, восемь наших «военмехов» не допустили на практику в Уржумке. Кто-то из ребят предложил, пока тут решают нашу судьбу, совершить небольшой поход по горам Среднего Урала. Идея всем понравилась, и мы, вернувшись в Златоуст, стали готовиться к походу. Достали карту местности, обзавелись рюкзаками, купили продукты, две палатки взяли у ребят, которые здесь уже работали, и двинули в горы.

Здесь между деревнями, лежащими у подножия Уральских гор, были веками проложены древние тропы, и мы ими воспользовались. Стоял сентябрь, и уже выпал первый снег, но это нас не остановило.

Мы прошли возвышенности, называвшиеся Откликной Гребень, Ближний и Дальний Таганай. Высота этих гор чуть более одного километра. На одной из высот была установлена метеостанция, но когда мы подошли к ней, работников станции на месте не оказалось. Ночью спали в палатках, на костре готовили походную пищу и восхищались местной природой. Особое впечатление оставили каменные потоки от горных вершин до самого низа. Лес здесь смешанный, в основном лиственный, и местами встречались густые заросли, через которые приходилось прокладывать путь с помощью топора.

Это путешествие заняло у нас пять дней. На шестой день мы вновь прибыли на завод, но нам подтвердили, что практики на этом предприятии у нас не будет, попросили наши командировки для соответствующей отметки и мы распрощались с Уралом. По прибытии в институт мне сообщили, что преддипломную практику я буду проходить непосредственно на кафедре двигателей, и здесь же делать дипломный проект.

* * *

Я долго обдумывал предстоящую работу над дипломом, и у меня уже сложился определенный план действий. Что касалось проектирования ракетного двигателя, то здесь особых трудностей не предвиделось, нас хорошо научили выполнять основные расчеты, главный из которых – термодинамический расчет внутрикамерного процесса с определением состава продуктов сгорания, температуры в камере сгорания двигателя и других технических характеристик. Много ли будет приближений при расчете температуры? – вот вопрос, который я задавал себе. Чертить я научился еще в техникуме, в дипломной комнате, выделенной для нашего курса, мне был указан кульман, на котором я буду работать.

А вот, что касалось спецчасти моего проекта – процесса нестационарного горения в ракетном двигателе, который мне порекомендовал исследовать заместитель директора по научно-исследовательской работе А.Т. Носов, это представлялось серьезным вопросом. Но и здесь я рассмотрел некоторую последовательность действий, которая могла бы мне помочь. Вначале следовало изучить доступную литературу по этой теме. Далее сделать свой экспериментальный двигатель, так как я обучен работать на станках. На нем попытаться воспроизвести этот процесс, и определить условия, при которых он возникает. Я пришел к выводу, что все это можно сделать на заводе института и в учебной лаборатории кафедры двигателей, где заведующий Владимир Николаевич Петров, энтузиаст ракетной техники. Он мне поможет.

Исследовательская часть дипломного проекта увлекла меня настолько, что я эту часть работы стал считать более важной, чем выполнение основного задания – проектирование двигателя.

Мне удалось в журнале «Вопросы ракетной техники» за 1952 год найти очень интересную статью Л. Крокко, посвященную этой проблеме, а так же кое-что почерпнул в книге Л. А. Вулиса «К теории процессов горения в ЖРД» 1945 года издания и в статьях других авторов. Выяснилось, что возникновение колебаний давления в ракетных двигателях может привести к их разрушению.

Из анализа рассмотренных научных работ следовало, что в ЖРД горение топлива при раздельной подаче компонентов делится на две стадии: подготовительную, когда происходит распыл, испарение, смешение и вторую стадию, в которой происходят химические превращения (горение) подготовленной смеси в продукты сгорания. Отмечается, что процесс сгорания всегда проходит при наличии турбулентности в потоке, при этом в камере сгорания имеют место колебания давления, температур, скорости горения, что, в некоторых случаях, может вызвать процесс нестационарного горения. А.П. Васильеву из МВТУ удалось путем обогащения смеси в камере сгорания, работающем на газообразном кислороде и керосине искусственно вызывать резонансные явления. Это сообщение меня сильно воодушевило для изучения нестационарного характера работы жидкостного двигателя, так как изложенные выше особенности работы относятся именно к жидкостным ракетным двигателям.

Однако, оказывается, что подобные явления могут происходить и в твердотопливных ракетных двигателях, причем максимальное давление в амплитудах колебаний превышают расчетное значение в несколько раз.

Тогда я встретился с заведующим учебной лаборатории кафедры В.Н. Петровым, подробно рассказал ему об идее исследования нестационарного горения топлива в камере сгорания ЖРД и создания специального двигателя для изучения внутрикамерных процессов. Он меня поддержал не только идейно, но и сказал, что даст мне головку с форсунками и сопловой блок от учебного двигателя, которые я могу применить в своей экспериментальной модели. К тому времени я уже принял решение цилиндрическую часть камеры сгорания сделать из прозрачного оргстекла, дабы что-нибудь выявить из гидродинамики процесса горения.

Вскоре мой экспериментальный двигатель выглядел следующим образом: полученную головку я приваривал к металлической шайбе, сопловой блок с другой стороны также приваривал к такой же металлической шайбе. Цилиндрическая часть камеры собиралась из колец, сделанных на токарном станке из блоков толстого оргстекла, и склеенных под прессом с помощью дихлорэтана. Получилась прозрачная труба, к которой слева присоединялась головка двигателя, а справа сопловой блок. Вся конструкция стягивалась шестью шпильками диаметром по двадцать миллиметров каждая. К форсункам на головке двигателя подводились трубопроводы для подачи спирта и газообразного кислорода, там же стоял датчик для измерения внутрикамерного давления. Датчик был связан с осциллографом, записывающим на бумагу кривую давления.

Детали двигателя изготовлял на токарном станке в цеху нашего завода. Помогал мне материалами и инструментом К. А. Фетисов, с которым я подружился еще во время станочной практики. Это был один из лучших станочников нашего завода. К концу сентября – первого месяца преддипломной практики двигатель был готов и установлен в огневом боксе лаборатории кафедры.

К этому времени я научился снимать фильмы на восьмимиллиметровую пленку высокоскоростной кинокамерой, восемь тысяч кадров в минуту. С помощью штатива она была нацелена на цилиндрическую часть опытного двигателя.

Наступил день испытаний. В программе экспериментов были назначены всевозможные режимы работы за счет изменения подачи компонентов в опытный двигатель, включая пушечные пуски. Ожидаемых результатов мы не получили. Спирт устойчиво сгорал при любом соотношении с газообразным кислородом. На кривых, записывающих давление в камере двигателя, нестационарного горения обнаружено не было.

Владимир Николаевич заметил, что эта пара компонентов всегда работает устойчиво. Тогда я ему предложил спирт заменить керосином, но он сказал, что это очень большая работа, нужно заменить форсунки в двигателе, а главное, получить разрешение городских надзорных служб на применение в ракетном двигателе таких компонентов.

Я не расстроился. Как известно, отрицательный результат, тоже результат.

В свое время мы выполняли лабораторные работы на твердотопливных двигателях на кафедре, которую возглавлял крупный ученый Григорий Григорьевич Шелухин. Сначала пошел в учебную лабораторию к ее заведующему Алексею Васильевичу Кухнину, всегда жизнерадостному, подвижному человеку. Рассказал ему о своих заботах, неудачном эксперименте на жидкостном ракетном двигателе, и что хотел бы провести такую исследовательскую работу на РДТТ. Но мой двигатель будет иметь прозрачную камеру.

Вначале он выразил сомнение, но потом согласился на проведение этой работы. Алексей Васильевич взял на себя все организационные вопросы, а я направился выполнять эскизы нового твердотопливного двигателя и его отдельных частей. Твердотопливные двигатели конструктивно имеют более простое устройство, так как ракетное топливо в виде трубчатых элементов (в обиходе – шашек) заранее укладываются в камеру сгорания и не требуют специальных систем подачи, как в двигателях ЖРД.

Конструктивная схема нового опытного двигателя в целом повторяла схему предыдущего, то есть, в его конструкцию входила головка с посадочным местом для камеры сгорания из оргстекла, сопловой блок с посадочным местом для камеры сгорания и стягивающие шпильки. Камера сгорания была значительно меньшего диаметра, так как в качестве ракетного топлива использовалась одна шашка нитроглицеринового пороха НМФ-2 длиной 280 мм, с наружным диаметром 26 мм и внутренним каналом 6 мм. Воспламенитель представлял собой пакетик дымного оружейного пороха, который укладывался внутри камеры сгорания около головки двигателя, а его провода выводились через сопло к пульту запуска двигателя. Датчик давления, как и прежде, был установлен на головке двигателя и присоединялся к немецкому шлейфному осциллографу, недавно полученному кафедрой. В эксперименте участвовала и скоростная кинокамера.

Провели первые пуски, все стабильно. Отличительной особенностью этого эксперимента являлось то, что здесь после каждого пуска двигатель приходилось разбирать, так как внутри стенка прозрачной камеры сгорания покрывалась копотью, и для следующего опыта эту стенку на станке с помощью длинной расточки приходилось протачивать и полировать до прозрачного состояния. Таким образом, внутренний диаметр камеры сгорания от одного пуска до другого несколько увеличивался.

Наконец, случилось то, чего мы так долго ожидали. Датчик давления зафиксировал высокочастотные колебания. Но еще более интересную картину мы увидели в кадрах отснятого фильма на внешней поверхности шашки. На ее поверхности по всей длине во многих местах образовались локальные очаги горения, из которых, несмотря на общий ламинарный поток течения газов к соплу, возникли самостоятельные струи, истекающие из очагов и имеющие спиралевидный характер.

Быстро подготовили повторный эксперимент. Датчик давления вновь писал высокую частоту, проявили кинопленку, и уже до просушки ленты стало видно, что картина повторяется. Прозрачность камеры позволила увидеть сложную гидродинамику процесса.

Сразу возникло несколько вопросов. Первый, что повлияло на возникновение нестабильного горения ракетного топлива? До этого момента все пуски были со стабильными характеристиками.

Второй вопрос. Какие внутренние факторы вызвали сложный характер процесса горения, появление локальных очагов и картину их распределения по поверхности? Много было и других вопросов.

Аспиранты, сотрудники, преподаватели кафедры заинтересовались этим явлением. При ответе на первый вопрос многие решили, что постепенное увеличение камеры сгорания явилось критическим условием к возникновению этих колебаний. Внутренняя полость камеры сгорания, как внутренний канал музыкального инструмента, генерирует некие колебания – высказались некоторые участники обсуждения. При ответе на второй вопрос, мнения участников настолько разошлись, что определенного вывода по обсуждаемой проблеме не получилось. Нужно продолжить эксперименты – таково было общее мнение присутствующих.

Повышенный интерес к этому делу проявил Михаил Наумов, только что защитивший на этой кафедре свою научную работу на степень кандидата технических наук. Он вызвался оказывать мне помощь, но прежде посоветовал накопить достаточный экспериментальный материал, собрать статистические данные.

В процессе обсуждения возникло предложение о прерывании процесса горения, чтобы изучить недогоревшие пороховые элементы и на этом получить дополнительную информацию. Мне это тоже было любопытно, но истекал второй месяц преддипломной практики, надо было делать основную часть дипломного проекта.

Однако в этот момент произошло событие, повлиявшее на всю мою дальнейшую судьбу. Как-то под вечер мы сидели с М. Наумовым на кафедре и анализировали полученные данные. В помещении было несколько человек, аспиранты, сотрудники, присутствовал Виктор Александрович Тетерин (будущий ректор Военмеха). Вдруг открывается дверь и на кафедру входит неизвестный мне человек, здоровается и говорит: «Ну, что у вас новенького?» В.А. Тетерин отвечает, что вот тут, мол, дипломник обнаружил в экспериментах нестабильное горение. «О, это интересно!» – заметил незнакомец и попросил показать ему результаты наших опытов. Мы, то есть я и Михаил Наумов, подробно и обстоятельно все ему рассказали, показали осциллограммы и фильм, на котором все это отснято. «Это все нужно показать в нашей академии», – сказал он в заключение. Пригласил нас приехать в Моек-ву. Когда они с В.А. Тетериным ушли, мне объяснили, что это был Юрий Александрович Победоносцев, крупный специалист по ракетной технике, что именно его посылали в Германию собирать материалы по ФАУ-2 и что он играет важную роль в развитии ракетного дела в стране. «Тебе придется ехать в Москву», – сказал мне М. Наумов.

На следующий день на кафедру пришел В.В. Шашкин и сказал мне, что нас институт направляет в Москву в Военно-воздушную академию имени профессора Н.Е. Жуковского для сообщения результатов экспериментальных исследований нестационарного горения в РДТТ. Попросил подробно ознакомить его с нашими опытными результатами, что я, конечно, постарался сделать наилучшим образом.

Владимир Васильевич заметил, что экспериментальных данных не так много, но откладывать поездку невозможно. Он сказал, что к завтрашнему дню он постарается обобщить то, что имеется, и придаст моему тексту выступления определенную последовательность. А вечером мы отправимся в Москву.

Через день мы были в столице. Сразу направились на ВДНХ, чтобы получить места в гостинице. В.В. Шашкин часто бывал в столице и знал, где можно быстро решить эту проблему. Там же мы позавтракали и на метро поехали в академию, главный корпус которой находился в так называемом Петровском дворце. В.В. Шашкин и здесь ориентировался очень уверенно.