Текст книги "Человек из чужого времени"

– Самое ужасное заключается в том, что я не знаю, как мне сейчас поступать и что делать. Я, конечно, мог бы сказать неправду про наряд, про то, как мне комфортно и как я преуспеваю в обществе, которое совершенно не знаю, но я не стану этого делать.

– Скажите правду.

– Вы в нее не поверите.

– Попробую поверить.

– Я здесь никто. Ничего не сделал, ничем не отличился. Пришелец без прошлого и настоящего. Давайте лучше поговорим о вас. Это куда более интересная тема, чем мой наряд и моя персона.

– Нет уж, давайте договаривайте до конца.

– Повторяю, вы в это не поверите и вам это не понравится.

– Оставьте это мне самой решать.

– Хорошо. Я действительно перемахнул через сотню лет и оказался здесь. У меня нет ни документов, ни денег, ни жилья, ни родственников, ни друзей и ни малейшего представления об этой вашей нынешней жизни…

– Нашей жизни? А вы, значит, по-прежнему пытаетесь убедить меня, что прибыли сюда из другой жизни, из иного века?

– Я же говорил.

– Извините, Михаил, тут я была не права.

Лиза на минуту задумалась, затем продолжила:

– Значит, совсем недавно неведомые силы, назовем их так, оставили вас без всего, что необходимо человеку для нормальной жизни?

– Можно сказать и так.

– Что же вы там такое натворили, что оказались в чужом веке, без всего и на улице?

– На кладбище…

– Что ж, давайте попробуем поиграть в эту игру, время у нас есть.

– Время – это все, что у меня осталось.

– Итак?

– Не знаю. Человек я правильный и государственный, страну и работу свою люблю и полностью ими доволен, преступлений не совершал, ни в какие дела не впутывался.

– А на любовном фронте?

– Вот здесь у меня действительно была проблема. Я был влюблен в одну девушку, но все вышло как-то не так. Словно я пытался сесть не в свой экипаж.

– Но если на все взглянуть оптимистично, то в нашем с вами положении есть и позитивная сторона. Вы не женаты и вас оставили в живых. Девушка осталась в прошлом веке, а ее красивый жених сейчас сидит у меня в машине… В моем экипаже. Я хотела сказать, в том экипаже.

Лиза заразительно рассмеялась.

– Мне нравится это время. Здесь все шутят и улыбаются. У нас все было не так.

– Вот тут-то, Михаил, и начинается классика. Если народ шутит и смеется, значит, его дела столь плохи, что терять ему уже больше нечего.

– Вот поэтому со своим серьезным девятнадцатым веком я и оказался на кладбище, – он постарался поддержать веселый настрой девушки.

– Да не переживайте вы так сильно. Мы со своим двадцатым веком оказались на кладбище, и то ничего. Вас просто вычеркнули из списка. А может быть, и заслали с секретным заданием. Вы – ретроспективный шпион, – Лиза улыбалась. Ее настрой передался и Михаилу.

– Верно. А кладбище – это всего лишь точка отсчета. Новое место рождения.

– Легенда. Оригинальный роддом вы себе выбрали.

– Впопыхах перепутал.

– Предположим. Итак, на чем мы остановились?

– На точке отсчета.

– Ах да. Она может быть как финишем, так и стартом. Скажем так, роддом наоборот. В современных условиях это очень даже неплохо. Никакой ностальгии, никаких сожалений и воспоминаний о вчерашнем дне. Это сегодня самая страшная болезнь потерянного общества. А вы, как я успела заметить, абсолютно здоровы, у вас лишь грусть по давно минувшему веку. К смерти близкого человека привыкают, а уж к такой ерунде, как прыжок во времени, привыкнуть совсем не сложно. Думаю, уже к обеду привыкнете. Кстати, вы, часом, не голодны? За сто лет без еды, поди, проголодались?

– Спасибо, я не голоден, и тем не менее я действительно из другого века. Я статский…

– Да-да, я помню, статский советник министерства юстиции, что-то там по морским делам. Сказать по правде, поверить в это не очень просто. Извините, но меня тоже можно понять.

Лиза снова стала серьезной.

– Я понимаю, это вы меня извините.

– Хотя предположить можно. Слушайте, а нас случайно не снимают скрытой камерой?

– Я не понимаю, о чем вы.

– Значит, нет, – Лиза на некоторое время замолчала. При этом она не переставала искоса изучать своего попутчика. Их глаза периодически встречались в зеркале автомобиля. – Сегодня много людей оказалось без документов, жилья и средств к существованию. Они тоже попали не в свое время. Увы, сейчас оно называется перестройкой или временем рыночных отношений, а какие они, эти отношения, мало кто знает.

– Да, мне это уже объяснили.

– На кладбище, – девушке снова стало весело.

– А где же еще?

– Неплохое место для юридической консультации.

– Для осмысления прошлого и настоящего.

– Словом, вы время даром не теряли. И с кем же вы там познакомились, если не секрет?

– Один – бывший начальник КБ, другой – бывший старпом, третий – бывший майор.

– А вы – бывший статский советник. Эдакий квартет бывших.

– Как у Крылова. Никак не сыграть мелодию новой жизни.

– Скоро все может так сложиться, что очень многие окажутся без прошлого и станут бывшими. И что же они там делали в такую рань?

– Не знаю, говорят, бутылки собирали.

– Странно, в городе немало мест, где этого добра куда больше, чем на кладбище…

Снова наступило тягостное молчание. Михаил понимал, что не надо было говорить о том, что нормальному человеку кажется нереальным. Не надо было обрушивать на эту милую хрупкую девушку свои проблемы. Какая глупость – грузить другого своей правдой, изрядно похожей на смесь лжи и фантазии. Все было бы иначе, если бы он говорил о простых и понятных вещах. Надо было говорить о том, что девушке нравится, рассказывать ей интересные и веселые истории, шутить и увлекать заманчивыми словами вслед за собой, за романтические горизонты. Или просто сочинять и откровенно врать, это все любят. Ведь кому нужна голая правда? Но его словно зациклило. Он все еще не мог оправиться от своего скачка во времени. Между ними стоял целый век, целая пропасть, и переключиться на новую жизнь он никак не мог. Михаил понял, что тема исчерпана и он упустил свой шанс. Сейчас они доедут до конечной точки и распрощаются навсегда. Сама жизнь, судьба, случай дали ему этот шанс, и он им не воспользовался. Он понимал, что оставшийся миг – это гораздо больше и важнее, чем пропущенные сто лет. И надо было хвататься за него обеими руками. Сейчас это было самое дорогое. Надо было говорить, хоть что-то, но продолжать говорить. Черт с ним, с прошлым, новая жизнь дает новый шанс! А на весьма мудрое замечание девушки Михаил совсем не обратил внимания.

* * *

19 апреля 1991 года. Десять часов утра.

Литейный проспект, дом 6.

– Товарищ майор, ваш информатор на линии, переключить?

– Да… Слушаю.

– Он объявился два часа назад на Смоленском кладбище. Одежда, правда, у него какая-то допотопная, а так вполне адекватный человек. Говорит, что сбежал из дурдома на Пряжке. Около получаса назад мы с ним расстались. Он вышел на Малый проспект и чуть было не попал под машину, белый пикап «иж комби» – народное корыто. Номер я не разглядел. За рулем девушка. Он сел к ней в машину. Сейчас они направляются в сторону Кораблестроителей.

– Вы познакомились с ним?

– Да, рапорт пришлю сегодня.

– Ваше мнение.

– Расстались как настоящие друзья. Я даже сказал ему, что живу на Пятой линии.

– Это хорошо. Возможно, он этим еще воспользуется. Перенесите наблюдение по вашему адресу.

– Все понял.

– До свидания.

– До свидания, товарищ майор.

* * *

– Вокруг все так изменилось. Особенно автомобили. Это фантастика! – Михаил решил говорить все что угодно, лишь бы не молчать. – Не знаю, поверите вы мне или нет, но такой изящной и совершенной машины, как у вас, я еще никогда не видел.

Это прозвучало неожиданно, искренно, глупо, но правдоподобно, как анекдот, рассказанный профессиональным артистом. Девушка прыснула от смеха. Михаил не понял, что произошло, и так же серьезно поинтересовался:

– Какая модель у вашего авто?

– «Иж комби».

– Это отечественный автомобиль?

– Отечественнее не бывает. Кроме «запорожца», конечно.

– Я полагаю, что эта стрелка показывает скорость.

– Вы просто поражаете меня своей смекалкой.

– И что, мы действительно несемся со скоростью 65 километров в час?

– Да, я слегка лихачу.

– У меня захватывает дух.

– Все шутите. Ну-ну. О Боже, да вы весь бледный. Совсем позеленели. Вам плохо? Я сейчас остановлюсь.

– Нет-нет, не надо. Должен признаться, с такой скоростью я еду в машине в первый раз в своей жизни.

Лиза бросила на него быстрый и недоверчивый взгляд.

– Скажу откровенно, в это трудно поверить.

На коленях у Михаила лежала черная широкополая шляпа. В ней в машину было не сесть и пришлось ее снять, отчего он испытывал некоторый дискомфорт. «Зато, – подумалось ему, – если произойдет нечто неожиданное и неприятное, то хоть машину удастся не испачкать».

– Знаете, Михаил, со мной тоже произошла непонятная вещь. Я еду и все время думаю о том, что поступаю вопреки своим правилам. Впервые в жизни я знакомлюсь с человеком на улице, вступаю с ним в разговоры, сажаю к себе в машину. И самое забавное, мне это нравится. Вы, часом, не гипнотизер?

Михаил не знал, что ответить. Такой вопрос нельзя было принимать всерьез, но и смеяться над ним тоже было нелепо.

Машина сделала лихой поворот, свернула с главной дороги и выехала на площадь перед гостиницей «Прибалтийская».

– Вот что, Михаил, я решила устроить вам маленький тест. Ставлю на кон свою машину. А что можете поставить вы?

Наступила продолжительная пауза.

– Вот это, – сказал Михаил, не отрывая своего восторженного взгляда от глаз Лизы, и достал из потайного кармана сюртука документ на право входа в министерство юстиции. – Утрата этого документа может стоить мне должности и карьеры. Держите.

Девушка с интересом взяла документ в руки и внимательно его изучила. Это не была ветхая архивная вещь, а вполне свежий, хорошего качества документ со сложными водяными знаками на бумаге. Такой пропуск в девятнадцатом веке, вероятно, невозможно было подделать. Судя по всему, он был изготовлен там же, где печатали казначейские ценные бумаги.

– Что ж, «иж комби» хоть и не будет стоить мне карьеры и должности, но каких-то денег тоже стоит. Принимается. Итак, тест. Вы остаетесь в машине и дожидаетесь меня. Это не займет более получаса. Идет?

– Конечно!

– И вот еще что: вам надо было сразу же начать наше знакомство с предъявления этого документа. Он куда убедительнее, чем ваш рассказ. Ну все, я побежала. Только чур из машины не выходить и дожидаться моего возвращения. Я скоро буду. Да, и вот еще что: держите свой драгоценный документ. Я его проверила и пропускаю вас на новое рабочее место в двадцатый век.

Прошло не более получаса, и Лиза вернулась. Она была очень довольна. Михаил, завидев ее приближение, быстро вышел, обошел автомобиль и открыл дверцу водителя.

– Я же вам говорила не выходить из машины, – улыбаясь, сказала девушка. – Что ж, тест вы не сдали.

– Мне отдать вам свой документ?

– Оставьте у себя, – девушка некоторое время пристально смотрела в глаза Михаила, после чего спокойно произнесла: – Будем считать, что я вам поверила.

– Я всегда говорю только правду.

– В наше время это скорее недостаток, чем достоинство, – с сожалением заметила Лиза.

– А как ваши дела?

– Ну хоть здесь повезло. Кстати, это второе везенье за последний час. Мне сказали, что только здесь можно достать черную икру. В чем я лично сомневалась. И ведь достала же. А как обстояли дела с черной икрой в девятнадцатом веке?

– Были бы деньги, а продуктов у нас сколько угодно. А уж если заглянуть в Елисеевский, то там разве что птичьего молока не сыщешь.

– Ну хоть с птичьим молоком мы обскакали девятнадцатый век. Натурального шоколада не достать, зато птичье молоко в изобилии, в любом ларьке.

– У вас что, денежное обращение отменено?

– Почему вы так решили?

– Вы все время употребляете глагол не финансового действия.

– Дефицитные вещи у нас достают, как фокусник зайца из шляпы. Но в итоге за них все равно платят. Правда, много дороже, чем они стоят на самом деле. Такова экономика текущего момента. Спекуляция, рыночная экономика, бизнес – синонимы.

– Это все одно и то же?

– Вы удивительно сообразительны, Михаил.

Она спокойно стояла у распахнутой дверцы и внимательно разглядывала молодого человека, словно никуда не спешила, словно изучала и проверяла своего нового, приятного и забавного знакомого.

Михаил стоял спокойно и с прежним восхищением смотрел Лизе в глаза. Неожиданно ему в голову пришла сумасшедшая идея. После некоторой паузы он все же решился ее озвучить.

– Лиза, можно вас попросить об одном маленьком одолжении?

– Попросите, – девушка еле заметно улыбнулась. – Вы это заслужили. Я ведь пошутила, тест сдан вами на «отлично».

– Дело в том, что, пока вы меня не прогнали, я бы хотел осуществить одну свою давнюю, можно сказать, потаенную мечту.

– Даже так? Вы меня интригуете. Интересно послушать.

– Это ужасно нескромно, но другого такого случая у меня, по всей видимости, уже никогда и не будет. Только вы мне можете в этом помочь.

– Не томите, Михаил, и не пугайте меня.

– Могу ли я… можно мне…

– Ну, давайте же!

– Я хочу попробовать чуть-чуть проехать на вашем автомобиле. Хотя бы один только метр.

– А как же вы поедете, если ни разу этого не делали?

– Вы мне объясните основное. Кое-что я уже запомнил. Я все пойму, я сообразительный.

– Да уж заметила. Встали посреди проспекта и соображали, жить или не жить. Ладно, у меня есть еще полчаса времени. Попытаюсь вкратце объяснить, что надо делать и чего делать нельзя. И перестаньте меня гипнотизировать.

– Да я это и не умею делать.

– Да? А я ощущаю обратное.

Михаил не понимал, что там было написано на его лице, но Лиза от души рассмеялась. Боже, как она была прекрасна.

Лиза села за руль и стала объяснять. После пяти минут краткой теории она вышла из машины, уступив место Михаилу. Девушка обошла автомобиль и села рядом с водителем.

Михаил мысленно повторил все то, что ему рассказала Лиза. Затем поставил ручку в нейтральное положение, повернул ключ, убрал ручной тормоз, выжал педаль сцепления, включил первую скорость и, плавно отпуская сцепление, начал давить на педаль газа. Машина легко тронулась с места и медленно покатила по площади перед гостиницей. Так же плавно он перешел на вторую скорость и поехал по кругу. Затем он последовательно включил третью и четвертую скорости.

– Отлично, Михаил!

Сделав один полный круг, он остановил машину и в полном восторге замер. Безграничное счастье было написано на лице человека, который сидел в современной машине в совершенно нелепой одежде. Все было как-то комично и неестественно. И тем не менее все было абсолютно достоверно. Он был в эйфории. Лиза молчала. Когда вновь испеченный водитель пришел в себя и повернул голову к инструктору, она сказала:

– Зачем вам надо было меня обманывать? На дурацкие шутки у меня нет времени, – Лиза испытующе посмотрела ему в глаза и вдруг сказала: – Послушайте, вы что, действительно это сделали первый раз в своей жизни?

Он робко кивнул головой.

Лиза продолжала пристально смотреть ему в глаза, и вдруг взгляд ее стал спокойным, добрым и чуточку нежным. Вероятно, глядя на его ненормальное счастье, она сумела заглянуть во что-то свое потаенное, найти там ответ на какой-то вопрос и принять решение.

– Что ж, Михаил, кажется, вы меня убедили. Теперь я верю, что вы действительно из девятнадцатого века. С таким счастьем на лице в нашем веке уже никого не отыскать. А теперь поменяемся местами, и я вас немного покатаю по городу. Я уже опаздываю. Нам надо поторопиться. А впрочем, может быть, вы просто валяете дурака и у вас такая манера знакомиться, но, сказать по правде, вы мне симпатичны, Михаил Иванович Петров! Поехали.

Она лихо тронулась с места и прямо перед носом огромного автомобиля выскочила на дорогу. Грузовик вильнул в сторону и перекрыл путь серой «девятке». Скрежет тормозов и крепкие словечки водителей остановившихся машин, были явно адресованы не друг другу.

Они проехали Гавань и повернули на Большой проспект. У Горного института машина выехала на набережную Невы. Только здесь Михаил узнал родной Питер. По дороге Лиза задавала простые вопросы о том, где он родился, учился, жил, чем занимался. Михаил рассказал, что родился в Питере, учился в университете на юридическом факультете, жил на набережной реки Мойки, в доме номер 47.

– Значит, вы профессиональный юрист, а не просто министерский чиновник. Это круто. Сегодня юристы очень востребованы и преуспевают.

– В прошлом году я стажировался во Франции. За два месяца мне удалось достаточно хорошо освоить всю французскую законодательную систему. Если мне дать юридическую литературу и правовые акты современной России, я думаю, что и на их изучение мне понадобится не больше времени.

– Вряд ли вам это удастся сделать так быстро. Сегодня в России действуют две системы законодательства: старая – советская и новая – основы законодательства. Новые законы еще только разрабатываются. Сплошная путаница.

– А мы, между прочим, с 1857 по 1876 год жили по своду законов, который ни разу не менялся, и только за последние пятнадцать лет произошли некоторые его корректировки, не изменившие по сути действовавшей законодательной системы и правовых отношений в целом. Если вы знаете, свод законов состоит из пятнадцати томов, а отдельные тома выпущены в нескольких частях. Это целые стеллажи толстенных книг. Я уже говорил, что занимаюсь морским правом. Свод морских постановлений от 1886 года состоит из восемнадцати книг.

– Поняла, поняла, поняла – вы вундеркинд, исключение из правил, супермозг.

Пассажир понял сарказм и насупился.

– Нет, серьезно, послушайте, Михаил, вы просто поражаете даму своими познаниями, и у дамы родилась одна сногсшибательная идея. Но об этом чуть позже.

Вскоре они подъехали к госпиталю на Фонтанке. Лиза остановила машину и, повернувшись к Михаилу лицом, сказала:

– Хочу попросить вас, Михаил, об одном одолжении. Сейчас мы зайдем в кафе у Калинкина моста, и пока вы будете пить кофе, я навещу одного больного в Военно-морском госпитале и передам ему продукты. Мне понадобится всего пятнадцать-двадцать минут. Ну максимум полчаса. Наберитесь терпения, дождитесь меня.

– Я готов ждать вас хоть всю жизнь.

– Об этом поговорим позже, – улыбнулась Лиза.

Глава 3. Сегодня о политике разве что инопланетяне не говорят

Михаил сидел за столиком у окна и с удовольствием потягивал ароматный черный кофе, который перед своим уходом ему купила и принесла Лиза.

– Откушайте, сударь. Не побрезгуйте, – иронично улыбаясь, предложила Лиза.

– Благодарствуйте, сударыня, Елизавета Ивановна.

– Просто Лиза.

Она сказала и упорхнула. Словно бабочка перелетела с цветка на цветок.

«Несерьезно, а мне нравится. Да что там, я просто в восторге», – подумал Михаил, глядя вслед удаляющейся стройной фигуре девушки, в которую он так внезапно влюбился. Странное существо человек: всего два часа назад ему казалось, что все кончено, а сейчас сердце чувствует, что все только начинается.

На подоконнике лежала забытая кем-то газета. Он невольно скользнул глазами по заголовкам и тексту. Все было посвящено событиям в Прибалтике и в Нагорном Карабахе. Тут же курсивом было выделено «знаменательное событие»: «18 апреля в гостинице “Ленинградская” в Москве открылось первое казино, в котором ставки делают на рубли». И словно жестокая шутка, ниже шло объявление о встрече в Ленинграде, в клубе им. Ф. Э. Дзержинского. Встреча была посвящена памяти пожарников и огромному количеству других людей, погибших при пожаре в гостинице «Ленинград» в Питере.

– Вот так вот мы и живем, вроде бы одна страна, гостиницы с одним названием, а судьбы разные: у одних гульба, а у других пальба. У одних веселье, у других панихида. Одни проигрывают тысячи рублей в казино, а другим не на что купить обыкновенную еду. Здесь свободно?

Михаил оторвал свой взгляд от газеты, повернул голову и увидел рядом с собой пожилого мужчину вполне приличного вида.

– Сейчас придет моя дама. А так свободно.

– Дама. Звучит изысканно. Ну и каково ваше мнение?

– Вы это о чем?

– О том, что сегодня пишут газеты.

– Противоречивое, – уклончиво ответил Михаил.

– А я так просто ненавижу всех этих перевертышей. Извините, я тут присяду, пока ваша дама не подошла. Нормальных людей, с кем можно было бы откровенно поговорить, не осталось. Все в прошлом. Такая сильная держава. Такой мощный аппарат подавления. Каждый третий гражданин страны Советов работал на КГБ либо агентом, либо информатором. Каждый второй – комсомолец или коммунист. «Союз нерушимый республик свободных сплотила навеки великая Русь». Все прахом. Все в тартарары. Помяните мое слово, все скоро развалится.

Он придвинул свой стул совсем близко к Михаилу и почти на ухо ему произнес шепотом:

– Это они все сами и подстроили. Сценарий отработали на Польше. Там же подготовили новые рыночные кадры. Сейчас рванут в Америку и на Запад изучать капитализм, перенимать их опыт, и прощай, плановая экономика.

– Я в политике ничего не смыслю. Дело в том, что на Пряжке нам запрещают об этом говорить. Там хорошо, тихо и спокойно.

– Так и вы оттуда, коллега? То-то я смотрю и не могу припомнить, где я вас видел. До боли знакомое лицо, а где встречались – как отрезало.

– Пути Господни неисповедимы.

– Вот и я говорю: то все были атеистами и ни во что не верили, кроме, конечно, светлого будущего, а то все вдруг в церкви подались, грехи замаливать, прощение выпрашивать. А знаете, как я попал в психушку?

– Нет. И… – хотел было прервать беседу Михаил, но непрошеный гость не дал ему закончить начатую фразу.

– Общество всегда болело ложью и жаждой наживы, но такой эпидемии, как при Горбачеве, не было никогда. Прихожу я к директору проектного института, где работал юрисконсультом, и от чистого сердца предупреждаю его о том, что воровать так откровенно и в таких масштабах нехорошо. Мы же не товарная база и не мебельный магазин. И что вы думаете? Он испугался, стал каяться, просить прощения? Не тут-то было. Этот высоко идейный партийный человек, ученый, директор спокойно так набирает какой-то номер по телефону и с трогательным сочувствием смотрит мне в глаза. В течение пятнадцати минут приезжают люди, скручивают мне руки и увозят на Пряжку. Где я благополучно отсидел четырнадцать месяцев, загубил печень и чуть было действительно не стал ненормальным. И знаете, о чем я тогда подумал? Никогда не догадаетесь. Я подумал о том, что, если бы у меня был сердечный приступ и ко мне вызвали «неотложку», она бы так быстро не приехала. А тут прихожу в свой институт забирать трудовую книжку и встречаю того самого директора. Идет такой важный, а на груди крест золотой. Представляете себе – коммунист-атеист с крестом на груди? От одного этого крыша поедет. Слушайте, а кто вы по профессии?

– Юрист, вероятно, так же, как и вы.

– Ну конечно же, кого еще могут упрятать в это достославное заведение, только нашего брата – юриста. Вы, наверно, недавно попали туда, коллега? А я уже почти год как на свободе. Слушайте, сейчас идет предвыборная кампания. Я устроился работать помощником депутата. Тоже бывший коммунист, да, по-моему, еще и из органов. Он усиливает свою команду. Хотите, я вас порекомендую? Если в девятнадцатом веке гордились ссылкой, то сегодня психушка – это чуть ли не самый крупный козырь в политических картах. Рад был с вами познакомиться, коллега. Очень буду рад нашей новой встрече.

Они тепло попрощались, по-дружески пожали друг другу руки. Только что не расцеловались. Странный юрист ушел так же незаметно, как и появился. Это была его газета. Он унес ее с собой. А Михаил так и не посмотрел на первой полосе, какой сегодня год, месяц и день. Они так и не представились друг другу. Все же психушка оставляет свой неизгладимый след в жизни нормального человека.

Из-за соседнего столика встал мужчина, подошел к нему и хорошо поставленным голосом попросил:

– Предъявите ваши документы, гражданин.

И тут Михаил понял, что до настоящего момента у него еще не было неприятностей. Ему стало нехорошо. Всплеск адреналина заставил сердце работать с бешеной скоростью. Страх пронзил мозг. По спине в очередной раз побежали струйки холодного пота. Михаил посмотрел в стальные немигающие глаза незнакомца и произнес:

– Извините, а на каком основании я должен это делать? Каким правовым актом регламентированы ваши действия? У вас лично есть такой документ?

Его жесткий отпор и встречный натиск на неприятеля оказались столь неожиданными, что человек остолбенел. Он растерялся, обмяк и заморгал глазами. Но лишь на короткое время, на один только миг. Теперь инициатива была в руках Михаила, и ему было достаточно этого мига. Он понял, что попал в точку.

Внешний вид дотошного гражданина стал меняться прямо на глазах у заинтересовавшейся данным инцидентом публики. У пытливого гражданина побагровело лицо, злобно заморгали глаза, губы исказила кривая гримаса. Он уже не мог сохранять спокойствие и рамки приличия. И наконец этот с виду приличный человек стал самим собой и процедил сквозь зубы:

– Я тебе сейчас покажу мои документы.

Он грязно выругался, сделал паузу, и тут его прорвало. Он заорал как бешеный:

– Встать, кому сказано, дерьмо собачье!

Все в кафе обернулись в их сторону. Михаил спокойно продолжал сидеть и пить кофе.

– Встать!

Михаилу стало не по себе, но он и виду не показал, что взволнован. Он поймал себя на мысли, что в свое время он бы такое обращение к себе не спустил. Но следом за первой мыслью пришла вторая, которая напомнила ему, что «здесь он никто и звать его никак». Парадоксально, здесь, в новой своей стране, в той же своей России, он был чужим, а значит, не имел никаких прав. С ужасом осознав это, он действительно чуть было не встал. Внутри него все сжалось. Михаил не на шутку испугался. Но тут раздался чей-то бас.

– Ты что разорался, козел, давно в рог не получал?

Это был даже не человек, это была гора с красным, слегка хмельным лицом. Наседавший на Михаила человек резко обернулся, потом снова зло посмотрел в его сторону и, уже обращаясь ко всем, сквозь зубы заявил:

– Сговорились, ну хорошо, сейчас я вас всех уделаю.

Он выскочил из кафе и куда-то стремительно побежал, по дороге чуть было не сбив с ног отпрянувшую в сторону Лизу. Она вовремя успела увернуться. Еще оглядываясь на странного человека, Лиза вошла в кафе. Михаил быстро встал, взял ее под руку и вывел наружу. Из аппарата, похожего на большой черный ящик, доносились слова песни: «Есть только миг между прошлым и будущим…»

– Не дрейфь, мужик, мы ему фишку начистим, если сунется, – спокойно пробасил человек-гора вслед уходящему Михаилу.

– Спасибо.

– Самому приятно.

* * *

19 апреля 1991 года. Одиннадцать часов утра.

Литейный проспект, дом 6.

– Что за спешка? Почему нарушаете установленный порядок?

– Это экстренный выход, информация безотлагательная, товарищ майор.

– Что случилось?

– Только что у меня был контакт с разыскиваемым объектом.

– Где?

– Армянское кафе у Калинкина моста. Я говорю ему: «Покажи документы!» – а он мне: «Сам покажи!» Хотел арестовать, но народ помешал.

– Вы превысили свои полномочия. Разве такое вам было дано задание? Жду подробные объяснения и снимаю ваш пост. Объект уже под наблюдением. Вы все поняли?

– Все понял.

– До свидания.

– До свидания, товарищ майор.

* * *

– Здесь произошла неприятная история, нам надо срочно отсюда уезжать, – сказал Михаил на ходу Лизе.

Они сели в машину, и он вкратце рассказал все, что произошло за время ее отсутствия.

– У меня ведь действительно нет документов.

– Ладно, с этим что-нибудь придумаем. Сегодня купить левый паспорт или любой другой документ проще простого.

– Я о политике ничего не говорил.

– Молодец, возьми с полки пирожок. Хотя сегодня о политике разве что инопланетяне не говорят.

– Извините, вы не могли бы мне хоть вкратце рассказать о том, что здесь происходит. Какое сегодня число, месяц и год. Хорошо. Вы можете не верить мне, это ваше право. Все, что я говорил о прошлом веке, можете забыть. Но поверьте, я не лгу вам… Предположим, у меня амнезия, мне дали по голове, обокрали, я ничего не помню. Один в огромном городе, без жилья, без денег, без документов, без друзей, без поддержки.

– Ладно, Михаил, не паникуйте. И никогда не говорите лишнего. Слова материальны. Сегодня 19 апреля 1991 года. Неделю назад мы отмечали юбилей – день космонавтики. Прошло тридцать лет, как первый человек побывал в космосе. Это был Юрий Гагарин.

Лиза внимательно смотрела в его глаза. Ее взгляд был особенный, как у заботливой мамы. Это был взгляд доброго и умного человека. К тому же это был взгляд красивой девушки.

– В космосе?! – не скрывая удивления, воскликнул Михаил.

– Я понимаю, в это трудно поверить.

Что-то для себя решив, Лиза сказала:

– Хорошо, я вам верю, но как и чем помочь, пока не знаю. Надо подумать, – она задумалась. – Начнем с деловой части. Формально я замужем, хотя неформально считаю себя свободной. Никак не могу решить проблему с разводом. Так что к себе пригласить не могу, сама живу с родителями и с ребенком в двухкомнатной квартире. Есть, правда, еще одна квартира на Фонтанке. В данный момент она свободна, там никто не живет, но мой драгоценный может появиться в ней в любой момент. Он человек особенный и словно фантом: то «эпиа», то «дизэпиа». Если увидит вас там, может и убить, потому как без тормозов. Мало того что он кавказец, так еще и наркоман… По этой причине я и хочу развестись с ним.

– Если в цивилизованной стране брак не является пожизненным, то наверняка существует такая норма, которая может решить вашу проблему.

– Вы что-нибудь понимаете в семейном праве?

– Это весьма специфическая отрасль законодательства. Для каждой страны и конкретных обстоятельств оно различное. Но нет ничего невозможного.

– Я два года прошу его дать согласие на развод. А он мне: «Только через мой труп. Может, попробуешь?» Вот так он шутит, а меня дрожь пробирает, а злости столько, что действительно готова его убить. По нашим законам, он должен всего-навсего появиться в суде. Я уже там все пороги обила и судье надоела. Даже не думаю о последствиях. Меня волнует только формальная сторона дела. Мне нужна квалифицированная юридическая помощь.

Лиза замолчала. Она так и сверлила Михаила своими огромными голубыми глазами. Он тоже молчал. Ему нечего было сказать. Надо было выслушать человека до конца. Понятно, что Лиза что-то для себя решила. Вот только ему было неясно, как человек без документов сможет решить юридическую проблему в суде, где на каждом шагу надо предъявлять свой паспорт.

– Послушайте, Михаил, вы ведь юрист. А что если мы с вами заключим сделку?

– Пока я без документов, это могут быть только устные консультации.