Текст книги "Николай Ежов и советские спецслужбы"

30 сентября Каганович написал Серго Орджоникидзе: «Это замечательное мудрое решение нашего родителя назрело и встретило прекрасное отношение в партии и в стране. Ягода безусловно оказался слабым для такой роли, быть организатором строительства это одно, а быть политически зрелым и вскрывать своевременно врагов это другое… У Ежова наверняка дела пойдут хорошо. По моим сведениям и в среде чекистов, за небольшим исключением, встретили смену руководства хорошо». Две недели спустя Лазарь Моисеевич подтвердил, что у «Ежова дела выходят хорошо! Он крепко, по-сталински, взялся за дело»[116]116
  Сталинское Политбюро в 30-е годы. Сборник документов / Сост. О.В. Хлевнюк, А.Б. Квашонкин, Л.П. Кошелева, Л.А Роговая. М.: АИРО-XX, 1995. С. 148, 152.


[Закрыть].

Первым, кого Ежов принял по возвращении из Сочи, был Г.С. Люшков, бывший заместитель начальника секретнополитического отдела ГУГБ НКВД, с которым Ежов тесно сотрудничал во время расследования убийства Кирова. Ягода незадолго до своего смещения назначил Генриха Самойловича начальником УНКВД Азово-Черноморского края. М.И. Литвин, вместе с Ежовым работавший в Казахстане и бывший затем его заместителем в Распредотделе, был назначен начальником отдела кадров НКВД. 16 октября начальник Управления пограничных и внутренних войск НКВД Михаил Петрович Фриновский был назначен заместителем наркома внутренних дел.

Агранов, с которым Ежов тоже тесно сотрудничал во время расследования убийства Кирова, сохранил пост первого заместителя, а в декабре 1936 года был назначен начальником ГУГБ. Своего референта из Секретариата ЦК В.Е. Цесарского Ежов назначил Особоуполномоченным НКВД, занимавшимся расследованием должностных преступлений и проступков чекистов, а с ноября 1936 года – начальником учетно-регистрационного отдела ГУГБ. С.Б. Жуковский, бывший глава группы внешних сношений КПУ, стал начальником АХУ НКВД, а бывший помощник Ежова в должности председателя КПК И.И. Шапиро стал заместителем, а затем начальником секретариата НКВД)[117]117
  Петров Н.В., Янсен М. «Сталинский питомец» Николай Ежов. С. 68.


[Закрыть]. 3 декабря 1936 года Ежов доложил на совещании в НКВД, что он договорился с ЦК об отборе от 150 до 200 секретарей партийных организаций на работу в НКВД[118]118
  Петров Н.В., Янсен М. «Сталинский питомец» Николай Ежов. С. 79.


[Закрыть].

В.Е. Цесарский, работавший с Ежовым еще в ЦК, на допросе в НКВД утверждал, что Николай Иванович пренебрежительно относился к крестьянству как к «темной силе» и что «анархо-синдикалистские, меньшевистские взгляды Ежова сказывались в его насмешливом издевательском тоне, в котором он постоянно говорил о мужике, в его недооценке колхозного строительства и особых функций пролетарского государства, как орудия подавления сопротивления эксплуататоров, в его тяготении к рабочей оппозиции…»[119]119
  Петров Н.В., Янсен М. Сталинский питомец; https://novayagazeta.ru/articles/2021/09/04/stalinskii-pitomets


[Закрыть] При этом официально к «рабочей оппозиции» Ежов никогда не примыкал. Тем не менее своей любовнице Марии Паппэ Николай Иванович признавался, что «в прошлом был идейно связан с политической платформой так называемой рабочей оппозиции шляпниковцев»[120]120
  Петров Н.В., Янсен М. Сталинский питомец; https://novayagazeta.ru/articles/2021/09/04/stalinskii-pitomets


[Закрыть].

После того как Ягоду обвинили в попустительстве троцкистам, Ежов 26 сентября 1936 года занял пост наркома внутренних дел. Настал «звездный час» Николая Ивановича. Многие старые большевики наивно полагали, что его приход знаменует восстановление контроля партии над НКВД и прекращение репрессий против коммунистов. А.М. Ларина свидетельствует, что Бухарин относился к Ежову «очень хорошо»: «Он понимал, что Ежов прирос к аппарату ЦК, что он заискивает перед Сталиным, но знал и то, что он вовсе не оригинален в этом. Он считал его человеком честным и преданным партии искренне… Бухарину… представлялось тогда… что Ежов, хотя человек малоинтеллигентный, но доброй души и чистой совести. Н.И. был не одинок в своём мнении; мне пришлось слышать такую же оценку нравственных качеств Ежова от многих лиц, его знавших. Назначению Ежова на место Ягоды Н.И. был искренне рад. «Он не пойдёт на фальсификацию», – наивно верил Бухарин…»[121]121
  Ларина-Бухарина А.М. Незабываемое. М.: Вагриус. 2002. С. 313.


[Закрыть]

С приходом Ежова в НКВД темп репрессий стал нарастать. Александр Григорьевич Соловьев 6 ноября 1936 года записал в дневнике: «В ГАБТ собрание (посвященное 19-й годовщине Октябрьской революции. – Б.С.) прошло очень торжественно, с большими овациями. Встретил Подвойского. Он очень удручен событиями, массовыми арестами, заостренными политическими статьями. Говорит, что много преувеличений, но приходится молчать»[122]122
  Соловьев Александр Григорьевич. Дневник, запись от 6 ноября 1936 // Прожито. ру; https://prozhito.org/notes?date=»1936–01–01»&diaries=[309]


[Закрыть].

А ранее, еще при Ягоде, в связи с процессом Зиновьева – Каменева, Александр Григорьевич записал 27 августа 1936 года: «Читаю я эти статьи (о процессе Зиновьева – Каменева. – Б.С.), и становится страшно. Неужели действительно все пронизано врагами? Неужели нельзя никому стало верить? А что если эти массовые призывы в какой-то мере преувеличены, ошибочны? Это было бы ужасно. Могли бы пострадать и невинные. Но трудно не верить, хотя бы и через силу. Ведь устами печати говорит и призывает партия. Как же можно ей не верить?»[123]123
  Соловьев Александр Григорьевич. Дневник, запись от 6 ноября 1936 // Прожито. ру; https://prozhito.org/notes?date=»1936–01–01»&diaries=[309]


[Закрыть]

Ошибались не только старые большевики, но и аккредитованные в Москве дипломаты. Английский посол Аретас Акерс-Дуглас, виконт Чилстон сообщал в Лондон: «Ежов очень сильная фигура и, что очень важно, партийный деятель, а не чекист. Скорее всего, он станет преемником Сталина, у него большие перспективы… Сталин дал Ежову НКВД, чтобы уменьшить власть этой кошмарной организации. Поэтому назначение Ежова следует приветствовать»[124]124
  Панкин И., Сванидзе Н. Исторические хроники. 1936 год. Вышинский // Комсомольская правда. 2015. 28 октября; https://www.kp.ru/daily/26511/3523364/


[Закрыть].

Но Иосиф Виссарионович имел совсем иное мнение по вопросу о своём преемнике, равно как и о перспективах Ежова, чей жизненный путь вскоре должен был завершиться. Сильной личностью Николая Ивановича Сталин, безусловно, не считал. Потому и доверил ему «карающий меч партии» в тот момент, когда в руки чекистов на расправу конвейером начали поступать сначала бывшие, а потом и действующие большевистские вожди. Тут генсеку нужен был абсолютно преданный исполнитель, лишённый политических амбиций и не подверженный политическим влияниям как со стороны бывших оппозиционеров, так и со стороны людей, близких к Сталину. «Великую чистку» надо было завершить быстро. А затем, чтобы успокоить уцелевшую старую и выдвинутую во власть новую номенклатуру, от исполнителя необходимо было тихо избавиться, чтобы, хотя бы на уровне слухов, свалить на него ответственность за «перегибы».

Как сообщал один очень близкий Елизавете Захарьевна Крючковой, жене секретаря Горького Петра Петровича Крючкова, человек, по совместительству – сексот «Зорин», она в минуты отчаянья после ареста мужа говорила ему:

– Я стою перед бездной, я никому не верю. У меня есть только вы и Петька, сын. Если бы у меня не было Петьки и вас, я бы застрелилась… Еще и год не прошел после смерти Алексея Максимовича, а уже оскорбляют его память преследованием близких ему друзей.

– А что вы думаете, каковы причины отставки Ягоды?

– Ягода всегда ссорился с Ежовым. Но это не главное. А дело в том, что Ягода в свое время принял аппарат НКВД таким, каким он был еще при Дзержинском. Работая по старым традициям, аппарат перестал удовлетворять современным требованиям государственности. Так что Ягода – жертва общей перемены государственного курса…

Через несколько дней после этого разговора Елизавету Крючкову арестовали как сообщницу Ягоды. На суде она утверждала, что никакой политической связи с Ягодой не имела, а он лишь пытался сделать ее своей любовницей. Но ее все равно расстреляли 17 сентября 1938 года, а реабилитировали в 1957 году. А П.П. Крючкова расстреляли как одного из фигурантов процесса «правотроцкистского блока»[125]125
  Шенталинский В.А. Рабы свободы: документальные повести. С. 534.


[Закрыть].

«Старый чекист» Михаил Шрейдер, которому посчастливилось уцелеть, хотя и пройти ГУЛАГ, вспоминал, как при вступлении в должность наркома НКВД на совещании руководящего состава Ежов заявил:

– Вы не смотрите, что я маленького роста. Руки у меня крепкие – сталинские, – при этом он протянул вперед две руки, как бы демонстрируя их сидящим. – У меня хватит сил и энергии, чтобы покончить со всеми троцкистами, зиновьевцами, бухаринцами… – Он угрожающе сжал кулаки. Затем, подозрительно вглядываясь в лица присутствующих, продолжал: – И в первую очередь мы должны очистить наши органы от вражеских элементов, которые по имеющимся у меня сведениям смазывают борьбу с врагами народа…

Сделав выразительную паузу, он с угрозой закончил:

– Предупреждаю, что буду сажать и расстреливать всех, невзирая на чины и ранги, кто посмеет тормозить дело борьбы с врагами народа[126]126
  Шрейдер М.П. НКВД изнутри: Записки чекиста. М.: Возвращение, 1995. С. 41.


[Закрыть].

И это были не пустые слова. В конце марта 1937 года практически все заместители Ежова и начальники основных управлений НКВД получили задание выехать в определенную область для проверки благонадежности руководства соответствующих обкомов партии. Но по пути к месту следования все они были арестованы. Через два дня таким же образом были арестованы заместители «уехавших» на проверку. Ежов убрал людей Ягоды и рассадил на ключевых постах своих ставленников. После этого наступил час самого Ягоды.

Люди Ягоды тоже совсем не были ангелами. Начальник спецотдела Глеб Иванович Бокий тоже знал толк в оргиях. В 1938 году один из его товарищей, Н.В. Клименков, на следствии в НКВД поведал историю «коммуны Бокия», глава которой был расстрелян годом раньше: «…С 1921 года я работал в спецотделе НКВД (имеется в виду ВЧК. – Б.С.). Отдел в то время возглавлял Бокий Глеб Иванович… В это время уже существовала созданная Бокием так называемая «Дачная коммуна», причём её существование тщательно скрывалось от сотрудников отдела, и знали об этом только приближённые Бокия… Последний в одно время сообщил мне, что им в Кучино создана «Дачная коммуна», в которую входят отобранные им, Бокием, люди, и пригласил меня ехать на дачу вместе с ним. После этого я на даче в Кучино бывал очень часто…

При первом моём посещении «Дачной коммуны» мне объявили её порядки, что накануне каждого выходного дня каждый член «коммуны» выезжает на дачу и, приехав туда, обязан выполнять все установленные «батькой Бокием» правила.

«Правила» эти сводились к следующему: участники, прибыв под выходной день на дачу, пьянствовали весь выходной день и ночь под следующий рабочий день.

Эти пьяные оргии очень часто сопровождались драками, переходящими в общую свалку. Причинами этих драк, как правило, было то, что мужья замечали разврат своих жён с присутствующими здесь же мужчинами, выполняющими «правила батьки Бокия». «Правила» в этом случае были таковы. На даче всё время топилась баня… По указанию Бокия, после изрядной выпивки партиями направлялись в баню, где открыто занимались групповым половым развратом.

Пьянки, как правило, сопровождались доходящими до дикости хулиганством и издевательством друг над другом: пьяным намазывали половые органы краской, горчицей. Спящих же в пьяном виде часто «хоронили» живыми, однажды решили похоронить, кажется, Филиппова и чуть его не засыпали в яме живого. Всё это делалось при поповском облачении, которое специально для «дачи» было привезено из Соловков. Обычно двое-трое наряжались в это поповское платье, и начиналось «пьяное богослужение»…

На дачу съезжались участники «коммуны» с жёнами. Вместе с этим приглашались и посторонние, в том числе и женщины из проституток. Женщин спаивали допьяна, раздевали их и использовали по очереди, предоставляя преимущество Бокию, к которому помещали этих женщин несколько.

Подобный разврат приводил к тому, что на почве ревности мужей к своим жёнам на «Дачной коммуне» было несколько самоубийств… К концу 1925 года число членов «Дачной коммуны» увеличилось настолько, что она стала терять свой конспиративный характер».

О «коммуне» рассказал на следствии и другой участник оргий – подчинённый Бокия доктор Гоппиус: «Каждый член коммуны обязан за «трапезой» обязательно выпить первые пять стопок водки, после чего члену коммуны предоставлялось право пить или не пить, по его усмотрению. Обязательно было также посещение общей бани мужчинами и женщинами. В этом принимали участие все члены коммуны, в том числе и две дочери Бокия. Это называлось в уставе коммуны – «культом приближения к природе». Участники занимались и обработкой огорода. Обязательным было пребывание мужчин и женщин на территории дачи в голом и полуголом виде…»[127]127
  Бобренев В.А., Рязанцев В.Б. Палачи и жертвы. М.: Воениздат, 1993. С. 364–366.


[Закрыть]

Некоторые проницательные соотечественники, в отличие от иностранных дипломатов, понимали, что не Ежов является инициатором кровавых чисток. Исаак Бабель говорил Илье Эренбургу: «Дело не в Ежове. Конечно, Ежов старается, но дело не в нем…»[128]128
  Эренбург И. Собр. соч. Т. 9. М.: Художеств. лит., 1967. С. 189–190.


[Закрыть] Дружившая с женой Ежова супруга Орджоникидзе Зинаида Гавриловна тоже не считала Николая Ивановича самостоятельной фигурой: «Он был игрушка. Им вертели, как хотели. А когда он стал много знать – его решили убрать»[129]129
  Зинько Ф. Жена Ежова // Вестник региона. Магадан. 1997. № 31. 13 сентября; https://example22654.wordpress.com/2016/07/03/хартина-евгения-соломоновна/


[Закрыть].

Пытаясь реабилитироваться, незадолго до своего смещения Ягода направил Сталину показания некоторых рядовых правых, ранее арестованных, с обширным компроматом против Бухарина, Рыкова и Томского. Ягода далее писал: «Особый интерес представляют показания Куликова о террористической деятельности контрреволюционной организации правых»[130]130
  Зинько Ф. Жена Ежова // Вестник региона. Магадан. 1997. № 31. С. 69.


[Закрыть].

На следствии Генрих Григорьевич о своих связях с правыми на допросе 26 апреля 1937 года рассказал следующее: «Как зампред ОГПУ, я часто встречался с Рыковым, сначала на заседаниях, а затем и дома у него. Относился он ко мне хорошо, и это мне льстило и импонировало.

Личные отношения у меня были также с Бухариным, Томским и Углановым (я был тогда членом бюро МК, а Угланов секретарём МК). Когда правые готовились к выступлению против партии, я имел по этому поводу несколько бесед с Рыковым… Это было в 1928 году у Рыкова в кабинете. О характере этого разговора у меня в памяти сохранилось, что речь шла о каких-то конкретных расхождениях у Рыкова, Бухарина, Томского с Политбюро ЦК по вопросам вывоза золота и продажи хлеба. Рыков говорил мне, что Сталин ведёт неправильную линию не только в этих вопросах. Это был первый разговор, носивший скорее характер прощупывания и подготовки меня к более откровенным разговорам.

Вскоре после этого у меня был ещё один разговор с Рыковым. На сей раз более прямой. Рыков изложил мне программу правых, говорил о том, что они выступят с открытой борьбой против ЦК и прямо поставил вопрос, с кем я… Я сказал Рыкову следующее: «Я с вами, я за вас, но в силу того, что я занимаю положение зампреда ОГПУ, открыто выступать на вашей стороне я не могу и не буду. О том, что я с вами, пусть никто не знает, а я всем возможным с моей стороны, со стороны ОГПУ, помогу Вам в Вашей борьбе против ЦК… Я был зампредом ОГПУ. Если бы я открыто заявил о своих связях с правыми, я был бы отстранён от работы. Это я понимал…

В 1928–29 годах я продолжал встречаться с Рыковым. Я снабжал его, по его просьбе, секретными материалами ОГПУ о положении в деревне. В материалах этих я особо выделял настроения кулачества (в связи с чрезвычайными мерами), выдавая их за общие настроения крестьян в целом. Рыков говорил, что материалы эти они, правые, используют как аргумент в их борьбе с ЦК. В 1928 году я присутствовал на совещании правых в квартире Томского. Там были лидеры правых и, кажется, Угланов и Котов. Были общие разговоры о неправильной политике ЦК. Конкретно, что именно говорилось, я не помню.

Помню ещё совещание на квартире у Рыкова, на котором присутствовал, кроме меня и Рыкова, ещё Вася Михайлов и, кажется, Нестеров. Я сидел с Рыковым на диване и беседовал о гибельной политике ЦК, особенно в вопросах сельского хозяйства. Я говорил тогда Рыкову, что всё это верно, и сослался на материалы ОГПУ, подтверждающие его выводы.

В 1929 году ко мне в ОГПУ приходил Бухарин и требовал от меня материалов о положении в деревне и о крестьянских восстаниях. Я ему давал. Когда я узнал, что Трилиссер также однажды дал Бухарину какие-то материалы, я выразил Трилиссеру своё отрицательное отношение к этому факту. В данном случае мне нужно было монополизировать за собой снабжение правых документами, поставить их в некоторую зависимость от себя»[131]131
  Генрих Ягода: Нарком внутренних дел СССР. С. 110–115.


[Закрыть].

Все эти показания Ягоды выглядят довольно правдоподобно и вполне соответствуют содержанию троцкистской листовки 1928 года, где излагался разговор Бухарина с Каменевым и Сокольниковым. Разве что формулировки следователи записали в протокол, какие надо, насчёт того, что Ягода готов негласно поддержать борьбу правых против Сталина. Вряд ли бы сам Генрих Григорьевич стал по доброй воле признаваться в том, что легко можно было квалифицировать не только как участие во фракционной борьбе, но и как подготовку заговора, даже если бы в действительности он такое говорил Рыкову и Бухарину. Сомнительно, чтобы осторожный Ягода рискнул бы столь прямо заявить правым о своей поддержке. Хотя на рубеже 1928–1929 годов исход борьбы между группами Сталина и Бухарина был ещё не очевиден, и руководитель ОГПУ наверняка не хотел портить отношения ни с одним из возможных победителей. Да наверняка были и встречи в неформальной обстановке на квартирах и дачах Рыкова и Томского, где за рюмкой русской водки (которую Алексей Иванович Рыков очень уважал) поругивали Сталина с его ускоренной коллективизацией. Сталин вывозил за границу хлеб, несмотря на реально грозящей стране голод. А Рыков с Бухариным предлагали продавать золото, чтобы на вырученные средства купить зерно и ослабить хлебный дефицит. Замечу, что сводки ОГПУ Ягода Рыкову и Бухарину действительно предоставлял, но это просто обязан был делать. Ведь Рыков был председателем Совнаркома, а Бухарин – главой Коминтерна. Никакой особой услуги со стороны Генриха Григорьевича тут не было. И ещё в июле 1928 года Бухарин на пленуме ЦК прямо признал, что Ягода предоставил ему сведения о крестьянских волнениях, которые невозможно было получить по партийным каналам. А уже 27 октября 1929 года Ягода был официально назначен 1-м зампредом ОГПУ, что не могло быть сделано без одобрения Сталина. Значит, Иосиф Виссарионович в тот момент не сомневался в лояльности Генриха Григорьевича.

Другое дело, что с нарастанием политической борьбы в феврале – апреле 29-го Сталин мог потребовать от руководства ОГПУ перестать снабжать лидеров оппозиции секретными материалами. А если Меер Трилиссер, тогдашний второй зампред ОГПУ, ослушался запрета и дал Бухарину какие-то материалы, это должно было вызвать гнев Ягоды. После же письма от 6 февраля 1929 года Менжинский, Ягода и Трилиссер окончательно встали на сторону большинства в Политбюро, но Трилиссера, подозреваемого в симпатиях к правым, Сталин в 1930 году перевёл из ОГПУ в заместители наркома Рабоче-крестьянской инспекции.

О связях Ягоды с правыми рассказали на следствии и другие высшие чины ОГПУ и НКВД. Так, бывший заместитель Ягоды в НКВД Георгий Евгеньевич Прокофьев на допросе 25 апреля 1937 года показал: «Среди лиц, тесно связанных с Ягодой, особо выделяются Уханов и Карахан… Уханов часто бывал у Ягоды и на квартире, и в НКВД, приходил всегда без доклада прямо в кабинет, где долго оставался наедине с Ягодой. Я сам много раз убеждался в том, что Ягода никого не принимал, когда Уханов у него в кабинете. У них шли секретные разговоры. Уханов имел отношение к правым ещё в период пребывания Угланова секретарём МК (Николай Угланов в 1924–1928 годах возглавлял Московский комитет ВКП(б), а Константин Уханов в 1926–1929 годах был председателем Моссовета. – Б.С.)… Карахан имеет давнишнюю очень тесную связь с Ягодой. Эта связь продолжалась до последнего дня. Карахан неоднократно посещал Ягоду в наркомсвязи и до, и после пленума ЦК (февральско-мартовского. – Б.С.). Ягода располагал о Карахане компрометирующими материалами о разложении, и этот материал, очевидно, использовал, как свой обычный метод вербовки нужных ему людей. Мне приходилось заходить в кабинет Ягоды, как в НКВД, так и в наркомсвязи, когда бывал там Карахан. Каждый раз разговор между ними прерывался и искусственно переводился на иную тему»[132]132
  Генрих Ягода: Нарком внутренних дел СССР. С. 524.


[Закрыть].

Тесную связь Ягоды с Караханом Прокофьев не выдумал. Благодаря Ягоде роскошные дачи Уханова и Карахана обслуживались 2-м отделением Административно-хозяйственного отдела НКВД. 4 апреля 1937 года, уже после ареста Генриха Григорьевича, был представлен рапорт о расходах этого отделения на нужды Ягоды, его родных и друзей. Выяснилось, что только содержание квартир и дач Ягоды обошлось НКВД в 1936 году в круглую сумму в 1 149 500 рублей. На родственников Ягоды было потрачено 165 тысяч рублей, а на его любовницу Надежду Алексеевну Пешкову (Тимошу) – 160 тысяч рублей. В этом ряду расходы на дачи и продукты для заместителя наркома иностранных дел, а с 34-го года – полпреда в Турции и члена ЦИК СССР Льва Михайловича Карахана и разжалованного в наркомы местной промышленности РСФСР Константина Васильевича Уханова выглядят сравнительно скромно – соответственно 45 и 40 тысяч рублей[133]133
  Генрих Ягода: Нарком внутренних дел СССР. С. 140–141.


[Закрыть].

Связь у Уханова и Карахана с Ягодой была, и секретные разговоры они меж собой вели, только касались эти разговоры совсем не планов свержения Сталина, а совместных походов по девочкам. По части «морально-бытового разложения» все трое были признанными мастерами.

Чекист-перебежчик Георгий Агабеков писал в книге «ЧК за работой»: «Кто в Москве не знает Карахана? Кто не знает его автомобиля, еженощно ожидающего у Большого театра? Кто может себе представить его не в обществе балетных девиц, которые так вошли в моду в последнее время (речь идёт о второй половине 20-х годов. – Б.С.) у кремлёвских вождей, что даже «всероссийский батрак» Калинин обзавёлся своей танцовщицей? Карахана, которого девицы считают «душкой», а «вожди» хорошим, но недалёким парнем? ГПУ, имея в Наркоминделе ярого врага в лице Литвинова, поддерживало дружеские отношения с Караханом. «Враги моих врагов наши друзья» – таково было основание дружбы ГПУ к Карахану, который, чувствуя себя бессильным перед третировавшим его Литвиновым, органически его ненавидит и ищет всяческих путей и союзников насолить ему. Однако, несмотря на несомненный талант Карахана к мелким интригам и подсиживаниям, его основное несчастье заключается в том, что в скором будущем Литвинов использует один из его промахов, чтобы окончательно свести Карахана на нет (в 1934 году Литвинову удалось это сделать, отправив Карахана в почётную ссылку в Турцию. – Б.С.). ГПУ же не желает терять в его лице козыря в борьбе с Наркоминделом, в частности, с возглавляющим это учреждение Литвиновым»[134]134
  Агабеков Г.С. ЧК за работой. Берлин: Стрела, 1931. С. 255.


[Закрыть].

Сам же Ягода был ещё большим гедонистом, чем Карахан, и среди девиц полусвета пользовался ещё более тёплым приёмом, чем Лев Михайлович. Ведь возможности его, и финансовые, и властные, были несравнимы с карахановскими.

Вот замечательный документ – протокол обысков, проведённых в период с 28 марта по 5 апреля 1937 года на квартире Ягоды в Кремле, кладовой в Милютинском переулке (дом 9), на его даче в Озерках, а также в кладовой и в кабинете в здании Наркомата связи чекистами во главе с комбригом Вольдемаром Ульмером. Среди прочего, у арестованного наркома было найдено: денег советских – 22 997 рублей 59 копеек, в том числе 6180 рублей 59 копеек на сберегательной книжке; вин разных 1229 бутылок, в большинстве своём заграничного изготовления 1897, 1900 и 1902 года выпуска; коллекция порнографических снимков – 3904 штуки; 11 порнографических фильмов; сигарет заграничных, египетских и турецких – 11 075 штук; табака заграничного – 9 коробок; мужских пальто, главным образом заграничных – 21; шуб и бекеш на беличьем меху – 4; пальто дамских, заграничных – 9; манто беличье – 1; дамские каракулевые пальто – 2; котиковые манто – 2; кожаных пальто – 4; кожаных и замшевых курток заграничных – 11; костюмов мужских разных заграничных – 22; гимнастёрки коверкотовые из заграничного материала – 32 штуки (долго же Генрих Григорьевич рассчитывал оставаться на посту главы НКВД, раз надеялся износить более трёх десятков форменных гимнастёрок! – Б.С.); шинелей драповых – 5; сапог шевровых, хромовых и других – 19 пар (их Ягоде износить было уже не суждено. – Б.С.); обуви дамской, заграничной – 31 пара; обуви мужской – 23 пары; беличьих шкурок – 50; каракулевых шкурок – 43; меха выдры – 5 шкурок; черно-бурых лис – 2 штуки; рубах заграничных «Егер» – 23; кальсон «Егер» – 26; патефонов заграничных – 2; радиол заграничных – 3; пластинок заграничных – 399; юбок – 13; женских платьев заграничных – 27; костюмов дамских заграничных – 11; трико дамских шёлковых заграничных – 70; игрушек детских заграничных – 101 комплект; револьверов русских – 19; фотоаппаратов – 9; охотничьих ружей и мелкокалиберных винтовок – 12; винтовок боевых – 2; патронов разных – 360; кинжалов старинных – 10, шашек – 3, часов золотых – 5, часов разных – 9; автомобиль – 1; мотоцикл с коляской – 1; велосипедов – 3; коллекция трубок курительных и мундштуков (слоновая кость, янтарь и др.), большая часть из них порнографические – 165; коллекция музейных монет; монет иностранных жёлтого и белого металла – 26; резиновый искусственный половой член – 1; фотообъективов – 7; чемодан кино «Цейс» – 1; фонари для туманных картин – 2; киноаппарат – 1; складной заграничный экран – 1; плёнки с кассетами – 120; посуда антикварная разная – 10008 предметов; антикварных изделий – 270; коньков, лыж, ракеток – 28; изделий «Палех» – 21; заграничная парфюмерия – 95 предметов; лекарства, презервативы иностранные – 115; рояли, пианино – 3; пишущая машинка – 1; контрреволюционная, троцкистская и фашистская литература – 542 единицы. И много ещё разного другого добра[135]135
  Генрих Ягода: Нарком внутренних дел СССР. С. 89–93.


[Закрыть].

Если судить по описи, в жизни Ягоды и его жены Иды Леопольдовны Авербах, помощника прокурора Москвы, секс занимал одно из первых мест. Даже экзотический в то время фаллоимитатор выписал из-за границы в своё время всемогущий наркомвнудел. И домашний порнокинотеатр организовал.

Но что бросается в глаза в описи, так это почти полное отсутствие ювелирных изделий (если только нет ещё на них отдельной описи, до сих пор закрытой). Они представлены лишь 5 золотыми часами. Неужели Генрих Григорьевич, собравший коллекцию дорогих трубок и мундштуков и прочего антиквариата, к золоту и бриллиантам был абсолютно равнодушен? Это вряд ли, тем более что Ягода имел прямое отношение к нелегальной торговле бриллиантами из конфискованных частных коллекций и церковных и царских сокровищ, осуществлявшейся Советским государством в 20-е и 30-е годы для получения жизненно необходимой валюты. На первом допросе после ареста речь сначала зашла как раз об этой торговле. Следователь поинтересовался, почему Инженерно-строительный отдел НКВД возглавлял Александр Яковлевич Лурье, ещё в 1923 году исключённый из партии как «чуждый элемент», и почему Ягода закрывал глаза на сомнительные операции с драгоценностями, которые проделывал Лурье при помощи Френкеля и других зарубежных коммерсантов, подозрительных по шпионажу. В ходе этих операций милейший Александр Яковлевич несколько раз задерживался германской полицией. Ягода пока ещё надеялся, что против него будут выдвинуты только чисто уголовные обвинения, и можно будет отделаться тюрьмой, а не расстрелом. Поэтому заявил: «Пребывание иностранца (С.М. Френкеля, бывшего российского подданного и бывшего уполномоченного Чрезвычайной комиссии по экспорту при Совете Труда и Обороны, переквалифицировавшегося в представителя ряда иностранных ювелирных фирм. – Б.С.), только подозреваемого в шпионаже, на нашей территории, находящегося под наблюдением, не являлось опасным для государства. А быстрота и выгода реализации бриллиантов это оправдывало». На вопрос следователя, были ли операции с бриллиантами секретными, Генрих Григорьевич ответил утвердительно, но с очень любопытной оговоркой: «Для иностранного государства – да, если б они знали, что продаёт Советское государство. А так как они знали, что Лурье является частным лицом и Френкель тоже частное лицо, то секретность отпадала»[136]136
  Генрих Ягода: Нарком внутренних дел СССР. С. 95–108.


[Закрыть].

В обстановке секретности и бесконтрольности создавались все условия, чтобы значительная часть казённых бриллиантов и валюты прилипала к рукам Лурье, Френкеля и Ягоды. Однако, как мы помним, в протоколе обыска у Генриха Григорьевича не значилось ни валюты, ни драгоценностей – только советские дензнаки. Это наводит на мысль, что Ягода где-то устроил тайник с бриллиантами и иностранной валютой, который чекисты так и не обнаружили. Следователей ведь в ту пору больше заботил не поиск ювелирных изделий, а то, как бы связать Ягоду с мифическим «правотроцкистским блоком» и заставить признаться в подготовке государственного переворота и свершении политических убийств.

Где мог быть зарыт клад? Может быть, он хранился у секретаря НКВД и личного секретаря Ягоды Павла Петровича Буланова, расстрелянного вместе с шефом по делу «правотроцкистского блока»? На допросе 13 мая 1937 года Генрих Григорьевич признался, что у Буланова «хранился мой нелегальный валютный фонд, который был мною создан в целях финансирования моей контрреволюционной деятельности, в целях «покупки» нужных мне людей»[137]137
  Генрих Ягода: Нарком внутренних дел СССР. С. 129.


[Закрыть]. Вполне вероятно, что вместе с валютой хранились и бриллианты. Неизвестно, выдал ли Буланов следователям ценности, доверенные ему Ягодой, или нет, но даже если выдал, это не спасло его от пули. Но мне кажется, что вряд ли все свои средства Генрих Григорьевич решил передать на хранение своему бывшему секретарю.

Не исключено, что Ягода спрятал клад на одной из тех дач, которые в апреле 37-го не обыскивали, поскольку после ухода из НКВД Ягода там больше не жил. Например, на даче Гильтищево под Москвой, на Ленинградском шоссе, куда он любил ездить вместе с «Тимошей». Вот что показала личная повариха Ягоды Агафья Сергеевна Каменская, обслуживавшая эту дачу: «Ягода приезжал в Гильтищево обычно днём, оставался часа на 2. С ним всегда бывала Надежда Алексеевна, молодая красивая женщина»[138]138
  Генрих Ягода: Нарком внутренних дел СССР. С. 445.


[Закрыть]. А, может быть, Ягода спрятал свои сокровища у «Тимоши»? Или у какой-то другой, неизвестной нам любовницы?

Выдавать клад чекистам Генриху Григорьевичу было не с руки. Благородство этого шага наверняка не оценили бы. Выдачу валюты с драгоценностями рассматривали бы не как стремление внести свой вклад в строительство социализма в СССР, а как лишнее доказательство хищения государственного имущества в особо крупных размерах, что только усугубило бы вину Ягоды. Так что клад первого наркома внутренних дел, вполне возможно, ещё ждёт своего графа Монте-Кристо.

Между прочим, легенда о сокровищах Ягоды отразилась в последнем, неосуществлённом замысле Михаила Булгакова – наброске пьесы «Ласточкино гнездо (Ричард I)». В январе 1940 года он продиктовал жене конспект сцены на даче руководителя НКВД Ричарда Ричардовича: «Загородная дача. Сад. Стена из роз на заднем плане. Ночь. Сначала общие разговоры. Потом на сцене остаются Ричард и женщина (жена или родственница знаменитого писателя). Объяснение. Ричард, потеряв голову, выдаёт себя полностью, рассказывает, что у него за границей громадные капиталы. Молит её бежать с ним за границу. Женщина холодная, расчётливая, разжигает, но прямого ответа не даёт, хотя и не отказывается окончательно. Ричард один. Взволнован. Внезапно во тьме, у розовых кустов, загорается огонёк от спички. Раздаётся голос: «Ричард! …» Ричард в ужасе узнаёт этот голос. У того – трубка в руке. Короткий диалог, из которого Ричард не может понять – был ли этот человек с трубкой и раньше в саду? – «Ричард, у тебя револьвер при себе?» – «Да». – «Дай мне». Ричард даёт. Человек с трубкой держит некоторое время револьвер на ладони. Потом медленно говорит: «Возьми. Он может тебе пригодиться». Уходит». Далее в наброске следует арест и самоубийство Ричарда[139]139
  Дневник Елены Булгаковой / Сост., текстол. подгот. и коммент. В.И. Лосева и Л.М. Яновской. М.: Книжная палата, 1990. С. 315–316.


[Закрыть].