Текст книги "Покойник"

Вукица. Нет, не забуду.

Агния (целует ее, а затем подает руку Спасое). Не сердись, Спасое! До свидания! (Уходит.)

IX

Вукица, Спасое.

Вукица (проводив Агнию, в изнеможении опускается в кресло). Ух!

Спасое. Право скажешь: «Ух»!

Вукица. Не могу больше выносить ее – и только.

Спасое. Ну, и мне нелегко, но что поделаешь?…

Вукица. Если бы ты знал, о чем она все время расспрашивает, это просто ужас!

Спасое. Душа моя, я ожидаю прихода брата господина министра. У меня с ним секретный разговор, поэтому я просил бы тебя, когда он придет, оставить нас наедине.

Вукица. Ну, разумеется, ты же знаешь, я тебе в таких случаях никогда не надоедаю. Кстати, мне тоже нужно дописать одно письмо, начатое еще вчера. (Идет, но в это время раскрывается дверь в глубине И входит Любомир; она останавливается.)

X

Любомир, те же.

Вукица. О, какая неожиданность! Какая неожиданность!

Спасое. Как хорошо, что ты пришел; у меня уже нет больше сил защищать тебя перед невестой.

Любомир (целует Вукице руку и здоровается со Спасое). Разве я так виноват?

Вукица (к Спасое). Ты слышишь, папочка, он это называет виной? (Любомиру.) Это не вина, а преступление! Не считаться с невестой, как делаете вы, приучить ее к посещениям по два-три раза в день и вдруг появляться так редко, приучить невесту к горячим и нежным речам и вдруг перейти к профессорской рассеянности! Согласитесь, – это ужасное преступление!

Любомир. Почему же вы, отец, жалуетесь, что не можете защитить меня, вы же знаете, отчего все это происходит?

Спасое. Я говорю ей, что у нас неожиданно возникли некоторые трудности в делах и ты занят, но скоро все закончится. Я никогда ее не посвящаю в такие вещи. Зачем это ей?

Любомир. Я не хотел бы остаться виновным в глазах своей невесты.

Спасое. Знаешь что, пойди ты к ней в комнату и защищайся сам: жениху с невестой всегда легче объясниться один на один.

Любомир. Да, конечно. (Берет Вукицу под руку, и они уходят в ее комнату.)

XI

Спасое, Софья.

Спасое, звонит.

Софья (входит). Чего изволите?

Спасое. Софья, я ожидаю прихода одного господина. Когда он будет здесь, позаботьтесь, чтобы нас никто не беспокоил. Кто бы ни пришел, скажите, что меня нет дома.

Софья. Понимаю. (Уходит и тут же возвращается.) Госпожа и господин Новакович.

Спасое. А, они? Просите!

Софья пропускает Новаковича и Рину и уходит.

XII

Спасое, Новакович, Рина.

Новакович. Добрый день!

Спасое. Добрый день! (Здоровается.) Откуда вы так неожиданно?

Рина. Совсем не неожиданно. Я обещала Вукице что на днях зайду и мы вместе посетим кое-какие магазины.

Спасое. О да, она очень полагается на ваш вкус. Только…

Новакович. Представьте себе, теперь я тоже должен ходить по магазинам.

Спасое. Почему?

Новакович. Моя жена одна и шагу не смеет сделать из дому.

Рина. Представьте, а вдруг я его встречу; не знаю, что бы я делала.

Спасое. Ну тогда вы оба будете от этого освобождены. Так как свадьба отложена, я прекратил все покупки… Для этого еще будет время. Но вы для нас и без того всегда дорогие гости. Вукица вам будет очень рада.

Рина. В таком случае мы ненадолго зайдем к ней. (Собираются идти.)

Спасое. Минуточку! Мне хочется вас кое о чем спросить. Вы говорили, что собираетесь сходить к адвокату проконсультироваться?

Новакович. Я уже был!

Спасое. И?

Новакович. Адвокат подтверждает, что наш брак с появлением первого мужа действительно аннулируется и что моя жена должна вернуться к своему первому мужу.

Рина. Это было бы ужасно! Это было бы самым жестоким наказанием.

Новакович. Адвокат говорит, что единственный выход – если бы ее первый муж начал дело о разводе, разошелся бы с ней, и тогда я мог бы повенчаться снова. И я, откровенно говоря, хочу сделать ему такое предложение.

Спасое. Кому – ему?

Новакович. Покойнику.

Спасое. Вы попросите его начать дело о разводе?

Новакович. Ну да! На что ему жена, которая его не любит?

Рина. Я бы не пережила, если бы вернулась к нему.

Спасое. Повремените, прошу вас! Это не такая простая вещь, как вам кажется. Чтобы начать дело о разводе, он должен быть живым.

Рина. Так он же жив!

Спасое. Жив, знаю, что жив, но мы этого признать не можем! Знаете, что такое признать в законном порядке, что он жив? Это значит, что все мы сядем на скамью подсудимых, это значит, что все мы, ни в чем не повинные люди, пропадем ни за понюшку табаку!

Рина. Знаете, господин Благоевич, когда корабль тонет, каждый прежде всего спасает себя.

Спасое. А, вы так смотрите на дело? Каждый о себе! Ну хорошо, в таком случае пусть каждый сам о себе и заботится. Только уж тогда не жалейте, если я доплыву до берега раньше, чем вы!

Новакович. Вы как будто угрожаете нам, господин Спасое?

Спасое. Не угрожаю, но вы сами же говорите, «когда корабль тонет…», забывая, что с этим кораблем потонут и ваши полмиллиона наличными.

Новакович (вздрогнув). Не думаете ли вы?…

Спасое. Думаю, думаю! Вы забываете, что во всем этом деле ваш брак не самое важное.

Новакович. Не забываю, только…

Спасое. Ну, если не забываете, то будьте терпеливы. У меня сегодня, например, будет очень важный разговор с одним влиятельным господином. На его помощь я возлагаю большие надежды.

Новакович. Ну, разумеется, мы потерпим. Спасое. Идите со спокойной душой в комнату к Вукице, там и жених, посидите, а меня оставьте одного, о вас я тоже позабочусь. Прошу, прошу! (Рине, провожая ее.) Госпожа Рина, повлияйте на Вукицу, чтобы она успокоилась. Она очень нервничает, что свадьба отложена.

Рина. Ах, да, да!

Рина и Новакович уходят в комнату Вукицы.

XIII

Софья, Спасое.

Софья (входит). Там господин!

Спасое. Он тебе не сказал кто?

Софья. Думаю, тот самый господин, которого вы ожидаете.

Спасое. Ах, ну да! Немедленно просите его!

Софья уходит.

XIV

Спасое, Марич.

Спасое (увидев Марина в дверях, неприятно удивлен). Ах, это вы? Откуда?

Марич. Разве мое появление вас все еще так поражает?

Спасое (немного смущенно). Я вас не ждал.

Марич. Мне хотелось еще раз поговорить с вами один на один, прежде чем предпринимать кое-какие меры.

Спасое. Не вижу, о чем мы еще можем говорить.

Марич. Если вы считаете, что нам не о чем говорить, я еще меньше нуждаюсь в этом разговоре. Я хотел только избежать публичного скандала.

Спасое. Ну, если вы хотели избежать публичного скандала, тогда зачем яге вы вообще возвратились? Отчего вы не остались там, где были?

Марич. Таково было и мое намерение. Я предполагал только уладить дела с управлением своим имуществом, урегулировать кое-какие взаимоотношения и вернуться.

Спасое. Чего вам улаживать дело с управлением имуществом, оно уже улажено.

Марич. Да, признаться, вы это дело уладили, но нужно, чтобы и я, со своей стороны, его уладил.

Спасое. Скажите, раз уж мы разговариваем один на один, согласились бы вы поговорить со мной искренне, по-приятельски, открыто, по душам?

Марич. Почему бы нет?

Спасое. Тогда, пожалуйста, садитесь! (Угощает его сигаретой.)

Марич (садится в кресло и осматривает его). Это кресло из моего рабочего кабинета.

Спасое. Не скажете ли вы еще, что и сигареты ваши? (Закурив, садится.) Хотите вы искренне открыть мне свои намерения? Я подразумеваю, можете ли вы мне сказать, какие шаги вы думаете предпринять, что собираетесь делать?

Марич. Могу сказать, отчего же нет. В моих намерениях нет ничего такого, что нужно было бы скрывать. Так, например, что касается господина Милана Новаковича, отбившего у меня жену, и моей жены, нанесшей мне жестокое оскорбление…

Спасое. Вы будете требовать развода, это я уже знаю.

Марич. Нет, развода я требовать не буду; я оставлю этот вопрос открытым: пусть живут в незаконном браке.

Спасое. Вы оставите все так, как есть, чтобы они всегда дрожали за свой счастливый брак!

Марич. А они действительно счастливы?

Спасое. Так они говорят.

Марич. Ну зачем же мне тогда его портить?

Спасое. А что касается этого, с десятью тысячами динаров?

Марич. Он меня менее всего беспокоит. О нем я буду думать в последнюю очередь.

Спасое. Да, вы говорите правильно, так как в действительности он не вам, а мне нанес ущерб.

Марич. Как так вам?

Спасое. Да так! Когда после вашей смерти в суде была образована опека, всех должников призвали уплатить долги; если бы он тогда внес эту сумму, она досталась бы мне, как наследнику.

Марич. Тогда я его предоставлю вам, вы его и преследуйте. Несправедливо, чтобы вы несли такой большой ущерб!

Спасое. Хорошо, а… (Не может подыскать подходящий вопрос.) Это… что же я хотел сказать? А как вы думаете поступить в отношении меня?

Марич. Ну, это дело наиболее ясное и понятное. Вы стали моим наследником потому, что суд ошибочно считал меня умершим, а так как я жив, то, само собой разумеется, отпадает и наследство, и, следовательно, вы должны выселиться из этого дома и передать его мне, так же как и все остальное имущество. Спасое. Смотрите пожалуйста!

Марич. Ну, конечно, так будет, если я встречу у вас нужное понимание, а если же нет, то я пойду другим путем. Я обвиню вас в том, что вы подставной наследник. Мой адвокат уже наводит справки о подложных документах и ложных свидетелях, которых вы выставили на суде, чтобы доказать, что вы мой ближайший родственник, хотя вы отлично знаете, мы родственники только тем, что ваша мать была женой какого-то родственника моей матери. И тогда, конечно, судебный процесс примет совсем иной вид.

Спасое (озабоченно размышляет). Гм! Гм! Гм! Ах, вы так думаете?

Марич. Да.

Спасое. Но, сударь, задуманное вами было бы по меньшей мере преступлением. Знаете ли вы, что я почтенный и уважаемый член общества, что я…

Марич (перебивает его). Пардон, почтение я вам оставлю, я не думаю его у вас отнимать, я забираю только имущество.

Спасое. Бог с вами, неужели все покойники так наивны, как вы! Или вы исключение? А что же такое почтение, как не имущественное состояние? Если вы отнимаете от меня имущество, вы отнимаете и почтительное отношение ко мне.

Марич. Да, да, припоминаю, до того как присвоить мое имущество, вы были никем и ничем.

Спасое. Конечно, никем и ничем.

Марич. Да, да, помню, помню!

Спасое. И теперь вы по всей вероятности понимаете, почему я возмущен вашим появлением и почему я не могу признать, что вы живы.

Марич. Понимаю, конечно, понимаю, но что поделаешь? Трудно найти подходящий выход, который бы для вас был приемлем.

Спасое. Выход есть, и если бы вы, к счастью, пришли прямо ко мне, дело было бы тут же улажено.

Марич. Любопытно, какой же это выход?

Спасое. Мы договорились, что будем вести разговор откровенно. Поэтому я вам скажу. У меня есть очень хороший план, по которому и я и вы не остаемся в убытке.

Марич. Я вас слушаю!

Спасое. Прежде всего вы должны приступить к разводу с вашей бывшей женой. Мы все вам поможем: я дам вам материал, достаточный для трех разводов.

Марич. А потом?

Спасое. Потом, когда вы освободитесь от вашего первого брака, вы попросите руки моей дочери, и я отдам вам дочь. Ну, что вы на меня так странно смотрите? Да, вы попросите руки моей дочери, и я ее за вас отдам. А как приданое отдаю все состояние, бывшее когда-то вашим.

Марич. Интересное предложение. Таким образом, я был бы своим собственным зятем!

Спасое. Таким образом, было бы сохранено и состояние и авторитет: и мой, и ваш.

Марич. И в этом случае вы признали бы, что я жив?

Спасое. Да, в этом исключительном случае.

Марич. Не понимаю только одного: вы предлагаете дочь, которая уже помолвлена?

Спасое. Тут-то, именно, вы и можете убедиться, какова приносимая мной жертва. Подумайте только, иметь зятем профессора университета, прославленного ученого, великого ученого писателя – и всем этим пожертвовать; согласитесь, это не малая жертва.

Марич. Да, я думаю, это жертва, и большая жертва, так как этих двух молодых людей, вероятно, связывает еще и любовь, а вы ее разбили бы.

Спасое. Ну да, и это тоже!

Марич. Следовательно, если бы даже вы и потеряли состояние, которое обещали зятю в приданое, он все равно остался бы верен помолвке с вашей дочерью?

Спасое (немного смущенно). Ну да… Известное дело, так как он очень честный человек, поверьте, редкий характер.

Марич. Верю вам! А если бы этот «редкий характер» потерял кафедру профессора университета и звание ученого, ваша дочь также осталась бы верна своей помолвке?

Спасое. Э, это уже вопрос!

Марич. Тогда вы действительно в тяжелом положении, так как это с вами может случиться.

Спасое Что может со мной случиться?

Марич. А то, что вы потеряете зятя, и не потому, что он вас оставит, а потому, что ваша дочь его оставит.

Спасое. Я вас не понимаю.

Марич. Разве ваш зять никогда и ничего вам не говорил о преступлении, которое он совершил в отношении меня?

Спасое. Никогда ни слова! Какое преступление? О каком преступлении вы говорите?

Марич. Иначе я и не могу назвать его поступок.

Спасое. Велика ли сумма, которую он вам задолжал?

Марич. Больше, чем можно было бы себе представить.

Спасое. Боже правый, что же этот человек сделал с такими деньгами?

Марич. Речь не о деньгах, речь о труде, который нельзя измерит деньгами.

Спасое. Не понимаю.

Марич. Ваш зять должен был бы познакомить вас с этим, так как вы в данный момент должны знать всю трудность своего положения.

Спасое. Моего положения? Почему моего?

Марич. Сейчас увидите, почему. Ваш зять некогда был моим молодым другом, я дружил с ним, когда он сидел еще на школьной скамье; он сумел приобрести мое расположение и мое доверие. Когда я отправился в путь, я доверился этому молодому господину, отдал ему на хранение большую рукопись своей научной работы, над которой трудился целых семь лет. Он же, убедившись, что я умер, и, возможно, проводив меня до могилы, счастливый вернулся с похорон и напечатал мой труд под своим именем.

Спасое (зашатался от неожиданности). Как… разве этот труд?!..

Марич. Да, тот труд, благодаря которому он получил кафедру в университете, благодаря которому стал директором этой вашей «Иллирии», благодаря которому сделался вашим зятем и благодаря которому вы дали ему такое приданое.

Спасое (в отчаянии падает в кресло и закрывает руками глаза. После некоторой паузы подымает голову, тихо и неуверенно спрашивает). А вы можете доказать, что это так?

Марич. Разумеется!

Спасое (собираясь с силами). Значит, вы решились?

Марич. Решился, я иду верным путем.

Спасое (с минуту думает, потом, набравшись храбрости, встает). А знаете, на верном пути тоже можно встретить препятствие.

Марич. На суде эти препятствия будут преодолены.

Спасое. Вы думаете? (Возбужденный, ходит, пытается что-то сказать, но не находит слов.) Не знаю, право, что вам на это сказать.

Марич. Я думаю, больше нечего; теперь и я и вы достаточно обо всем осведомлены.

Спасое. Да, конечно, осведомлен, не могу сказать, что не осведомлен…

Марич. Следовательно, необходимость в дальнейшем разговоре отпадает. Я и так вас слишком задержал. До свидания, господин родственник!

Спасое (едва слышно). До свидания!

Марич уходит.

XV

Спасое, Любомир.

Спасое (растерянно смотрит ему вслед, не зная, с чего начать, наконец подходит к дверям комнаты Вукицы и кричит). Любомир! Любомир!

Входит Любомир.

Здесь был Марич, он только что вышел.

Любомир. Чего он хочет?

Спасое. Он мне рассказал странные вещи, очень странные.

Любомир. Наверно, что-нибудь с того света?

Спасое. Нет, уже с этого. Он утверждает, что ты украл свое ученое звание, известность и авторитет.

Любомир. Не понимаю, как можно украсть известность и авторитет! Это же не табакерка или зонтик?

Спасое. Он утверждает, что у него есть доказательства, будто он дал тебе на хранение свою рукопись, а ты, проводив его до кладбища, напечатал этот труд под своим именем.

Любомир (цинично). А что же я должен был делать, засунуть рукопись в гроб и похоронить вместе с ним?

Спасое. Значит, ты не оспариваешь, ты, в сущности, признаешь?…

Любомир. А вы, может быть, находите, что это преступление? Поверьте, нет, потому что так уж бывает в жизни! У мертвого отнимают все, что возможно: кто – жену, кто – труды, кто – дом и все его состояние. Кто что ухватит!

Спасое (закусив губу). Но… все-таки есть некоторая разница. На основании этого грабительства ты стал профессором университета, а оттого, что ты профессор университета, я отдаю тебе дочь и огромное приданое.

Любомир. Все это одно и то же, никакой разницы. На основании того, что вы захватили его имущество, вы стали богачом, а оттого, что вы богатый человек, вы искали и нашли зятя – профессора университета. Поверьте, это одно и то же.

Спасое. Ты говоришь так дерзко, совершенно забывая о должном уважении к отцу своей невесты.

Любомир. О нет, отец, я никогда не забываю о должном уважении! Но я полагаю, что это чисто деловой разговор.

Спасое. Ну да, деловой, безусловно деловой. (Вспомнив.) А «Иллирия»?

Любомир. Что «Иллирия»?

Спасое. Но ведь ты директор… Это же предприятие мирового значения… Если у тебя отнимут кафедру и если ты потеряешь репутацию ученного?…

Любомир. Это будет меньшей потерей для предприятия, нежели потеря состояния, служащего залогом государству.

Спасое (обескураженный). Да, это верно! (Вздыхает.) Это верно! (Опустив голову, замолкает.)

Любомир (после небольшой паузы). Имеете ли вы еще что-нибудь мне сказать?

Спасое. Больше ничего!

Любомир. Если я все же вам понадоблюсь, я буду там, у своей невесты. (Уходит.)

XVI

Спасое, Софья.

Спасое опускается в кресло; глубоко задумывается.

Софья (входит). Вас спрашивает господин.

Спасое (вскакивает, и на лице его появляется надежда). Ах, это он! (Торопливо.) Пусть войдет! Веди его немедленно, пусть войдет!

Софья уходит и пропускает Джурич а.

XVII

Спасое, Джурич.

Джурич. Добрый день!

Спасое (расплывшись в блаженной улыбке). Добрый день, господин Джурич! Вы пришли как раз вовремя, в добрый час! Пожалуйста, прошу вас, садитесь!

Джурич (садясь). Ну, мне очень интересно, достигли вы чего-нибудь?

Спасое. Ничего. С этим человеком по-хорошему никак не договоришься.

Джурич. А вы разговаривали?

Спасое. Да, он был здесь; пришел, как по заказу, и мы говорили подробно и совершенно откровенно.

Джурич. Что же он говорит?

Спасое. Он не только не идет ни на какое соглашение, но еще и усиливает свои агрессивные намерения.

Джурич. Угрожает?

Спасое. То, что он угрожает отнять у меня имущество, уж известно, но теперь он угрожает и моему зятю.

Джурич. А ему чем?

Спасое. Вы просто не поверите! Он говорит: «Уничтожу его, отниму у него кафедру в университете! Разоблачу его как лжеученого!» Скажите пожалуйста этот человек утверждает, что ту научную работу написал он, а мой зять только издал ее под своим именем.

Джурич. О, это тяжелое обвинение, и притом в самый неподходящий момент! Дело «Иллирии» в настоящее время находится на утверждении Совета министров. Каждая секунда может принести нам концессию, а концессия представляет собой миллионы… миллионы!..

Спасое (в восторге). Миллионы!

Джурич. И в тот момент, когда мы уже видим эти миллионы…

Спасое (продолжает). …приходит разбойник, отнимает все мое состояние, служащее залогом, выбрасывает с кафедры зятя, собственно не зятя, а директора предприятия.

Джурич. Надо об этом как следует и серьезно подумать.

Спасое. Прошу вас, подумайте и за меня! Поверьте, я уже больше не в состоянии что-либо соображать.

Джурич. Видите ли, нельзя рассматривать все это с узколичной точки зрения, как делаете вы. Дело это требует, чтобы на него смотрели с более широкой, так сказать, государственной точки зрения. Разве вы не видите во всем этом явлении известную систему, систему с вредительскими тенденциями? Этот человек забрался куда-то там, в какой-то таинственный уголь Европы, как он говорит, на какую-то фабрику, а я сказал бы, в некую диверсионную ячейку Коминтерна. Кто знает, чему он там научился? Кто знает, какие идеи затуманили его здравый ум? Разве вы не видите, по чему он наносит удар? По всему, что есть святого! Разве вы не видите, что он грозит уничтожить именно то, на чем зиждется общество! Проследите, пожалуйста, все по порядку, и увидите, почему он наносит удар. Он стремится разбить семью этого человека.

Спасое. Причем счастливую семью!

Джурич. А семья, сударь, – одна из главных основ общества! И дальше, он хочет отнять имущество, то есть частную собственность!

Спасое. Причем мое имущество.

Джурич. И, наконец, он хочет подорвать, уничтожить, растоптать авторитет. В своем яростном желании навредить он хочет скинуть известного ученого с заслуженной им высоты.

Спасое. Господи боже, у меня только теперь раскрылись глаза! Только теперь я вижу подлинные намерения этого человека!

Джурич. Да, да, сударь, только так и надо рассматривать это дело. И когда вы посмотрите с этой точки зрения, вы, несомненно, ясно увидите, что это явление содержит в себе опасность большего масштаба.

Спасое. Опасность, разумеется, опасность!

Джурич. И дело, которое в данный момент угнетает вас, не может и не должно оставаться только вашим. Это дело всего общества, это дело самого государства, если хотите!

Спасое. Конечно, хочу! Пусть государство возьмет это дело на себя.

Пауза.

Джурич (размышляя). А теперь скажите мне, не нужно ли в таких случаях предоставить слово закону? Способен ли закон усмотреть ту большую опасность, которая скрывается за подрывными намерениями, облаченными в законные формы?

Спасое. Нет!

Джурич. Ведь что может сделать закон? А вот что! Предположим, это моя балка, и я прошу закон мне ее вернуть. Закон есть закон, ему деваться некуда, и он предписывает: твоя балка, возьми ее! Но что может произойти, если на этой балке держится дом? Разве только ради того, чтоб ты взял свою балку, можно допустить, чтобы развалился весь дом? Что больше, что важнее, спрашиваю я вас? Дом или балка?

Спасое. Дом!

Джурич. Правильно! И теперь представьте себе, «Иллирия» – это дом, так как эта организация создана на широких основах, и вдруг кто-то приходит и говорит: «Отдайте мне мою балку». Да, балку, но, если мы вытащим балку, нам на голову рухнет вся «Иллирия»!

Спасое. Ужасно!

Джурич. Если еще… у вас случайно нет телефона?

Спасое. Вот он, у вас под рукой.

Джурич (подходит к телефону и набирает номер). Алло, алло! Это господин шеф кабинета? Это вы, господин Маркович? Говорит Джурич. Значит?… (Слушает, лицо его озаряется радостью.) Спасибо! Большое спасибо! (Кладет трубку и идет к Спасое с распростертыми объятиями, восклицая.) «Иллирия», «Иллирия»! (Крепко его обнимает.)

Спасое. «Иллирия!»

Джурич. Да!

Спасое. Свершилось?

Джурич. Да!

Спасое (бросается ему в объятия). «Иллирия»! Миллионы! (Вдруг отпрянув.) А балка?

Джурич. Какая балка?

Спасое. Та, которую если вытащить – рухнет дом?

Джурич. Не беспокойтесь, теперь мы на коне. Сделаем и это. Сегодня же заходите ко мне! Я должен только зайти в министерство, хочу собственными глазами увидеть подписи министров. Заходите сегодня же, к тому времени я уж придумаю, вернее сказать, у меня уже есть кое-какой план; не беспокойтесь! До свидания! (Уходит.)

Спасое. До свидания! (Провожает его до дверей.)

XVIII

Спасое, Рина, Новакович, Любомир, Вукица.

Спасое (возвращаясь от дверей, довольный, потирает руки и шепчет). «Иллирия»! «Иллирия»! (Направляется к дверям комнаты Вукицы.) Дети, господа, сюда, сюда!

Входят Рина, Новакович, Любомир, Вукица.

Все. В чем дело?

Спасое (растроганный). «Иллирия»! «Иллирия»! «Иллирия»!

XIX

Анта, те же.

Анта (влетает, запыхавшись). Добрый день! Господа, важное сообщение! У кого из вас больное сердце? (Подбегает к дверям в глубине, кричит Софье.) Пять стаканов воды! Вещь, господа, очень приятная, но я из осторожности должен начать издалека…

Спасое. Вы хотите, вероятно, сообщить, что «Иллирия» получила концессию?

Анта (разочарованно). Следовательно, вы знаете? (Подходит к дверям в глубине.) Софья, не нужно воды!

Спасое. Да, господа, получены миллионы, то есть получена концессия. О, придите, придите все в мои объятия!..

Анта бросается к нему в объятия.

(Отталкивает его.) Да не вы! Акционеры, приникните к моей груди! Братья и сестры-акционеры! (Обнимает всех, кого может захватить в объятия, и восклицает.) «Иллирия»! «Иллирия»!

Занавес