Текст книги "Дом Дверей: Второй визит"

Глава девятая

Стайка чаек парила в вышине. Поеживаясь от ветра, игравшего с ее волосами, со своего наблюдательного пункта на внешней платформе старого маяка Анжела, опираясь на перила из трех поперечных труб, смотрела на пустой океан и на отделенную почти сотней футов голую выбеленную солью скалу внизу. Высота ее не беспокоила, она чувствовала себя до странности непринужденно в этой совершенно незнакомой обстановке. Или, если не непринужденно, то комфортно.. Возможно, затишье перед бурей.

– Спенсер, – оглянулась она через плечо, – как, по-твоему, в чем дело, отчего мне нравится это место? Почему такое пустынное, негостеприимное место, не виденное мною никогда ранее, кажется таким милым? Можешь ты мне это объяснить?

– Да, – кивнул Джилл, – наверное, могу. Потому что и сам размышлял над тем же вопросом. – Дело в том, что оно, пусть даже на короткое время, служит нам спасением, убежищем. В нормальном мире от этого места хотелось бы держаться подальше: оно слишком бесплодное, обезображенное, мертвое. Но за последнюю пару дней наш мир перестал быть нормальным или естественным. В то время, как здесь... ну, ближе, чем здесь, к природе не будешь. Я имею в виду, к нашей природе, к прежнему естественному миру. Вероятно, мы ощущаем не столько genius loci, дух этого места, сколько ожидаем потерю. Потерю нашего места, нашего мира. Или, может быть, ожидание – неверное слово. Скорее, дурное предчувствие.

Закончив свою мысль, он сразу же пожалел о сказанном. Его анализ ситуации выглядел очень уж мрачным.

С другой стороны, он не видел никакого смысла в coкрытии правды, да и Анжела мигом уловила бы, попытайся он это сделать.

– Вся эта картина... – кивнула она головой в сторону моря, растянувшегося от горизонта до горизонта. – Трудно себе представить что-нибудь, способное изменить все это.

– Да, – ответил Джилл. – Даже зная то, что мы знаем, повидав то, что мы видели, это все равно трудно себе представить. Но при всем том это реально. Всего через две недели этот вид... будет иным. Зелено-коричневым и, вероятно, горящим или курящимся. А на горизонте возникнут далекие пожары, и на две-три мили в небо поднимутся безобразные, дрейфующие ядовитые грибы. Мир изменится, если мы – и я имею в виду лично нас – не сможем или хотя бы не постараемся как-то этому помешать.

– Но мы постараемся?

– Сделаем все, что в наших силах. Иного пути нет.

– И ты думаешь, они действительно поняли то, что ты им сказал сегодня утром? – Она имела в виду Джорджа Уэйта, Миранду Марш и Фреда Стэннерсли. Джек Тарнболл-то, конечно же, понял, впрочем, он обладал опытом, так сказать, из первых рук.

– Думаю, да, – ответил Джилл. – В любом случае, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. А у нас есть что показать им! Но, милая, отойди-ка ты от поручней. Они очень ржавые и, вероятно, ненадежные. На острове, тем более тут, наверху, давно уж никто не бывал.

И когда она села рядом, прислонясь спиной к стене смотровой площадки старого маяка, и прильнула к нему, Джилл мысленно вкратце воспроизвел речь, которую произнес всего час назад, там, внизу, в сырых" покинутых жилых помещениях...

* * *

– Время, как говорится, деньги, – сказал он им. – Мир стремительно катится в ад, и если мы не сможем его остановить, то придется хуже, чем адски поплатиться за это. И, как может засвидетельствовать здесь Миранда, беспокоиться приходится не только из-за этих узловых точек пришельцев, из-за этих Домов Дверей. Это правда, что они, словно опухоль, рак на лице Земли, но единственное кажущееся возможным лекарство – военная агрессия, но это мало чем лучше болезни. Опять же, в мире есть и другие мощные державы, которые отличаются куда меньшей терпимостью, чем наша, и они вполне способны пальнуть с бедра и запустить механизм уничтожения прежде, чем мы сможем чего-то достичь. Или, скорее, если мы сможем чего-то достичь. Поэтому, я постараюсь говорить коротко и ясно, даже если мне придется многое оставить за скобками. Так вот, не стану вас обманывать, утверждая, будто я все знаю. Возможно, я ошибаюсь насчет каких-то или даже большинства аспектов происходящего, но я вижу все именно так. Фоны предупредили меня насчет ггудднов. Прекрасно, за исключением того, что они не стали входить в подробности и рассказали мне чертовски немногое. У меня сложилось впечатление, что они ненавидят ггудднов, опасаются или даже страшатся их. А действительно плохая новость заключается в том, что наши новые визитеры, по-моему, и есть ггуддны. И не спрашивайте меня о большем: я не в курсе даже, как они выглядят. Но могу вам точно сказать: то, что уволокло под водоросли рабочих – не один из них. Это всего лишь машина. Мы – Джек Тарнболл, Анжела и лично я – уже имели дело с такими.

Теперь насчет водорослей. У меня застряли в голове обрывки когда-то слышанных сведений о земных сорняках и водорослях, о том, как они бурно разрастаются с потеплением климата. В большинстве зарегистрированных случаев ответственность за бурный рост этой дряни возлагалась на внезапные или необычные изменения погоды – периоды сильной жары, долгое знойное лето и т.д. Но, думаю, в случае с этими инопланетными водорослями придется поменять местами причину и следствие. Любой знакомый с научно-фантастической терминологией узнает слово «терраформирование»: систематическая перестройка инопланетной среды с целью приспособить ее к земным видам, в первую очередь – к Человеку. Как я понимаю, эти водоросли являются ггудднским аналогом «оземлянивания» – первой стадией программы, которой предназначено изменить наш мир, приспособив его к... ним. Если я прав, то пройдет не слишком много времени прежде, чем климат планеты начнет страдать. Я сказал, что ничего не знаю о ггудднах, но я таки знаю кое-что о фонах. Им нравится жара.

Если допустить, что ггуддны схожи с ними – а технологии у них схожие, – то это покажется вписывающимся в общую картину. А единственное, что в нее не вписывается, – это мы, люди. Я хочу сказать, что, похоже, наши гости запрягают телегу впереди лошади. Первое, что сделала Анжела, когда очищала наш старый парник для выращивания помидоров, это избавилась от ос, муравьев, грибка и т, д. Вот и странно, почему же эти пришельцы не приняли мер предосторожности в отношении нас – не избавились от нас с самого начала? Или они?..

Как бы то ни было, вернемся к водорослям. Вопрос: откуда они взялись и за счет чего существуют? Ну, появляются они явно из узловых точек. Но, по моему мнению – и это только мое личное мнение, – они не «произрастают» из них. Насколько я знаю, ничто не может расти с такой скоростью. Значит, они создаются. Узловые точки извергают эту дрянь с такой быстротой, с какой только могут производить ее. Вы находите это слишком фантастическим? Но Анжела, Джек и я жили – пусть и недолго, слава Богу – в различных мирах, которые «помнил», хранил и синтетически воспроизводил Дом Дверей. Так что это возможно. Что же касается того, чем питаются эти водоросли, полагаю, водой и солнечным светом. Так что, возможно, нам предназначено сойти со сцены именно так: принеся в жертву этой дряни необходимые для жизни мелочи.

Но здесь есть еще одна неясность. Задолго до того, как мы дойдем до этого, даже голуби согласятся, что единственный ответ – военный. Так вот, эти пришельцы не дураки и прекрасно это понимают. Поэтому я готов поспорить, что их окончательное решение – то есть их ответ на проблему, которую представляем собой мы – будет дан где-то между полнейшим удушением наших океанов и временем, когда иссякнет наше терпение. Каким будет это решение... кто может сказать? Но я не собираюсь две недели сидеть, сложа руки в ожидании неизбежного. При этом я не верю, что в борьбе нам может помочь наша наука или оружие, тем более термоядерное, пустив в ход которое, мы проиграем, даже если победим. Нет, нам надо вышибать клин клином. Я должен проникнуть внутрь одной из этих инопланетных машин, исследовать ее и, возможно, использовать против хозяев. Возможно, кстати, это является еще одной причиной того, почему Особняк пытался схватить меня, а получив вместо меня Джорджа, просто выплюнул его. Контролер первоначального Дома Дверей почувствовал мою машинную эмпатию, и она его обеспокоила. Поэтому вполне возможно, что я беспокою этот новый выводок тоже. Так вот, мне не хотелось бы повторять все "я" да "я", дело обстоит именно так: если они заполучат меня, у них больше не будет противника.

Они бросят меня в каталажку или убьют, и делу конец.

Следовательно, о том, чтобы вломиться в синтезатор ггудднов, не может быть и речи. Но как насчет узловой точки фонов? Вот потому-то мы здесь и находимся. Понимаете, существует одно обстоятельство, которое я хранил в тайне четыре года, с тех самых пор, как мы с Джеком и Анжелой пережили свой – ну, назовем это «опытом» – в первоначальном Доме Дверей там, в Шотландии. Вы сейчас, конечно, можете сказать, что мне следовало передать эту штуку властям, позволить им взять на себя ответственность и, наверное, подготовиться к тому, что сейчас происходит. На это у меня нет никаких возражений за исключением одного: я не собирался передавать технологию такого типа – технологию, которой даже я, не понимал и не понимаю – «ответственным» властям нашего типа! Кому, этим политиканам? Западу, Востоку, военным державам? Всем? О, разумеется! Но помните ли вы такое понятие – «нераспространение»? Договоренность о нем была принята в связи с ядерным оружием, верно? А теперь эта внеземная технология... Видите ли, мне уже однажды довелось узнать, что это такое – почувствовать, что моя раса, включая меня самого и тех, кого я люблю, в скором времени вымрет. И я не мог не задать себе такой вот вопрос: владей люди подобной мощью, стало бы их поведение хоть чем-то отличаться от поведения фонов или ггудднов? Ну, при жизни я бы этого не увидел, фактически готов поспорить, что этого не произошло бы и еще через пятьдесят лет, а то и побольше.

Но раньше или позже кто-нибудь обязательно разберется, что к чему в Доме Дверей... – (Тут Джилл достал «модель» замка, взвесил ее на ладони и показал слушателям.) – да, в этом Доме Дверей. И тот же кто-нибудь – кто-нибудь, сильно похожий на меня, возможно, даже мой ребенок – сможет овладеть этой технологией. А уж после этого... берегитесь фоны, ггуддны и любые прочие там в космосе. Идут проклятые земляне!

Так значит, я слишком многое взвалил на свои плечи?

Сейчас Миранда заявит, что ответственность за принятие решения должна была лежать не на мне. И, возможно, она будет права. Но разве Альберт Эйнштейн не сказал однажды, что желал бы вообще никогда не натыкаться на это свое знаменитое уравнение, Е=tс2? Поэтому, Миранда, позволь мне возразить следующее: да, пока я один знал о «модели», я считал, что вся ответственность – только на мне. Но теперь... ну, теперь вы тоже об этом знаете.

Все вы. Так что теперь бремя лежит и на вас.

В основном, речь сводилась именно к этому. Предоставив остальным поразмыслить над ней, Джилл забрался сюда побыть наедине с Анжелой. А Джек Тарнболл отправился в старую кухню маяка готовить завтрак на купленной им в Ньюпорте походной плитке. Барни же побежал следом и уселся на задние лапы, умильно глядя на Джека и умоляя кинуть ему обрезки.

Псу, пусть даже только ему одному, все казалось просто прекрасным. По крайней мере, пока...

* * *

Позади маяка скала была плоской, превращенной штормами в подобие лавового потока из гранита с прожилками. То тут, то там торчали несколько выступов и валунов, но, впрочем, на Бен-Лоэрсе в Шотландии тоже имелись валуны.

– Думаю, характер местности не имеет большого значения, – высказал остальным свое мнение Джилл. – Горный склон, озеро или джунгли – узловые точки автоматически производят компенсирование. Когда они материализуются, то приспосабливаются к местности.

– И вот эта штучка, – Миранда показала на игрушечный замок, поставленный Джиллом на плоскую поверхность камня, – и есть именно такая узловая точка, Дом Дверей? И вы... сделаете его крупнее? Но он же весит всего несколько унций. Спенсер, самое большее – полфунта! Целые миры, говорили вы! Как могут целые миры существовать внутри такого крошечного пространства? Как можно заставить их материализоваться? – Ей хотелось верить, она читала свидетельства очевидцев, смотрела фильмы министерства обороны, посвященные событиям на Бен-Лоэрсе, и собственными глазами видела метаморфозу Особняка на острове Уайт. Но ей было все еще трудно принять это. Это противоречило логике.

– А как удается уместить целые ансамбли, оркестры на компакт-диске, который весит всего несколько грамм? – ответил контраргументом Джилл. – Или информацию на дискете? Каким образом пара микроскопических цепочек ДНК определяет характеристики человека? Мы только начинаем делать первые шаги в этой области. Но эти пришельцы ушли куда дальше. По сравнению с их наукой наша примитивна.

– Но материя из ничего?.. – покачала головой Миранда.

– Не из ничего, – объяснила Анжела, тогда как Джилл коснулся замка, пристально посмотрел на него и попытался включить тот рычажок у себя в голове, который настроил бы его на одну волну с «моделью». А Анжела продолжала:

– Машина в ядре каждой узловой точки использует для мгновенного создания своего внешнего фасада энергию мира – любого мира где бы ей ни случилось быть. Они подобны... ну, не знаю, паразитам что ли, сосущим энергию мира-хозяина. Спенсер говорит, что это «энтропийные» машины, потому что за каждый день существования синтезированного мира жизнь реального укорачивается на тот же временной отрезок. Мы делаем то же самое, когда добываем уголь, нефть и минералы, или сжигаем горючее, или рубим деревья, или даже дышим.

Но у нас это естественный процесс, наша роль в плане Природы. Это всего лишь естественное старение мира и, в свою очередь, Вселенной. Спуск на тормозах. Энтропия.

– Беспокоиться тут не о чем, – оторвался от своего занятия Джилл. – Даже если мне придется создавать наши собственные миры, мы можем себе позволить вычесть этот срок из оставшихся у Земли миллиардов лет. Или можно просто сопоставить его со всеми веками, которых у нас не будет, если мы ничего не предпримем. – А затем сокрушенно добавил:

– Проклятье! Слушайте, мне очень не хотелось бы говорить этаким властным тоном, но вы меня отвлекаете. Это ведь не то же, что ездить на велосипеде: коль скоро научился, то уж навсегда. Это больше похоже на попытку вспомнить имя, которое буквально вертится на кончике языка, да все никак не сорвется с него. За исключением того, что тут целая вереница имен, и расположены они в не правильном порядке, а каждое из них – часть комбинации. Или не в точности то же самое, но столь же трудно. Поэтому почему бы вам всем не вернуться к маяку, а, если мне удастся провернуть это дело... вы это тут же узнаете.

– Если? – откликнулась коротким резким смехом Миранда, словно до нее вдруг дошла суть происходящего, и она нашла ее фарсовой и даже нелепой. – Если вы сможете это сделать? Вы хотите сказать, что есть какие-то сомнения? Слушайте, Спенсер, мои люди не знают, где я, потому что я еще не нашла времени им сообщить. Но из всех мест, где я могла бы быть, и из всех полезных дел, какими я могла бы заниматься, я...

– Мы уходим, – взяла ее за локоть Анжела. А Джек Тарнболл увещевающе заметил:

– Миранда, мы уже проходили это или что-то вроде. Лично я понимаю довод Спенсера и так же нахожу, что вы сейчас только мешаете ему. Так что будьте теперь умницей и пойдемте с нами. Все ваши вопросы могут и подождать, верно?

– Что? – Она в изумлении уставилась на него, потом на руку Анжелы у себя на локте, и у нее отвисла челюсть. – Быть... умницей, говорите? – затем она резко вышла из оцепенения и прошипела:

– Послушайте, мистер Тарнболл! А вы не забыли кое-что? Например, на кого вы работаете и что...

– Что мы пытаемся помочь сделать Джиллу? – оборвал он ее. – И что жить нам осталось, наверное, недели две? Нет, думаю, я ничего не забыл. – А затем рослый агент улыбнулся, пусть и натянуто, и добавил:

– Ну так как? Пойдете сами или мне вас отнести? Я с большим удовольствием сделаю это.

Миранда круто повернулась взглянуть на Джилла, которого в данный момент интересовал только миниатюрный замок. Потом она взглянула на Джорджа Уэйта, но тот стоял бледный, углубленный в себя, казалось, съежившийся, словно из-за какой-то страшной трагедии, и был совсем не похож на того человека, какого она знала. А что касается Фреда Стэннерсли, то пилот находился в сорока ярдах от них, присматривая за своим вертолетом. Поэтому оставалось только одно, и Миранда именно так и поступила. Она прошла, или протопала, печатая шаг, всю дорогу до маяка.

С Джиллом остался только Барни. Сидя рядом, он смотрел на замок почти так же внимательно, как и его новый хозяин. Но на сей раз он не вилял хвостом...

– Барни, – сказал Джилл, ни на йоту не теряя сосредоточенности, потому что фактически говорил с самим собой, – ты мне поверишь, если я скажу, что в стародавние времена я был хозяином положения в этой штуковине? Конечно, поверишь, потому что ты тоже там присутствовал. Эй, а ты не дурак! Так как, по-твоему, в чем тогда дело было, просто в том, что новичкам везет? – Джилл знал, что дело было не в том, что он действительно являлся хозяином положения. Но то – тогда, а это – сейчас. Тогда он имел на руках пару тузов, иначе говоря, «ключей» к предположительным дверям Замка.

Одним таким ключом было инопланетное оружие, которое он приобрел, когда Сит преследовал его еще до попадания в Дом Дверей. То оружие первым навело его на разгадку, как же именно работают эти штуки. Еще один появился, когда он вступил в контакт с той скорпионовой конструкцией, которая преследовала вплоть до его смерти злополучного Алека Хагги. Но настоящим прорывом стала возможность действительно пожить во внушающем страх Доме Дверей: когда эта грандиозная машина окружала его со всех сторон, нужный рычажок у него в голове вел себя, словно стрелка компаса, тянувшая его в неверном (или, как сложилось, в верном) направлении. Но сейчас...

Джилл больше не располагал оружием фонов. Считая его слишком опасным предметом в неподходящих руках – или в любых руках, – он оставил его, когда дезактивировал Замок. Но, в любом случае, оно проработало бы лишь до тех пор, пока не иссякнет заряд. А земная наука никоим образом не смогла бы его перезарядить.

Что же касалось возможности приблизиться к какой-то конструкции по второму разу...

Единственной покамест встретившейся конструкцией была та убийственная штука, которая защищала водоросли. Не запрограммированная на конкретных личностей, она казалась нацеленной хватать без разбора всякого, кто начнет вмешиваться в работу водорослей.

И это, несомненно, была лишь одна из великого множества схожих конструкций. Джилл никак не мог приблизиться к подобной штуке!

Что оставляло ему для изучения только один путь: он должен каким-то образом найти способ уловить «вибрации» из узловой точки, из этого необитаемого Дома Дверей, о котором он уже собрал некоторые сведения.

Но тут возникала ситуация «Уловки-22». Чтобы поговорить, чтобы «связаться» с этой штукой, он должен сперва активировать ее, а для этого он должен с ней поговорить. В настоящее время она молчала, потому что он дезактивировал ее!

Так как же заставить ее вырасти и снова заработать?

Имелась одна возможность. Но все зависело от игры слов: являлись ли слова «дезактивировал» и «деэнергизировал» в этом отношении синонимами? Если да – то все это было бессмысленным занятием.

Потому что под конец той истории в Шотландии, Джилл сделал не совсем то, чего потребовал от него Верховный фон. Он не деэнергизировал, а просто дезактивировал замок; не направил похищенную им энергию обратно на Землю, во всяком случае, не всю ее, а сократил ее до абсолютного минимума. Так что теперь Дом Дверей, этот синтезированный игрушечный замок, отсасывал только бесконечно малую энергию камешка по сравнению с энергией мира. И только то, что он не исчез целиком, и подавало Спенсеру Джиллу надежду, что он еще, может, и вспомнит, и снова активирует его.

Но если замок работал на тех же принципах, что и оружие фонов... то на сколько хватало энергии в их аккумуляторах? Или батарейки замка давно уж иссякли? А он поддерживал свое существование всего лишь на немногих последних искрах? Подобно электрическим часам, которые тикают до последнего, а потом вдруг останавливаются? Если так, то это могло объяснить, почему Джилл не был больше хозяином положения. Для того чтобы получить свет от керосиновой лампы, сперва нужен керосин. Этот вывод навел экстрасенса на новую мысль.

Где же достать керосина? В магазине скобяных изделий, конечно. А если тебе нужна инопланетная энергия, или средство снабжения внеземной системы, якобы неиспользуемой или нетронутой энергией энтропии?

Мысли Джилла сделали петлю назад вне времени, переносясь к сцене, представлявшейся столь же отчетливо, словно увиденная вчера. К картине кошмарного мира странных лесов, ядовитых фруктов и насекомых, обитающих на деревьях пауков, шипящих, как гремучие змеи, и ткавших паутину, подобную корабельным снастям, плотоядных с крыльями летучих мышей и гибких черных троллей-обезьян, завывавших в ночи, разинув рты, смахивающие на выложенные бритвами туннели. Так что, в общем и целом, обнаружение Джиллом и Тарнболлом попавшей в затруднительное положение охотничьей конструкции фонов, показалось самым тривиальным делом. Да фактически так оно и было, так как машина пришельцев охотилась не за ними, а за преступником Алеком Хагги. В отличие от Джилла и других пленников Дома Дверей, Хагги попал в ловушку по ошибке. И перед конструкцией стояла задача найти и... удалить его.

Картинки перед мысленным взором Джилла стали еще четче.

Уже наступил день, и они с Тарнболлом искали Анжелу, которую неразборчивый в средствах Хагги сделал своей пленницей. Пересекая русло высохшей реки, они обнаружили гигантскую, похожую на скорпиона конструкцию фонов – машину, выдававшую себя за живое существо. Величиной с автомобиль средних размеров, эта штука застряла в трещине на дне высохшего русла реки и повредила несколько «ног», когда порода обвалилась.

Сперва они испытали чувство облегчения и собрались предоставить машину ее судьбе. Но затем Джилл передумал, сообразив, что если он сам не в состоянии найти Хагги и Анжелу, то этот-то скорпион, вероятно, найдет.

Поэтому они приступили к освобождению чудовища, разбирая завалившие его валуны. И наконец, обретя опору под ногами, штуковина выкарабкалась.

Вот именно тогда это и случилось...

Джилл почувствовал нечто странное. Внезапно его машинная эмпатия осознала некое невидимое влияние.

Это походило на пощипывание кожи или шевеление волос вблизи мощного источника энергии. За исключением того, что у Джилла это было не физическим, а ментальным ощущением; оно возникло у него в голове, в том экстрасенсорном регионе его мозга, который узнавал и реагировал на машинную деятельность.

И ближайший источник этой активности находился у него в кармане! Это было оружие, забранное у Сита при их первой встрече. Тот металлической, трубчатый «нож», созданный инопланетной наукой из неизвестного на Земле вещества. Подобно тому как скорпионообразная машина фонов, получив какое-либо повреждение, для перезарядки и ремонта черпала силы из некоего внешнего источника, так и «нож» сосал ту же лучевую энергию...

Джилл резко оборвал нить воспоминаний, вскочил на ноги. Он почувствовал желание закричать «эврика!», но это было бы преждевременно. Технология фонов и ггудднов могла оказаться несовместимой. Существовал лишь один способ выяснить.

И тут Джилл, за которым по пятам устремился Барни, схватил Замок и побежал обратно к маяку, крича пилоту:

– Фред! Фред Стэннерсли! Нам придется вернуться в Ньюпорт, к Особняку.

Теперь даже в мыслях он именовал Дом Дверей с заглавной буквы. Как именовал и Замок в те стародавние времена.

И как сможет именовать его вновь, если повезет хоть чуть-чуть...