Текст книги "Клинки императора"

13

Теперь, снова оказавшись перед развалинами трактира, Валин уже сам не очень понимал, что надеялся тут увидеть. Бо́льшая часть строения исчезла под мутными волнами в хаосе разбитых балок и разбухших от воды стен. И в любом случае, даже если здесь и оставалось то, на что стоило бы посмотреть, солнце уже склонялось к горизонту тусклым красным диском, и света было слишком мало, чтобы увидеть что-нибудь помимо скелетоподобных очертаний.

Уверенность, которую он испытал тотчас после схватки на ринге, угасала в нем подобно этому вечернему свету. Да, возможно, что за разрушением трактира Менкера стоял лич – личей на островах было, вероятно, больше, чем в любом другом месте империи. Да, возможно, что все это было частью заговора, направленного против него, против его семьи, частью намечающегося переворота. Загвоздка заключалась в том, что возможно было почти все что угодно. Ему было нужно что-нибудь конкретное, что-нибудь, на что можно опереться, что можно исследовать, а кеннинг лича, если он был, оставил бы еще меньше следов, чем взрывчатые вещества кеттрал. Это значило, что нужно обращаться к людям – людям, которые могли заметить что-нибудь необычное, увидеть что-то, чего они не ожидали.

– Выбраться сумели только четверо, – сказал он, хмурясь. Кроме Юрена, из развалин удалось выкарабкаться еще троим.

– Четверо из двенадцати, – пожала плечами Лин. – Не так уж плохо, учитывая, что эта халупа съехала прямиком в залив. В большинстве сражений у проигравшей стороны меньше шансов на то, чтобы выжить.

Порез у нее на щеке уже зарубцевался, но рана от недостойного поражения на ринге, по-видимому, оставалась свежей и все еще болела. Кеттрал уделяли бесчисленные часы турникетам, шинам, лекарственным травам и перевязочным средствам, однако мало кто говорил об унижении, которое ты испытываешь, когда твое лицо оказывается в грязи, в то время как твой соратник грубо засовывает тебе руку между ног, а дюжина других смотрит на это.

– Но это было не сражение, – возразил Валин, перед которым снова встал образ Салии и горячей, красной струйки крови, вытекающей из раны на ее шее. – Эти люди просто пришли сюда выпить. Они не подписывали контракта.

– Никто не подписывает контракта на то, чтобы его убили.

– Ты понимаешь, что я хочу сказать.

Лин устремила на него жесткий взгляд.

– Ты хочешь сказать, что чувствуешь себя виноватым.

– Конечно, – пожал плечами Валин. – За мной кто-то охотится, а дом рушится на этих бедолаг? Я думал, что мы должны защищать граждан Аннура.

Лин всплеснула руками.

– Да разве можно называть эту падаль гражданами? Большинство из них, если бы они показались на материке, тут же вздернули бы на первой веревке или зарезали.

– Но это не значит, что их смерть была заслуженной.

– Избавь меня от своей вины, Валин. Ты жалеешь себя и тратишь время впустую. Ты их не убивал. Наоборот, ты пытался их спасти. Ты благородный человек, ты это хочешь от меня услышать? Ты принц, мать-перемать!

У Лин раскраснелись щеки, ее глаза горели. Валин сдержал резкий ответ и вместо этого попытался положить руку ей на плечо. Она отдернулась.

– Давай лучше найдем ублюдков, которые это сделали, – сухо сказала она, отказываясь встречаться с ним взглядом. – Так будет лучше.

Валин начал отвечать, затем отвернулся, пытаясь охладить свой гнев. Над грязной улицей нависали ветхие постройки: отслаивающаяся краска, проседающие крыши, напрочь сгнившие пороги под покосившимися дверями… Несмотря на яркие цвета, каждое из этих строений выглядело так, словно было готово в любой момент сдаться и рухнуть в бухту рядом с трактиром Менкера. Может быть, они с Лин все это вообразили?

«Всему рано или поздно приходит конец, – подумал Валин, снова взглянув на подругу. – Может быть, трактиру просто настало время развалиться».

С другой стороны, его отца убили. Существовала возможность, что весь заговор сводился к одному недовольному жрецу, но Валин пока что не был готов в это поверить. Если кто-то из обитателей островов нес ответственность за злодеяние, Валин желал, чтобы они были найдены. Он желал, чтобы они были мертвы.

– Юрен был одним из тех, кто сумел выбраться, – проговорил он, нарушив молчание. – Лейт говорит, что он засел в «Черной шлюпке» и пьет так, что попадет к Шаэлю прежде, чем у него срастется нога.

– Кто такой Юрен?

– Громила, которому Менкер платил, чтобы он присматривал за заведением.

Лицо Лин стало жестким.

– Тот, который выскочил первым? Который отказался помогать другим?

Валин кивнул.

– Сейчас он мало кому нужен со своей сломанной ногой.

– В таком случае у него должна быть уйма времени на то, чтобы поговорить.

Общая комната в «Черной шлюпке» была большой, пустой и полутемной, слишком большой для того количества стульев и столов, что стояли как попало. Когда Валин только что прибыл на Острова, «Шлюпка» была самым преуспевающим трактиром на Крючке – вино из самого Шиа, раскрашенные шлюхи на каждом балконе, музыка ночи напролет. Однако за последующие годы владелец умер, один из его сыновей в споре из-за наследства заколол кинжалом другого, и место постепенно пришло в упадок. Сейчас за столами сидело не больше полудюжины человек, которые, подняв на вошедших тяжелые взгляды, мутные от вина и скуки, вернулись к своим негромким разговорам и игре в кости.

Юрен сидел возле барной стойки, положив ногу в лубках на соседний стул. Рядом с ним стоял стакан с вином, наполовину пустой, а рядом со стаканом – кувшин с вином, наполовину полный.

– Не возражаешь, если мы присоединимся? – спросил его Валин, пододвигая еще один стул.

Вышибала поднял на него налитые кровью глаза. Он приоткрыл было рот, словно собираясь сказать, что возражает, потом посмотрел на их черные униформы и кеттральские клинки за поясом и передумал.

– Как хотите, – хмуро буркнул он.

– Юрен, верно? – наигранно-приветливо спросила Лин, с мрачной усмешкой усаживаясь на стул.

Тот проворчал что-то невнятное.

– Ты ведь работал у Менкера, так? – продолжала она. – Ты был там в тот день, когда здание обрушилось.

– Ногу там поломал, – отозвался тот, махая рукой в сторону лубков. – А Менкер сгинул вместе со своим сортиром. Ублюдок. Он был мне должен за две недели.

Валин сочувственно покачал головой.

– Да, приятель, не повезло тебе. Не повезло… Слушай, нам только что выдали жалованье – хочешь, мы дольем тебе кувшин доверху?

Юрен на мгновение просветлел, затем подозрительно прищурился:

– С чего это вдруг вы хотите со мной пить? Я ведь вас часто вижу… Я даже видел вас у Менкера в тот день, когда его хибара рухнула! Обычно вы, кеттрал, птицы слишком высокого полета, чтобы якшаться с такими, как я.

Валин слегка покривился.

– Это не наше решение, друг. У командования свои правила. Оно блюдет безопасность.

– Безопасность! – сплюнул Юрен. – Это точно.

Несмотря на то, что он служил у Менкера наемным охранником, он, похоже, был не слишком высокого мнения о безопасности.

Лин взяла заново наполненный кувшин и долила стакан Юрена, затем налила также Валину и себе.

– А я ведь тоже тебя помню, – сказала она, кивая, словно бы вспоминая. – Ты добрался до двери первым.

Тот поерзал на стуле, словно желая подальше отодвинуться от них.

– Ты добрался до двери, – продолжала Лин обманчиво ровным голосом, – а потом вместо того, чтобы помочь выбраться и другим, ты… прыгнул на берег.

– А вы кто такие, полицейские, что ли? – спросил Юрен, быстрым движением облизывая губы. – Я приехал на Крючок специально, чтобы быть подальше от этого дерьма.

– Насколько я могу понять, – сказал Валин, склоняясь к нему так близко, что на него пахнуло кислым винным духом, – под «этим дерьмом» ты подразумеваешь такие вещи, как отвага и человеческое достоинство.

– Вот не надо мне читать проповеди! – огрызнулся Юрен, отталкивая его мясистой рукой. – Мне-то не платят стопками золотых монет за то, чтобы я рисковал своей жизнью! Я сделал то, что должен был сделать. Только поэтому я остался жив.

– Нет-нет, мы не собираемся читать тебе проповеди, – легко согласилась Лин. – Мы просто хотим задать несколько вопросов.

– Засуньте себе в задницу свои вопросы!

Она поджала губы и взглянула на Валина.

Его, в свою очередь, уже начало утомлять поведение собеседника. В конце концов, существовали и более быстрые способы вытащить нужный ответ из пьяного грубияна, чем накачивать его вином. Они с Лин как раз провели последние годы, овладевая ими в совершенстве.

– Послушай, приятель, – сказал он, многозначительно кладя руку на поясной нож. – Наши вопросы довольно легкие. Не надо их усложнять.

Юрен насупился, затем сплюнул на пол через плечо.

– Что за вопросы?

– Не видел ли ты в тот день в трактире других кеттрал? – спросил Валин. – Может быть, утром или перед тем, как мы туда пришли?

– Нет, были только вы двое, – проворчал Юрен. – И еще тот гладкий золотоволосый ублюдок. Который разбил стакан.

Валин задумался. Сами Юрл был более чем способен на участие в заговоре или убийство – и он действительно был в тот день в трактире. С другой стороны, Юрл не был личем. Может, он и был каким-то образом замешан в этом деле, но казалось маловероятным, чтобы он мог обрушить трактир исключительно своими силами.

– А утром тоже никого? – настаивала Лин. – Больше никаких кеттрал?

Вышибала наморщил лоб, пытаясь пробиться сквозь туман винных паров.

– Да! Точно! Была еще одна девчонка. Маленькая такая, коротко стриженная. Тоже в черном, как и все ваши. Глаза как булавки. Она недолго тут пробыла.

– Похожа на пятнадцатилетнюю?

– Я-то откуда знаю, во имя Хала? Молчаливая такая, почти ничего не говорила.

– Анник, – сказал Валин, взглянув на Лин. Та поморщилась и кивнула.

Анник Френча была лучшим снайпером среди кадетов, и одним из лучших на всех островах, несмотря на то, что еще даже не прошла Пробу. В этой девушке таилась загадка. По всей видимости, она не испытывала ни потребности, ни желания общаться с другими людьми, и несмотря на свою внешнюю хрупкость, была не менее жестокой, чем Юрл или Балендин. Валин как-то раз наблюдал, как она тренируется с луком в поле к северу от базы. Она прострелила лапу кролику за сотню шагов, и животное с дикими, перепуганными криками (ужасный, нечеловеческий звук) пыталось уползти в безопасное место. Анник какое-то время наблюдала за ним, склонив голову набок, потом выпустила еще одну стрелу. Эта пронзила животному заднюю лапу. Даже то, что она вообще попала в цель на таком расстоянии, было впечатляющим результатом, но тут Валин начал подозревать, что она намеренно не стреляла в сердце. «Почему ты не убьешь его?» – спросил он. Анник подняла на него ледяной взгляд своих светлых глаз. «Мне нужна движущаяся мишень, – ответила она, накладывая на тетиву еще одну стрелу. – Когда они мертвые, они не двигаются».

Валин без труда мог поверить, что Анник была способна разрушить трактир и пожертвовать жизнями находившихся там людей только для того, чтобы достичь своей цели. Однако она, как и Юрл, не была личем.

– Как насчет такого высокого парня – весь в татуировках, перья в волосах? – спросила Лин.

– Не-е, – протянул Юрен, отмахиваясь от предположения. – Таких тут не было.

– С ним еще всегда таскается пара волкодавов, – добавила Лин.

– Говорю ж тебе, не было тут такого!

Только было Валин собрался спросить, что Анник делала в трактире, как дверь с грохотом распахнулась. Он опустил руку на рукоять поясного ножа. Люди, которые вот так вышибают двери, как правило, не собираются провести тихий вечер за картами, и он уже приготовился к встрече с каким-нибудь пьяным моряком, полумертвым от рома и размахивающим «розочкой». В комнату, однако, ворвалась молодая женщина. На ней было замызганное красное платье с низким вырезом, на несколько размеров больше, чем требовалось для ее маленькой фигурки, в бесцветные волосы была вплетена дешевая лента. По ее белым щекам градом катились слезы, растерянные карие глаза блестели в тусклом трактирном свете.

– Эми убили! – причитала она. – Связали и порезали! Она там висит мертвая!

Валин быстро осмотрел комнату. Он понятия не имел, кто эта женщина, кто такая Эми и что, во имя Шаэля, тут вообще происходит, но звучало все это очень неприятно. Как правило, у местных жителей хватало здравого смысла не впутывать кеттрал в свои междоусобицы и мелкие распри, но если он и научился на островах чему-нибудь, так это тому, что страх и гнев делают людей непредсказуемыми. О чем бы ни шла речь, ничего хорошего это не сулило.

Он поглядел на Лин. Из Юрена они, похоже, уже вытянули все, что можно было вытянуть; надо было отыскать еще нескольких уцелевших посетителей Менкерова трактира, и у него не было ни времени, ни желания ввязываться в какую-то идиотскую местную разборку в «Черной шлюпке». Однако его подруга не собиралась уходить. Она глядела на вошедшую, приоткрыв рот, но не говоря ни слова.

– Ты ее знаешь? – спросил Валин.

Лин кивнула.

– Это Рианна. Она проститутка. Работает в основном в порту, но у них с сестрой есть небольшой садик на горе за городом. Я весной покупала у нее огненные яблоки.

– А Эми кто такая? – настороженно спросил Валин, поглядывая на посетителей трактира.

Все смотрели на Рианну. Никто не поднялся с места, но за несколькими столиками были слышны перешептывания, люди отодвигались подальше от столов, освобождали заткнутые за пояса ножи и сабли, обмениваясь пристальными взглядами. Среди посетителей больше не было кеттрал, но, очевидно, и они тоже были научены горьким опытом не доверять неожиданным гостям. Валин смерил расстояние до двери, промежуток между ним и другими столиками, одновременно прикидывая полдюжины тактических уловок на случай, если начнется заварушка.

– Эми – это и есть ее сестра, – ответила Лин.

Она по-прежнему не отрывала взгляда от Рианны, не обращая внимания на растущее в комнате напряжение.

Рианна сделала пару шагов вперед, протянув перед собой костлявые ладони, словно держа в них невидимое тело. Люди за ближайшими столиками отодвинулись, давая ей пройти. Она беспомощно заглядывала в одно лицо, в другое, в третье, словно ища в них что-то, суть чего сама давным-давно позабыла. Потом она увидела Лин.

– Ха Лин! – прошептала она, падая на колени на грубый деревянный пол; Валин не понял, было ли это сделано, чтобы усилить мольбу, или у нее просто закончились силы стоять. – Ты должна мне помочь! Ты ведь солдат, кеттрал… Ты сможешь их найти. Прошу тебя!

Рианна провела дрожащими пальцами по спутанным волосам. Ее лицо было все в темных полосах от слез, смешавшихся с углем, которым она подводила глаза.

– Ты должна мне помочь! – повторила она.

Все взгляды устремились на двоих кадетов.

– Это не наше дело, – вполголоса сказал Валин своей подруге, бросая на стойку пару монет и собираясь пройти мимо коленопреклоненной женщины.

Лин пронзила его гневным взглядом.

– А чье же это тогда дело?

– Ее отца. Или брата.

Валин старался говорить тихо и одновременно развернуть Лин спиной к любопытным взглядам.

– У нее нет отца! И брата нет. Они с Эми жили одни.

– Как, во имя Хала, их занесло на Крючок?

– А это важно? – рявкнула Лин.

Валин глубоко вздохнул.

– Не сейчас, – напряженно сказал он. – Мы пришли сюда не за этим.

Положение Рианны было ужасным, трагическим, но не могли же они гоняться за каждым убийцей на Крючке и защищать каждую портовую шлюху! Кроме того, даже если они и найдут того, кто это сделал, Гнездо недвусмысленно запрещало любое самовольное насилие над гражданским населением. Существовала тысяча причин, по которым им следовало аккуратно обойти заплаканную женщину, принеся ей свои глубочайшие соболезнования, и вернуться на Карш.

Лин придвинулась к нему, – настолько близко, что на него пахнуло морской солью от ее волос, – открыла рот, чтобы что-то сказать, потом посмотрела через плечо, словно бы только сейчас впервые заметив остальных посетителей трактира. Ее губы сжались в тонкую линию.

– Так вот что, по-твоему, значит защищать граждан Аннура?

Валин с трудом сдержал проклятие. Все теперь смотрели на него – быстрые, звериные взгляды исподтишка над краем кружки; пристальные и расчетливые взгляды с дальнего конца комнаты. Все это очень дурно пахло. Они пришли в «Шлюпку», чтобы вытрясти ответы из Юрена, чтобы узнать что-нибудь о тех, кто хотел убить Валина, чтобы попытаться раскрыть заговор, целью которого было уничтожение целой империи, черт ее дери! Но, очевидно, все, что требовалось, чтобы сбить их со следа, – это портовая шлюха со слезливой историей. И кстати, если уж речь зашла о заговорах: это внезапное, непредвиденное появление Рианны само по себе выглядело довольно подозрительно…

Валин собрался было возразить, но снова закрыл рот. «Ссорьтесь, если это необходимо, – писал Гендран, – но не на виду у всех. Открытые разногласия воодушевляют врага». Валин понятия не имел, как расценивать неожиданно возникшую ситуацию с Рианной, но спорить об этом с Ха Лин посреди полного народом трактира было не лучшим способом справиться с ней. В конце концов, Юрен со своей сломанной ногой никуда не денется, а с ним и любые секреты относительно падения Менкерова кабака. Их также можно будет раскопать через день или через неделю. «Время еще есть», – сказал себе Валин.

Кроме того, Лин была права: если Рианна говорила правду, это значило, что она, как и Валин, потеряла близкого человека. Как и Валин, она хотела знать причины. Однако, в отличие от Валина, она не была кеттрал. У нее не было средств, чтобы разгадать собственную загадку, не было необходимого обучения, чтобы наказать виновных. Перед ним снова всплыло воспоминание о трупах из Манкерова заведения – изувеченные тела, разбухшие от воды. Что бы тут ни происходило, задачей кеттрал было защищать граждан, охранять простых людей, оберегать беззащитных. Именно поэтому, а не только из-за клинков и птиц Валин ступил на борт корабля восемь лет назад.

– Чего ты хочешь от нас? – осторожно спросил он у Рианны.

* * *

Тесное чердачное помещение на четвертом этаже высокого узкого дома рядом с гаванью. Шаткая винтовая лестница круто взбиралась вверх, потолок был настолько низок, что Валин пробирался чуть ли не на четвереньках, доски пола – такими кривыми и неровными, что каждый раз, когда они скрипели под его весом, он был уверен, что все строение вот-вот развалится и он окажется в погребе. «Если кто-то хочет меня убить, – мрачно подумал он, – здесь самое место». Солнце зашло, еще пока они были в «Черной шлюпке», и единственным источником света внутри здания оставался маленький штормовой фонарь Рианны – слабый, моргающий огонек, который не столько светил, сколько выхватывал робкие, колышущиеся тени из окружающей темноты.

Эта темнота не нравилась Валину. Невзирая на то, что Хал был покровителем кеттрал, несмотря на все их ночные учебные задания и нескончаемые тренировки по сборке и разборке с завязанными глазами арбалетов и бомб, замкнутая, душащая темнота на лестнице ощущалась как чуждая и враждебная. Считалось, что тени – помощники солдата, однако эта чернильная темнота была плотной и угрожающей: превосходный плащ для любого возможного убийцы.

Он поглядел через плечо на Рианну. Пока они шли по пыльной улице, женщина едва ли не тащила их силой, но по мере приближения к зданию в ней начало проявляться нежелание идти дальше, словно ее переполнял ужас перед тем, что ждало их наверху.

– Что это за место? – спросил у нее Валин, стараясь говорить мягко и подавляя собственные дурные предчувствия.

Она провела рукой по лицу, вытирая слезу с покрасневших глаз.

– Ничего особенного.

– Кто его владелец?

– Никто. Раньше здесь сдавали комнаты для приезжих, но сейчас никто не живет уже, пожалуй, четыре года.

– Как же твоя сестра оказалась здесь? – удивленно спросил он. – Что она тут делала?

Рианна опустила взгляд.

– Мы иногда их сюда приводили, – промямлила она. – Мужчин.

– Разве не проще было бы водить их домой? – нахмурился Валин.

Рианна остановилась несколькими ступеньками выше него и обернулась, так что свет фонаря ударил ему прямо в глаза. Он ощущал запах ее дешевых духов, и за ним более резкий, более отчаянный запах страха, голода, измождения.

– А ты бы водил? – бесцветным голосом спросила она.

Остаток лестницы они преодолели молча. На подходе к чердаку Валин заметил в воздухе новый запах. Это был тот же запах, что и на корабле, тот же, что и на любом поле сражения, которые ему довелось изучать, разве что там тела лежали снаружи, и до того, как он приходил на них посмотреть, их успевало омыть дождем и высушить солнечными лучами. Лин толкнула шаткую дверь, и его окутала удушающая пелена сладковатого застоявшегося духа смерти и разложения. Он остановился на пороге, сглатывая наполнившуюся желчью слюну. Рианна снова начала всхлипывать.

– Все в порядке, – сказал он. – Тебе не обязательно входить вместе с нами. Может, подождешь внизу?

Она слабо кивнула, вручила ему фонарь и повернула обратно в темноту.

Вступив на тесный, обветшалый чердак, Валин порадовался, что отослал ее. Здесь было только одно тело, но его вид был не менее ужасен, чем любая картина побоища на поле сражения. Убийцы сорвали с несчастной девушки всю одежду – тряпки грязной кучей валялись в углу, – после чего подвесили ее за запястья к низким стропилам. Распухший труп уже довольно сильно подгнил, но можно было предположить, что Эми была еще младше сестры – наверное, лет шестнадцати. Светловолосая, светлокожая, скорее всего, хорошенькая… По всей длине ее стройного тела, вдоль рук и вдоль ног шли гноящиеся багровые разрезы – достаточно глубокие, чтобы залить всю кожу ручейками крови, но не настолько, чтобы жертва сразу умерла. Распухшая плоть розошлась в стороны, открывая раны. Веревка слегка поскрипывала под тяжестью тела, поворачиваемого легким невидимым сквознячком.

Валин гневно втянул в себя воздух, стиснул кулаки и отвернулся. За узким окошком была ночь, спокойная и тихая. На другой стороне гавани виднелись огни «Черной шлюпки» и других кабаков, а также черная зияющая дыра на том месте, где стоял трактир Менкера. По улицам Крючка ходили люди, смеялись, ссорились, занимались своими делами, понятия не имея о девушке, которая была связана, убита и оставлена гнить на заброшенном чердаке.

– Вот суки, – выдохнула Лин за его спиной.

Она была в ярости, Валин это достаточно ясно слышал, но помимо гнева в ее голосе прозвучал слабый отзвук чего-то еще… Страх и смятение.

Валин снова повернулся к комнате, надеясь найти что-нибудь конкретное, какую-нибудь отдельную деталь, на которой он смог бы сосредоточить свое тренированное внимание. Смотреть было особенно не на что. В углу, скомканный, валялся тощий тиковый матрас, набитый тростником – его явно отбросили ногой в сторону во время нападения. Под окном ютилась трехногая табуретка, вдоль одной из стен на деревянной полке стояло несколько свечей. Свечи догорели до основания, заляпав салом неровный пол. Валин какое-то время смотрел на них. Свечи стоили довольно дорого – нужно было срезать жир, перетопить его и отлить на фитиль. Для тех, кто работал по ночам, они, разумеется, были необходимостью, но бедный и бережливый человек никогда бы не позволил излишкам сала пропадать на полу. Фонарь Рианны, как и большинство фонарей на Крючке, заправлялся дешевым рыбьим жиром, давал тусклый неверный свет и немилосердно чадил. Валин задумался о том, могли ли свечи принадлежать Эми, которая впоследствии соскребла бы с пола накапавший жир, или же их принес убийца, заранее позаботившись о том, чтобы у него было достаточно света для выполнения ужасного плана.

Валин неохотно повернулся обратно к трупу. Лодыжки девушки тоже были связаны, без сомнения для того, чтобы она не пыталась лягаться. Взгляд Валина упал на узел: нестандартный двойной булинь с парой дополнительных петель. Он начал было детально рассматривать его, но заставил себя оторвать взгляд. «Ты смотришь на узел, чтобы не смотреть на девушку», – одернул он себя и против желания перевел взгляд с ее запястий на лицо.

– Ну хорошо, – резко произнес он, возвращаясь к навыкам, которые оттачивал так много лет. – Как она умерла?

Ха Лин не ответила. Она стояла в центре комнаты с безвольно опущенными плечами и смотрела на вращающееся тело, медленно и молча качая головой.

– Лин! – окликнул ее Валин, добавив в голос резкую нотку, которая, как он надеялся, должна была напоминать характерный рык Адамана Фейна. – Что, по-твоему, послужило причиной смерти девушки? Как давно это произошло?

Ха Лин покорно повернулась к нему. Сперва он решил, что она вообще не ответит, но после долгой паузы ее глаза снова сфокусировались, и она встряхнулась с ног до головы, словно пробуждаясь от глубокого сна. Ее губы сжались и затвердели, она резко кивнула и шагнула к болтающемуся телу. Наклонившись, она понюхала раны, провела пальцем вдоль самых глубоких порезов, исследуя упругость тканей.

– Запаха яда нет. Крупные артерии не повреждены. – Она закусила губу. – Похоже на смерть от потери крови, ясно и просто.

– И болезненно, – угрюмо добавил Валин. – И медленно.

Он протянул руку и перерезал веревку над головой девушки, придержав тело, прежде чем бережно опустить его на пол.

– Погляди-ка, – сказал он, протягивая ей обрезок веревки.

Лин сощурилась в полумраке.

– Лиранская, – проговорила она с нескрываемым удивлением.

До Ли отсюда нужно было плыть несколько месяцев, это был другой край света. Там делали самые лучшие в мире веревки и самую прочную сталь, однако подобные вещи нечасто оказывались в руках моряков с Крючка. А вот кеттрал… кеттрал порой использовали лиранские веревки. Многим они были не по вкусу – слишком скользкие; но они отличались легкостью и прочностью, и среди кеттрал были такие, кто предпочитал такую веревку любой другой.

Валин и Лин обменялись мрачными взглядами.

– Когда она умерла? – спросил он наконец, нарушая молчание.

Лин склонилась над телом, чтобы еще раз понюхать раны.

– Трудно сказать. Судя по степени разложения, прошло почти две недели, но может быть погрешность в несколько дней, учитывая обстоятельства.

– Днем здесь наверху довольно жарко, – согласился Валин. – Тело могло разложиться и быстрее.

Лин кивнула. Потом, запустив пальцы в один из разрезов, немного покопалась там и вытащила наружу что-то белое и блестящее.

– Кожа может обманывать, но черви не лгут. – Она поднесла извивающееся тельце к лицу Валина, чтобы тот мог получше рассмотреть. – Кровяные черви, все еще в личиночной стадии.

Валин взял червя – омерзительное, похожее на слизня существо – и поднес его к угасающему свету из окна.

– У него уже прорезались глаза.

– Но еще нет сегментации. Что дает нам меньше одиннадцати дней.

Валин кивнул.

– Шесть дней на инкубацию, один на то, чтобы вылупиться из яиц и еще четыре до появления глаз. И это означает, что она умерла…

Он отсчитал дни, начиная от текущего, и замолчал, повернувшись сперва к телу, потом к Лин. Она ответила ему таким же пристальным взглядом. Ее карие глаза были широко раскрыты в тусклом свете фонаря.

– Это означает, что она умерла в тот самый день, когда трактир Менкера рухнул в гавань.