Текст книги "Клинки императора"

– Ну конечно, в безопасности! – воскликнул Гент. – Он же где-то в самой заднице мира, кто его там может убить? Другой монах?

Талал покачал головой.

– Санлитуна предали. Если могли убить одного императора, могут убить и второго.

– Чтобы добраться до Костистых гор, у кого угодно уйдет добрая четверть года, даже если они выехали еще вчера на самом быстром коне, – вмешалась Лин, положив ладонь Валину на плечо. – С Каденом… в смысле с императором, ничего не случится.

– Если они не сели на своего быстрого коня еще несколько месяцев назад, – резко возразил Валин.

Его сводило с ума то, что он не знал точно, что именно случилось с его отцом. Заметив, что до боли стиснул кулаки, он усилием воли заставил себя разжать пальцы.

– Вал, – успокаивающе заметила Лин, – тебя послушать, так там прямо какой-то великий заговор.

– Наверняка просто какой-нибудь недовольный болван, которому жизнь была не дорога, – добавил Гент.

«Великий заговор»… В точности так и сказал ему эдолиец.

– Я должен поговорить с Ралленом, – сказал Валин.

Лин вздернула бровь.

– С этим куском дерьма?

– Что поделать, он старший инструктор.

– Ох, не напоминай! – фыркнула Лин.

– Это означает, что он решает, кто может покинуть Острова и когда. И с какой целью.

– Ты хочешь взять отпуск?

– Я мог бы добраться до Костистых гор меньше чем за неделю. Кто-то должен дать Кадену знать о происходящем.

Какое-то время Лин рассматривала его, словно не веря, затем поджала губы:

– Ну что ж, удачи тебе.

* * *

Какие бы мифы и легенды ни окружали это место, Гнездо – здание центрального командования кеттрал – не выглядело чем-то особенным. Для начала, несмотря на свое имя, оно вовсе не ютилось на верхушке рокового утеса. В действительности это было приземистое строение посередине плоского участка земли в нескольких сотнях шагов от гавани. Оно даже не было укреплено. Когда живешь на острове, который расположен в сотнях миль от ближайшего побережья и охраняется единственным в мире летным боевым подразделением, нет большой необходимости в укреплениях. Всего лишь несколько ступеней вели к длинному, низкому каменному строению, обращенному фасадом к плацу. Оно могло бы служить конюшней какому-нибудь провинциальному дворянину или же складским помещением умеренно преуспевающему торговцу. И тем не менее именно в этом невзрачном здании командование Гнезда принимало решения и отдавало приказы о свержении правителей и завоевании империй.

Валин взлетел по ступеням, даже не заметив их, ударом кулака открыл дверь и углубился в каменный коридор, высекая ботинками искры из каменных плит. По сторонам коридора шел ряд одинаковых красно-коричневых дверей, на которых не было ни табличек, ни каких-либо опознавательных знаков для помощи вновь прибывшему: если ты не знал, где найти человека, к которому пришел, тебе нечего было делать в этом здании. Валин остановился перед кабинетом Якоба Раллена, старшего инструктора кадетов. Вообще-то следовало бы постучать, но Валин был не в том настроении, чтобы соблюдать правила вежливости.

Раллен был одним из немногих людей на островах, не обладавших характерной для кеттрал брутальной внешностью. На самом деле его вообще было трудно принять за солдата. Эти острые глазки-бусинки и постоянно потеющая лысина больше подходили мелкому чиновнику, нежели воину, и если не считать короткого ножа, какие носили за поясом все кеттрал, Валин подозревал, что он не брал в руки оружия уже лет пятнадцать. Конечно, он, как и все, ходил в черной униформе, но тело его было толстым, чтобы не сказать жирным, и, когда он вставал, его живот непристойно нависал над брючным ремнем. «Наверное, поэтому он и не встает», – подумал Валин. Сам он стоял навытяжку, заставляя себя сохранять молчание в ожидании, пока начальник поднимет голову от лежащего перед ним документа.

Раллен поднял вверх толстый палец.

– Ты прервал меня посередине важного дела, – продудел он, не отрывая взгляд от столбиков цифр на пергаменте, – поэтому тебе придется подождать.

Важное дело не казалось таким уж важным – несколько перепачканных жиром листков по соседству с тарелкой полусъеденного куриного жаркого, – но Раллен любил заставлять людей ждать. Демонстрация власти, по-видимому, приносила ему не меньшее удовольствие, нежели набивание брюха едой.

Валин глубоко вздохнул. В тысячный раз он пытался найти в себе хоть искорку симпатии к этому человеку. В конце концов, это не было выбором Раллена – становиться беспомощным инвалидом. Некогда он сумел пройти Халову Пробу и даже летал на задания – как минимум на одно задание. Он сломал ногу во время ночной высадки и с тех пор не мог ходить без помощи палки. Жестокая участь для человека, который провел восемь лет в тренировках, и Раллен не сумел принять ее с достоинством. По всей видимости, он ненавидел всех, кому повезло больше, чем ему – и Валин, с его императорской родословной и детством, проведенным в роскоши, неизбежно оказывался на самом верху списка.

Валин не мог сосчитать число раз, когда ему приходилось драить сортиры, или стоять третью вахту, или чистить конюшни в наказание за едва уловимые нарушения ничтожнейших из правил. Было бы гораздо проще испытывать жалость к Раллену, если бы его не назначили старшим инструктором. Такой выбор поначалу приводил Валина в недоумение – зачем кому-то понадобилось ставить на руководящую должность некомпетентного, недисциплинированного, недееспособного человека, особенно если у него нет опыта боевых действий? Однако, проведя несколько лет на островах, он, кажется, начал понимать. Обучение кеттрал касалось далеко не только техники боя. Оно включало в себя умение обращаться с людьми, сохранять спокойствие в сложных ситуациях. Никто, разумеется, никогда не говорил ничего подобного, но Валин понемногу начал подозревать, что Раллен тоже был частью учебного плана. Поэтому сейчас он просто вдохнул поглубже и приготовился ждать.

– Ага, – произнес старший инструктор, наконец отрывая взгляд от своих бумажек. – Валин. Сожалею о твоей утрате.

В его голосе было примерно столько же сожаления, сколько могло быть у мясника, обсуждающего свинину, но Валин кивнул в ответ:

– Благодарю.

– Тем не менее, – продолжал тот, поджимая губы, – я надеюсь, что ты не пришел сюда с просьбой о какой-либо… поблажке в твоих тренировках, прикрываясь этим оправданием. Кеттрал остаются кеттрал, какая бы трагедия их ни постигла.

– Не с просьбой, сэр, – отозвался Валин, пытаясь сохранять самообладание. – С запросом.

– Ох, ну разумеется! Как это глупо с моей стороны. Великий Валин уй-Малкениан, разумеется, выше этого! У тебя, наверное, есть специальные рабы, которые просят за тебя, а?

– Не больше чем у вас, сэр.

Раллен сузил глаза.

– Это еще что такое? Я не потерплю неуважительного обращения в своем кабинете, какие бы у тебя там ни были особые обстоятельства…

– Никакого неуважения, сэр. Просто запрос.

– Ну и? – нетерпеливо поторопил инструктор, размахивая рукой, словно все это время ждал, пока Валин приступит к делу. – Ты собираешься наконец дойти до сути или будешь продолжать тратить мое и свое время?

Валин ринулся как в омут:

– Я хочу взять птицу, чтобы лететь на север. В Ашк-лан. Каден ничего не знает о смерти нашего отца. Ему может угрожать опасность.

Какое-то мгновение Раллен просто смотрел на него, выпучив глаза на мясистом лице. Потом он перегнулся пополам, трясясь от хохота – раскатистого, циничного, жестокого.

– Ты хочешь… взять птицу, – еле выговорил он между всхлипами. – Это великолепно! Просто великолепно! Все до последнего кадеты тренируются в преддверии Халовой Пробы, готовясь стать настоящими кеттрал, а ты… ты хочешь попросту улизнуть! Ну, ты настоящий императорский сынок!

– Дело не во мне, сэр, – упрямо возразил Валин. – Я беспокоюсь о моем брате.

– О да, ну конечно! И конечно же ты – самый подходящий человек для этой задачи, верно? У императора имеется целая эдолийская гвардия, люди, которых специально тренировали только для одной цели – обеспечивать его безопасность; но ты считаешь, что неоперившийся кадет, еще даже не прошедший Пробу, способен лучше обо всем позаботиться, а? Наверное, те, кто там, в Аннуре, принимают решения, даже не подумали о таком варианте? Они попросту не понимают, насколько ты серьезная фигура!

Валин по-настоящему и не ожидал, что ему дадут птицу, но он ничего не терял, делая попытку. По крайней мере, это подвело его к настоящей цели.

– Хорошо, если не я, то пускай туда пошлют крыло. Крыло ветеранов. Может быть, Блоха…

Но Раллен уже махал рукой, призывая его к молчанию.

– Блоха на севере вместе с Фейном и полудюжиной других крыльев пытается выяснить, что там, Шаэля ради, произошло. В любом случае, это работа не для кеттрал. Как я только что тебе объяснил, у императора, да будут благословенны дни его жизни, имеется специальная эдолийская гвардия, чтобы его охранять. Здесь, на островах, вас учат – тех из вас, кого можно хоть чему-то научить, – как убивать людей, а не как сохранять им жизнь. С императором ничего не случится. Это не твоя забота, да и не моя, если на то пошло.

– Но, сэр…

– Не хочу ничего слышать, – отрезал Раллен.

– Может быть, если я поговорю с Дэвин Шалиль…

– Шалиль не станет с тобой говорить.

– Но если бы вы замолвили за меня слово…

– У меня есть и другие дела, кроме как бегать на посылках у балованного императорского сынка.

– Понимаю, – процедил Валин, разглядывая полуобглоданный остов курицы. – Обед, конечно, важнее.

Раллен наполовину вытащил свою тушу из кресла и навис над столом. Его лицо было багровым от гнева.

– Ты забываешься, кадет!

Валин зашел слишком далеко. Он понимал это, еще когда слова были готовы слететь с его языка и, тем не менее, не смог заставить себя проглотить их.

– Ты считаешь, – продолжал Раллен, дыша так тяжело, что Валин подумал, как бы его не хватил удар, – только потому, что ты сын императора, ты имеешь право вваливаться сюда и чего-то требовать? Ты так считаешь?

– Нет, сэр, – ответил Валин, надеясь перевести разговор в другое русло.

– У тебя нет такого права! У тебя нет права судить и нет права оспаривать чьи-либо решения. Повиновение, кадет! Вот все, что ты можешь здесь демонстрировать.

Валин сжал зубы и кивнул. Если бы у него был выбор, он обратился бы со своей просьбой непосредственно к Шалиль. Она командовала всеми полевыми операциями на северо-востоке Вашша, что означало, что она координировала все действия кеттрал в одном из наиболее опасных мест в мире. Помимо этого, она была на островах одним из самых закаленных и разумных бойцов. К несчастью, какие бы вольности ни допускали у себя кеттрал, их командная иерархия была настолько же нерушимой, как и в любом другом аннурском военном ордене. Если бы Валин попытался вломиться в обход старшего инструктора непосредственно в кабинет к Шалиль, его отправили бы обратно драить сортиры быстрее, чем он успел бы продекламировать солдатский устав. И кроме того, в его ушах еще звучали слова умирающего эдолийца: «Кто-то из здешних… участвует… может быть, из командиров…»

– Прошу прощения, сэр, – проговорил он, стараясь подпустить в голос как можно больше примирительных интонаций. – Мое дело служить и повиноваться. Я превысил свои полномочия и за это добровольно вызываюсь нести третью вахту каждую вторую ночь на этой неделе.

Раллен откинулся на спинку своего кресла и долгое время рассматривал его прищуренными глазами. В конце концов он медленно кивнул.

– Это верно. Ты действительно превысил свои полномочия. Ты должен втемяшить в свою неподатливую черепушку, что не ты здесь принимаешь решения. Решения. Принимаешь. Не ты.

Он улыбнулся.

– Третья вахта в течение месяца. Думаю, это будет адекватным средством, чтобы ты выучил урок.

6

– Утром мы об этом пожалеем, – сказал Валин, устремляя взгляд в глубины пивной кружки.

– Нам и раньше случалось напиваться, – ответила Лин, свободной рукой подзывая к себе Салию, служанку. – И по меньшим поводам. Твой отец недавно умер; никто не ждет, что ты сейчас начнешь плавать дистанции вокруг островов.

«Твой отец недавно умер»… Даже неделю спустя эти слова по-прежнему били, словно стальной кулак под дых. Нет, Лин не была жестокой, просто ее, как и всех остальных кеттрал, уже давно выучили говорить ясными, четкими фразами, какие требовались в бою. Ходить в разговоре вокруг да около было равносильно появлению на поле боя в кружевах.

– Думаю, Раллен был бы как раз счастлив, застав меня за таким занятием, – возразил Валин, облокачиваясь на стол и подперев лоб ладонью.

Лин сдвинула брови, одним глотком допила остатки эля, потом снова нахмурилась.

– Раллен – вонючий кусок дерьма. Какая мерзость – назначить тебя на третью вахту в такое время!

– Я сам вызвался. Это был единственный способ убраться из его кабинета и избежать чего-нибудь еще похлеще.

– Не считая того, чтобы вообще там не появляться.

– Я должен был сделать попытку! – отрезал Валин. – У имперской делегации уйдет минимум два месяца на то, чтобы добраться до Кадена: несколько недель по морю, а потом еще вдвое больше езды верхом от Изгиба на север. Они должны были послать крыло кеттрал!

В его голосе прозвучало больше горечи, чем он намеревался. Уже неделю он стоял третью вахту, плюс дневные тренировки перед Пробой, ночные оглядки по сторонам, безмолвное оплакивание отца и постоянная грызущая тревога за Кадена… Естественно, как только выдалась свободная минутка, он тут же прыгнул в первую попавшуюся лодку, плывущую через пролив на Крючок, в несколько шагов преодолел короткий переулок, выводивший к заведению Менкера, и успел опорожнить пять кружек эля еще до того, как Лин переступила через порог. Все было в точности как говорили кеттрал: ты бежишь на Крючок от своих проблем и возвращаешься обратно с кучей новых.

Хотя Гнездо и приглядывало за тем, что творится на Крючке, контроль здесь был далеко не настолько тотальным, как на других островах. Фактически, порой казалось, что это место вообще никто не контролирует. Здесь не было ни мэра, ни городской стражи, ни купеческого совета, ни местной аристократии. Лин называла его «Шаэлевым рассадником пиратов», и Валин предполагал, что она была недалека от истины. Те, кто оказывался на острове, были люди отчаянные – кто-то скрывался от огромных долгов, кто-то от смертного приговора или других подобных же неприятностей. У него всегда было ощущение, что они сбежали бы и еще дальше, да вот только дальше было уже некуда.

Подобно большинству островных построек, трактир Менкера громоздился непосредственно над бухтой Стервятника; все строение поддерживалось просмоленными балками, уходящими в ил на дне гавани. Снаружи трактир был выкрашен в кричаще-красный цвет, соперничающий с желтыми и ядовито-зелеными зданиями по бокам. Внутри, однако, помещение было низким, темным и покосившимся: местечко того типа, где люди стремятся держать кошельки поближе к себе, говорят вполголоса и садятся спиной к стене. Сейчас это было Валину вполне по вкусу.

– С Каденом ничего не случится, – успокаивающе сказала Лин, несмело протягивая руку и кладя ее поверх Валиновой руки.

– Кто это сказал? – прорычал он. – Если верить Блохе, моего отца убили. Десятки, сотни эдолийцев, плюс Шаэлева дворцовая стража – и тем не менее кто-то умудрился его убить! Каден сидит в каком-то Кентом проклятом монастыре. Что помешает им убить и его тоже?

– Само то, что он находится в монастыре. – Голос Лин был ровным и рассудительным. – Он в большей безопасности там, чем был бы где-либо в пределах империи. Вероятно, именно поэтому его туда и послали изначально. Никто даже не знает, где находится этот монастырь.

Валин отхлебнул еще эля. Он колебался. Всю последнюю неделю он боролся с самим собой, решая, стоит ли рассказывать Лин об умирающем эдолийце, о заговоре, который тот раскрыл ему. У него не было сомнений в ее надежности – из всех кадетов на островах он знал Лин лучше всех. Она прикрывала его спину в десятках учебных заданий, благодаря ей у него осталась цела как минимум дюжина костей; да и ему тоже доводилось вытаскивать ее из сложных ситуаций. Если он и мог кому-нибудь доверять, это была Ха Лин… И однако, согласно Гендрану, секретность не допускает полумер. Чем меньше людей не знает, что происходит, тем больше безопасность.

– Что? – спросила она, склонив голову набок.

– Ничего.

– Ты можешь врать мне, если хочешь, но я же вижу, что тебя что-то грызет.

– Всех что-то грызет.

– Очень хорошо; почему бы тебе не поделиться со мной?

Валин с отсутствующим видом побарабанил по краю своей кружки. Глаза Лин были теплыми и внимательными, в них светилась такая искренняя озабоченность, что он был вынужден отвести взгляд. Секретность – это, конечно, очень хорошо, но нельзя отбрасывать возможность, что заговор против него увенчается успехом. Если он будет единственным, кто знает о происходящем, и его убьют, это знание умрет вместе с ним. Кроме того, если говорить начистоту, было бы здорово, имей он возможность кому-нибудь рассказать…

Он наклонился к ней над столом.

– Помнишь тот корабль… – начал он.

На рассказ ушло совсем немного времени, и, когда он закончил, Лин откинулась назад, сделала большой глоток из своей кружки и тихо присвистнула.

– Мешкент, Ананшаэль и вся их дерьмовая семейка! – вполголоса выругалась она. – И ты ему веришь?

Валин пожал плечами.

– Обычно люди не врут на своем смертном одре.

– Но кто это может быть?

Он медленно втянул воздух сквозь зубы.

– Понятия не имею. Я дюжину раз перебрал все имена. Может быть кто угодно.

– Раллен занимает высокий пост в командовании. И он не любит тебя, – заметила она.

– Раллен, прокляни его Кент, слишком ленивая свинья, он не может даже поднять свой жирный зад с кресла, не говоря уже о сколачивании заговора против империи.

Лин снова отхлебнула из кружки и поджала губы.

– Давай вернемся к убийству твоего отца. Если ты сможешь вычислить, кто это сделал, то, возможно, получишь подсказку, кого тебе искать здесь, на островах.

Валин покачал головой:

– Я думаю об этом постоянно, как только инструкторы дают мне хоть малейшую передышку. Блоха до своего ухода рассказал не так уж много, а остальные вообще ничего мне не говорят.

– У твоего отца были враги?

Валин развел руками.

– Сколько угодно. Его уважали как императора, но даже хорошие императоры вызывают у людей недовольство. Каждый раз, когда он принимал решение по поводу каких-нибудь налоговых вопросов, или спорных границ, или украденного наследства, как минимум половина людей оставались обиженными. Военный призыв не поддержал никто из дворянства – они хотели, чтобы за них воевали крестьяне. Крестьяне роптали на введение трудовой повинности, даже несмотря на то, что им платили жалованье. Судоходная гильдия Черного Берега постоянно чем-нибудь недовольна, хотя они фактически обладают монополией в пределах империи. Плюс постоянные волнения на границах – антеранцы, ургулы, ханны; у всех какие-нибудь кровавые культы, плодящиеся как грибы, все они кричат о восстании против «иноземных угнетателей», хотя именно благодаря нашему «угнетению» у них появились закон и порядок, возможность торговать с другими странами, защита военных и технологические новшества. Даже манджари в последнее время вроде бы беспокойны, судя по количеству крыльев, которые мы туда посылаем. Полно таких людей, которые хотели бы видеть аннурского императора мертвым. Кент побери, если уж на то пошло, можно и кшештрим добавить к общему списку – как знать, а вдруг их не всех перебили три тысячи лет назад!

– Хорошо, я поняла. Список длинный.

– Он бесконечен! Пока Блоха, или Фейн, или хоть кто-нибудь не вернется обратно из Аннура, неизвестно даже, с чего начинать! Я не могу доверять никому.

Лин склонила голову набок.

– Почему же ты доверился мне? – спросила она.

Валин замялся, внезапно ощутив тяжесть ее ладони, лежащей поверх его собственной, почуяв тонкий, солоноватый запах ее волос. Она смотрела прямо на него своими широко раскрытыми миндалевидными глазами, ее губы были слегка раскрыты.

Он перевел дыхание.

– Сам не знаю.

Это была ложь, разумеется. Валин все прекрасно знал, но что он мог ей сказать? Он был солдатом. Она тоже была солдатом. Если бы он предложил ей что-либо большее, она, вероятнее всего, подняла бы его на смех перед всеми островами или же воткнула нож ему в живот.

– Мне нужна была еще одна пара глаз, – неловко закончил он.

В ее глазах мелькнула загадочная искорка, но угасла так быстро, что он даже не был уверен, что действительно видел ее.

– Так что же мы собираемся делать? – спросила Лин.

Помимо воли Валин широко улыбнулся. Было здорово иметь кого-то на своей стороне.

– Для начала было бы неплохо, если бы ты днем и ночью присматривала за мной и была готова закрыть меня своим телом, если станет по-настоящему дерьмово. Как тебе такой план?

– Я вербовалась в кеттрал, а не в эдолийскую гвардию, – парировала она.

– Ты что, хочешь сказать, что не готова с радостью отдать жизнь, чтобы уберечь меня от опасности?

Он сказал это в шутку, но его слова заставили Ха Лин протрезветь.

– Ты должен быть осторожнее, – сказала она.

– Что я должен, так это поскорее убраться с этого Шаэлем проклятого острова, – отозвался Валин, у которого тоже испортилось настроение. – Я мог бы добраться до Ашк-лана меньше чем за неделю, а вместо этого сижу здесь у Менкера, распивая эль.

– Потерпи еще месяц, – увещевающе проговорила Лин. – Мы пройдем Пробу, станем полноправными кеттрал. А через месяц после этого ты будешь летать на собственные задания, командовать собственным крылом. Ты сам сказал: чтобы добраться до Кадена по земле, у любого уйдет времени не меньше. Два месяца, Вал! Всего ничего.

Валин тряхнул головой.

– Я уже опоздал.

– В смысле?

С тяжелым вздохом Валин снова придвинулся к столу, взял кружку и принялся вертеть ее в руках, ища слова.

– Смотри, Лин. Мы провели здесь полжизни; нас учили летать, драться, убивать людей десятками способов – все для того, чтобы защищать империю. И вот настал момент, когда империя нуждалась в защите… когда император нуждался в защите… – Он отставил кружку. – Но я не был способен сделать ровным счетом ничего, прокляни меня Кент! Меня просто не оказалось рядом!

– Это не твоя вина, Вал…

– Я знаю, – отозвался он и снова потянулся за элем.

Лин остановила его руку, добиваясь, чтобы он взглянул на нее.

– Это не твоя вина. Ты не мог охранять его все время.

– Я знаю, – повторил он, стараясь сам поверить в это. – Все верно… Но может быть, я смогу защитить Кадена.

– Два месяца, – снова сказала Лин, наклоняясь к нему и словно пытаясь передать ему свое терпение. – Продержись еще немного.

Валин высвободил руку, сделал большой глоток из своей кружки и кивнул.

Однако прежде чем он успел ей ответить, дверь с грохотом распахнулась, и в трактир вошел Сами Юрл. Он остановился на пороге и обвел низкое помещение взглядом, в котором читалось насмешливое презрение. Прошло почти десять лет с тех пор, как он покинул золоченые палаты своего отца, однако было очевидно, что он до сих пор считает ниже своего достоинства безыскусные постройки Крючка и других островов. Входя, он нагнулся под притолокой с таким видом, словно оказывал этому месту великую честь своим посещением.

– Эй, девка! – обратился он к Салии, щелкая пальцами. – Вина! Любого, какое у вас не слишком разбавлено. И на этот раз подай чистый стакан, иначе узнаешь меня в гневе.

Съежившись и раболепно кланяясь, девушка заторопилась на кухню. Лин издала низкий рычащий звук, и Юрл, словно услышав ее, повернулся к угловому столику, за которым они сидели. Салия вернулась со стаканом; Юрл, не глядя, взял у нее вино и поднял стакан в сторону Валина. На его лице играла нехорошая усмешка.

– Мои поздравления! Одной ступенькой ближе к трону!

Валин медленно отодвинул свою кружку и потянулся было к рукоятке поясного ножа, но Лин под столом перехватила его запястье. Ее рука оказалась на удивление крепкой.

– Не сейчас! – прошипела она.

Кровь грохотала у Валина в ушах, глазные яблоки пульсировали. Частично виной был эль – он смутно понимал это, – однако если бы не Лин, он наверняка вытащил бы нож.

– Не сейчас, – настойчиво повторила она. – Если ты сейчас затеешь драку, то просидишь всю Пробу на гауптвахте. Ты этого хочешь?

Юрл наблюдал за этой сценой с расстояния нескольких шагов, потягивая вино с насмешливой улыбкой. Как и Валин с Ха Лин, он оставил свои клинки на базе, полагаясь на то, что поясной нож и черная униформа кеттрал сумеют удержать наиболее предприимчивых обитателей Крючка от необдуманных поступков. По-прежнему держа руку под столом, Валин покрутил ею, разминая. Юрл хорошо управлялся с ножом, даже более чем хорошо, однако все же гораздо хуже, чем с клинками. На ножах у Валина, возможно, и был шанс. Но убить мерзавца – за такое его повесили бы; просто порезать, чтобы сбить с него спесь… Но тогда, как справедливо указала Лин, он упустит свой шанс пройти Пробу.

Валин демонстративно положил обе руки на столешницу. Улыбка Юрла расплылась еще шире.

– Только не говори, что ты не хочешь занять Нетесаный трон, – проговорил он, ухмыляясь.

– Интарра дала свои глаза моему брату, – проскрипел Валин. – Ему и сидеть на троне.

– Как это по-сыновнему! – Юрл перевел внимание на Ха Лин. – А ты? Думаешь, если ты будешь почаще трахаться с Его Всесиятельнейшим Высочеством, то сможешь на его золотом члене въехать в обитель славы и богатства?

Насмешка была необоснованной: хотя Валин испытывал к Лин смешанные чувства, они даже ни разу не целовались. Если им и случалось порой спать под одним одеялом во время кошмарных учебных патрулей, то так же поступали и другие кеттрал – просто чтобы остаться в живых; дрожа бок о бок под тонкой шерстяной тканью, пытаясь сохранить хоть немного тепла между твердой как камень землей внизу и морозным воздухом сверху. Вообще-то с некоторых пор Валин изо всех сил старался избегать таких ситуаций, боясь, как бы она не догадалась, что он видит в ней нечто большее, чем просто боевую подругу. Юрл, впрочем, никогда не придавал большого значения тому, что является правдой, а что нет.

– Не стоит так напрягаться только из-за того, что тебе нечего ему противопоставить, – парировала Лин.

Юрл хохотнул, словно замечание его позабавило, однако Валин видел, что он был задет. Из всех обитателей островов он был единственным, кто явно испытывал зависть к высокому положению Валина.

Презрительно усмехнувшись, Юрл повернулся к стойке.

– Это не вино, а помои, – сказал он Салии, бросая стакан на пол. Стекло разбилось, осколки засверкали в колеблющемся свете ламп. – Можешь заплатить за него из своего жалованья.

Он бросил холодный взгляд в сторону Юрена, массивного громилы, которого Менкер нанял ради соблюдения хоть какого-то порядка. Юрен не отличался сообразительностью, однако и он понимал, что не стоит связываться с кеттрал из-за такой мелочи, как разбитый стакан. Вышибала хмуро глянул на пол, но не сделал никакого движения в их сторону, в то время как Салия начала поспешно собирать осколки. Еще раз презрительно хохотнув, Юрл повернулся к двери и вышел.

Валин медленно разжал кулак, и только после этого Лин отпустила его запястье.

– Когда-нибудь, – сказала она сдавленным, напряженным голосом. – Но не сегодня.

Валин кивнул, поднял свою кружку и надолго присосался к ней.

– Не сегодня, – повторил он, ставя кружку на стол.

В нескольких шагах от них Салия тихо всхлипывала, подметая мелкие осколки в совок.

– Салия! – Валин жестом подозвал ее. Девушка выпрямилась и неуверенно подошла. – Сколько стоило вино?

– Восемь светильников. – Она шмыгнула носом. – Я налила ему из собственных запасов Менкера.

Восемь светильников… Примерно столько, должно быть, она зарабатывала за неделю. Во всяком случае, если не считать того, что ей давали за услуги, оказываемые на верхнем этаже.

– Вот, держи, – сказал Валин, отсчитывая достаточное количество монет, чтобы покрыть выпитый эль плюс разлитое вино и разбитый стакан. Гнездо платило солдатам не так уж много, тем паче кадетам, но он мог это себе позволить скорее, чем она. Кроме того, ему расхотелось пить.

– Я не могу… – ответила девушка, пожирая глазами монеты.

– Бери, бери, – настаивал Валин. – Кто-то же должен прибраться за этим мерзавцем.

– Благодарю вас, сэр! – воскликнула Салия, кланяясь и сгребая медь себе в ладонь. – Огромное вам спасибо! Приходите к Менкеру в любое время, сэр, вы всегда будете здесь желанным гостем. И если вам захочется… чего-нибудь особенного… – внезапно осмелев, девушка стрельнула в него глазами, – …только скажите!

– Как любезно с ее стороны, – заметила Лин с натянутой усмешкой, когда Салия вышла.

– Ей тяжело живется.

– А кому здесь легко?

– И то верно, – хмыкнул Валин. – И кстати, о тяжелой жизни: я отправляюсь обратно в бараки. Завтра еще до рассвета нам предстоит бежать периметр, и весь этот эль вряд ли сильно поможет моей голове.

Засмеявшись, Лин очень похоже изобразила мужественную хрипотцу Адамана Фейна:

– Настоящие кеттрал приветствуют сложные обстоятельства! Настоящие кеттрал жаждут столкнуться со страданием!

Валин горестно покивал.

– Шесть кружек на голодный желудок – это была просто тренировка, поймите меня правильно.

Они вышли из трактира. За порогом Валин остановился, засмотревшись на солнце, которое садилось на западе за проливом. Где-то там – более чем в тысяче лиг отсюда, за исхлестанными ветром волнами Железного Моря, за изъеденными карстом известняковыми вершинами Разбитой бухты, за дюжиной других островов, зачастую слишком мелких, чтобы иметь собственное название, – блистал Аннур. Черепичные крыши, огромные дворцы, вонючие лачуги, и посередине всего этого – Копье Интарры, гигантская сияющая башня, возвышающаяся в самом сердце Рассветного дворца. Моряки могли видеть Копье, находясь от него в двух днях пути, они использовали его как ориентир, чтобы плыть к сердцу империи. Эта башня, одно из последних укреплений кшештрим, считалась неприступной… и однако она не смогла защитить императора.

«Мой отец мертв», – сказал себе Валин, и впервые эти слова прозвучали для него реальностью. Он повернулся к Лин, желая сказать ей что-то, поблагодарить ее за то, что она с ним, что не отказалась разделить с ним выпивку и горе, что держала его за руку, когда он был готов, поддавшись гневу, натворить глупостей. Она наблюдала за ним своими яркими, внимательными глазами, полуоткрыв губы, словно собиралась что-то сказать. Однако прежде чем кто-либо из них успел нарушить молчание, в тихом вечернем воздухе раздался оглушительный треск.

Валин, обернувшись, положил руку на поясной нож. Лин быстро переместилась так, чтобы оказаться с ним спиной к спине, и приняла низкую боевую стойку, которую кеттрал использовали как стандартную защитную позицию. Ее взгляд быстро обшарил улицу, переулки, крыши домов, считывая обстановку, оценивая угрозу. На них глазели яркие фасады шатких строений – красные, зеленые, синие; оконные и дверные проемы зияли как выбитые зубы. Лежавшая в дюжине ярдов собака навострила уши, привлеченная непонятным звуком, мгновенно позабыв про свою кость. Обрывки грязных занавесок взметнулись под порывом легкого ветерка. Лениво скрипнула на несмазанных петлях калитка. Больше ничего подозрительного. Должно быть, шум донесся откуда-то из гавани – какой-нибудь пьяный идиот забыл застопорить лебедку, и его груз рухнул на палубу. «Шарахаемся от любой тени», – подумал Валин. Все эти разговоры о заговорах и убийствах взволновали их обоих до предела.