Текст книги "Ближе"

Глава 11

– Ничего из вашего оборудован ия и инструментов не надо отнести в убежище? – спросила Эллиот, затягивая рюкзак. – Там было бы безопаснее.

Она сидела в доме на дереве и спокойно наблюдала за Уиллом, который совершенно бессмысленно перекладывал свои вещи с места на место. У него не было никаких причин находиться здесь, он просто хотел быть рядом с Эллиот.

Не дождавшись ответа, она поднялась и подошла к нему:

– Здесь надо оставить пару стволов и обоймы к ним. Остальное поднимем наверх.

– Да… да, конечно… – Уилл начал суетливо собирать вещи, потом остановился и посмотрел на Эллиот: – Я ничего не говорил отцу насчет наших последних открытий.

– Не говорил?

Доктор Берроуз не проявил ни малейшего интереса к убежищу в скале, но Уилл прекрасно знал, что туннели его отец захочет осмотреть наверняка. Вход, арка с символами Древних – доктор Берроуз немедленно помчится осматривать их.

– Ты должен ему сказать. – Эллиот опустилась на колени и принялась раскладывать оружие. Как будто он не мог сделать этого сам… – Если туннель ведет на тот уровень, где жила Марта, тогда для вас это, вполне возможно, дорога домой.

Уилл кивнул:

– Да, но, как и ты, я не хочу уходить отсюда. Как только отец вернется на поверхность, он примется рассказывать о своих открытиях. Он хочет признания и известности. Он все время об этом говорит. – Уилл нахмурился, стало ясно, что сложившаяся ситуация его сильно мучает. – И он заставит меня вернуться вместе с ним, потому что… ему же надо помочь нести все эти черепа, камни и артефакты!

– А может быть, для того чтобы присматривать за тобой и быть уверенным, что с тобой все в порядке? – негромко перебила его Эллиот.

Уилл покачал головой:

– Ты сама знаешь, это не про моего отца. Есть идеи, которые настолько масштабны и значимы, что на пути к ним нельзя отвлекаться на других людей.

Уилл процитировал слова отца, которые тот произнес перед тем, как они спустились в Дымящую Джин – ту самую Пору, которая и привела их в итоге в этот удивительный подземный мир.

Уилл уныло посмотрел на девушку, сидевшую рядом с ним.

– Нет никаких сомнений, что работа для него на первом месте. Она прежде всего. В том числе и прежде меня.

Эллиот кивнула. Уилл вдруг страшно заинтересовался собственным сломанным ногтем и быстро произнес:

– И еще я… Я не оставлю тебя здесь… одну!

Его голос слегка дрогнул. Эллиот, казалось, не придала его словам никакого значения.

– Посмотрим! – Она быстро поднялась с колен, держа в руках собранные рюкзаки, и хихикнула. – Давай посмотрим на все с оптимистической стороны: возможно, кто-нибудь убьет нас до того, как нам придется принимать решение.

Уилл смотрел на нее в смятении. Он все пытался дать понять Эллиот о своих чувствах к ней и одновременно не смутить ни ее, ни самого себя, но она постоянно реагировала не так, как ему бы хотелось. Уилл подозревал, что она делает это нарочно.

Возможно, все объяснялось очень просто: он просто не нравится Эллиот. Он для нее никакой не особенный. Наверное, это потому, что в Уилле нет для нее ничего загадочного… Они же последнее время постоянно живут рядом, бок о бок. Да и поразить ее ему нечем – она сама умеет так много, что гораздо лучше них с отцом подготовлена ко всем трудностям. Уж она-то поражает его раз в десять посильнее, чем Уилл – ее… Они оказались в непривычной, странной, почти нереальной обстановке, благодаря необычным обстоятельствам. Еще хорошо, что все сложилось именно так. Хотя, возможно, для Эллиот лучше было бы быть с кем-то другим…

– Честер… – еле слышно вздохнул Уилл.

И в голову ему снова полезли непрошеные мысли о том, что его отец ради своей неуемной страсти к сенсациям и научным открытиям наплюет на все остальное… включая собственного сына.

Уилл повернул голову и посмотрел на пирамиду. Сквозь колышущуюся листву он видел, как отец копошится на одной из граней, карабкается вверх, словно гигантский паук. Продолжает исследовать надписи и рисунки, оставленные Древними… Паук, который сплел паутину, и в ней напрочь запутался Уилл Берроуз.

* * *

Когда первый удар колокола гулко прокатился по Поре, миссис Берроуз очнулась и стала медленно выплывать из сумрачного сна, в котором провела последние дни. И хотя ее сознание медленно вползало в непослушное пока тело – как рука в тесную перчатку, – она не шевельнула ни единым мускулом. Вместо этого она слушала. В прихожей Элиза и ее мать надевали шляпы и пальто, болтая между собой…

– Она в полном порядке! – презрительно бросила Элиза, заглянув в дверь гостиной, где лежала миссис Берроуз. Затем обе женщины вышли из дома, негромко переругиваясь, что напоминало кудахтанье сердитых кур.

Вечерняя служба в церкви продлится несколько часов, это правило неукоснительно соблюдается в Колонии каждый вечер. Второй Офицер сегодня на дежурстве и вместе с семьей на службу не пойдет: отправится в церковь неподалеку от полицейского участка. Да и то только если не придется сторожить какого-нибудь беднягу, пойманного на ерунде…

Прозвучал седьмой, последний удар колокола; кто-то пробежал по мостовой, тяжело топая; затем наступила полная тишина. Все обитатели Колонии – кроме немощных и совсем больных – были обязаны присутствовать на вечерней службе. Там читались проповеди, состоявшие из отрывков, взятых из «Книги Катастроф» – своего рода подземной Библии. Кроме того, эти службы предоставляли стигийцам прекрасную возможность контролировать население Колонии. Говорили, что во время службы по два стигийца дежурили у каждого входа в церковь, отмечая, кто пришел, и следя за потенциальными смутьянами.

Когда Второй Офицер принес миссис Берроуз в дом, Элиза даже настояла на том, чтобы и больную отвезти на службу, что и проделала, усадив миссис Берроуз в инвалидное кресло. Однако возле самой церкви их встретила толпа колонистов. Элиза пыталась не обращать внимания на выкрики: «Проклятые верхоземцы!» и «Нечестивые язычники!» – хотела объехать толпу, но в дверях церкви встали другие и попросту не пустили ее внутрь. Стигийцы все видели, но не вмешались.

Хотя в тот момент мозг миссис Берроуз все еще был сильно поврежден воздействием Темного Света и, на взгляд стороннего наблюдателя, она была практически неподвижна и ни на что не реагировала, сама она хорошо помнила волну ненависти и ярости, исходящую от толпы. Тогда ей показалось, что ее мозг взорвется, и из носа вдруг хлынула кровь.

Это было не просто носовое кровотечение – кровь хлестала так, словно где-то внутри лопнула артерия. Пока перепуганная Элиза пыталась остановить кровотечение, взбудораженная толпа орала: «Истекай кровью, свинья!»

Утратив всякую надежду попасть на службу, Элиза была вынуждена вернуться домой, а возбужденная толпа сопровождала ее до самой двери.

К счастью, с тех пор Элиза больше не делала попыток взять ее с собой, чему миссис Берроуз была только рада. Ее восприимчивость росла все быстрее, и она всерьез опасалась, что еще одного подобного заряда ненависти со стороны жителей Колонии она просто не переживет. Кроме того, она понимала, что если кто-нибудь заметит хоть какое-то движение с ее стороны, игра будет окончена. Ее вернут в Темницу, и стигийцы заставят ее вновь пройти все круги ада… освещенные Темным Светом.

Сейчас, в пустом доме, когда никого вокруг не было и никто не мог ее видеть, миссис Берроуз открыла глаза, моргнула и села в постели. Отбросила полотенце, которое положили ей на грудь, чтобы стекающая слюна не намочила рубашку. Поднялась на ноги.

– Так-то лучше…

Она медленно развела в стороны руки, потянулась, словно человек, только что пробудившийся от крепкого и долгого сна.

Спустила ноги на пол, осторожно встала с кровати и проделала несколько несложных упражнений, чтобы вернуть подвижность суставам.

– Колли? Ты где?

Охотница бесшумно вошла в комнату, и миссис Берроуз осторожно погладила угольно-черную голову.

– Хорошая девочка!

Затем она медленно вышла в холл, кошка шла рядом с ней.

Хотя зрение миссис Берроуз по-прежнему было очень слабым, она больше не пользовалась Колли как поводырем. В ночные часы, когда весь дом спал, она осторожно, по шажочку, экспериментировала со своим телом… и с домом. Со своими новыми способностями, которые росли с каждым днем.

Миссис Берроуз могла видеть, но только не так, как видит большинство людей.

Она прошла к входной двери и открыла ее, вышла на пустынную улицу. Прикрыла глаза, как будто включила невидимый тумблер. Словно начала рассылать во все стороны бесшумные крохотные импульсы, которые приносили ей обратно всю информацию о мире. Настолько полную, что она словно видела все своими глазами или даже трогала… Дома на противоположной стороне улицы, камни мостовой…

Людей поблизости не было, она могла бы поклясться в этом. Людей она хорошо чувствовала, зная чувства, которые могли исходить от них. Когда импульсы, посланные мозгом, достигли запертой изнутри церкви, она ощутила смесь эмоций. Тоска, усталость, всполохи страха – вероятно, стигийский проповедник по обыкновению грозил грешникам гиеной огненной… Однако тут ее обостренное чутье уловило что-то еще.

– Нет! – вскрикнула она.

Миссис Берроуз вышла за порог, спустилась по ступенькам и медленно пошла по садовой дорожке, подняв голову и чутко… принюхиваясь? Она не могла толком объяснить, описать то, что почувствовала. Как будто запах пламени? Именно самого огня, а не того, что в нем горит…

Колли протестующее мяукнула, словно намекая, что женщина зря вышла из дома.

– Все в порядке! – успокоила ее миссис Берроуз. – Смотри, поблизости никого нет…

Дойдя до конца улицы, миссис Берроуз завернула за угол, затем прошла еще достаточно далеко, миновала несколько перекрестков, пока наконец не добралась до того места, к которому и стремилась. Это был большой дом, стоявший в середине каменной террасы. Принюхавшись и убедившись, что это тот самый дом, женщина уверенно подошла к двери и толкнула ее. Дверь была заперта, поэтому женщина прошла вдоль окон, пробуя каждое, и нашла одно незапертое.

Перелезла через подоконник, вошла внутрь.

Она оказалась в столовой, где в камине еще тлели угли, а на столе стояли тарелки с недоеденной пищей. Миссис Берроуз не обратила на это никакого внимания. Она подняла голову и вновь принюхалась. Пошла в глубь дома.

На стене возле задней двери она нашла то, что искала. То, что привело ее сюда.

– Уилл… – прошептала миссис Берроуз, нежно коснувшись заступа, который принадлежал ее сыну.

Она понятия не имела, как он оказался здесь, но она пришла за ним. Миссис Берроуз провела по заступу рукой, ощутив холодную сталь лезвия и вспомнив, как Уилл берег его. В конце каждого дня раскопок в Хайфилде он тщательно мыл и полировал лезвие и только после этого шел спать.

Однако сюда ее привели не дерево и сталь: даже после долгих месяцев, которые этот заступ провисел здесь, на стене одного из домов Колонии, он все еще хранил слабый запах Уилла. Миссис Берроуз чуяла его и могла вызвать в памяти живой четкий образ сына. Она улыбнулась, но улыбка быстро сбежала с ее губ. Мозг стремительно восстанавливал утраченные связи, и теперь она вспомнила, почему оказалась в Колонии, под землей. Она пыталась помочь Уиллу в его борьбе со стигийцами… и теперь понятия не имела, где он находится. И жив ли вообще.

В последний раз она видела его по дороге в Норфолк, и теперь ей оставалось только гадать, как глубоко под землю забрался ее сын по поручению Дрейка.

– Я не могу здесь больше оставаться, – пробормотала она, обращаясь к кошке. – Я должна покинуть Колонию.

Кошка сидела рядом и внимательно смотрела на женщину.

– А этот дом мы должны покинуть немедленно! – резко бросила женщина. Импульсы донесли до нее движение в той стороне, где находилась церковь.

Миссис Берроуз вернулась к открытому окну, перелезла через подоконник… и уронила заступ.

– Проклятье!

Она быстро подняла его и почти бегом бросилась по улице.

– За мной, Колли! – прошептала она на ходу.

Женщина чувствовала, как люди наводняют улицы Колонии. Она была уже совсем недалеко от дома Второго Офицера, когда почувствовала, что кто-то быстро идет ей навстречу. Пара колонистов. Нельзя, чтобы они ее заметили.

Подхватив кошку, она метнулась в узкую улочку между двумя домами. Видеть она не могла, но надеялась, что скрылась от светосфер, освещавших улицу.

Приблизившиеся колонисты оказались детьми – мальчиком и девочкой. Они беззаботно бежали по улице, смеясь и вереща. Когда они миновали улочку, миссис Берроуз осторожно вышла из своего укрытия и пустилась вперед, к дому.

Оказавшись в комнате, она первым делом спрятала заступ за кровать. Колли, взбудораженная быстрым бегом, вертелась рядом.

– Успокаивайся! Иди и ложись в свою корзинку! – приказала кошке миссис Берроуз.

Охотница выскользнула из комнаты, а женщина заняла свое привычное место в инвалидном кресле. В этот же момент она услышала, как открылась входная дверь. Внезапно она вспомнила, что раньше на груди у нее лежало полотенце.

О нет! Идиотка!

Она успела поднять полотенце и положить себе на грудь, усесться в кресло, и уже в следующую секунду в комнату вошли Элиза и ее мать.

Все еще в шляпках и пальто, они несколько мгновений смотрели на миссис Берроуз и прямо-таки излучали неодобрение.

– Так и сидит, несчастная дохлятина! – В голосе старухи звучала ненависть.

– Естественно, мама. Куда же она может деться? – Элиза говорила нетерпеливо, тоже раздраженно. – А выглядит она не очень-то… Какая-то слишком румяная. Не подхватила ли она лихорадку?

В последней фразе явственно читалась надежда. Элиза шагнула вперед и положила руку на лоб миссис Берроуз.

Миссис Берроуз немедленно замедлила дыхание и понизила температуру тела, она не могла допустить, чтобы они заметили, как она запыхалась и разгорячилась из-за стремительного бега по улицам Колонии.

– Нет, температуры нет! – Теперь в голосе Элизы явственно звучало разочарование.

Старуха слегка понизила голос.

– Может, нам следует слегка… помочь ей уйти? Она ведь никогда не поправится. Это все равно что смазать жиром скрипящее колесо…

– Мы не можем так поступить, мама! – ответила Элиза с сожалением.

– Да, конечно, не можем. Но отчаянные времена требуют отчаянных мер… Мы бы могли просто перестать ее кормить… или добавить в ее еду немного яда улиток…

Элиза, стоявшая напротив миссис Берроуз, не ответила, но ее молчание было красноречивее любой речи.

Посмотрим, мстительно подумала миссис Берроуз, медленно погружаясь во тьму привычного забытья.

Она вызвала перед своим мысленным взором облик Уилла, подаренный ей заступом.

Только попробуйте что-нибудь выкинуть, старые ведьмы!

Глава 12

Когда они приехали в Норфолк, за рулем был Эдди. Дрейк занимался детектором: ловил радиосигнал, а заодно поглядывал на навигатор, чтобы уточнять маршрут.

– Налево! – скомандовал он, однако, сверившись с навигатором, исправился: – Хотя нет, сейчас пока прямо, второй поворот налево…

Дрейк поднял глаза и прочитал дорожный указатель:

– Вальсингам! С такой скоростью мы скоро упремся в побережье.

Через несколько секунд сигнал стал таким сильным, что щелканье слилось в один непрерывный звук. Дрейк приглушил громкость.

– Мы совсем близко. Давай-ка оставим машину и пойдем пешком.

Эдди подыскал укромное место, и они вылезли из машины. Быстро собрали все необходимое, а затем Дрейк в последний раз сверился с навигатором и решительно закрепил детектор на поясе.

Они пересекли рапсовое поле, следуя по чуть заметной тропке достаточно быстрым шагом.

В окуляре прибора ночного видения поле представлялось морем белого золота, по которому то и дело под дуновением ветерка пробегали волны. Эдди шел рядом, как всегда совершенно бесшумно. В камуфляже Граничника и со стигийским оружием Эдди был похож на фантастического солдата-наемника из другого измерения, бесшумно скользящего по золотому полю. Дрейк вспомнил Гомера…

Быть лучшим. Быть не таким, как все…

Неожиданно он подумал, что благодарен стигийцу за компанию. Он слишком много времени провел в одиночестве, почти в полной изоляции, ведя безнадежный бой с сильным противником, а сейчас у него впервые появился полноценный союзник, даже, пожалуй… друг.

Странно было думать о том, что союзником и другом стал представитель враждебного лагеря, но сейчас Дрейк все больше склонялся к мысли, что Эдди был прав, когда в машине говорил о том, что они похожи. Действительно похожи. Очень во многом.

Примерно через километр показался невысокий холм. Эдди сжал руку в кулак, давая сигнал остановиться. Мужчины бесшумно опустились на землю.

Осматривая окрестности сквозь прибор ночного видения и гадая, что же встревожило стигийца, Дрейк заметил, что тот с большим интересом рассматривает землю у них под ногами. Дрейк на всякий случай достал пистолет и стал наблюдать, как Эдди отбрасывает в сторону сломанные ветки и осколки стекла… Дрейк не понимал, что он ищет. Затем понял…

Эдди осторожно расчистил небольшой участок земли от веток и травы. Там обнаружилась небольшая продолговатая канавка, аккуратно прикрытая сложенными крест-накрест веточками. На дне канавки торчали заостренные колышки.

Он встретился взглядом со стигийцем. Классическая ловушка: такую можно встретить в джунглях, но вряд ли ее можно считать естественным элементом пейзажа сельского Норфолка. Оба молчали, но вопрос был очевиден: на кого эта ловушка, на зверя или человека? Судя по размерам и расположению – на человека.

Эдди вновь подал знак, и они осторожно обошли ловушку, внимательно проверяя каждый сантиметр земли у себя под ногами. Потом, когда они подошли к живой изгороди, Дрейк обнаружил какое-то подозрительное углубление и два связанных вместе колышка. Дрейк не стал их трогать. Возможно, они были совершенно безопасны, но он предпочитал не рисковать.

Держась вплотную к изгороди, они пошли левее, ориентируясь на крышу небольшого домика, видневшегося за изгородью. Изгородь повернула почти под прямым углом, и Эдди указал на невысокий холм, высившийся прямо за ней. Дрейк понял, что стигиец предлагает ему использовать холм в качестве наблюдательного пункта. Дрейк медленно шел вдоль изгороди, пытаясь найти место, где можно было бы протиснуться внутрь. Наконец ему это удалось, и он оказался прямо на цветочной клумбе, где и замер на некоторое время, чутко прислушиваясь и приглядываясь.

Все выглядело довольно невинно: беседка, лавочка, несколько стульев, шаткий на вид стол…

Кому же понадобилось нарушать сельскую идиллию? И зачем? Кто выкопал ловушку? Убивать он скорее всего не хотел, но предупреждал вполне доходчиво. Сознание Дрейка судорожно подыскивало объяснение. Могли ли это сделать стигийцы? Нет, для них это слишком «лобовое» предупреждение, не в их стиле. Кто-то охотится за самим Дрейком? Дикое предположение. Был ли Честер вообще в этих краях? Но ведь кто-то включил передатчик…

Он медленно двинулся вперед и почти тут же ощутил какой-то неприятный запах. Он становился все сильнее и превратился в зловоние, когда Дрейк приблизился к садовому сарайчику.

Он остановился и напряженно прислушался – в саду не слышалось ни единого звука. Осторожно подцепив дверь согнутым пальцем, Дрейк открыл сарайчик.

Разъяренные мухи роем метнулись ему в лицо. Вонь стала непереносимой.

Дрейк замер в ужасе.

На полу сарайчика он насчитал четыре тела: женское и три мужских. Судя по голубой униформе, самый свежий труп принадлежал почтальону.

Одно дело видеть тела солдат, убитых на поле боя, – с этим Дрейк сталкивался. Но эти люди были обычными мирными людьми…

Потом он заметил кое-что еще.

– О Господи…

Он попытался зажать рот рукой, но его уже начало рвать.

К вони разложения примешивался еще один запах. Запах крови.

Тела были расчленены. Мясо было содрано с костей.

Дрейк быстро отступил назад, толкнул дверь и кинулся к темной гряде деревьев. Не стоило совершать таких резких движений, но он не мог больше ни секунды находиться рядом с кошмарным сарайчиком и вдыхать эту отвратительную вонь.

Не оставалось никаких сомнений – они имеют дело с безумцем, причем безумцем кровожадным. К счастью, тела Честера среди убитых не было, но кто знает, в какую беду мог попасть мальчик? Жив ли он еще? Если жив, Дрейк должен найти его как можно скорее.

Дрейк постарался выровнять дыхание и прийти в себя. С того места, где он стоял, было хорошо видно и маленький коттедж, и аллею, ведущую к нему, но Дрейк не торопился. Это было отличное место для засады или очередной ловушки.

Вместо того чтобы двинуться вперед, он пошел налево, по газону, не спуская глаз с коттеджа. Затем сошел с дорожки, прошел по участку вскопанной земли и перепрыгнул невысокую декоративную изгородь. Обойдя коттедж по широкой дуге, он вновь остановился.

На дорожке перед домом стояла машина. Судя по всему, ее бросили в спешке. Возле передних колес лежали чемоданы, один был раскрыт, и часть одежды валялась прямо на земле. Дрейк не стал подходить, не хотел, чтобы его шаги были слышны на гравии.

Пригибаясь, он прокрался к самому коттеджу, быстро пробежал под окнами, потом очень осторожно заглянул внутрь…

В комнате метались отблески огня, но никаких людей видно не было. Дрейк пожалел, что у них с Эдди нет раций. Он буквально разрывался между желанием немедленно проникнуть в дом и необходимостью вернуться за Эдди, который, вероятно, до сих пор ждал его за изгородью на холме и осматривал окрестности в инфракрасный бинокль.

Хотя Дрейк очень волновался за Честера и первым его желанием было ворваться в коттедж и обыскать его, он понимал, что правильнее взять с собой Эдди. Если в доме находится враг, то они с Эдди войдут с двух сторон дома, чтобы дезориентировать его. Поэтому Дрейк осторожно отступил от окна, повернулся и быстро зашагал обратно к изгороди.

Он уже почти добрался до нее, когда краем глаза уловил какой-то отблеск.

Это был человек, женщина. Ее волосы были грязны и всклокочены, одутловатое лицо блестело от пота. А в руках она держала оружие.

Дрейк услышал резкий свист.

У него не было времени толком отреагировать – пуля ударила в линзу прибора ночного видения. Этого оказалось достаточно, чтобы Дрейка отшвырнуло назад. Он не стал пытаться устоять на ногах, прокатился по земле несколько метров и только потом вскочил. Дрейк мгновенно выхватил свое собственное оружие, но поврежденный окуляр пылал оранжевой рябью, а затем и вовсе погас. Осколки посыпались Дрейку на лицо. Что же это за странная пуля такая – разбила закаленное стекло линзы?

Без прибора он не имел ни малейшего шанса разглядеть женщину в тени деревьев.

Слева от себя, в кустах, Дрейк услышал характерный щелчок.

Арбалет?!

В него выстрелили из арбалета? Дрейк вдруг вспомнил рассказ Уилла о некой обитательнице Глубоких Пещер, которая приютила Эллиот и мальчиков… Уилл упоминал, что у нее был арбалет.

– Марта?! – крикнул он.

Ответом ему стали громкий выстрел и сдавленные проклятия женщины. Затем последовал выстрел из пистолета Эдди, громом прокатившийся по холмам.

Дрейк проворно кинулся на землю, под прикрытие ветвей, и лежал там, как ему самому казалось, целую вечность, прислушиваясь к малейшим звукам и шорохам. Затем вскочил и кинулся к коттеджу. Он несся вслепую, сквозь тьму, и мечтал только об одном, чтобы хоть что-то твердое прикрывало его беззащитную спину. Добежав до дома, он с облегчением прижался спиной к стене и вновь замер, прислушиваясь. Только теперь до него донеслись отчаянные вопли изнутри. Дрейк кинулся вокруг дома, добежал до задней двери и дернул ручку. Заперто!

Крики стали громче.

– Честер! – воскликнул Дрейк, узнав голос мальчика.

Он вышиб плечом дверь и ворвался в дом. Честер лежал на полу посреди холла.

– Стигиец!!! Здесь Стигиец!!! Помогите!!! – орал Честер.

Хотя он и был связан, но все равно извивался на ковре, словно червяк, пытаясь укатиться в сторону. Мальчик не отрывал взгляда от Эдди, который только что вышиб входную дверь.

– Скажи ему, что я друг, – спокойно попросил стигиец.

– Честер, все в порядке! Он на нашей стороне. И ты жив, слава Господу!

Честер перевел почти безумный взгляд на Дрейка… Глаза его наполнились слезами, в них вспыхнуло облегчение, и мальчик разрыдался.

– Ты в безопасности! – успокаивающе произнес Дрейк, торопливо перерезая веревки, связывавшие Честера.

Мальчик не отпускал его от себя: вцепился в руку. Он рыдал и пытался произнести хоть слово, но тщетно. Дрейк посмотрел на Эдди:

– Женщина…

– Я ее ранил, но не добил. Она убежала за дом, в сторону дороги. Я пошел за ней, но не нашел никаких следов… кроме вот этого, – стигиец поднял арбалет. Дрейк заметил, что оружие испачкано кровью.

Эдди шагнул к дверному проему и выглянул наружу:

– Нет никаких сомнений. Это вероотступница. Я видел тела, которыми она питалась, в сарае. Я уже сталкивался с каннибализмом среди этих прокля…

– Замолчи! – закричал Дрейк, но было уже поздно.

Честер окаменел, услышав слова Эдди. Потом медленно перевел взгляд на грязные тарелки и ложки, валявшиеся на ковре… куски засохшего мяса и жира…

– Тела… людей? – Мальчика начала бить крупная дрожь. – Это были не птицы? Не птицы?!!!

Честер все понял. Понял, чем Марта кормила его. Он согнулся пополам, и его начало безудержно рвать.

– О Честер… – только и смог прошептать Дрейк, бережно обняв мальчика за плечи.

* * *

– Вот то, что я хотел тебе показать. – Доктор Берроуз бодро повернулся к Уиллу, когда тот вышел из зарослей.

На высоте человеческого роста, на небольшом выступе пирамиды, располагались десять круглых камней, примерно по пять сантиметров в диаметре, на их поверхности были вырезаны какие-то изображения. Камни слегка выступали вперед, и когда доктор нажал на один из них, камень сдвинулся.

– Ух ты! – воскликнул Уилл. – Возможно, за этой стеной что-то спрятано, вроде тех черепов, которые ты нашел?

– Сначала я тоже так подумал, но потом выяснил, что их что-то держит. Смотри.

Доктор Берроуз продемонстрировал Уиллу, что камни двигаются, но не вынимаются и не уходят в глубь скалы совсем глубоко. Доктор Берроуз по очереди нажимал на все десять камней – эффект был одинаковый.

– А что на них написано… или нарисовано? – Уилл с неподдельным любопытством разглядывал ближайший к нему камень. – Буквы?

– Да, на каждом по одной букве, и если ты прочитаешь их справа налево, как это принято в письменности Древних, получится… полная белиберда. Я пробовал переставлять буквы местами, искал возможные анаграммы, но безрезультатно. Полная бессмыслица.

Доктор Берроуз склонился над своим дневником, что-то рассеянно насвистывая себе под нос. Открыл страницу, на которую уже успел тщательно скопировать изображения с камней.

– Пап, тебе скоро понадобится новая тетрадь – осталось всего несколько страниц.

– Когда закончится, тогда и подумаю об этом, – беззаботно отозвался доктор Берроуз, не отрываясь от загадочных значков. – Нет, не понимаю! Все, что я знал раньше, говорит о том, что Древние были не только в высшей степени образованной, но и очень логичной расой. Они оставили после себя истинные сокровища – в философии, медицине, математике… И, я уже говорил тебе, во всех этих областях они продвинулись куда дальше древних греков, хотя те жили несколько веков спустя…

– А как насчет астрономии? – успел спросить Уилл во время паузы.

– Да! Это очень важно! Это доказывает, что они бывали во внешнем мире и проводили там достаточно много времени, особенно по ночам, чтобы изучать звездное небо. А если они могли подниматься на поверхность и спускаться обратно, значит, верна моя теория о том, что у них были более совершенные способы передвижения, нежели наше… свободное падение.

Уилл отвел глаза, уставился на носки ботинок. Его мучило чувство вины перед отцом – он так и не рассказал ему про вход в туннель, который обнаружила Эллиот. И теперь он чувствовал себя ужасно, сознавая, что скрывает информацию, которая, возможно, жизненно важна его отцу для дальнейших научных изысканий. Он уже собрался с духом, чтобы все рассказать, но в этот момент доктор Берроуз вскинул голову к раскаленному белому небу и задумчиво протянул:

– Уилл… а вот если бы ты вздумал оставить послание потомкам, рассказать грядущим поколениям о себе, как бы ты это сделал?

– Что ты имеешь в виду? – Уилл испытал нешуточное облегчение от того, что отец сам сменил тему разговора, тем самым освободив мальчика от необходимости рассказывать про туннель прямо сейчас. Рассказать – значит предать Эллиот… Так, по крайней мере, казалось Уиллу.

– Взгляни на мои труды, великие и безнадежные! – патетически возопил доктор Берроуз, вытянув к небесам руку.

Уилл неуверенно хмыкнул, думая про себя, что папа слишком много находится на солнце.

– Это из поэмы «Озимандис», – совершенно нормальным голосом пояснил доктор Берроуз. – Я говорю о том, что все великие цивилизации обречены на забвение, но тщеславны при жизни. Все пытаются оставить после себя след, но как это сделать, чтобы избежать беспощадного Времени? Бумага не годится – за исключением свитков мертвого моря, – она недолговечна. Библиотеки горят. На самом деле даже каменные строения стоят не так уж долго. Разрушаются либо от природных катаклизмов, либо от рук людей. Либо опять-таки от времени.

Уилл пожал плечами:

– Я не знаю… А что бы сделал ты?

– Мы стоим на таком «послании», Уилл. Кто-то взял да и оставил после себя «след», столь величественный и огромный, что ничто не сможет стереть его с лица Земли… ну, в нашем случае, с лица Нижних Земель. Если не считать небольших атмосферных воздействий, эта пирамида простоит века… как и египетские пирамиды, хотя в смысле археологического возраста они практически дети по сравнению с этой…

Воодушевление доктора сменилось горьким унынием.

– А я успел скопировать всего лишь треть рисунков и надписей. Я даже не видел остальные две пирамиды. Кто знает, может быть, изучив именно их, я найду ответы на все вопросы! – Он склонился над рядом камней с рисунками. – Возможно, это код… или же ключ к коду.

Уилл возразил:

– Но мы не можем идти к тем пирамидам! По крайней мере, не сейчас, когда рядом могут быть Граничники. Эллиот сказала, это вполне возможно…

Доктор Берроуз повернулся к сыну:

– Не нужно воспринимать ее слова всерьез. Я не верю, что она взяла след Граничников в джунглях. Нет, вот это все гораздо важнее. И я считаю чистым безумием, что мы до сих пор не попытались добраться до двух других пирамид. – Он с резким хлопком закрыл свой дневник. – Вообще-то сейчас самое время! Ступай, собери то, что нам может понадобиться, и пустимся в путь! Прямо сейчас!

Уилл медлил. Этого доктор Берроуз не ожидал.

– Давай поторопись! Даже до ближайшей пирамиды путь не близкий. Дорога займет немало времени.

– Хорошо! – наконец сдался Уилл.