Текст книги "Лунатики"

– Счастливый сукин сын, – прошептал Стивен. Потом вернулся к себе, съел бутерброд и попробовал заснуть.

Однако тихие звуки из восточного крыла не давали ему покоя. Так что через некоторое время он сел, включил лампу у кровати и начал проверять сочинения.

Все они были высосаны из пальца. Ни одно не заслуживало оценки выше «С с минусом». Эти ребятки не узнали бы «Дочь барышника», если бы она сама пришла к ним в промокшей одежде и с вонючими волосами и надрала бы им задницы.

Стивен почувствовал, как копченая колбаса и майонез поднимаются к горлу, и впервые в жизни их возненавидел.

Глава 9
С его глазами что-то не так

С его глазами что-то не так, думала Хэлли, глядя на Стивена через стол. Она всегда считала, что у него слишком большие глаза, но, может, это – как он вчера сказал – из-за пуленепробиваемых стекол в очках. В любом случае сегодня утром было что-то еще. Может, слишком расширенные зрачки и слегка покрасневшие белки. Хэлли не понимала. Она раньше никогда не рассматривала лицо Стивена так близко.

– Как яйца? – спросила она, зевая. Она встала в шесть, взбила несколько яиц и пожарила картофель. Стивен и Джек пришли на кухню и предложили помочь, но она их прогнала. Она любила готовить завтрак и любила делать это одна. Дома она взяла за правило вставать прежде, чем проснутся Клео и Тони, чтобы приготовить завтрак и некоторое время побыть одной, держа все под контролем. От этого ей казалось, будто у нее все будет под контролем до самого вечера.

Такое ощущение не держалось долго, но, пока держалось, было чудесно.

– Прекрасно, спасибо, – сказал Стивен, уставясь в тарелку.

– Великолепная жрачка! – сказал Джек с набитым ртом.

Хэлли отвела взгляд от Стивена и несколько минут наблюдала за Джеком, который поглощал еду. Теперь она еще сильнее уверилась, что ночью у него был секс. Давно прошли те дни, когда она с ним спала, но она помнила, что наутро он всегда бывал голоден.

И Джеку никогда не нравилось мастурбировать. Поэтому Хэлли готова была поспорить, что он как-то ухитрился вчера ночью в лесу найти партнера. Хэлли подозревала, что это была странная женщина, которая приходила к ней в дом той ночью, когда арестовали Джека. У Хэлли остался длинный синий плащ, который женщина бросила по дороге. Плащ висел в чулане.

Джек расправился с картошкой и яйцами, откинулся назад и улыбнулся Хэлли. У нее екнуло сердце. Много лет назад эта улыбка говорила ей, что они тут же пойдут в постель.

– Можно еще? – спросил Джек.

Слава богу, больше не екает. Хэлли все еще была привязана к Джеку, но кое-что лучше не повторять. Она не могла вообразить секс с Джеком, не видя между ним и собой призрака Натали.

– На плите, – сказала она. – Позаботься о себе сам.

Джек резко отодвинул стул, встал и взял тарелку.

– Что я и делаю, – сказал он, – но мои друзья все равно желают внести лепту. Я не жалуюсь, заметьте, но мне бы не хотелось, чтобы все чувствовали, будто жуть как за меня отвечают.

– Мы не чувствуем, что за тебя отвечаем, – сказала Хэлли. – Мы считаем, что обязаны оградить жителей города от вида твоего члена. Подумай, сколько дорожных аварий могло бы случится из-за истерической амблиопии.

Джек хихикнул и понес тарелку в кухню. Хэлли улыбнулась, а потом попробовала яйца. Она сделала их с креольской приправой. Запах щекотал ей ноздри, а губы были словно в огне. Она облизнулась, но губы стали гореть еще больше. Это ей понравилось.

Она взглянула на Стивена и обнаружила, что тот пристально смотрит на нее. Хэлли была в этом уверена, потому что он очень быстро отвел взгляд. Люди не отворачиваются так быстро, если до того не глядели пристально. Она задумалась, не расстроила ли чем-то Стивена. Похоже, он никогда не чувствовал себя вполне комфортно в ее присутствии, но этим утром ему особенно неловко.

– Ты уверен, что яичница ничего? – спросила она. – Что-то ты в ней ковыряешься.

Стивен поковырялся в яичнице еще, царапая вилкой по бумажной тарелке.

– Она замечательная, – нервно сказал он. – Это просто потому, что я обычно не завтракаю. По крайней мере, не так рано.

– Это все из-за специй, – сказала Хэлли. – Яйца получились слишком острые.

Стивен положил кусочек яичницы в рот и покачал головой.

С его глазами определенно что-то не так. Хэлли решила разобраться.

– Ты хорошо спал? – спросила она. – Не было слишком тепло или холодно или еще что-нибудь?

Он сглотнул и сказал:

– Я спал прекрасно, спасибо.

– Точно? Я ночью вышла подышать и видела, что у тебя горел свет. И глаза у тебя в кучку.

Похоже, Стивен не мог на нее смотреть. Его глаза все время бегали.

– Я проверял сочинения.

– Ах вот оно что, так ты заснуть не мог.

Теперь он на нее смотрел. Да, он злился. Он считал, что она слишком назойлива. Она доставала его вечером и теперь, и он хотел, чтобы она оставила его в покое. Может, и так.

– Я мог заснуть, – сказал Стивен. – Но мне нужно было проверить сочинения.

Хэлли решила прекратить эту хрень. Считалось, что они со Стивеном друзья, и ей надоело вычислять, что же с ним происходит, блуждая вокруг да около реальной проблемы.

– Тогда в чем же дело? – спросила она.

Он больше не сердился. Он выглядел так, будто она его ударила.

– Э, м-м… что?

– Нет, вчера ты тоже пытался уйти от ответа, – сказала она. – Больше этот номер не пройдет. Тебя что-то раздражает, и не только то, что ты чувствуешь себя лишним в нашей компании. Ты в нашей компании почти девять лет. Так что давай говори.

Теперь у Стивена был взгляд зверюшки, которая ищет спасения из капкана. Хэлли это, в общем, понравилось. Она точно не знала почему, но ей нравилось, что она может смутить уравновешенного, спокойного Стивена Кормана в очках с толстыми линзами.

– Я просто еще не проснулся, вот и все, – сказал он не очень убедительно. – Еще даже солнце не встало.

Хэлли усилила атаку.

– Ты поднимаешься так же рано каждое утро. Кэти говорила, что ты встаешь вместе с ней, а она встает в шесть тридцать. Как сейчас.

– На самом деле только полшестого, – заметил Стивен. – Я по три дня минимум привыкаю к летнему времени.

– А, – сказала Хэлли. Но она знала: с ним происходит еще что-то. Она точно знала. Может, нелады с Кэти? – Тогда почему ты не остался в кровати еще на пару часов?

– Я учуял еду.

– Но ты почти не ешь.

– Мне нравится запах.

Хэлли вздохнула:

– Ну ладно, Стив, ты победил. Но если хочешь о чем-то поговорить, я выслушаю. Ладно?

Стивен то ли озадачился, то ли совсем расстроился. Хэлли не понимала, что это с ним. Чересчур большие глаза оставались непроницаемы.

Эти глаза вновь уставились на Хэлли. Но она смотрела прямо в них, и Стивен не отводил взгляда.

– Ладно, – сказал он хрипло и грустно. Но в голосе была не только грусть. И тут Хэлли узнала этот тон. Она слышала его у множества мужчин, и для нее это всегда заканчивалось неприятностями. В животе задрожало – Хэлли понадеялась, что это лишь креольская приправа. Хэлли не хотела, чтобы это было тем, чем могло быть.

Тут стукнула передняя дверь, и Хэлли с облегчением повернулась. Вошел Томми. Она обрадовалась. Он был в боксерских шортах и ковбойских сапогах; волосы всклокочены, живот торчал под футболкой. Веки опухли, челюсть отвисла; выглядел он дерьмово и нуждался в бритье. Он был прекрасен. Теперь Хэлли можно подумать о ком-то еще.

– Ну, с добрым утром, лахудра. – Она встала, чтобы обнять Томми. – Я думала, ты будешь дрыхнуть еще часа два.

Томми крякнул, когда она его обняла, а потом пробормотал:

– Кофе…

– Он на кухне, – сказала Хэлли. – Я принесу.

Томми опять крякнул, тяжело опустился на стул, с которого только что встала Хэлли. Взглянул на Стивена и пробурчал:

– С добрым утречком.

Хэлли рискнула взглянуть на Стивена. На его лице было написано, что он был бы не против, если бы кто-нибудь вязальными спицами проткнул его глаза и мозг.

– С добрым утречком, – сказал Стивен, почти точно подражая выговору Томми.

Хэлли побежала на кухню и обнаружила там Джека, который высовывался через открытое окно у раковины. Чтобы это проделать, он встал на раковину на колени. Подойдя ближе, Хэлли увидела, что в раковине плещется вода и лежит сковородка, в которой она обычно готовила завтрак.

– Не скажешь мне, что ты делаешь? – спросила она.

– Скажу, конечно, – произнес Джек, не оглядываясь. – Смотрю на главное событие утра.

– Восход солнца с другой стороны.

– Восход солнца? – переспросил Джек. – Солнце восходит каждое утро, восходит и заходит. Нет, я смотрю на закат Луны.

Хэлли глянула в окно.

– Как ты можешь видеть его сквозь деревья?

– Я вижу свет. И чувствую аромат.

– Аромат?

– Аромат Лили.

Хэлли не сдержалась.

– Давай-ка угадаю, что за аромат. Луноцвет, так?

Джек посмотрел на нее через плечо:

– Откуда ты знаешь?

– Так, в голову пришло.

Джек опять отвернулся к деревьям и сказал:

– Кстати, может, посадишь несколько луноцветов перед домом. Таких, которые похожи на белые трубы. У нас они росли в цветнике у двери, когда я был ребенком. Иногда вечером мама разрешала оставаться на улице подольше, чтобы посмотреть, как они распускаются.

– Они распускаются не так уж поздно, нет?

– Сразу после наступления темноты, – сказал Джек. – Но я был очень мал, и родители заставляли меня ложиться в восемь. – Он сделал паузу. – В том, как эти цветы открывались, так неспешно и осторожно, было что-то невероятно чувственное. Даже сексуальное. Конечно, в шесть лет я этого не понимал. По крайней мере, не осознавал. Ты разве не за кофе пришла?

– Откуда ты знаешь?

– Слышимость хорошая. – Джек откашлялся. – Так ты думаешь, Стив в порядке? Ну, если учесть, что ты ночью трахалась с Томми?

Хэлли не верила своим ушам. С этим безумием такта у Джека осталось не больше, чем у болотной крысы.

– Шшш! – прошипела она. – Сам же сказал, что слышимость хорошая.

– Стив нас не услышит, – сказал Джек. – Он только что ушел в свою комнату. Может, еще поспать, но скорее всего, собрать вещи. Ему не нравится Томми, и он подумывает уехать.

– Ладно, – прошептала Хэлли. – Ты же не хочешь, чтобы Томми нас тоже слышал.

– Он не услышит. Он спит, положив голову на стол. Я слышал храп.

Хэлли подошла к двери кухни и посмотрела в гостиную. И впрямь Стивен ушел, и дверь в его спальню была закрыта. А Томми дрых. Даже похрапывал. Он храпел ночью, те несколько часов, что им удалось поспать. Храп мешал, но тем не менее нравился Хэлли. Давненько она не спала рядом с человеком, который храпит.

– Ну, – прозвучал голос Джека позади. – И как он?

– Я не знала, что это тебя касается, – сказала Хэлли, вновь подходя к раковине.

– Ой, брось. Я тебе скажу, какова была Лили.

– Знаешь, мне без разницы.

– Врешь. Ты всегда хотела все обо всех знать. Так что забегу вперед и сообщу, что Лили была потрясающа. Как всегда. А каков был Томми?

– Он был ничего, – вырвалось у Хэлли. Она даже не солгала. Томми был ничего. Никаких чувственных изысков или сносящих крышу оргазмов, но и ничего, от чего бы ее потянуло блевать. Вполне приятный, обычный секс. Лучше, чем удар по башке. Но наверное, и не так хорош, как бостонский пирог со сливками.

Джек задумался:

– Просто ничего? Скажи об этом Стиву. Может, ему полегчает, если выяснится, что Томми не так уж классно вложил свой пестик в твой Колокол Свободы.

Хэлли скорчилась от смеха.

– Вложил свой что в мой что? – сказала она, когда смогла говорить. – Джек, это самая глупая метафора, какую я только слышала.

– Ну, тогда найди метафору получше, – сказал Джек. – Есть множество метафор еще глупее. Особенно про секс. Только о глупых метафорах грудей и членов можно говорить часами. И потом, ругая мою метафору, ты просто увиливаешь от ответа. Не хочешь мне ответить про Стива.

Хэлли на мгновение затихла. Джек прав. Она не хотела думать о том, что творится со Стивом, как боялась она и, судя по всему, подозревал Джек.

– Я пришла сюда за кофе, который окончательно разбудит Томми, – сказала она. – И мне нужен кофе, а ты дальше преклоняй колена на раковине.

– Кофе разбудит Томми, – сказал Джек, – только если плеснуть кофе Томми в лицо. А вдруг Стив выйдет из спальни и увидит, что ты делаешь, – и это его обнадежит. Как жестоко!

Хэлли поставила локти на стол у раковины и уткнула подбородок в ладони.

– Ума не приложу, – сказала она. – Стив женат на самой классной женщине на земле. С чего ему интересоваться мной? И почему ты так думаешь?

Джек опять усмехнулся:

– Ответ на вопрос номер один: без понятия. Ответ на вопрос номер два: Лили мне сказала. Я тоже удивился, уж поверь.

– Ну спасибо тебе, жопа.

– Не за что. Но Лили знает о таких вещах. Это ее специализация. Так что это правда: Штатный Профессор Литературы Стивен Корман, преданный муж Потрясающего Дипломированного Инженера Кэти, сгорает от пошлой страсти к тебе.

И Хэлли знала, что это правда. Лили или не Лили, Хэлли знала. Поняла еще тогда за столом по разлившемуся внутри нее теплу. Стивен смотрел огромными смущенными и смущающими глазами, и она уже знала. А потом вошел Томми…

Черт возьми. Они с Томми не так уж тихо себя вели ночью. И спальня, где они расположились, была прямо напротив спальни Стивена. И у него горел свет, когда она вышла, чтобы немного остыть на ночном воздухе.

Стивен слышал, как она была с Томми. Наверное, ему было ужасно: чувствовать то, что он чувствовал, знать, чем она занимается, и слышать это…

Хэлли оторвала подбородок от рук и покачала головой. О чем она думает? И что с того, если Стивен без памяти в нее влюбился? Есть ли у нее основания предполагать, что это как-то повлияет на ее жизнь? Какое ему дело, спит она с Томми или еще с кем?

– Стив идиот, – сказала она. – Если ему приспичило хотеть кого-то помимо Кэти, он должен хотеть того, кто лучше ее. Или хотя бы ярче. Я ни то ни другое. И не говори, что это неправда, потому что мы оба знаем, что это так.

– Я ничего и не говорил.

Хэлли повысила голос, почти надеясь, что Стивен ее услышит.

– Почему он не строит глазки Кэролин, например? Она по крайней мере красива.

Джек кивнул:

– Да, красива. Как говорят мужчины, лакомый кусочек. Но у нее есть иные качества. Как и у тебя. Хотя, конечно, другие. Но различным людям присущи различные качества. – Джек приподнял брови, изображая удивление. – Может, именно поэтому Стивена привлекаешь ты, а не она. Ты так не думаешь?

– Да ну, тебя привлекали и я и она, – поморщилась Хэлли.

Джек снова глядел на запад.

– Но не одновременно. А теперь тише: Луна садится. Я должен попрощаться до следующего месяца.

Хэлли отвернулась и пошла к плите. Кофе был еще сравнительно теплым, так что она взяла кофейник и налила кружку для Томми, который начал просыпаться. Он криво улыбнулся ей – одна щека слегка помятая – и буркнул «спасибо». Выпил кофе, не жалуясь, что тот уже остыл.

Томми очень мил и вполне привлекателен. Может, думала Хэлли, он и лучше, чем просто «ничего». Может, он довольно хорош.

Дверь спальни Стивена отворилась, и появился Стивен с дорожным чемоданом. Он посмотрел на Томми, затем на Хэлли, а затем вообще ни на кого, как Хэлли показалось.

Это ее рассердило. Она не виновата, что он чувствует то, что чувствует. Может, не надо было выставлять Томми напоказ, но, господи, она же думала, что вокруг взрослые люди. Ей всегда приходилось осторожничать с мужчинами при Клео и Тони, так что приезд сюда и ночь с Томми – это ее глоток свободы. И Джек и Стивен – ее друзья. Им бы радоваться за нее. Не чудить. Не ревновать. Не походить на безголовых, управляемых гормонами подростков.

Мистер Умерсон, ну да. Она заметила это вечером и предпочла проигнорировать. Но ведь заметила. Стивен что, за дуру ее держит?

А может, и нет. Может, он надеялся, что она заметит. Может, это его способ что-то дать ей понять без особых последствий.

– Спасибо за завтрак, – сказал Стивен.

– Уже уезжаешь? – спросила Хэлли.

Она старалась, чтобы это прозвучало неискренне.

Стивен кивнул. Теперь он смотрел в пол.

– Если Джек готов. Я думал, из-за него нам придется остаться на день, но он тут недавно что-то говорил, мол, пора вернуться к делам земным, как только Луна зайдет. А Луна как раз заходит. Так что если он хочет ехать домой, я только за. У меня много работы.

– Понимаю, – сказала Хэлли. Она сделала паузу, раздумывая, сколько двусмысленности хочет вложить в следующие слова. – Тебе не удалось проверить свои сочинения, хотя ты не спал полночи. Может, тут и я виновата. Правда, я ничего такого не делала… хотя тоже почти всю ночь не спала.

Томми, потягивая кофе, озадаченно воззрился на нее.

Стивен на нее вообще не посмотрел. Открыл было рот, но тут Джек вошел в комнату и вмешался.

– Луна села, – сказал Джек. – Я готов. Давай покинем это дивное местечко. Хэлли, без обид, но что нам со Стивом делать тут целый день?

– То же, что и мне, – сказала Хэлли. Она бросила на Стивена взгляд – она надеялась, проницательный. – То, что нравится.

Но Стивен по-прежнему на нее не смотрел.

– Ох, Джек, – сказал он, – у тебя джинсы мокрые.

– Он стоял в раковине, – сказала Хэлли.

– Зачем? – спросил Томми.

– Не важно, – сказали Хэлли и Стивен в унисон.

И тут Стивен взглянул на Хэлли и улыбнулся.

Она знала почему. Потому что сейчас их объединяло то, что не могло связывать ее с Томми. Потому что она и Стивен знали друг друга много лет и Джека знали много лет. Хэлли и Стивен никогда не были близкими друзьями – в основном Хэлли видела его только мужем Кэти, – но девять лет общения означали, что между ними есть такое, что просто не касается Томми. И никогда не коснется, поскольку Хэлли уже вполне уверилась, что никогда больше Томми не увидит, разве что случайно, хоть они и познакомились всего неделю назад.

– Спасибо, – сказал Стивен. Он больше не прятал глаза. – Я чудесно провел время.

Это была ложь, и Хэлли это знала и не сомневалась, что он знает, что она об этом знает. И в каком-то таинственном, но вполне реальном смысле это означало, что они теперь ближе, чем она думала. По-своему даже ближе, чем она была с Томми вечером.

Джек ушел обратно в кухню и возвратился со своим холодильником.

– В седло! – завопил он. – Левосторонняя колесница ждет тебя!

Он поцеловал Хэлли в щеку, кивнул Томми и вышел.

Стивен выпучил глаза. При таких больших глазах это впечатляло.

– Молитесь обо мне, – сказал он. – Нет сомнений, что джипом Джека владеет дух почившего, но все еще злого экс-почтальона.

Хэлли засмеялась. Стивен, оказывается, мог рассмешить, чего она прежде не замечала. Поэтому ей захотелось его обнять, что она и сделала.

– Спасибо, что приехал с Джеком, – сказала она ему в ухо. – Ты хороший друг.

Казалось, он дрожал, когда она отстранилась. И его очки, похоже, были чем-то измазаны. Или запотели.

– Все в порядке? – спросила Хэлли.

Он кивнул.

– Я просто боюсь за свою жизнь, – сказал он. – Мне придется ехать обратно в Остин с Джеком.

Томми встал и пожал Стивену руку.

– Будьте осторожней на дороге, – сказал он. – Тут кругом лунатики.

– Обязательно, – сказал Стивен. Он вынул руку из руки Томми и снова посмотрел на Хэлли. – Пока.

– Пока, – сказала Хэлли. – Скажи Кэти, что я ей завтра позвоню.

– Договорились, – сказал Стивен. И вышел. Похоже, торопился.

Хэлли последовала за ним к дверям и прислонилась к косяку, пока джип гремел, пробуждаясь к жизни, а Стивен залезал внутрь.

– Но-о! – завопил Джек и нажал на педаль.

Джип качнулся, потом еще раз и покатил вниз. Ревел и пылил он явно больше, чем ускорялся. Стивен и Джек помахали на прощанье, а затем скрылись из виду.

Хэлли улыбнулась. Они по-прежнему дети. Еще целый месяц Джек не будет откровенно сумасшедшим, но даже когда он не совсем сумасшедший, он просто мальчик в теле мужчины. И Стивен, к ее удивлению, доказал, что еще не вполне созрел. Даже она, как ребенок, злилась на поведение Стивена… которое на самом деле было не так уж плохо.

Томми подошел к ней и положил руку ей на плечи. Это ей понравилось.

– Хочешь, чтобы я тоже уехал? – спросил он.

Хэлли поразмыслила, глядя на деревья и ясное небо.

Солнце всходило, птицы пели, и воздух был свеж. В ста десяти милях отсюда бабушка проверяла уроки у ее детей. И Хэлли устроила себе выходной. Ее клиенты могут подождать с отладкой программы до завтра.

Значит, она немного нравится Стивену. Это ее не особо заботило. Кэти это тоже вряд ли заботило. Кэти, может, даже приветствовала это. Она несколько раз говорила Хэлли, что лучше бы Стивен не был таким затворником.

Хэлли повернулась к Томми.

– Ты никуда не поедешь, – сказала она, – пока я не дам тебе письменного разрешения. Понял?

– Да, мэм, – сказал он.

Хэлли втолкнула его в дом и заперла за собой дверь.