Текст книги "Капитуляция"

Бренда Джойс
Капитуляция

Посвящается Трейсеру и Трише Джилъсон – спасибо за то, что сделали мой мир лошадей столь восхитительным!

Brenda JOYCE

SURRENDER

A Novel

Все права на издание защищены, включая право воспроизведения полностью или частично в любой форме.

Это издание опубликовано с разрешения Harlequin Books S. А.

Иллюстрация на обложке используется с разрешения Harlequin Enterprises limited. Все права защищены.

Товарные знаки Harlequin и Diamond принадлежат

Harlequin Enterprises limited или его корпоративным аффилированным членам и могут быть использованы только на основании сублицензионного соглашения.

Эта книга является художественным произведением. Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.

Surrender

Copyright © 2012 by Brenda Joyce Dreams Unlimited, Inc.

«Капитуляция»

© ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2014

© Перевод и издание на русском языке, ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2014

© Художественное оформление, ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2014

Пролог

Брест, Франция

5 августа 1791 года

Дочь плакала не переставая. Эвелин прижимала ее к груди, тихонько уговаривая успокоиться, а карета все мчалась сквозь тьму… Дорога была отвратительная, в безумной скачке экипаж то кренился, преодолевая ямы, то подпрыгивал на ухабах. Если бы только Эме заснула! Эвелин опасалась преследования и того, что плач дочери вызовет подозрение и привлечет к ним ненужное внимание, пусть даже им и удалось успешно бежать из Парижа.

Но Эме была напугана, потому что ее мать дрожала от страха. Дети тонко чувствуют переживания родителей. Эвелин боялась за дочь, Эме была для нее дороже всех сокровищ, она пожертвовала бы собой ради ее спасения.

А что, если Анри умрет?..

Эвелин д’Орсе крепче обняла свою четырехлетнюю малышку. Они сидели в передней части кареты с управлявшим лошадьми Лораном, камердинером супруга Эвелин, теперь ставшего мастером на все руки. Ее мужа в бессознательном состоянии поместили на заднее сиденье, и он оказался зажат между женой Лорана, Аделаидой, и камеристкой Эвелин, Бетт. Эвелин оглянулась, и сердце кольнула тревога. Анри по-прежнему был смертельно бледен.

Состояние здоровья Анри начало ухудшаться спустя некоторое время после рождения Эме. Помимо прочих хворей, у него открылась чахотка. Выдержит ли его сердце эту безумную скачку? А потом надо будет еще пересечь Ла-Манш. Эвелин понимала, что мужу отчаянно требуется врач, но им нельзя было терять ни минуты.

Но если они смогут выбраться из Франции и оказаться в Великобритании, то будут в безопасности.

– Далеко еще? – прошептала Эвелин.

К счастью, Эме перестала плакать и наконец-то заснула.

– Думаю, мы почти добрались, – ответил Лоран.

Они говорили по-французски. Эвелин была англичанкой, но свободно владела французским языком еще до того, как познакомилась с графом д’Орсе, почти сразу став его юной невестой.

Взмыленные лошади тяжело дышали. К счастью, ехать оставалось совсем недолго – или, по крайней мере, так думал Лоран. Вот-вот должна была забрезжить заря. На рассвете им предстояло пуститься в плавание с бельгийским контрабандистом, который уже должен поджидать их.

– А мы не опоздаем? – спросила Эвелин все так же тихо.

– Полагаю, у нас будет в запасе час, – ответил Лоран, – не больше.

Он бросил на нее быстрый многозначительный взгляд.

Эвелин знала, о чем думал сейчас Лоран, – они все думали об этом. Как же трудно было покидать Париж! Они понимали, что наверняка никогда уже не вернутся, даже в свой загородный дом в долине Луары. Чтобы уцелеть, им следовало бежать из Франции. Их жизнь была в опасности.

Эме крепко спала. Эвелин погладила ее по мягким темным волосам, из последних сил борясь с подступающими рыданиями.

Она снова оглянулась на своего немолодого мужа. С тех пор как Эвелин познакомилась с Анри и вышла за него замуж, ее жизнь была похожа на сказку. Эвелин была сиротой без гроша в кармане, существовавшей исключительно благодаря милости своих тети и дяди, теперь же она именовалась графиней д’Орсе. Муж был самым близким, самым дорогим ее другом и отцом ее дочери. Эвелин была бесконечно благодарна Анри за все, что он для нее сделал, и за все, что собирался сделать для Эме…

Как же она за него тревожилась! Состояние Анри было плачевным. Но он сумел выдержать побег из Парижа, да еще и настоял на том, чтобы они ни в коем случае нигде не задерживались. Месяц назад их соседа бросили в тюрьму, обвинив в преступлениях против государства. Виконт Леклер точно не совершил никаких преступлений – Эвелин нисколько не сомневалась в этом. Но он был аристократом…

Обычно Эвелин с Анри жили в его родовом поместье в долине Луары. Но каждую весну Анри собирал семью, и они отправлялись на несколько месяцев в Париж, чтобы наслаждаться театрами, походами по магазинам и зваными ужинами. Эвелин влюбилась в Париж с первого взгляда, как только попала в этот город, это случилось еще до революции. Но город, который Эвелин когда-то любила, уже не существовал, и, если бы они с мужем вовремя осознали, каким опасным стал Париж, никогда больше сюда бы не приехали.

По улицам столицы слонялись целые толпы безработных чернорабочих и бывших фермеров в поисках жертвы для отмщения за свою тяжелую жизнь – любому, владевшему хоть чем-нибудь. Прогулки по Елисейским Полям, езда верхом в парке отныне были просто немыслимы. Не было больше званых ужинов, в театрах не давали блистательных опер. Да и магазины, обслуживавшие аристократию, давным-давно закрылись.

То, что муж Эвелин состоял в родстве с королевой, никогда не было тайной. Но один знакомый шляпник вдруг осознал, что именно означает эта родственная связь, и жизнь семьи графа д’Орсе внезапно и кардинально изменилась. Лавочники, пекари, проститутки, санкюлоты[1]1
  Санкюлотами называли революционно настроенных представителей городской бедноты. (Здесь и далее, кроме особо оговоренных случаев, примеч. пер.)


[Закрыть] и даже национальные гвардейцы следили за Эвелин и ее семьей в их городском доме. Каждый раз, открывая дверь, можно было увидеть снаружи очередного наблюдателя, стоящего на посту. Стоило Эвелин выйти из дому, как за ней тут же отправлялись по пятам. Покидать пределы дома стало слишком рискованно. Все говорило о том, что их подозревали в государственных преступлениях. И тут арестовали Леклера.

– Ваше время еще придет, – злобно бросил Эвелин прохожий, когда ее соседа уводили в кандалах.

И Эвелин стала бояться выходить из дому. С этого момента они сами стали заключенными, правда пока еще в своем собственном доме. Эвелин постепенно утвердилась в мысли, что им не позволят просто так уехать из города. А потом к Анри пожаловали два французских офицера. Эвелин пришла в ужас, решив, что они собираются арестовать мужа. Но вместо этого они предупредили Анри, что он не должен покидать город до тех пор, пока не получит соответствующее разрешение, подчеркнув, что Эме обязана оставаться в Париже с родителями. И то, что они упомянули об этом, – то, что им вообще известно о существовании Эме, – привело Эвелин и Анри в неописуемую панику. Они сразу же стали планировать побег.

Именно Анри предложил последовать примеру тысяч эмигрантов, бегущих сейчас из Франции в Великобританию. Эвелин родилась и выросла в Корнуолле, поэтому с восторгом встретила новость о возвращении на родину. Она скучала по скалистым берегам Корнуолла, пустынным болотам, метелям, резким, прямолинейным и трудолюбивым соотечественникам. Она тосковала и по традиционным чаепитиям в ближайшем деревенском трактире, а еще по безудержным веселым празднествам, случавшимся, когда очередной контрабандист благополучно возвращался домой со своим ценным грузом. Жизнь в Корнуолле была нелегкой и даже суровой, но в ней случались и радостные дни. Разумеется, семья наверняка поселилась бы в Лондоне, который Эвелин тоже любила всей душой. Она не могла представить страны лучше, безопаснее Великобритании для того, чтобы вырастить свою дочь.

Эме была достойна всего самого лучшего. И уж точно она родилась не для того, чтобы стать очередной невинной жертвой этой ужасной революции!

Но сначала им нужно было добраться из Бреста к судну контрабандиста, а потом переправиться через Ла-Манш. И Анри должен выжить.

Эвелин задрожала, ощутив, как ее захлестывает нарастающая волна паники. Анри нужен врач, и Эвелин размышляла над тем, чтобы отложить побег и позаботиться о муже. Она и представить себе не могла, что будет делать, если Анри умрет. Но еще Эвелин твердо знала: супруг хочет, чтобы они с Эме благополучно покинули страну. В конечном счете на первом месте должны стоять интересы дочери.

– Он не пришел в себя? Есть признаки улучшения? – спросила служанок Эвелин, обернувшись через плечо.

– Нет, графиня, – прошептала Аделаида. – Графу нужен врач, и как можно скорее!

Если они задержатся, чтобы оказать помощь Анри, то наверняка останутся в Бресте еще на один день, а то и дольше. Через несколько часов или, по крайней мере, к сегодняшнему вечеру их исчезновение из Парижа заметят. И тогда за ними, вероятнее всего, пустятся в погоню. Точно этого не мог знать никто, но им запретили покидать город, а они ослушались этого приказа. В случае погони преследователи проверят два самых очевидных для бегства порта – Брест и Гавр, откуда чаще всего отплывали спасавшиеся из Франции.

Что ж, выбора все равно не было. Эвелин сердито сжала кулаки. Она не привыкла принимать решения, особенно такие важные, но через какой-то час или два они могут оказаться в море, в полной безопасности и вне досягаемости их французских преследователей, если, конечно, не задержатся в дороге.

Между тем они уже достигли окраин Бреста и теперь мчались мимо многочисленных маленьких домов. Эвелин с Лораном мрачно переглянулись.

Вскоре в воздухе стал отчетливо ощущаться соленый привкус. Они въехали в посыпанный гравием внутренний двор трактира, находившегося всего в трех кварталах от доков. По ночному небу стремительно неслись облака, то погружая все вокруг в темноту, то открывая взору сияющую луну. Ненадолго передав дочь Бетт, Эвелин вышла из экипажа и почувствовала, как сковавшее тело напряжение усилилось. Трактир, похоже, был полон народу – из общей комнаты доносились громкие голоса. Вероятно, это даже к лучшему – при таком количестве посетителей никто не обратит на них внимания.

Эвелин со спящей на руках Эме осталась ждать Лорана, вошедшего в трактир, чтобы позвать на помощь хозяина. На графине д’Орсе были надеты одно из платьев Бетт и темный плащ с капюшоном, который прежде носила другая служанка. Анри тоже был одет как простолюдин.

Наконец-то появились Лоран и хозяин трактира. Когда последний подошел ближе, Эвелин натянула на голову капюшон – ее внешность была слишком яркой, чтобы остаться незамеченной. Лоран с владельцем трактира вытащили Анри из кареты и внесли его в помещение через боковой вход. Держа на руках Эме, Эвелин направилась следом вместе с Аделаидой и Бетт. Они быстро поднялись по лестнице.

Эвелин закрыла дверь за двумя своими служанками, осмелившись вздохнуть с некоторым облегчением, но все еще боясь снять капюшон. Она одними глазами дала понять Аделаиде, что стоит ограничиться светом единственной свечи.

Если их исчезновение успели заметить, французские власти наверняка уже выдали ордера на их арест. В этих документах обязательно указали описание их внешности, и теперь преследователи будут искать четырехлетнюю девочку с темными волосами и голубыми глазами, седого и пожилого аристократа среднего роста и молодую женщину двадцати одного года, темноволосую, голубоглазую и белокожую, необычайной красоты.

Эвелин боялась, что слишком привлекает к себе внимание. Ее внешность была чересчур заметной, и не только потому, что Эвелин была намного моложе своего мужа. Когда она впервые приехала в Париж шестнадцатилетней невестой, ее провозгласили первой красавицей города. Сама Эвелин едва ли так считала, но, конечно, понимала, что обладает незаурядной внешностью, и, значит, ее нетрудно будет опознать.

Анри с комфортом устроили на одной кровати, Эме положили на другую. Отойдя в сторону, Лоран и хозяин трактира стали о чем-то приглушенно переговариваться. Эвелин отметила, что оба выглядели мрачными, но, так или иначе, ситуация требовала немедленного решения. Эвелин улыбнулась Бетт, которая чуть не плакала от страха. Бетт предоставили выбор, она могла отправиться к своей семье в окрестности реки Луары. Но служанка решила ехать с ними, опасаясь, что ее выследят, схватят и будут допрашивать, если она вовремя не скроется.

– Все будет хорошо, – мягко сказала Эвелин в надежде успокоить Бетт. Они были одного возраста, но Эвелин вдруг почувствовала себя намного старше. – Совсем скоро мы будем на корабле, направляющемся в Англию.

– Благодарю вас, миледи, – прошептала Бетт, усаживаясь рядом с Эме.

Еще раз улыбнувшись, Эвелин подошла к Анри. Она взяла мужа за руку и поцеловала его в висок. Анри по-прежнему был без сознания. Эвелин с ужасом думала о том, что муж может умереть. Она даже вообразить не могла потери столь дорогого друга. К тому же она прекрасно понимала, как сильно зависит от него.

Эвелин очень сомневалась, что тетя и дядя будут рады снова принять ее у себя в доме, если возникнет такая необходимость. Но в любом случае этот вариант был последней надеждой на спасение.

Хозяин трактира ушел, и Эвелин бросилась к Лорану, который явно был чем-то ошеломлен.

– Что случилось? – спросила она, чувствуя, как цепенеет от страха.

– Капитан Холстейттер покинул Брест.

– Что? – в ужасе вскричала Эвелин. – Вы, должно быть, ошибаетесь. Сегодня – пятое августа. Мы прибыли вовремя. Почти рассвет. Через какой-то час он заберет нас с собой в Фалмут – мы ведь заранее заплатили ему половину вознаграждения!

Лоран был белым как полотно.

– Ему случайно попался очень ценный груз, и он отплыл.

Эвелин была потрясена. Они не могут задерживаться в Бресте: это слишком опасно!

– В гавани стоят корабли трех британских контрабандистов, – заметил Лоран, прерывая ее мысли.

Но они ведь не зря выбрали бельгийца, чтобы добраться до Англии, на то была веская причина.

– Британские контрабандисты, как правило, французские шпионы! – взволнованно бросила Эвелин.

– Если мы хотим немедленно отплыть, у нас нет другого выхода, кроме как обратиться к одному из них, в противном случае нам остается ждать здесь, пока не удастся придумать что-нибудь другое.

У нее раскалывалась голова. Как же так вышло, что она должна принимать самое важное решение в их жизни? За все решения обычно отвечал Анри! И по тому, как смотрел на нее Лоран, Эвелин понимала, что он думал о том же: оставаться в городе небезопасно. Эвелин обернулась и взглянула на Эме. Сердце екнуло от ужаса.

– Мы отплывем на рассвете, как и планировали, – резко постановила она, не в силах унять оглушительно колотившееся сердце. – Я позабочусь об этом!

Дрожа, Эвелин повернулась и бросилась к стоявшему у кровати саквояжу. Они сбежали из Парижа, прихватив кое-какие ценности. Эвелин выхватила из саквояжа пачку ассигнаций, этих денег революции, а потом, повинуясь интуиции, извлекла оттуда роскошное колье из рубинов и бриллиантов. Оно принадлежало семье мужа на протяжении многих лет. Эвелин спрятала деньги и украшение в лиф своего корсета.

Лоран посоветовал:

– Если вы решили обратиться к одному из англичан, месье Жиго, хозяин трактира, посоветовал разыскать судно под названием «Морской волк».

Обернувшись, Эвелин поперхнулась истерическим смехом. Неужели она действительно собирается встретиться с опасным контрабандистом – на заре, еще в потемках, в незнакомом городе, в то время как ее муж находится при смерти, – чтобы умолять незнакомого человека о помощи?

– У этого контрабандиста самый быстроходный корабль, и, говорят, он может удрать сразу от двух флотов. Пятьдесят тонн, черные паруса – это самое большое из контрабандистских судов, стоящих в гавани.

Эвелин вздрогнула, мрачно кивая. Хорошенькое дельце – «Морской волк»… черные паруса…

– Как мне добраться до доков?

– Они находятся в трех кварталах от трактира, – ответил Лоран. – Думаю, мне стоит пойти с вами.

Это было заманчивое предложение, но что, если кто-нибудь обнаружит близких в ее отсутствие, если кто-нибудь поймет, кто такой Анри?

– Я хочу, чтобы вы остались здесь и ценой своей жизни охраняли графа и Эме. Пожалуйста, – добавила Эвелин, и ее с новой силой захлестнула сокрушительная волна отчаяния.

Лоран кивнул и проводил ее до двери.

– Этого контрабандиста зовут Джек Грейстоун.

Эвелин хотелось плакать. Но, разумеется, она никогда не позволила бы себе подобной слабости. Накинув на голову капюшон, она бросила взгляд на спящую дочь.

Эвелин решила, что обязательно разыщет этого Грейстоуна и убедит его переправить их через Ла-Манш, потому что от этого зависело будущее Эме.

Она поспешно вышла из комнаты, но задержалась снаружи, чтобы послушать, как Лоран задвинет засов по другую сторону двери, а потом бросилась по узкому темному коридору. Лишь одна тонкая свеча горела в настенном подсвечнике в другом конце коридора, над лестницей. Спотыкаясь, Эвелин стремительно одолела единственный пролет, думая об Эме, Анри и контрабандисте на судне под названием «Морской волк».

Лестничная площадка внизу вела в холл трактира, справа от Эвелин оказалась общая комната. В ней сидели с дюжину мужчин, они что-то громогласно обсуждали, потягивая спиртное. Эвелин помчалась на улицу, надеясь, что никто ее не заметил.

Облака неслись по небу, то закрывая луну, то позволяя ей свободно лить свой свет. На улице горел лишь один фонарь. Эвелин пробежала квартал и никого не встретила. Облегченно вздохнув, она оглянулась через плечо, и ее сердце замерло.

Позади нее четко вырисовывались две темные фигуры.

Она снова пустилась бежать, глядя на маячившие впереди на фоне неба несколько мачт с закрепленными на них светлыми парусами. Еще раз оглянувшись через плечо, Эвелин увидела, что мужчины тоже побежали, – совершенно очевидно, они преследовали ее.

– Остановитесь! – по-французски крикнул один из мужчин, смеясь. – Ну что вы так испугались? Мы лишь хотим поговорить с вами!

Страх захлестнул ее. Эвелин подхватила юбки и понеслась к докам, которые теперь оказались прямо перед ней. И тут же увидела, как на борт одного из кораблей втаскивают груз, – огромную бочку подняли с помощью лебедки и направили к палубе судна с черным корпусом и черными парусами.

Пятеро мужчин, стоявших на палубе, потянулись к бочке, как только ее опустили.

Эвелин поняла, что нашла «Морского волка».

Она остановилась отдышаться. Двое мужчин на берегу управляли лебедкой. Третий стоял чуть поодаль, наблюдая за их действиями. Лунные блики играли на его светлых волосах.

И вдруг Эвелин схватили сзади.

– Мы просто хотим поговорить с вами, – сказали ей по-французски.

Она резко обернулась и увидела двух мужчин, которые преследовали ее. Незнакомцы были примерно ее возраста, чумазые, растрепанные и бедно одетые – вероятно, крестьяне или бандиты.

– Отпустите меня, – попросила Эвелин на безупречном французском.

– Леди! Леди, одетая как служанка! – удивился первый мужчина, и из его тона тут же исчезли игривые нотки. Теперь в его голосе сквозила настороженность.

Слишком поздно Эвелин осознала, что оказалась в еще большей опасности, чем мгновение назад, когда ей грозили навязчивые приставания. Эти типы могли вот-вот разоблачить ее, узнав в ней аристократку и, возможно, графиню д’Орсе. Но прежде, чем она успела ответить, незнакомый голос очень тихо по-английски произнес:

– Выполните просьбу леди.

Злоумышленники обернулись. В этот самый момент облака словно расступились и луна осветила ночь. Эвелин взглянула в холодные как лед серые глаза своего спасителя и застыла на месте.

Этот человек излучал опасность. Его взгляд казался безучастным и твердым. Мужчина был высоким, с золотистыми волосами. За его поясом Эвелин заметила кинжал и пистолет. Безусловно, незнакомец был из числа тех, кому лучше не попадаться на пути.

Пробежав по лицу Эвелин холодным взглядом, человек сфокусировал свое внимание на двух неряшливых субъектах и повторил свой строгий приказ, на сей раз по-французски:

– Выполните просьбу леди.

Ее тут же освободили, оба типа развернулись и поспешили прочь. Эвелин жадно втянула воздух ртом и снова взглянула на высокого англичанина. Этот человек действительно мог быть опасным, но он только что спас ее – и вполне мог оказаться Джеком Грейстоуном.

– Благодарю вас.

Его прямой пристальный взгляд не дрогнул. Чуть помедлив, мужчина произнес:

– Не за что. Вы – англичанка.

Их взгляды встретились, и Эвелин облизнула пересохшие от волнения губы.

– Да. Я ищу Джека Грейстоуна.

Выражение его глаз не изменилось.

– Если он и в порту, мне об этом ничего не известно. Что вы от него хотите?

Ее сердце кольнула тревога – этот внушительный человек, окутанный ореолом властности и непринужденной силы, был, несомненно, контрабандистом. Кто еще мог следить за тем, как на борт черного судна поднимали груз?

– Мне посоветовали обратиться к нему. Я в отчаянии, сэр.

Мужчина иронично скривил рот, но в холодных глазах не мелькнуло ни тени веселости.

– Вы пытаетесь вернуться на родину?

Эвелин кивнула, все еще не отрывая от него взгляда.

– Мы договорились, что отплывем на рассвете. Но наши планы сорвались. Мне сказали, что Грейстоун – здесь. Порекомендовали разыскать его. Я не могу оставаться в городе, сэр.

– Мы?

Она обхватила себя руками за плечи, все еще беспомощно цепляясь за его взгляд.

– Мой муж и моя дочь, сэр, а еще с нами трое друзей.

– И кто же сообщил вам эту информацию?

– Месье Жиго из гостиницы «Абеляр».

– Пойдемте со мной, – резко бросил мужчина, поворачиваясь к ней спиной.

Эвелин замялась, когда он направился к судну. Мысли метались в голове. Она не знала, был ли этот незнакомец Грейстоуном, и сомневалась в том, что идти за ним безопасно. Но он уже направился к кораблю с черными парусами.

Мужчина на ходу оглянулся. И пожал плечами, ясно давая понять, что ему совершенно безразлично, идет она следом или нет.

Выбора не было. Или он сам был Грейстоуном, или собирался привести ее к нему. Эвелин побежала за незнакомцем вверх по трапу. Не глядя на нее, он стремительно зашагал по палубе, и Эвелин бросилась вперед, чтобы не отстать от него. Пятеро матросов, загружавших на борт бочку, разом обернулись и с откровенным любопытством воззрились на Эвелин.

Капюшон соскользнул с ее головы. Эвелин снова натянула его, а властный мужчина тем временем подошел к каюте, открыл дверь и скрылся внутри. Эвелин в нерешительности остановилась. Она только что заметила пушки, расположенные по бокам корабля. В детстве ей доводилось видеть суда контрабандистов; этот корабль был явно готов вступить в сражение.

Вне себя от страха, Эвелин все же приняла решение. И последовала за мужчиной в каюту.

Он зажигал фонари, не поднимая взгляда, сказал:

– Закройте дверь.

Теперь Эвелин оказалась один на один с совершенно незнакомым человеком. Отбросив тревогу, она выполнила его просьбу. И, почти не дыша, медленно повернулась к нему.

Он стоял у огромного письменного стола, заваленного морскими картами. Какое-то мгновение Эвелин видела перед собой лишь высокого, широкоплечего мужчину с золотистыми волосами, небрежно заплетенными в косу.

Эвелин не сразу сообразила, что незнакомец тоже пристально смотрит на нее.

Дрожа всем телом, она втянула воздух ртом. Несмотря на отчаянную тревогу, Эвелин отметила необычайную привлекательность этого человека – его отличала мужественная красота. Его глаза были серыми, черты – правильными, скулы – высокими и резко очерченными. Широко распахнутый ворот его белой батистовой рубашки обнажал шею, на которой мерцал золотой крест. На мужчине были надеты замшевые бриджи и ботфорты, позволявшие Эвелин оценить сильное и красивое мускулистое тело этого высокого красавца. Рубашка обтягивала его широкую грудь и плоский торс, а бриджи сидели, как вторая кожа.

Эвелин и представить себе не могла, что вот так случайно столкнется с таким человеком, и это почему-то обескураживало ее.

В свою очередь, она тоже оказалась объектом пристального исследования. Мужчина внимательно смотрел на нее, так же откровенно, как она рассматривала его. Эвелин почувствовала, как вспыхнула до корней волос. Ей подумалось, что этот красавец пытается рассмотреть ее черты, частично скрытые капюшоном.

Эвелин заметила у противоположной стены узкую кровать и поняла, что это ложе незнакомца. Красивый ковер застилал дощатый пол, на маленьком столике лежало несколько книг.

– Как вас зовут?

Эвелин судорожно дернулась, осознавая, как неистово колотится сердце. Что ей следовало ответить? Она ведь прекрасно понимала, что ни за что не должна раскрывать свою личность!

– Вы поможете мне?

– Я еще не решил. Мои услуги стоят недешево, к тому же у вас слишком большая компания.

– Мне отчаянно нужно вернуться домой. И моему мужу необходим врач.

– Это только все усложняет. Насколько он плох?

– Какое это имеет значение?

– Он может сам добраться до моего судна?

Эвелин нерешительно помедлила.

– Только с посторонней помощью.

– Понятно.

Похоже, этого контрабандиста совершенно не трогало ее бедственное положение. Как же Эвелин могла убедить его помочь им?

– Пожалуйста, – прошептала она, отходя от двери. – У меня дочь, ей всего четыре года. Я должна перевезти ее в Англию.

Внезапно он оторвался от стола и медленно, лениво направился к Эвелин.

– Так насколько же вы отчаялись? – осведомился он ровным, ничего не выражающим тоном.

Хозяин каюты остановился перед ней, теперь их разделяли всего несколько дюймов. Эвелин застыла на месте, но ее сердце бешено колотилось в груди. На что он намекал? Он явно к чему-то клонил, ведь, несмотря ни на что, его голос звучал оживленно, а в серых глазах плясали заинтересованные огоньки. Или ей это только чудилось?

Эвелин поймала себя на том, что просто заворожена, и это окончательно вывело ее из состояния равновесия.

– Я совсем отчаялась, – с трудом, запинаясь, произнесла она.

Мужчина вдруг потянулся к капюшону Эвелин и сдернул его прежде, чем она успела понять, что происходит. Глаза наглеца тут же округлились.

Эвелин сковало напряжением. Она уже приготовилась протестовать. В конце концов, если бы ей хотелось показать свое лицо, она бы сделала это! Но, пока его взгляд скользил по ее чертам, очень медленно, тщательно изучая ее лицо, ее яростное желание сопротивляться улетучилось.

– Теперь я понимаю, – тихо сказал он, – почему вы прячете лицо.

Сердце Эвелин гулко стукнуло. Он что, сделал ей комплимент? Счел ее привлекательной или даже красивой?

– По всей видимости, нам грозит опасность, – прошептала она. – Я боюсь, что меня узнают.

– Это вполне вероятно. Ваш муж – француз?

– Да, – ответила Эвелин, – и я никогда еще так не боялась.

Он пристально взглянул на нее:

– Как я понимаю, за вами следили?

– Я не знаю, возможно.

И тут он снова потянулся к ней. Эвелин потеряла способность дышать, когда он убрал прядь темных волос ей за ухо. Сердце по-прежнему неистово трепетало. Его пальцы коснулись ее щеки, и Эвелин с трудом удержалась от желания броситься ему в объятия. Как он мог так себя вести? Ведь они были совершенно незнакомыми людьми…

– Вашего мужа обвинили в государственных преступлениях?

Она вздрогнула.

– Нет… но нам приказали не покидать Париж.

Он снова внимательно посмотрел на нее.

Эвелин облизнула губы, жалея, что не может разгадать мысли этого странного человека, на его лице по-прежнему не отражалось никаких эмоций.

– Сэр, вы поможете нам? Пожалуйста…

Она не могла поверить, что ее голос мог звучать так жалобно. А этот мужчина все еще стоял вплотную к ней. И что еще хуже, теперь Эвелин отчетливо ощущала исходивший от его тела жар. Несмотря на то что она была среднего роста, рядом с ним чувствовала себя маленькой и хрупкой.

– Я подумаю об этом. – Он наконец-то медленно отошел от нее.

Эвелин с жадностью глотнула воздух. Неужели он собирался отказать ей?

– Сэр! Мы должны уехать из страны – немедленно. Я боюсь за свою дочь! – со слезами в голосе воскликнула она.

А он просто смотрел на нее, явно безразличный к ее отчаянию. Эвелин даже представить себе не могла, о чем он думал все то время, пока в каюте висела странная тишина. Наконец он сказал:

– Я должен знать, кого везу.

Эвелин прикусила губу. Она ненавидела обман, но иного выбора не было.

– Виконта Леклера, – солгала она.

Его взгляд снова плавно скользнул по ее лицу.

– Я возьму плату заранее. Мой гонорар – тысяча фунтов за каждого пассажира.

– Сэр! – в ужасе воскликнула Эвелин. – Я вряд ли найду шесть тысяч фунтов!

Он внимательно изучил ее.

– Если вас преследуют, без неприятностей не обойдется.

– А если не преследуют?

– Плата за мою услугу – шесть тысяч фунтов, мадам.

Она на мгновение закрыла глаза, потом потянулась к своему лифу и отдала контрабандисту ассигнации.

Он пренебрежительно фыркнул:

– Это не имеет для меня никакой ценности.

И все-таки положил ассигнации на стол.

Хмурясь, Эвелин снова скользнула рукой в лиф. Наглец не отвел взгляда, и она вспыхнула, извлекая роскошное колье из бриллиантов и рубинов. Безучастное выражение лица мужчины не изменилось. Эвелин подошла к незнакомцу и вручила ему украшение.

Он взял колье, уселся за стол. Эвелин оставалось лишь наблюдать, как мужчина вытащил из ящика лупу и принялся изучать драгоценные камни.

– Колье – настоящее, – с усилием произнесла она. – Это – большее, что я могу предложить вам, сэр, и оно явно стоит не шесть тысяч фунтов.

Он скептически посмотрел на Эвелин, а потом его взгляд вдруг скользнул к ее рту, после чего мужчина вернулся к тщательному изучению драгоценных камней. Теперь Эвелин не знала, куда деваться от неловкости.

Наконец он опустил колье и лупу.

– Что ж, по рукам, виконтесса. Хотя это и вопреки здравому смыслу.

У Эвелин с души упал такой груз, что она чуть не задохнулась от волнения. На глаза навернулись слезы.

– Спасибо! Даже не знаю, как вас благодарить!

Контрабандист снова бросил на нее странный взгляд.

– Полагаю, вы всегда сможете отблагодарить меня, если захотите. – Он резко поднялся. – Скажите мне, где ваш муж, и я доставлю сюда его, вашу дочь и остальных. Мы отходим от берега на рассвете.

Эвелин понятия не имела, что означало это странное замечание о благодарности, или она надеялась, что не понимает смысла сказанного… А еще она просто не могла поверить такому счастью – он собирался помочь им бежать из страны, даже притом, что эта идея явно не вызывала у него особого восторга.

Эвелин испытывала неимоверное облегчение. Странно, но она была уверена в том, что этот человек благополучно вывезет их из Франции и переправит через Ла-Манш.