Текст книги "Хризалида"

На миг самообладание изменило Челси, и Дженни заметила, как у нее дрожат ноздри. Риелтор захлопала глазами, словно перезагружаясь, и маска вернулась на место.

– Не безликих… не безликих… Хм-м… Пожалуй, да… есть у меня дом, который может вам полюбиться. Цена у него чуть выше, чем вы обозначили, зато он точно не безликий.

* * *

Подняв левую руку, Том тщетно заслонял глаза от солнца. Пока они ехали к дому, послеполуденные облака успели разбежаться и исчезнуть. Дженни стояла рядом в зеркальной позе – заслонив глаза правой рукой. Они оба смотрели на большой стодвенадцатилетний дом.

Тут за спиной у них раздался крик:

– Простите, я опоздала!

Том и Дженни вздрогнули. Это Челси! Впервые за целый день она приехала позже их, и искать дом пришлось с помощью джи-пи-эс у Дженни на телефоне.

– Мне муж позвонил. С нашим младшеньким что-то стряслось. С детьми же вечно так, да? Беде помог пластырь, много пластыря! – Челси захохотала.

«Что смешного в том, что ребенок поранился? – удивленно подумала Дженни. – Наверное, такое понятно только родителям».

– Этот дом почти подходит нам по цене? – спросила она вслух, вгляделась в величественный особняк и покачала головой, словно не веря собственным глазам. – Он великолепен.

Итак, дом номер семьдесят девять по Уолдроп-авеню в Спрингдейле, штат Нью-Джерси, вместе с парой других стоял в округлом тупичке. Построили его в викторианском стиле: и тебе внушительные эркеры, и шиферная крыша, и огромное крыльцо с чугунными перилами и широкими ступенями. Третий этаж украшало витражное оконце. На крыльце ветерок раскачивал подвесные качели.

– Пойдемте! – нараспев проговорила Челси, улыбаясь Тому и Дженни, как кошка мышам. Она первой поднялась на крыльцо, отперла дверь и провела их внутрь.

Дженни решила, что этот дом не для них. Разве такой им по карману? Да еще полностью обставленный (по мнению Дженни, совершенно безвкусно). Везде лежал тонкий слой пыли.

Прихожая вела прямо в столовую, бо́льшую часть которой занимал огромный деревянный стол с ножками в виде когтистых львиных лап. У ближней к ним стены стоял сервант из дерева, чуть светлее, чем стол. В стену слева встроили еще один шкаф со стеклянными дверцами. В дальнем конце притаился антикварный, на вид, журнальный столик, заваленный хламом.

Дверь слева, в другом конце столовой, вела в маленькую ванную; та, что напротив входной, – на кухню. Чуть левее, меж двух других, в оклеенной чересчур яркими обоями стене, была еще одна маленькая дверь с медной ручкой.

– Ого! – негромко воскликнула Дженни.

– Там… кто-то живет? – недоуменно спросил Том.

– Нет, – ответила Челси, обошла стол и развела руками со странной гордостью, будто кошмарный дизайн интерьера был ее работой. – Этот чудесный дом принадлежит банку, поэтому и цена его ниже, чем была бы при других обстоятельствах. Намного ниже.

– А почему… почему остались все эти вещи? – спросила Дженни. Вслед за Челси они с Томом обогнули огромный стол и через очередную дверь налево от входа прошли в комнату, которую обставляли как гостиную, судя по креслу и двухместному покрытому желтеющим полиэтиленом дивану в цветочек. У дальней стены тосковало древнее кресло-качалка. Пол устилал жуткий красно-черный ковер, а уродливую, с острыми краями люстру повесили слишком низко – в центре комнаты придется наклоняться, не то глаза себе выколешь. В углу притаилась древняя стереосистема с проигрывателем, двухкассетником и восьмидорожечником.

– Дом продается, что называется, «как есть». Предыдущие владельцы не выплатили деньги по закладной. Ситуация неприятная, зато в итоге все имущество осталось здесь. В доме… нет особого порядка, поэтому и цена такая. Разумеется, назначение комнат можно поменять. Кто, например, с улицы прямо в столовую заходит? – Челси раздосадованно засмеялась. – Можно переделать дом под себя! Представьте, как это здорово! Разумеется, все нужно отремонтировать и довести до ума (это и отпугнуло некоторых покупателей), хотя фундамент более чем крепкий. Том, вы мастеровитый?

– Мы оба мастеровитые, – ответила Дженни, слегка уязвленная небрежным сексизмом Челси, хотя с инструментами она особо не дружила.

– Вот и отлично, – отозвалась Челси с улыбкой, словно обвинявшей Дженни во лжи. – Если не боитесь ремонта, значит, вариант для вас идеальный. Да и кто знает, какие сокровища здесь обнаружатся?

– Куда ведет эта дверь? – спросил Том, когда они возвращались в гостиную. Он показывал на маленькую дверь с медной ручкой.

– Ах, да… Она ведет наверх, – ответила Челси. – Обожаю эту дверцу! В викторианских домах столько очаровательных деталей… Маленькая дверца! Какая прелесть! – Она открыла дверь и быстро зашагала вверх по устланным ковром ступенькам. Том ожидал услышать скрип, но Челси поднималась бесшумно. «Может, она и права, – подумал он. – Может, фундамент в доме действительно крепкий».

Прежде чем Дженни начала подниматься по лестнице, Том схватил ее за руку.

– Ну, что скажешь?

– Да я в восторге, черт подери!

Том засмеялся, обнял жену и нежно поцеловал в щеку.

– Давай посмотрим дом с привидениями до конца, чтобы горячку не пороть.

– Да, конечно, – шепнула Дженни, когда они оказались на лестнице. – Только я знаю, что он тебе тоже понравился. По глазам вижу.

Том не ответил, впрочем, этого и не требовалось. Дженни попала в точку. Он тоже был в восторге от дома, черт подери!

* * *

Второй этаж оказался довольно непримечательным – три комнаты и ванная; все просторное и замусоренное, но Тому и Дженни понравилась винтовая лестница в конце коридора, которая вела на крохотный третий этаж: дом сужался, и там была всего одна комната. Челси открыла дверь, и Дженни восхитилась солнечными лучами, которые, пробиваясь сквозь витражные окна, становились разноцветными.

Поразительно, но эта комнатка, в отличие от остальных, оказалась без мебели. Стены украшали полдюжины черно-белых фотографий в рамках. Все фото сделали в пустыне, в том числе и две с разверстой пастью темной пещеры. Сами снимки просматривались с трудом из-за каракулей, намалеванных красным маркером на рамочном стекле, – получились грубые карты и пугающие лица чудовищ.

– О-па! Чистый постмодернизм, – пробормотал Том.

– Как видите, свет здесь сказочный, – бодро проговорила Челси, напрочь игнорируя фотографии. – Комната отлично подойдет для кабинета или… для детской.

Дженни тотчас почувствовала, что краснеет. Напряжение стоящего рядом Тома она тоже почувствовала. Эту тему они обсуждали много раз, и ничего хорошего не получалось. Том детей не хотел и повторял это со дня их знакомства. Он считал, что его родители подвергали психологическому насилию и его самого, и друг друга. Повторять их ошибки он не желал. Если честно, Дженни детей тоже не хотела, но в последнее время при виде ангельских лиц в колясках или малюток, уснувших на родительском плече, стала чувствовать, как тикают биологические часы, от которых она вечно отмахивалась.

Неловкое молчание затянулось. Прервал его Том хлопком в ладоши, который в маленькой комнатке прозвучал слишком громко.

– Так, здесь наверху все?

– Как хорошо, что вы спросили! – воскликнула Челси, у которой заблестели глаза. Она подошла к дальней стене и встала справа от окна. Дженни озадаченно взглянула на Тома, но тот лишь пожал плечами. – Как я уже говорила, в старых домах много очаровательных деталей…

Том с досадой подумал, что риелтор повторяет эту фразу, словно вызубрила ее из рекламного проспекта.

– Вот, посмотрите сюда! – Челси легонько толкнула стену. Том углядел высокий узкий прямоугольник, лишь когда открылась потайная дверь.

– В самом деле, круто! – признал Том, засмеявшись.

Том с Дженни подошли к Челси и, когда та шагнула в сторону, вгляделись во мрак дверного проема.

– Тут… тайная лестница?

– Она самая! Думаю, сразу после постройки дома здесь жил слуга.

– С чего вы взяли? – спросила Дженни.

– Давайте спустимся, и я вам покажу, – отозвалась Челси, порхнула мимо них на лестницу и потом вниз по шатким деревянным ступенькам.

– Как здорово! – с улыбкой сказал Том жене.

– Ты всегда дышал неровно к готике, – отозвалась та, вытолкнув его на лестницу первым. Когда они медленно двинулись вниз, Дженни вдруг подумала о том, сколько человек спустились по этим ступенькам за сто с лишним лет, и по спине побежали мурашки. То ли от мрака на лестнице, то ли от затхлого запаха у нее закружилась голова.

Челси открыла дверь внизу, осветив лестничную клетку, и смотрела с интригующей улыбкой, словно раздобыла им десерт до ужина.

Вот на нижнюю ступеньку спустился Том, и на лице у него отразилось изумление.

– Что там? – озадаченно спросила Дженни: Том и Челси закрывали ей обзор.

* * *

Не кухня, а привет семидесятым, причем многократный.

Всюду полированная бронза и белый лак. Заляпанные деревянные шкафчики не пустовали – Том и Дженни обнаружили в них контейнеры с пряностями, заполненные наполовину, тарелки, миски, пыльную стеклянную посуду, ножи и другую утварь. В дальнем конце кухни была кладовка, полная припасов, рядом с ней – закрытая дверь.

– Вот это да! – воскликнула Дженни, глядя по сторонам.

– Безликостью здесь точно не пахнет, – согласилась Челси.

– А там что? – спросил Том, показав на закрытую дверь.

– Там подвал, – ответила Челси, сверкнув неестественно белыми зубами. – В целом замечательный, но ремонта требует. Ремонта или мужской руки…

Что-то в ее голосе насторожило Тома: да, прежней активности и дружелюбия не чувствовалось. Челси казалась усталой, ее улыбка – натужной. Том вдруг пожалел, что весь день был таким вялым и апатичным. «Может, Челси не такой уж монстр», – подумал он и тепло ей улыбнулся.

– Давайте мы с вами посмотрим задний двор, а Том в подвал заглянет, – предложила Челси, повернувшись к Дженни.

– Мне свежий воздух действительно не помешает.

– Я тоже согласен, – отозвался Том, машинально снял с запястья резинку и собрал волосы в хвост. На кухне было тепло, и он начал потеть.

Женщины отправились на улицу, Том шагнул было к подвалу, но замер, увидев на линолеуме большое блеклое пятно. Такой оттенок серого ему прежде не попадался. «Вот тебе и ЧП с макаронами!» – насмешливо подумал он, приблизившись к закрытой двери.

Том содрогнулся всем телом: такой холодной была металлическая ручка. Он повернул ее, открыл дверь – и из подвала пахнуло тяжелой сыростью, как от земли, вскопанной после сильного дождя. Перед мысленным взором мелькнули похороны родителей. Они умерли буквально друг за другом, и Тому, едва разменявшему третий десяток, за год пришлось устраивать похороны дважды. Хватит об этом думать! Заметив выключатель слева от себя, Том включил свет. Над головой зажглась голая пыльная лампа, раздалось прерывистое тиканье, вероятно, исходившее от нее же. Деревянные ступени, сбегавшие к потрескавшемуся бетонному полу, казались сбитыми и ненадежными. У Тома закружилась голова, как всегда на новом месте, которое заранее пугало и завораживало.

Том медленно спустился по ступенькам, которые скрипели, а местами даже слегка прогибались. Внизу обнаружился еще один выключатель, Том щелкнул им, и с гудением загорелись люминесцентные лампы, перекрестно освещавшие низкий навесной потолок. В подвале было несколько окон, но, как увидел Том, закрашенных. Пару секунд он в немом изумлении разглядывал то, что хранилось в подвале.

Места много, но буквально каждый дюйм завален хламом: тут хранились коробки, черные мешки для мусора, набитые до отказа, стопки книг, экипировка для спорта и туризма, сотни садовых инструментов, мешки с землей и семенами, как минимум дюжина старых телевизоров и бог знает что еще.

От пыли заслезились глаза, но Том внимательно разглядывал горы хлама, тянувшиеся во мрак, эдакий безумный – и на вид бесконечный – лабиринт. Он вдохнул глубоко и судорожно, как утопающий, который всплыл на поверхность в самый последний момент, и засмеялся над собой.

– Барахольщики хреновы! – громко выругался он. Дженни с удовольствием здесь пошарит. Она жить не может без блошиных рынков и магазинов секонд-хенда. Том собрался подняться наверх, но замер: из мрака донесся странный шум. – Что за ерунда?! – буркнул он, отвернулся от двери и вгляделся во тьму. Через секунду шум послышался снова. Черт подери, этот звук напоминает дыхание, влажное дыхание, словно здесь прячется больной зверь.

«Проблемы с канализацией?» – вяло подумал Том и пошел на звук, очень осторожно, помня о неустойчивых кучах хлама. С каждым шагом становилось все темнее, словно подвал впитывал свет люминесцентных ламп, но меж куч Том разглядел что-то вроде тропки. Неужели здесь кто-то уже пробирался? Вот он глянул вперед и прищурился: у дальней стены маячило нечто большое и темное. Дыхание сбилось, ноги стали заплетаться.

У стены лицом к нему сгорбился какой-то здоровяк.

Нет, это сюр! Зачем кому-то торчать в темном подвале? Подавив желание развернуться и сбежать, Том потянулся в карман поношенных джинсов за телефоном. Пальцы взмокли от пота, телефон тут же выскользнул и с глухим стуком упал. Том нагнулся за ним, надеясь, что дисплей не разбился. Из ближайшей груды хлама выползла многоножка и скользнула по пальцам Тома – он с криком отпрянул и свалился на задницу. Испугался, как ребенок! Ненавидя себя за это, Том нажал на кнопку сбоку, и телефон ожил. Он повернул дисплей к здоровяку или черт знает к кому, таящемуся в углу.

При ярком свете жуткий «здоровяк» оказался холодильником. Древним холодильником, некогда белым, а теперь желто-бурым. На дверце болталась ржавая ручка.

Том посмеялся над собой.

– А ну соберись! – буркнул он, поднялся и свободной рукой отряхнул джинсы. В этот момент дисплей погас, и у Тома душа ушла в пятки. Он быстро нажал на кнопку во второй раз.

Шагнув к холодильнику, Том заметил на полу следы – царапины на бетоне и сметенную пыль. Он покачал головой, заинтригованный, хотя у него и сосало под ложечкой. «Холодильник двигали вперед-назад, – подумал он и наклонился, всматриваясь в пол. – Много двигали».

Том сунул телефон обратно в карман, снова погрузив угол во тьму, и взялся за холодильник. Вспотевшие пальцы скользили. Том быстро вытер их о рубашку и снова взялся за древний агрегат.

Холодильник был тяжелым. Тяжеленным! Том улыбнулся (вот так задача!), крепче сжал холодильник и что было силы потянул на себя.

Сперва холодильник сместился лишь чуть-чуть, потом словно вошел в колею и отъехал в сторону. Совсем как дверь в очередной тайный коридор, беззубой улыбкой открывшаяся во тьму! Запыхавшийся Том присмотрелся.

К стене, до сих пор скрытой холодильником, прилипла темная пульсирующая масса размером с младенца.

– Боже! – шепнул Том. Чем-то масса походила на гигантскую хризалиду (куколку насекомого) и напомнила о том, как в детстве он гулял в лесу. В ту пору у него были родители, была семья. Впрочем, таких куколок он никогда не видел: у нее все неправильное – и цвет, и размер.

Глаза привыкли к темноте, и вопреки страху, поселившемуся в душе, Том склонился над хризалидой. Ее покрывали черные и темно-бордовые прожилки, и Том понял, что звуки, похожие на ритмичное дыхание, исходили от нее. И несвежий запах, как у позавчерашнего мусора или у свежего трупа, тоже. Хризалиду покрывала густая блестящая слизь, которая поглощала весь попадающий сюда свет.

Полный отвращения, Том огляделся по сторонам. Чем бы избавиться от этой твари, как в квартире он избавлялся от тараканов, пауков и даже мышей? Если в итоге они купят этот дом, ему не хотелось, чтобы Дженни ненароком напоролась на эту непонятную тварь. Взгляд остановился на короткозубых металлических граблях. Благодаря острым зубьям грабли больше напоминали средневековое пыточное орудие, чем садовый инструмент. Том поднял грабли и пару раз ударил ими по полу, радуясь, что крепления надежные и не гнутся. Для такого дела эти грабли – в самый раз! Рассохшийся черенок удобно лег в руки, напомнив, как мальчишкой Том работал во дворе с отцом. Хороших воспоминаний об отце у него было не так уж много… «Может, я заново привыкну жить в провинции», – подумал Том. Он повернулся к хризалиде и поднял грабли, готовый уничтожить странную, прилипшую к стене тварь. Не успев замахнуться, Том замер. Ему только почудилось или «дыхание» впрямь ускорилось? Вены тоже запульсировали чаще. Том стоял с поднятыми граблями и смотрел на гигантскую хризалиду. Ну что это за тварь?

Том выронил грабли – они с грохотом упали на пол – и шагнул вперед. Хризалида источала что-то неуловимое. Едва Том потянулся к ней, в висках застучало, по телу прокатился трепет. Поддавшись порыву, он осторожно коснулся темной массы. Она оказалась теплее, чем он думал, мягкой, губчатой. Она пульсировала – сжималась, потом расширялась до ладони Тома и так снова, снова и снова.

После долгой паузы Том отодвинул ладонь. Между непрерывно пульсирующей хризалидой и его пальцами протянулась ниточка слизи. Она изгибалась в воздухе, соединяя их.

Том уставился на блестящие пальцы. Казалось, они далеко, они падают на пол, хотя само тело на месте. В подвале посветлело, потемнело, потом снова посветлело – свет и тьма менялись регулярно и ритмично. Хризалида увеличилась, изменила форму, изнутри проступили человеческие лица, человеческие руки потянулись к Тому – иди, мол, иди к нам.

Голоса шепотом звали его по имени. Кожа слетела с Тома, кости впитали кровь и превратились в прах. С порывом ветра он улетел прочь, но восстановился на прежнем месте. Потолочные лампы мигали, глаза открывались и закрывались, хотя Том знал, что век у него больше нет. Он рассыпался и восстановился еще раз, потом еще и еще. Время замерло.

Что за гребаная ерунда?!

* * *

– Ну, как подвал? – спросила Челси, когда Том вышел к ним на улицу.

– И почему ты так долго? – поинтересовалась Дженни, взглянув на него. Глаза мужа показались ей странноватыми – покрасневшими, как после многочасовой выпивки, с расширившимися зрачками.

– Там… э-э-э… полный шурум-бурум, – ответил Том, пряча глаза от Дженни. Он мог только гадать, как выглядит после случившегося. Да и случилось ли это? Уверенности не было. Том подавил порыв вернуться в дом и вновь спуститься по шатким ступеням.

– Я предупреждала, что над подвалом нужно поработать, – напомнила Челси. – «Как есть» – значит «как есть». Но кто знает, какие сокровища там скрыты?

– Да… кто знает… – пробормотал Том, чувствуя, что взгляд Дженни прожигает в нем дыру. В висках до сих пор стучало, сохранять внешнее спокойствие удавалось с трудом. – Тонна пыли там точно скрыта. Ну а вы чем тут занимались?

После небольшой паузы лицо у Дженни смягчилось, и она улыбнулась.

– Я донимала Челси расспросами о студенческих годах Виктории, но мало чего добилась. У них какой-то сестринский обет молчания.

– Это точно, – прощебетала риелтор. – Просто поверьте мне на слово, когда я говорю, что мы с Викторией текилу больше в рот не возьмем!

* * *

Том гнал машину обратно в автопрокат, Дженни смотрела в окно на дома. В Нью-Джерси они приехали на поезде, чтобы понять, удобно ли добираться в провинцию, и удивились тому, как мало времени заняла дорога.

Том докуривал вторую сигарету подряд, выпуская дым в приоткрытое окно. После разговора на заднем дворе он отмалчивался.

– Ну, что ты думаешь? – спросила Дженни, отворачиваясь от окна, за которым «удалялся» милый городок.

– О чем? – уточнил Том, не спуская глаз с дороги. На небе снова собирались тучи.

– О домах. Особенно о последнем. Он ведь слишком большой для нас, да?

– Ага, не представляю себя в нем, – ответил Том, ускоряясь, чтобы проскочить на желтый. – Но… он мне понравился.

– Мне тоже! – согласилась Дженни, ладонью накрыв левую руку Тома. – То есть да, цена выше, чем мы рассчитывали, но за эти деньги предложение выгоднейшее. Виктория обещала одолжить нам денег на первоначальный взнос и на первые месяцы оплаты. Мол, вернем, когда сможем. – Она перехватила выразительный взгляд мужа, но продолжала: – Понимаю, расклад не идеальный, брать у нее взаймы мне так же неприятно, как тебе, но вариант отличный. Мы обживемся… Шон говорил, что скоро всем нам повысят жалованье, плата за членство в клубе сейчас запредельная.

– Ты прибавку заслужила. От лапающих извращенцев отбиваешься!

– Так «да»? – Дженни полезла в сумку за телефоном. – Супер! Я напишу Челси, скажу, что мы определились.

– Угу, – равнодушно отозвался Том и сосредоточился на левом повороте к автопрокату.

– Ну… колись, ты ведь забил косячок в подвале? – поинтересовалась Дженни, набирая имейл.

– Что? Ничего я не курил! – возмутился Том, глянул на нее и занял место «Только для персонала» у офиса автопроката.

– Хм-м, – промычала в ответ Дженни. – Что же ты был там так долго?

– Я же сказал, что там полный шурум-бурум. Ты даже представить себе не можешь! Честное слово, подвал под завязку хламом набит. Стоит его выгрести, получится шикарная, офигенная арт-студия…

– Я только «за», – проговорила Дженни, собирая бланки документов. – Буду рада, если появится место, где ты сможешь сосредоточиться на творчестве. Ты же всегда мечтал о «берлоге».

* * *

Трезвыми они занимались любовью редко. Но тем вечером, едва, измученные, вернулись домой, Том повел Дженни в спальню. Без ужина, без вина, без слов. Он медленно раздел ее и уложил на кровать. Целую минуту, пока Дженни расстегивала ему брюки, он молча смотрел ей в глаза. Дженни не помнила, чтобы раньше хотела его с такой силой. Том даже не стал до конца раздеваться, он вошел в нее, нежно целуя в губы. Дженни чувствовала себя раскаленной добела и кончила за считаные минуты. Том не отстал, а потом так и остался лежать сверху, пока ветер хлестал в окна их маленькой спальни.

– Я люблю тебя, – шепнула она. – Почти так же сильно, как тот дом.

Том захохотал, скатился с жены и, тяжело дыша, упал рядом. Дженни тоже засмеялась, свернулась калачиком, и оба заснули.

* * *

– Поверить не могу, что ты перебираешься в гребаный Джерси! – Кевин покачал головой и поднес ко рту полупустой стакан с пивом. Девять вечера, среда, они только что отужинали в недавно открывшемся итальянском ресторане, который получал восторженные отзывы, и продолжали беседу в баре.

– Я сам не могу поверить, – отозвался Том. – Я всегда твердил, что из Нью-Йорка меня вынесут только вперед ногами. Но видел бы ты дом, Кев! Он невероятный.

– Ага, но это же Дже-ерси! – последнее слово он протянул медленно, словно название только что открытой болезни. – Ты добровольно превращаешься из ньюйоркца в сраного провинциала, в понаехавшего.

– Ты завидуешь, потому что я теперь буду платить еще больше налогов.

Кевин захохотал и залпом допил свое пиво. Том убрал волосы с глаз и сделал то же самое. Друзья подозвали бармена и заказали еще по порции.

– А как Дженни к переезду относится? Вы совьете гнездышко, родите четырнадцать детей и начнете собирать яблоки в одинаковых свитерах? Каждую неделю будете ходить в церковь?

– Ха! – выпалил Том, когда они получили свое пиво от бармена, бледное лицо которого озаряла напольная подсветка за стойкой. Ресторан быстро наполнялся. Очередь ожидающих столик уже тянулась за дверь, становилось шумно. В качестве фона громко включили какую-то жуткую попсу. Табуреты рядом с Кевином и Томом заняли парни чуть за двадцать, в пиджаках. Они явились целой компанией и давай бороться за места и внимание бармена. – Вряд ли. Ничего не изменится, только на работу мне будет дольше добираться. Наверное, на Манхэттене я в итоге буду проводить больше времени, чем в Джерси.

– Ага-ага, – отозвался Кевин. – Утешайся этим!

– Ты говнюк! – заржал Том.

– У тебя научился! – воскликнул Кевин тонким голоском, вспомнив их любимую детскую шутку. Когда бармен поставил перед ними пиво, друзья продолжали хохотать.

Чокнулись, и, когда Кевин сделал большой глоток, Том спросил:

– Как поживают твои дед и бабушка? Мне до сих пор стыдно за то, что я не отправил им благодарственную записку за свадебный подарок. Он был слишком дорогим!

– Они злятся из-за того, что ты их не пригласил. Только об этом и говорят.

– Погоди, что? – забеспокоился Том. – Свадьба-то скромная была. Да ты и сам знаешь. Мы почти никого не приглашали. А ты разве…

– Эй, расслабься, расслабься! – Кевин поднял руки. – Да я шучу! Ты же в курсе, старики тебя любят. Наверное, даже больше, чем меня. Ты ведь практически жил у нас пацаном и, в отличие от меня, никогда с ними не пререкался.

– Чистая правда, – подтвердил Том, потягивая пиво. – Как холостяцкая жизнь?

– То густо, то пусто, – буркнул Кевин. – Нет, пойми меня правильно: я развлекаюсь, причем как следует. Но по-прежнему надеюсь встретить «ту самую». Игры уже приедаются. В общем, посмотрим.

– А работа как? – Том повысил голос, потому что фоновая попса стала громче.

– Ну, каждый день одно и то же дерьмо, – ответил Кевин. – Разная бюрократическая муть. Лавирую между сумасбродом-боссом и командой лодырей. Исключенные из колледжей, торчки, идиоты. В общем, элита. Мне нужен толковый менеджер по продажам. Мне нужен ты. Честное слово, ты там всех порвешь. У тебя же талант. Знаю, я тебе надоел…

– Ты меня достал! – перебил Том, лукаво улыбаясь другу. Он хотел показать, что шутит, но на деле не шутил. Уже во второй раз Кевин умоляюще поднял руки.

– Ладно, ладно, прекращаю. На сегодня. Но в итоге я додавлю тебя, и ты придешь ко мне работать. Зачем бороться с очевидным?

– Ты меня знаешь. – Том глянул на себя в зеркало, висевшее за стойкой. Отражение частично заслоняли бутылки. – Я обожаю бороться.

* * *

С домовым инспектором в Нью-Джерси Том встречался утром пятницы в девять часов. Если б мог, он предпочел бы более позднее время, потому что закрывал бар накануне вечером… или ранним утром пятницы, если точно. Том явно тормозил, хотя в поезде выпил гигантскую порцию холодного кофе. Как интересно наблюдать за теми, кто уезжает из Нью-Йорка в час пик, – за хипстерами, явно тусившими всю ночь, за пассажирами постарше с багажом.

Продажа «как есть» означает, что цена не обсуждается, но Виктория уговорила Дженни и Тома вызвать домового инспектора, мол, до подписания договора это последний шанс выявить серьезные технические проблемы. Банк явно торопился избавиться от дома, и оформление документов должно было состояться уже через несколько дней. Тому и Дженни это подходило. Аренда квартиры вот-вот закончится навсегда.

Дженни попыталась отпроситься с работы, но ничего не вышло (заболели несколько инструкторов), и Том сказал, что с инспектором разберется он. В детстве мелким ремонтом дома он занимался сам. Отец, бизнесмен и пропойца, частенько отсутствовал, и Том как единственный ребенок научился обращаться с инcтрументами. Мелкий ремонт, благодаря которому дом не разваливался, гарантировал хоть какое-то внимание со стороны непутевой матери, которая выпить любила не меньше (если не больше), чем отец.

Покупка дома и переезд в Нью-Джерси пугали: неужели он идет по стопам родителей? Неужели история повторяется?

Недосыпу вопреки Том прогнал черные мысли и сосредоточился на предстоящем деле. Когда он подъехал, домовой инспектор, дородный волосатый тип по имени Рэй Даллесандер уже ждал его. Приблизившись, в дыхании инспектора Том уловил запах перегара, плохо замаскированный резким ароматом мятного ополаскивателя для полости рта. Рэй явился в безразмерной фланелевой рубахе зеленого цвета, в испачканных краской джинсах и грубых рабочих ботинках с исцарапанными стальными носами. Он энергично пожал Тому руку, словно стараясь переломать ему пальцы.

– Пойдемте? – предложил Рэй, обдавая Тома несвежим дыханием. Помимо алкоголя и мяты из-под седеющих усов пахло вчерашними сигарами. От такого амбре Том едва не отшатнулся.

Они вошли в дом, Рэй вытащил из-за пазухи блокнот – первую страницу уже покрывали каракули – и начал писать. Едва открылась входная дверь, у Тома пальцы задрожали от волнения: через столовую он глянул на кухню, на невидную с порога дверь в подвал.

Тому не терпелось увидеть хризалиду, но Рэй, как назло, захотел начать осмотр с верхнего этажа и постепенно спускаться вниз – к огромной досаде Тома. Тайную лестницу инспектор назвал глупостью и, глянув на окутанные мраком ступеньки, закатил глаза. Он спустился по ним, потом поднялся и объявил, что пол достаточно прочен. Впрочем, он считал, что Тому и Дженни эта лестница не понадобится.

– Если, конечно, вам не приспичит тайком спуститься на кухню, чтобы хлебнуть спиртного на сон грядущий. – Рэй хохотнул, вышел из комнаты и спустился на второй этаж.

Каждую комнату инспектор осматривал целую вечность и явно наслаждался собственным голосом. Он то показывал трещины и щели, которые подразумевали термитов, то травил бесконечные байки о своих пьяных похождениях, то болтал о спортивных командах и игроках, из которых Том знал примерно один процент. Полное и очевидное безразличие Тома к спорту Рэя не смущало, байки текли рекой.

Впрочем, дом инспектора впечатлил, и он решил, что прежние хозяева не жалели на него времени и сил – или и того, и другого. Когда Рэй начал жаловаться на какую-то нью-йоркскую команду (бейсбольную? Баскетбольную? У Тома не отложилось…), они оказались на застланном линолеумом полу кухни. Инспектор глянул на большое серое пятно, но, видимо, решил, что оно упоминания не стоит. Он указал на пару мелких изъянов, любой из которых Том мог устранить, и двинулся к закрытой двери в подвал.

– Не нужно туда спускаться, – проговорил Том с другого конца комнаты и лишь тогда понял, что отступил к разделочному кухонному столу. – Сначала я должен навести порядок. Там полный бардак.

– Что, простите? – Рэй озадаченно наморщил лоб. – Как раз подвал особенно нуждается в проверке. У вас там бойлер, котел отопления, водопровод и канализация с выходом на улицу… нутро всего…

– Я сказал, туда мы не спустимся! – Повышенный голос показался Тому чужим. Руки, будто по собственной воле, выдвинули ящик буфета, пальцы обвили рукоять ножа.

Рэй наклонил голову набок (не то удивился, не то опасность почувствовал), но Том не добавил ни слова. Инспектор покачал головой и со вздохом вышел из кухни, на ходу делая в блокноте новые записи.

– Вообще-то мне до лампочки, вы только акт подпишите и оплатите, как полагается, – процедил он. И чуть слышно буркнул: – Педик хиповый, блядь!

Том отпустил нож, и тот упал в ящик с тихим звоном, похожим на отголосок сна. Он уставился себе на руку, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. «Что это было, черт подери?» – подумал он.

Когда Том поднял голову, подвальная дверь словно пульсировала. Звук дыхания нарастал, тихий, но непрерывный. Том узнал этот звук, узнал с радостью. Кухня свернулась в темный туннель. Том сделал шаг к подвалу, и из-под ног посыпались яркие искры. В сознание возвращалась эйфория, которую подарила хризалида. Это слабое подобие непосредственного контакта… Ему нужно прикоснуться к ней. Немедленно.