Текст книги "Сплендор"

Внутри нее разверзлась пустота – такая огромная, что ее было не заполнить ни вкусной едой, ни красивыми вещами. Пустота, требующая любви.

Напоминающая своими очертаниями Клэр.

Хотя Джульетта и решила отдаться волшебству, которое все время изгоняло Клэр из ее мыслей, ее сестра упорно отказывалась их покидать. Сможет ли она когда-нибудь спастись от них или это безнадежно? Если даже волшебство «Сплендора» не может заполнить зияющую в ней пустоту, значит ли это, что ей уже никогда не стать прежней?

Смаргивая слезы, Джульетта, вошла в гардеробную – огромное помещение, более всего похожее на дорогой магазин. На доходящих до потолка стеллажах здесь были расставлены сотни пар обуви, на одной из стен на крючках висели яркие шарфы и сумки всевозможных размеров. Здесь были бальные платья и подносы, на которых стояли духи, шкатулки с драгоценностями и шикарные шляпы.

Еще вчера эта роскошь, пожалуй, привела бы ее в восторг. Но сейчас ей было не до того, и она почти не обращала внимания на великолепные ткани, ища в ящиках, что бы надеть. Она вспоминала ту Клэр, которую знала всегда – ответственную, добрую, склонную впадать в беспокойство, но любящую смеяться, – и ту Клэр, которую она узнала на прошлой неделе и которая смотрела на нее с холодным безразличием. Даже если «Сплендор» приучил Клэр к другой жизни, даже если она решила, что Джульетта для нее слишком большая обуза, разве не проявился бы в ней какой-нибудь признак того, что это решение причинило ей боль? Почему в сердце Клэр нет дыры, очертания которой напоминали бы Джульетту?

Джульетта надела брюки и удобный серый свитер, затем взяла с полки высокие сапоги из мягкой черной кожи, примерила их и удивилась, когда они оказались ей точно впору.

Посмотрев на свое отражение в большом зеркале на двери гардеробной, она обнаружила, что выглядит превосходно, как и тогда, когда Армонд одел ее для бала. Ее волосы мягкими волнами ниспадали на плечи, на щеках цвел здоровый румянец. Она смотрелась как нельзя лучше. Ничто в ее отражении не говорило о том, что ее терзает печаль, напротив, она казалась уверенной в себе и спокойной. В ней вспыхнула искра восхищения собой, но ее тяжелые мысли не дали этому огоньку разгореться.

Может быть, она ошибалась, думая, что Клэр любит ее? Или же волшебство «Сплендора» действительно так сильно – настолько, что оно могло разорвать узы, возникшие с рождением Джульетты и упроченные сиротством и голодом, которые сестры пережили вместе? Эти два вопроса звучали в мозгу Джульетты громко, задающие их голоса старались перекричать друг друга, и она не пыталась их заглушить, а просто слушала.

Наконец оба голоса смолкли, и в наступившей тишине на Джульетту обрушилась уверенность, тяжкая, как свинцовый плащ. Она знала свою сестру так же хорошо, как саму себя. Клэр ни за что не покинула бы ее по своей воле.

Должно быть, ее изменил «Сплендор».

В сердце Джульетты проник страх. Возможно, она ошиблась, когда решила, что отель дает ей то, чего она хочет. То, что ей нужно. Возможно, верным был ее первоначальный инстинкт, говоривший ей, что дело тут не в одном только исполнении фантазий. Но в чем еще?

– Вы уже оделись? Вы готовы к дню, полному волшебства? – послышался из-за двери голос Кэли, и в сознании Джульетты прозвучал тревожный звонок. Ей нужны ответы. Но вряд ли она сможет их получить, если не будет притворяться, будто она по-прежнему так же околдована «Сплендором», как любой другой гость. Эта мысль приходила ей в голову, но волшебство заставило ее забыть о ней. Нельзя допустить, чтобы это произошло опять.

– Минутку, – сказала Джульетта и, сделав глубокий вдох, выпрямила спину. Она потратит остальное время своего пребывания здесь на то, чтобы выяснить, что же случилось с Клэр.

И на то, чтобы придумать, как это исправить.

Выйдя из чулана, она изобразила на своем лице восторженную улыбку:

– Идемте. Мне не терпится узнать, что еще меня ждет.

Не отклоняться от поставленной цели оказалось еще труднее, чем ожидала Джульетта. Со всех сторон ее, словно песнь сирен, манили соблазны, пока Кэли вела ее по помещениям отеля, демонстрируя разные варианты того, как она может провести предстоящий день. Тут были аптекари со всевозможными зельями, позволяющими испытать все мыслимые эмоции, комнаты, в которых персональные повара готовили для тебя любое заказанное тобой яство, стойка ароматов, где можно было ощутить любой желаемый запах, начиная с таких традиционных, как запах ванили или корицы, и кончая более редкими вроде запаха свежескошенной травы или только что задутых свечей – достаточно было нанести их на запястье или вдохнуть из банки.

– А это зона отдыха, – сказала Кэли, когда они, завернув за угол, очутились на открытом воздухе, где росли деревья и цвели экзотические цветы. – Здесь вам могут сделать массаж, который расслабит вас так, как вы никогда и не мечтали. Или, – она показала на увитую виноградом беседку, в которой стоял стол с мягкой обивкой, – пройти паровые процедуры. У нас также есть горячие бассейны и прохладный водопадный душ. Но лично мне больше всего нравятся комнаты умиротворения.

Оказалось, что это небольшие кабинки со стеклянными стенами, где можно было просто расслабиться, сидя на мягком шезлонге, любуясь видом.

Искушение забыть обо всем и провести здесь весь день было почти неодолимым. Может быть, стоит отдаться ему, может быть, от этого не будет вреда? Может быть, это даже позволит ей лучше собраться завтра, и тогда она наконец сумеет понять, что же случилось с Клэр?

Кэли прочистила горло:

– Если вы предпочитаете что-нибудь менее расслабленное и ленивое, я могу показать вам наше крыло приключений.

– Да, пойдемте туда! – невольно вырвалось у Джульетты. Это именно то, что ей нужно. Если она останется здесь еще минуту, то уже не сможет уйти.

– Мне нравятся женщины, которые знают, чего хотят, – весело отозвалась Кэли.

Да, в этой части отеля все было направлено на то, чтобы сделать ее рыхлой и податливой, на том, чтобы ей были интересны только наслаждения и она полностью забыла о том, к чему стремилась прежде. Надо покинуть это место, где массаж или паровые процедуры заставляют тебя полностью позабыть о твоих проблемах.

Они вышли во внутренний двор с садом. На первый взгляд Джульетте показалось, что это обычный плодовый сад с ягодными кустами и невысокими яблонями, но при ближайшем рассмотрении она поняла, что это не плоды, а сладости. На ветках здесь росли мармеладки, мягкий жженый сахар, шоколадные трюфели.

– Мы могли бы сделать здесь остановку, – предложила Кэли. – Вы могли бы немного подкрепиться.

Джульетта опять заставила себя не поддаться соблазну.

– Нет, спасибо. После завтрака я все еще сыта.

Но она не могла отвести взгляд от чудесного сада. Неужели эти цветы – в самом деле настоящие сласти?

– Вы уверены?

Какой вред от того, чтобы что-то попробовать? Но Джульетта сжала губы.

– Да, уверена.

– Как хотите. – Кэли взяла Джульетту за руку, и они свернули в еще один коридор.

Анри.

Джульетта заметила его прежде, чем он заметил ее. Он шел навстречу им, засунув руки в карманы, и выражение лица у него было рассеянное, как будто он целиком ушел в свои мысли. Черные волосы падали ему на лоб.

Сознание Джульетты тут же прояснилось. Она кашлянула, и Анри, подняв голову, встретился с ней взглядом.

На его лице тут же отразилась радость – он был рад видеть ее. Но она тотчас отогнала от себя эту мысль, смущенно покраснев. Что, если все это такое же ненастоящее, как и ее сны? Анри был мастером иллюзий, он умел воплощать фантазии. Может ли он читать ее мысли? Знал ли он, что она желала, чтобы он обрадовался, увидев ее?

– Джульетта, – приветливо сказал он, – я надеялся встретить тебя.

– Почему? – без обиняков спросила она.

Стоящая рядом с нею Кэли подавила смешок, и Джульетте стало неловко. Ее вопрос прозвучал резко, хотя она этого не хотела. Она сложила руки на груди, переминаясь с ноги на ногу.

Но Анри только рассмеялся в ответ:

– Потому что вчера я хорошо провел с тобой время. Из нас получилась неплохая команда. Вот я и подумал, что, возможно, тебе захочется, чтобы я составил тебе компанию и сегодня в том, чем ты хочешь заняться. – Она молчала, и что-то в его лице дрогнуло. Теперь он казался моложе. – То есть, если ты не против.

Она смотрела на него настороженно.

– Разве тебе не надо работать?

В его глазах мелькнула тень, но тут же пропала, так что, возможно, ей это только показалось.

– Сейчас я не на работе.

Джульетта принялась теребить свой рукав.

– Я еще не решила, чем займусь.

– Мы направлялись в крыло приключений, – подсказала Кэли. Ее голос звучал слишком уж бодро, как будто ей нравилось наблюдать за этим неловким разговором и она была бы не прочь продлить возникшую неловкость. Джульетте захотелось повернуться и сердито посмотреть на нее.

– Мне нравится крыло приключений, – сказал Анри. – Я мог бы сопроводить тебя туда. И посоветовать тебе самые увлекательные из тамошних вариантов. – Он прижал руку к сердцу. – Обещаю оставить тебя в покое, если я тебе надоем.

Кэли сжала ее предплечье.

– Отлично. Я подойду к вам позже. – Она вела себя так, будто Джульетта уже дала свое согласие на этот план, хотя это было не так. Но не успела Джульетта возразить, как Кэли повернулась к ней спиной и пошла прочь, оставив ее с Анри.

– По-моему, ей это чересчур понравилось, – заметил Анри.

Джульетта считала точно так же и потому невольно рассмеялась.

– Да, думаю, ты прав.

Они пошли дальше в дружелюбном молчании, и на Джульетту снизошел покой. Она зря нервничала, ведь с Анри она чувствует себя так непринужденно. Это как прогулка по парку в солнечный день.

– В крыле приключений есть из чего выбрать, – сказал он. – Мы могли бы погрузиться в морские глубины и посмотреть на тамошних существ. Или прокатиться на гигантской птице и полюбоваться на Белль-Фонтейн с воздуха. – Он ухмыльнулся. – А если тебе хватит смелости, мы можем спрыгнуть с горы, чтобы в свободном падении нас подхватило волшебство.

У Джульетты округлились глаза.

– Мне никогда не хватит смелости на что-то подобное.

Они оба рассмеялись, и Джульетту охватило странное чувство. Ей захотелось взять Анри за руку, почувствовать себя ближе к нему.

И тут ее пронзила ужасная мысль. Может быть, эти ее чувства принадлежат вовсе не ей, может быть, Анри каким-то образом контролирует их? Она немного отодвинулась.

И она могла бы поклясться, что видела, как он вздрогнул.

– Тебе не очень-то нравится твое пребывание в «Сплендоре», не так ли?

У нее было такое чувство, будто он проник в ее сознание, извлек из него эту мысль и представил ее на вытянутой ладони, чтобы они вместе могли изучить ее.

– Я не… – Джульетта смущенно замолчала. И, сглотнув, начала опять: – Почему ты так решил?

– По-моему, ты… – Анри поднял глаза, как будто слова, которые он пытался подыскать, были написаны на небе. Когда они так и не материализовались, он пожал плечами:

– По-моему, тебе грустно.

– Да, мне и правда немного грустно. – Эти слова вырвались у нее помимо ее воли. Анри подвел ее к скамейке, с которой открывался вид на небольшое озеро. Они сели и стали смотреть на выводок уток, лениво плавающих кругами по гладкой, как стекло, воде.

– Ты хочешь об этом поговорить? – спросил он.

Джульетта заправила за ухо прядь волос.

– Не очень.

Она не знала, может ли она ему доверять. А вдруг все это тоже продукт волшебства, направленного на то, чтобы заставить ее забыть о ее цели? Но тут она вспомнила, как танцевала с ним, как он говорил ей о своем детстве. Вспомнила, как Кэли удивилась тому, что он собирается принять участие в гонках на колесницах. О том, как он посмотрел ей в глаза, когда они одержали победу, – его радость была искренней, она была в этом уверена.

Удивление отразилось на лице Кэли и тогда, когда она поняла, что Анри сказал Джульетте, что он сирота. Он не любит распространяться о своих делах. Он доверился ей. Груз ее проблем был тяжел, и было бы таким облегчением на время снять его с души.

Она собиралась рассказать ему совсем немного, но все получилось, как с упавшим на пол мотком пряжи, который катится и катится, разматываясь, пока не размотается весь. В конце концов она рассказала ему всю свою жизнь – как она росла вместе с Клэр, как их матушка заболела и оставила их – совсем ненадолго, как она сказала, – в приюте. О том, как ей снова и снова снилось, что они воссоединяются с ней, но это так и не произошло. О том, как надежда на встречу с их матерью медленно угасала. О том, как они радовались, когда наконец покинули детский дом и стали жить вдвоем. О том, как она копила деньги на подарок для Клэр. О том, как Клэр побывала в «Сплендоре», и о том, что случилось потом.

Когда она закончила свой рассказ, Анри долго сидел молча. Затем взъерошил пальцами свои волосы.

– Мне так жаль. Но, если «Сплендор» принес тебе такую душевную боль, почему же ты явилась сюда?

Джульетта вздохнула:

– Я была очень зла на Клэр. И хотела наказать ее. Хотела забыть. – Ее пробрала дрожь. Возможно, это ее вина. Возможно, отель неправильно истолковал ее желание забыть терзавшую ее боль, приняв его за желание забыть саму Клэр.

– И как, получилось?

– В какой-то мере да. Трудно цепляться за свои злость и горе, когда тебя окружает такая роскошь. Но я также не могу быть счастливой после того, как потеряла все.

Анри накрыл ее руку своей и сжал. Его ладонь была теплой.

– Мне так жаль, что Клэр причинила тебе боль.

– В том-то и дело. Возможно, она сделала это не нарочно. – Она не хотела рассказывать ему историю своей жизни, это получилось само собой, но сейчас дело обстоит иначе – для того чтобы выяснить, что же случилось с Клэр, ей нужен союзник внутри «Сплендора», и Анри она доверяет больше, чем Кэли, хотя она и не смогла бы объяснить почему.

– Что-то я не пойму. Что ты имеешь в виду?

– Мне кажется, «Сплендор» изменил ее, – объяснила Джульетта. Анри неловко заерзал на скамейке и снял с рукава невидимую пылинку. – Клэр ни за что намеренно не разрушила бы наши отношения.

Выражение внимания на его лице сменилось другим – теперь у него было точно такое же выражение, какое бывало у мисс Дюран всякий раз, когда Джульетта спрашивала ее о своей матери.

Такое выражение появляется, когда тот, с кем ты говоришь, знает какую-то дурную весть, но не хочет сообщать ее тебе.

Когда Анри прервал молчание, его голос звучал мягко:

– А ты уверена, что она не стала бы этого делать? Люди сложные существа.

– Конечно, уверена. – Но этот вопрос заронил в ее душу зерно сомнения. И оно укоренилось. Так ли уж она уверена? Можно ли вообще быть уверенной в чувствах и устремлениях других?

А что, если она вообще никогда по-настоящему не знала свою сестру?

Глава десять. Анри

Анри хорошо умел распутывать запутанные клубки.

Иногда Стелла совала ему клубок из своих перепутавшихся кулонов на золотых и серебряных цепочках, извлеченных из недр ее ларца с драгоценностями, в который она бросала их как попало, и просила его о помощи. Самой ей не хватало выдержки, чтобы биться над задачей, пока она не найдет решение, а Тео не любил утруждать себя выполнением таких скучных просьб.

А Анри был находчив и терпелив.

Ему нравилась эта работа, нравилось медленно распутывать ни на что не годный металлический клубок, получая на выходе несколько отдельных друг от друга изящных украшений. В каком-то смысле это было прямой противоположностью работе над созданием иллюзий – вместо того чтобы сплетать разрозненные фрагменты в единое непротиворечивое целое, он разъединял то, что вообще никогда не должно было соединиться.

Однако, хотя он и умел ловко распутывать запутанные клубки, разъединяя их части, чтобы вернуть им их предназначение, ему не удавалось распутать тот гордиев узел, который представляла собой Джульетта. После гонок на колесницах ему казалось, что он наконец сумел разгадать ее тайну и что неделя дружбы, неделя единства – это и есть то, что ей нужно, чтобы покинуть отель, чувствуя себя счастливой. Но он ошибался.

Он лежал на своей кровати, глядя на деревянные балки над его головой. Последние отблески света погасли на небе уже несколько часов назад. Анри намеревался немного вздремнуть до того, как он начнет свой ночной обход, но его тревожные мысли так и не дали ему заснуть.

Они с Джульеттой провели вторую половину дня в зверинце. Анри никогда раньше не заходил сюда с кем-то из гостей, и он подивился тому, как хорошо созданы здешние иллюзии. Там, где Анри видел всего лишь пару скучающих лягушек-быков, лениво ловящих языками мух, Джульетта видела двух свирепых огнедышащих драконов. Чинно сидящий в маленькой клетке попугай предстал перед ней в виде феникса, сгорающего и триумфально возрождающегося из пепла. Рой мотыльков превратился в рой огромных бабочек размером с обеденную тарелку с крыльями, сверкающими, как бриллианты. Джульетта была зачарована. Он чувствовал ее изумление и восхищение.

Но этого было недостаточно.

Он видел, что каждая иллюзия – это как сладкое лакомство, восхитительное, но не могущее утолить ее голод. Анри весь день не оставлял своих попыток, показывая ей одно чудо за другим и расспрашивая ее о ее жизни, о ее детстве. Но все эти дороги в конечном счете вели к Клэр, поскольку все желания Джульетты были сосредоточены на ее сестре. И ему никак не удавалось распутать этот узел. Когда он оставил ее перед дверью номера, вид у нее был еще более грустный, чем прежде.

Он терпел неудачу.

Он помассировал виски основаниями ладоней. Если Джульетта и дальше будет думать, что ее сестру обманом заставили забыть ее, она не станет откровенничать, и он так и не поймет, чего она хочет на самом деле. Сейчас впечатление было такое, будто у нее есть только одна мечта – восстановить те отношения, которые связывали ее с Клэр. Но это было невозможно.

Все лгут, даже самим себе, – всегда говорила Стелла. – И наша задача состоит в том, чтобы дать нашим гостям правду, которая скрывается под их фантазиями.

Какая же она, правда Джульетты? Чего она хочет на самом деле?

Он подумал о ее первом вечере в «Сплендоре». О том, как он обнимал и расспрашивал ее: Люди являются сюда в поисках чего-то. Они ищут приключений. Славы. Любви. А что ищете вы?

Ее ответ был прост и загадочен. Ответы, – сказала она.

Обычно в такие моменты в мозгу Анри звучали советы Стеллы, но на сей раз он подумал о Тео, наставления которого нередко бывали полной противоположностью рекомендациям его жены. Когда кто-то говорит тебе, чего он хочет, верь ему.

Решение вертелось в мозгу Анри подобно стервятнику, описывающему круги, ожидая, когда раненое животное наконец умрет. Но он продолжал отворачиваться, не желая принять это решение. Затем его надежда испустила последний вздох. Он знал, что ему нужно делать. Это будет неприятно, но другого выхода нет.

Он должен сказать Джульетте правду.

Разговоры с гостями никогда не вызывали у Анри нервозности. Это была часть его работы – беседовать с гостями, льстить им, делать так, чтобы они чувствовали себя непринужденно, и это было для него так же легко и естественно, как дышать. А потому, стоя на следующее утро перед дверью номера Джульетты, он не сразу понял, почему ему настолько не по себе.

А вдруг он совершает ошибку?

Стелла и Тео предъявляли своим сотрудникам два требования. Во-первых, они требовали ревностно охранять секреты «Сплендора», поскольку отель при всех обстоятельствах должен быть неизменно окутан тайной. Волшебство перестает быть волшебным, если гостям становится известно, откуда оно взялось, – не раз наставляла их Стелла.

Второе требование заключалось в том, что, уезжая, каждый гость должен быть в высшей степени удовлетворен своим пребыванием в отеле. В «Сплендоре» не должно быть обыкновенных дней – не говоря уже о неудачных. Каждая трапеза была восхитительной, здесь не бывало неважных мелочей. Здесь не велись неприятные разговоры, здесь были невозможны неудачи. Отель обещал своим гостям совершенство, и Стелла и Тео требовали, чтобы их сотрудники непременно добивались его. Для каждого гостя. Каждый раз.

Но в нынешнем случае Анри мог выполнить только одно из этих требований. Если Джульетта не получит ответов, она покинет отель в высшей степени неудовлетворенной. Но, если она узнает правду, то это может разрушить волшебство. И то, и другое – это риск.

Но, кажется, Джульетта такой человек, который предпочитает уродливую правду красивой лжи.

Он поднял руку и постучал в ее дверь.

Она открыла не сразу, и он затаил дыхание, боясь, что она так и не откроет. Но наконец дверь распахнулась. Джульетта была одета просто – в темно-синее хлопчатобумажное платье и босоножки. Ее волосы свободно ниспадали ей на плечи. Ни одна иллюзия не пристала к ней – наверное, сегодня утром она даже не смотрелась в зеркало, – и Анри был очарован ее неприукрашенной красотой. Ее носом с небольшой горбинкой и россыпью веснушек. Крошечным жемчужно-белым шрамиком на подбородке. Бледно-розовыми овалами ее ногтей, которые она привыкла грызть, когда волновалась.

Джульетта смотрела на него, хмурясь.

– У тебя усталый вид. – Анри вздрогнул, осознав, что перед выходом из своей комнаты забыл окутать себя иллюзиями. Из-за своей ночной работы и тревоги за Джульетту он почти совсем не спал. Должно быть, выглядит он ужасно. Он поймал себя на том, что, как ни странно, это в общем-то не беспокоит его.

– Да? Что ж, тогда из нас получилась хорошая пара, потому что ты, напротив, выглядишь отлично отдохнувшей. – Минувшей ночью, вместо того чтобы запустить в ее комнату сны, он влил в нее ощущение глубокого расслабления и позволил ей погрузиться в исцеляющее блаженство забвения. Он надеялся, что это сработало.

Она улыбнулась:

– Да, отдохнула я действительно хорошо. Итак, что вы приготовили для меня на сегодня?

Анри открыл рот, затем закрыл его опять.

Джульетта была так спокойна, у нее, судя по всему, было такое хорошее настроение, что в душе Анри шевельнулось сомнение. Может быть, она все-таки наконец поддалась волшебству. Может быть, ему стоит устроить для нее какое-нибудь великолепное приключение и отложить весь свой план, пока он не будет более уверен.

Ее лицо стало серьезным

– В чем дело? Что не так?

Анри вдруг почувствовал, что ему недостает той закрытости, которую обеспечивали ему его иллюзии. И удержался от искушения изобразить спокойствие и невозмутимость.

– Ты все еще хочешь получить ответы?

Она склонила голову набок, словно напрягая свою память. Ее лицо помрачнело, затем просветлело и помрачнело опять. Когда она заговорила, ее голос был тих.

– Да, хочу.

– Тогда идем.

Идя, они молчали. Он мог бы привлечь ее внимание к Четырем Волшебным Садам – по одному на каждое время года. Гости могли поиграть в снежки среди зимнего ландшафта, где солнце светило достаточно ярко, чтобы снег, покрывающий пологие холмы, сверкал, но было недостаточно жарко, чтобы он растаял; или они могли сорвать спелое яблоко и прогуляться по осеннему лесу, где с деревьев падали яркие листья и приятно шуршали под ногами. Те, кто предпочитал весну, могли устроить пикник у журчащего ключа, где постоянно цвели цветы пастельных тонов, а другие имели возможность посидеть на песке, жарясь на солнце в окружении вечного лета. Но Анри чувствовал, что все это если и впечатлит Джульетту, то лишь ненадолго.

Он провел ее по лабиринту коридоров, пока они не оказались в северо-западном углу главного здания. Здесь у скрытой от взоров гостей стены находилась узкая лестница, ведущая наверх. Анри принялся подниматься по ней с легкостью и быстротой человека, делавшего это уже много раз, но спуск был крутым, и идущая за ним Джульетта устала. Он несколько раз останавливался, давая ей возможность передохнуть.

Наконец они остановились перед высокими деревянными дверьми. Анри толкнул их и отступил в сторону.

Джульетта потрясенно ахнула, переступив порог. Это помещение было огромным, и в находящиеся по обе его стороны французские окна лились яркие солнечные лучи. Толстые деревянные балки поддерживали сводчатый потолок, а пол был выложен плиткой с затейливым мозаичным узором. Но взгляд Джульетты был устремлен на бесчисленные ряды стеллажей, занимающих все пространство и тянущихся, насколько хватало глаз. На их полках стояли тысячи стеклянных сосудов всевозможных форм и цветов. Тут были темно-изумрудные банки в форме больших луковиц, узкие ярко-оранжевые вазы, насыщенно синие бутылки, напоминающие цветом океан. Притом здесь не нашлось бы двух полностью одинаковых сосудов.

Благодаря потокам солнечного света, играющего на всем этом цветном стекле, помещение было похоже на старинный собор.

В воздухе чувствовался металлический привкус волшебства – Анри ощущал его на своем языке и чувствовал, как оно вливается в его жилы.

– Что это за место? – спросила Джульетта, и в ее голосе прозвучало изумление и смятение.

– Я называю его Залом Воспоминаний, – ответил Анри.

– Воспоминаний? – повторила она, и в тоне ее послышался вопрос, как будто ей хотелось, чтобы он объяснил ей здешнюю иллюзию. Но здесь не было иллюзий. Единственным видом волшебства в этом зале были тысячи воспоминаний, вихрящихся под стеклом. У Анри это было одним из самых любимых мест. Иногда, когда ему бывало особенно одиноко, он приходил сюда и впитывал воспоминания, как ребенок, тайком уплетающий лакомства – поглощая за один раз сразу десятки воспоминаний, пока его не переполняла ностальгия, сладкая, с чуть заметной горчинкой.

Что-то в выражении его лица заставило измениться в лице и Джульетту. Она положила руку на его предплечье.

– Чьих воспоминаний?

Анри приготовился. Ответить на этот вопрос было труднее всего.

– Они принадлежат «Сплендору», – осторожно сказал он. – Пока их не продадут кому-то из гостей.

Она пристально посмотрела на него, явно неудовлетворенная его ответом.

– Но откуда они взялись?

Анри потер ладонью лицо и подумал о том, как с классной доски стирают неверное решение математической задачи. Его подход был неверен, ему надо начать сначала.

– Давай попробуем еще раз, – сказал он. – Ты помнишь, как в нашу первую встречу ты спросила меня, какова моя роль в отеле?

– Ты ответил мне, что ты творец иллюзий.

– Да. И так оно и есть. Большая часть того, что ты видишь в «Сплендоре», – это иллюзия. Мы делаем так, чтобы то, что окружает гостей, выглядело более великолепным, чем оно есть. Но это всего лишь низшее волшебство, и научиться ему легко. Однако помимо роскоши, каждый гость получает здесь Неповторимое Переживание – нечто такое, благодаря чему сбывается его мечта. Нечто реальное и непреходящее, остающееся с ним и после того, как он вернется домой. Создание Неповторимых Переживаний – это и есть моя роль.

Джульетта прижала руку к груди, будто пытаясь удержать на месте свое сердце

– Я не понимаю. Значит, эти переживания рождаются здесь?

– Да.

– И это не иллюзии? А… – Она осеклась, как будто ей было трудно заставить себя закончить начатую фразу.

Он взъерошил пальцами свои волосы.

– Иногда кому-то из гостей хочется что-то забыть. Например, когда его любовные отношения с кем-то испортились, и воспоминания о них только причиняют ему боль. Но другой гость может явиться в «Сплендор», желая пережить романтические чувства. И мы предлагаем таким гостям возможность заменить одно их воспоминание другим. Я могу удалить воспоминание о влюбленности из памяти того гостя, который не хочет его, и продать его тому, который желает, чтобы оно у него появилось. И оба гостя покидают отель удовлетворенные.

– Но с какой стати человеку платить за такое воспоминание, которое ему не принадлежит? Если ты хочешь стать свидетелем того, как двое незнакомых тебе людей влюбляются друг в друга, ты можешь почитать книгу.

– Вот тут в дело и вступает иллюзия. Я могу вплести воспоминание в сознание человека таким образом, добавив такое количество сугубо личных деталей, что он почувствует себя так, будто оно принадлежит именно ему. – Он замолк, ожидая, чтобы она сама додумала то, чего он не сказал. Но она молчала, и он продолжил:

– Или, скажем, кого-то мучает повторяющийся ночной кошмар, раз за разом наносящий ему душевную травму. Этот гость желал бы избавиться от такого воспоминания навсегда. Но другой гость может увидеть эту ситуацию в совершенно ином свете и решить, что ему будет приятно пощекотать себе нервы. Ты понимаешь, о чем я?

Джульетта отвернулась от него и пристально смотрела на стеклянные сосуды, водя пальцами по полкам, на которых хранились воспоминания. Ему хотелось знать, о чем она думает.

Он провел ладонью по длинногорлой бутылке из фиолетового стекла.

– С тобой когда-нибудь происходило нечто такое, о чем ты предпочла бы забыть?

Она замерла, затем поглядела ему в глаза. Ее взгляд был суров.

– Я бы предпочла не помнить, как ты исковеркал мою сестру. Может, найдется такой гость, которому захочется почувствовать себя полностью опустошенным? – Она не стала ждать ответа, а бесцеремонно повернулась к нему спиной и быстро направилась в противоположную часть зала.

Он сделал все это неправильно. Догнав ее, он коснулся ее руки.

– Подожди. Ты не понимаешь.

Она отдернула руку и повернулась к нему:

– Да, Анри, не понимаю. Так объясни мне. Какое воспоминание ты дал Клэр, чтобы оно изменило ее?

У него упало сердце. Он не стал договаривать, чтобы она смогла сама сделать выводы, но теперь ему стала понятна его ошибка. Он недоговорил слишком многого, и она сделала неверные выводы.

– Я не давал Клэр новых воспоминаний, – тихо сказал он. – Я забрал у нее воспоминания о тебе. Она хотела поменять их на другое переживание.

От ее лица отхлынула вся кровь.

– Забрал? – В ее голосе зазвучали истерические нотки, и она сделала шаг назад, прочь от него.

Анри хотелось подойти к ней, но вместо этого он заставил себя остаться на месте.

– Мне так жаль. Но я подумал, что ты достойна узнать правду.

– Ты лжешь. Клэр никогда бы не продала меня. – Гнев, прозвучавший в ее голосе, не удивил его – он видел, как этот гнев вспыхнул в ней, как сдвинулись ее брови, руки сжались в кулаки, тело задрожало, – но он не ожидал, что ее гнев будет направлен на него. Ведь это Клэр предала ее.

Он покачал головой:

– Я бы не стал тебе лгать.

Джульетта рассмеялась резким смехом.

– Ты специализируешься на обмане. И только и делаешь, что лжешь.

Это обвинение поразило его, как пощечина. Он всю свою жизнь – ту ее часть, которую он помнил, – жаждал чего-нибудь неподдельного, лишенного прикрас. Но теперь, когда он выложил эту холодную, ничем не приукрашенную реальность на стол, как игрок, демонстрирующий выигрышную комбинацию карт, ему пришло в голову, что, возможно, его стремление к правде было лишено всякого смысла. Правда тяжела, неприятна и сложна. И ему было ужасно от того, как Джульетта сейчас смотрит на него. Как будто он оживлял кошмары, а не осуществлял мечты.