Текст книги "Потому что это был ты"

Несмотря на срочные дела, подавленная Камилла чувствовала, что не способна вернуться на работу и снова штудировать досье Дюронтена. Она предпочла отправить помощнице эсэмэску с просьбой переслать основные документы на ее личную почту, чтобы заняться ими попозже вечером, у себя дома.

И все же Камилле пришлось идти к Дворцу правосудия, – там была припаркована ее машина. Она пересекла Сену по Новому мосту и спустя десять минут уже увидела впереди колонны театра «Одеон». Как раз в этот момент пришла эсэмэска от ее дочери Ванессы:

Заканчиваю в 17:00, препод по математике не пришел, сможешь меня забрать?

Камилла вздохнула; она собиралась поехать домой и хоть немного передохнуть, прежде чем приступить к своим обязанностям матери семейства, а затем и супруги, когда Ришар вернется после первого дня своего процесса. Он, конечно, не преминет произнести, смакуя свою вечернюю порцию виски, монолог, который она, как всегда, выслушает с притворным интересом, не особенно вникая в смысл.

У Камиллы не выходили из головы слова Симона; она чувствовала себя угнетенной, да и физическая усталость давала о себе знать. И вот неприятный сюрприз: теперь ей придется сделать большой крюк, чтобы забрать из лицея Ванессу и выдержать, помимо пробок кольцевого бульвара, заторы в центре Парижа.

Но это была ее дочь, и Камилла заставила себя встряхнуться. Она надеялась, что ее отвлечет от тягостных мыслей болтовня Ванессы, которая вывалит на нее все происшествия своего школьного дня и длинное перечисление недостатков своих учителей.

ОК! Через 30 мин. максимум. Целую и жду того же (смайлик)

Ванесса откликнулась незамедлительно:

Yes! Мамочка, ты прелесть! Чмоки-чмоки! (смайлик)

Читая послание дочери, Камилла вспоминала себя в том же возрасте, ученицей Аркашонского лицея «Вольный воздух». В те времена мобильной связи еще и в помине не было. «Как же мы тогда договаривались?» – спросила она себя, думая о Стивене.

Да очень просто: они встречались!

* * *

Когда автобус Камиллы подъезжал к лицею, она твердо знала, что Стивен ждет ее на остановке, и нетерпеливо выглядывала из окна; он всегда стоял там.

Автобус тормозил, и Стивен подходил ближе; она видела сквозь стекло его улыбку. Потом они шли рядом и рассказывали друг другу всё, чем не успели поделиться со вчерашнего дня, – либо со смехом, либо, в более деликатных случаях, шепотом, на ухо.

И Камилла подумала: насколько лучше было прежде, без этих мобильников; какими драгоценными были ежедневные ожидания встреч и сами встречи, глаза в глаза, когда они отыскивали и находили друг друга взглядом, просто взглядом!

* * *

Камилла вошла на стоянку, села в свой кроссовер и поставила любимый диск – «En passant» Жан-Жака Гольдмана[12]12
  Жан-Жак Гольдман (р. 1951 г.) – один из самых популярных французских авторов-исполнителей. Название песни «En passant» переводится как «Проходя мимо» или «Мимоходом».


[Закрыть].

Потом включила мотор и дала задний ход. Раздались первые такты музыки:

 
«…Ведут меня дороги неведомо куда,
А прежде был я зорким и видел всё всегда…»
 

И снова она подумала: прежде было лучше. Да, намного лучше.

Глава 4. «Я видела, как жизнь уходит из меня»

 
Незрячей пленницей, в зловещей, мрачной дали,
Где сонмы призраков беспомощно блуждали,
Ища хоть проблеска спасительного дня,
Я видела, как жизнь уходит из меня.
Покорно воспаряя над землею,
Смиряясь с неизбежною судьбою,
Ни в чем людей и бога не виня,
Я видела, как жизнь уходит из меня.
Но вдруг сквозь мрак простерлись ваши руки.
Я поняла: вы здесь, спасете вы от муки!
И покорившись вам, предчувствия гоня,
Я видела, как жизнь уходит из меня.
 

* * *

– Мадам, вы меня слышите? Сожмите мою руку, если не можете говорить!

Камилла смутно расслышала эти несколько слов; они доносились до нее обрывками, сквозь ватный туман забытья, оглушительный вой сирен, вспышки проблесковых маячков и людскую суету вокруг.

– Не двигайтесь, сейчас мы вами займемся.

Камилла чувствовала чью-то руку, сжимавшую ее запястье. Она и хотела бы ответить, но не могла.

– Вы пострадали в ДТП, мадам. Сейчас мы доставим вас в больницу.

В воздухе стоял едкий запах дыма. Окружающие говорили наперебой, она их слышала, но реагировать ей не удавалось.

– Да потушите же вы этот огонь, нужно вытащить шофера из кабины!

– …срочная помощь! Я повторяю: нужна срочная помощь! Столкнулись две машины, грузовик и легковушка. Шоссе № 985 в сторону Версаля. Трое раненых…

– Одна бригада остается на месте, они займутся водителем грузовика. Go, go, шевелитесь, ребята! Две первые машины забирают женщину и девушку! Давай, парень, включай сирену и гони в больницу Жоржа Помпиду!

– Десять минут! Повторяю: десять минут! Девушке лет восемнадцать, ее выбросило из машины; травмы нижних конечностей, подозрение на перелом со смещением.

Перед тем как потерять сознание, Камилла успела вспомнить крутой вираж, вспыхнувшие фары грузовика, крик Ванессы и скрежет изуродованного металла.

Во всей этой зловещей какофонии она различила лишь несколько слов – девушка, травмы, перелом – и поняла, что все они относятся к Ванессе.

Камилла силилась закричать, но ее вопль так и не вырвался наружу, а потом туман сгустился, все вдруг померкло, и она канула в небытие.

* * *

Никаких звуков, никакой боли; Камилла парила в каком-то неведомом пространстве, в глубине темного помещения без окон, без дверей, где мерцал один лишь белый огонек, то разгоравшийся, то угасавший в такт ее дыханию.

Ей чудилось, что она находится в кинозале, где никого, кроме нее, нет. Луч проектора начал принимать окраску, мягкие, расплывчатые цвета ничего не напоминали; затем возникли образы ее детства, неясные, как на старой исцарапанной кинопленке. И все же она уверенно различила на ней дедушку с бабушкой, своих родителей и детей. Люди разных поколений сидели вперемежку, все лица сияли широкими радостными улыбками.

Внезапно темный зал куда-то исчез, и Камилла оказалась в толпе людей. Она двигалась вместе с ними, но никто ее не замечал. Подобно призраку, она блуждала между людьми, сменяя одну сценку на другую: вот мирные картины ее детства, затем резкая пугающая вспышка и переход к взрослой жизни, а вот и снова беззаботные детские годы, под убаюкивающие вздохи океанских волн…

И опять возврат к идиллической сельской жизни. Камилла сидит на качелях посреди сада, заросшего густой, прохладной зеленой травой. Перед ней длинный стол, из тех, что служат для семейных праздников, где звонкий детский смех перемежается с беседами стариков, где счастье кажется безбрежным.

К Камилле подходит маленькая девочка и спрашивает, что она делает.

– Тебе удобно на моих качелях?

– А разве ты меня видишь, малышка?

– Да. Но здесь только я одна могу тебя видеть.

– Вот как! А почему?

– Ты сама знаешь почему.

– Нет, понятия не имею. А кто все эти люди? Ваш праздник так прекрасен, и все выглядят такими счастливыми.

– Конечно, ведь мы тебе только снимся.

– Что ты хочешь этим сказать?

Девочка застывает на месте, устремив на Камиллу пристальный взгляд, и она видит ее глаза – ярко-зеленые, загадочные, завораживающие.

– Да кто же ты, девочка?

– Это неважно, я уступаю тебе свои качели. Пользуйся этим, пока можно, ведь скоро ты нас покинешь и вернешься в свой мир.

– Покину вас? Вернусь в свой мир? Но… почему? И где же я нахожусь сейчас?

Девочка отходит от Камиллы и садится на свое место за длинным столом.

– Подожди, не уходи! Скажи хотя бы, как тебя зовут?

– Ты сама это знаешь: Камилла!

* * *

– Мадам… мадам… вы меня слышите? Откройте глаза, придите в себя!

Врач «Скорой помощи» похлопывал Камиллу по щекам, не отрывая взгляда от контрольных приборов.

– Доктор, у нее верхнее давление всего семьдесят, – может, сделаем укол? – спросила медсестра.

– Нет, не надо, по-моему, она приходит в себя. Давайте-ка введем ей пока физраствор внутривенно; потом решим, стоит ли колоть противовоспалительное.

Постепенно Камилла выходила из забытья. Теперь она уже кое-что видела и поняла, что находится в машине «Скорой помощи».

В памяти снова всплыл грузовик, потом ужасающей силы столкновение и вопль Ванессы. Наконец ей удалось выговорить первые слова:

– Моя дочь… где моя дочь?

Она беспокойно задвигалась, и врач нажал ей на плечи, не давая приподняться на носилках.

– Помогите мне, – приказал он медсестре, бросив обеспокоенный взгляд на кардиомонитор: кривая указывала на опасно участившийся сердечный ритм.

– Успокойтесь, мадам! Вы попали в ДТП и отключились минут на пятнадцать. Мы скоро приедем в больницу.

Пронзительное завывание сирен обеих «Скорых» бесцеремонно заглушало привычный гул парижских бульваров.

– Моя дочь… Где Ванесса? Она была со мной… в машине…

– Не волнуйтесь, мадам, ею тоже занимаются. Она находится в другой «Скорой», которая следует за нами.

– В какой «Скорой»? Кто вы? – бормотала Камилла, мотая головой из стороны в сторону.

Внезапно у нее так резко подскочило давление, что обеспокоенный врач знаком велел сестре готовить инъекцию успокоительного.

– Мадам, попытайтесь расслабиться; ваша дочь в сознании, через несколько минут мы будем в больнице, там нас уже ждут.

Камилла, снова в полуобмороке, невнятно бормотала:

– Качели… Я уверена… Это было в Аркашоне… Маленькая девочка… Папа, ты был там!..

– Опять обморок! Посттравматическая кома с частичной потерей сознания… не нравится мне все это! Как у нее с давлением и сердечным ритмом? – встревоженно спросил врач.

– Верхнее – восемьдесят, сто шестьдесят ударов в минуту.

– Тогда колоть не будем, – решил врач, – она слишком слаба. Черт побери, мы когда-нибудь доедем до этой проклятой больницы?! Дело плохо, ей срочно требуется МРТ[13]13
  Магнитно-резонансная томография (способ получения томографических медицинских изображений для исследования внутренних органов и тканей с использованием ядерного магнитного резонанса) (мед.).


[Закрыть], – боюсь, что у нее отек легкого.

– Приехали! Почетный караул уже выстроен! – объявил шофер.

Пока санитары выносили из машин Камиллу и Ванессу, врач «Скорой» вкратце обрисовал ситуацию больничному доктору, вышедшему их встретить.

Несмотря на солидную дозу болеутоляющего, Ванесса страдала от сильной боли в левой ноге, на которую ей по дороге наложили шину. В приемном покое отделения неотложной помощи девушка заметила рядом, на другой каталке, лежавшую без сознания мать.

– Мама… мама… что с тобой? – громко простонала Ванесса.

– Мадемуазель, у вас поранена нога, вам требуется операция, притом под общим наркозом. Ваше имя Ванесса Мабрек, не так ли?

– Да… да… мне очень больно… но что с моей мамой? – с трудом, запинаясь, выговорила Ванесса.

– Все будет хорошо, мадемуазель, все будет хорошо!

И каталка скрылась за дверями, ведущими в операционную.

Санитар подошел к стойке приемного отделения и протянул служащей школьный рюкзак Ванессы.

– Мы нашли документы девушки, ее действительно зовут Ванесса Мабрек, она это подтвердила.

– ОК, я этим займусь, попробую связаться с родными.

Первым делом врачи обсудили состояние Ванессы. Один из них сказал:

– У нее сильные боли, – видимо, перелом левой голени. Похоже, там сильное смещение. И еще, вполне вероятно, есть трещины в трех, а то и в четырех ребрах. Но она все время оставалась в сознании, и общие показатели у нее в норме.

– Очень хорошо. Для верности – рентген и консультация ортопеда перед тем, как принять решение об операции. А что с ее матерью?

Врач, оказавший Камилле первую помощь, был сильно озабочен.

– Пострадавшая жалуется на боль от сильных ушибов спины, но меня настораживает совсем другое: она дважды теряла сознание, и это сопровождалось возбуждением, амнезией и сильными дыхательными спазмами. Давление слабое, с гипертоническими пиками и приступами тахикардии.

Главврач на минуту задумался.

– Сколько ей лет?

– Примерно сорок пять.

– Как ты считаешь, что лучше – сканнер или МРТ? – спросил он у своего коллеги, и тот, не колеблясь, ответил:

– МРТ. При сканировании мы можем кое-что упустить, это слишком рискованно.

Главврач кивнул и начал выписывать направления на необходимые процедуры.

Рентген подтвердил опасения медицинской бригады: у Ванессы был смещенный перелом левой голени. И врачи приняли решение: срочно оперировать, чтобы избежать осложнений, которые привели бы к более кардинальному вмешательству.

Тридцать минут спустя после доставки в больницу Ванесса уже лежала на операционном столе, под сверхмощными неоновыми лампами. Рядом стоял анестезиолог, мягко говоривший с девушкой, чтобы успокоить ее, пока она не заснула.

А Камилла все еще находилась в промежуточном состоянии: несколько минут ясного сознания то и дело сменялись бредом и полуобмороком. Врачи с беспокойством и нетерпением ожидали результатов МРТ.

Ввиду тревожного возбуждения больной было решено ввести ей сильную дозу успокоительного перед началом обследования, которое требовало полной неподвижности пациента, чтобы снимки получились предельно четкими.

Водителя грузовика доставили в больницу только через сорок пять минут: его пришлось долго извлекать из помятой кабины. Спасатели сделали все возможное, чтобы эта процедура прошла безболезненно для пострадавшего; каким-то чудом шофер отделался всего несколькими ушибами.

Пытаясь уйти от лобового столкновения с машиной Камиллы, он так круто вывернул руль, что грузовик врезался в прочный каменный барьер. Но, несмотря на этот отчаянный маневр, Камилле не удалось избежать удара. Кроссовер рухнул на бок, съехал вниз по бетонному склону и закончил свой путь в неглубоком придорожном кювете. Именно здесь, когда машину встряхнуло, Ванессу и выбросило наружу через сорванную переднюю дверь.

Предварительные результаты полицейского расследования не вызывали никаких сомнений. По идее, оно должно было основываться на показаниях обоих водителей, но в данном случае было совершенно ясно, что вся вина за несчастный случай лежит на Камилле. Свидетельства других автомобилистов и тормозной след непреложно доказывали, что, выходя из крутого виража, она выехала на встречную полосу шоссе.

* * *

– Моя жена… моя дочь… где они? – закричал Ришар, ворвавшись в приемный покой больницы.

Не зная, куда идти, он начал метаться по коридорам и этажам в поисках хоть какой-то информации. Дежурная сестра, которой позвонили снизу, остановила его и повела в свой кабинет. Она уже давно привыкла успокаивать паникующих родственников.

– Месье, не волнуйтесь и сядьте, пожалуйста, сейчас мы вам все объясним, – спокойно сказала она.

Но Ришар и не думал садиться, его била крупная дрожь, налитые кровью глаза выдавали потрясение, с которым он не мог совладать.

– Моя жена… моя дочь… что с ними?

– Месье, я прошу вас сесть!

Ришар вскипел:

– Да не желаю я садиться! – выкрикнул он. – Что с ними?

На сей раз сестра заговорила тверже:

– Послушайте, если вы хотите узнать, что произошло, а главное, понять, что происходит сейчас, советую вам изменить тон.

Это произвело должный эффект; Ришар смолк и послушно уселся.

– Не хотите ли кофе или стакан воды?

– Нет, благодарю, – сухо ответил он.

Сестра сняла трубку и попросила прийти лечащего врача.

– Месье Мабрек, доктор сейчас придет и даст вам полный отчет о случившемся.

– Надеюсь, что с ними все в порядке. Потому что сообщение, которое я получил в разгар судебного заседания, это просто издевательство! «Ваша жена и ваша дочь попали в ДТП, первая помощь оказана, приезжайте, если сможете!» И больше ни слова. Повторяю: это сущее издевательство!

– А чего же вы хотели, месье? Чтобы вам подробно изложили ситуацию?

– Нет, но…

Ришар не успел договорить: в кабинет вошел врач с пачкой документов в руках.

– Добрый день, месье Мабрек. Сейчас я вам расскажу о случившемся. Мы уже получили результаты осмотра вашей дочери, они здесь, со мной; что касается вашей супруги, то не все еще готово: учитывая ее состояние, я распорядился провести кое-какие дополнительные неврологические обследования.

– Неврологические? Это еще зачем?

Врач уселся за стол, разложил перед собой документацию, касающуюся Ванессы, и сказал:

– Месье Мабрек, прошу вас, потерпите минуту, мне нужно сосредоточиться.

– Надеюсь, вам это удастся, – едко бросил тот.

Врач никак не отреагировал на этот выпад; спустя несколько минут он начал объяснять суть дела, опуская некоторые медицинские термины, слишком сложные для непосвященных, и стараясь выражаться как можно понятнее.

– Вы уже знаете, что ваши жена и дочь стали жертвами автокатастрофы. В отношении… э-э-э (тут он заглянул в анкету)… Ванессы…

– Мне сообщили, что она в тяжелом состоянии, – прервал его Ришар.

– …то при ударе ее выбросило из машины. Результат: перелом голени и трещины в трех ребрах. В данный момент она находится в операционной, где кости ноги́ поставят на место и наложат гипс. Не стану от вас скрывать, что это крайне болезненная процедура, проходящая под общим наркозом.

– Но угрозы для жизни нет? – с тревогой спросил Ришар.

– Разумеется, нет. Однако полная реабилитация потребует многих месяцев и регулярных обследований, которые позволят убедиться, что срастание костей протекает нормально. Она еще молода, в двадцать лет от таких травм избавляются быстро.

– В семнадцать!

Врач снова заглянул в анкету.

– Действительно, семнадцать… Ну, что ж, тем более.

– Я могу ее увидеть?

– Можете, но позже. Сейчас она, как я уже сказал, в операционной, – напомнил врач, которому в этот момент принесли заключение по дополнительному обследованию Камиллы.

– Эти результаты касаются моей жены? – нетерпеливо спросил Ришар.

– Минутку, я должен сначала просмотреть снимки.

Он долго перебирал бумаги, то и дело возвращаясь к началу, и, судя по его мимике, они вызывали у него сильное удивление.

– Может, все-таки принести вам воды? – спросила медсестра, желая заполнить эту тягостную паузу.

– Спасибо… кофе, если можно.

– Конечно. Вам тоже, доктор?

– Да, с удовольствием, – ответил врач, продолжая перебирать снимки и документы. Потом он обратился к Ришару:

– Ваша жена… как бы это выразиться… ее случай можно назвать и более простым и, в то же время, более сложным…

И он снова начал просматривать энцефалограмму.

Ришар был озадачен.

– Но… она хорошо себя чувствует?

– Да, хотя я назвал бы это настоящим чудом. У нее нет ни одной открытой раны, ни одной ссадины, всего лишь несколько ушибов и синяков на спине. Но она регулярно впадает в кому, сопровождаемую амнезией, и вот это мы никак не можем объяснить. МРТ прекрасная, энцефалограмма и анализы не выявили никаких нарушений или аномалий в организме.

И врач откинулся на стуле, скрестив руки на затылке.

– Но раз нет никаких аномалий, значит?.. – с надеждой воскликнул Ришар.

– Да, но есть одно странное, вернее сказать, неординарное явление: вопреки результатам обследования, ваша жена регулярно впадает в бессознательное состояние, которое мы никак не можем объяснить. Так вот: я решил оставить ее в больнице и понаблюдать за ней дня три.

Ришар попытался получить более подробные разъяснения, чтобы успокоиться:

– Вы, кажется, называли это посттравматической комой?

– Верно, это наиболее допустимое понятие. И все же мы предпочитаем держать ее здесь, под наблюдением.

– Я могу с ней повидаться?

Врач вызвал санитарку.

– Мадам Лубен уже разместили?

– Нет еще.

– Значит, увидитесь позже. Мы вам сообщим.

– Благодарю вас, доктор. Но… вы ничего от меня не скрываете?

– Месье, уж не думаете ли вы, что мы тут, в отделении «Срочной помощи», успеваем еще и морочить голову родственникам?! Я вам сказал все, что мы знаем на данный момент.

Врач вышел, но тут же вернулся и бросил Ришару:

– Думаю, завтра мы еще раз посовещаемся насчет диагноза.

– Спасибо, доктор!

Ришар сидел в холле больницы, не в силах уйти. Он не мог увидеть ни дочь, которая все еще находилась в операционной, ни жену, которой занимались неврологи.

Наконец он включил мобильник и позвонил домработнице Буссаре. Сообщив о несчастном случае, он попросил ее забрать Люка из коллежа.

– Дома все в порядке, Буссара?

– Не беспокойтесь, месье, у нас все нормально. А там… в больнице?

– Мне еще не разрешили их навестить. Придется подождать, – уныло сказал он.

Буссара, со свойственным ей оптимизмом, попыталась его ободрить;

– Да вы не убивайтесь так, месье, это ведь одна из лучших парижских больниц! У меня одна подружка там лечилась, так ее доставили туда на носилках, а вышла она сама, бегом, – ее всего-то за несколько дней на ноги поставили.

– Ладно, там увидим, – коротко ответил Ришар.

Позже он позвонил домой еще раз.

– Месье, можете не спешить домой, делайте свои дела, я посижу с Люком сколько нужно, – успокоила его Буссара.

– А чем он там занимается?

– Уроки делает. И, знаете, совсем не расстроился. Я ему сказала, что они обе отделались царапинами.

– Прекрасно, Буссара! Я еще позвоню. – И Ришар отключил телефон.

Несмотря на настойчивые расспросы, он так и не добился от медсестер никакой новой информации. Пора было сообщить о случившемся своим родителям и Клодине, матери Камиллы. Сначала Ришар попробовал дозвониться в «Старые липы», но никто не ответил. Мобильники отца и матери, как всегда, были переключены на автоответчик. Ришар в нескольких словах изложил ситуацию, стараясь ее не драматизировать. Всякий раз, как он обращался к родителям, их строгое, лишенное сантиментов воспитание давало о себе знать.

Позвонил он также братьям – Эмерику и Эрвану. Именно последний, самый младший, искренне ему посочувствовал. А Эмерик, чья голова была занята цифрами дохода и перевозками десятков тонн зерна, ограничился дежурным: «Ну, держись!»

Калинья, жена Эрвана, вызвалась приехать в Париж на несколько дней. Ришар было отказался, но Калинья заявила, что уже заказывает билет на скорый поезд. Она всегда дружила с Камиллой и считала вполне естественным быть рядом с ней в такой трудный момент. Ришар поблагодарил ее. Затем он позвонил Клодине, которая для родной матери отреагировала на новость более чем странно, но, увы, вполне предсказуемо. У нее были довольно натянутые отношения с дочерью. После смерти отца Камиллы они совсем перестали понимать друг друга.

Ришар коротко описал ей обстоятельства катастрофы.

– Как это похоже на мою дочь! Вечно она витает в облаках. Что ей понадобилось на встречной полосе шоссе?!

Ришар всегда ладил со своей тещей, но тут все же попытался привлечь ее внимание к тому, что его больше всего озаботило:

– Они обе чувствуют себя неплохо, но врачи еще не поставили Камилле окончательный диагноз. Ваша дочь часто теряет сознание, и они никак не могут объяснить это явление.

На мамашу это не произвело никакого впечатления.

– Если МРТ ничего плохого не показала, то и беспокоиться не о чем. Камилла вся в своего отца: у нее железное здоровье!

Ее муж умер двадцать пять лет назад; тем не менее она приписывала ему «железное здоровье»… Что ж, по крайней мере, все было ясно.

– Да, конечно, – сказал Ришар, – но вы могли бы приехать и навестить ее, – наверно, ей будет приятно…

– В данный момент мне это неудобно, – проворчала она.

– Простите, не понял?

– Эктор что-то занемог, в прошлом месяце мне пришлось трижды возить его к ветеринару.

Эктор был злобным агрессивным попугаем, у которого на старости лет испортился характер, так же как у его хозяйки.

– Но, Клодина…

Однако теща не дала ему договорить.

– И, кроме того, моя соседка сейчас в отъезде, – отправилась, видите ли, отдыхать. Нет, вы только подумайте, Ришар, – ехать куда-то на курорт, живя в Аркашоне!

Ришар хорошо изучил свою тещу, но сейчас ее реакция повергла его в полное изумление, и он не смог его сдержать:

– Поймите, Клодина, речь идет о здоровье вашей дочери и вашей внучки!

– О, я понимаю, Ришар, но сейчас не лучший момент для такого путешествия. Я посмотрю, что можно сделать; ехать из Аркашона в Париж – это очень долго.

– Но ведь есть скорый поезд Бордо – Париж…

Однако мадам Лубен предпочла закрыть тему.

– Да, конечно… Держите меня в курсе.

Ришар снова попытался расспросить медсестер, но не получил никакой новой информации о состоянии жены и дочери. Он в панике метался по приемной, словно лев в клетке. Но сделать ничего было нельзя, оставалось только ждать. И вдруг он вспомнил, что еще не известил Матильду и Юбера. Они жили в «Старых липах» уже больше тридцати лет. Юбер ухаживал за аллеями и куртинами, окружавшими огромный «главный дом», а Матильда поддерживала порядок внутри и готовила, когда родители Ришара принимали гостей. Все вокруг восхищались ее кулинарными талантами.

Шло время, супруги старели, хозяйственных обязанностей становилось все больше, а сил все меньше. Но они не роптали, это было не в их характере.

Камилла считала бездетных Матильду и Юбера своими приемными родителями. Родная мать ею не занималась, отец рано умер, и девочке очень не хватало родительской любви. С первой же их встречи, когда Ришар, еще до свадьбы, привез Камиллу в «Старые липы», они как-то сразу и естественно подружились. Камилла быстро оценила добросердечие и отзывчивость этой пары, и с годами их взаимное доверие и уважение только укреплялись. Они стали ее «мамочкой» и «папочкой», – ей нравилось называть их именно так.

Камилла питала к ним ту искреннюю, бескорыстную любовь, которая никого ни к чему не обязывает; это чувство, подарок судьбы, с течением времени становилось только глубже и нежнее. Матильда и Юбер угадали смятение Камиллы. Юбер знал историю ее любви к Стивену. Он никому ничего не сказал, даже Матильде, – просто выслушивал признания Камиллы, когда ее душевные муки перехлестывали через край и ей было необходимо исповедаться.

– Здравствуй, Матильда… это Ришар.

– Ришар! Вот неожиданный звонок!

– Я… я хотел вам сообщить…

И он замолчал, не зная, как объявить ей о несчастье.

Он знал супругов с детства и был очень привязан к ним; эти двое давали ему всё, чем обделяли его родители: внимание к его делам, доверие, всепрощение, право на ошибку… и на ее исправление.

– Если ты звонишь родителям, то их нет, уехали на неделю. Их пригласили в Савойю друзья, и они, недолго думая, собрали вещички и отбыли.

Ришар с трудом выдавил, боясь реакции Матильды:

– Ах, вот что… а я хотел им сообщить… в общем, тут такое дело… Камилла и Ванесса…

На другом конце трубки воцарилось молчание, Ришар слышал только участившееся дыхание Матильды.

– Что стряслось, Ришар?

Она сразу поняла: произошло какое-то несчастье.

И он в растерянности выпалил, уже не заботясь о выражениях:

– Они попали в автокатастрофу!

Матильда пришла в ужас:

– Что ты такое говоришь?! В какую автокатастрофу?

– Но они в порядке, – нерешительно добавил он.

– Как это – в порядке? Да ты откуда звонишь?

– Из больницы.

Юбер возвращался из сада. Уже темнело, и он воспользовался вечерней прохладой, чтобы полить розовые кусты, как вдруг услышал взволнованный голос жены и бросился в гостиную. Увидев его, Матильда в ужасе закричала:

– Юбер! Малышка и Ванесса… малышка и Ванесса… – больше она ничего не могла выговорить.

– Что случилось? Кто звонит?

– Это Ришар! Они попали в ДТП, они обе в больнице!

Матильда в слезах упала на диван и выпустила из рук трубку, которая упала на пол. Юбер поднял ее и прижал к уху:

– Это ты, Ришар?

– Да, я. Надеюсь, Матильда не…

Но Юбер оборвал его на полуслове.

– Она сидит на диване и плачет. Что случилось?

У Ришара путались мысли, он был не в состоянии говорить связно.

– Я в больнице… они хорошо себя чувствуют… несчастный случай на шоссе…

– А ну-ка, успокойся и расскажи все по порядку!

Ришар продолжал, хотя у него мутилось в голове:

– Они врезались в грузовик… по дороге домой, Ванесса сейчас в операционной… то есть я думаю, что она там. А Камиллу еще обследуют, они точно не знают, что с ней.

Юбер включил громкую связь.

– Слушай, ты можешь мне внятно объяснить ситуацию? Что с Ванессой? Почему ее оперируют?

– У Ванессы сломана нога; ее сразу отправили на операцию, как только привезли.

– И ты не смог ее увидеть?

– Нет, вот это меня и беспокоит.

Юбер старался сохранять спокойствие, чтобы умерить панику Ришара и ужас своей жены.

– А что с малышкой? – вскричала та с рыданием в голосе. – Что с моей малышкой Камиллой?

– Ничего серьезного… то есть… судя по результатам обследования. Просто она несколько раз теряла сознание, бредила. Ее мне тоже не разрешили навестить.

– Ну, главное, они обе в хороших руках. А где Люк?

– С ним сидит Буссара, она предложила остаться сегодня на ночь.

– Мы приедем завтра утром. Как называется больница?

– Имени Жоржа Помпиду.

– Прекрасно! И держи нас в курсе, если до нашего приезда что-нибудь случится. Звони в любое время, не стесняйся!

– Ладно, пока! Больше не могу говорить: меня зовет медсестра.

Ришар выключил телефон, даже не успев поблагодарить Юбера, и подбежал к стойке.

– Месье Мабрек, у меня для вас хорошие новости! Ваша дочь уже в реанимации, операция прошла прекрасно.

– Спасибо! А моя жена?

– Все показатели нормальны. Правда, пока еще наблюдаются периоды амнезии, но врачи за этим следят. Ее уже разместили в палате.

Ришар облегченно вздохнул.

– Я могу их увидеть?

– Жену – можете. А с дочерью придется подождать. Ее подержат в реанимации до завтрашнего утра, пока она не проснется после наркоза. У пациентки будут сильные боли, и врачи должны следить за ее состоянием.

Ришар кинулся к первому свободному лифту. Сестра едва успела назвать ему вслед номер палаты и этаж.

Выйдя из лифта, Ришар оказался в длинном коридоре, по левую сторону которого тянулся ряд боксов с прозрачными перегородками. Он торопливо зашагал вдоль них, высматривая Камиллу. К нему подошел санитар.

– Здравствуйте, месье, я могу вам помочь?

– Моя фамилия Мабрек, я муж Камиллы Мабрек.

Санитар просмотрел список госпитализированных пациентов.

– У нас нет никого с таким именем. Хотя… вот тут есть Камилла Лубен.

– Да-да, все верно, это ее девичья фамилия.

– Вы только что прошли ее бокс, вернитесь и входите, но ненадолго.

Ришар обернулся и увидел сквозь стекло Камиллу. Она полулежала на двух высоких подушках, руки были вытянуты поверх простыни, полузакрытые глаза слепо смотрели в пространство.

Он побоялся входить, чтобы не испугать ее, и тихонько стукнул в толстую прозрачную переборку. Его поразило мертвенно-бледное, застывшее лицо жены: оно ничего не выражало. А белизна стен, простынь на койке и мерзкая больничная сорочка, в которую ее обрядили, только усугубляли это впечатление пустоты и бедствия.

Наконец она медленно повернула голову в его сторону, и на ее лице мелькнула слабая безжизненная улыбка. Она дважды моргнула, и Ришар понял это как просьбу войти.

Он подошел к Камилле, стараясь ступать как можно тише, взял ее за руку – она была ледяной, – и шепнул:

– Ну, как ты?

Камилла слабо улыбнулась, сжала руку Ришара и с трудом выговорила:

– Я чуть не убила ее!

И разрыдалась.

Ришар задыхался от горя, он с трудом сдерживал слезы.

– Нет, Камилла, ты ни в чем не виновата, это просто несчастный случай!

Но она повторила:

– Я чуть не убила нашу дочь.

– Ее уже прооперировали, все прошло благополучно.

Камилла его не слушала; она ушла мыслями в прошлое, снова и снова переживая те страшные минуты.

– Я увидела, как искорежилась дверца, лопнул ремень безопасности, Ванесса закричала, а потом… потом я смотрю: ее нет. И потеряла сознание.