Текст книги "Испанский рассвет"

Глава 9
Familia De Arroyo

Они свернули с шоссе через пару остановок после Алькоя. Впереди раскинулась сказочной красоты местность, утопающая в зелени виноградников, оливковых рощ, апельсиновых плантаций и пальмовых деревьев, которые купались в теплых лучах октябрьского солнца. «Неужели на земле существуют подобные места?» – подумал Бакстер. Все проблемы и заботы остались далеко позади. Наверное, ради такого пейзажа отправлялись в походы Александр Великий, Юлий Цезарь и Наполеон.

И хотя дорога пролегала через горы провинции Аликанте очень высоко над уровнем моря, до Коста-Бланки было не более часа езды, поэтому через открытые окна автомобиля повеяло средиземноморским бризом. Бакстер не сомневался, что именно так пахнет море на Ибице, Майорке, Менорке и Форментере. Он прочитал об этих островах в самолете.

Следуя по извилистому серпантину через мосты, проходящие над глубокими ущельями, Бакстер углубился в горы и въехал в окрашенный в цвета осени лес, который сильно отличался от лесов Северной Каролины, куда он подростком убегал с палаткой и гитарой. Этот лес скорее походил на картину, что он видел из окна автобуса, когда гастролировал с группой по Колорадо. Тот же сухой воздух и зубчатые вершины гор. «Лучшие дни моей жизни», – с теплом подумал Бакстер и на какое-то мгновение опять почувствовал себя молодым. Тот паренек в автобусе даже не догадывался, что скоро встретит женщину, которая навсегда изменит его жизнь.

Однако Бакстер понимал, что сравнивать Испанию с Америкой не совсем правильно. В Старом Свете настоящее прочно переплелось с прошлым. Старинные замки и руины шепотом делились историями о том, как римляне и мавры боролись за господство над этой землей, о крови, пролитой в бесконечных войнах, о крестьянах, испокон веков возделывавших эту землю. Он почувствовал нечто, отдаленно напоминающее вдохновение, его слабую искорку, словно музыкант из прошлого, написавший в свое время много хороших песен, окликнул Бакстера, повзрослевшего на десять лет, умоляя открыть сердце для чудес, на которые так щедра жизнь.

Впрочем, думать обо всем этом было некогда, потому что справа они увидели распахнутые ворота и табличку с надписью «Finca de Familia de Arroyo» [8]8
  Семейная ферма Арройо (исп.).


[Закрыть]. Бакстер вдруг запаниковал, недоумевая, как он вообще здесь оказался и о чем думал, когда так легкомысленно согласился на поездку. Вчера – тест ДНК, а сегодня – уже Испания.

– Пап, нам сюда! – воскликнула Мия.

Музыка из динамиков призывала жить свободно. Бакстер убавил звук.

– Еще есть время развернуться. Последний шанс, – предложил он.

Мия стукнула его по голове.

– Шутишь? Жми на газ!

Он круто повернул направо и въехал в открытые ворота. Хорошо знакомый голос в голове прошептал: «Въезжай, если такой смелый». Правда, в этот раз с явно выраженным испанским акцентом.

Проигнорировав предостережение, Бакстер продолжил путь по усыпанной гравием дороге, которая все глубже и глубже уходила в лес. По обе ее стороны тянулась низкая каменная ограда, местами уже обрушившаяся. Они тряслись на ухабах, пока перед их взором не предстала реликтовая оливковая роща, раскинувшаяся на пологом холме. Бугристые, причудливо изогнутые стволы деревьев, которые своими распростертыми ветвями скорее напоминали индийскую смоковницу, выглядели так, словно мифический великан попытался вырвать их с корнем. Ветви согнулись под тяжестью листвы цвета шалфея и растущих густыми гроздьями оливок.

По каменному мосту, построенному не менее тысячи лет назад, переехали через небольшой ручей, и впереди показался дом. На фотографиях, которые присылала Эстер, дом выглядел совершенно иначе. Навскидку площадь дома была не менее пяти сотен квадратных метров. Два века он здесь точно простоял. Опытным глазом Бакстер видел, что первоначальная постройка постепенно обрастала дополнительными помещениями. Под сочным темно-зеленым плющом скрывались стены, отделанные терракотовой штукатуркой. Чем ближе к дому, тем заметнее становились следы обветшалости, которые особняк совсем не портили, а скорее наоборот, были главным секретом его неповторимого облика. Крыша нуждалась в ремонте, часть штукатурки отвалилась, за садом перед зданием тоже ухаживали без особого рвения. Но несмотря на то, что дом утратил былой блеск, когда-то это было место, достойное королей.

– Я их вижу! – закричала Мия.

Перед фонтаном и огромной крытой беседкой на лужайке стояли несколько длинных столов, ломившихся от корзин, блюд, тарелок с едой, бутылок с вином и оливковым маслом. Вокруг собралось около трех десятков человек. Дети играли в футбол. Все выглядели очень нарядно, как будто только что вернулись из церкви. Услышав звук приближающегося автомобиля, собравшиеся, точно по команде, повернули головы.

Подъездная аллея вела к площадке перед домом, где уже стояло несколько машин. Бакстер припарковался за видавшим виды «Лендровером» с забрызганными грязью колесными арками. Они вылезли из машины и глубоко втянули в себя воздух, щедро напоенный ароматами роз, цитрусовых и диких трав.

Черно-белая с кудрявой шерстью собака отделилась от толпы и подбежала к ним. Мия, хохоча, упала на колени, и та взялась лизать своим шершавым языком ее лицо. Мия мечтала о собаке с тех пор, как они переехали в Гринвилл, но у Бакстера не было ни сил, ни желания брать на себя ответственность за еще одно живое существо. Очень медленно, чуть ли не хромая, навстречу к ним пошла Эстер. Каждый шаг давался ей с трудом.

Не отрывая взгляда от Мии, она воскликнула:

– Dios mío, как ты похожа на моих детей! Иди обними свою йайа.

Мия взглядом спросила разрешения у отца. Он быстро и нервно кивнул.

Эстер не выпускала девочку из объятий очень долго. Приемная мама Софии и его родители нежностями Мию обычно не баловали. Дочь выглядела довольной.

– Как же я счастлива вас видеть! – Эстер бросила взгляд на собаку и добавила: – И Пако, кажется, тоже.

– Какой породы этот красавец? – поинтересовался Бакстер.

– Un perro de agua, – Эстер потрепала пса по голове. – Водолаз.

Она обернулась к членам своей семьи, которые застыли будто в ожидании условного знака.

– Мы все очень рады встрече с вами. Мой брат Матео, его жена Изабель, трое их детей…

Во многих членах семьи Арройо сквозили черты Софии, и чувство необъяснимой тревоги вновь охватило Бакстера. Он даже не пытался запомнить их имена. Главное сейчас – не лишиться рассудка.

Он неловко улыбался и махал рукой.

– Мы тоже рады знакомству, – говорил он каждому, добавляя: – Меня зовут Бакстер, а это Мия.

Потом Эстер подошла к нему и поцеловала в обе щеки. Бакстер не знал, куда деваться. Она подняла два пальца, украшенных массивными кольцами, и пояснила:

– В Испании принято целовать два раза. Сначала в правую щеку, потом в левую. Ничего, скоро научитесь. – Она крепко обняла его, и Бакстер попытался ответить тем же, хотя все его нутро при этом бастовало.

Зато Мия светилась от счастья, отвечая на приветствия своих многочисленных родственников. Хотя сам он сильно нервничал, Бакстер ощутил прилив гордости, наблюдая за тем, как уверенно держится девочка, демонстрируя свойственную южанам подчеркнутую учтивость и умело вставляя все известные ей слова на испанском в бесконечную череду «да, сэр» и «да, мэм». Фурор дочери заставил его забыть о собственных тревогах.

Эстер представила внучатых племянников, которые послушно ждали своей очереди, как маленькие солдатики, и отвечали hola [9]9
  Привет (исп.).


[Закрыть], когда двоюродная бабушка называла их по имени.

– Мия, познакомься, это Франциско, Сальвадор, Мария, Лила, Ампаро, Лола, Кармен и… А где Альфонсо? – Она огляделась, а потом бросила взгляд в сторону рощи. – Ладно, с ним потом познакомишься. Опять, наверное, по деревьям лазает.

В воздухе поплыл дразнящий аромат жареного, и Бакстеру показалось, что пахнет приготовленным на гриле мясом. Усатый мужчина стоял у огромной сковороды и ловко орудовал лопаткой размером с теннисную ракетку. Еще три таких же сковороды стояли рядом на портативных горелках, подключенных к баллонам с пропаном.

Очередь из желающих познакомиться с Бакстером, пожать ему руку и поцеловать в обе щеки никак не заканчивалась. Имена давались нелегко. Но он очень старался. Слава богу, почти все они говорили по-английски – по крайней мере, приветствие у них получалось хорошо. Поначалу были сложности с поцелуями в щеку, однако скоро Бакстер стал профессионалом.

Кто-то очень вовремя протянул ему банку пива. Сделав первый глоток, Бакстер испытал блаженство. «Холодное пиво – лучшее лекарство после долгих перелетов и встреч с семьей», – подумал он.

Убедившись первым делом, что у Мии все хорошо, Бакстер подошел к Эстер. Рядом с ней стоял чопорного вида мужчина – брат Софии; он видел его на фотографиях, присланных Эстер. На нем была охотничья куртка из вощеной кожи, белая накрахмаленная до хруста рубашка, темные джинсы и начищенные до блеска кожаные ботинки. Его укладка выглядела безупречно, а аккуратные усики и ухоженные брови дополняли общую картину. Обрамлением щекам служили бакенбарды, которые заканчивались острыми уголками под ушами.

Бакстер протянул руку и улыбнулся.

– Рад знакомству, Рудольфо.

– Взаимно, – ответил Рудольфо без энтузиазма в голосе, словно у него были дела поважнее, чем знакомство с Бакстером. Все еще сжимая его ладонь в своей, Бакстер заметил, что у мужчины нет среднего пальца. и на его месте осталась лишь небольшая культя. От Рудольфо сильно пахло одеколоном.

– У вас здесь очень красиво, – заметил Бакстер, стараясь не смотреть на искалеченный палец.

Рудольфо окинул взглядом территорию и ответил:

– Sí.

В надежде побороть неловкость Бакстер улыбнулся шире. Еще чуть-чуть, и уголки губ встретятся на затылке.

– Вы тоже находите всю эту ситуацию очень странной?

– Un poquito [10]10
  Чуть-чуть (исп.).


[Закрыть], да, – согласился Рудольфо, доставая из кармана сигарету и необычного вида серебряную зажигалку. Выпустив первое облако дыма, мужчина повернулся к матери и сказал что-то на испанском. Слова вылетели, как из пулемета. Эстер стукнула его по руке и открыла ответный огонь.

– Мечтаю научиться так же раскатисто произносить «р», – попытался пошутить Бакстер.

«Рудольфо как будто нам и не рад. Неужели ничего не знал о Софии? Дело в этом?» Бакстеру хотелось понять, что происходит, но пока они разговаривали, он решил не лезть на рожон. «Неужели они все только что узнали о Софии?»

– ¿Dónde está tu hermana? – спросила Эстер у сына, чтобы разрядить обстановку. Бакстер понял. «Где твоя сестра?»

«Надеюсь, сестра проявит большее дружелюбие, чем брат. Иначе десять дней покажутся вечностью».

Рудольфо ответил ей и удалился с напыщенным видом, окутанный клубами дыма от сигареты. Бакстер посмотрел мужчине вслед. Ему кажется или к брюкам Рудольфо на самом деле прицепилась солома от невидимого веника, которым его только что огрела мать?

Бакстер еле сдержался, чтобы не крикнуть вдогонку: «Дружище, рад знакомству. Спасибо за теплый прием!»

– Не обращайте на него внимания, – сказала Эстер. – Ему просто надо время. Альма сегодня даже в церковь не пошла. Готовится к сбору урожая. Надеюсь, скоро появится.

– Похоже, здесь все знают английский?

– Нет, не все. Но я их заставляю учить язык. Так что большинство знают. Как долетели?

Она вдруг вздрогнула и схватилась за бок, словно от боли. Прежде чем ответить на вопрос, он спросил:

– Вы себя хорошо чувствуете?

Она кивнула и посмотрела на свою руку.

– Sí, проблемы со спиной. Неудивительно, когда тебе за пятьдесят.

– Долетели хорошо, если не считать утерю багажа и отмену брони на жилье. Мы точно вас не обременим, если останемся на ночь?

Бакстер искренне надеялся, что Эстер предложит какой-нибудь другой вариант, но тоном, не терпящим возражений, она сказала:

– No pasa nada. Как вы заметили, места здесь всем хватит. И из одежды, думаю, тоже что-нибудь подыщем. Сегодня все магазины закрыты, а завтра, если хотите, Рудольфо отвезет вас в город.

«Нет уж, спасибо, лучше месяц без сменки похожу», – подумал Бакстер и ответил вслух:

– Не стоит беспокоиться. Пустяки. Завтра на «Ауди» сам доеду.

Она махнула рукой.

– Боюсь, что в своей большой машине вы просто не развернетесь на наших узких улочках. Знаете, сколько американцев пало в неравном бою, оказавшись зажатыми между стен? Вы пока можете подыскать себе что-нибудь среди вещей моего мужа. А вот и Альма.

По пыльной тропинке, ведущей из оливковой рощи, озаренная оранжевыми лучами заходящего солнца, навстречу им шла женщина в шляпе. Ее смуглая кожа блестела после проведенного в трудах дня. На ней была ало-красная рубашка с закатанными до локтей рукавами, черные ботинки и прохудившиеся на коленях джинсы.

Сердце Бакстера бешено заколотилось. Нет, он, конечно, знал, что встретится с сестрой Софии, и даже видел ее фотографии, но явного сходства с женой в них не обнаружил, поэтому особо не переживал. Однако сейчас, когда она помахала рукой, он словно получил удар током. Было что-то в ее движениях и походке, до боли напоминающее Софию.

В отличие от сестры, которая всегда носила длинные волосы, Альма, похоже, предпочитала длину до плеч. Черты ее лица были мягче, чем у Софии и Эстер. Те же высокие скулы, но более округлой формы и менее выраженные, поэтому ее лицо лишь отдаленно напоминало точеные лица сестры и матери. Скорее, Альма была похожа на Мию.

– Buenas, – поприветствовала она Бакстера. В ее зеленых глазах цвета молодого шалфея светилась душа, которая излучала особое тепло, похожее на воспоминание о чем-то светлом и добром, случившемся когда-то давно под звуки проигрывателя винила. Не колеблясь ни секунды, Альма наклонилась и поцеловала его в обе щеки.

– Рада знакомству, – промолвила она с сильным испанским акцентом. – Как добрались? Путь неблизкий.

Он не сразу сообразил, что ответить.

– Ну да, далековато. – Бакстер положил ладонь на грудь, понимая, что выдал свое замешательство. – Простите. Встреча со всеми вами дается нелегко. – Глоток пива сейчас был бы весьма кстати.

– Мия! – крикнул он неожиданно хриплым голосом. – Иди познакомься с тетей. – Довольный, что ему удалось отвлечь внимание от собственной персоны, он наблюдал, как девочка бежит в их сторону.

Альма опустилась на колени и раскинула руки ей навстречу.

– Как здорово, что ты приехала. Мы все очень рады! – воскликнула Альма на ломаном английском.

– Благодарю, – вежливо ответила Мия. Пока они обнимались, Бакстер внимательно смотрел на дочь. Никаких тревожных признаков он не заметил. В отличие от него она выглядела абсолютно счастливой.

Наконец Альма выпустила Мию из объятий и положила руки ей на плечи.

– Даже не верится, что ты здесь. Как долетела? Фильмы какие-нибудь интересные посмотрела? Я, например, в самолете люблю смотреть кино и пить кока-колу.

– Да, мэм, я тоже люблю колу. Но мне можно только один фильм и спрайт. Папа говорит, что в коле содержится кофеин.

– Так и есть. Ты же всю ночь летела, устала, наверное?

Положив руку на плечо Мии, Бакстер обратился к Альме:

– Ночной перелет – это не шутка. Выматывает знатно, – затем повернулся к Мии и добавил: – Но мы держимся. Правда, солнышко?

– Я нисколечко не устала, – сказала Мия.

– Конечно, нет. Скажете тоже, усталость. Когда я была твоего возраста, я и слова такого не знала. Ты также, наверное, не знаешь? – поинтересовалась Альма.

– Не знаю, мэм, – согласилась Мия.

– В этой модели выключатель не предусмотрен, – ввернул Бакстер, но шутка не сработала.

Альма наклонилась к Мии и посмотрела ей в глаза.

– Как же мне не терпится узнать тебя получше. Ты должна рассказать мне о своей маме.

Бакстер застыл на месте. Он что, приехал сюда на десять дней, чтобы все это время уклоняться от ответов на вопросы о Софии? Впрочем, дочка держалась молодцом.

– С радостью.

Альма нахмурилась.

– Жаль, что мы с ней так и не встретились.

Женщина повернулась к Бакстеру, и он, взглянув на нее, сразу понял, что эта встреча причиняла боль не только им с Мией. Даже если Альма и знала о существовании сестры, про убийство ей тоже стало известно совсем недавно.

– Софии здесь очень понравилось бы, – проронил он, нарушив молчание, наполненное болью потерь. – С радостью познакомилась бы со всеми.

Альма с теплом посмотрела на него.

– Давайте я покажу вам ваши комнаты, а экскурсию проведем после обеда. – Взяв Мию за руку и продолжая смотреть на Бакстера, Альма сделала медленный, глубокий и очень долгий вдох, после которого все трое вдруг почувствовали облегчение и умиротворение. – Просто отдыхайте.

В легкости ее слов он услышал дуновение легкого горного бриза.

«Было бы неплохо», – подумал Бакстер.

Глава 10
Fideuá

Все многочисленное семейство еле уместилось за тремя столами. Бакстер и Мия сидели рядом с Альмой, Эстер и Рудольфо. На каждом столе стояла внушительных размеров сковорода, покрытая фольгой. Рядом выстроились бутылки с вином и ярко-зеленым оливковым маслом, а также глубокие салатники из нержавейки с зелеными и фиолетовыми листьями латука и наструганной морковью. На деревянных разделочных досках лежали багеты, кусочки сыра манчего и прозрачные, свернутые в трубочки ломтики иберийского хамона, который, со слов Эстер, делали из ног свиней, питающихся желудями и каштанами. Перед Бакстером стояло блюдо с оливками, которые он закидывал в рот одну за другой. Оливок вкуснее он в жизни не пробовал и, съев десяток ягод, начал выплевывать косточки, или huesos, на землю.

– Это блюдо называется fideuá. Оно очень популярно в Валенсии, – пояснил дон Томас, брат Эстер. Он сидел напротив в окружении внуков. Бакстер только что узнал, что «дон» и «донна» точно так же, как «мистер» и «миссис», прибавляются к имени, чтобы продемонстрировать глубокое уважение. Но Эстер сказала, что не любит, когда к ней обращаются «донна», потому что сразу чувствует себя старой.

Дон Томас был значительно старше сестры. Он знал толк в еде и любил покушать, за что в награду получил знак отличия в виде большого живота. С его испещренного оспинами лица не сходила улыбка, которой он показывал, что вкусная еда и семья рядом – все, что нужно для полного счастья.

Когда со сковороды сняли фольгу, наружу вырвался пар, и воздух моментально наполнился ароматами моря. Пока дон Томас раскладывал блюдо по тарелкам и передавал их гостям, Бакстер чувствовал какое-то беспокойство и пытался понять его причину. А что, если его надежды на поездку в Испанию не оправдаются и Мии она не поможет?

– Fideuá почти то же самое, что и паэлья, только с вермишелью вместо риса, – пояснила Альма, сидящая в конце стола рядом с Мией. – Существует легенда, что блюдо это родилось на борту корабля, кажется, в тридцатых годах прошлого века. Капитан ел очень много паэльи, поэтому кок заменил рис вермишелью в надежде, что тот перестанет просить добавки. Блюдо быстро распространилось по Валенсии.

Бакстер и глазом моргнуть на успел, как у каждого в тарелке оказалась щедрая порция вермишели, перемешанной с овощами, кусочками рыбы, мидиями, креветками и гребешками. Он заметил в тарелке Мии листик кресс-салата и подцепил его вилкой.

– Ты не любишь крест-салат? – спросила ее Альма.

– Крест-салат? – улыбнулась Мия. – Ты имеешь в виду кресс-салат?

– А, да, кресс-салат. – Альма прикусила губу и через секунду призналась: – Всегда считала, что это крест-салат, потому что молодые ростки похожи на крестик.

Мия громко рассмеялась, а за ней и остальные гости, заставив Альму густо покраснеть.

– Между прочим, – сказала Альма, щедро наливая оливковое масло в тарелку Мии, – если кушать aceita de oliva каждый день, все болезни будут обходить стороной. Наше масло богато полифенолами, которые облегчают боль, лечат сердце, голову и даже душу. – Она отломила кусок хлеба и протянула его Мии. – Попробуй, думаю, тебе понравится.

Все застыли в ожидании, глядя на Мию. Она макнула хлеб в прозрачное масло, дала ему пропитаться и откусила кусочек, прикрыв глаза. Потом посмотрела на Альму и спросила:

– Ты сама его сделала?

– Мы вместе сделали. Мы выращиваем на ферме оливки, а мельницы в городе их измельчают.

– Не скромничай, – сказала Эстер, наливая в стакан газированную воду. Бакстер обратил внимание, что вино в отличие от остальных она не пила. – Альма здесь granjera, главный фермер. Твоя тетя унаследовала от своего отца особый дар. Она знает все о растущих там деревьях и понимает их, как никто другой.

Альма наклонилась к Мии и прошептала:

– Завтра я возьму тебя с собой и покажу ферму, если хочешь.

– Да, мэм. Очень хочу! – С этими слова Мия макнула свой кусок хлеба в оливковое масло еще раз.

В приступе благодушия Бакстер решил попытать счастья с Рудольфо.

– А вы чем занимаетесь?

Рудольфо вытер уголки рта салфеткой.

– Я продаю масло. – Куртку он уже снял и сидел с закатанными по локоть рукавами. Его гладким мускулистым рукам мог бы позавидовать профессиональный пловец.

Эстер коснулась руки сына.

– Альма управляет фермой, Рудольфо продает масло, а я делаю все, чтобы эти двое не убили друг друга.

Раздался чей-то нервный смешок, и все вдруг стихло. Только из рощи доносились птичьи трели. Бакстер понял, что Эстер не шутила.

Тишину прервала Мия.

– Дядя Рудольфо, а что случилось с вашим пальцем?

«Дядя?» – не поверил своим ушам Бакстер. Неужели дочь так отчаянно нуждалась в родственниках, что готова называть «дядей» первого встречного? О чем он вообще думал, когда согласился на эту авантюру? А вдруг Мия захочет поддерживать с этими людьми отношения и дальше? Еще час назад, когда они подъезжали к дому, он считал поездку в Испанию не более чем маленьким приключением.

А уж что касается щекотливых тем и скелетов в шкафу, в этих вопросах Мия была просто профи. Она, как удачливый археолог, умудрялась в любом месте находить все новые останки и сразу делать их достоянием общественности. Так произошло и теперь, когда она задала вопрос про палец.

Рудольфо поднял руку.

– Несчастный случай, cariño [11]11
  Милая (исп.).


[Закрыть]. Отрезало комбайном.

С детства работая на стройке, отрезанных пальцев на своем веку Бакстер повидал немало. Как там сейчас на строительной площадке без него?

– Поэтому он занимается продажей, – добавила Альма в надежде хоть как-то разрядить обстановку.

Попытка с треском провалилась. Рудольфо бросил на нее злобный взгляд. «Куда мы попали?» – уже не первый раз за вечер подумал Бакстер.

Но Мия не унималась. Ее интересовали подробности. Рудольфо пояснил, что при замене рабочего оборудования трактора палец застрял меж двух металлических деталей.

Чтобы притормозить разыгравшееся воображение, Бакстер щедро отлил себе масла из бутылки и макнул в него кусок хлеба. «Что ж, вкус и правда изумительный».

Глядя на Бакстера, Альма застыла в ожидании его реакции точно так же, как шеф-повар смотрит на гостей, когда те дегустируют его блюдо. Он одобрительно поднял вверх большой палец.

– Я, конечно, не эксперт, но вкус потрясающий.

Альма поблагодарила его.

– Я слышала, вы занимаетесь строительством?

– Так и есть – Бакстер отломил еще один кусок хлеба. – Можете обращаться. Не в моем характере сидеть сложа руки. Мия подтвердит.

– Правда, Мия? – спросила Альма.

– Да, он – заяц-энерджайзер.

– Sí, а я думала, Тим – мастер на все руки.

Бакстер улыбнулся.

– Откуда вы знаете про Тима? Я вырос на этом сериале. – Бакстер имел в виду «Обустройство дома».

Альма зачерпнула вилкой fideuá и уже хотела отправить ее в рот.

– Знаете, Бакстер-на-все-руки, как мы учим в Испании английский? Смотрим ваши программы.

Бакстер глянул искоса на дочь.

– По-моему, звучит не очень?

– Очень даже очень, – ответила Мия. Потом добавила, обращаясь к Альме: – Он терпеть не может свою работу. Она его выматывает. Сильно.

– Случается иногда, – признал Бакстер.

– Иногда?! – переспросила Мия. – Видите седые волосы на висках? – Сидящие за столом поддержали ее дружным смехом. – Вот вам и доказательство.

Прежде чем зачерпнуть еще fideuá, Альма спросила у Бакстера:

– Как вы стали строителем?

– Точно так же, как вы – фермером. Отец работал на строительной площадке и с детства научил меня всему.

– Мой папа был рок-звездой, – сказала Мия с набитым вермишелью ртом. Дома она предпочитала более скромные порции еды.

– Да ладно? – полушутя-полусерьезно спросила Альма.

Бакстер посмотрел на Мию, театрально выпучив от гнева глаза.

– Мия, ты заставляешь меня краснеть.

Последняя фраза только ободрила девочку, и она продолжила:

– У него была своя группа. «Кактус роуд». Может, слышали? Они были реально крутые.

Бакстер уже хотел шикнуть на дочку, но передумал. С горячими фанатами так не поступают. Лучше свести все к шутке.

– Да, мы были популярны ровно одну минуту в очень узких кругах.

– На чем вы играли? – поинтересовалась Эстер.

– На гитаре, в основном акустической. – Ему стало жарко, и он почувствовал жжение по всему телу. Воспоминания о группе оказались почти такими же болезненными, как воспоминания о Софии.

– Сыграете нам? – предложила Альма.

Бакстер поднял руки.

– В следующий раз, когда привезу гитару.

«В следующий раз? Это что, он сказал? Следующего раза не будет».

– Гитара у нас есть. Осталась от отца. Он играл, когда у него было свободное время. Гитара, кстати, очень хорошая.

«Кто бы сомневался, что хорошая. Какое везение. Знала бы она». Чужие гитары интересовали его меньше всего на свете.

– Посте смерти мамы папа забросил гитару, – сообщила Мия, которая, похоже, задалась сегодня целью смутить его окончательно.

Эстер скрестила руки на груди и обратилась к Альме:

– Знаешь, гитарист из твоего отца, может быть, был и не очень, но любовник он был искусный.

– Мама! – Альма потянулась к Мии, чтобы прикрыть ей уши. Рудольфо пробурчал по-испански что-то, похожее на ругательство, и гости просто взорвались от смеха.

Когда все успокоились и, ловко орудуя вилками, принялись за fideuá, Бакстер спросил:

– А сеть у всех ловит? Я потерял сигнал на въезде в усадьбу.

Рудольфо махнул рукой куда-то за спину.

– За сетью придется идти к соседям.

Бакстера охватила паника, словно над безмятежной водной гладью показался острый серый плавник.

– Вы хотите сказать, телефоны здесь вообще не ловят? Как же вы тут дела делаете?

Альма усмехнулась.

– А вот так и делаем. У нас есть стационарная линия и вайфай в доме. – Правда, вайфай она произнесла как «вифи». – На лугу есть куча щебня. Там всегда ловит.

– Хорошо, без проблем, – сказал Бакстер. Но проблема была.

Когда сковороды и тарелки опустели, дети по одному вышли из-за стола. Альма окликнула мальчишку, на пальце вращавшего футбольный мяч:

– Альфонсо, ven aquí [12]12
  Иди сюда (исп.).


[Закрыть]!

Бакстер сразу догадался, что это тот самый мальчик, которого Эстер не досчиталась ранее, предположив, что тот лазал по деревьям. Второй раз звать его не пришлось. Густые каштановые волосы без малейшего намека на волну почти полностью закрывали уши и большие глаза.

Альма положила руку ему на плечо и сказала, глядя в глаза:

– Ты уже познакомился со своей сестрой?

Мальчишка помотал головой и, преодолевая собственное стеснение, повернулся к Мии.

– ¿Quieres jugar? – Хочешь поиграть?

Прежде чем ответить, Мия, словно спрашивая разрешения, посмотрела на отца и Альму.

– Sí.

Мия соскользнула со стула и неуверенно пошла за Альфонсо в сторону деревьев, рядом с которыми на траве играли дети.

Откуда ни возьмись на столах появились чашки с кофе. Настало время для взрослых разговоров. Собравшиеся атаковали Бакстера вопросами об американской политике, любимых городах и видах спорта, пока, наконец, Эстер не вызволила его из их цепких рук. Она рассказала Бакстеру о своем покойном муже, Хорхе. Он был фермером в четвертом поколении и вдохнул новую жизнь в доставшуюся ему от предков усадьбу. При нем семейное дело расцвело с новой силой.

– Он погиб в авиакатастрофе под Зальцбургом. Это случилось в декабре. Они с другом собирались покататься на лыжах.

– Мне очень жаль. Сколько лет вы прожили вместе?

– Мы начали встречаться, когда нам было по четырнадцать. Представляете? Правда, на пару лет мы все же расставались, когда учились в университете.

Бакстер налил себе газированной воды; пить кофе не хотелось. Любовь – это лучшее, что может случиться с человеком в жизни. Но за нее приходится расплачиваться, когда любимый человек уходит.

– Хорхе очень любил эту землю. Даже сильнее, чем его собственный отец. Он придумал, как усовершенствовать процесс производства масла. В мире оливкового масла его имя стало легендой.

Взгляд Бакстера скользнул по карабкающемуся вверх стеблю плюща и остановился на терракотовой черепице. Сложись все иначе, этот дом и эта семья стали бы для Софии родными.

– Никогда не подумал бы, что существует такая вещь, как мир оливкового масла. Похоже, это как в виноделии.

– Верно, – кивнул Рудольфо. – Только поэзию вин люди понимают, а оливкового масла – нет.

– Пока не понимают, – поправила его Альма.

Рудольфо закурил и выпустил облако дыма.

– Не уверен, что положение когда-нибудь изменится. Раньше наше масло ценилось на вес золота, а сейчас никому до него нет дела. Люди не хотят платить за хороший продукт. Трудно состязаться с нечистыми на руку производителями. – Он усмехнулся. – Американцы думают, что приобретают оливковое масло. Нет, нет, и еще раз нет! Оливковое масло там и рядом не стояло. Им продают дешевое растительное масло, дезодорированное в Хаэне. Никто за этим не следит. А американцы и даже европейцы особо не вникают и понятия не имеют, сколько стоит настоящее масло. Ну не может литр хорошего масла стоить два евро. Тут еще эти ваши тарифы выросли на двадцать пять процентов… Пиши пропало.

– Сложности есть, но все не так безнадежно, – возразила Альма. – Всегда будут люди, которые понимают толк в хорошем оливковом масле.

– Моя сестра еще верит в сказки, – с горьким сарказмом произнес Рудольфо.

– Вся в отца, – сказала Эстер.

Альма посмотрела на небо.

– Вообще-то, иногда мне кажется, что он смотрит на меня сверху.

– И грозит тебе пальцем, hermana, – с издевкой обронил Рудольфо.

Альма уже собиралась ответить ему, но в последний момент передумала, решив не вступать в перепалку. Рудольфо сказал что-то на испанском, однако Эстер быстро успокоила сына, махнув рукой и обрушив на него поток ругательств на родном языке. Н-да… Когда Эстер прислала приглашение, ей следовало присовокупить заявление об отсутствии гарантий. Боже, десять дней. Ничего, как только он поймает сеть, подыщет какое-нибудь жилье неподалеку.

– Всем спасибо, – сказал Бакстер, поднимаясь из-за стола. – С вами, конечно, очень интересно, – никто даже не улыбнулся ему, – но пойду проверю Мию.

– Пожалуйста, не уходите, очень хочется узнать побольше о Софии.

«Очень даже возражаю, – подумал Бакстер. – На сегодня достаточно». В окружении семейства Арройо он не мог избавиться от чувства, что находится на выставке портретов Софии.