Текст книги "Бронза и Подсолнух"

– А там разве не он сидит?

Мать Цинтуна обернулась назад и увидела, как сын сидит на бетонной свае посередине реки.

Несколько лет назад здесь планировали построить мост. Когда установили одну бетонную сваю, из-за финансовых проблем строительство моста отменили, но саму сваю не снесли. Ее оставили в реке. Некоторые птицы часто отдыхали на ней, поэтому на ней было много белых птичьих испражнений.

Цинтун управлял лодкой, чтобы приблизиться к бетонной свае. Потом он, обняв эту сваю, забрался на нее. Он специально не привязал лодку. Когда он залез на самый верх сваи, лодка уже была унесена течением.

Повсюду была вода, и посреди нее торчала одна высокая бетонная свая. Цинтун сидел на ней, словно большая птица.

Мать, увидев сына, вернулась за отцом. Отец сел на причалившую к берегу лодку и поплыл к свае, управляя лодкой при помощи шеста. Он поднял лицо и закричал:

– Спускайся!

Цинтун не двигался.

– Спускайся, – прокричал отец, повысив голос.

Цинтун не смотрел на отца. Он в неподвижной позе сидел на верхушке сваи. Мальчик в оцепенении смотрел на реку.

Вскоре на берегу собралось много людей. Это было как раз обеденное время. Многие из зевак принесли с собой свой обед и держали его в руках.

Вода в реке колебалась. Цинтун отбрасывал тень на водную гладь. Эта тень была словно видение: то становилась большой, то уменьшалась.

Отец разгневался, поднял шест и пригрозил сыну:

– Если ты не спустишься, получишь хорошую трепку!

Цинтун не обращал внимания на отца. Мать кричала сыну с берега:

– Цинтун, спускайся!

Отец снова и снова кричал мальчику и просил его спуститься, но Цинтун продолжал сидеть на свае. Тогда отец рассердился и толкнул его зад шестом, чтобы столкнуть мальчика в реку.

Цинтун заранее к этому приготовился. Он крепко держался обеими руками и ногами за бетонную сваю. Он будто врос в нее.

Кто-то с берега кричал:

– Да уж! Это еще уметь надо, чтобы так сидеть на свае. Если он может сидеть наверху так долго, это уже хорошо.

– Пусть и помирает там! – в сердцах сказал отец.

Отцу ничего не оставалось, как причалить лодку к берегу, с трудом переводя дыхание, выбраться на сушу и отвести буйвола на пахотные работы в поле.

Люди стали расходиться и покидать берег реки.

– Ну и сиди там наверху! Вот и не спускайся оттуда всю жизнь! – сказала мать.

После этого она перестала обращать на него внимание и вернулась домой.

Цинтун подумал, что вокруг стало очень тихо. Он сидел на свае, свесив обе ноги и уперевшись подбородком на руки. Дул ветер. Он непрерывно трепал его волосы и одежду.

Вернувшись домой, мать думала о сыне, который сидел на бетонной свае, и убиралась в комнате. Потом она остановилась. Она внезапно поняла, что ее действия были немного странными. Зачем нужно убираться на маленькой кровати? Зачем снимать москитную сетку над кроватью Цинтуна и складывать ее в таз? Зачем доставать чистое одеяло из шкафа? Зачем доставать подушку?… Она сидела на краю кровати, которую только что прибрала. Ее сердце было наполнено сомнением.

В это время в поле отец Цинтуна ругал буйвола, который обычно был послушным. Но сегодня он упрямился. Отец разрешал буйволу двигаться, но животное очень медленно шло и тайком поедало чужие посевы. Дойдя до ряда, буйвол сбрасывал хомут, который отец только что надел на него. Отец несколько раз замахивался плеткой, чтобы побить животное. Буйвол высоко поднимал голову и мычал. После этого животное фыркало, выпуская воздух через ноздри.

Наконец-то хомут был надет на буйвола. Отец как раз собирался последовать за плугом, но буйвол внезапно побежал вперед. Плуг волочился следом. Отцу с трудом удалось догнать буйвола. Он действительно сильно рассердился, замахнулся плетью и отстегал животное по голове. Отец очень редко бил буйвола плетью. Животное не сопротивлялось и не издавало звуков, а просто опустило голову. Мужчина тут же раскаялся в содеянном. Он встал впереди буйвола, чтобы посмотреть на него. Казалось, что глаза животного были наполнены слезами. Отцу стало тяжело на сердце. Он сказал буйволу:

– Не надо винить меня. Ведь это ты был непослушным.

Он больше не заставлял животное работать, а снял с него хомут и обмотал поводья вокруг его рогов. Отец будто сказал этим животному: «Иди куда хочешь».

Но буйвол стоял на месте. Отец сел на обочину рисового поля и закурил.

После собрания у старой софоры бабушка, оперевшись на палочку, стояла у ограды перед входом и смотрела на дерево.

Когда мать Цинтуна вернулась к реке просить сына спуститься с бетонной сваи, бабушка тоже пришла вместе с ней. Посмотрев на внука, она не сразу стала просить его спуститься. В этой семье бабушка больше всех беспокоилась о внуке. Она же и больше всех понимала Цинтуна.

Отец и мать каждый день должны были работать в поле, поэтому в основном он воспитывался бабушкой. До пяти лет мальчик спал вместе с бабушкой – у нее в ногах. Когда бабушка наталкивалась ногами на теплое и мягкое тело своего маленького внука, ее сердце наполнялось неописуемым чувством счастья. Когда зимними вечерами на улице свирепствовал холодный ветер, для бабушки ее спящий в ногах внук был словно тазик с горячим углем. Жители Дамайди видели, что куда бы ни пошла бабушка, она всегда брала с собой внука. Они также замечали, что они постоянно ведут нескончаемые беседы. Цинтун использовал взгляд и жесты, а бабушка всегда принимала их сердцем и понимала их смысл. Между ними никогда не возникало преград. Даже когда они говорили на сложные темы, бабушка без малейших усилий понимала своего внука. Во внутренний мир Цинтуна доступ был только у одного человека. И это была его бабушка. К тому же ей очень нравилось находиться в его удивительном мире.

Бабушка, глядя на внука, который высоко сидел на бетонной свае, сказала ему:

– Ну что ты там все сидишь? Если тебе хочется поговорить, то разговаривай с отцом. Он – глава семьи. Если ты не говоришь, а сидишь там наверху, то так и просидишь зря всю жизнь… Тебе хорошо все нужно обдумать. После того, как девочка придет в нашу семью, тебе уже нельзя будет веселиться и играть, тебе нужно будет зарабатывать деньги… Ты все еще не спускаешься? Если не спустишься, то ее другая семья заберет к себе… К ней нужно будет хорошо относится и не обижать ее… Если ты ее обидишь, то тебе пощады не будет. Я вижу, что твоему отцу нравится эта девочка. Он только беспокоится, что наша семья слишком бедная… Спускайся, спускайся.

Бабушка шаткой походкой подошла к воде и подтолкнула шестом лодку к бетонной свае.

Когда Цинтун услышал слова бабушки и увидел приближавшуюся лодку, то мальчик, обхватив сваю, соскользнул в лодку.

По неизвестной причине отец привел буйвола обратно. Отец хотел, чтобы буйвол вспахал поле. Он пахал в течение некоторого времени, но потом остановился, снял с животного хомут и привел буйвола обратно домой.

– Почему ты так быстро вернулся? – спросила мать.

Отец не проронил ни слова.

Цинтун встал перед отцом и с помощью взгляда и жестов, которые были понятны только его близким людям, поспешно сказал отцу:

«Куйхуа – хорошая девочка, очень хорошая девочка. Давай ее возьмем в нашу семью. Я буду хорошо работать, обязательно буду хорошо работать! На новый год мне не нужна новая одежда. Я больше не буду просить мяса. Мне нравится, что она станет моей младшей сестрой».

Глаза мальчика наполнились слезами.

Глаза матери и бабушки тоже наполнились слезами.

Отец, схватившись за голову, сел на корточки.

– Наша семья бедная, но я не верю, что мы не сможем воспитать эту девочку. Каждый из нас будет в чем-то себе отказывать. Так мы сможем ее вырастить. У меня как раз нет внучки! – сказала бабушка.

Цинтун, потянув бабушку за руку, направился к старой софоре.

Отцу следовало остановить их, но он только вздохнул им вслед.

Мать пошла за ними, и вскоре отец тоже последовал за семьей.

Буйвол побежал вперед и возглавил шествие.

Когда они шли по улицам деревни, то люди спрашивали, куда направляется вся их семья. Они не отвечали, а шли к старой софоре.

* * *

Солнце уже садилось на западе.

Толпа возле старой софоры поредела, но женщины из школы кадровых работников так и сидели вместе с девочкой на каменной мельнице. Семья Гаюя была уже довольно близка с девочкой. Мать Гаюя даже сидела на каменной мельнице, ее рука лежала на плече Куйхуа, а лицо было повернуто так, словно она разговаривает с девочкой.

Сложившаяся ситуация должна была скоро проясниться.

Лицо главы деревни выражало одновременно беспокойство и радость.

Отец Гаюя сел на корточки и начал рисовать на земле тонкой веткой дерева, словно планируя что-то. В это время он думал: «Сколько должны нести утки в год яиц, если в моей семье появится Куйхуа?» Он уже долго проводил расчеты, но так и не смог определить точную цифру.

Гаюю, его матери, главе деревни и всем остальным присутствующим уже давно надоело считать яйца, а отец Гаюя все продолжал это делать. Он иногда останавливался, поднимал голову и смотрел на Куйхуа. Ему действительно нравилась эта девочка. Когда он снова начинал считать, то прищуривал глаза.

В этот момент подошла семья Цинтуна.

– Почему вы опять пришли? – спросил глава деревни.

– Кто-то уже забрал на воспитание этого ребенка? – спросил отец Цинтуна.

– Еще не вынесено окончательное решение, – сказали женщина и глава деревни, сидящие рядом с Куйхуа.

– Хорошо, – вздохнул отец Цинтуна.

Отец Гаюя, сидевший на корточках, все это слышал, но оставался равнодушным. Он не мог даже и подумать о том, что семья Цинтуна возьмет на воспитание эту девочку. Как они обеспечат ей достойное существование? Ни у кого из жителей деревни Дамайди не было сил и финансовых возможностей, чтобы соревноваться с отцом Гаюя. Он даже не смотрел на семью Цинтуна.

Гаюй бросил косой взгляд на Цинтуна, думая о том, что ситуация принимает плохой оборот. Мальчик тут же передней частью стопы ударил отца по ягодицам.

Мать Гаюя почувствовала, что наступил критический момент, и, повернувшись лицом к мужу, сказала:

– Быстрее говори свое решение.

– Мы берем эту девочку! – опередил отец Цинтуна.

– Ваша семья берет ее на воспитание? – спросил отец Гаюя, поднимая голову и глядя на отца Цинтуна.

– Наша семья берет ее! – подтвердил отец.

– Наша семья берет ее! – повторила мать.

– Наша семья берет ее! – стукнув тростью, подытожила бабушка.

Буйвол поднял голову к небу и промычал, произведя сильное впечатление на всех присутствующих. От громкого звука на землю посыпались листья.

– Ваша семья берет ее на воспитание? – вставая, переспросил отец Гаюя. Он презрительно фыркнул и продолжил:

– Извините, вы уже опоздали. Мы берем девочку на воспитание в свою семью.

– Глава деревни только что сказал, что еще до конца не определено, какая семья будет ее воспитывать. Наша семья не опоздала. Мы первые решили взять ее на воспитание, – сказал отец Цинтуна.

– Никто не может забрать эту девочку! – возразил отец Гаюя. – Вы будете ее воспитывать? Вы сможете обеспечить ей достойное существование?

– Да, наша семья бедная. Но даже если нам придется продать дом, то все равно мы хотим ее воспитывать! В любом случае мы заберем ее! – сказала бабушка и вышла вперед.

Бабушка Цинтуна была самым уважаемым пожилым человеком в деревне Дамайди. Как только глава деревни увидел, что она сердится, то поспешил подойти к ней и взять ее под руку.

– Не нужно сердиться. Обо всем можно договориться, – заверил бабушку глава деревни. Затем, указывая на отца Гаюя, сказал: – А ты еще считаешь? Считай! Сколько должны утки снести яиц?

Каждая семья настаивала на своем. Отец Гаюя сначала сомневался в своем решении, но теперь он хотел стать победителем в споре. Через некоторое время обе семьи начали громко ругаться. Многие люди, услышав их спор, поспешили к ним и окружили их со всех сторон.

Глава деревни сам не знал, как поступить в этой ситуации.

В этот момент у одного из присутствующих появилась идея.

– Раз уж все так, то пусть решает сам ребенок, – сказал этот человек.

Все решили, что это хорошая идея.

– Ты согласен с этим? – спросил глава деревни у отца Гаюя.

– Согласен, – ответил он.

Отец Гаюя считал, что в таком случае преимущество остается на его стороне. Он, указывая рукой на западный конец деревни, где располагался единственный дом с черепичной крышей, сказал девочке:

– Тот дом принадлежит нашей семье.

– Вы согласны с таким решением? – спросил глава деревни семью Цинтуна.

– Да, согласны, – ответила бабушка.

– Ну, хорошо, – продолжил глава деревни. Он встал перед Куйхуа и сказал: – Девочка, ты нравишься всем семьям нашей деревни. Но они боятся, что не смогут обеспечить тебе достойное существование. Все жители деревни Дамайди – хорошие люди. В какую семью ты бы ни пошла, к тебе будут хорошо относиться. Выбирай сама, – сказал глава деревни Куйхуа.

Цинтун стоял, схватив поводья буйвола, и смотрел на Куйхуа. Гаюй улыбался. Куйхуа посмотрела на Цинтуна и встала.

Никто не хотел нарушать тишину, царившую под кроной старой софоры. Все тихо стояли и наблюдали за тем, в направлении какой семьи пойдет девочка. На востоке стояла семья Цинтуна, а на западе – семья Гаюя. Куйхуа взяла узел с вещами. Несколько женщин, которые ее сопровождали, заплакали. Куйхуа взглянула на Цинтуна и в глаза многочисленной толпы и стала двигаться на запад. Цинтун опустил голову. Гаюй взглянул на Цинтуна, широко улыбнувшись.

Куйхуа дошла до матери Гаюя. Она благодарным взглядом посмотрела на нее, а потом достала яйца из своих карманов и переложила их в карманы матери Гаюя. Глядя на семью Гаюя, девочка отступила. Сделав несколько шагов назад, она повернулась и пошла к семье Цинтуна.

Взгляды людей перемещались вслед за движениями Куйхуа. Бабушка Цинтуна слегка стукнула тростью по опущенной голове внука. Когда Цинтун поднял голову, Куйхуа уже была около него. Бабушка протянула обе руки к Куйхуа. Для этой пожилой женщины маленькая девочка, которая шла навстречу к ней и несла на согнутой руке свой узел, была родной внучкой. Эта внучка много лет назад покинула ее, а теперь вернулась.

В послеобеденное время того дня жители деревни Дамайди увидели маленький «отряд», двигающийся по дороге в полной тишине. Цинтун, ведущий буйвола, шел впереди. На спине у животного сидела Куйхуа. Мать, которая несла узел девочки на согнутой руке, бабушка и отец шли позади один за другим.

По серому кирпичу звонко и приятно стучали копыта буйвола.

Глава IV
Обувь из камыша

Для жителей Дамайди было удивительно, что маленькая Куйхуа смогла стать внучкой, дочерью и младшей сестрой, только переступив порог дома Цинтуна.

Цинтун везде следовал за своей бабушкой, а Куйхуа стала везде ходить за своим старшим братом. Куда бы ни шел Цинтун, она везде следовала за ним. Куйхуа могла разговаривать с мальчиком обо всем. Они прекрасно понимали друг друга.

Жители деревни Дамайди время от времени видели их вместе.

… Солнце было ярким. На огромном поле Цинтун вместе с Куйхуа копал съедобные растения. Дети проходили одну за другой межу рисового поля. Они иногда сидели или лежали на меже. Возвращаясь домой, Цинтун нес огромную сетчатую сумку, а на локте Куйхуа висела маленькая бамбуковая корзинка.

… Всю ночь шел дождь. Повсюду была вода. Цинтун и Куйхуа вышли из дома. Один ребенок был одет в дождевик, на другом была еще и шляпа из бамбуковой щепы. Один нес рыболовную сеть, а другая – плетеную бамбуковую корзину. Дождь продолжался, образовывая в воздухе серебряную завесу. Огромное поле принадлежало только им двоим. В сыром воздухе царила тишина. Дети иногда останавливались. Вскоре Цинтун исчез. Он спустился в арык ловить рыбу сеткой. Куйхуа одна сидела наверху арыка и держала в руках плетеную бамбуковую корзину для рыбы. Через какое-то время Цинтун вновь появился. Он пришел, волоча за собой сеть. Что делали дети? Они вытаскивали рыбу. Их успехи были весьма впечатляющими. Дети были воодушевлены, поэтому могли под дождем носиться по межам, наполненным водой. Цинтун специально падал. Куйхуа, увидев, что он упал, тоже пользовалась случаем и падала вслед за ним. Когда они возвращались домой, то в плетеной бамбуковой корзине прыгало и металось много рыбы.

… Дети часто приходили к подсолнечному полю.

Подсолнухи уже давно сбросили листья и цветы. Все головки подсолнечников были наполнены семечками. Они свесились к земле: их плоды были тяжелыми. Каким бы ярким ни был солнечный свет, они уже не смогут поднять свои головки к солнцу и поворачиваться вслед за ним. Цинтун приходил сюда вместе с Куйхуа. Они могли долгое время сидеть рядом с полем. Девочка смотрела на поле и могла неожиданно встать, – ей казалось, что под одним из подсолнухов стоит отец. Цинтун вставал вслед за ней и смотрел вперед в направлении ее взгляда. Но он мог видеть только стоящие один за другим подсолнухи. Однако Цинтун понимал, что Куйхуа видела своего отца. В деревне Дамайди были люди, которые говорили, что на поле в лунном свете видели отца Куйхуа. Никто этому не верил, кроме Цинтуна. Каждый раз, когда он понимал, что Куйхуа хочет увидеть своего отца, он бросал все дела и вместе с ней шел к подсолнечному полю.

Их можно было увидеть в подсолнечном поле днем и ночью, в ясные и пасмурные дни. Цинтун был в грязи, Куйхуа тоже.

Они гуляли и веселились в поле. Жители Дамайди с особенной нежностью смотрели на этих детей. Приливы нежности проходили, но сердца людей согревались, очищались и смягчались.

* * *

Наступила осень. Расслабившиеся за лето дети внезапно вспомнили, что через несколько дней наступит новый учебный год. И они, желая от души насладиться последними днями каникул, стали еще больше играть и веселиться.

Взрослые уже начали обдумывать всевозможные расходы, которые возникнут в начале учебного года. Несмотря на то, что сумма затрат была небольшой, для жителей деревни Дамайди эта статья расходов была существенной. Некоторые дети по достижении школьного возраста начинали учиться, а некоторые продолжали слоняться без дела. Это происходило потому, что семьи иногда не могли собрать нужную сумму и отправить ребенка в школу. Они думали, что их ребенок может подождать еще один год. Ведь школа нужна только для того, чтобы ребенок мог научиться читать.

Родители думали, что если их чадо знало свое имя, то этого было достаточно. Поэтому дети играли, рвали траву для свиней или пасли баранов и уток. Некоторые дети не поступали в школу годами. Так они достигали десяти лет, потом взрослели и уже понимали, что если не пойдут учиться сейчас, то не пойдут никогда. Только тогда их, стиснув зубы, отправляли учиться. Поэтому в школе в деревне Дамайди в одном классе могли обучаться дети разных возрастов. Когда ученики выходили из класса, среди них были дети помладше и постарше, высокие и низкие. Если они стояли в одной шеренге, то она была неровной.

Некоторые родители совсем не давали своему ребенку шанса пойти учиться. Другие откладывали обучение ребенка в школе на потом, но он уже сам не хотел идти получать знания. Такие дети думали, что уже выросли, и стеснялись учиться с малышами в первом классе. Люди говорили: «Ты вырос без школы, но не нужно винить своих родителей в том, что они не дали тебе возможности учиться». Так родители за ребенка определяли его будущее. Некоторые дети, которые учились, были в долгах перед школой. Руководство постоянно требовало с них оплату за обучение. Если после нескольких предупреждений родители не могли заплатить, учителя говорили этим детям: «Бери свой стул и иди домой!» Ребенок под пристальными взглядами одноклассников забирал стул и в слезах возвращался домой. Возможно, после оплаты обучения он сможет вновь прийти в школу, но возможно, он никогда уже не вернется туда.

В последнее время родители и бабушка Цинтуна плохо спали. Тяжелые мысли приводили их в подавленное состояние. Семья скопила необходимую сумму, чтобы Цинтун мог поступить в городскую школу для глухонемых. Мальчику исполнилось уже одиннадцать лет, и нельзя было больше откладывать его учебу. В городе жил дальний родственник, который обещал предоставить Цинтуну кров и хлеб. Но Куйхуа исполнилось семь лет. Она как раз достигла школьного возраста. Некоторые дети в деревне Дамайди уже в пять лет поступали в школу. Поэтому нужно было дать возможность и Куйхуа пойти учиться.

Отец и мать вытащили сбережения, которые накопили за счет продажи куриных яиц, рыбы, овощей и общей экономии в семье. Они достали деньги из коробки и пересчитали их. Но этих денег не хватало на учебу обоих детей. Отец и мать глядели на эти потом добытые деньги и не могли найти выхода.

– Давай продадим несколько кур, – предложила мать.

– Придется, – согласился отец.

– Куры сейчас несут яйца. Если их продадим, то вырученных денег все равно не хватит. К тому же несущие яйца куры дают нам дополнительный доход, – возразила бабушка.

– Давай займем, – выдвинула новую идею мать.

– Да не у кого. Ведь сейчас всем нужны деньги.

– Давайте с завтрашнего дня в течение десяти дней будем детей кормить один раз в день отварным рисом. Сэкономленные продукты продадим, – предложила бабушка.

Даже если использовать одновременно все вышеперечисленные способы, денег все равно не хватило бы. Взрослые все обдумали и пришли к единственному решению: в этом году только один ребенок пойдет учиться. Цинтун или Куйхуа? Решить было сложно. Взвесив все аргументы, решили, что в этом году пойдет учиться Куйхуа. Главным аргументом стал тот факт, что Цинтун был немым. Учиться или не учиться – оба варианта были одинаково приемлемы. К тому же он уже пропустил несколько лет. Когда финансовая ситуация в семье станет лучше, то можно и ему дать возможность пойти в школу. Если немой научится читать, этого хватит.

Проницательные дети сразу разгадали планы взрослых.

Цинтун давно уже стремился к учебе. Когда он один гулял по улицам деревни или по полю, его охватывало бесконечное одиночество. Он часто пас буйвола вблизи школы. В те моменты он мог услышать, как дети читали вслух. Эти звуки очаровывали его. Он знал, что никогда не сможет читать вместе с другими но он мог сидеть среди них и слушать.

И этого было уже достаточно. Он хотел читать. Иероглифы для него были наполнены волшебной силой. Они, словно свет огня ночью, притягивали его. Однажды он увидел клочок бумаги с иероглифами и подобрал его. Потом он спрятался и смотрел на эти иероглифы с деловым видом, словно понимал значение каждого из них.

Когда он видел, как мальчики мочой писали на земле иероглифы, или как дети писали на стенах домов, то чувствовал зависть и стыд. Он стыдился до такой степени, что уходил в уединенное место, чтобы переждать этот момент. Он уже пробовал проскользнуть в начальную школу и подслушать объяснение иероглифов. Его не выгнали, но дети начали подшучивать над мальчиком. Один из учеников увидел Цинтуна и закричал: «Немой!» Дети повернулись к нему. Потом они окружили его и громко закричали: «Немой! Немой!» Им нравилось смотреть на его растерянный, неловкий и смешной вид. Благодаря быстрым движениям рук и ног Цинтун смог выскочить оттуда, а дети смеялись ему вслед.

Поступить в школу было мечтой Цинтуна.

Однако выбора не было. В школу мог пойти только один ребенок из их семьи.

Ночью мальчик лежал на кровати, не спал и все время думал о сложившейся ситуации. Но днем он выглядел беззаботным и по-прежнему вместе с Куйхуа ходил в поле и слонялся с ней без дела.

Куйхуа делала вид, что тоже ни о чем не думает. Девочка не отходила от старшего брата ни на шаг. Они вместе наблюдали за дикими гусями, улетавшими на юг, плавали на маленькой лодке до камышового болота, чтобы собирать красивые перья, которые оставляли дикие утки, фазаны и утки-мандаринки, ходили к высохшим зарослям травы ловить стрекотавших насекомых…

Однажды вечером взрослые позвали их, чтобы поговорить о школе.

– Пусть старший брат идет в школу. Я в следующем году пойду. Я еще маленькая. Я буду дома сидеть вместе с бабушкой, – сказала Куйхуа.

Бабушка крепко обняла свою внучку. Сердце пожилой женщины наполнилось грустью.

Цинтун будто заранее подготовился к этой ситуации. Он выразил свое мнение бабушке, матери и отцу с помощью мимики и жестов:

«Пусть младшая сестра идет в школу. Я не пойду в школу. Мне бесполезно учиться. Я буду пасти буйвола. Только я могу его пасти. Младшая сестра еще маленькая, она не сумеет».

Оба ребенка так и спорили, заставляя взрослых ощущать тяжесть на душе. Мать в конце концов отвернулась. У нее градом полились слезы.

– Я не пойду в школу, не пойду учиться… – говорила Куйхуа и плакала, спрятав свое лицо у бабушки на груди.

– Давайте еще подумаем, – вздохнул отец.

На следующий день ситуация по-прежнему не разрешилась. Цинтун ушел в комнату и вскоре вынес оттуда глиняный кувшин. Он поставил его на стол и вытащил из кармана два окрашенных плода гинкго. Один был красного цвета, другой – зеленого. Местные дети часто играли в одну интересную игру. Если ребенок проигрывал, то отдавал гинкго. Этот гинкго был окрашен и отличался особой красотой. В карманах многих детей можно было обнаружить разноцветные гинкго. Цинтун сказал:

«Я положу зеленый и красный гинкго в кувшин. Тот, кто вытащит красный, пойдет в школу».

Взрослые с сомнением смотрели на него.

Мальчик жестикулировал:

«Успокойтесь. Все будет хорошо».

Взрослые знали, что Цинтун был умным мальчиком, но они не понимали, какой трюк хочет проделать этот ребенок. Они боялись другого результата.

Цинтун показал им жестом:

«Ничего не случится. Все будет в порядке».

Взрослые переглянулись и согласились.

«Тебе все понятно?» – спросил Цинтун у Куйхуа.

Девочка кивнула в знак согласия.

«Ты согласна с такими правилами?»

Куйхуа посмотрела на отца, мать, а потом на ба бушку.

– Я думаю, что это хорошая идея, – сказала бабушка.

Куйхуа кивнула головой.

«Нужно держать слово», – показал Цинтун.

– Буду держать слово, – ответила Куйхуа.

– Мы будем стоять рядом и смотреть. Вы должны играть по правилам! – сказала мать.

Цинтун все же был обеспокоен. Он протянул руку, и дети сплели пальцы правых рук в знак верности своим словам.

– Вы сплели пальцы правых рук. Значит, это обещание, данное вами навсегда, – сказала бабушка.

– Вы сплели пальцы правых рук. Значит, это обещание, данное вами навсегда, – повторили отец и мать.

Цинтун перевернул кувшин, потряс его и показал всем присутствующим, что внутри него ничего нет. Потом он раскрыл правую руку и показал каждому из присутствующих. В руке лежали красный и зеленый гинкго.

Все кивнули в знак одобрения.

Цинтун сомкнул ладонь и опустил руку в кувшин. Вскоре мальчик вытащил руку. Цинтун прикрыл горлышко кувшина рукой, поднес его к уху и с силой его потряс. Все отчетливо услышали, как два гинкго прыгают внутри кувшина. Цинтун прекратил трясти кувшин, поставил его на стол и пригласил младшую сестру к нему.

Куйхуа не знала, когда лучше вытаскивать гинкго из кувшина: первой или последней. Она обернулась к бабушке.

– На рисовых полях сначала выдирают молодые побеги, а потом старые. Куйхуа – маленькая девочка, поэтому, конечно, сначала она пойдет вытаскивать гинкго, – сказала бабушка.

Куйхуа подошла к кувшину и просунула свою маленькую руку вовнутрь. Два гинкго лежали в нем в полной темноте. Она не знала, какой лучше всего схватить гинкго. Поколебавшись, она выбрала один из них.

«Не стоит сожалеть о выборе!» – сказал Цинтун отцу, матери, бабушке и Куйхуа.

– Не стоит сожалеть о выборе! – подтвердили взрослые.

– Не стоит сожалеть о выборе! – тихо сказала Куйхуа. Ее голос дрожал. Рука девочки, схватившая гинкго, была словно птица, которая боялась покинуть гнездо. Малышка медленно вытащила руку из кувшина. Ладонь была сжата в кулак. Девочка некоторое время не осмеливалась его разжать.

– Раскрывай, мы посмотрим! – сказали взрослые.

Куйхуа закрыла глаза и медленно раскрыла руку…

– Мы уже увидели.

Куйхуа открыла глаза и увидела красный гинкго, который лежал на ее вспотевшей от напряжения ладони.

Цинтун просунул руку в кувшин, поискал некоторое время оставшийся гинкго и вытащил его.

После этого он раскрыл руку, а на его ладони лежал зеленый гинкго. Он улыбнулся. Бабушка, отец и мать посмотрели на него. Он все еще улыбался, но его глаза были наполнены слезами. Он никогда не выдаст секрет этой игры.

* * *

Куйхуа была трусливой. Она всегда немного боялась, когда шла в школу или возвращалась с учебы домой. Дом и школу разделял длинный путь, посередине которого находилась невозделанная земля. В деревне было несколько детей, которые шли этой дорогой, но она не была с ними знакома. Дети из деревни Дамайди не считали Куйхуа своей. Она отличалась от них, поэтому всегда держалась на дистанции.

Бабушка, отец и мать переживали, как маленькая девочка одна будет ходить в школу. Но Цинтун давно уже решил, что он будет провожать и встречать ее.

История деревни Дамайди не помнит такого: каждый день маленькая девочка на буйволе ехала в школу, а ее старший брат сопровождал ее. Утром они выходили из дома в одно и то же время. После уроков Цинтун и буйвол приходили к воротам школы. По дороге в школу Куйхуа читала тексты к уроку. У дверей школы она уже знала их наизусть. На пути к дому она в уме решала математические задачи. Вернувшись домой, девочка быстро делала уроки.

Каждый раз после того, как Цинтун провожал ее до школы, Куйхуа вбегала во двор, а потом возвращалась и говорила: «Брат, когда закончатся уроки, я буду ждать тебя». Она боялась, что Цинтун забудет о ней. Как он мог забыть? Несколько раз Цинтун немного опаздывал из-за того, что отец долго не отдавал ему буйвола. Когда он приходил за Куйхуа, девочка уже сидела у ворот и плакала.

Однажды был дождливый день. Земля на дороге превратилась в скользкий грязевой каток. Многие идущие в школу дети испачкали свою обувь грязью. Некоторые из них упали в грязь, и их одежда была вся в мокрой земле. Но Куйхуа была чистенькой. Все девочки ей сильно завидовали.

Цинтун хотел уберечь сестру от оскорблений Гаюя. Это было другой причиной, по которой брату обязательно нужно было провожать Куйхуа в школу и встречать с уроков.

Гаюй был ровесником Цинтуна. Он тоже не ходил в школу, но не из-за нехватки денег, а из-за неспособности учиться. Гаюй три года подряд оставался на второй год и был всегда последним в классе. Когда его отец увидел, что он не умеет писать иероглифы, то привязал сына к дереву и побил, приговаривая: «Куда делись все знания, которые ты получил?» Сын ответил ему: «Вернул обратно учителю!» Родители уже не обращали внимание на то, что сын не тянется к знаниям. Но Гаюй, кроме того, любил устраивать скандалы. Сегодня он дрался с одним, завтра – с другим. Сегодня он разбивал стекло в аудитории, а завтра ломал только что посаженные побеги кустарников. Руководители школы однажды сказали его отцу: «Вы сами заберете своего Гаюя или хотите, чтобы школа его исключила?» Тот ответил: «Мы не будем ходить в школу!» С тех пор Гаюй все время слонялся без дела по деревне Дамайди.