Текст книги "Книга белой смерти"

Которому можно доверять.

Похожим на пользователя.

«Мы стараемся избегать любых антропоморфных аналогий…»

И тем не менее.

– Можете говорить с ним, – предложила по переговорному устройству Сэди. Ее голос доносился не из одного динамика, а отовсюду: объемный звук так хорошо заполнял помещение, что казалось, исходил из самого Бенджи.

– Привет, э… «Черный лебедь», – откашлявшись, сказал он.

Помещение моргнуло один раз зеленым светом.

Это нужно понимать как «да»? Утвердительный ответ? Но что это означает на самом деле? То, что «Черный лебедь» признал присутствие Бенджи? Какой сегодня знаменательный день – на него обратила внимание машина. (Хотя если учесть то, как часто технические устройства – начиная от программного обеспечения распознавания лиц и до автоматов, выдающих бумажные полотенца, – словно не отдают себе отчета в том, что чернокожие люди существуют, отказываясь реагировать на их приближение, наверное, это следовало воспринимать как маленькую победу и двигаться дальше.)

– Ты вызвал меня сюда, правильно?

Зеленый импульс.

После чего второй зеленый импульс.

Ну а это что означает? Должно быть, Сэди прочитала его мысли, потому что из переговорного устройства снова раздался ее голос:

– Извините, не объяснила сразу: «Черный лебедь» может выдавать в ответ до трех импульсов, выражая степень уверенности. Два зеленых импульса означают «да», категорическое «да». Возбужденное «да».

– Он может возбуждаться? – спросил Бенджи у Сэди.

Однако ответил ему «Черный лебедь», одним зеленым импульсом. И вместе со светом пришел негромкий звук – мягкое, утробное «ввумм».

– Почему именно я? – спросил Бенджи.

Он понимал, что на этот вопрос нельзя ответить «да» или «нет».

В таком случае как ответит машина?

На стене перед Бенджи начали прорисовываться изображения: сначала сканы его резюме, бумаги, которые он составлял, работая в СИЭ, – они появлялись на стене прямо перед ним, переходили на стену сбоку, затем скрывались на стене у него за спиной и, наконец, снова исчезали в бескрайнем море данных. Его фотографии – из выпусков новостей, из внутренней документации ЦКПЗ. Сделанные здесь, в Соединенных Штатах, но также и по всему земному шару: на подпольном мясном рынке в китайской провинции Гуандун, перед прилавками с курами, утками и виверрами; в «Джипе» на грунтовой дороге в джунглях Центрально-Африканской Республики, где он охотился на вирус оспы обезьян; вместе со своими соратниками Касси Трэн и Мартином Варгасом перед настенной картой в Сьерра-Леоне, где они отслеживали вспышку лихорадки Эбола.

А затем гвоздь программы.

Фотография Бенджи на ферме Лонгакр в Северной Каролине.

На ней он стоял между двумя рядами свиных стойл, уходящих, казалось, в бесконечность. Поросята заполняли их так плотно, что между ними не оставалось ни одного свободного дюйма. Даже на черно-белом снимке были хорошо видны глубокие язвы на их шкурах. Бенджи непроизвольно поежился.

«Черный лебедь» понимал значение этого момента?

Или для него это лишь еще один из череды снимков, сделанных в бытность работы Бенджи в Службе изучения эпидемий здесь, в ЦКПЗ?

А может быть, «Черный лебедь» показал эту фотографию неслучайно?

Или все дело просто в Сэди? Что, если она кукловод, вкладывающий слова в это цифровое создание, которое затем лишь воспроизводит их?

– Почему Мейкерс-Белл? – спросил Бенджи. – Я не нашел там ничего необычного. Что такого увидел ты?

Несколько мгновений паузы. А затем…

На стене перед Бенджи белое свечение разложилось на жирные сливающиеся точки – после чего эти точки быстро сжались, разделились и сфокусировались в четкое изображение. Карта штата Пенсильвания. Она снова разложилась на точки и снова воссоздалась, увеличивая масштаб, показывая отдельный городок. Тот самый городок: Мейкерс-Белл.

– Да, да, – раздраженно пробормотал Бенджи. – Я знаю, где он находится. Что там должно сейчас произойти? Покажи мне хоть что-нибудь.

«Долбаный козел», – мысленно добавил он.

И тут видео. Спроецированное на стену.

Вначале ничего необычного: съемка на камеру телефона улицы маленького городка со стороны автозаправки. Полицейская машина и ее владелец, полностью лысый белый мужчина с грудью колесом, вставший перед тремя людьми, идущими прямо на него. Полицейский попросил их остановиться, но они не подчинились.

С этими тремя идущими что-то было не так. Они смотрели прямо перед собой. Четкость изображения оставляла желать лучшего, но даже так были отчетливо видны отсутствующие взгляды. Троица состояла из белой девушки, мужчины постарше (предположительно, средних лет) неопределенной расы, учитывая качество видео, и молодой женщины, судя по всему, латиноамериканки.

Полицейский достал пистолет…

За спиной у трех идущих появились люди, с криками побежавшие вперед. Два фельдшера, судя по одежде, – и когда камера, дрожа, сместилась в сторону, Бенджи разглядел на заднем плане машину «скорой помощи». Следом за фельдшерами бежали мужчина в бейсболке и комбинезоне и еще одна девушка – вероятно, его дочь.

Но ведь у полицейского в руке был не пистолет, правильно?

Бенджи сообразил, что это «Тайзер».

Полицейский выстрелил в грудь среднему идущему – в грудь мужчине. Проткнув ткань рубашки, иглы заискрились электричеством – однако мужчина продолжал идти вперед. И тут полицейский, по-видимому решив, что с него достаточно («Твою мать!» – выругался он), бросился к мужчине и схватил его.

Мужчина – идущий, которого схватил полицейский, тот, на которого не подействовал «Тайзер», – напрягся, словно охваченный приступом. Глаза у него стали черными. Такими черными, что это было видно даже на отвратительном видео, снятом на телефон.

(Бенджи предположил, что это следствие того, что глаза налились кровью в результате внутреннего кровоизлияния. Он знал, что это может быть результатом не только повреждения глаз, но и сильного напряжения.)

Мужчину начало трясти, спазмы усиливались, но полицейский упорно тащил его к своей машине, не обращая внимания на мольбу фельдшеров.

Должно быть, человек, снимавший видео, изменил фокусировку, потому что изображение приблизилось, показывая крупным планом машину, в которую полицейский запихивал мужчину. Теперь оно стало смазанным, различить детали было труднее…

Затем.

Машина вздрогнула. Что-то темное брызнуло на все окна. Что-то красное. Стекла вылетели. Сидящий в машине полицейский вскрикнул. Остальные, окружившие машину, тоже закричали в панике – одни бросились к ней, другие, наоборот, от нее. Шатаясь, полицейский выбрался из машины, покрытый чем-то… чем-то мокрым. Красным и черным. Он обхватил себя за плечи. «Это кровь, – подумал Бенджи. – Чья-то кровь. Возможно, его собственная».

Прежде чем видео закончилось, тот, кто его снимал, перевел камеру еще раз.

Направив ее на двух других идущих.

Девушку и молодую женщину.

Они по-прежнему шли вперед как ни в чем не бывало, словно рядом с ними ничего не произошло. Их походка оставалась целеустремленной. Глаза были мертвые, словно шляпки гвоздей. Губы плотно сжимались в тонкие линии.

И на этом видео закончилось.

Шатаясь, Бенджи побрел в темноте логова «Черного лебедя», чтобы спастись бегством. В темноте он не смог найти дверь, его рука наткнулась на холодную стену, и лишь тогда возобновилась ровная медленная пульсация белого света, и он различил очертания выхода.

6
Конец дня

ребят гляньте этот видос снятый моей подружкой твою МАТЬ этот чувак блин, правда взорвался?!

@стивимиффлин

147 комментариев, 1298 репостов, 3788 лайков

3 ИЮНЯ

Майнерсвилль, штат Пенсильвания

Время близилось к полночи, их старенький пикап стоял на мосту через западную протоку реки Шуйликилл-Ривер. Отец подошел к машине, низко опустив голову, уронив подбородок на грудь. Шана медленно шла за ним – медленнее, чем он, так что отец, хоть и двигался небыстро, удалялся от нее. Река шептала и плескалась, на берегах во мраке безлунной ночи стрекотали цикады. Тяжелые шаги отца по мосту гулким эхом разнеслись в тишине.

Они шли прочь от лунатиков.

Шана остро чувствовала это – словно магнитное притяжение, которое стремилось утащить ее назад к сестре и остальным. К остальным. Господи! Теперь это уже были не только Несси и вторая женщина, которую, как сейчас стало известно, звали Рози. Хотя Блеймира больше не было в живых (а Шана старательно не позволяла себе задуматься о том, как он умер), путники не останавливались. Их число выросло – к ним присоединились еще четверо. Два мужчины и две женщины. Шана ничего о них не знала, поскольку полицейские никого не подпускали близко, – но, по крайней мере, один из четверых был совсем молодой, парень одних с ней лет, может быть, чуть постарше. Двое вышли из своих домов. Один – из ресторана. Последний пересек лужайку. Все влились в стадо и теперь шагали в ногу.

Стадо. Вот на что это было похоже. Тупой скот, но только без пастуха, направляющего его.

– Папа! – окликнула Шана. – Остановись!

Остановившись, отец обернулся.

– Не надо, Шана. Нам нужно вернуться домой.

Девушка собрала остатки мужества.

– Я никуда не еду.

Отец постоял молча.

– Не валяй дурака.

– Я не валяю дурака.

– Шана, сейчас не время! – Отец решительно шагнул к ней.

– Сейчас как раз время, черт побери!

– Твоя сестра в хороших руках. А нам нужно заботиться о нашей ферме. Доилки сами собой не работают. Мне удалось уломать наших соседей напротив, Уилла и Эсси, проследить за тем, чтобы коровы сегодня были накормлены, но каждый день они приходить не станут, и я не могу платить им много. Нам нужно возвращаться домой. – Отец замялся. – С Несси все будет хорошо. Там полицейские, вызвали врачей…

– Я останусь с ней.

– Шана, пожалуйста, уже очень поздно, давай обойдемся без этого бреда.

– Я остаюсь.

Отец схватил Шану за руку, но та вырвалась.

– Кто-то должен ее защитить! – гневно бросила она. Подразумевая: «Это будешь не ты, это буду я».

– Как я уже сказал, Шана, там полицейские – а полиции можно доверять.

Вырвавшийся у девушки смешок был наполнен горьким осуждением.

– Блин, ты надо мной издеваешься, да? Мистер Блеймир погиб из-за того полицейского. Бедняга – он просто… – Тут ей пришлось заморгать, чтобы прогнать непрошеные слезы, и прикусить язык, сдерживая судорожные всхлипывания. – Он… он… он, блин, взорвался изнутри, словно переполненный желудок, – как будто это был фильм ужасов! Что, если так же в точности поступят и с Несси, а? Что, если сегодня этот тупой качок-полицейский решил бы схватить не моего учителя математики, а ее? Если б он сделал это…

– Шана, прекрати!

– Если б он сделал это, сейчас в той машине лежала бы она, вся в крови, выпотрошенная!

Одна деталь того кошмара возвращалась к Шане всякий раз, когда она закрывала глаза, – когда это произошло, в заднее окно полицейской машины влетел маленький окровавленный осколок кости. И застрял там. С него сорвалась капля крови. Он принадлежал Блеймиру. Когда тот… взорвался.

– Но только это была не Несси.

Следующие слова вырвались у Шаны сквозь стиснутые зубы. Они были проникнуты яростью, пропитаны насквозь злостью, припасенной для отца, – внезапно девушка почувствовала, что, наверное, поступает неправильно, злясь на него; она подсознательно это понимала, однако это не имело значения. Злость была, и Шана дала ей выход.

– Ты всегда хочешь работать, работать и работать! С тех пор как мама ушла, ты с головой окунулся в работу, а нас даже не замечаешь. Ты думаешь только о том, что и мы должны работать так же, как ты, – господи, может быть, именно поэтому мама от тебя ушла! Тебе такая мысль не приходила в голову? Может быть, она не хотела будущего вместе с… с долбаным сыроваром и его дочерьми, деревенскими клушами! – К этому моменту Шана уже перешла на крик. Ей приходилось кричать, потому что это помогало не расплакаться. – И я нужна тебе не потому, что ты меня любишь; я нужна тебе потому, что… я делаю дела, когда ты не можешь. Я собираю Несси обед с собой, я слежу за тем, чтобы она принимала эти дурацкие лекарства от аллергии, я…

Ее слова увяли и съежились.

Отец молчал. Даже в темноте Шана видела, что его широко раскрытые глаза смотрят не на нее, а куда-то вдаль, на ту сторону моста.

– Ты ведешь себя так, потому что хочешь меня оттолкнуть, – наконец сказал он. – Я все понял. Ты хочешь сделать мне больно, разозлить меня, чтобы я просто ушел.

– Я… папа, я не знаю.

– Все дело в том, что ты, возможно, права. Возможно, именно поэтому ушла твоя мать. Не знаю. Мне она никогда ничего не говорила. В последние недели перед этим она казалась какой-то странной, но… она ничего не говорила. Я полагал, что у нее просто плохое настроение, это пройдет, жизнь будет продолжаться дальше. – Подняв руки, отец устало провел ладонями по щекам. – Ее уход меня убил. И вас обеих тоже убил. А сейчас… Несси уходит. Не то чтобы сознательно, но…

– Папа, она не мама…

– Но я не могу допустить, чтобы и ты тоже ушла. Не бросай меня, Шана. Пожалуйста!

– В первую очередь я не могу бросить Несси, папа. Она совсем одна.

– Знаю, – вздохнул отец.

– А ты не можешь идти, потому что тебе нужно работать на ферме.

– Шана…

– Но я могу. Я пойду с сестрой.

«Туда, куда она направляется – где бы это ни было».

– Ты ничем не сможешь ей помочь.

– Я буду рядом, когда она придет в себя. Я остановлю тех, кто… кто попытается запихнуть ее в полицейскую машину. Кто будет рядом с Несси? Мы ведь даже не понимаем, что происходит.

И тут – яркий свет фар. Мимо проехали две полицейских машины – седан и внедорожник. Без сирен, без мигалок – похоже, они никуда не торопились. И тем не менее у Шаны стиснуло грудь. «Я теряю время. Что, если опять произошло что-то плохое? Что, если это была Несси?»

– Папа, Несси особенная.

– Вы обе особенные.

Еще один резкий смешок, начисто лишенный веселья.

– Не надо.

– Милая, – сказал отец, беря ее за руку, – я говорю искренне.

– Для тебя я особенная, потому что я твоя дочь, но… почти все мои одноклассники в следующем году пойдут учиться в колледж. А я – нет.

– Знаю, и все-таки…

– Помнишь, что ты ответил, когда я это тебе сказала?

– Я сказал, что ничего страшного; сказал, что уважаю твой выбор и…

– Вот именно! Ты сказал – ничего страшного. Ну типа всё в порядке. Ты не давил на меня, ничуточки. Не давил так, как давишь сейчас.

– Шана…

– А что, если б то же самое сказала тебе Несси? Что, если б она сказала, что не пойдет в колледж? А?

Отец ничего не ответил. Он просто стоял молча с виноватым лицом, потому что оба знали ответ.

– Ты был бы в ярости. Ты, наверное, написал бы за нее заявление, поскольку когда-нибудь она захочет чего-нибудь добиться, а это означает, что ее нужно запихнуть в колледж. Ну а я – у меня нет ничего. Никаких планов, никаких… настоящих способностей.

– У тебя очень хорошие фотографии.

– Как я уже сказала, никаких настоящих способностей. Ты хочешь, чтобы я работала на ферме. Помогала тебе. До конца своей жизни или до тех пор, пока ты меня не сбагришь, выдав замуж.

– Шана, все совсем не так. Ты можешь стать тем, кем захочешь, но я знаю, что колледж не для всех… проклятье, я сам не учился в колледже, я лишь отучился два года в сельскохозяйственном училище. Но из этого вовсе не следует, что ты не особенная. Из этого не следует, что ты не можешь стать тем, кем захочешь.

– Через месяц мне стукнет восемнадцать. И я хочу быть рядом со своей сестрой. Ты не сможешь меня остановить. Я предпочла бы, чтобы ты мне помог.

Это было все равно что смотреть на какой-то предмет высоко на полке, зная, что тот неминуемо упадет, и не имея возможности этому помешать, он полетит вниз и, скорее всего, разобьется вдребезги. Отец упал на колени. Схватил Шану за руки. Расплакался. Он плакал так, будто у него внутри что-то сломалось и выплескивалось наружу. Он плакал так, как плакала Несси в тот день на автобусной остановке в Гренджере.

Шане еще никогда не приходилось видеть, чтобы отец плакал – вот так. Когда умирало какое-нибудь домашнее животное – корова, коза или котята, которых он нашел в сарае, – у него стекленели глаза в преддверии слез, но Шана ни разу не видела, чтобы те проливались. Отец не плакал, когда ушла их мать. Но вот сейчас он содрогался в судорожных, захлебывающихся рыданиях.

Шана почувствовала себя полной сволочью, потому что она стояла, а отец рыдал так, что ее собственные слезы высохли. Ей стало стыдно за него. Шана жалела отца и в то же время осуждала его, словно не хотела видеть его таким. Словно хотела, чтобы он был сильным и стойким.

Это делало плохой ее, а не его. Она это понимала.

– Папа, я должна идти.

– Ты не сможешь идти с ними до бесконечности.

– Возможно. Не знаю. Посмотрим. Я… мне кое-что понадобится, если ты готов это привезти.

Поднявшись с земли, отец молча кивнул. Вытер щеки тыльной стороной ладоней.

– Скажи, что тебе нужно, и я это привезу.

Шана сказала. Отец ушел. Она в кромешной темноте последовала за идущими, слушая сверчков и ветер. Над головой с ревом пронесся вертолет, вспарывая винтом воздух.

Наконец Шану снова залил свет фар. Это вернулся отец, привезший то, что она просила: смартфон, кое-что съестное, немного денег, несколько бутылок воды, смену белья. Все это в стареньком потрепанном синем школьном ранце, к которому сверху был прикреплен скатанный спальный мешок, также привезенный отцом. Шана обратилась к нему с последней просьбой.

Подвезти ее поближе к Несси.

Отец согласился.

7
Обязательства

Это какое-то дерьмо из серии «Аль-Каиды» и ИГИЛ. По нам нанесли удар.

@борецзасвободу ответил @стивимиффлин

3 ИЮНЯ

Комплекс ЦКПЗ, Атланта, штат Джорджия

Они сидели в кабинете Сэди, пересматривая видео.

Взяв пульт, Бенджи прокрутил запись вперед и остановил ее на том месте, когда полицейский потащил мужчину к машине – камера сфокусировалась на вывеске: «Антикварный магазин Мейкерс-Белл».

– Что бы это ни было, – сказал Бенджи, – это уже происходит.

– «Черный лебедь» знал.

– Он что-то знал. Но что это такое… – Слова у него во рту превратились в пепел. Он попытался найти в этом хоть какой-то смысл. – Я понятия не имею.

– Не хотите чаю?

– Я хочу чего-нибудь покрепче чая.

– Понятно. – Вскочив с кресла, Сэди подошла к столу и, выдвинув ящик, вернулась с двумя маленькими бутылочками белой текилы «Дон Хулио». – К сожалению, лайма, соли и всего остального у меня нет.

– Бутылочки текилы? У вас там что, целый мини-бар?

– Точно, – кивнула Сэди. – Хотите что-нибудь другое? Когда меня отправляют в служебную командировку, я таскаю их из гостиничного номера, точно так же как вор таскает яблоки из королевского сада. У меня есть джин, водка, бренди – всё, кроме виски. – Она понизила голос, словно опасаясь, что их могут подслушать. – Я его уже весь выпила.

– У вас тоже бывают напряженные дни, да?

– Разумеется. Это же ЦКПЗ.

– Нам нужно сообщить об этом Лоретте.

– Прямо сейчас?

– Она еще должна быть на работе. Лоретта редко уходит домой рано. – Когда была работа, Лоретта Шустек забиралась в нее, как лисица в нору, – а работу здесь можно было найти всегда. – Меня она видеть не захочет. Но это… у меня нет никаких объяснений. Она должна об этом знать.

– В таком случае мы отправляемся к колдунье, так?

* * *

Эта невысокая женщина была на удивление крепкой и сильной. Непоколебимая Сила заслужила свое прозвище благодаря своей упрямой неуступчивости, а также благодаря тому, что у нее был красный пояс по дзюдо. Как и Бенджи, Шустек начинала в СИЭ, затем работала в рамках программы изучения новых инфекционных заболеваний, сосредоточившись на поисках методов предотвращения и лечения возникающих болезней. Как заместитель директора ЦКПЗ, она была гораздо больше связана с практикой, чем нынешний директор Сара Монро.

Бенджи и Сэди вошли в кабинет. Заместитель директора Шустек была поглощена подкалыванием одних документов к другим, и когда она увидела в дверях Бенджи, ее рука крепче стиснула степлер.

– Здравствуйте, заместитель директора, – сказал он. – Привет, Лоретта.

– Здравствуйте, доктор Рэй. – Перехватив взгляд Бенджи, она его больше не отпускала, не переставая при этом работать степлером. – Однако, неожиданность…

У него мелькнула мысль: «Она меня убьет этим степлером».

– Могу вас понять. Вы знаете…

– Сэди Эмеку? – перебила его Лоретта. – Разумеется.

– Наверное, вы гадаете… – запинаясь, начал Бенджи.

– Вы насчет Мейкерс-Белл? – спросила Лоретта.

Сэди и Бенджи переглянулись.

– Да… насчет Мейкерс-Белл.

– Мы в курсе происходящего, расследование уже ведется.

В ее голосе прозвучало послание, ясное, как звон церковного колокола: «Спасибо, ситуация под контролем, можете идти».

Кивнув, Бенджи собрался уходить. Но затем резко развернулся.

– Я бы хотел отправиться на место. Принять участие в расследовании. – Возможно, это все пустяки, возможно, происходящее никак не связано с болезнью – господи, как он на это надеялся! – но что-то глодало его, подобно зуду, который нельзя унять. – Я смогу помочь СИЭ…

– Сэди, – перебила его Лоретта голосом твердым, как хватка, которой она сжимала степлер, – вы не оставите нас на минутку вдвоем?

– Да, конечно, – кивнула Сэди.

Выходя из кабинета, она едва заметно прикоснулась к Бенджи – мягко скользнула рукой по его плечу. Удивительно, но этот жест принес ему облегчение.

Как только Сэди ушла, Лоретта словно сорвалась с цепи.

– Ты больше не работаешь в СИЭ! Ты больше не работаешь в ЦКПЗ! Полагаю, тебе прекрасно известны причины, по которым тебя отсюда выставили. – Лоретта подалась вперед, и голос ее смягчился. Положив степлер на стопку бумаг, она предприняла значительное усилие, чтобы совладать с собой. – Бенджи, я понимаю, что тобой движет. Честное слово. Меня восхищают твое любопытство и твое упорство, и что бы ни привело тебя сегодня сюда, я тебе признательна. Но я хочу, чтобы ты понял: после Лонгакра ты поставишь под сомнение результаты любого расследования. После судебных процессов, шумихи в средствах массовой информации, бесчисленных совещаний, на которых мне приходилось оправдываться… я просто не могу на это пойти. Ты мне нравишься. Ты был среди нас одним из лучших, и у меня нет никаких сомнений в том, что ты полностью отдашь себя этому делу. Но я тебе не доверяю.

У Бенджи было такое ощущение, будто ему выпотрошили внутренности. Он чувствовал себя куклой, которую вспороли ножницами, вывалив наружу то, чем она была набита. Потеря доверия со стороны такого надежного человека…

Но он понимал Лоретту, поэтому, натянуто улыбнувшись, сказал:

– Конечно, Лоретта. Не возражаешь, если я поинтересуюсь, кто там у тебя?

– Там Робби Тейлор во главе группы РВБ, а Мартин возглавляет расследование СИЭ.

Бенджи кивнул. Наилучших результатов РВБ и СИЭ достигали, работая рука об руку. Аббревиатура РВБ означала «реагирование на вспышку болезни». Это означало, что Робби со своей командой отправились на место. Их задача заключалась в том, чтобы проконтролировать вспышку заболевания, предотвратить его распространение, а в идеале ликвидировать. Однако Бенджи работал в СИЭ, службе изучения эпидемий. Некоторое время он возглавлял группу так называемых эпидемиологических детективов, которые не просто старались обнаружить болезнь до того, как она пройдет по населению опустошительным лесным пожаром; они искали признаки, которые предупредили бы о грядущей эпидемии заблаговременно: зоонозы[16]16
  Зооноз – инфекционное заболевание человека, вызываемое возбудителями, которые паразитируют в организме определенных животных.


[Закрыть], необычную микологическую активность, новые бактерии, новые вирусы, прионы[17]17
  Прион – патоген, вызывающий заболевания нервной системы.


[Закрыть] и тому подобное.

Мартин Варгас был учеником Бенджи, а Робби – его старым другом. Это хорошие специалисты. Бенджи убедился в том, что дело в надежных руках. Он здесь не нужен.

И это нанесло ему самый болезненный удар.

Он поблагодарил Лоретту за то, что та уделила ему время, и принес извинения за непрошеный визит. После чего вышел из кабинета.

* * *

На улице смеркалось. Ветерок с севера наконец принес прохладу. По мере того как небо приобретало синюшно-черный цвет, в городе зажигались огни.

К Бенджи подошла Сэди.

– Извините, – сказала она. – Ну сами понимаете, за то, что втянула вас в это. За то, что притащила вас сюда, – скорчив кислую гримасу, она указала на здание ЦКПЗ.

– Да. Точно. И вы извините. – Он потер глаза костяшками пальцев. – Спасибо. Просто я вынужден остаться в стороне. Отныне это больше не моя работа. Не знаю, что там произошло в Мейкерс-Белл… но это теперь не мое дело.

– И однако вы хотите знать правду.

Бенджи рассмеялся, но его смех был проникнут горечью.

– Разумеется, хочу! И это просто бесит. Не знаю, в чем дело: то ли мне кажется, что я мог бы принести какую-нибудь пользу, то ли… я просто злюсь на себя за то, что упустил свой шанс. – Давая выход своему раздражению, он издал утробный звук – стон измученного зверя. – Господи, как же я устал!

– Вам не удается поспать в самолете?

– Сэди, я…

Опустив взгляд, Бенджи увидел, что она протягивает ему две бумажки. Два билета на самолет.

Из ATL в ABE.

Из Атланты в аэропорт Аллентаун-Бетлехем.

– Сэди, что вы сделали?

– Этим я провозглашаю вас сотрудником компании «Бенекс-Вояджер»! Давайте-ка придумаем, как назвать вашу должность… мм… бета-исследователь машинного интеллекта и нейросетей, третий разряд. Нет! Четвертый разряд звучит лучше, но не так эгоистично, как пятый разряд. Очень хорошо, что вы еще не разобрали свои вещи, потому что наш самолет вылетает… – забрав билеты, Сэди взглянула на время вылета, – через три часа. Так что нам лучше поторопиться.

– Когда вы их купили? – Бенджи подозрительно прищурился. – И распечатали?

– О, я ничего не покупала. Это сделал «Черный лебедь». За час до того, как я пришла к вам домой.

– И «Черный лебедь» знал, что я соглашусь?

– Что я могу сказать? – усмехнулась Сэди. – Я свое дело знаю. Я разработала очень эффективную программу предсказаний. – Она взяла Бенджи под руку. – Нам нужно двигаться, вы не находите? Тайна Мейкерс-Белл ждет нас!