Текст книги "Книга белой смерти"

18
Мерцающее сияние

И снова республиканцы в Конгрессе попросили президента Хант выступить с заявлением по поводу так называемых лунатиков, в настоящий момент проходящих через самое сердце Индианы. Единственный отклик последовал от пресс-секретаря Уэллса, сказавшего, что президент «уверена в том, что у ЦКПЗ скоро появятся ответы». Тем временем набирает ход избирательная кампания, и кандидат от Великой старой партии Эд Крил снова озвучил версию теории заговора, обвинив Хант в том, что та, возможно, сама организовала это «стадо», чтобы отвлечь внимание от важных вопросов по поводу прошлогодних утечек из АНБ[55]55
  Агентство национальной безопасности – ведомство в составе Министерства обороны США, в задачи которого входят радиоперехват, электронная разведка, защита правительственной информации и криптография.


[Закрыть]. Из других новостей: вчера в штатах Среднего Запада наблюдалось свыше сотни торнадо, из которых семь имели мощность четыре и пять баллов по шкале Фудзиты – Пирсона[56]56
  Шкала Фудзиты – Пирсона используется для классификации силы торнадо; пять баллов по этой шкале – самое сильное торнадо (разрушение капитальных зданий, мостов, твердого покрытия шоссе и т. п.).


[Закрыть], – пока что нет никаких данных о количестве жертв и разрушениях.

Оскар Кастилло, утренний выпуск новостей Си-би-эс

20 ИЮНЯ

Больница «Милосердие», Уолдрон, штат Индиана

Глубокий вдох – и Бенджи резко оторвал голову от груди.

Он заморгал.

«Я спал?»

Во рту у него пересохло; он сглотнул. Уселся прямее в кресле-каталке. Напротив него было окно. Небо оставалось черным, дождь продолжался, но теперь его мелкие капли мягко стучали по стеклу. Бенджи взглянул на часы. Половина пятого утра. Оглянувшись через плечо, он увидел дверь с табличкой: «Морг».

Воспоминания вернулись подобно раскрытым картам, брошенным на стол. Одно за другим.

Мартин, сбитый с ног, как оказалось, сорванным дорожным знаком «STOP».

Нога, которую он подвернул при падении.

Отлетевший в сторону тепловизор.

Бегущая девушка – сестра Несси.

Там, под проливным дождем, Бенджи поднялся на ноги, не обращая внимания на вывернутую щиколотку, и сделал выбор – он побежал к семье, а не к Мартину. Впрочем, в обоих случаях было уже слишком поздно.

Бенджи вспомнил, как у него на глазах растягивалась кожа мужчины, как по ней пробежала рябь – и как мужчину разорвало. В том, что из него вытекло, не было ничего приятного: это был поток блестящих внутренностей и алой крови, а женщина, державшая мужчину, его жена, крепко прижимала его к себе, когда он взорвался прямо у нее в руках. Она приняла это на себя. Всё, целиком. Женщина закричала. Упала на землю.

И тут Бенджи пришла в голову отвратительная мысль…

«Мне нужны их тела».

Смерть – это трагедия.

Но смерть также открывала возможность собрать данные.

Бенджи вспомнил, как, хромая, подошел к жене и мужу, двум фермерам, – от мужа осталась только кучка, клочья кожи и кольца внутренних органов, пронзенные фарфоровыми осколками шрапнели, в которую превратились кости. Женщина еще была жива, но она умирала. Шрапнель поразила ее во многих местах. Один осколок торчал из шеи, и кровь стекала по нему, смешиваясь с дождем, смывающим ее. Прежде чем Бенджи успел что-либо предпринять, рот женщины раскрылся и жизнь покинула ее глаза, оставив только окна, смотрящие в опустевший дом. Сверкнула молния.

И Бенджи пришла в голову жуткая, холодная, безжалостная мысль:

«Мне нужны их тела».

И вместе с ней осознание страшной правды:

«Сейчас дождь смоет все».

Бенджи были нужны доказательства. Путников нельзя порезать. У них нельзя взять кровь. Ни нож, ни игла не могли проткнуть их кожу.

И вот перед ним, в одной куче, лежало все, что было ему нужно. Кровь, кости, внутренние органы, эпидерма, мозговое вещество — вся омерзительная лепешка.

Бенджи вспомнил, как сорвал с себя куртку, просунул ее под кучу и закутал ею липкое месиво. Он в полной мере прочувствовал весь ужас своего поступка и вспомнил, как закричал, давая выход боли. Нахлынувшее отвращение вступило в жестокую схватку с необходимостью сделать это. Бенджи попытался себе напомнить: «Всего минуту назад это был живой человек».

Все это случилось тогда. Сейчас Бенджи сидел в кресле-каталке перед входом в морг. Все еще мокрый от проливного дождя. Он постарался вспомнить, как попал сюда… но ему не пришлось ходить за ответом далеко. Потому что они сами пришли к нему. Девушка. Сестра Несси, а следом за ней другая пастушка, молодая женщина, чьего имени Бенджи не знал. Это они привезли его сюда. Помогли ему уложить в пикап останки мужчины и тело женщины.

И мальчишку. Тот отделался лишь переломом руки. Благодаря девушке.

Бенджи резко поднялся на ноги. Остальные вздрогнули, напуганные этим внезапным движением.

– Ты его спасла, – сказал Бенджи.

И тотчас же сообразил, что его слова прозвучали словно с потолка, абсолютно бессвязно. Девушка недоуменно заморгала, глядя на него так, будто он спятил.

– Я имею в виду мальчишку, – вздохнул он. – Ты спасла ему жизнь.

– А, – девушка уставилась себе под ноги, – даже не знаю…

– Нет, нет, спасла. Я помню. Мальчишка – он цеплялся за своих родителей. Когда его отец… погиб, с ним могло произойти то же самое, что случилось с его матерью. Ты спасла ему жизнь. Напомни, как тебя зовут?

– Шана. Шана Стюарт.

Бенджи попытался сделать шаг. Его лодыжка тотчас же пожаловалась на это, и нога едва не подогнулась. Но кости остались целыми, поэтому Бенджи, поморщившись, превозмог боль и протянул руку.

– Доктор Бенджи Рэй.

Вторая женщина печально оглядела его с головы до ног, не переставая жевать резинку.

– Мы сейчас помылись. А вы спали.

– Всё в порядке, – отдернул руку Бенджи. – Как дела… у мальчишки?

– Кажется, он в порядке, – ответила Шана. – Только сломанная рука или что там. – Ее лицо стало грустным. – Но, полагаю, он так никогда полностью и не оправится.

– Да, возможно. – Жизнь мальчишки безвозвратно изменилась. Его родители погибли при дико неестественных обстоятельствах. Бенджи знал, что система относится к сиротам жестоко. Впрочем, быть может, благодаря этим неестественным обстоятельствам на мальчишку обратят особое внимание. – А вы как? Я имею в виду вас обеих.

– Всё в норме, мы только хотим вернуться обратно, – сказала вторая пастушка.

– Прошу прощения, как вас зовут? – спросил Бенджи.

– Мия.

– Благодарю вас, Мия, за то, что отвезли меня сюда. Вы обе… вы даже сами не понимаете, как много вы сделали. До сих пор у нас не было возможности должным образом исследовать хотя бы одного из лунатиков – и хотя обстоятельства никак нельзя назвать идеальными, у нас появился хоть какой-то шанс. – Он помолчал. – Извините. Наверное, мои слова получились очень холодными, очень отстраненными. Я этого не хотел.

– Все классно, – сказала Шана, однако печаль в ее улыбке напомнила Бенджи: «Определенно, все совсем не классно».

– Нам больше вашего хочется понять, в чем дело, – сказала Мия. – Там же наши родные. Ее сестра. Мой брат.

– Еще раз огромное спасибо.

Кивнув, девушки направились к выходу, о чем-то разговаривая вполголоса. Но затем Шана оглянулась и сказала:

– Не знаю, находится ли ваш человек с… ну, с останками. Если вам это интересно.

– Мой человек?

– Тот, который приехал, пока вы спали, – кивнула Шана.

Паника оглушила Бенджи тяжелым мешком.

Тела!

В предыдущий раз их похитили.

Сейчас Бенджи привез тела сюда, но что произошло потом? «Нет, нет, нет, кто-то мог сюда прийти – что, если тела снова забрали, прямо у меня под носом, пока я спал? Проклятье!» Он поспешил к двери в морг…

И та как раз открылась перед ним. На пороге стоял человек, в защитном костюме – на синей ткани кровь казалась багровой. Под маской Бенджи разобрал знакомое лицо: Робби Тейлор.

– Выглядишь ты ужасно, Бендж.

Бенджи устало кивнул. Ему захотелось заключить своего товарища в крепкие объятия.

– И чувствую себя я тоже ужасно, Робби.

– Я не хотел тебя будить… вид у тебя был такой умиротворенный.

– Ну это далеко не соответствовало действительности.

– Да, это была полная задница. К тому же ты все это время вкалывал без отдыха, и горючее у тебя было на исходе. А дальше все будет еще хуже.

– Я вижу это по твоим глазам, – сказал Бенджи. – Мы несемся по бурной горной реке, а весел у нас нет, так?

– Весел? Твою мать, Бенджи, у нас нет даже лодки!

* * *

Они сидели на стоянке в стареньком «Мустанге» Мии. Та собралась завести двигатель, но Шана остановила ее:

– Подожди!

Мия подчинилась.

Над деревьями за стоянкой появилось слабое сияние рассвета – гроза закончилась, и скоро должен был начаться новый день.

– В чем дело? – спросила Мия.

Шана не отвечала. Потому что, хотя на улице гроза закончилась, буря у нее внутри только раскручивалась. Она налетела на Шану со всей силой, и ей пришлось упасть головой на приборную панель, борясь со слезами. Вскоре девушку уже сотрясали судорожные рыдания. Она согнулась пополам, прижимая колени к груди, обхватив руками лодыжки. Слезы застилали ей взор.

– Просто я устала. Эта ночь выдалась очень тяжелой… – попыталась сказать Шана, но по большей части у нее получились лишь бессвязные всхлипывания.

Протянув подруге платок, Мия положила руку ей на плечо. Такой простой жест, но как же много он значил!

И медленно, неотвратимо, точно так же как прошла вчерашняя гроза, прошла и эта.

Сделав глубокий вдох, Шана заморгала, прогоняя слезы.

– Давай проведаем наших близких, – сказала она.

Мия завела двигатель.

* * *

Они вместе поднялись по лестнице, чтобы навестить Мартина Варгаса. Тому, даже в больничном халате и с забинтованной головой, удавалось по-прежнему выглядеть привлекательным.

– Господи, Мартин! – воскликнул Бенджи, оглядывая повязку на голове. – Пришлось накладывать швы?

– Три. Ничего серьезного. Но этот дорожный знак здорово меня долбанул. – Кряхтя, Мартин уселся в кровати. – Сотрясение мозга. Впрочем, все будет хорошо. Передайте мне пульт. – Бенджи бросил ему пульт дистанционного управления, и Мартин выключил телевизор. – Есть свежие новости? Скажите мне, что мы забрали останки. Скажите мне, что вы произвели вскрытие…

– Бенджи собрал совком месиво, – кивнул Робби, – а я повозился в прозекторской. – Пододвинув стул, он плюхнулся на него. – Итак, рассказываю. Очевидно, все результаты лишь предварительные. Полный анализ на токсины быстро не проведешь, и нашим лаборантам потребуется какое-то время, чтобы исследовать кровь. Но первый поверхностный осмотр показал то, что нам и так уже известно. Погибший мужчина, некий мистер Клейд Берман, сорока пяти лет, скончался в результате… взрыва. – Робби изобразил губами глухой хлопок вылетающей из бутылки пробки. – Господи, его просто разнесло в клочья! Как будто у него внутри сработала бомба.

– Это действительно было так? Ты обнаружил что-то похожее? – Какой абсурдный вопрос вынужден был задать Бенджи. Ему пришлось напомнить себе: «неестественные обстоятельства».

– Нет. Никаких инородных тел, никаких искусственных предметов, которые могли бы вызвать озабоченность, ни кардиостимулятора, ничего в желудке – никаких химических ожогов, ничего, все чисто. Медицинская книжка показывает, что у этого мужчины не было никаких проблем со здоровьем, если не считать перелома ноги несколько лет назад. Однако медицинской страховки у него нет, что, впрочем, нисколько не удивительно, учитывая стремительный рост ее стоимости. Итого: ничего заслуживающего внимания. Вот только…

– Что только? – спросил Бенджи.

– Дело в том, что, когда переходишь к исследованию под микроскопом, все эта хрень становится… твою мать, просто бессмысленной.

Последнее слово Робби произнес так, словно это было не совсем то, что он хотел сказать, но только это и пришло ему на ум.

– То есть? – спросил Бенджи.

– Я взял образцы внутренних органов, образцы кожи, мышечных тканей, спинномозговой жидкости, мозгового вещества. И на клеточном уровне… увидел множество повреждений, понятно?

– Повреждений? – спросил Мартин. – Некроз клеток?

– Полный. Очень похоже на казеозный некроз.

Под казеозным некрозом подразумевалась гибель клеток, которую можно встретить в случае некоторых заболеваний, вызванных грибками или микобактериями – но также и другими патогенными организмами. Клетки разрываются, разбрасывая вокруг свои остатки.

– Но не совсем то же самое, – продолжал Робби. – Казеозный некроз развивается медленно, а это… произошло быстро. Никаких побочных продуктов. Судя по всему, все произошло стремительно. Клетки этого человека продемонстрировали в миниатюре то, что случилось с ним самим: десятая часть их просто взорвалась.

Похоже, десятой части оказалось достаточно.

Робби протянул свой телефон. Бенджи передал его Мартину, и они вдвоем прильнули к экрану, выводя на него несколько грубых снимков, сделанных через микроскоп.

Бенджи сразу увидел то, о чем говорил Робби: клетки были разорваны, все органоиды или также лопнули, или просто вывалились наружу. Казалось, ягоду голубики пробила дробинка – но только не прилетевшая извне, а вырвавшаяся изнутри. И эта мысль задела что-то у Бенджи в подсознании.

Ему показалось, он уже видел нечто подобное.

Но где?

Стиснув зубы, Бенджи попытался ухватиться за это воспоминание.

– Что могло это вызвать? – спросил Мартин.

– Для вируса нетипично, – сказал Бенджи. – Может быть, грибок.

Паразитный грибок – в этом объяснении был определенный смысл, ведь так? Микозы, или грибковые заболевания, могут вызывать внутренний микроспороз. Клетки спаиваются вместе, что облегчает распространение инфекции. Калифорнийская лихорадка, она же кокцидиоидомикоз, – споры разносятся ветром в юго-западных штатах – представляет собой соматическое условно-патогенное заболевание, вызывающее казеозный некроз клеток, хотя этот процесс развивается медленно. А насчет изменения поведения – не надо ходить далеко, достаточно взглянуть на так называемый грибок зомби, кордицепс, в буквальном смысле берущий полный контроль над насекомым. Инфицированный муравей сначала страдает от конвульсий, когда грибок взламывает его экзоскелет, затем грибок начинает управлять движениями муравья, загоняя его на верхушку растения, где тот закрепляется и взрывается, высвобождая споры и заражая новых муравьев внизу.

А что, если и сейчас происходит нечто подобное? Определенно, кордицепс вытворяет с клетками муравья те еще штучки, пусть и медленно, – нити микроспоридий уничтожают в них все органоиды, в том числе митохондрии. Бенджи принялся лихорадочно перебирать все возможности. Если грибок поселяется в эпидерме, хватит ли у него сил, чтобы сделать кожу непреодолимым барьером для иглы и ножа? Это казалось невозможным.

– Ты нашел какие-либо следы грибкового заражения? – спросил Бенджи.

– Никаких. Все чисто.

– Но ты все-таки склонен считать, что это кордицепс? – спросил Мартин.

– Не знаю. – Мысленно Бенджи добавил: «Мы не знаем абсолютно ничего». – В этом есть хоть какой-то смысл, но все же… смысла недостаточно. Новая информация не добавила никакой ясности.

– Ну в таком случае я собираюсь напустить еще больше тумана, – сказал Мартин.

– Блин! – выругался Робби.

– Выкладывай, что у тебя, – сказал Бенджи.

– Я не буду ничего вам говорить. Лучше покажу.

* * *

Возвращаясь обратно к стаду, подруги проехали через Уолдрон, маленький городок, на главной улице которого не было фонарных столбов и даже дорожной разметки. Шана обратила внимание на гараж, напротив которого была маленькая стоянка для школьных автобусов (похожая на кладбище, где покоились мертвые автобусы). Затем подруги проехали мимо крошечной закусочной, убогой бакалейной лавки, заправочной станции и нескольких двухэтажных домов, настолько обветшавших, что казалось, они готовы были провалиться в землю и заснуть там в ожидании полного разрушения.

Но, направляясь на юг, подруги увидели кое-что еще: грузовики телевизионных групп. А рядом с ними – корреспонденты и операторы, расставляющие аппаратуру для съемки. Определенно, телевизионщики знали, что путники направляются в эту сторону.

– Стервятники!.. – в сердцах пробормотала Шана.

– Они просто делают свою работу. – Мия пожала плечами.

– Да, но только их работа сводит на нет нашу работу.

– У нас нет никакой работы, девочка моя. Нам никто не платит. Я уже на нуле, черт побери. Нужно будет попросить маму переслать мне деньги по почте. Блин!

– Слушай, а чем ты занималась до всего этого? Я хочу сказать, где ты работала?

– Последняя моя работа – официантка. В одной дерьмовой забегаловке в Кливленде. Чипсы и гамбургеры. Мне приходилось обслуживать подвыпивших старшеклассников, мнящих себя прогрессивными и все такое, но, по сути дела, находящихся на стадии личинки на пути к консервативным женоненавистническим неженкам. Бла-бла-бла, крафтовое пиво, бла-бла-бла, кандидат от третьей партии, бла-бла-бла, «Аберкромби и Фитч»[57]57
  «Аберкромби и Фитч» – американская компания, специализирующаяся на продаже повседневной одежды.


[Закрыть], твою мать! Я счастлива избавиться от этого. – Мия скорчила едкую гримасу. – Но меня совсем не радует то, что мне не платят зарплату.

Они выехали из города, и Мия прибавила газу. «Мустанг» рванул вперед, словно ужаленный в задницу. Мимо потянулись поля, залитые водой. Кое-где поваленные деревья. Оглянувшись, Шана увидела на заднем сиденье красные пятна. И почувствовался запах – едкий минеральный привкус. Похожий на зловоние, исходящее от дохлого теленка.

– Тебе нужно будет почистить машину, – сказала Шана. – После… ну, вчерашнего.

– Блин! Я об этом не думала.

– Извини.

– Может, я ее просто сожгу.

В нескольких милях южнее Уолдрона начали встречаться другие машины. Среди них попадались съемочные группы местных телеканалов. Другие машины, легковые и грузовые, Шана видела впервые. Похоже, это были просто какие-то люди, которые сидели в своих машинах и чего-то ждали.

– Слушай, у того типа в кузове пикапа правда был холодильник? – сказала Мия.

– А я видела какую-то дамочку, устроившуюся в шезлонге.

– Прямо какой-то пикник на обочине, блин!

– Долбаные туристы!

Войдя в поворот, «Мустанг» попал задним колесом в зубодробительную колдобину – и тут впереди показалось стадо. И здесь наконец были знакомые пастухи – не только полицейские машины и прицеп ЦКПЗ, но и обычные пикапы и жилые фургоны. Шана увидела «Зверя», тащившегося сзади. Но и журналистов здесь было значительно больше – повсюду телевизионные камеры, корреспонденты тычут микрофоны людям в лица.

«Вчерашний день все изменил», – подумала Шана.

Это означало, что средствам массовой информации известно о случившемся. Кто-то рассказал о бедняге, который лопнул, словно воздушный шарик. Впрочем, возможно, дело было не только в этом – не исключено, что кто-то заснял произошедшее на видео. От начала до конца. Путники приближаются к прицепу, возглавляемые сестрой Шаны. Возможно, кто-то заснял, как человек выходит из дома, а родственники пытаются его остановить. Быть может, вчера вечером миллионы американцев увидели по телевизору, как человек взорвался, словно шарик, наполненный кровью и внутренностями, – а это означало, что они могли увидеть и ее, Шану, бегущую под дождем к тому мальчишке. Внезапно все эти люди стали ей ненавистны. Чужаки, вторгающиеся в… Как там выразилась Мия? В их «священную миссию».

Если честно, Шана не то чтобы верила в это, но, черт возьми, чувствовала где-то между сердцем и желудком.

– Остановись, я хочу проведать свою сестру.

Это она тоже чувствовала – потребность вернуться к Несси, просто чтобы убедиться, что с ней всё в порядке. Кивнув, Мия свернула на обочину ярдах в ста перед путниками.

Распахнув дверь пикапа, Шана стряхнула с себя усталость и бодрым шагом направилась к лунатикам.

Она увидела свою сестру во главе стада. Руки прижаты к телу. Волосы все еще немного влажные, свисающие прядями на бледные веснушчатые щеки. «Нужно вымыть ей голову, – подумала Шана. – Нужно будет попросить отца раздобыть шампунь». Спеша к путникам, она услышала, как кто-то сказал:

– Это она?

И затем:

– Точно, это она.

Не успела Шана опомниться, как ей в лицо воткнулось с десяток микрофонов.

– Это вы вчера вечером спасли того мальчика… – начала было женщина с прической, напоминающей шлем.

Ее перебил мужчина, волосы у которого были так коротко острижены, что он казался лысым:

– Каково это – когда прямо у вас на глазах взрывается человек?

Еще один голос:

– Вы настоящий герой…

Другой:

– Спасительница…

Третий:

– Заражена…

Отмахнувшись от микрофонов, Шана решительно прошла мимо телекамер.

– Убирайтесь вон! – бросила она. – Я хочу повидать свою сестру. Я просто хочу повидать Несси!

Ей вслед раздались вопросы:

– Это ваша сестра возглавляет шествие лунатиков?

– Как вы относитесь к тому, что вас называют пастухами?

– Как вы думаете, что здесь происходит? Шана! Шана!

Но Шана не обращала внимания на журналистов. Стиснув зубы, она прикусила язык и направилась к Несси.

К своей сестренке.

Та шла, устремив взор вперед. Ее расширившиеся зрачки превратились в большие черные пуговицы. Рот оставался закрытым, губы сомкнулись в тонкую прямую линию, уже ставшую привычной. Несси не улыбалась, не хмурилась. Шана пошла рядом с сестрой, подстраиваясь под ее шаг. Погладила ее по голове. Поцеловала в щеку. Стараясь изо всех сил не расплакаться, черт возьми, но все равно всплакнула.

– Прости за то, что вчера вечером оставила тебя, – сказала Шана, – но у меня были кое-какие дела.

После чего она рассказала Несси о том, что произошло.

И все это время телекамеры работали.

* * *

Мартин попросил Бенджи передать ему с тумбочки переносной компьютер, где тот заряжался. Затем, подобрав с пола свою сумку, он раскрутил кабель и подключил к компьютеру прибор, который Бенджи сразу узнал, – это был тепловизор.

– Я его уронил, – виновато признался он.

– Ну и ну, ты в грозу уронил дорогущий прибор на землю!

– Я был занят другим.

– Успокойся, со мной случалось кое-что похуже, – сказал Мартин, включая тепловизор. – Я однажды потерял пробирку с бруцеллой…

– Подожди, что?

– Это было давно. Я был молодым и глупым… ага. Вот оно.

К ним подошел Робби, и они все втроем прильнули к экрану. Там заставка сменилась изображением, записанным на тепловизор. Картинка была снята в инфракрасных лучах: сплошной черный фон с пульсирующими разноцветными пятнами, очень похожий на психоделическую цветомузыку. Различные градации света отображали температурную топографию объектов. В данном случае на экране были видны два силуэта с нормальной температурой – женщина и ребенок – и один силуэт со стремительно нарастающей температурой – мужчина-путник, которого пытались удержать на месте.

Затем камера упала – перевернулась набок. Бенджи – точнее, его лодыжка – запомнил этот момент очень хорошо.

– Запись продолжается! – едва не рассмеялся Бенджи.

Хотя изображение теперь лежало на боку, как и тепловизор, съемка продолжалась.

– Точно. Прочный аппарат.

В кадре появился новый человек – это прибежала Шана. И снова Бенджи поразился безрассудной храбрости девушки. Происходящее не имело к ней никакого отношения. Этот мужчина, Клейд Берман, даже рядом не стоял с ее сестрой. Он не представлял угрозы ни для кого, кроме своих близких. Из чего следовало, что Шана либо обладала незаурядным скрытым мужеством – опять это слово, отголосок разговора с Аравом, – либо нисколько не ценила себя и свою жизнь.

(«Как часто одно переплетается с другим?» – рассеянно подумал Бенджи.)

Цветовая гамма Клейда Бермана перешла от оранжевого к красному и дальше до самого высокого градуса в шкале – до белого. Это произошло в тот самый момент, когда менее яркое пятно, обозначающее Шану Стюарт, подбежало к нему, схватило мальчишку и оттащило его в сторону.

И тут яркий силуэт Клейда Бермана превратился в силуэт человека, который вот-вот исчезнет, – без визуального шума дождя и темноты было по-мультяшному просто представить себе, как он раздувается, рвется и лопается. Как будто он закипел. Его силуэт продолжал искажаться, выпирая пузырями газа и крови, расширяющихся изнутри…

И вот наконец он взорвался.

Воздушный шарик, который лопнул.

«Человек, превратившийся в воздушный шарик», – подумал Бенджи.

– Вот где становится интересно, – сказал Мартин.

Отмотав назад на то место, где Берман еще просто разбухал, он начал двигаться вперед, перещелкивая по одному кадру.

Щелк, щелк, щелк.

На замедленном повторе Клейд Берман взорвался.

Щелк, щелк, щелк.

И тут Бенджи увидел. Над тем, что когда-то было Берманом, появились сигнатуры тепла. Мелкие брызги – небольшое облачко, словно термальный фонтанчик, устремившийся вверх из разорванного тела.

– Ничего не замечаете? – спросил Мартин.

– Замечаю. Определенно, это просто… кровь. Он словно закипел – если брызги имеют достаточно высокую температуру, они…

– И ты не находишь это странным?

Наконец до Бенджи дошло.

– Нахожу. – Его голос прозвучал тихо и отрешенно, когда он высказал свою догадку вслух. – Дождь льет как из ведра. Ветер ураганной силы. Однако…

– Однако, – кивнул Мартин, – эти «брызги», как ты их назвал, поднимаются прямо вверх. Несмотря на дождь.

– Несмотря на ветер.

Мартин снова продвинул запись вперед.

Щелк, щелк, щелк.

Ветер не отнес облачко в сторону.

Оно не рассеялось и не опустилось, прибитое дождем.

Облачко продолжало подниматься. Все выше, выше и выше. До тех пор, пока не исчезло, покинув кадр.

Словно призрак. Освобожденный дух, душа, покидающая тело.

Поспешив к камере, Бенджи переключил ее из режима инфракрасной съемки на обычное цифровое видео – она снимала весь спектр, и режимы переключались простым поворотом колесика.

– Что ты ищешь? – спросил Мартин.

– Не знаю. Что-нибудь, что угодно, только чтобы найти в этом смысл.

Бенджи прокрутил изображение назад к тому месту, где Берман взорвался, – не то зрелище, которое ему хотелось воспроизводить в каком-либо формате, но он должен был это сделать, ибо опять он стал врачом и ученым, а смерть того несчастного была крупицей информации, отправной точкой.

Изображение на экране теперь стало смазанным, практически неразборчивым – да, можно было различить родных Бермана, можно было увидеть стремительное движение девушки-подростка, хватающей мальчишку; однако сам процесс взрыва оставался нечетким. Его закрывал дождь. Свою роль играла и темнота. Там, во мраке, Бенджи разглядел движение, вызванное взрывом, – возмущение воздуха, внезапно окрасившегося в темный ржаво-красный цвет, – но никаких подробностей. И тем не менее он продолжал прокручивать кадры вперед, один за другим, пристально всматриваясь в пространство над взорвавшимся человеком.

И вот…

Очень слабое, едва различимое мерцающее сияние.

Бенджи с силой ткнул пальцем в экран.

– Вот! Видишь?

Мартин подался вперед. Бенджи принялся крутить кадры вперед и назад, по три за раз, сосредоточившись на одном конкретном мгновении.

В это мгновение в темноте, сквозь дождь, над взрывающимся телом Бермана пробежала едва заметная дрожь. Подобная облачку пыли, озаренному фотовспышкой.

– Может быть, это как-то связано с грозой, – неуверенно начал Мартин. – Молния или… природа шаровой молнии до сих пор не изучена…

Однако он осекся, когда Бенджи переключился на инфракрасное изображение.

Картинки совпадали. Мерцание полностью соответствовало термической топографии непослушного облачка брызг. Само мерцание продолжалось не так долго, как его термальный образ.

Однако его присутствие не вызывало сомнений, как не вызывало сомнений и то, что изображения совпадали.

Бенджи откинулся на спинку стула, пытаясь понять, что это означало. Полностью отдавшись изображению на экране в надежде на то, что его осенит какое-то внезапное озарение.

Однако этого не произошло. Загадка не разрешилась, а только стала еще более непонятной.

– Это что еще за хрень, твою мать? – озвучил эту мысль вслух Робби.

– Ответов нет, – пробормотал Бенджи. – Одни только новые вопросы.

Мартин колебался. Его точеное, привлекательное лицо скривилось в комической гримасе.

– Что у тебя? – спросил Бенджи. – В чем дело?

– Есть еще один момент.

– О господи, ну что еще?

– Бенджи, я хочу, чтобы ты возглавил работу СИЭ.

Вот тебе на!..