Текст книги "Книга белой смерти"

Интерлюдия
Жизнь и смерть Джерри Гарлина

ШЕСТЬЮ МЕСЯЦАМИ РАНЬШЕ

Неподалеку от Сан-Антонио, штат Техас

Толпа понятия не имела, что надвигается.

Джерри Гарлин это знал. По крайней мере, думал, что знает. Это был его час. Его мгновение, чтобы засиять так же ослепительно, как светит само солнце. Ему больше не придется жить в тени своего отца. Дирк Гарлин – упокой, Господи, его душу, – прозванный архитектором грез, создатель второго по размерам парка развлечений в стране «Гарлин гарденс» в Роли, штат Северная Каролина, действительно отбрасывал длинную густую тень. Джерри прожил в этой тени пятьдесят лет, черт побери!

Однако сейчас ему предстояло не просто выйти из этой тени…

Проклятье, он ее сотрет!

Джерри стоял на импровизированной сцене на фоне бескрайнего голубого неба. По бокам от сцены среди низкорослых сосен разместились колонки. Вокруг собрались знакомые и родственники – и, разумеется, журналисты, которые пускали слюнки, как собака при виде мозговой косточки, когда он помахал у них перед носом лакомым известием о том, что он, возможно – возможно, – намеревается расширить «Гарлин гарденс». Собрались сотни человек. Десятки камер были направлены на сцену. На пьедестал. На его сцену. На его пьедестал.

Правая рука Джерри, его верный соратник Вик Маккаффри, вышел на сцену, заводя толпу, вызывая желудочный сок в преддверии того, что должно было произойти. Затем он пригласил мэра Сан-Антонио и губернатора Техаса, оба выступили с пространными речами (чересчур пространными, раздраженно отметил Джерри) о великом наследии Дирка Гарлина и парке развлечений «Гарлин гарденс» – а также о телевизионном канале, студии мультипликации, фабрике игрушек и так далее, и так далее, и так далее.

И вот пришло время Джерри.

Джерри довольно потер руки. Застегнул на все пуговицы свой синий пиджак («Надо бы сбросить несколько килограммов», – подумал он; впрочем, возможно, все предстоящие поездки дадут ему такую возможность – впереди столько дел!). После чего поднялся на сцену, и толпа встретила его аплодисментами – вялыми аплодисментами, мысленно отметил Джерри, успокоив себя, что ничего страшного в этом нет. В конце концов, он ведь не какой-нибудь поп-идол или кинозвезда. Но после сегодняшнего дня он обеспечит себе место в звездном пантеоне и, быть может, видит бог, даже заслуженно получит свое собственное созвездие.

Джерри начал свою речь.

В этом отношении он был совсем не похож на своего отца – Дирк Гарлин принадлежал к торговцам старой школы. В самом начале своей карьеры он торговал всем – от мыла и газированной воды до охотничьих ружей, разъезжая по стране, торгуя из рук в руки, лично рекламируя свой товар. Старик был похож на ярмарочного зазывалу или хозяина цирка в духе Барнума[42]42
  Финеас Тейлор Барнум (1810–1891) – американский антрепренер, крупнейшая фигура американского шоу-бизнеса XIX века, организовал цирк своего имени.


[Закрыть]: «Так, ребята, строимся и торжественно выходим на арену». Вот только цирком Дирка Гарлина был капитализм: покупка и продажа товара. А затем покупка и продажа удовольствий. И грез. И, может добавить кто-то, самой Америки во всей ее долбаной красе.

Нет, Джерри был не таким, не совсем таким. Его отец смог бы продать лед эскимосам (или, как говорил он сам: «Мальчик мой, я смог бы продать бинокль слепому»), но при необходимости Джерри тоже умел убеждать.

Он напомнил себе, что нужно улыбнуться.

Постарался изо всех сил не потеть.

И начал.

Джерри сказал громким и гордым голосом:

– «Гарлин гарденс» – это часть Америки, не просто место в ней, а кусочек ее сердца и ее души. Спросите у шестидесятипятилетнего старика и пятилетнего ребенка, знают ли они, кто такой Хомячок Гэри или Белка Ширли, кто такие Леди Стрекоза, Туповатый Пес или Принцесса Бабочка, – и они не только скажут, кто это, но и назовут свой любимый мультик с их участием, расскажут про свою любимую плюшевую игрушку, черт побери, они даже постараются изобразить их голос!

После чего он затараторил, подражая речи Туповатого Пса:

– Так, гав-гав-гав, р-р-ребята!

Толпа отреагировала на это вяло, но Вик предупреждал, что так оно и будет и, что самое важное, так и должно быть (даже несмотря на то, что это несколько задело Джерри), поскольку это поможет ему продать свою следующую шутку.

– Похоже, я напрасно уволился с предыдущего места работы? – понизив голос, сказал Джерри.

Шутка была посредственная, но она сработала. Толпа рассмеялась. Толпа зааплодировала. «Не нужно недооценивать силу плохой шутки, – заметил Вик, составляя речь, – а тем более такой, которая выставляет на посмешище тебя самого».

Благословенный Вик! Эта умная бестия знает людей лучше, чем они сами себя.

– Больше того, – продолжал Джерри, – этот старик и этот ребенок также расскажут про то лето, когда родители водили его в «Гарлин гарденс». А может быть, не про одно лето, а про три лета, одно за другим, – или, быть может, они видели «Рождественскую сказку» или фейерверк по случаю Дня воображения. Парк аттракционов «Гарлин гарденс» уже давно прочно запечатлелся в сознании всех американцев, однако наступает время, когда он становится слишком большим – распирает границы, старается вырваться за ворота, выплеснуться через ограду, подобно мечте, которая больше не желает оставаться мечтой. И остается только одно – расширить парк.

Так, наконец. Там, в глазах собравшихся, какая-то искра. Любопытство. Надежда. Удивление. Они что-то предчувствовали. Не потому, что Джерри обещал сделать какое-то заявление; просто компания «Гарлин» уже очень давно не обнародовала никаких крупных инициатив. Все подались вперед, вроде бы незаметно, и Джерри даже показалось, что он это услышал — скрип подошв, хруст коленных суставов, свист втянутого носами воздуха.

– И сегодня мы расширим наш парк.

Джерри остановился, как и сказал ему Вик.

Дожидаясь того, когда все захотят услышать, что же он имел в виду.

«Преподнеси следующую строчку особенно выразительно, босс», – сказал Вик.

Что и сделал Джерри. Громкий голос, широкая улыбка, два поднятых вверх больших пальца.

– Я хочу объявить о том, что находится у меня за спиной: место, где будет устроен второй парк «Гарлин гарденс» – «Гарлин гарденс» в Сан-Антонио!

Громкие аплодисменты. Возглавили их мэр и губернатор – встали, захлопали, пожали друг другу руки, затем повернулись к Джерри и захлопали в его сторону. (Господи, как же это было здорово!)

Но тем не менее он еще не закончил. Далеко еще не закончил.

– А теперь я хочу сказать вам, что это лишь начало. Мы одновременно откроем пять новых парков «Гарлин гарденс», флагманским из которых станет этот, в Сан-Антонио… – На самом деле это была не совсем правда, но Джерри хотел, чтобы эти люди почувствовали себя исключительными. – А остальные будут открыты в Сакраменто, штат Калифорния, в Бостоне, штат Массачусетс, в Берлине, Германия, и в китайском Чэнду!

Теперь это уже были ревущие овации. Джерри мельком оглянулся на Вика – помощник стоял рядом, с довольной усмешкой на смазливом мальчишеском лице. Он не хлопал, нет. Только кивал. Кивал, потому что они добились своей цели. Добились своей цели.

И тем не менее Джерри еще не закончил.

«Не жди, когда аплодисменты затихнут сами собой, – сказал ему Вик. – Опереди события. Они не знают, что будет дальше, и ты не должен дать им возможность что-либо предугадать». Что и сделал Джерри.

Он заговорил громко, перекрывая шум аплодисментов:

– Ребята, ребята, что нужно первым делом сделать в парке, еще до того, как он стал парком, что? – Подняв руки вверх, Джерри комично пожал плечами. – Ну конечно, совершенно верно, нужно взять в руки лопату и воткнуть ее в землю!

Он превратил пожатие плечами во вскинутые вверх кулаки.

И тут, как по команде…

Бабах!

У него за спиной сработала пиротехника – земля содрогнулась, и на многие мили позади него в воздух взлетели клубы дыма и комья земли. Дружно ахнув, толпа отступила назад – теперь на лицах присутствующих были написаны изумление и шок. Но ничего страшного. Любая реакция – это реакция, как всегда повторял отец Джерри. Согласно Дирку Гарлину, в английском языке лучшим знаком препинания является восклицательный знак, за которым сразу же следует вопросительный. «Никаких точек, – говорил он, – и никаких запятых. Лучшие инструменты в твоем наборе – это вопросительные и восклицательные знаки. Используй их, и ты будешь получать реакцию».

Поэтому Джерри лишь усмехнулся и широко развел руками.

– Мы начали расчищать землю под новый парк «Гарлин гарденс», ребята, и на этом я расстаюсь с вами, повторив напоследок слова моего отца Дирка Гарлина – он всегда говорил: «Лучший подарок, который можно сделать, – это сюрприз, потому что человек никогда…»

Фраза заканчивалась словами «его не забудет».

Однако у Джерри не было возможности их произнести.

Сначала он обратил внимание на то, что взгляды присутствующих разом оторвались от него – переместились дальше, не на него, а за него.

Затем услышал звук. Шорох, шелест, свист.

– Какого черта… – сказал Джерри в микрофон и обернулся.

Бескрайнее голубое небо было расчерчено черным, прямыми линиями и углами, словно кто-то разрисовал его черной ручкой. Линии двигались практически синхронно, объединяясь в единую черную массу, и у него мелькнула мысль: «Птицы, это птицы, совсем как у Хичкока»[43]43
  Имеется в виду фильм «Птицы» мастера триллера А. Хичкока о серии внезапных и необъяснимых жестоких нападений птиц на жителей прибрежного поселения.


[Закрыть], и он заставил себя подумать, что все будет хорошо, просто замечательно, ничего серьезного, потому что птицы – это птицы, а кино Хичкока – ну, оно и есть кино, вымысел, выдуманная страшилка.

Затем, различив в общем шуме писк и пронзительные крики, Джерри сообразил…

Это не птицы.

Это были летучие мыши.

Огромным полчищем они налетели на него – затмившая небо туча, которая прошла над самыми вершинами деревьев, устремляясь прямиком к сцене. Джерри закричал, замахал руками, отбиваясь от маленьких крылатых существ, задевающих его лицо, цепляющихся за волосы. Одна летучая мышь запуталась в его одежде и попыталась пролезть под мышкой. Джерри взвизгнул, словно собака, которую пнули, выписал пьяный пируэт, и одна его нога неожиданно для него сорвалась со сцены – после чего под напором летучих мышей он упал с высоты трех футов, и его лодыжка сломалась, словно зубочистка…

ПЯТЬЮ МЕСЯЦАМИ РАНЬШЕ

В небе над Атлантическим океаном

Гипс вызывал зуд. Два штифта вызывали зуд. Ворча себе под нос, Джерри Гарлин ерзал в кресле, стараясь устроиться поудобнее.

– Еще четыре недели, – сказал сидящий напротив Вик. Имея в виду то, когда извлекут штифты и снимут гипс.

– Четыре недели – это слишком много, черт побери!

Его помощник откинулся на спинку кресла частного самолета, как всегда абсолютно спокойный и расслабленный. Если стресс можно было сравнить с пулей, то Вик был пуленепробиваемым стеклом.

– Не зацикливайся на своей ноге. Не зацикливайся на том дне. Все идет хорошо.

– Все идет отвратительно. – В глубинах голоса Джерри прозвучало гнусавое банджо, свидетельство того, что он родился и вырос в сельской глубинке Кентукки. По большей части ему удавалось это скрывать – мало кому хотелось иметь дело с человеком, который говорит словно неотесанная деревенщина, – однако когда он злился или был чем-то встревожен, провинциальный говор проявлялся. – Все идет отвратительно. Совсем не так, Вик, как я рассчитывал.

– В Берлине все было замечательно.

– А в Чэнду – нет.

– Проникнуть на китайский рынок сложно. Мы там чужаки в чужой стране, и отношение к нам соответствующее. К тому же в настоящее время отношения между нашими странами напряженны. – Китай обвинил Соединенные Штаты в мошенничестве с валютой. В ответ Соединенные Штаты заявили, что мошенничает с валютой именно Китай. Пошли разговоры о новых пошлинах и торговых войнах. – Мы поссорились, но скоро это закончится.

– Да, наверное. – Джерри снова застонал, тщетно стараясь найти такое положение, чтобы не болела сломанная лодыжка, – временами ему казалось, будто из пятки в ногу ударяет молния, доходя до самого бедра. – Я хочу побыть пару-тройку дней дома. В тишине и спокойствии. – Дочь Джерри Мери и зять Кеннет обещали погостить у них с женой Сьюзен во Флориде.

– Ты слишком не расслабляйся, я договорился об интервью.

– Интервью у кого? – Джерри надул губы.

– Интервью с кем, – поправил Вик, и Джерри ощутил прилив ненависти к нему. Этот человек много знал. Возможно, он знал все. Но это по-прежнему выводило Джерри из себя. Никому не нравится, когда его учат говорить правильно. Однако Джерри сдержался, потому что Вик был ему очень нужен, он уже много раз спасал его шкуру. – Интервью с корреспондентом «Ньюсуика». Там обещали прислать в субботу кого-нибудь толкового – вероятно, Дейва Джекобса или Саманту Броуэр.

– На хрена «Ньюсуик»? Мне это не нужно!

– «Ньюсуик» – уважаемое издание.

– Какой у него в свое время был максимальный тираж – два, три миллиона? Несколько лет назад перестала выходить печатная версия, потому что тираж провалился ниже ста тысяч. Мне говорили, Вик, что журналы отжили свой век.

– Отжили в бумажном виде, – тот подался вперед, – но не в интернете. Теперь читатели щелкают мышкой.

– Устрой мне «Фокс ньюс». Там меня любят. – Что было неудивительно, поскольку Джерри являлся крупным спонсором Республиканской партии – а в наши дни республиканцы полностью заправляли делами «Фокс ньюс». – Ты знаешь, чем обернется фиаско с «Ньюсуиком»? Это будет почище того провального интервью «Бостон глоуб», когда корреспондент постоянно пытался меня на чем-то подловить. Меня обязательно спросят про Сан-Антонио. Обязательно спросят про то видео.

То видео. Оно по-прежнему жгло Джерри задницу подобно пучку горящей соломы. На следующий день после выступления в Сан-Антонио на «Ютьюбе» появилось видео, на котором Джерри атаковали летучие мыши. В новостях момент падения со сцены вырезали, но какой-то придурок заснял все на свой телефон. На видео было все: речь Джерри, драматичный жест, впечатляющий взрыв…

А затем летучие мыши.

Вопли Джерри.

И его падение.

Джерри сбился со счета, сколько раз он просмотрел это видео, хотя ничего не говорил об этом Вику и даже своим близким. Впрочем, его личный взгляд на это видео был каплей в море по сравнению с тем, как много зрителей его просмотрели. Когда Джерри проверял в последний раз (меньше двух часов назад), количество просмотров уже перевалило за три миллиона. Будущее было не за «Ньюсуиком». Будущее было за долбаным «Ютьюбом».

И это просто бесило. Потому что «Ютьюб» – и весь проклятый интернет – был полной противоположностью «Гарлин гарденс». Там не было ничего смешного и фантастического. В интернете мечты не рождались – они там убивались. Злобными безликими подонками, думающими только о том, как обойти друг друга. Подобно ракам в ведре, лезущим по головам друг друга, чтобы забраться наверх.

– Тебя не будут спрашивать о том видео, – заверил его Вик. – Мне дали слово.

– А тот тип из «Бостон глоуб» спросил. Спросил о новых редакциях этого видео и о новых редакциях новых редакций. Да, кстати, ты знаешь, что меня теперь прозвали Бэтменом? Причем в насмешку. Очень весело – ха-ха-ха, посмотрите на этого чувака! Это отвратительно, Вик. Просто отвратительно!

– Тебя не будут спрашивать о том видео. – Вик пожал плечами. Следующую фразу он произнес таким тоном, будто ничего страшного тут не было, однако для Джерри это был сущий кошмар: – Правда, о том дне, возможно, тебя спросят.

– Нет. Нет, черт возьми!

– Джерри, ты должен говорить об этом. Как я уже сказал – будь непринужденным, не бойся посмеяться над собой, и это тебе зачтется. Так ты представишь себя человеком уверенным, от которого все отлетает.

– Я – не ты.

– Я знаю, что ты – это не я. Ты гораздо богаче.

– Слушай, Вик, ты давай поосторожнее… В тебе слишком много желчи.

– Желчи во мне нет. Просто я говорю правду. Тебе в наследство досталась компания, одна из крупнейших в стране. Твой отец был баснословно богат – ты входишь в сотню богатейших людей в Штатах. У твоей семьи столько денег, сколько у меня никогда не будет.

– Тебя… тебя тоже бедняком не назовешь.

– А я этого и не говорил. Я поднялся на несколько ступенек, тут никаких сомнений. Но ты сидишь наверху небоскреба, как Кинг-Конг. Принимай это как должное. Наслаждайся этим.

Скрестив руки на груди, Джерри злобно оскалился. Подобные разговоры ему не нравились. Из них получалось, что он незаслуженно получил все, что у него есть, словно он просто почивает на лаврах – как будто это не ему пришла в голову мысль о новых парках «Гарлин гарденс». Как будто он не вкалывал в поте лица, ради того чтобы осуществить свои планы. Ну хорошо, возможно, до сих пор он еще не проявлял себя как «генератор идей», но ему тоже пришлось поработать. Начнем с того, что он должен был ублажать своего отца. Да, конечно, на людях Дирк Гарлин был самим обаянием, со всеми посторонними он вел себя как лучший друг и веселый дядюшка. Но со своим родным сыном обращался холодно и жестко. У него во взгляде всегда присутствовал налет разочарования; он смотрел на Джерри как на человека недостойного, всем своим видом показывая: «О, и после меня все достанется вот ему? Блин!»

– У нас есть много чего хорошего, о чем можно будет поговорить с журналистом, – обсудить главные моменты плана новых «Гарлин гарденс», – не замечая угрюмого настроения своего босса, заговорил Вик. – Напомни ему про то, что, в отличие от «Диснея», мы не будем повторяться. Каждый парк станет уникальным, что даст людям основание посетить не один парк, а все, и мы предложим пакетные программы…

– Я знаю, Вик, о чем говорить, твою мать! – перебил его Джерри. – Но позволь задать тебе вопрос: почему ты не предупредил меня о летучих мышах?

– Мы тебя предупреждали.

– Нет, нет, ты сказал только, что там заповедная зона – вот почему нам пришлось нанять охрану, чтобы удалить протестующих…

– И я также дал тебе на подпись официальный документ, в котором ясно говорилось, что заповедная зона граничит с пещерой Брэкен-Кейв, а в пещере Брэкен-Кейв обитает самая крупная колония летучих мышей в стране. Нам повезло, что мы потревожили только один вид летучих мышей – в главном зале пещеры количество мексиканских сумеречных гладконосов исчисляется миллионами, Джерри. Миллионами!

Ну да, мексиканские летучие мыши. Все сходится.

– Эти твари набросились на меня со всех сторон. Они меня исцарапали. Покусали.

– На самом деле ничего серьезного не случилось.

– Уколы от бешенства, по-твоему, это ничего серьезного? Боль была адская, Вик. Пять доз прививки…

– Четыре. Тебе ввели четыре дозы.

– Ты должен был предупредить меня об этих проклятых летучих мышах!

– Мы тебя предупреждали.

– Не в памятке! Лично! Лично!

– Джерри, я всегда говорил тебе, что ты должен внимательно читать памятки…

– Ах ты, долбаный… – Джерри напрягся. – Убирайся отсюда! Сядь куда-нибудь в другое место!

– Хорошо, Джерри.

– Но сначала принеси мне…

Джерри собирался сказать «джин с тоником», но тут чихнул так сильно, что ему показалось, будто мозг вывалился у него из головы. И тотчас же снова – апчхи! Глаза слезятся. Из носа течет.

– Принеси мне салфетки, а затем джин с тоником.

«После чего уйди куда-нибудь подальше, самодовольный всезнайка!»

ТРЕМЯ МЕСЯЦАМИ РАНЬШЕ

Роли, штат Северная Каролина

Джерри высморкался.

– Проклятая простуда!

Вик стоял перед письменным столом, за которым он сидел.

– Обратись к врачу.

– Я не хочу обращаться к этому врачу.

– Не хочешь, потому что он скажет тебе, что ты должен пройти обследование – колоноскопия, УЗИ предстательной железы…

«Я никому не позволю залезать ко мне в задницу!» – подумал Джерри, но вслух этого не сказал. Ни пальцем, ни трубкой. Это отверстие только на выход.

– Всё в порядке. Это лишь простуда.

– Простуда, которая не проходит уже целый месяц. Быть может, это аллергия. Тогда врач скажет тебе принимать кларитин – и на том все закончится. Так, давай встань. Тебе нужно заниматься лечебной гимнастикой.

Вик протянул руку. Джерри рассеянно подумал было о том, чтобы отмахнуться от нее, но проворчал что-то себе под нос и нехотя встал.

Опираясь на своего помощника, Джерри вышел из-за стола, осторожно наступая на ногу – пять дней назад сняли гипс и извлекли штифты. Снова опереться на сломанную ногу было здорово, но мышцы в ней превратились в пудинг. Врачи сказали Джерри, что ногу нужно разрабатывать – на первое время достаточно будет несколько раз обойти вокруг стола.

– Расскажи мне про Чэнду, – кряхтя и охая, сказал Джерри, ковыляя вокруг стола.

– Разрешения до сих пор нет.

– Нам нужно что-то делать. Срочно!

– Джерри, тебе стоит всерьез подумать о том, что в Чэнду ничего не получится.

– Об этом не может быть и речи, – скривив верхнюю губу в хищном оскале, сказал Джерри. – Китай – огромный рынок. И этим рынком обязательно нужно завладеть. Если мы пробьем парк развлечений, это откроет дорогу кино – на мировом рынке кино Китай начинает теснить Голливуд, и тут мы здорово отстаем. Ты должен это сделать.

– Я не могу это сделать. Китай – не метрдотель в переполненном ресторане. Я не могу просто показать пачку денег и заполучить свободный столик. Нам нужно проявить терпение – мы обязательно найдем дорогу. А пока что пробуди в китайцах ревность – объяви о том, что рассматриваешь в качестве альтернативного варианта Токио…

– Нет! – взревел Джерри. Остановившись, он вынужден был опереться о стол. – Токио будет шагом назад. Все парки «Гарлин гарденс» должны открыться в один и тот же год! Это непреложное требование. Только так мы подаем свой товар. Только так работает мечта, Виктор. Я не позволю, чтобы мне помешал какой-то… долбаный китайский «желтый занавес»! Во всем виновата эта стерва президент Хант, так? Она должна была развивать торговлю, вместо того чтобы вводить новые пошлины. Судя по всему, Крил добьется выдвижения от Великой старой партии, и он подпишет соглашение о ТАП…

– Крил не поддерживает Трансазиатское партнерство. – Вик бросил на него взгляд, красноречиво говорящий: «Какой же ты козел!» Таким же взглядом нередко удостаивал его отец. – Президент Хант подписала соглашение о ТАП. Но, для того чтобы уложить Китай в постель, сначала требуется долго танцевать, медленно соблазнять…

Джерри снова чихнул. Его глазам стало тесно в глазницах. Носовые пазухи стали похожи на бетон.

– Ты ничего не хочешь делать. Я найду того, кто это сделает.

– Джерри, я твоя правая рука, но я не волшебник.

Спокойный и невозмутимый, этот Вик… Да пошел он!

– Ты уволен.

– Давай лучше пообедаем… – рассмеялся Вик.

– На хрен обед и на хрен тебя, ты уволен, твою мать!

Какое-то время Вик молчал. Словно давал время зарегистрироваться в сознании тому, что это реальность, что это не шутка. Он работал у него уже… в общем, Джерри не мог сказать точно, как долго, но, как бы то ни было, он перестал справляться. И Джерри не нравился тот снисходительный тон, которым он с ним разговаривал. Какие у него заслуги? Чего он добился в жизни? Что сделал?

– Джерри, подумай хорошенько…

– Я уже подумал. Ты мне не нравишься. Ты считаешь, что ты такой умный. Постоянно поправляешь меня. Смотришь на меня так, будто считаешь избалованным молокососом.

– Эта простуда ударила тебе в голову. Пожалуй, тебе нужно отдохнуть денек. Поиграть в гольф – туда ты доедешь на каре, тебе будет полезно размять ноги и немного проветрить голову…

– Ты не мой отец, – глядя ему в лицо, сказал Джерри. – Это я твой отец, и я выгоняю тебя из дома, мой мальчик!

– Отлично. – У Вика на лице застыла маска едва сдерживаемой ярости. – Как скажешь.

– А скажу я тебе вот что: если хочешь получить выходное пособие, окажи мне любезность, когда будешь уходить отсюда, – пригласи сюда Кевина.

– Какого Кевина? – Вик вопросительно поднял брови. – Магони?

– Да нет же – кто такой Кевин Магони, твою мать?

– Кевин Магони, из киностудии «Лайтхаус»…

– Нет, я не хочу… – Джерри уже был взбешен. По его жилам разливалась клокочущая магма. Ему захотелось схватить Вика за горло и придушить так, чтобы изо рта вывалился посиневший язык, а глаза лопнули, словно виноградины. – Кевина, позови сюда Кевина.

– Кто такой Кевин?

– Мой чертов зять!

Вик молчал. Словно получив пощечину.

– В чем дело? – не выдержал Джерри.

– Твоего зятя зовут Кеннет.

– Ну… – Внезапно Джерри занервничал. Это правда? Это не могло быть правдой. – Пришли его сюда! – с пеной у рта проревел он. – Пришли Кевина! Или Кеннета! Блин! После чего убирайся отсюда!

ДВУМЯ МЕСЯЦАМИ РАНЬШЕ

Роли, штат Северная Каролина

Джерри был у себя дома, потягивал бурбон на веранде своего особняка в духе жилья рабовладельцев-плантаторов, когда появился Вик. Ярко светило солнце. Дул легкий ветерок. По границам поместья и вокруг пруда пестрели яркими красками нарциссы и гиацинты. Джерри даже не посмотрел на подошедшего Вика.

– Кто тебя впустил? – спросил он насмешливо, притворяясь, будто ему нет до этого никакого дела.

– Меня впустила Сьюзен, Джерри, – сказал Вик.

Сьюзен. Жена Джерри.

– Чушь! Я же сказал тебе отдать свой ключ.

– Я отдал тебе свой ключ.

– Значит, ты изготовил дубликат.

– Джерри, твое поведение стало странным.

– Ви-и-и-и-и-ик, – насмешливым тоном, подвывая, произнес Джерри. – Ты уволен. Тебе лучше убраться подобру-поздорову из моего дома, пока я не вызвал полицию.

– В последнее время ты часто вызываешь полицию.

– Ко мне в дом… кто-то залезал.

– Правда? Полиция никого не нашла.

– Может быть, это был ты? – Джерри презрительно усмехнулся.

– Как скажешь, Джерри. Послушай, меня пригласил на работу совет директоров…

Совет директоров связался с этим заносчивым мерзавцем? «Впрочем, этого следовало ожидать», – подумал Джерри. Сборище квислингов[44]44
  Квислинг – предатель, коллаборационист (по фамилии офицера норвежской армии Видкуна Квислинга, возглавлявшего правительство оккупированной немецкими войсками Норвегии в 1940–1945 гг.).


[Закрыть]. Это было одним из любимых словечек его отца. Квислинг. Что-то вроде предателя.

– Передай им, пусть ни о чем не беспокоятся. У меня всё под контролем. Проект «Гарлин гарденс» идет полным ходом вперед.

– Идет, однако твоей заслуги в этом нет. Ты пропустил совещание в Сомервилле. В Берлине ты появился, но на середине смылся, заявив, что тебе – как ты сказал? – «все надоело». Ты не отвечаешь на звонки, но сам звонишь людям среди ночи. Рассылаешь всем на электронную почту какие-то дикие теории политических заговоров…

– Это не теории. Демократы покрывают педофилов у всех на виду, Вик, у всех на виду, твою мать! Ты только посмотри шоу этого Хирама Голдена и…

– Тебе нужно показаться врачу. Возможно, у тебя начальная стадия деменции, болезни Паркинсона, Альцгеймера – что-то явно не так.

Вскинув подбородок, Джерри презрительно усмехнулся.

– У меня всё в порядке. У компании всё в порядке. Убирайся!

– Совет директоров отстраняет тебя от дел.

После таких слов Джерри резко развернулся, с такой силой стиснув зажатый в руке стакан, что сам удивился, как не раздавил его.

– Слушай меня хорошенько, ничтожная мразь! Это я основал компанию, и никто не сможет…

– Компанию основал твой отец. Тебе она досталась по наследству.

– Никто не может меня уволить!

– Совет директоров может. Голосованием.

– Мне принадлежит мажоритарный пакет акций.

– Поэтому его у тебя любезно выкупят.

– Решать не им! – вскипел Джерри. – Решать мне, а я твердо говорю «нет»!

– Решение принимает совет директоров, – спокойным тоном возразил Вик. – За это можешь сказать спасибо своему отцу. Одним из условий перехода пакета акций тебе было то, что, если совет директоров сочтет твою работу неудовлетворительной, он сможет безболезненно перевести твой пакет акций под свой контроль.

Джерри поднялся на ноги. Его грудь вздымалась, словно терзаемое штормом море.

– О, безболезненным он не будет! Я прослежу за тем, чтобы этим мерзавцам стало очень больно! Чтобы они умылись кровью!

– Как скажешь, Джерри. Я должен тебе сказать: не было никакой радости работать с тобой. Твой отец Дирк был человеком идей, но ты лишь человек с идеями своего отца, и даже так ты не способен грамотно воплотить их в жизнь.

С этими словами Вик развернулся, собираясь уйти.

– Убирайся вон!

– Обратись к врачу, – бросил через плечо Вик.

Джерри швырнул в него стакан с бурбоном. Он промахнулся, попав в угол дома. Стакан разлетелся вдребезги, оставив выбоину в каменной кладке. Бурбон подтеками сполз по стене, кубики льда оказались на клумбе.

Вик ушел.

МЕСЯЦЕМ РАНЬШЕ, ПАРК «ГАРЛИН ГАРДЕНС»

Роли, штат Северная Каролина

Служба безопасности парка схватила его у аттракциона ужасов «Город сокровищ» на Таинственном острове. Джерри, в мятом костюме несмотря на жару, колотил кулаками и ногами по двери служебного входа в склоне искусственной горы, а у него над головой скалились электромеханические скелеты и пираты (да-да, скелеты-пираты), размахивая кружками с ромом и тощими попугаями.

Вид у Джерри был отвратительный. Лицо красное, ободранное, вокруг носа белая короста. Полумесяцы той же самой коросты, но только каким-то образом влажной, нависли под опухшими глазами, в уголках которых скопились маленькие камешки слизи. Губы его пересохли, язык стал белым.

Разумеется, сотрудники службы безопасности знали Джерри. Не лично, разумеется, ибо минуло уже больше десяти лет с тех пор, как он, подражая своему отцу, в последний раз знакомился со всеми работниками «Гарлин гарденс». Но они знали о его существовании и смотрели благосклонно на человека, который, по их мнению, внес свой вклад в создание парка. Посему отпустили Джерри, не вызвав полицию. Однако посоветовали ему обратиться к врачу.

Джерри послал их к черту. И, уходя из парка, крикнул им:

– И передайте моему отцу, чтобы он тоже убирался к черту! Скажите ему, чтобы он сразу же открыл дверь, когда я в следующий раз постучу к нему в кабинет!

Охранники недоуменно переглянулись; никто из них не был в курсе того, что тридцать лет назад на территории парка еще стояло здание администрации. Позднее его снесли, чтобы освободить место для новых аттракционов – таких, разумеется, как «Город сокровищ». Кабинет Дирка Гарлина располагался на первом этаже – чтобы, по его собственным словам, к нему мог заглянуть любой и при желании поделиться своими мечтами. Дверь, ведущая в рабочие недра «Города сокровищ», находилась приблизительно на том же месте.

СЕГОДНЯ

Тропические болота Эверглейдс[45]45
  Эверглейдс – обширный район болот и мангровых зарослей в штате Флорида, значительная часть которого является национальным парком.


[Закрыть]

Человек бродил по тропическим болотам Эверглейдс.

Одни воспоминания ускользали от него – рыбацкий домик, островок Чоколоски, бутылка бурбона. Другие неотступно следовали за ними: пистолет, выбитое ногой окно, человек в ванне, затем бах! – и много крови.

Теперь, однако, у него были более насущные заботы.

Он преследовал своего отца, который, в свою очередь, преследовал собаку. Иногда собака была мультяшной: большие пухлые лапы, смешной красный нос, розовый язык, который временами развязывался, словно галстук. Иногда собака становилась настоящей, такой, какую он помнил по тем временам, когда был еще маленьким. Тупица – вот как звали собаку. Отец рисовал ее на полях расходных ордеров – раз-раз-раз, всего несколько кружков и линий.