Текст книги "Вторая сестра"

Чан Хо-Кей
Вторая сестра

Copyright © 2017 by Chan Ho-Kei

Translated from the ENGLISH language: SECOND SISTER. Published in the UK in 2020 by Head of Zeus, Ltd.

First published in the Traditional Chinese language by Crown Publishing Company Ltd. The Russian edition is published by arrangement with Crown Publishing Company Ltd. in association with The Grayhawk Agency and The Van Lear Agency.

Cover image © 2021 Zaki Abdelmounim

© Сосновская Н. А., перевод на русский язык, 2021

© Издание на русском языке, оформление. ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2021

Пролог

Выходя из своей квартиры в восемь часов утра, Нга-Йи не представляла, что в этот день изменится вся ее жизнь.

После кошмара последнего года она была уверена в том, что впереди ее ждут лучшие времена – надо только крепче стиснуть зубы и идти вперед. Судьба справедлива, думала она, и если случается что-то плохое, затем обязательно должно быть что-то хорошее.

Увы, судьба любит жестоко пошутить с нами.

Вечером, в начале седьмого, Нга-Йи шла домой, с трудом передвигая ноги. Шла от маршрутки и деловито подсчитывала, хватит ли в холодильнике еды, чтобы приготовить ужин для двоих. За последние семь-восемь лет цены тревожно выросли, а зарплата осталась прежняя. Нга-Йи помнила, что фунт свинины стоил двадцать долларов[1]1
  За редким исключением имеются в виду гонконгские доллары. – Здесь и далее примеч. перев.


[Закрыть] с небольшим, а сейчас за эти деньги можно купить разве что полфунта.

В холодильнике лежало не больше пары унций[2]2
  Чуть больше 50 граммов.


[Закрыть] свинины и горстка шпината. Хватит, чтобы приготовить жаркое с имбирем. К жаркому можно добавить яйца, сваренные на пару[3]3
  Традиционный китайский рецепт приготовления яиц, подобие омлета на пару.


[Закрыть], – и получится простой и сытный ужин. Сестра Нга-Йи, Сиу-Ман, – она была на восемь лет младше – любила яйца на пару, и Нга-Йи часто готовила для нее это незатейливое блюдо в те дни, когда в холодильнике было почти пусто. С мелко нарезанным зеленым луком и толикой соевого соуса – получалось очень вкусно. А главное – дешево. Раньше, когда с деньгами было совсем туго, яйца выручали сестер.

Хотя еды на вечер было достаточно, Нга-Йи подумала: а не попытать ли удачи на рынке? Она не любила, когда дома шаром покати. Она была так воспитана: всегда нужно иметь какой-то запас. Кроме того, некоторые продавцы перед закрытием рынка снижали цены, так что получалось купить что-то с приличной скидкой.

У-у-уи-и-иу-у-уи-и-и.

В мысли Нга-Йи об уцененных продуктах ворвался пронзительный вой сирены. Мимо пронеслась полицейская машина. Только тут она заметила толпу около дома, где они жили с сестрой, – Вун Ва Хаус.

Что-то случилось?

Нга-Йи шла, не ускоряя шаг. Она была не из тех, кто падок на сенсации. По этой причине многие одноклассницы называли ее отшельницей, интровертом или занудой. Но это ее нисколько не задевало. Каждый имеет право выбирать, как ему жить. Пытаться соответствовать представлениям других – чистой воды глупость.

– Нга-Йи! Нга-Йи!

Пухлая кудрявая женщина лет пятидесяти, стоявшая среди дюжины зевак, отчаянно замахала рукой. Это была тетя Чан, соседка с двадцать второго этажа. Знакомство сводилось к тому, что они здоровались, но не более того.

Тетя Чан быстро подбежала к Нга-Йи, схватила ее за руку и потащила к дому. Нга-Йи не понимала ни слова из того, что тараторила эта женщина, кроме собственного имени. Тетя Чан была так жутко напугана, что говорила будто бы на иностранном языке. Понимать что-то Нга-Йи начала, когда разобрала слово «сестра».

Люди сгрудились вокруг пятачка асфальта примерно в десяти ярдах от главного входа в дом. При свете закатного солнца Нга-Йи прошла сквозь толпу зевак, и ее глазам открылось кошмарное зрелище.

На асфальте лежала девочка-подросток в белой школьной форме. Лицо, закрывали спутанные волосы, около головы расплылась темно-красная жидкость.

Первая мысль у Нга-Йи была такая: это кто-то из школы, где учится Сиу-Ман.

Но через две секунды она поняла, что это и есть Сиу-Ман.

На холодном асфальте лежала ее младшая сестра.

Ее единственная во всем мире родная душа.

В то же мгновение всё вокруг Нга-Йи перевернулось вверх тормашками.

Может быть, это страшный сон? О, если бы это ей приснилось…

Нга-Йи обвела взглядом окружавших ее людей. Все они были ее соседями, но сейчас казались незнакомцами.

– Нга-Йи! Нга-Йи!

Тетя Чан вцепилась в руку Нга-Йи и отчаянно ее трясла. – Сиу… Сиу-Ман?

Нга-Йи никак не могла мысленно соединить лежащее на асфальте тело со своей младшей сестрой.

«Сиу-Ман должна сейчас быть дома и ждать, когда я приготовлю ужин…»

– Пожалуйста, дайте пройти.

Полицейский в аккуратно отглаженной форме прошел сквозь толпу зевак, сопровождая трех парамедиков с носилками. Один из них подержал руку под носом Сиу-Ман, прижал два пальца к ее запястью, приподнял веко, посветил фонариком в зрачок. Это заняло всего пару секунд, но Нга-Йи каждое из этих действий казалось серией отдельных застывших кадров.

Она перестала ощущать течение времени.

Подсознание пыталось уберечь ее от того, что должно было вот-вот случиться.

Парамедик выпрямился и покачал головой.

– Пожалуйста, разойдитесь и дайте пройти, – попросил полицейский.

Парамедики с печальным видом ушли, а Сиу-Ман осталась лежать на асфальте.

– Сиу… Сиу-Ман? Сиу-Ман! Сиу-Ман!

Нга-Йи оттолкнула тетю Чан и бросилась к телу сестры. – Мисс!

Рослый полицейский проворно схватил ее за руку.

– Сиу-Ман!

Нга-Йи пыталась вырваться, но полицейский держал крепко. Она повернулась к нему и умоляюще проговорила:

– Это моя сестра. Вы должны ее спасти!

– Мисс, пожалуйста, успокойтесь, – произнес полицейский таким тоном, словно и сам прекрасно понимал, что от его слов ничего не изменится.

– Пожалуйста, спасите ее! Медики! – Нга-Йи, сильно побледнев, посмотрела вслед удаляющейся бригаде. Почему ее не уложили на носилки? Скорее! Вы должны спасти ее!

– Мисс, вы ее сестра? Пожалуйста, успокойтесь, – снова сказал полицейский и обхватил Нга-Йи за талию. Он старался говорить как можно более сочувственно.

– Сиу-Ман… – Нга-Йи обернулась, чтобы посмотреть на распростертое на асфальте тело. Двое полицейских накрывали его темно-зеленым брезентом. – Что вы делаете? Перестаньте! Прекратите немедленно!

– Мисс! Мисс!

– Не накрывайте ее с головой, ей же надо дышать! У нее сердце еще бьется!

Нга-Йи качнулась вперед – ее вдруг покинули силы. Если бы не полицейский, она бы наверняка упала.

– Спасите ее! Вы должны ее спасти! Умоляю вас… Она моя сестра, моя единственная сестра…

В самый обычный вечер самого обычного вторника соседи, стоявшие на нешироком тротуаре перед Вун Ва Хаус в поместье Лок Ва города Квун Тонг[4]4
  Поместье Лок Ва расположено на улице Чун Ва, в северной части центра города Квун Тонг. В этом жилом районе проживают сорок две тысячи человек.


[Закрыть], такие говорливые в прочие дни, умолкли. Единственными звуками, нарушавшими тишину квартала многоквартирных домов, были душераздирающие рыдания Нга-Йи. Порывами ветра влетавшие в уши людей, они наполняли тоской, от которой невозможно было избавиться.

Глава первая

000

’Ваша сестра покончила с собой. Когда Нга-Йи услышала, как полицейский произнес эти слова в морге, она не удержалась и заговорила заплетающимся языком:

– Это невозможно! Наверняка вы ошиблись. Сиу-Ман ни за что бы не сделала такого!

Сержант Чинг, худощавый мужчина лет пятидесяти с чуть тронутыми сединой висками, был немного похож на гангстера, но в его глазах светилось что-то такое, что говорило Нга-Йи: ему можно доверять. Она была близка к истерике, и тут сержант произнес низким спокойным голосом слова, заставившие ее умолкнуть:

– Мисс Ау, вы точно уверены, что ваша сестра не сама решила себя убить?

Нга-Йи очень хорошо знала, хотя и не хотела признаваться в этом самой себе: у ее сестры действительно была веская причина искать смерти. В последние шесть месяцев она подвергалась такому давлению, которое вряд ли смогла бы выдержать пятнадцатилетняя девочка.

Но стоит начать с многолетних несчастий семьи Ау.

Родители Нга-Йи родились в шестидесятых, они были из второго поколения иммигрантов. Когда в тыся ча девятьсот сорок шестом году разразилась война между националистами и коммунистами, в Гонконг из Китая хлынула волна беженцев. Коммунисты одержали победу и создали новый режим. Они уничтожали любую оппозицию, и в благополучный приют британской колонии устремилось еще больше людей. Дедушка и бабушка Нга-Йи был беженцами из Гуанчжоу. Гонконгу требовалась дешевая рабочая сила, там редко отказывали людям, проникавшим на территорию страны нелегально, и дедушке с бабушкой удалось пустить здесь корни. Со временем они выправили документы и стали гражданами Гонконга. Но жизнь их была по-прежнему трудна, поскольку занимались они тяжелым физическим трудом. Продолжительность рабочего дня была бесконечной, а зарплата низкой. Ужасны были и жилищные условия. Между тем Гонконг в те годы переживал экономический бум, и тот, кто готов был какое-то время пострадать, впоследствии мог улучшить свое положение. Некоторым даже удалось, оседлав волну, добиться настоящего успеха.

Увы, дедушке и бабушке Нга-Йи удача не улыбнулась.

В феврале тыся ча девятьсот семьдесят шестого года пожар в районе Шау Кей Ван на берегу залива Олдрич разрушил больше тыся чи деревянных построек, оставив бездомными множество семей. В этом огненном аду дедушка и бабушка Нга-Йи погибли, но уцелел их двенадцатилетний сын – будущий отец Нга-Йи, Ау Фай. Никаких родственников в Гонконге у него не было, и мальчика взял к себе сосед, у которого при пожаре погибла жена. У этого соседа была семилетняя дочь по имени Чау Йи-Чин. Она-то и станет со временем матерью Нга-Йи.

Бедность не позволила подросткам получить настоящее образование, и оба очень рано начали работать. Ау Фай стал грузчиком на складе, а Йи-Чин – официанткой в ресторане димсам[5]5
  Димса́м, или дяньси́нь (в переводе: «сердечно тронуть», «заказать для сердца») – легкие блюда, которые в китайской традиции чаепития подают к столу вместе с чашкой чая пуэр, как правило, до обеда: небольшие порции десерта, фруктов или овощей, морепродуктов. В Южном Китае (Гуандун, Гонконг, Аомынь) распространены специальные димсамовые ресторанчики, где в первой половине дня можно совершить традиционное утреннее чаепитие – юм ча. В некоторых ресторанчиках тележки с закусками провозят между столиками, так что каждый может взять блюдце с тем, что ему больше по вкусу.


[Закрыть]. Чтобы заработать на жизнь, приходилось крутиться с утра до вечера, но они никогда не жаловались, а когда влюбились друг в друга, смогли найти свою крошечку счастья. Вскоре они заговорили о браке. Когда в тыся ча девятьсот восемьдесят девятом году отец Йи-Чин заболел, они и поспешили пожениться – пусть хоть одна мечта старика сбудется при жизни.

Удивительное дело, на несколько лет молодая семья словно бы избавилась от неудач. Через три года после свадьбы у Ау Фая и Чай Йи-Чин родилась дочь. Отец Йи-Чин был образованным человеком. Перед смертью он попросил молодоженов, чтобы они назвали своего ребенка Чунь-Лонг, если родится мальчик, и Нга-Йи, если родится девочка. «Нга» означает элегантность и красоту, а «Йи» – радость.

Семья из трех человек поселилась в маленькой съемной квартирке в районе То Ква Ван, жили они небогато, но счастливо. Возвращаясь каждый день с работы, Ау Фай видел улыбку на лицах жены и дочки – чего же еще просить от жизни? Йи-Чин хорошо вела хозяйство. Нга-Йи была послушной и любила читать, и теперь Ау Фаю хотелось одного: зарабатывать побольше, чтобы дочка могла поступить в университет, чтобы не пришлось ей бросить учебу в средней школе и не идти работать, как вышло у них с женой. В семидесятых’восьмидесятых годах ты мог получить работу, было желание заниматься тяжелым трудом, но по нынешним временам в Гонконге, чтобы добиться успеха, требовалось образование.

Когда Нга-Йи исполнилось шесть лет, бог удачи улыбнулся семье Ау: после долгого ожидания им наконец была предоставлена квартира от государства.

В перенаселенном Гонконге, где очень мало свободной земли, государственного жилья не хватало для всех нуждающихся. В тыся ча девятьсот девяносто восьмом году Ау Фай получил сообщение о том, что им выделена квартира в поместье Лок Ва, и это было очень вовремя. На волне азиатского финансового кризиса в компании, где работал Ау Фай, произошла серьезная реструктуризация, и глава семьи оказался одним из тех, кто попал под сокращение штатов. Босс помог ему подыскать другую работу, но там зарплата оказалась ниже, и Ау Фай буквально выбивался из сил, чтобы оплачивать обучение Нга-Йи в начальной школе. Письмо из жилищного ведомства было прямо-таки манной небесной. К тому же новая квартплата оказалась больше чем в половину ниже той, которую им приходилось платить сейчас, так что при надлежащей экономии можно было бы начать откладывать деньги.

Через два года после переезда в Вун Ва Хаус Чау Чин-Йи снова забеременела. Ау Фай радовался возможности снова стать отцом. А Нга-Йи уже была достаточно взрослой для того, чтобы понимать: став старшей сестрой, ей придется по мере сил помогать родителям.

Тесть завещал дочери и зятю одно мужское и одно женское имя для будущих детей, и Ау Фай никак не мог придумать имя для второй дочери. За помощью он обратился к соседу, бывшему школьному учителю.

– Почему бы вам не назвать ее Сиу-Ман? – предложил старик, когда они с Ау Фаем сидели на скамейке около дома. – «Сиу» означает «маленькая», а «Ман» – «облака, окрашенные сумерками».

Ау Фай посмотрел в небо и увидел, как закатное солнце раскрасило облака множеством ярчайших оттенков.

– Ау Сиу-Ман… это имя звучит прекрасно. Спасибо вам за помощь, господин Хуанг. Я слишком невежественен и сам ни за что не придумал бы ничего настолько красивого.

Для семьи из четырех человек квартира в Вун Ва Хаус стала тесновата. Она была рассчитана на двоих-троих и не имела внутренних стен. Ай Фай опубликовал объявление, чтобы переехать в квартиру побольше. Им предлагали жилье в районах Тай По и Юэн Лонг, но когда супруги стали это обсуждать, Йи-Чин мягко улыбнулась:

– Мы привыкли жить здесь. Другие районы слишком далеко. Твоя дорога на работу превратится в кошмар, а Нга-Йи придется перейти в другую школу. Здесь, пожалуй, не так много места, но ты вспомни, насколько меньше этой квартиры была наша прежняя лачуга.

Вот таким человеком была Чау Йи-Чин – она всегда была довольна тем, что имела.

Ау Фай только макушку почесал. Хоть и лелеял надежду, что у его дочерей будут отдельные комнаты еще до того, как они перейдут из начальной школы в среднюю, но жене не стал возражать.

Он не мог знать, что не увидит, как взрослеют его дочери, – Ау Фай погиб при аварии на работе в две тыся чи четвертом году. Ему было сорок лет.

После финансового кризиса тыся ча девятьсот девяносто седьмого года и вспышки птичьего гриппа в две тыся чи третьем экономика Гонконга пребывала в упадке. Пытаясь экономить, многие работодатели стали прибегать к аутсорсингу[6]6
  Аутсорсинг персонала (англ. personnel outsourcing) – это передача части работ, услуг или бизнес-функций компании внешнему провайдеру, у которого достаточно человеческих ресурсов для ее осуществления.


[Закрыть] или же принимали людей на работу по краткосрочным договорам. Одновременно они избавляли себя от нагрузки по обеспечению социальной поддержки работников. Для осуществления ряда операций крупная компания могла нанять мелкую, а мелкая порой передавала работу еще более маленьким. После того как каждая компания забирала свой доход, зарплаты сотрудников становились еще ниже, чем прежде, но в эти зыбкие времена у людей не было иного выбора, они спокойно и терпеливо принимали то, что им дают. Конкурируя с другими за немногочисленные рабочие места, Ау Фай имел некоторое преимущество: у него был сертификат водителя вилочного погрузчика. На складах и в порту – незаменимый человек. Чтобы получить побольше, Ау Фай трудился на двух работах: перевозил грузы на складе в Коулуне и подрабатывал на разгрузке кораблей на контейнерных терминалах в Квай Цинге. Также он помогал перетаскивать толстые и тяжелые причальные канаты, справиться с которыми вручную было невозможно. Он хотел заработать как можно больше, пока еще молод и силен. Рано или поздно настанет день, когда он не сможет так изнурять собственное тело, даже если очень захочет.

Однажды июльским дождливым вечером управляющий четвертого причала в Квай Цинге обнаружил, что куда-то исчез один вилочный погрузчик. Стали искать. Ау Фай выехал к зоне Q13, и именно там его товарищи по работе обнаружили мачту погрузчика, сильно поцарапанную с одной стороны; рядом валялись куски желтого пластика.

Картина стала ясна: Ау Фай случайно въехал в воду, его зажало в кабине, а вилка погрузчика наполовину воткнулась в дно на глубине двадцати футов. К тому времени, когда погрузчик вытащили из воды краном, Ау Фай уже давно был мертв.

Нга-Йи недавно исполнилось двенадцать, когда она лишилась отца, а Сиу-Ман в это время было всего четыре.

Сердце Йи-Чин было разбито, но она не позволила себе погрузиться в тоску, потому что теперь дочери целиком и полностью зависели от нее.

Согласно трудовому законодательству, семье человека, погибшего на рабочем месте, полагалась компенсация – заработная плата за шестьдесят месяцев, на эти деньги Йи-Чин и ее дочери могли бы прожить несколько лет. К несчастью, и здесь семью Ау постигла неудача.

– Госпожа Ау, мне бы очень хотелось вам помочь, но это все, что вам может предложить компания.

– Но Фай столько лет работал на компанию «Ю Хой»… Он уходил из дома, когда было еще темно, а домой возвращался, когда наши девочки уже ложились спать. И вот теперь я – бедная вдова с двумя сиротами. У нас нет никого, кто бы нам помог. И вы говорите, что это все, что нам может предложить компания?

– У компании, честно говоря, дела плохи. В будущем году мы, может быть, закроемся, и тогда не сможем предложить вам даже такую скромную сумму…

– Но почему деньги должны платить вы? У Фая была рабочая страховка.

– Оформление страховки… Похоже, с этим есть проблема.

«Потолковать» с вдовой глава компании «Ю Хой» господин Танг попросил Нгау, проработавшего в этой компании дольше Фая. Судя по объяснениям этого человека, фирма действительно оформила рабочую страховку для мужа Йи-Чин, но страховая компания, изучив обстоятельства гибели, отказала в выплате страхового пособия. Несчастный случай произошел после окончания смены, и не было никакой возможности доказать, что Ау Фай использовал погрузчик в рамках производственной необходимости. Да еще к тому же никаких неисправностей в автопогрузчике обнаружено не было, и не исключалась такая возможность, что водитель попросту заснул за рулем или же с ним случился обморок.

– У нас поднимался вопрос о возмещении ущерба за поломку погрузчика, но босс сказал, что лежачего не бьют. Фай долго и хорошо работал на компанию, и даже при том, что страховщики отказались выплатить пособие, мы должны – так сказал босс – что-то сделать для него. Поэтому компания предлагает эту небольшую сумму вам в утешение. Мы надеемся, что вы ее примете, – добавил Нгау.

Когда Йи-Чин брала чек, руки у нее сильно дрожали. Услышав «о возмещении ущерба за поломку погрузчика», она была готова расплакаться. Эти деньги – три меся чных зарплаты ее мужа – были каплей в море. Скорее всего, босс что-то скрывает, но способа бороться с ним она не знала. Ей пришлось взять чек и поблагодарить Нгау. В конце концов, он всего лишь делает то, что ему поручено.

После рождения детей Йи-Чин не работала на полную ставку – лишь время от времени подрабатывала в прачечной, чтобы иметь небольшие карманные деньги. Но теперь у нее не осталось другого выбора – пришлось вернуться в ресторан. Несмотря на то что стоимость жизни сильно подскочила за прошедшие десять лет, зарплату ей предложили такую же, как раньше. Понимая, что на эти деньги ей с девочками ни за что не прожить, она вынуждена была устроиться и на вторую работу. Три раза в неделю она работала в ночном магазине и возвращалась с работы в шесть часов утра. Поспав всего часов пять, она уходила в свой ресторан.

Некоторые соседи уговаривали Йи-Чин бросить работу и обратиться за социальным пособием, но она отказывалась. «Я понимаю, – говорила она с улыбкой, – что зарабатываю ненамного больше того, что давало бы мне пособие. Я знаю, что если перестану работать, смогу уделять Нга-Йи и Сиу-Ман все свое время. Но если бы я так поступила, как бы я смогла научить моих девочек самостоятельно стоять на ногах?»

Нга-Йи запомнила эти слова. Потеря отца стала для нее большим ударом. В это время она как раз начала учебу в средней школе, и Ау Фай обещал, что после выпускных экзаменов они всей семьей отправятся в трехдневную поездку в Австралию, чтобы отпраздновать это событие. Но – не суждено, злая судьба забрала у них отца. Нга-Йи всегда была интровертом, а теперь стала еще более замкнутой. И все же она не поддалась отчаянию. Пример матери подсказывал ей: как бы ни была жестока реальность, нужно быть сильной. Работа отнимала у Йи-Чин львиную долю времени, и Нга-Йи приходилось делать почти все домашние дела – заниматься уборкой квартиры, покупать продукты и готовить еду, заботиться о четырехлетней младшей сестре. Девочке еще не исполнилось тринадцати, а она уже прекрасно освоилась с этими каждодневными обязанностями и знала, как экономить и откладывать деньги. После школы она сразу бежала домой. Какая разница, что говорят про нее одноклассники. Нга-Йи понимала, какая на ней лежит ответственность.

На Сиу-Ман, наоборот, смерть отца словно бы не повлияла. Мать и старшая сестра делали все, чтобы ее детство было более или менее нормальным. Нга-Йи порой опасалась – не слишком ли она балует младшую сестру, но стоило только увидеть невинную улыбку малышки, и она таяла. Время от времени Сиу-Ман проявляла непокорность, и Нга-Йи приходилось изображать строгое лицо и отчитывать сестренку. Но когда Нга-Йи расстраивалась, а бывало, и плакала – в конце-то концов, она всего-навсего школьница! – именно Сиу-Ман утешала ее, гладила по щекам и бормотала: «Сестренка, пожалуйста, не плачь». Очень часто, возвращалась домой поздно ночью, Йи-Чин видела спящих вместе дочерей, помирившихся после недавней ссоры.

Нга-Йи не так-то просто было учиться пять лет в средней школе, но она стала одной из лучших выпускниц. У нее были все задатки для того, чтобы учиться дальше. Классная руководительница считала, что Нга-Йи может претендовать на место в одном из лучших университетов. Но как бы ни убеждали Нга-Йи учителя, она ни за что не соглашалась. Твердила: я должна идти работать. Это решение она приняла в том году, когда умер отец. Как бы прекрасно она ни сдала экзамены, от университета придется отказаться.

– Мама, когда я начну работать, – говорила она, – у нас будет две зарплаты, и ты сможешь уйти с одной работы.

– Йи, ты так старалась, ты так хорошо училась. Не отказывайся… Ты не должна переживать из-за денег. Я могу найти и третью работу, если понадобиться…

– Хватит, мама! Если ты будешь так много работать, ты надорвешься! В последние два года ты с трудом платила за мою учебу в школе, и я больше не позволю тебе перетруждаться!

– Но я слышала, что в университетах есть какая-то программа помощи студентам, так что нам, возможно, не придется платить за обучение.

– Это называется студенческими ссудами, мама. Эти деньги даются как бы взаймы, и я должна буду вернуть их, когда закончу учебу. Зарплаты для выпускников университетов не так уж высоки, и если я пойду на факультет искусствоведения, выбор работы для меня будет невелик. Придется возвращать студенческую ссуду из крошечной зарплаты. Почти ничего оставаться не будет. Еще пять лет тебе придется поддерживать нас, а потом еще пять-шесть лет помощь от меня будет мизерной. Тебе уже сорок, мама. Ты действительно хочешь так же тяжело работать до пятидесяти?

Йи-Чин не нашлась, что ответить. Ее старшая дочь уже не раз говорила об этом, и спорить с ней было бесполезно. – Если я найду работу, все изменится, – продолжала Нга-Йи. – Во-первых, зарабатывать я начну сейчас, а не через пять лет. Во-вторых, я ничего не буду должна нашему правительству. В-третьих, я успею набраться опыта в работе, пока еще молода. И самое главное – к тому времени, когда Сиу-Ман закончит среднюю школу, мы с тобой вдвоем сумеем отложить столько денег, что ей ни о чем думать не придется, кроме учебы. Может быть, мы даже отправим ее учиться в заграничный университет.

Нга-Йи никогда не была мастерицей произносить речи, но ее слова звучали сердечно и убедительно, и итоге Йи-Чин уступила уговорам дочери. Если смотреть на вещи объективно, в словах Нга-Йи было много разумного. И все же Йи-Чин не могла избавиться от грусти. Ей казалось, что она плохая мать, если старшая дочь вынуждена пожертвовать своим будущим ради младшей.

– Мама, поверь мне, игра стоит свеч…

Нга-Йи всё продумала. В перерывах между работой по дому и заботами о младшей сестренке у нее оставалось время на единственное любимое занятие – чтение. Поскольку денег не хватало, большую часть книг она брала в публичной библиотеке. Там она и надеялась найти работу. И не зря – ее взяли на должность помощника библиотекаря в филиал на востоке города Козуэй-Бэй[7]7
  Город на севере острова Гонконг, на берегу одноименного залива.


[Закрыть].

Нга-Йи стала сотрудницей департамента развлечений и культуры Гонконга. Но, работая в государственной структуре, гражданской служащей она не считалась, а потому не получала никаких льгот. В целях экономии правительство Гонконга, точно так же как многие частные компании, сокращало постоянных сотрудников и нанимало людей по контрактам – как правило, на год-два, после чего работа естественным образом прекращалась без выплаты какого бы то ни было выходного пособия. Если образовывались свободные деньги, контракты могли обновить. А понижение зарплаты в период экономического спада вообще считалось обычным делом. Добавить сюда, что некоторые должности в государственных структурах вышли из государственного реестра и оплачивались частным порядком, причем на гораздо худших условиях, чем у контрактников. Так или иначе, работодатели держали всё под контролем.

Только теперь Нга-Йи поняла, как тяжело приходилось ее отцу. Она то и дело вспоминала его, глядя на пожилых охранников библиотеки. И тем не менее она была довольна своим выбором. Должность у нее была самая скромная, но каждый месяц она приносила домой около двухсот тысяч гонконгских долларов, и за счет этого материальное положение семьи изменилось в лучшую сторону.

Йи-Чин смогла отказаться от второй работы после стольких лет тяжкого труда. Она продолжала работать в ресторане димсам, но стала гораздо больше времени проводить дома с Сиу-Ман. А вот Нга-Йи виделась с сестренкой реже. У нее не было четкого графика работы, и приходилось выходить в разные смены. Поначалу Сиу-Ман налетала на старшую сестру, как только та возвращалась домой, тараторила без умолку обо всем на свете. Но постепенно она смирилась с тем, что Нга-Йи устает, и перестала приставать.

В семействе Ау мало-помалу воцарился покой. Йи-Чин и Нга-Йи уже не приходилось бесконечно переживать о том, как свести концы с концами. После долгих страданий они смогли наконец-то ощутить вкус чего-то более радостного, чем жизнь, полная ограничений.

Увы, это спокойное время продлилось всего пять лет.

В марте Йи-Чин упала в ресторане и сломала правое бедро. Узнав об этом, Нга-Йи отпросилась с работы и поспешила в больницу.

Она никак не ожидала еще более худших новостей.

– Ваша мать упала из-за того, что у нее треснула кость, – сказал доктор. – Мы подозреваем, что у нее множественная миелома. Нужно более подробное обследование.

– Множественная… что?

– Множественная миелома. Это такая разновидность рака.

Два дня Нга-Йи с тревогой ожидала результатов обследования. У Йи-Чин выявили рак на последней стадии. Нга-Йи прочитала в библиотеке, что множественная миелома – это аутоиммунное заболевание, при котором мутация клеток крови приводит к развитию рака костного мозга. В случаях раннего выявления пациенты могут прожить пять лет и больше, а при условии правильного лечения некоторым удавалось протянуть и десять лет. Но Йи-Чин уже поздно было назначать химиотерапию и трансплантацию стволовых клеток. Врачи сказали, что жить ей осталось примерно полгода.

Йи-Чин замечала у себя некоторые симптомы – боль в суставах, слабость мышц, но приписывала это артриту и усталости. Она даже ходила к врачу, но врачне обнаружил у нее ничего, кроме возрастной дегенерации хряща и воспаления периферических нервов. Множественная миелома чаще поражает пожилых людей, и очень редко женщин между сорока и пятьюдесятью годами.

В представлении Нга-Йи ее мать была крепкой и выносливой, как Урсула Игуаран, жена Буэндиа из книги «Сто лет одиночества», а значит, она должна была дожить до глубокой старости в полном здравии. Но теперь, более внимательно присмотревшись к матери, она поняла, как же Йи-Чин сдала за последние годы. Ей не было и пятидесяти, а морщины вокруг глаз были глубокими, как бороздки на коре дерева. Держа мать за руку, Нга-Йи безмолвно плакала, а Йи-Чин сохраняла самообладание.

– Нга-Йи, не плачь. По крайней мере, ты закончила среднюю школу и у тебя есть работа. Я могу не волноваться за вас, если уж суждено уйти.

– Нет, нет, не надо…

– Йи, дай мне слово, что будешь сильной. Сиу-Ман такая хрупкая… тебе придется заботиться о ней.

Йи-Чин не боялась смерти – потому что она знала, что на дальнем берегу ее ждет муж. А к этому миру ее привязывали только дочери.

Она не протянула полгода, как обещали врачи – ее не стало два месяца спустя.

На похоронах матери Нга-Йи сдерживала слезы. В скорбный час она поняла, что ощущала Йи-Чин, когда хоронила любимого Ау Фая. Но как бы ей ни было тоскливо, как бы ни было разбито ее сердце, она должна была оставаться сильной. Ведь теперь Сиу-Ман не на кого положиться, кроме нее.

В Сиу-Ман Нга-Йи увидела себя десять лет назад: девочку-подростка с запавшими глазами, растерянную, не до конца понимающую, что произошло. Они обе потеряли мать, но Сиу-Ман переживала потерю сильнее. В отличие от сестры Сиу-Ман всегда была болтушкой, но теперь она стала молчаливой и отстраненной, девочку словно подменили. Еще недавно Сиу-Ман весело рассказывала о школе за обедом – как какой-то учитель ляпнул что-то смешное на уроке, как их староста обо всем докладывает классной, в какие бессмысленные игры играют у них девчонки: верят, дурехи, в предсказания судьбы. Теперь казалось, что все это было в другом мире. За обедом Сиу-Ман запихивала еду в рот, не отрывая глаз от тарелки, а если Нга-Йи пробовала завести разговор, отвечала: «Я наелась», вставала из-за стола, уходила в свой закуток и утыкалась в смартфон. (Когда Нга-Йи устроилась на работу, Йи-Чин переставила мебель, чтобы у дочерей появилось хоть немного личного пространства.)

«Просто ей нужно дать время», – думала Нга-Йи. Она не хотела ни к чему принуждать младшую сестру, в особенности учитывая ее непростой возраст – четырнадцать лет, иначе можно было запросто навредить их отношениям. Нга-Йи была уверена, что Сиу-Ман сама найдет выход из депрессии.

И точно: примерно через полгода сестра стала прежней. Нга-Йи радовалась тому, что «малышка» снова улыбается. Ни та ни другая даже представить не могли, что судьба готовит еще более страшное потрясение.

001

Вскоре после шести часов вечера седьмого ноября две тыся чи четырнадцатого года Нга-Йи неожиданно позвонили, и она с тяжелым сердцем поспешила в полицейский участок района Коулун. Офицер провел ее в кабинет отдела криминальных расследований, где на скамье в углу сидела Сиу-Ман – в школьной форме, рядом с офицером-женщиной. Нга-Йи бросилась к ней, но Сиу-Ман не обняла ее в ответ.