Текст книги "Ключ к его сердцу"

Глава 2

Губы Дреа задрожали, когда Мейсон поцеловал ее. Она не могла поверить в реальность происходящего и не хотела его, пусть даже его губы были такими твердыми и восхитительными, пахнущими кофе и свежестью ночного воздуха.

Он обхватил ее за плечи, требуя более страстного поцелуя. Ее пульс участился, тело обдало жаром и между нею и Мейсоном что-то происходило, что-то реальное, чувственное, почти выходившее из-под ее контроля. Нет, она не должна. В прошлом из-за него она совершала безумные, импульсивные поступки. Ее страсть к нему почти угасла, она разрушила ее жизнь, и этого забыть было невозможно. Крепко зажмурившись, она положила руку ему на грудь и оттолкнула изо всех сил.

Мейсон отклонился назад, вздрогнув:

– Черт, Дреа.

– Мейсон, я не знаю, о чем ты думаешь…

– О том же, о чем и ты. О поцелуе.

– Я не хочу этого.

Она намеревалась дать ему пощечину, но… это было бы чересчур драматично.

– Я тоже не хотел тебя целовать. Хорошо, хотел, но только в данный момент.

– Я думала, ты скорбящий вдовец.

Дреа поднесла руку ко рту, но… поздно. Она не могла взять свои слова обратно.

Мейсон уставился на нее, его глаза потеряли блеск.

– Так и есть, – ответил он спокойно.

Тогда зачем целовать ее? Она замолчала, в замешательстве, пытаясь разобраться в этом.

– Это было… неожиданно.

– Понимаю. Для меня тоже.

Девушка скрестила руки на груди, ее губы припухли от поцелуя.

– Ты не имел права.

– Это я тоже знаю.

– Зачем ты это сделал? – спросила Дреа, заглянув ему в глаза, и увидела в них бурю эмоций.

– Я… э-э-э… Честно?

– Разумеется.

Мейсон провел рукой по лицу, погладил подбородок.

– Я что-то почувствовал. Что-то живое у себя внутри. Как будто это возникло, когда я прикоснулся к тебе, и я хотел продолжать чувствовать это, хотя бы несколько секунд.

– Ох…

Дреа поняла. Кажется, он был счастлив в браке, они ждали ребенка. И вдруг все это исчезло. Она тоже испытывала подобного рода потерю и от отчаяния бросилась в объятия первого попавшегося мужчины, когда Мейсон ее отверг, и забеременела. Случился выкидыш, она потеряла ребенка и ушла от Брэда Уильямсона, мужчины, который любил ее. Тот год был самым тяжелым в ее жизни.

А теперь оказалось, что именно она явилась причиной того, что Мейсон что-то почувствовал. Как такое возможно?

– Почему… я?

Мейсон криво улыбнулся и покачал головой:

– Понятия не имею.

– Ну что ж, честный ответ.

– Почему ты ответила на поцелуй?

Она не поддастся соблазну, не скажет ему, как много он когда-то значил для нее. Как было больно ей, семнадцатилетней. И как она злится на него сейчас, потому что он заставил ее тоже что-то почувствовать.

– Ты хорошо целуешься.

– И это все?

– Конечно, это все. Я давно ни с кем не встречалась…

– Ладно, я понял. – Он выдохнул и запустил пальцы в волосы, выглядя при этом расстроенным и немного сердитым. – Слушай, давай забудем об этом.

– Договорились. Что дальше?

– А дальше мы сделаем то, ради чего собирались встретиться. Поговорим о сборе средств.

– Ладно, у нас нет выбора.

Мейсон нахмурился, и Дреа ощутила легкое торжество. По крайней мере, он не попытается ее снова поцеловать. Это было бы большой ошибкой с его стороны, и еще большей ошибкой для нее. Пока он держит свои руки подальше от нее, с ней все будет в порядке. Глубоко вдохнув, она попыталась успокоить бешено колотившееся сердце.

– Итак, с чего начнем? – спросил он.

– С того, что я расскажу тебе о своих идеях, а ты признаешь их гениальными.

Через полчаса Мейсон попрощался с Дреа, которая ушла в свою комнату, и направился на кухню.

– Сделать тебе еще кофе? – спросил Дрю, выходя из гостиной.

– Да, если можно. Мы вас не побеспокоили?

– Нет, я не настолько устал, чтобы спать. Вот, решил выпить кофе и посидеть здесь немного. Присоединяйся.

Мейсон знал, как старик любит кофе, поэтому налил ему чашку, положил туда два куска сахара и протянул Дрю. Тот был сладкоежкой, но лучше сахар, чем алкоголь.

– На самом деле я хотел бы поговорить с вами, – произнес Мейсон. – Если вы готовы к этому.

– Выигрыш в покер всегда меня воодушевляет. Вы с Дреа провели некоторое время наедине. Меж ду вами все хорошо? – спросил он.

Мейсон поцеловал Дреа. Он не был уверен, что забудет эту искру, которая зажглась у него внутри. Так что нет, ничего хорошо не было. Дреа он не нравился, а он чувствовал себя виноватым, словно изменил жене. Эта грызущая боль не уходила, и он сомневался, что сможет сегодня выспаться.

– Да, все отлично. Она очень умная и отлично справляется со сбором средств.

– Значит, мисс Макдональд поделилась с вами своими идеями?

– Да, разумеется. У Дреа отличные идеи. Она знает, как нужно работать.

Они планировали начать с пятничного аукциона, на котором будут продаваться работы художников, местных и не только. В субботу днем решено было провести семейный фестиваль по сбору средств, с играми, катанием на пони, аттракционами и лотереей для детей. Вечер этого дня был отведен для танцев, и Дреа уже вела переговоры с кантри-группой «Блю», номинированной на «Грэмми». Она собиралась привлечь талантливого дизайнера к созданию сайта и организовала приглашение добровольцев для участия в мероприятии.

Мейсон будет отвечать за логистику и контролировать общий ход работ, пока Дреа и ее команда будут работать над деталями.

Их тридцатиминутный разговор после поцелуя сумел завладеть его вниманием, и он старался не обращать внимания на ее красивые зеленые глаза и нежное тело.

– Я горжусь ею, но мне бы хотелось, чтобы она немного отдыхала.

– У нас очень мало времени, чтобы все организовать, Дрю.

– Я имею в виду, я знаю, что этого не заслуживаю, и, видит бог, я проведу остаток своих дней, пытаясь наверстать упущенное. Я был ей плохим отцом, когда она так нуждалась во мне.

– Она все поймет. Потому что любит вас, Дрю.

– Да, но ей не всегда нравятся мои поступки.

Мейсон потер подбородок.

– Тетя Лотти вернулась домой. Она приехала вчера вечером из путешествия в Африку, очень хотела увидеть Дреа. Так что ожидайте ее с визитом.

– Лотти? Какого черта она делала в Африке столько месяцев?

Мейсон усмехнулся. Он подозревал, что Дрю любил ее когда-то, но они были совершенно несовместимы, как нефть и вода. И у них было свое прошлое: Лотти и покойная жена Дрю, Мария, долгое время дружили.

– Понятия не имею. Спросите ее, когда она зайдет.

Дрю отвернулся и проворчал, что она не очень-то и хотела его видеть.

– Что?

– Ничего.

– Тетя Лотти собирается сделать Дреа сюрприз, так что ничего ей не говорите, ладно?

– Я ничего не скажу. Мой рот на замке.

– Папа, ты говоришь сам с собой? – спросила Дреа, зайдя на кухню, но, заметив Мейсона, резко остановилась. – Ты все еще здесь?

Он молча кивнул. Дреа была в розовой пижаме, штанах и облегающем топе, почти ничего не скрывавшем. Во рту его внезапно пересохло, но Мейсон сохранил самообладание, хотя эмоции одолевали его.

– Я как раз собирался уходить.

Она сложила руки на груди. Если она думала, что это защитная поза, то сильно ошиблась. Ткань только плотнее натянулась на ее груди.

Мейсон развернулся и поставил кофейную кружку в раковину. Он не мог больше смотреть на нее ни секунды, иначе и ей, и ее отцу станет очевидно, как сильно она его привлекает.

Он не верил своим ощущениям. Дреа разбудила впавшего в зимнюю спячку медведя, и он проснулся. Так что нужно было быстро убираться отсюда. Он направился к двери, стараясь оставаться спиной к Макдональдам.

– Спасибо за игру, Дрю. Спокойной ночи, Дреа.

Затем он вышел из коттеджа, не глядя на них.

На следующий день Дреа объехала весь округ, постоянно останавливаясь и сверяясь со списком дел в своем смартфоне. Было страшно даже представить, вдруг что-то случится с ее телефоном или планшетом – и вся ее жизнь окажется стертой. Припарковав машину на подъездной дорожке отцовского коттеджа, она закрыла глаза и про себя повторила самые важные пункты.

Связаться с поставщиками.

Обойти местные художественные галереи.

Перепроверить с Кэти, каким образом будут украшаться кексы для детей.

Попросить группу «Блю» дать благотворительный концерт.

Перестать думать о Мейсоне.

Черт. Чем больше она старалась, тем труднее это было осуществить. Она не могла выбросить из головы его пальцы, которые мягко коснулись ее, мгновенно вызвав жар по всему телу, решимость в его глазах, когда он нежно коснулся ее губ. Он затронул что-то в ней, и она ответила на поцелуй.

Мейсон сказал, что с ней почувствовал себя живым. А она не солгала, будто это был лучший поцелуй за долгое время. Все как-то сразу запуталось. Она ненавидела Мейсона за то, что он унизил ее, отверг и разбил ей сердце. Потеряв уверенность в себе, она отдала первому попавшемуся мужчине свое тело, но не сердце.

Стук по стеклу вывел ее из задумчивости. Открыв глаза, она увидела улыбавшуюся ей женщину.

– Дреа, милая. Я не могла ждать ни секунды, чтобы увидеть тебя. Надеюсь, не испугала?

– Лотти?

– Да, я вернулась и умираю от желания поговорить с тобой.

– Ах, Лотти, как же я рада тебя видеть!

Мама Дреа и Лотти были лучшими подругами, после смерти Марии женщина стала уделять Дреа много внимания и любви.

В свои шестьдесят лет Лотти не выглядела увядшей. Она следила за своей внешностью, носила модную одежду, оставалась такой же стройной и красила свои седые волосы в светло-медовый оттенок.

– Прекрасно выглядишь. Ты никогда не поста реешь.

– Возраст – это всего лишь цифра, милая. – Лотти снова улыбнулась, окинув ее взглядом. – Ты самая красивая, Дреа. Ты уже взрослая. Я знаю, что говорю это каждый раз, когда вижу тебя, но это правда. С каждым днем ты все больше и больше похожа на свою маму.

– Сочту это за комплимент.

– Боже, мы не виделись целых два года!

– Да, два года назад ты приезжала навестить меня в Нью-Йорке.

– Мы отлично провели время, ходили на шоу, по магазинам.

– Для меня очень важно, чтобы мы оставались на связи.

Они часто созванивались и посылали друг другу сообщения.

– Эй, чего расшумелись? – сказал Дрю, медленно вышедший из дома.

Лотти закатила глаза и прошептала:

– Твой отец все больше превращается в старого ворчуна.

– Я слышу тебя, Лотти, – нахмурился Дрю.

– Меня это не волнует, Дрю. Рано тебе готовиться к могиле. Сбрось несколько лишних килограммов – и почувствуешь себя обновленным.

– Ну, теперь ты и доктором заделалась. Ты этому в Африке научилась?

Лотти усмехнулась:

– Я на самом деле многое узнала там. Познакомилась с врачом-гомеопатом.

– Ах вот как! Он вылечил твои болезни?

– Если бы они у меня были, – тихо сказала Лотти, – я уверена, Джонатан вылечил бы их.

На секунду лицо Дрю побледнело.

– Ладно, девочки, входите в дом и болтайте сколько хотите.

Мужчина придержал входную дверь для Лотти и Дреа. Лотти принесла с собой приготовленный ею ужин – каджунского цыпленка и пасту с креветками, ее фирменное блюдо и одно из любимых блюд Дреа.

Дрю сидел и слушал, как его дочь и Лотти болтали обо всем на свете – о бродвейских пьесах, одежде, музыке. Всякий раз, когда приходила эта женщина, он начинал чувствовать себя старым. Ее жизнелюбие и жизнерадостность выглядели чертовски привлекательно. Порой она ужасно его раздражала, но она также была его другом на всю жизнь. Она всегда без обиняков высказывала свое мнение. Когда она уходила, он скучал по ней. Он устал, его кости ныли, но, слушая болтовню дочери и Лотти, он чувствовал умиротворение.

– Папа, Лотти говорила тебе, что ездила на сафари?

– Еще бы.

– Это здорово, правда?

– Ну… наверное.

– Это было грандиозное приключение, – сказала Лотти, и ее мягкие карие глаза заблестели. – Я наслаждалась каждой минутой.

– Но теперь-то ты дома, да? – спросила Дреа.

– Да, слава богу. Я дома уже давно. Техас у меня в крови. Я скучала по нему и моим племянникам.

Облегчение, которое почувствовал Дрю, заставило его задуматься. Почему он был так откровенно счастлив, когда она приходила в его дом? Всякий раз, когда Лотти оказывалась рядом, его переполняли смешанные эмоции.

– И я особенно рада, что вернулась вовремя, чтобы увидеть тебя, – сказала Лотти, взяв руку Дреа. Она была для его дочери больше матерью, чем он отцом. – Как надолго ты здесь, милая?

– На несколько недель, пока идет сбор благотворительных денег для больницы.

– Мейсон рассказал мне об этом. Вы двое работаете вместе, поэтому я не сомневаюсь в успехе.

– Думаю, ужин почти готов, – объявил Дрю.

– Боже, как вкусно пахнет! – воскликнула Дреа.

– Это каджунский ужин Лотти.

– Твой любимый, папа. – Дреа широко улыбнулась ему, ее глаза заблестели.

– Насколько я помню, это и твоя любимая еда. Видит бог, она никогда не принесла бы ничего вкусного, если бы здесь был только я.

Лотти кивнула в его сторону:

– Дрю Макдональд, почему ты всегда всем недоволен?

– Ты хочешь сказать, что приготовила этот особый обед для меня?

Лотти закатила глаза. Она часто так делала, и он находил это раздражающим, но милым.

– Я говорю, что если нам всем нравится это блюдо, так почему бы не попробовать.

– Звучит заманчиво. Я пропустила обед и умираю с голоду. – Дреа встала и бросила на них обоих быстрый взгляд.

– Я накрыл на стол, – заявил Дрю.

Ну ладно, Лотти тоже помогала. Она приехала за несколько минут до того, как Дреа вернулась домой, и они быстро все сделали. У него замерло сердце, когда он увидел подругу жены, и с тех пор он был немного взволнован.

Когда Лотти прошла мимо него, рука об руку с его дочерью, он почувствовал сладкий, фруктовый аромат, напомнивший ему о свежесобранной клубнике.

Осеннее солнце показалось над горизонтом, озаряя землю светом и даря ей тепло. Дреа, присев на корточки, руками в перчатках выдергивала сорняки. Она пообещала себе, что приведет в порядок двор перед домом. Так как ее работа начиналась только в одиннадцать, сегодня была отличная возможность начать благоустройство.

– Ты меня не одолеешь, – потянула она изо всех сил неподдающийся сорняк. – Я все равно тебя устраню.

Сорняк поддался, и инерция отбросила ее назад. Она приземлилась в кучу увядших петуний.

– Ой.

– Похоже, сорняк не единственный, кого одолели.

Посмотрев вверх, она увидела Мейсона с ухмылкой на лице.

– Откуда ты взялся?

Он протянул руку, чтобы помочь ей подняться. Дреа проигнорировала его и, упершись руками в землю, встала и отряхнула грязь с джинсов. Почему этот мужчина всегда видит ее в неловких ситуациях?

– Я обычно бегаю по утрам.

Он был в черных спортивных штанах и белой футболке, открывавшей мускулистые руки. Он отлично выглядел, от него дух захватывало. Пышущий здоровьем и жизненной силой сексуальный мужчина.

Да, Мейсон все еще был красив, но тот поцелуй… он же ничего не значил. Она цеплялась за эту мысль, потому что у нее не было другой альтернативы, она не хотела больше страдать.

– Я запомню, – сказала она.

Она постарается избегать его в эти утренние часы.

– Ты рано встала.

– Занимаюсь садоводством, как видишь. Отец совсем забросил двор, хочу привести все в порядок.

– Уверен, ты достигнешь своей цели. Сужу по тому, как ты работаешь над сбором средств.

Он был прав. Дреа была целеустремленной. Ей всегда не хватало одобрения в жизни, она вынуждена была всего достигать большим трудом и при этом нуждалась не в славе, но в ощущении собственной нужности и признании.

– Спасибо.

Он провел рукой по волосам и серьезно посмотрел на нее:

– Слушай, у нас небольшая проблема с группой «Блю». Я разговаривал с их агентом вчера вечером, и не похоже, что они порадуют нас своим присутствием.

– Что? Как такое может быть? В прошлый раз, когда мы разговаривали, они заинтересовались.

– Да, примерно так и есть. Ты говорила с Шоном Манфредом, солистом, и очевидно, парень сочувствует нашему делу. У его матери был сердечный приступ, и он хочет помочь. Но агент не соглашается, пока его требования не будут выполнены.

– Какие же у него требования?

– Он не сказал. Хочет обсудить.

– Отлично. Могу это взять на себя. Когда он услышит, какое это хорошее дело…

– Дело в том, что в эти выходные у них концерт в «Голливуд Боул» в Лос-Анджелесе, а их менеджер согласен только на очную встречу. Честно говоря, мы не можем позволить себе тратить на это много времени.

– Мы?

– Да, мы.

– Я справлюсь сама, Мейсон.

– Мы оба сможем убедить его лучше. Воспользуемся моим самолетом. К тому же заодно я посмотрю земельный участок, на который давно положил глаз.

– В Лос-Анджелесе?

– Да, на побережье.

– Не знала, что ты любитель пляжей, – ответила она спокойно, но сердце ее заколотилось как бешеное.

Ей придется проводить с ним много времени наедине. Хоть это и бизнес-поездка, но все же…

– На самом деле нет, но, может быть, пришло время мне немного расшириться. Лариса всегда лю била пляж. Утверждала, что это успокаивает ее, дает умиротворение.

– Тебя тоже успокаивает?

Он пожал плечами:

– Да, наверное. Значит, договорились? Едем в субботу утром.

– Хорошо. А в субботу вечером уже вернемся, верно?

Мейсон прикинул, что им предстояло выполнить за день. Полет в Лос-Анджелес занимал три часа. Итого шесть часов полета за день.

– Если агент поведет себя как нормальный человек, мы все успеем. – Его глаза блеснули. – У тебя любовное свидание в субботу?

– У меня нет времени на свидания. Я концентрирую все свои усилия на сборе средств.

– Тогда ладно. Я все устрою, и ты вовремя вернешься к борьбе с сорняками.

– Хорошо.

Ничего хорошего. Она прикусила губу, борясь с эмоциями. С одной стороны, ей нужна была эта группа для благотворительного мероприятия. Она билась лбом в кирпичную стену, пытаясь уговорить их, пока не поговорила с Шоном. Он убедил ее, что проблем не будет. Ее ошибкой стало то, что она сначала не заручилась поддержкой агента. Теперь оплошность требовалось исправить, поэтому поездка была необходима. Но, с другой стороны, это означало, что целый день она проведет с Мейсоном. Она поклялась себе, что не позволит чувствам к нему выплеснуться наружу.

– И я хочу, чтобы ты прекратил это делать.

– Делать что?

– Ловить меня в неловких ситуациях.

Вчера – в домашней одежде, сегодня – в битве с сорняком.

Его ухмылка превратилась в широкую улыбку.

– Наверное, просто повезло.

Мейсон побежал дальше по дороге, и она залюбовалась его длинными мускулистыми ногами. Трепет пробежал по ее телу, и она прикусила губу, мысленно проклиная жар, наполняющий ее изнутри.

Глава 3

В субботу утром Дреа встала и еще раз проверила свой багаж. Она взяла с собой дополнительный комплект одежды, а также документы, необходимые для переговоров с агентом группы «Блю».

У нее с собой также были написанные от руки пять пунктов, почему группе было выгодно выступить на их благотворительном мероприятии. Ее нельзя было назвать ленивой или усомниться в ее решимости.

Дреа приняла душ, надела черные брюки и белую блузку с расклешенными рукавами, не прекращая думать о стратегии переговоров. Наряд довершил удобный кардиган и пара коротких бежевых сапог.

Войдя на кухню, она увидела, что отец уже встал и оделся.

– Папа, так рано, а ты уже на ногах.

Было только семь часов.

– Так и есть.

Он завязывал шнурки на кроссовках, которые выглядели совершенно новыми.

– Что происходит?

– Лотти хочет, чтобы я пошел с ней. Утверждает, что мне нужно привести себя в форму.

– Но… ты давно не тренировался. Может, не стоит торопиться.

– Если я не пойду, Лотти от меня не отстанет.

– Папа, я думаю, ты очень рад, что Лотти здесь и не отстает от тебя.

– Понятия не имею. Возможно. – Он пожал плечами. – Я встречаюсь с ней через полчаса.

– Это похоже на свидание?

Отец застонал, как будто она сошла с ума.

– Это прогулка, и точка.

– Папа, я уезжаю из города. Наверное, вернусь поздно вечером. Еду в Калифорнию с Мейсоном. Деловая поездка.

– Тебе для этого нужен чемодан? – спросил Дрю, и она мысленно съежилась.

Ей не хотела думать о ночи с Мейсоном, но все же это было возможно, и она на всякий случай упаковала самое красивое белье и легкую ночнушку цвета шалфея, едва прикрывавшую бедра. Почему она это сделала?

– У меня там в основном бумаги. И смена одежды на всякий случай…

В бледно-зеленых глазах отца заплясали искорки.

– Бьюсь об заклад, Мейсон надеется на этот «всякий случай».

– Что? Не говори глупостей, папа. Он последний мужчина на земле…

– Он страдает. А вы двое давно знакомы, Дреа.

– Это бизнес, папа. К тому же ты знаешь, что я не люблю Бунов, а Мейсона в особенности.

– Хорошо, милая. Как скажешь.

Она снова почувствовала себя десятилетней девочкой.

– Я так и говорю. Ладно, папа, я напишу тебе сообщение перед взлетом.

– Чтобы убедиться, что я выжил после прогулки?

Она улыбнулась:

– Чтобы убедиться, что ты пережил доброжела тельное ворчание Лотти.

Отец усмехнулся:

– Эта женщина – заноза.

– Она милая, и ты это знаешь.

– Я так не думаю, – ответил он, но в его голосе была легкость, которой она давно не слышала.

В дверь постучали.

– Похоже, это Мейсон, – заметил отец.

– Сейчас открою. – Дреа направилась к двери через гостиную.

Мейсон был одет в джинсы, рубашку на кнопках и черную куртку. Деловая непринужденность.

– Доброе утро, – сказал он своим сексуальным голосом с техасской протяжной интонацией.

– Мейсон, я сейчас. Если только… – Она вдруг вспомнила про хорошие манеры. – Не хочешь зайти?

– Входи, – позвал отец из кухни. – У меня есть свежесваренный кофе.

Мейсон взглянул на часы:

– Думаю, время еще есть. Наш рейс – в восемь.

– Отлично, – ответила она. – Я бы тоже не отказалась от кофе.

– Только быстро. Мы позавтракаем в самолете, так что не беспокойся.

Дреа сдержала ехидный комментарий. Его самолет был еще одним напоминанием о богатстве Бунов. Мейсон говорил об этом небрежно, как будто все люди имели свои собственные воздушные суда. Империя Бунов процветала, в то время как ее семья потеряла свое поместье.

Она быстро налила всем по чашке кофе и стала слушать, как Мейсон с отцом разговаривали о погоде, ценах на скот и о Лотти.

– Боюсь, у нее появилось новое увлечение, – усмехнулся Мейсон. – Она провела некоторое время с доктором и теперь думает, что может вылечить весь мир.

– Ну, я собираюсь попробовать.

– Упражнения никогда не повредят. Но имейте в виду, в следующий раз она может заняться вашей диетой.

– Я не против.

– Мейсон, – заметила Дреа, допивая кофе, – нам уже пора.

– Да, я тоже должен идти, – заявил отец. – Позаботься о моей девочке, хорошо, сынок?

– Папа! – Она быстро втянула в себя воздух. – Мне не нужен ни Мейсон, ни кто-либо другой, и забота тоже не нужна. Я и сама прекрасно…

– Да, сэр, – перебил ее Мейсон. – Я позабочусь об ее безопасности.

Дреа покачала головой и поцеловала отца в щеку.

– Сильно не напрягайся.

– Со мной все будет в порядке. Счастливого пути.

Мейсон взял ее багаж, и они прошли к блестящему черному лимузину на подъездной дорожке.

– В аэропорт, – сказал Мейсон водителю.

Она очень уважала сосредоточенность и целеустремленность Мейсона и специально старалась думать только о работе с ним, чтобы не обращать внимания на приятный мускусный запах его туалетной воды, или на то, как солнечный свет отражался в чернильных прядях его волос, или на яркость его темно-карих глаз. Нет, она сосредоточена только на деловой стороне их взаимоотношений.

– Просто чтобы ты знал. Я вполне могу позаботиться о себе. Мне не нужна твоя защита.

Он ухмыльнулся:

– Я это знаю. Я просто подыграл твоему отцу.

– Ладно.

Дреа откинулась на спинку сиденья. Должна ли она ему верить? Не важно. Она знала правду. Ей давно уже не нужна ничья помощь.

Бросив на него пристальный взгляд, она заметила, как его глаза насмешливо мерцали.

Она попыталась вызвать в себе гнев или негодование, но ничего подобного не почувствовала. Ей не хотелось признаваться себе в том, что он был очень чуток, заботясь о чувствах ее отца.

– Удобно? – спросил Мейсон, садясь напротив нее в самолете.

Белые кожаные сиденья были широкими и роскошными. Их разделял маленький столик. Позади них находился бар с напитками, прямо перед ними висел телевизионный экран. Стюардесса только что приняла ее заказ на завтрак.

– Да, удобно.

– Хорошо. Мы скоро взлетим.

– Как прикажешь, – сказала она.

Он уставился на нее:

– Дреа, что случилось?

– Ничего, я в порядке.

Она улыбнулась. Обычно ей мастерски удавалось скрывать своих демонов, но каким-то образом присутствие Мейсона вытаскивало их наружу.

– Боишься летать?

Скорее она боится Мейсона Буна.

– Нет, ничего подобного. Просто проголодалась.

– Завтрак сейчас подадут.

В динамике раздался голос пилота. Он объяснил маршрут полета, погодные условия и попросил всех пристегнуться. Вскоре после этого борт начал выруливать на взлетную полосу.

Они с Мейсоном молчали, пока самолет не поднялся в воздух.

– Вот, держите. Надеюсь, вам понравится. Это одно из любимых блюд мистера Буна.

Стюардесса подала яичницу-болтунью с овощами, мясом и чашку кофе. У Мейсона было то же самое.

– Выглядит вкусно, спасибо, – сказала Дреа.

Стюардесса отошла, и Мейсон заговорил:

– Итак, ты правда думаешь, что мы сможем договориться о выступлении группы «Блю»?

– С моими навыками общения – да, я уверена.

– Как получилось, что ты решила делать карьеру в области сбора средств на благотворительные цели?

– Получилось случайно. Соседка по комнате в колледже страдала редким заболеванием легких и нуждалась в лечении, стоившем сотни тысяч долларов. Я знала, что должна ей помочь, поэтому подключила всех друзей и сокурсников. Мы собирали деньги в соцсетях, я писала статьи для местных газет и даже участвовала в утреннем шоу на телевидении. Через несколько недель средства были собраны.

– Впечатляюще. Как она чувствует себя сейчас?

– У нее все хорошо. Полностью от болезни излечиться невозможно, но она живет полной жизнью и недавно пригласила меня на свадьбу.

– Это приятно. Ты спасла ей жизнь.

– Не я, а врачи.

– Ты скромничаешь.

– Жаль, что я ничего не могла сделать для матери. Понимаю, что была всего лишь ребенком, но я всегда думала, а вдруг мы с отцом что-то упустили. Ее сердечный приступ случился так внезапно, и мы понятия не имели, что у нее было больное сердце, ведь ничего не предвещало…

Она опустила голову, эмоции захлестнули ее. Мать оставалась жива еще три дня после приступа, и Дреа всегда жалела о том, что не сказала, как сильно ее любила и как она ей была нужна.

Дреа не понимала, почему так беззащитна перед Мейсоном. Она никогда не рассказывала о болезни матери, не говоря уже о том, чтобы довериться человеку, которого считала врагом. Подняв глаза, она увидела боль на лице Мейсона.

– Да, понимаю, что ты имеешь в виду, – ответил он.

– Мейсон, мне очень жаль.

Его боль должна быть более острой. Он потерял жену, умершую от сердечной недостаточности, и нерожденного ребенка всего два года назад.

Дреа взяла его руку в свою. Это было инстинктивное движение. Она ненавидела его, но в момент горя забыла об этом.

Когда появилась стюардесса, желавшая убрать посуду, Дреа выпустила его руку.

Стюардесса ушла, и они снова остались наедине.

– Знаешь, я думаю, можно вытянуть ноги.

Почему бы и нет? Самолет был достаточно просторным, и ей нужно было пространство.

Когда Дреа встала, Мейсон тоже встал, демонстрируя свои южные манеры. Вдруг самолет накренился, и она упала прямо в его объятия. Он тут же подхватил ее и не отпускал, даже после того, как они прошли зону турбулентности.

– Ты в порядке? – прошептал он ей на ухо.

– Угу, – ответила она, наслаждаясь его мужскими объятиями. – Спасибо, что поймал меня.

– Пригодились мои бейсбольные навыки. Я был звездой колледжа.

– Конечно, кто бы сомневался.

Ее язвительное замечание вызвало его смешок.

– Ты смешишь меня, Дреа.

Он нежно погладил ее по спине, и ее сердце сильно забилось, тело задрожало от ощущения его мужественности.

– Извините, – сказал пилот по громкоговорителю. – Мы прошли зону турбулентности. Вы можете расслабиться и насладиться полетом.

– Хорошие новости, – сказал Мейсон, но его слова противоречили опасному блеску в его глазах.

Дреа схватила сумку со своего места и указала на диванчик:

– Думаю, что посижу вот здесь. К тому же мне нужно немного поработать.

Мейсон увидел, что она села поодаль и больше не взглянула на него до конца полета.

Спустя несколько часов, когда они с Мейсоном уже ехали по шоссе в арендованном «кадиллаке», вдыхая калифорнийский воздух и наслаждаясь солнцем Западного побережья, зазвонил его мобильный. Он дал ей телефон.

– Ответь, пожалуйста.

Дреа взглянула на экран.

– Это агент, – сказала она Мейсону, прежде чем ответить. – Здравствуйте, это Дреа Макдональд.

– Привет, Дреа. Алан Несбитт слушает.

– Да, мистер Несбитт. Мы только что приземлились и уже в пути.

– Поэтому я и звоню. Боюсь, сегодня я не смогу пообедать с вами.

– Но мы прилетели из Техаса. И нам нужно поговорить с вами.

– Да, я понимаю. Но у меня не будет свободной минуты до окончания шоу.

– Это будет сегодня вечером?

– Да, после нашего выступления мы сможем поговорить. Это самое лучшее, что я могу вам предложить.

– Хорошо, мы приедем на шоу.

– Я оставлю вам ВИП-билеты и пропуски за кулисы. У нас будет по крайней мере час для разговора.

– Думаю, этого достаточно. Мы будем там. Это важно.

– Понимаю. Увидимся вечером.

Дреа нажала отбой и повернулась к Мейсону:

– Он отменил обед.

– Я слышал.

– Он утверждает, что у него есть время встретиться с нами сегодня вечером.

Мейсон нахмурился:

– Мы должны попробовать. Что еще можно сделать? Ведь мы уже здесь.

– Согласен. Но теперь у нас образовалась масса свободного времени. Чем нам заняться в эти восемь часов?

Дреа расстроилась. Ей придется провести весь день с Мейсоном. И после того, что произошло между ними в самолете, она должна быть настороже.

– Я могу кое-что организовать, – сказал он загадочно. – Ты голодна?

– Нет, но могу поесть.

Он кивнул:

– Я тоже. Ты любишь морепродукты?

– Кто же не любит?

– Отлично. – Мейсон развернул машину. – Я знаю одно маленькое местечко на пляже, тебе там понравится.

Вскоре они выехали на Пасифик-Кост-Хайвей, слева простирался океан, справа – скалы.

– Ты была в Лос-Анджелесе? – спросил Мейсон.

– Да, однажды, но почти не выходила из отеля.

Он в удивлении поднял брови и посмотрел на нее.

– Я была на конференции, – объяснила она. Вообще-то это было не его дело, как она проводила время. – Так что да, технически я была здесь, но недостаточно, чтобы проникнуться атмосферой Западного побережья.

– Это мы исправим.

Звучало привлекательно, поэтому она кивнула:

– Хорошо.

Через несколько минут Мейсон въехал на стоянку кафе под открытым небом. «Биг фиш» оказался небольшим ресторанчиком навынос со столами для пикника и стульями.

– Не бог весть что, – сказал он, – но рыба свежая, и все очень вкусно.

После трехчасового полета и часа в машине посидеть у моря под осенним солнцем было более чем неплохо.

– Я в игре.

Они покинули машину, и Дреа вышла из нее прежде, чем Мейсон успел открыть ей дверцу. Она не была феминисткой и понимала, что он просто демонстрирует свои укоренившиеся южные манеры, но она была вполне способна выйти из машины без его помощи. И все же он, положив руку ей на талию, повел Дреа через стоянку к окошку для заказов. Она взглянула на меню на доске на стене.