Текст книги "Trust. Опека"

Глава 9

Амстердам

Суббота, вечер

Что значит, ты его потеряла? – Нэн сделала большой глоток «Маргариты». – Ты с ума сошла?

«Бланкас Кантина» – мексиканский ресторанчик, перенесенный в Голландию вместе с фикусами, стенами из необожженного кирпича и сотнями бутылок текилы, рядами стоящих за барной стойкой, – был полон дыма, запаха спиртного и смеха гуляк.

– Так почему ты не вернулась назад и не поискала его?

Алекс пожала плечами.

– Если выйти, назад уже не пускают.

– Ты нормальная? Надо было заплатить еще за один билет, если такие дела. Ты ведешь себя совсем как в Йеле. Всегда такая непробивная. Пора становиться более настойчивой. Хватать все, что…

– Но была такая очередь, почти до канала. Чтобы попасть внутрь, нужно было отстоять пару часов. – Алекс потягивала свой напиток. – И потом, я прождала на улице достаточно долго. Судя по церковному колоколу, прошел час с четвертью, не меньше. Мне больше ничего не оставалось делать.

– Тогда давай выпьем и забудем. – Нэн заказала еще по одной «Маргарите». – Как насчет того, чтобы сегодня вечером куда-нибудь прогуляться, повеселиться, просто развлечься? При желании можем гулять ночь напролет. Яник в надежных руках няни.

– Не знаю. После всего, что сегодня произошло…

– Давай спросим у Сьюзан, когда она вернется домой, – посмотрим, что она на это скажет. – Глаза Нэн загорелись. – Слушай! Мы могли бы пойти на дискотеку! Тут есть одно местечко неподалеку. Огромный дансинг. Все туда ходят. Там всяких встретишь (как и в большинстве мест здесь) – и голубых, и натуралов. Уверена, мы найдем тебе там парня, чтобы закрутить роман.

– Не уверена, что я к этому готова. – Алекс мельком взглянула на свое отражение в зеркале за барной стойкой – вид совсем усталый. – Дом Анны Франк заставил меня сегодня о многом задуматься.

– О чем, например?

– О многом. О том, что случилось с ней. О том, что произошло у меня на работе на этой неделе. О том, что случилось с моей мамой.

– Ты все еще подозреваешь, что сиделка твоей матери причастна к ее смерти? – Нэн придвинула стул ближе. – Знаешь, однажды я прочитала, что по статистике тридцать пять процентов людей винят в смерти своих родителей кого-то постороннего. Даже если смерть наступила в больнице, они все равно думают, что дело нечисто.

– Неужели тебе не кажется странным, что она умерла именно в тот вечер, когда я возвращалась домой из Йеля? Мне даже не удалось попрощаться с ней.

– Может, она сама попросила Эвелин сделать это? Ты об этом не думала?

– Но почему именно в тот вечер, когда я возвращалась из университета?

– Ты разговаривала об этом с Эвелин?

Алекс утвердительно кивнула.

– Конечно, она все отрицает. Она сказала, что раковые метастазы распространились гораздо быстрее, чем предполагали. Что, скорее всего, мама просто держалась, ждала, пока я вернусь домой. И почему мне было не приехать домой раньше? Зачем я осталась в Йеле на выпускной?

– Возможно, мама не хотела портить тебе праздник. Не хотела быть обузой. И наверняка именно поэтому она не назначила тебя поверенным в своих делах.

– Знаешь, после похорон я проконсультировалась с адвокатом. Чтобы узнать, все ли законно.

– И что же?

– Все законно. Адвокат сказал, что назначать душеприказчиком кого-то из друзей – не такая уж редкость. А поскольку из имущества ничего не осталось, не имело смысла приглашать на эту роль адвоката или кого-то другого.

Нэн сделала большой глоток.

– Разве ты не рассказывала, что твоей матери после развода с отцом досталось много ценных бумаг?

– Они в основном были вложены в компьютерные компании. К сожалению, после обвала цен на Интернет-рынке они почти все обесценились.

– Ты спрашивала про деньги у отца?

– Понимаешь, мы мало с ним общались – так, поздравляли друг друга с днем рождения и с Рождеством. Во всяком случае я знаю, что бы он ответил: дескать, у моей матери деньги всегда утекали сквозь пальцы, как вода, и он не удивлен, что не осталось ни копейки. – Алекс взяла еще стаканчик. – Мне пришлось потратить почти все выданные Томпсоном подъемные на оплату счетов за мамино лечение.

– У нее не было страховки?

– Видимо, страховка покрывала не все расходы. – Алекс начала отрывать верхний слой картонной подставки под стакан. – Как бы я хотела, чтобы у меня была возможность поговорить с ней перед смертью!

– Чтобы сказать, как ты ее любишь?

– И это тоже.

– Послушай, дорогая. – Нэн обняла Алекс. – Твоя мама знала, как ты ее любишь. Я в этом просто уверена. Ты была для нее всем. Она много думала о тебе.

Нэн накрыла ладонью руку Алекс.

– И возможно, именно поэтому она сама захотела, чтобы все закончилось так, как оно закончилось. Она не желала, чтобы ты видела ее такой – какой она была перед смертью.

– Она была похожа на людей из фильма, который я посмотрела в музее Анны Франк. – Алекс глубоко вздохнула. – Господи, это просто ужасно.

– Не можешь забыть?

– Особенно после того, что случилось на этой неделе в Цюрихе.

– А что случилось?

– Не знаю, могу ли я…

Официантка в черной футболке в обтяжку, без лифчика, подошла к ним и сказала, что их столик будет готов через минуту. Нэн заказала еще по «Маргарите».

– Так что случилось-то? – Как только официантка ушла, Нэн повернулась к Алекс.

– Не знаю, могу ли тебе рассказать. Это что-то вроде тайны.

– Шутишь? – Нэн ближе придвинула свой стул. – Сьюзан всегда рассказывала мне о своих проектах, когда работала консультантом. Она просто не называла имен. И все в порядке.

Алекс набрала в легкие побольше воздуха.

– Кроме того, я чувствую себе несколько глупо в сложившейся ситуации.

Официантка принесла им заказанный коктейль.

– Так что все-таки произошло? – нетерпеливо подгоняла Нэн.

Алекс сделала большой глоток.

– Я по неосторожности контактировала с клиентом нашего банка.

– И что?

– А ты знаешь, в Швейцарии за это можно попасть за решетку?

– Да-да. Знаю я об этой швейцарской паранойе, касающейся сохранения тайны. – Нэн улыбнулась. – И что дальше?

– Мы с коллегой поспорили, жив ли еще один человек, имя которого мы обнаружили в компьютерном коде. Ну, я позвонила в справочную, а они соединили меня с тем человеком, автоматически. Я и не подозревала об этом.

– Здесь, в Голландии, поступают точно так же. – Нэн отхлебнула хорошую порцию «Маргариты». – Но я до сих пор не понимаю, в чем проблема.

– Ну, во-первых, я воспользовалась телефоном моего коллеги.

– Ой! – Нэн удивленно подняла брови. – И что он сказал, когда узнал?

– Он не узнал. – Алекс посмотрела Нэн прямо в глаза. – Я позаботилась об этом.

– Каким образом?

– Встретилась с тем парнем.

– Что-что ты сделала? – Нэн чуть ли не кричала на нее.

– А что мне оставалось делать? Он предупредил, что позвонит Эрику, если я откажусь. Он слышал, как Эрик назвал дату – 19 октября 1987 года. При этих словах он просто обезумел и сказал, что будет звонить на телефон Эрика до тех пор, пока не выяснит, в чем там дело.

– Ну и что? Если это твой коллега проболтался о коде, почему именно ты должна?…

– Потому что звонила-то я. Если об этом узнают, я потеряю работу. Может, и Эрик тоже. – Алекс сделала еще глоток. – Поэтому я с ним и встретилась. Чтобы предотвратить неприятности. Он не оставил мне выбора.

– Мужчины! Никогда не знаешь, чего от них ждать!

– На самом деле этот парень не такой уж и плохой. Но потом он настоял на том, чтобы я встретилась со старым партнером его отца. Счет, который я обнаружила, был, несомненно, открыт перед Второй мировой, кажется, какой-то еврейской семьей. Удивительно, что это был опекунский счет, – когда ты кладешь свое имущество на имя…

– Я знаю, что такое опекунский счет, дорогая. Родители Сьюзан открыли такой на нас двоих. Главным образом для того, чтобы избежать налогов на наследство.

– Но этот был тайный опекунский счет. Даже банку не известно, кому он принадлежит в действительности. По-видимому, перед войной в Швейцарии было открыто множество подобных счетов. И большинство из них так и не обнаружили.

– Смотри! Вот и она! – Нэн вскочила со стула и замахала рукой. – Дорогая, сюда.

Алекс увидела Сьюзан – та пыталась обойти крупную женщину, которая играла на пианино попурри из песен Кола Портера. Сьюзан поцеловала в губы и Нэн, и Алекс, потом Нэн усадила ее себе на колени.

– Разве она не самая красивая девушка, которую ты когда-либо встречала?

Сьюзан вспыхнула, а потом указала на их полупустые стаканы с коктейлями.

– По-моему, вы тут времени зря не теряли. Жаль, что не могу составить вам компанию. К сожалению, я пока кормлю, а потому придется довольствоваться апельсиновым соком.

– Алекс только что мне рассказала, как она обнаружила в швейцарском банке секретный банковский счет, принадлежавший одной еврейской…

– Замолчи! – Алекс схватила Нэн за руку. – Я же сказала тебе: если в банке узнают, я потеряю работу.

– Не беспокойся. – Нэн накрыла ее руку своей. – Мы не проболтаемся. Обещаю. – Она сделала еще глоток и кивнула Алекс, чтобы та продолжала.

– Ну и чем закончилась вся эта история?

– Вообще-то неплохо. Я заработала поездку в Амстердам.

– Оплаченную тем парнем, отец которого был владельцем счета? – догадалась Нэн. – И как он? Симпатичный?

– Ты неисправима. – Сьюзан поцеловала Нэн и повернулась к Алекс. – Прости ее, пожалуйста.

– Ты должна послушать всю историю. – Нэн через соломинку потянула коктейль и стала посвящать Сьюзан в подробности. Когда она дошла до кода, обнаруженного Алекс, Сьюзан ее перебила.

– Повтори еще раз дату, – попросила она.

– 19 октября 1987 года.

– Вот оно!

– Что? – удивилась Нэн.

– Сдается мне, кто-то пытался таким образом покрыть свои убытки после обвала 1987 года.

– Какого обвала? – не поняла Нэн.

Сьюзан улыбнулась.

– Постоянно забываю, какие вы еще, девчонки, молодые. – Она взяла Нэн за руку. – 19 октября 1987 года – «черный понедельник». В тот день было зафиксировано самое большое в истории падение индекса Доу-Джонса.[24]24
  Индекс текущей стоимости акций различных компаний, рассчитываемый фирмой «Доу-Джонс энд компани» по котировкам Нью-Йоркской фондовой биржи.


[Закрыть] Еще большее, чем даже в 1929 году. Неужели не помните?

Нэн отрицательно покачала головой.

– Честно сказать, нет. Я тогда ходила в начальную школу.

– Ладно, неважно. Важно то, что падение стоимости акций было огромным. Помню, мы жили тогда с отцом в Филадельфии. Он был на волосок от того, чтобы потерять все. – Большим и указательным пальцем Сьюзан показала расстояние, пальцы почти соприкасались. – Когда принадлежавшие ему акции обесценились, банки «добили» его требованием поддержания маржи.[25]25
  Требование брокера к клиенту внести денежные средства или ценные бумаги в качестве дополнительного обеспечения, вызванное неблагоприятным изменением цен, в противном случае часть позиции клиента закрывается (продается), чтобы покрыть недостающую маржу.


[Закрыть] Ему пришлось распрощаться с частью ценных бумаг, чтобы покрыть маржу. В противном случае он потерял бы все.

– Почему? – не поняла Нэн.

– Имея маржинальный счет,[26]26
  Счет клиента у брокера; по такому счету финансовые инструменты можно покупать в кредит (вносится только маржа); на счете необходимо иметь определенную сумму.


[Закрыть] ты покупаешь акции в кредит. По сути, ты должен вложить лишь часть своих денег, остальное делает банк.

– А им это зачем? – удивилась Нэн.

– Чтобы они могли заработать проценты на займе, глупышка. Их желание – чтобы у тебя была возможность купить больше акций. Тогда они заработают больший процент.

– Понятно.

Сьюзан выпила апельсинового сока.

– Клиенты любят маржинальные счета, потому что за те же деньги получают больше. Когда котировки на рынке ценных бумаг идут вверх, они зарабатывают гораздо больше, чем обычно.

– А когда падают? – задала вопрос Нэн.

– Как говорится, тогда им не поздоровится. Если цены на рынке падают, клиент может потерять все в одно мгновение. Вот поэтому банки и требуют поддерживать маржу. Ты должен вложить больше денег, чтобы покрыть убытки, иначе банк продаст все твои позиции прямо у тебя из-под носа.

– Немного похоже на то, когда банк отбирает у тебя дом, если цены на недвижимость начинают падать.

Сьюзан кивнула.

– Точно. Помню, во время кризиса 1987 года моему отцу пришлось выставить на продажу несколько своих зданий в качестве обеспечения. Таким образом ему удалось оставить инвестиционный портфель[27]27
  Результат распределения капитала по нескольким альтернативным инвестиционным активам – например, вложения в различные ценные бумаги.


[Закрыть] нетронутым. Когда через несколько дней рынок, выписывая зигзаги, вернулся на круги своя, отец остался при своих. Если бы его вынудили продать акции при нижней отметке, он бы все потерял.

– А если бы у вас не оказалось свободных зданий, чтобы внести дополнительное обеспечение? – спросила Нэн.

– Тогда пришлось бы искать другие пути, чтобы покрыть убытки.

– Например, неиспользуемый опекунский счет в цюрихском банке? – уточнила Алекс.

– Точно. – Сьюзан повернулась к ней. – Разве существует лучший способ поддержания маржи, чем выудить денежки с неиспользуемого банковского счета, которым ты распоряжаешься? Все, что тебе нужно, – чтобы компьютер выдал фальшивый отчет о сделке. – Сьюзан перевела взгляд на Нэн. – Когда я переживала трудные времена и работала в отделе инвестиций одного банка, мы иногда разрешали клиентам посылать нам по факсу банковские отчеты, в которых было указано, что они продают нам ценные бумаги высоких котировок – например американские долгосрочные казначейские облигации, – а выручку от продажи записывают нам в кредит. Таким образом, мы знали, что залог внесен.

– Вроде обычных расчетов по почте? – подвела итог Алекс.

Сьюзан кивнула.

– Ты все верно поняла. В этом случае необходим лишь какой-нибудь документ, подтверждающий, что деньги уже перечислены. Иными словами, что у тебя есть необходимые средства, чтобы преодолеть падение. Если имеешь доступ к компьютеру, это совсем не сложно. Нужно только напечатать отчет и показать в нем, что у тебя есть средства покрыть убытки.

– Минуточку! – Нэн покачала головой. – Зачем все это выдумывать и печатать фальшивый банковский отчет, когда можно просто переслать им деньги?

– Что ты имеешь в виду? – уточнила Сьюзан.

– А вот что: если у тебя есть доступ к секретному банковскому счету в Швейцарии, за которым никто не следит, почему не перевести нужную сумму денег и не ломать себе голову?

– Если ты говоришь об опекунском счете, как тот, который открыл мой отец, то управляющие счетами не имеют доступа к деньгам. – Сьюзан повернулась к Алекс. – Кто бы ни управлял счетом, у него, скорее всего, есть право лишь давать банку инструкции, какие бумаги купить, а какие продать.

– Вроде так, – согласилась Алекс. – Именно так и говорил об этом счете тот тип за обедом.

– Тогда все понятно. – Сьюзан вновь обратилась к Нэн. – Единственный способ воспользоваться деньгами – продать большое количество ценных бумаг, а потом изменить имя в отчете о продаже, чтобы это выглядело так, будто деньги перевел кто-то другой.

– Но неужели этого не заметили бы? – удивилась Нэн.

– Если не ошибаюсь, в дело моментально вмешивается Федеральный резервный банк. Он мигом предоставляет уйму наличности, и через несколько дней цены на акции поднимаются до прежнего уровня. А это значит, что больше нет необходимости в деньгах для поддержания маржи. Тот, кто сфабриковал отчет, может просто попросить банк аннулировать фальшивую сделку. – Сьюзан откинулась на спинку стула. – Никто бы не догадался.

– Пока не появилась Алекс. – Нэн подняла бокал, провозглашая тост. – Отличная работа!

Подошла официантка и сообщила, что их столик уже накрыт.

– На твоем месте я была бы поосторожнее, – вставая, предупредила Сьюзан. – Когда я работала консультантом, одно из главных правил гласило: «Никогда не переступай границ своих полномочий».

Алекс допила свою «Маргариту».

– Я сделала это не нарочно.

Глава 10

Амстердам

Суббота, вечер

Вереница желающих попасть на дискотеку тянулась вдоль канала. Как Нэн и предсказывала, лица обоего пола и различной сексуальной ориентации ждали своей очереди попасть внутрь. Мужчины, женщины, голубые и мачо – все чувствовали себя в своей тарелке, держались непринужденно и доброжелательно. Алекс услышала, что окружающие говорят, по крайней мере, на пяти различных языках.

Прошло около получаса, пока они добрались до входа. Девушки уже собирались войти, когда Алекс увидела знакомую фигуру, пробирающуюся к ним сквозь толпу.

– Так вот ты где! – Марко подошел к Алекс и поцеловал ее в обе щеки. – Я полдня тебя искал.

– Я тоже.

– Она говорит так из вежливости. – Марко одарил улыбкой Нэн и Сьюзан. – Я был уверен, она постаралась избавиться от меня в доме-музее Анны Франк.

– Я больше часа ждала тебя на улице.

– А я ждал тебя внутри почти два.

– Правда? Где?

– Внутри. – Марко кивнул. – Ты не представишь меня своим подругам?

Алекс познакомила его с Нэн и Сьюзан.

– Он великолепен, – прошептала Нэн на ухо Алекс. Марко поцеловал обеих: и Сьюзан, и Нэн, – в щеку.

Он смотрелся отлично: идеально уложенные волосы, загорелая кожа, в темной спортивной куртке и светло-голубой рубашке. Марко заметно выделялся в толпе поклонников диско.

– Я так рад, что нашел тебя. – Он ласково улыбнулся Алекс. – Я уж было подумал, что придется лететь в Цюрих разыскивать тебя.

– Не хочешь к нам присоединиться? – Нэн подвинулась, чтобы уступить Марко место в очереди рядом с ними. – Наша очередь уже почти подошла.

– Я не очень-то люблю дискотеки, – признался Марко. – Честно говоря, я собирался прогуляться вдоль каналов. Такой прекрасный вечер!

Он обернулся к Алекс и чуть кивнул.

– Не хочешь составить мне компанию?

После трех «Маргарит» Алекс не раздумывала.

Она повернулась к Нэн и Сьюзан.

– Вы не против? Встретимся позже, девчонки.

– Без проблем. – Сьюзан достала свои ключи. – Вот, возьми. На случай если не найдешь нас здесь на дискотеке.

Марко осторожно приобнял Алекс, и они пошли вдоль канала к цветочному рынку.

– Что вы праздновали? – спросил он. – Кажется, вы здорово повеселились.

– У нас девичник. – Алекс прижалась к нему, когда он обнял ее.

Группа пьяных голландских подростков, спотыкаясь, приближалась к ним. Они ели сосиски, пили пиво и громко смеялись. Марко – спокойно, без напряжения – стал между ними и Алекс, уводя ее в безопасное место. Его рука была крепкой, теплой и надежной.

– Спасибо, – улыбнулась ему Алекс. – Кажется, ты знаешь, что делаешь.

– К счастью, еще в колледже я был инструктором по карате. Но теперь с этим покончено. Я собираюсь начать работать в Итамарати, как отец. Это дипломатическое ведомство, как ваш государственный департамент. Эй! Посмотри туда! – Он указал на старый кинотеатр в стиле арт-деко. – Бьюсь об заклад, она именно сюда бегала смотреть кино.

– Кто?

– Анна Франк. Помнишь снимки кинозвезд, которые она приколола к стене? – Он подвел Алекс ближе к кинотеатру. – Удивительно, правда? Еще один кусочек ее жизни прямо здесь, в центре города.

Марко коснулся рукой даты, выгравированной на бетонном фундаменте у центрального входа: 1931.

– Спорим, она наверняка стояла на этих самых ступеньках?

Разноцветные огни кинотеатра мягкими пастельными бликами ложились на его лицо.

– Только представь, может быть, они с сестрой ходили сюда по субботам смотреть кино. Еще до войны, до того, как нацисты вторглись в Голландию и депортировали всех евреев.

«Что, если такое произошло и с людьми, которые открыли счет в Цюрихе? – задала себе вопрос Алекс. – Может, поэтому их не удалось разыскать после войны?»

Ей вспомнился пренебрежительный тон, каким говорил о них Охснер: «В обязанности швейцарского банкира не входит во все вмешиваться и совать нос в личные дела клиента. Наша обязанность – дисциплинированно хранить их имущество, пока не объявится владелец. Вот в чем суть тайны банковского вклада в Швейцарии».

– Слушай, давай я тебе что-то покажу. Тебе понравится. – Марко медленно повел Алекс через пустой цветочный рынок. Тысячи увядших тюльпанов кучами валялись возле закрытых палаток. Некоторые плавали в канале. Алекс глубоко вдохнула, вбирая аромат цветов и свежий соленый воздух.

Они добрались до конца рынка, подошли к ограде у широкого канала. Крошечные желтые огоньки вдоль арок мостов отражались в темной воде.

– Знаешь, ты выглядела сегодня там потрясающе.

– Где там? – спросила Алекс.

– В доме-музее Анны Франк. Я наблюдал за тобой. Ты была такой… растроганной.

– А как можно иначе?

– Не всех это трогает. – Марко положил руку ей на спину и нежно погладил. – Ты не такая, как они. Я только начал узнавать тебя, но мне нравится то, что я вижу.

– Спасибо. Мне тоже. – Алекс подняла глаза на Марко. Его ресницы отбрасывали на щеки длинные тени. Он казался таким спокойным и надежным. Она опустила глаза на их слившиеся в одно целое силуэты, которые отражались в воде вместе с сотнями крошечных огоньков.

– Ты когда-нибудь бывала в Австралии? – спросил Марко.

– Нет. А ты?

Марко утвердительно кивнул.

– Знаешь, австралийские аборигены верят, что землю создали мечты.

– Как это?

– Они верят, что мир состоит из мечты. Всякий раз, когда ты мечтаешь, ты создаешь частичку мира, в котором мы живем.

– Звучит мило.

– О чем ты мечтаешь?

Алекс не нужно было долго раздумывать.

– Сначала я бы расплатилась со своими долгами. А потом я бы…

– Ты можешь иметь все, что пожелаешь, и просишь денег?

– Ты прав, – улыбнулась Алекс. – Следует пожелать чего-то более важного. Но… по правда говоря… я больше не уверена в том, чего именно хочу.

– А что, если положить конец ненависти и предубеждениям? После того, что мы сегодня увидели…

– Отлично.

– А насчет вот этого?

– Чего?

– Чтобы стоять здесь, у каналов Амстердама, – с тобой.

Он наклонился и поцеловал ее.

– Вкусно. – Он поцеловал ее снова.

«Дай себе волю, – сказала себе Алекс. – Не сдерживай себя».

Марко взял ее за руку и не спеша повел к выходу, вниз по узкой, вымощенной булыжником улочке, вдоль каналов, через пустынные площади Амстердама.

Алекс ничего не сказала, когда они прошли мимо дома Нэн и Сьюзан. Вышли на Лейдзеплейн – площадь, где они с Нэн вчера ждали Сьюзан. Марко указал жестом на богато украшенное каменное здание в дальнем конце площади.

– Там моя гостиница. – Он кивнул на угловое окно с балконом. – Вон там, видишь? Мой номер.

– Отсюда кажется, что он огромный.

– Он такой и есть.

– Видел бы ты, где сплю я! Сегодня утром я проснулась от крика плачущего младенца и запаха грязных пеленок.